CC BY
13ИЗУЧЕНИЕ ПОГРОМОВ В ГОРОДАХ РОССИИ
В 1917-1918 ГГ. С ПОЗИЦИЙ ТЕОРИИ САМООРГАНИЗОВАННОЙ КРИТИЧНОСТИ1
КАНИЩЕВ Валерий Владимирович
Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей и российской истории, e-mail: valcan@mail.ru
ЖУКОВ Дмитрий Сергеевич
Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений и политологии, e-mail: ineternatum@mail.ru
Статья представляет результаты количественного анализа бунтов в городах России в период революций 1917-1918 гг. Исследование базируется на обширной базе данных, которая содержит сведения о более чем 600 насильственных событиях. Авторы анализируют динамику, формы, требования, состав участников бунтов. Теория самоорганизованной критичности (СОК) была использована для изучения нелинейных эффектов, возникавших в ходе социального движения. Обнаружено, что некоторые исследованные динамические ряды представляют собой розовый шум, который является атрибутом СОК. Это указывает на то, что российское общество в целом находилось в состоянии самоорганизованной критичности. Этот процесс накопления напряжения был обусловлен не только кратковременными факторами военного времени, но имел долгосрочные предпосылки во всей противоречивой эпохе пореформенной модернизации.
Ключевые слова: самоорганизованная критичность, городские бунты, погромы, революция.
Введение
Одним из проявлений инноватики как востребованности обществом новых результатов научно-технической деятельности стало распространение в социо-гуманитарном предметном
1 Статья подготовлена при поддержке РФФИ, проекты № 18-09-00365, № 17-06-00082.
пространстве подходов и методов естественных наук. Строгость и четкость этих методов позволяют социальным и гуманитарным наукам становиться более объективными и нацеленными на получение практически применимого знания.
В частности, одним из продуктивных эпизодов такого междисциплинарного диалога является обращение гуманитариев к теории самоорганизованной критичности (далее - СОК). Уже в классических трудах по теории СОК можно встретить немало утверждений о её применимости для объяснения многих социальных феноменов [1; 2].
В ходе предшествующих исследований авторы этих строк убедились в том, что теория СОК является удобным инструментом для анализа протестных движений, не организованных политическими партиями. К числу таких явлений относятся городские погромы как насильственно-разрушительные и захватные действия с неясной для историков природой возникновения.
Объектом нашего исследования являются числовые ряды, содержащие понедельные количества городских бунтарских событий в России с конца февраля 2017 года (с 8-ой недели от начала отсчёта) по август 2017 года (85-ая неделя).
Для анализа были взяты понедельные ряды по городам России, а также ряды, полученные в результате разбивки событий по основным регионам, по составу участников, по формам выступлений и по характеру требований. Это позволило нам исследовать не только динамику общего количества событий, но разложить эту динамику в зависимости от того «где бунтовали», «кто бунтовали», «как бунтовали» и «чего хотели».
Исходные данные были получены нами из БД «Погромы в городах России в 1917-1918 годах», созданной в лаборатории социальной истории ТГУ имени Г.Р. Державина под руководством В.В. Канищева. Методика составления БД и использованные исторические источники представлены в специальных статьях [3; 4]
БД содержит сведения о более чем 600 городских бунтах (погромах) на территории современной России, зафиксированных в архивных документах Министерства внутренних дел Временного правительства и Народного комиссариата внутрен-
них дел Советского правительства. Это самосуды, разгромы государственных учреждений и торговых заведений, расхищение товаров и иные подобные действия. БД находится в открытом доступе: http://ineternum.ru/bunti/.
Задача исследования: проверка гипотезы о наличии розового шума в динамике городских волнений. Это позволило бы утверждать, что городские сообщества в исследуемый период находились в состоянии критичности и, следовательно, социальные процессы могут быть интерпретированы с привлечением наработок теории СОК.
Подходы и методы
Самоорганизованная критичность может возникать в системах, обладающих некоторыми свойствами, которые довольно часто встречаются в социо-политической реальности. Такие системы должны состоять из множества связанных элементов и демонстрировать - хотя бы некоторое время - целостность. Принципиально важным также является наличие петель причинно-следственных связей.
Если система находится в состоянии критичности, это, среди прочего, означает, что любые события - даже локальные и незначительные - могут инициировать слабозатухающие причинно-следственные цепочки, могущие распространиться по всей системе. Поэтому микроуровне вые события могут оказывать влияние на глобальное поведение системы.
Благодаря множественности связей (в том числе петлеобразных), некоторые причинно-следственные цепочки могут в разной мере усиливаться, другие - в разной мере ослабляться. Такие колебания разных масштабов (без характерной - доминирующей - частоты) являются розовым шумом (1//-тумом) - рисунок 1А.
Розовый шум подобен волне, по которой идёт мелкая волна, а по ней, в свою очередь, рябь и т.д. Это фрактальный процесс, где изменения на длительных отрезках (и в большом масштабе) в некотором смысле подобны изменениям на коротких отрезках [16]. Изменения параметров системы могут быть зафикси-
рованы в виде динамического ряда, который может быть идентифицирован как розовый шум или иной тип сигнала.
степенная линия тренда 5(/)~1
А
о о1__-____ 0.00000000251_,_,__
О 100 200 300 0,0005 0,005 0,05 0,5
Рис. 1. Примеры и спектрограммы сигналов: А - розовый шум; В - белый шум
В самоорганизованно-критических системах могут возникать лавины - быстрые и значительные отклонения основных параметров, - которые в реальности обуславливают разрушение системы и/или её скачкообразную качественную трансформацию. Несмотря на то, что многие системы пребывают в состоянии СОК весьма долго, розовый шум является предвестником катастроф.
Розовый шум и, затем, лавины формируются ординарными -вполне «обыденными» - микроуровневыми процессами, которые могут быть запущены слабыми и короткими импульсами-инициаторами (например, внешними влияниями или случайными событиями). Сложная внутренняя структура целостной системы не даёт начальным импульсам затухнуть. Множество
взаимодействующих элементов системы не могут прийти в равновесие.
Процессы, ведущие к лавине, являясь ординарными, долгое время остаются почти незаметными или рассматриваются наблюдателями как непредставляющие угрозы для системной стабильности. Такие процессы долгое время не вызывают никаких катастрофических последствий, поэтому лавина (социо-полити-ческая катастрофа) субъективно представляется «неожиданной и беспричинной». Немаловажно также и то, что лавина не нуждается в длительном периоде подготовки. Она выглядит как нарушение соразмерности причин и следствий. Ведь события, которые бывают непосредственными предшественниками лавин, во многих случаях, являются лишь малозначимыми поводами. Такие поводы непременно находятся, если система обладает значительным трансформационным потенциалам.
Критическое состояние, будучи динамическим равновесием, подобно растянутой во времени точке бифуркации. Это обусловлено тем, что некоторые системы способны сами настраивать управляющие параметры нужным образом, то есть самоорганизовываться в критическое состояние. Это происходит благодаря сопряжению роста напряжения с релаксацией [10, с. 93].
Теория СОК вынуждает, в некоторых случаях, трактовать «затишье» не как проявление прочности и устойчивости системы, а как временный эпизод «прерывистого равновесия», в ходе которого процессы, ведущие к лавине, не исчезают и даже, возможно, не ослабляются. «...Это явление [прерывистого равновесия], - пишет Г.Г. Малинецкий, - наблюдается в процессе биологической эволюции, функционировании социальных и технических систем. Типичной оказывается ситуация, когда в течение очень большого времени ничего заметного не происходит, а затем стремительные изменения кардинально меняют облик системы, наступает время революций, что, разумеется, не отменяет множества мелких событий, которых мы просто не замечаем» [9, с. 39].
Розовый шум выявляется посредством спектрального анализа динамических рядов (изменений параметров системы во времени). Если в спектрограмме «мощность - частота» прослеживается
степенной тренд, то показатель степенного закона (а ~ 1) позволяют определить исследуемый ряд как розовый шум. Если а~0, то мы, возможно, имеем дело с хаотичным белам шумом (рисунок 1В), хотя для однозначной идентификации белого шума требуются иные аналитические инструменты. П. Бак - одни из основателей теории СОК - указывал, что а для розового шума может принимать значения от 0 до 2 [1, с. 69]. Очевидно, что ближе к границам этого диапазона розовый шум плавно переходит, соответственно, в белый и красный.
Достоверность тренда и, следовательно, репрезентативность показателя а мы устанавливали с помощью стандартного инструмента R2. Чем ближе значение Ä2 к 1, тем точнее тренд аппроксимирует данные. Безусловно, в реальных данных трудно ожидать идеальные значения R2.
В данном исследовании мы исходили из того, что применение теории самоорганизованной критичности предполагает анализ только тех числовых рядов, которые насыщены достаточным количеством событий. Поэтому не все извлеченные из базы данных ряды были рассмотрены, поскольку не все они содержали достаточное количество событий. Из анализа были исключены ряды, в которых число ненулевых значений было менее 33%.
Поскольку розовый шум может быть строго идентифицирован, он может служить удобным и репрезентативным индикатором для выявления «лавиноопасных» систем. Обнаружение розового шума в сигналах, которые генерируются системами, позволяет разрабатывать гипотезы и давать объяснения на основании теории СОК.
Экспансию подходов и методов теории самоорганизованной критичности в различных - в частности, в социальных и гуманитарных - науках поддержал ряд исследователей: М. Бьюке-нен [15], Г. Бранк [12; 13; 13], Г.Г. Малинецкий [8; 9], Л.И. Бо-родкин [5], A.B. Подлазов [10].
Результаты
В 2018-2019 гг. база данных о городских погромах в России 1917-1918 гг., созданная первоначально в 2000-х гг., была суще-
ственно обновлена, что позволило уточнить ранее полученные результаты.
Прежде всего, мы построили графики, отразившие интенсивность городских бунтарских событий в 1917-1918 годах (общие сведения по России и выборки по некоторым критериям) - рисунки 2 -7.
^количествособытий в Петрограде -•-Москва -«-количество событий по всей России
недели 1917- 1918 годов (сплошная нумерация)
Рис. 2. Интенсивность городских бунтарских событий в 1917-1918 годах в столицах и в России в целом
График на рисунке 2 достаточно очевидно показывает, что пик погромных выступлений 8-9-ой недель (конец февраля -начало марта) в столицах и по России в целом полностью совпал с Февральской революцией в Петрограде и на местах, что говорит о значительной роли самоорганизации масс в событиях этой революции.
Очередной резкий подъем погромов в городах России в целом и в Петрограде произошел на 27-ой неделе (первые числа июля) и совпал с июльскими события в первой столице. До сих пор историки спорят об уровне организованности выступления солдат гарнизона и поддержавших его горожан. Наши данные
свидетельствуют о том, что погромные проявления этих дней имели самоорганизованный характер.
Вместе с тем, на графике видна «самостийность» московских погромов, график которых с этого времени вплоть до марта 1918 г. перестал совпадать с общероссийской «картиной», в том числе и в октябре 1917 г.
Второй по интенсивности - октябрьский - пик городских погромов в Петрограде и в «великорусских» губерниях в целом пришелся на 41-42-ую недели (середина октября до 20-х чисел). Мы получили подтверждение правоты ленинских слов о том, что большевики в период подготовки вооруженного восстания должны были использовать высокий подъем активности масс. Спад погромного движения уже в конце октября 1917 г. подтверждает тезис о том, что Советы, придя к власти, сумели быстро навести «революционный порядок».
Некоторый подъем числа погромов на 64-79-ой неделях (середина марта - начало июля 1918 г.), совпавший с известным ростом протестных выступлений и мятежей на территории Советской России, хотя и был продолжительным, по интенсивности не достиг уровня октября 1917 г. Интересно заметить, что в эти месяцы совпадала погромная активность в Москве и в городах Советской России в целом. Мы видим в этом взаимосвязанность событий и настроений в столице и провинции и, соответственно, их не случайность.
График на рисунке 3 объясняет, что все перечисленные выше пики погромной активности главным образом были результатами действий «горожан вообще», то есть неопределенных толп погромщиков.
Отраженная на рисунке 4 динамика погромов на почве продовольственного и другого товарного голода показывает их пик в октябре 1917 г. и опять-таки подтверждает слова В.И. Ленина о наивысшем уровне нужды и бедствий народных масс в этот период. Правда, подъем кривой графика весной-летом 1918 г. говорит о том, что и Советская власть не смогла обеспечить городское население необходимыми товарами, доводя его до всплесков погромного отчаяния.
21 26 31 36 41 46 51 56 61 66 71 76 недели 1917 - 1918 годов (сплошная нумерация)
21 26 31 36 41 46 51 56 61 66 71 76 недели 1917 - 1918 годов (сплошная нумерация)
Рис. 4. Интенсивность городских бунтарских событий с требованиями выдачи хлеба и других важных продуктов и товаров
Рис. 3. Интенсивность городских бунтарских событий с участием лиц категории «горожане вообще)
На рисунке 5 мы как раз видим, что интенсивность погромов с антибуржуазными и антисоветскими требованиями неоднократно совпадала.
-•-Выступления против Временного правительства -«-Антисоветские требования
25
20 4-
15 -
о: £
Ъ
ю 10
недели 1917 - 1918 годов (сплошная нумерация)
Рис. 5. Интенсивность городских бунтарских событий с выражением недовольства Временным правительством и «буржуазией» и антисоветскими требованиями
недели 1917 - 1918 годов (сплошная нумерация)
Рис. 6. Интенсивность городских бунтарских событий, проходивших в форме погромов частных торговых заведений и квартир
Специфичность графика на рисунке 6 состоит в том, что он отразил изменения в возможностях участников погромов удовлетворять «товарный голод» за счет владельцев торговых заведений и других обеспеченных людей. Погромы частных торговых заведений и квартир, достигшие максимума в октябре 1917 г.. в 1918 г. практически сократились до нулевых значений. Грабить уже было некого. Поэтому протест направлялся против Советского государства.
При этом, как видно из графика на рисунке 7, погромщики, выдвигавшие в октябре 1917 г. максимум анархических требований (то есть отрицание государства в лице Временного правительства весной-летом 1918 г.) не проявили столь резкого отрицания Советского государства, видимо, смирившись с ним и требуя только удовлетворения самых насущных потребностей.
25 ...................................................................................
20
15 4
сс X
3 10 ю о
и
5
0 -[..................................................................................
6 11 16 21 26 31 36 41 46 51 56 61 66 71 76 81 86
недели 1917 - 1918 годов (сплошная нумерация)
Рис. 7. Интенсивность городских бунтарских событий с чисто анархистскими требованиями
Результаты анализа (показатели степенного закона и индексы Щ представлены в таблице 1. На рисунке 8 представлены примеры полученных спектрограмм.
Таблица 1
Идентификации розового шума в динамике городских бунтарских событий
Динамический ряд а Я2
РЕГИОНЫ
Все регионы 0,773 0,6982
Москва 0,563 0,4518
Петроград 0,826 0,3962
Поволжье 0,497 0,4017
Северный Кавказ и Крым 0,396 0,2154
Северо-Запад - -
Сибирь - -
Урал - -
Центрально-Промышленный район 0,302 0,1329
Центрально-Черноземный район 0,369 0,2025
УЧАСТНИКИ
Горожане вообще 0,716 0,6086
Промышленные рабочие 0,364 0,2208
Солдаты, матросы 0,342 0,3143
ФОРМЫ
Погромы государственных учреждений и органов самоуправления 0,473 0,2467
Погромы частных торговых заведений, квартир 0,981 0,535
Самосуды и другие стихийно-
насильственные действия против отдельных
лиц 0,356 0,3099
Стихийные волнения вообще 0,261 0,1411
Стихийные массовые обыски и разграбле-
ния частного имущества 0,554 0,1814
Стихийные продовольственные волнения вообще 0,509 0,2817
ТРЕБОВАНИЯ
Антисоветские требования, настроения вообще 0,748 0,3665
Выступления против Временного правительства, его органов^, «буржуазии» 0,907 0,5566
Требования удаления, смены отдельных
Должностных лиц 0,534 0,534
Требования выдачи и захват хлеба, других
важных продуктов и товаров 1,061 0,664
Чисто анархистские требования 0,935 0,6404
А
10Ш,0 —
в
1000,0
\
100,0
10,0
100,0
10,0
и о
I
о £
1,0
0,001
0,010
0,100
1,0
1,000 0,001
0,010
0,100
1,000
частота, /
степенная линия тренда
Рис. 8. Спектрограммы динамики погромов в 1917-1918 гг.: А - события с требованием выдачи хлеба; В - события с участием рабочих
Бунтарская активность в городах России в 1917-1918 годах в значительной мере имела характер розового шума (таблица 1). Однако этот результат, очевидно, находится под сильным влиянием показателей Петрограда и Москвы. Прочие регионы демонстрировали несколько меньшую (хотя и не нулевую) величину а. Это указывает на то, что общество, как минимум, в столицах находилось в состоянии самоорганизованной критичности. События и процессы на микроуровне генерировали всплески активности всех масштабов, в том числе лавины - значительные социальные потрясения.
Для возникновения таких лавин не был необходим мощный и хорошо заметный экстраординарный дестабилизирующий фактор (что, конечно, не исключает подобных факторов). Лавины (как и всплески активности средней и малой величины) могли возникать под воздействием вполне ординарных несильных причин благодаря имманентным свойствам самого общества. Внутри социума - на микроуровне - некие деструктивные процессы не затухали. Время от времени та или иная комбинация
Интерпретации
этих процессов генерировала вспышки активности, которые могли и не иметь хорошо видимых соразмерных причин.
Рассматривая состояние региональных обществ (таблица 1), заметим, что в большинстве регионов показатель степенного закона близок к нулю - это не розовый шум. Весьма вероятно, здесь мы имеем дело с более хаотичными числовыми рядами, что можно рассматривать как появление стихийности погромных событий. Крупные регионы с десятками городов, очевидно, не имели внутреннего социального единства, и соответственно не могли быть целостными резервуарами для самоорганизованного накопления протестного потенциала. Исключениями являются столичные Петроград и Москва. В агрегированных данных по крупных регионам (Поволжье, Центрально-Черноземный район и пр.) показатели самоорганизованной критичности просто тонут в большой массе случайных сугубо стихийных событий.
Но в масштабах всей рассмотренной совокупности городские погромы 1917-1918 гг. имеют характер розового шума. Это указывает на то, что российское общество в целом находилось в состоянии самоорганизованной критичности.
Заметим, что в рамках всей России некоторые ряды событий (выборки по участникам, по формам или по требованиям) также имели самоорганизованно-критическую природу. Рассматривая различные выборки, мы можем увидеть, какие именно субъекты бунтарского движения (в какой форме и по каким поводам) генерировали розовый шум и, следовательно, находились в состоянии критичности.
Динамика событий с участием солдат и промышленных рабочих (таблица 1) не является розовым шумом. Солдаты и рабочие, вероятно, не были самодостаточным бунтарским субъектом. Их выступления в 1917-1918 годах главным образом были либо стихийно-хаотичными, либо организованными политическими партиями или общественными организациями.
Ряд событий с участием «горожан вообще» демонстрирует критичность. Категория «горожан вообще» довольно расплывчата и является, вместе с тем, многочисленной. Солдаты, крестьяне и рабочие в документах, как правило, фиксировались вполне определённо, поскольку обладали узнаваемым социаль-
ным обликом. А вот средние слои, смешанные с частью городских низов, в большинстве случаев фиксировались как горожане без упоминания социальной принадлежности. Полагаем, мы получили еще одно подтверждение того, что Революция 1917 г. была во многом движением толпы, из которой сложно вычленить конкретные группы населения.
Житейские неурядицы, вызванные длительной войной и экономическими проблемами, пошатнули благосостояние средних и особенно низших слоев горожан, усилили социальное напряжение в российском городском социуме. Этот процесс накопления напряжения был обусловлен не только кратковременными факторами военного времени, но имел долгосрочные предпосылки во всей противоречивой эпохе пореформенной модернизации.
Мы уже обращали внимание на длительные процессы формирования самоорганизованной критичности в крестьянской среде [19].
Полагаем, что параллельно и взаимосвязано такие же процессы шли в среде горожан. Традиционные институты самоорганизации горожан - «общества» (мещанские, купеческие, ремесленные и т.д.) - по определению не являлись организаторами и проводниками протестного социального активизма. В пореформенный период они постепенно трансформировались. Но к началу XX в. только начинали приобретать организованную форму профессиональных союзов. В большей мере это были простейшие организации взаимопомощи, не готовые еще решать крупные социально-экономические проблемы и, соответственно, предотвращать резкий социальный протест своих членов.
Реформы 1860-х годов повысили мобильность населения. Города стали наполняться крестьянами, ищущими средства к существованию. Современные промышленность, транспорт, торговля поглощали лишь малую долю новых рабочих рук. Большая часть сельских мигрантов в городах попадала в неустойчивую сферу наемного труда, прислуги и чернорабочих. Поэтому маргинализация приобрела к началу XX в. огромные размеры. Благосостояние и социальный статус большинства горожан были призрачными, мерцающими.
Мировая войны и революционные процессы 1917-1918 гг. дополнили эти проблемы разорением средних слоев - ремесленников, домовладельцев, торговцев и других мелких хозяев. Они оказались перед угрозой перехода в низкий, по их представлениям, разряд наемных работников. Это крайне возбуждало «мелкого буржуа», делало его бунтарем, подталкивало к действиям совместно с низшими слоями.
В динамических рядах, отражающих интенсивность различных форм бунтарских событий, розовый шум уверенно фиксируется только в погромах частных торговых заведений и квартир. Это следует объяснить тем фактом, что подобная форма наиболее соответствовала требованию хлеба. Именно в частных лавках бунтари и искали хлеб и, во многих случаях, спиртные напитки. А требование хлеба было ключевым требованием, которое «разогревало» бунтарские настроения.
События с разными требованиями (таблица 1) также, по большей части, составляют ряды, являющиеся розовым шумом. Немного отклоняются от этой закономерности события «с требованиями удаления, смены отдельных должностных лиц». Очевидно, неудовольствие конкретными персонами не имело системного характера, было проявлением больше характерного для стихийного русского бунта протеста против непосредственного источника зла.
Наиболее отчётливо розовый шум фиксируется в событиях, где звучали требования хлеба. Можем предположить, что требование хлеба являлось неизменным мотивом бунтарских событий, зачастую затрагивало интересы самых широких слоев горожан. Уровень напряжённости по этому вопросу воспроизводился более устойчиво, нежели по другим вопросам.
Недовольство Временным правительством и Советской властью одинаково являлось розовым шумом: объектом негативного отношения общества в то время была любая власть, которая не могла решить повседневные проблемы большинства городского сообщества или своими резкими мерами вторгалась в его интересы. Подобные умонастроения выражались и в анархистских лозунгах, которые также звучали в режиме розового шума.
Заключение
Бунтарские события, безусловно, содержали значительный элемент хаоса, стихии. Системное ослабление правоохранительной системы на фоне обеднения населения и политической нестабильности привело к тому, что бунты могли быть вызваны самыми незначительными и случайными причинами. Тем не менее, мы полагаем, что внутри этой стихии можно выявить социальные сообщества, которые находились в состоянии критичности, были склонны к бунтарским событиям вне зависимости от силы конкретных поводов. Это, во-пер-вых, столичные общества с огромной долей маргиналов и, во-вторых, средние слои с частью городских низов («горожане вообще»).
Анализируя динамические ряды, построенные по критерию «требования участников», мы обнаружили, что в обществе доминировала двуединая интенция: «уберите власть и дайте хлеба». Эта интенция обуславливала рост социального напряжения. Такое напряжение сбрасывалось в ходе насильственных акций разного масштаба.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бак П. Как работает природа: теория самоорганизованной критичности M.: УРСС, 2014. 276 с.
2. Sneppen К., Bak P., Flyvbjerg H., Jensen М.Н. Evolution as a self-organized critical phenomenon // Proceedings of the National Academy of Sciences. 1995. Vol. 92. Issue 11. P. 5209-5213.
3. Канищев В.В., Баранова E.B. Особенности формирования компьютерной базы данных как структурного элемента геоинформационной системы по истории погромного движения // Вестника Балтийского федерального университета имени Имманиула Канта. Серия: гуманитарные и общественные науки. 2019. № 1. С. 69-77.
4. Канищев В.В., Жуков Д.С. Количественные и качественные характеристики погромно-бунтарских выступлений в городах России в 1917-1918 гг. // Революция и бунт в российской истории Материалы всероссийской научной конференции. Составитель Г.В. Талина. 2017. С. 167-176.
5. Бородкин Jl.И. Методология анализа неустойчивых состояний в политико-исторических процессах // Международные процессы. 2005. Т.З. №7. С. 4-16.
6. Жуков Д.С. Самоорганизованно-критические модели в социо-гуманитарных исследованиях // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Культура, история, философия, право. 2018. № 1. С. 45-60. URL: http://vestnik.pstu.ru/ biohim/archives/?id=&folder_id=7354 (дата обращения: 20.05.2018).
7. Жуков Д.С., Мовчко Ю.И. Степенные распределения и самоорганизованная критичность в социо-гуманитарном предметном пространстве: идентификация, моделирование и интерпретации // Pro nunc. Современные политические процессы. 2017. № 2. С. 7-26. URL: http://ineternum.ru/step/ (дата обращения: 20.05.2018).
8. Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г., Подлазов А.В. Историческая динамика. Взгляд с позиций синергетики // Препринты ИПМ им. М.В. Келдыша РАН. 2004. № 85. С. 1-16. URL: http://library.keldysh.ru/preprint. asp?id=2004-85
9. Малинецкий Г.Г. Чудо самоорганизованной критичности: вступительная статья // Бак П. Как работает природа: теория самоорганизованной критичности. М.: УРСС, 2013. С. 13-44.
10. Подлазов А.В. Новые математические модели, методы и характеристики в теории самоорганизованной критичности: дис. ... канд. ф-м. наук. М: Ордена Ленина Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН, 2001. 120 с.
11. Biggs М. Strikes as Forest Fires: Chicago and Paris in the Late Nineteenth Century // American Journal of Sociology. 2005. Vol. 110. Issue 6. P. 1684-1714.
12. Brunk G.G. Self-Organized Criticality: A New Theory of Political Behaviour and Some of Its Implications // British Journal of Political Science. 2001. Vol. 31. Issue 2. P. 427-445.
13. Brunk G.G. Why Are So Many Important Events Unpredictable? Self-Organized Criticality as the "Engine of History" // Japanese Journal of Political Science. 2002. Vol. 3. Issue 1. P. 25-44.
14. Brunk G.G. Why Do Societies Collapse? A Theory Based on Self-Organized Criticality // Journal of Theoretical Politics. 2002. Vol. 14. Issue 2. P. 195-230.
15. Buchanan M. Ubiquity. The Science of History... or Why the World is Simpler Than We Think. London: Weidenfeld & Nicolson, 2000. 288 p.
16. Mandelbrot B.B. The Fractal Geometry of Nature. New York: W.H. Freeman and Company, 1982. 470 p.
17. Zhukov D.S., Kanishchev V.V., Lyamin S.K. Application of the theory of self-organized criticality to the investigation of historical processes // Sage Open. 2016. Vol. 6. Issue 4. P. 1-10. DOI: 10.1177/2158244016683216. URL: http://journals.sagepub.com/doi/full/ 10.1177/2158244016683216 (дата обращения: 18.10.2018).
18. Zhukov D.S., Kanishchev V.V., Lyamin S.K. Social Movements Viewed in the Context of Self-Organized Criticality Theory // Acesso Livre. 2017. Issue 8. P. 75-91. URL: https://revistaacessolivre.files.wordpress. com/2017/12/acesso-livre-n-8Jul-dez_2017_a.pdf (дата обращения: 18.10.2018).
19. Жуков Д.С., Канищев В.В., Лямин С.К. Исследование интенсивности крестьянских волнений в Европейской России во второй половине XIX в. средствами теории самоорганизованной критичности // Историческая информатика. 2017. № 1. С.38-51.
THE STUDY OF POGROMS IN RUSSIAN CITIES (1917-1918) FROM THE STANDPOINT OF THE THEORY OF SELF-ORGANIZED CRITICALITY
Kanishchev Valery Vladimirovich, G.R. Derzhavin Tambov State University, Tambov, Russian Federation, doctor of historical sciences, professor of the Department of World and Russian History, valcan@mail.ru
Zhukov Dmitry Sergeevich, G.R. Derzhavin Tambov State University, Tambov, Russian Federation, PhD, associate professor of the International Relations and Political Science Department, ineternatum@mail.ru
The article presents the results of a quantitative analysis of riots in Russian cities during the revolutions of 1917-1918. The study is based on a database that contains information on more than 600 violent events. The authors analyze the dynamics, forms, requirements, composition of rioters. The theory of self-organized criticality (SOC) was used to study the nonlinear effects that occurred during the social movement. It was found that some investigated time series represent pink noise, which is an attribute of SOC. This indicates that Russian society as a whole was in a state of self-organized criticality. This process was caused by short-term wartime factors, and also had long-term preconditions that arose during the period of the post-reform modernization.
Key words: self-organized criticality, urban riots, pogroms, revolution.
