CC BY
234
акты и планы». Религия и собственность считались неприкосновенными и под защитой «общих узаконений Империи». Остальные пункты были посвящены административно-судебным вопросам. Суд по тяжебным делам должен был осуществляться на основании народных обычаев и шариата, но с «теми изменениями и дополнениями, какие впредь могут оказаться необходимыми согласно потребностям народа». Уголовные преступления должны были решаться по законам Российской империи. Учитывая тягостное положение шапсугов, их освобождали на три года от всяких денежных сборов. По истечении трех лет сбор должен был составлять три руб. со двора. Как видно из этого положения, и в окончательной фазе освоения региона царские чиновники продолжали использовать в своих интересах обычное право. При надобности по требованию начальника шапсуги обязаны были выставлять определенное число милиционеров.
Таким образом, российское самодержавие отводило обычному праву особую роль. Расчет российских властей был достаточно точным. При умелом использовании обычное право должно было явиться эффективным инструментом в процессе укрепления позиций Российской империи в регионе. Стремление применить обычное право в имперских интересах прослеживается на всех этапах освоения региона. Вместе с тем игнорирование особенностей уклада народов, населявших Северный Кавказ, приводило к тому, что обычное право во многом теряло свои главные качества (обязатель-
ность, непререкаемый авторитет и др.) и не всегда могло служить действенным инструментом проводимой политики. Это обстоятельство было вызвано тем, что к обычному праву представители царской администрации относились исключительно как к инструменту проводимой политики, практически полностью забывая о том, что оно представляло собой культурно-историческое наследие народов Северного Кавказа.
Представленный небольшой ретроспективный анализ показывает лишь часть уникальности обычного права, его силу и одновременно поразительную хрупкость под внешним воздействием. Изучение причин этой уникальности, на наш взгляд, требует отдельного специального исследования. Но уже сегодня совершенно очевидно, что изучение богатого исторического опыта позволяет выявить эффективные формы и методы становления российской системы управления, которые могут быть учтены при формировании и совершенствовании правовой политики на Северном Кавказе и на современном этапе.
Литература
1. Из документальной истории кабардино-русских отношений (вторая половина XVIII — первая половина XIX вв.). Нальчик, 2000.
2. Кокиев Г.А. Временный Кабардинский суд//Отдел рукописных фондов Республиканского научного центра Республики Северная Осетия-Алания. Ф. 33. Оп. 1. Д. 23. Л. 1.
3. Государственный архив Краснодарского края. Ф. 327. Оп. 1. Д. 3. Лл. 7-8.
УДК 340.15
Свечникова Л.Г.
Зав. кафедрой Ставропольского кооперативного института Белгородского университета потребительской кооперации, д. ю. н., профессор,
Фоминская М.Д.
Зам. директора Ставропольского кооперативного института Белгородского университета потребительской кооперации, к. ю. н., профессор
ИЗУЧЕНИЕ ОБЫЧНОГО ПРАВА НАРОДОВ КАВКАЗА В ИСТОРИКО-ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Статья рассматривает эволюцию взглядов на обычное право в отечественной историографии. Проанализированы учения дореволюционных авторов. Рассмотрены позиции отечественных кавказоведов. Основной акцент сделан на изучение обычного права в современной правовой науке.
The Article considers the evolution a look at common law in domestic historiography. The Analysed teachings of the prerevolutionary authors. The Considered positions domestic кавказоведов. The Main accent is made on study of the common law in modern legal science.
Ключевые слова: обычай, обычное право, традиции, воззрения, юридический быт, Северный Кавказ, юридическая этнология.
Key words: custom, common law, traditions, outlooks, legal быт, North Caucasus, legal ethnology.
Государственная и культурная жизнь северокавказских этносов имеет истоки в глубокой древности. Государственность у кавказских племен зародилась еще в начале I тысячелетия; столь же длительный путь должно было пройти и право, в большей степени в русле обычая. Обычно-правовые нормы, первоначальный генезис которых восходит к эпохе родовой общины, играли в жизни кавказских народов огромную роль. Они регулировали практически все отношения, возникавшие в социуме. При всем своем многообразии народы Северного Кавказа придерживались более или менее одинаковых принципов права. Это касается прежде всего детально разработанной по сословному признаку системы композиций. Ее духом и установками проникнуты метод разрешения казусов и санкции по множеству правонарушений, почти по всем посягательствам на личность, жизнь, здоровье и честь, во всех случаях причинения вреда. Установление композиций, отображая реально сложившуюся систему вассальных отношений, зиждется на этой системе, которая в рассматриваемый период становится краеугольным камнем всей общественно-политической жизни. Система вассальных отношений нашла свое отражение не только в конкретных статьях адата, но и конкретное проявление в решении огромного большинства вопросов.
В конце XVIII—XIX столетии на Северном Кавказе происходили большие перемены, направленные на преодоление феодальной отсталости, укрепление единой государственной власти и вступление на новый путь экономического и культурного развития. К XVIII веку Кавказ становится зоной непосредственных интересов Ирана и Турции — агрессивных государств, которые вели между собой нескончаемые войны. В это же время закрепляются позиции России в Предкавказье. В сфере ее непосредственных интересов оказываются и народы Кавказа. Окончательное присоединение в XIX в. Северного Кавказа к России сыграло громадную роль в истории региона. Тем более что сама Россия в этот период переживала время реформ, время созидательной деятельности, направленной на дальнейшее формирование единого многонационального государства, создание единого правового пространства. В этом плане деятельность государственного аппарата, его основных структур и была, в частности, подчинена задаче изыскать возможности для создания наиболее удачного государственного устройства многонациональной империи. С этой целью были начаты мероприятия
по изучения традиционного права народов национальных окраин Российской империи, в том числе Северного Кавказа.
Обычно-правовые нормы народов Северного Кавказа отобразили их общественную, политическую и хозяйственную жизнь в эпоху становления государственности. Они служат ярким памятником правосознания. Это один из источников отечественной истории. Но их значение не ограничивается национальными рамками. Они представляют собой интереснейший объект исследования для общей истории права и сравнительного правоведения.
Процессы, связанные с установлением, развитием и трансформацией права горских народов Северного Кавказа были и остаются в центре внимания историков, политологов, социологов и юристов. В отечественной историографии можно выделить несколько этапов научной разработки этой сложной и многогранной проблемы.
По мере включения Кавказа в сферу политического, правового и экономического влияния Российской империи созревала необходимость в информации исторического, этнографического, статистического и правового характера о коренном населении региона, о природно-географическом положении его отдельных частей. Первые произведения, посвященные историко-правовым и этнографическим исследованиям народов Северного Кавказа публикуются лишь в семидесятых годах XIX в. Однако еще в конце XVIII — начале XIX вв. появляются общие работы о Кавказе, содержавшие отрывочные сведения об общественном быте этих народов, их обычаях. К ним можно отнести исследования: профессора натуральной истории Российской академии наук А. И. Гильденштадта [1], возглавившего экспедицию по изучению кавказских земель, результатом которой был сбор обширного фактического материала; академика П. С. Палла-са [2], руководившего экспедицией 1793—1794 гг. и обследовавшего районы проживания осетин, балкарцев, кабардинцев; Г.Ю. Клапрота [3], подробно описавшего племенной состав народов Северного Кавказа, уточнившего их лингвистическую классификацию, попытавшегося выяснить процесс этногенеза осетин, карачаевцев и адыгов, а также давшего всестороннее описание быта и нравов северокавказских народов; С. Броневского [4], заслуга которого заключается в том, что он не только описал кавказские народы, но и впервые поставил вопрос об их общественном строе, обнаружив в них черты феодальных отношений.
Активная политика России в регионе повлияла на сбор сведений о быте и нравах жителей. Именно поэтому одними из первых исследователей, оставивших довольно полные описания быта, нравов и обычаев народов Кавказа, были офицеры Генерального штаба русской армии, занимавшиеся разведкой и контрразведкой, проникавшие с этой целью в горные районы. Это Г. Новицкий [5], Ф. Торнау [6]. Г. Новицкий оставил первое описание осмотренной им местности, первые статистические данные о горских народах. Торнау все народы Закубанья разделил по языковому признаку на три группы: абазин, черкесов и татар, описал их обычаи и нравы. Его замечания об обычаях ата-лычества значительно пополнили данные русской науки и до настоящего времени являются ценнейшим источником по этой проблеме. Подполковник Генерального штаба К.Ф. Сталь в 1848 г. написал «Этнографический очерк черкесского народа» [7], в котором содержится детальное описание расселения народов Закубанья, а не только черкесов, хозяйства каждого из народов, излагается краткая их история, разбираются вопросы общественного строя и семейного быта.
В результате присоединения к России территорий, заселенных горцами, кавказское командование пришло к выводу, что для лучшего управления этими народами назрела необходимость изучения их обычного права. Первая попытка сбора и записи адатов горских народов Северного Кавказа была предпринята в конце XVIII — начале XIX вв. в связи с учреждением в Кабарде так называемых «родовых судов» и «родовых расправ», в которых судебные разбирательства проводились по адату или шариату. В 1818 г. А.П. Ермолов поручил сбор сведений по обычному праву у кочевых народов Кавказской области А.Ф. Реброву [8, 246]. В 40-е гг. XIX в. сбор и запись адатов велась по всем участкам Кавказской линии. В связи с этим командующим войсками на Кавказской линии генерал-лейтенантом Гурко в 1843 г. было дано предписание начальникам участков о сборе народных преданий и обычаев горских племен, «известных у них под названием адата и употребляемых в виде законных правил при разбирательстве жалоб, исков и распрей» [9]. Кавказский атаман Черноморского казачьего войска поручил сбор адатов народов Закубанья смотрителю Екатеринодарского окружного училища, войсковому старшине Кучерову. Адаты собирались также под руководством начальника Центра Кавказской линии, генерал-майора Галицина при помощи ротмистра Давыдовского и майора Шарданова. В течение 1843—1845 гг. было состав-
лено семь сборников адатов: чеченцев (под руководством В.И. Голенищева-Кутузова), кумыков (М.Б. Лобанова-Ростовского), кабардинцев (ротмистра Давыдовского, майора Я. Шарданова), балкарцев и карачаевцев (они же и А. Кучеров), осетин и чеченцев (Т.А. Норденстренг) и адыгов Черноморской линии (А. Кучеров). На основании этих материалов капитан генштаба М.Я. Ольшевский составил общий свод собранных адатов. В начале 80-х гг. секретарь Ставропольского статистического комитета И.В. Бентковский передал эти рукописные записи в дар Одесскому университету [8, 246]. Они были опубликованы профессором этого университета Ф.И. Леонтовичем, составив крупный вклад в изучение обычного права Кавказа.
Ценность адатов как исторического и правового материала очень велика. Они дают материал по самым важным вопросам общественной жизни: о взаимоотношениях сословий и об общественном строе, о формах феодальной ренты и, что для нашей работы особенно важно, о правовых отношениях народов Северного Кавказа.
Изучение общественного строя горских народов Кавказа в восьмидесятые-девяностые годы XIX в. сделало большие успехи благодаря работам М.М. Ковалевского. Свое основное исследование о кавказских горцах и горских адатах «Закон и обычай на Кавказе» М. Ковалевский построил в основном на осетинском материале, но при этом широко использовал данные о других народах, в частности, о черкесах. Он показал своеобразие патриархального рода у горцев, пережитки матриархата, различные культурные влияния и их отражение в обычном праве горцев. Работы М.М. Ковалевского [10] составили эпоху в изучении не только Кавказа, но и такого феномена правовой культуры как обычное право.
Еще одним исследователем, внесшим существенный вклад в изучение права народов Северного Кавказа, был Н. А. Караулов, который в своих работах [11] проанализировал права владения и собственности, предпочтительной покупки и выкупа, а также самую запутанную часть мусульманского законодательства — право наследования, которое характеризовалось рядом нюансов, особенно у кавказских горцев, у которых нормы мусульманского права тесно переплетались с обычно-правовыми.
Со второй половины XIX в. появляются работы, в которых рассматривается обычно-правовое регулирование общественных отношений конкретных этносов. В их ряду выделяются работы Н.Г. Пе-трусевича [12], Г.И. Петрова [13], В.Я. Тепцова [14], Б. Миллера [15], А.Яновского [16], А.И. Шегрена
[17], К. Коха [18], Н. Г. Берзенова [19], Д. Шанаева [20], Л.Я. Люлье [21], Е. Максимова и Г. Вертепо-ва [22]. Во всех них можно почерпнуть конкретные данные о правовых отношениях народов Северного Кавказа, роль правовых обычаев и их функционирование в праве кавказских горцев, а также прослеживается эволюция под влиянием внешних факторов, в том числе российского законодательства и права. Однако труды этих авторов носят в большей степени описательный характер. Многим из них принадлежит собрание адатов народов (Н.Г. Петрусе-вич, А. Яновский, Д. Шанаев).
Перу Н.Г. Петрусевича принадлежит и первое специальное исследование о карачаевцах — «Заметка о карачаевских адатах по долговым обязательствам», в которой автор описывает порядок исчисления процентов, имеющий свою специфику в карачаевском обществе. Так, согласно его данным, счет процентов до 70-х годов XIX в. велся исходя из приплода скота, что давало кредитору возможность в течение нескольких лет получить с должника сумму, превышающую долг в десятки раз [12, 23].
Наиболее серьезные исследования принадлежат Б. Миллеру, ученику М. Ковалевского. Несмотря на то, что автор преувеличивает прочность семейной общины у карачаевцев, утверждая, что «общинное начало сохраняется в такой чистоте, что совершенно исключает частную собственность» [15, 396], его данные по конкретным нормам, регулирующим жизнь карачаевского общества до настоящего времени являются неоценимым источником при рассмотрении этих вопросов.
А. Яновский является одним из первых исследователей, собравших обширные сведения по обычному праву осетин. Он показал сословные отношения, уголовное право и судопроизводство, процессуальное право и семейные правовые отношения этого народа. Ученый осуществил первое собрание осетинских адатов, которые впоследствии были включены в вышеуказанный труд Ф.И. Леон-товича «Адаты кавказских горцев». В ряду исследователей обычного права осетин выделяются работы В. Пфафа [23], в которых он попытался на первое место поставить теоретические обобщения на основе фактических обычно-правовых материалов. Однако в своих исследованиях он не учитывал закономерностей социально-экономического развития общества, что привело его к ошибочным выводам о наличии родового быта у осетин, хотя в то время уже произошел распад родовых отношений. Но для нас более важен обширный фактический материал по обычному праву, содержащийся в его работах.
Л.Я. Люлье [24] исследовал в основном «демократические» племенные образования адыгов. Написанные им в первой половине XIX в. статьи освещают вопросы народного и юридического управления, судоустройства и судопроизводства.
Очень мало работ посвящено обычному праву чеченцев и ингушей. Наибольший интерес представляют исследования Ч. Ахриева [25], Н.Н. Ха-рузина [26], Б. Далгата [27], в которых рассматриваются в основном вопросы судопроизводства и судоустройства этих народов, семейных и общинных взаимоотношений. Б. Далгатом опубликованы чеченские адаты, многие из которых он впервые ввел в научный оборот.
Представляют определенный интерес и исследования А. Берже [28] и У. Лаудаева [29]. Работа А.П. Берже была выпущена молодым автором в 1859 г. в Тифлисе. Несмотря на то, что в ней недостаточно полно освещены вопросы социально-экономического и политического развития вай-нахских народов, однако сведения, сообщаемые автором, настолько уникальны, что являются необходимой основой для изучения правовой истории чеченцев и ингушей.
В работе Умалата Лаудаева, первого национального чеченского историка и этнографа, для нашей темы наибольший интерес представляет раздел «О тайпанах или чеченских фамилиях» [30], где рассматриваются некоторые проблемы патронимических отношений и обычно-правового регулирования фамильно-патронимических отношений в целом.
В начале ХХ в. отмечается некоторое затухание кавказоведческих исследований, что было связано с известными событиями, происходившими в России. Первые исследования, посвященные кавказской тематике, начинают появляться только в двадцатых годах (В.П. Пожидаев [31], С. Меч [32], А.М. Ладыженский [33] и др.). В.П. Пожидаев одним из первых обратил внимание на социально-экономическое развитие кабардинского народа. Однако, признавая его глубокий вклад в историю народа, следует отметить, что он отрицал наличие в Кабарде частной земельной собственности и частного землевладения. Он также затрагивал некоторые вопросы фамильно-патронимического права. А.М. Ладыженский, один из ведущих историков права первой половины века, также исследовал семейно-правовые отношения, в частности, черкесского народа. Его перу принадлежат и работы обобщающего плана.
С.С. Анисимов [34] отмечал пережитки родового строя у всех народов региона. Он дал полную
и обстоятельную характеристику семейного права балкарцев, указал на его патриархальность.
Особое место в изучении кавказских народов занимает творчество М.О. Косвена [35]. Много лет он посвятил изучению семейной общины у народов Северного Кавказа, дав не только наиболее полное описание этой основной ячейки патриархально-родового общества, но и углубив теоретическое значение проблемы. Им выявлена новая форма родственной группы — патронимия, имевшая широкое распространение у народов Кавказа. Книга М.О. Косвена «Семейная община и патронимия» дает исчерпывающий материал по данному вопросу и новое его истолкование. Им разбираются основные положения фамильно-патронимического права, в частности, права родового выкупа, наследственного права и др.
Все эти работы послужили солидной базой для дальнейшего углубленного изучения истории, в том числе правовой, отдельных народов Северного Кавказа. В 1950-х—1970-х годах началось активное исследование историками права и этнографами традиционных правовых институтов ряда народов нашей страны. Наибольший интерес в этом плане представляют труды Л.И. Лаврова [36], который главное внимание уделял эволюции общественных отношений у абазин; В.К. Гарданова [37], изучавшего обычное право кабардинцев. Им же были разработаны и общетеоретические проблемы обычного права народов Кавказа. В этот же период активно начинает заниматься кавказской тематикой и А.И. Першиц [38], в статье которого «Фамилия — лъэпкъ у кабардинцев» не только дается общая характеристика кабардинской патронимии, но и предпринимается попытка анализа обычно-правовых норм, регулирующих жизнь патронимической группы.
Значительный интерес представляют работы К.Г. Азаматова [39], исследовавшего обычное право балкарцев; М.Ч. Кучмезовой [40], которая в своих работах восстанавливает процедуру деления имущества между наследниками у балкарцев; А.Х. Магометова [41], в монографии которого рассматриваются семейно-брачные отношения, судопроизводство, функционирование института кровной мести и другие аспекты бытования обычного права у осетин.
В работах видного кавказоведа В.П. Невской [42] рассматривались проблемы аграрных отношений, социально-экономического развития карачаевцев, эволюция сельской общины. Опираясь на обычно-правовые нормы карачаевцев, зафиксированные в адатах, В.П. Невская дала подробный
анализ социальной структуры общества, общественного и семейного быта народа.
Все названные авторы опирались на значительный фактический материал, что делает их работы особенно значимыми. Однако концепции социально-экономического развития отдельных народов рассматривались ими с точки зрения воздействия на эти процессы колониальной политики Российской империи; к сожалению, не было учтено и положительное влияние русской администрации. Хотя в то время, когда эти работы были написаны, такой подход был вынужденным.
В 1970-х—1980-х годах были опубликованы и комплексные исследования по истории народов Северного Кавказа. В их ряду выделяется двухтомник «История народов Северного Кавказа» [43], написанный коллективом авторов. В нем содержится анализ как общих закономерностей, так и особенностей истории северокавказских народов, освещается социально-экономическое развитие региона. Однако правовые отношения народов Северного Кавказа практически не рассматриваются.
В этот же период выходят историко-этнографические очерки «Карачаевцы» [44], «Абазины» [45]. В них получили освещение хозяйственный и общественный строй этих народов, начиная с конца XVIII века и заканчивая современностью. Большой акцент уделяется патронимии, семейным правоотношениям.
В 1990-е годы наблюдается всплеск интереса к кавказской тематике. Появляется ряд работ, рассматривающих с различных позиций эволюцию северокавказского общества, политику Российской империи по отношению к коренным этносам. Одни авторы, составляющие довольно многочисленную группу, поддерживают идею колонизаторского характера российской политики на Северном Кавказе. Это Ж.А. Калмыков [46], В.Х. Кажаров [47], Р.З. Куадже [48] и др. Их негативная оценка деятельности российской власти в отношении коренного населения края заключалась в следующем: военно-административный аппарат управления был обозначен как военно-колониальный; политический статус новоприобретенных территорий представлялся в качестве колонии; присутствие Российской империи на землях всего Кавказского региона получило оценку режима военной оккупации.
С другой стороны, некоторыми отечественными исследователями российская политика на Кавказе рассматривается как постепенное вовлечение Северного Кавказа «в сферу российского государственного, административного, правового устрой-
ства, а также в сферу социальной политики и экономики» [49]. К таким авторам можно отнести В.А. Матвеева [50], А.М. Авраменко, О.В. Матвеева, П.П. Матюшенко и В.Н. Ратушняк [51].
Фундаментальные научные исследования принадлежат перу сотрудников Института этнологии и антропологии Российской академии наук В.О. Бо-бровникова [52] и И.Л. Бабич [53].
Последней в 2000 г. в Институте этнологии и антропологии РАН была защищена диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук на тему «Правовая культура адыгов (история и современность)», рассматривающая многие аспекты правовой культуры адыгских народов. Автором был привлечен обширный пласт материалов по этой проблематике, проанализированы функции судебных органов в до- и пореформенный период, а также в советское время. Однако, несмотря в целом на высокую оценку этого исследования, один из выводов автора, на наш взгляд, неверно отражает современную ситуацию в среде адыгов. В частности, это касается положения о том, что обычно-правовые и религиозные институты адыгов в настоящее время являются частью современного плюралистического правового пространства, свойственного всем народам Северного Кавказа [54, с. 3].
В настоящее время изучением правовых отношений народов Северного Кавказа в прошлом занимается ряд исследователей. В Ростовском юридическом институте Северо-Кавказской академии государственной службы под руководством профессора Д.Ю. Шапсугова успешно работают в этом направлении аспиранты и молодые ученые, статьи которых вошли в сборник научных трудов «Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики» [55]. Среди них выделяются работы Ф.Г. Кам-кия [55, 204-220; 55, 367-361], А.З. Бейтуганова [55, 144-157], Р. Куадже [55, 194-196], В.А. Азимова [55, 191-204], М.М. Цурова [55, 343-348]. Однако все эти исследования посвящены какому-либо одному народу. Многие из них преувеличивают роль правового обычая и обычного права на современном этапе правового развития, считая, что оно должно войти составной частью в российскую правовую систему.
Итак, проблема исследования обычного права народов Северного Кавказа, несмотря на довольно обширную литературу, еще не до конца изучена. Для современных исследователей в связи с новыми источниками, вводимыми в научный оборот, открываются большие перспективы анализа такого феномена, как обычное право в целом, так и обычного права народов Северного Кавказа, в частности.
Литература
1. Гильденштадт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа из путешествия г-на академика И. А. Гильденштадта через Россию по Кавказским горам в 1770, 72, 73 гг. СПб., 1809.
2. Pallas P.-S. Bemerkungen ans einer Reise in die Südichen, Statthaltershaften des Russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794. Bd. I. Leipzig, 1803.
3. Klaproth J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien unternommer in den Jahren 1807 und 1808. Bd. I. Halle und Berlin, 1812; Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807—1808 гг. //Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII—XIX вв. Нальчик, 1974.
4. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, собранные и пополненные Семеном Броневским. М., 1823.
5. Новицкий Г. Воспоминания воспитанника первого выпуска из артиллерийского училища//Военный сборник. Т. 77. № 1-2. СПб., 1871.
6. Торнау. Воспоминания кавказского офицера. М., 1864.
7. Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа//Кавказский сборник. Т. 21. Тифлис, 1910.
8. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии. Сборник документов. Ростов-на-Дону, 1985.
9. РГИА. Ф. 1268. Оп. 2. Д. 194. Л. 2.
10. Ковалевский М.М. Первобытное право. Вып. 1 Род; Вып. 2. Семья. М., 1885; Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении. М., 1888; его же. Закон и обычай на Кавказе. М., 1884 и др.
11. Караулов Н.А. Балкары на Кавказе//Известия общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском университете. Казань, 1907. Т. 23. Вып. 2; его же. Основы мусульманского права//Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК). 1909. № 40.
12. Петрусевич Н.Г. Заметка о карачаевских адатах по долговым обязательствам//Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 4. Тифлис, 1870.
13. Петров Г.И. Верховья Кубани — Карачай. Екате-ринодар, 1880.
14. Терцов В.Я. По истокам Кубани и Тере-ка//СМОМПК. Вып. 14. Тифлис, 1892.
15. Миллер Б. Из области обычного права карачаевцев//«Этнографическое обозрение». М., 1902. № 1—2; его же. В Карачае//«Этнографическое обозрение». 1899. № 1—12.
16. Яновский А. Осетия//Обозрение Российских владений за Кавказом в статистическом, этнографическом, топографическом и финансовом отношениях. Ч. 2. СПб., 1836.
17. Шегрен А.М. Религиозные обряды осетин, ингуш и их соплеменников при разных случаях//«Кавказ». 1846. № 27—30.
18. Кох К. Путешествие через Россию к Кавказскому перешейку в 1837 и 1838 гг.
19. Берзенов Н.Г. Очерки Осетии//«Кавказ». 1850. № 15.
20. Шанаев Д. Свадьба у северных осетин//ССКГ. Вып. 9. 1876; его же. Присяга по обычному праву осе-
тин//ССКГ. Вып. 8. 1873; его же. Осетинские народные сказания//ССКГ. Вып. 2. 1869.
21. Люлье Л.Я. Общий взгляд на страны, занимаемые Черкесами (Адыге), Абадзехами (Азеха) и другими смежными с ними//ЗГОРГО. Вып. 4. 1857; его же. Учреждения и народные обычаи Шапсугов и Натухаж-цев//ЗГОРГО. Вып. 7. 1866.
22. Максимов Е, Вертепов Г. Туземцы Северного Кавказа. Вып. 1. Владикавказ, 1892.
23. Пфаф В. Материалы для древней истории Осе-тии//ССКГ. Вып. 4. Тифлис. 1870; его же. Народное право осетин//ССК. Т. 1. 1871; его же. Путешествие по ущельям Северной Осетии//ССК. Т. 2.
24. Люлье Л.Я. Учреждения и народные обычаи Шапсугов и Натухажцев//Черкесия. Историко-этнографические статьи. Краснодар, 1990; его же. О натухажцах, шапсугах и абадзехах//ЗКОРГО. Кн. 4. Тифлис, 1857; его же. Черкесия. Краснодар, 1927.
25. Ахриев Ч. Ингуши//ССКГ. Вып. 8. Тифлис, 1875.
26. Харузин Н.Н. Заметки о юридическом быте чеченцев и ингушей//СМЭ. Вып. 3. 1888.
27. Далгат Б. Первобытная религия чеченцев//Тер-ский сборник. Вып. 3. Кн. 2. 1893; его же. Родовой быт чеченцев и ингушей в прошлом//Известия Ингушского НИИ краеведения. Вып. 4. 1932.
28. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859.
29. Лаудаев У. Чеченское племя//ССКГ. 1872.
30. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 4. Тифлис, 1872.
31. Пожидаев В.П. Горцы Северного Кавказа. М.-Л., 1926.
32. Меч С. Кавказ. М.-Л., 1923.
33. Ладыженский А.М. Обычное семейное право черкес//Новый Восток. 1928. № 29; его же. Адаты горцев Северного Кавказа//Вестник Московского государственного университета. 1947. № 12; его же. К вопросу об изучении обычного права//БСКБК. 1926. № 3—4; его же. Формы перехода от первобытнообщинного строя к классовому обществу (по материалам Северного Кав-каза)//Исторические науки. 1961. № 2; его же. Методы этнологического изучения права//Этнографическое обозрение. 1995. № 4.
34. Анисимов С.С. Путеводитель по Кабарде и Балка-рии. М.-Л., 1928; его же. Кавказ. Л., 1929.
35. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М., 1963; его же. Проблемы общественного строя горских народов Северного Кавказа в ранней русской этно-графии//Советская этнография. 1951. № 1 и др.
36. Лавров Л.И. Абазины//Кавказский этнографический сборник. Т. 1. М., 1955.
37. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. М., 1967; его же. Обычное право как источник для изучения социальных отношений у народов Северного Кавказа в XVШ-начале XIX в.//Советская этнография. 1960. № 5.
38. Першиц А.И. Фамилия — лъэпкъ у кабардин-цев//Советская этнография. 1951. № 1.
39. Азаматов К.Г. Социально-экономическое положение и обычное право балкарцев в первой половине XIX в. Нальчик, 1968.
40. Кучмезова М.Ч. Имущественное и наследственное право балкарцев в XIX в.//Вестник Кабардино-
Балкарского научно-исследовательского института. Вып. 5. Нальчик, 1972.
41. Магометов А. Х. Общественный строй и быт осетин (XVII—XIX вв.). Орджоникидзе, 1973.
42. Невская В.П. Карачаевцы// Народы Карачаево-Черкесии. Ставрополь, 1957; ее же. Социально-экономическое развитие Карачая в XIX в. (дореформенный период). Черкесск, 1960; ее же. Карачай в пореформенный период. Ставрополь. 1964; ее же. Пережитки родовой общины и семейная община карачаевцев в XIX веке//Труды Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института. Вып. 4. Ставрополь, 1970; ее же. Аграрный вопрос в Карачаево-Черкесии в эпоху империализма. Ставрополь, 1973; ее же. Семейный и общественный быт//Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Черкесск, 1978.
43. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. (Т. 1); История народов Северного Кавказа (конец XVIII века—1917 г.) (Т. 2)/Под ред. акад. А. Л. Нарочницкого. М., 1988.
44. Карачаевцы. Историко-этнографический очерк/Под ред. проф. Л.И. Лаврова. Черкесск, 1978.
45. Абазины. Историко-этнографический очерк/Под ред. проф. А.И. Першица. Черкесск, 1989.
46. КалмыковЖ.А. Административно-судебные преобразования в Кабарде и горских (балкарских) обществах в годы русско-кавказской войны//Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар, 1995.
47. Кажаров В.Х. Адыгская Хаса. Нальчик, 1992.
48. Куадже Р.З. Некоторые вопросы колониальной экспансии царского самодержавия против Адыгеи (Чер-кесии)//Черкесия в XIX в. Майкоп, 1991.
49. Мальцев В.Н. Влияние кавказской войны на административно-судебные реформы на Северном Кавказе второй половины XIX в.//Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар, 1995.
50. Матвеев В.А. К вопросу о последствиях Кавказской войны и вхождении северокавказских народов в состав России (Новое концептуальное освещение про-блемы)//Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар, 1995.
51. Авраменко А.М., Матвеев О.В., Матющенко П. П., Ратушняк В. Н. Об оценке Кавказской войны с научных позиций историзма//Кавказская война: уроки истории и современность. Краснодар, 1995.
52. Бобровников В.О. Судебная реформа и обычное право в Дагестане (1860—1917)//Там же. С. 157—191; его же. Колхозная метаморфоза адата у дагестанских горцев (на примере багулал)//Ното ^пёюш. Материалы конференции по юридической антропологии. М., 1997; его же. Теория и практика правового плюрализма для Северного Кавказа XIX—XX вв.//Закон и жизнь. М., 2000; его же. Мусульмане Северного Кавказа. Обычай. Право. Насилие. М., 2002.
53. Бабич И.Л. Месть в пореформенном адыгском обществе//Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов-на-Дону. 1999; ее же. Формирование правового плюрализма в советское и постсоветское время на Северо-Западном Кавказе//Закон и жизнь. М., 2000; ее же. Правовая культура адыгов (история и современность). М., 2000; ее же. Соотношение обычного права и шариата в правовой истории ка-
бардинцев и балкарцев//Человек и общество на Кавказе. Проблемы правового бытия. Ставрополь, 2001 и др.
54. Бабич И.Л. Правовая культура адыгов (история и современность): Автореф. дис.... докт. ист. наук. М.,
2000. С. 3.
55. Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики/Под ред. проф. Д.Ю. Шапсугова. Ростов-на-Дону, 1999.
УДК 340.15
Павкин М.В.
Аспирант Северо-Кавказской академии государственной службы
ЗОЛОТАЯ ОРДА И ПРАВО НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
В статье рассматривается вопрос влияния монгольского нашествия на право народов Северного Кавказа. Его суть заключается в использовании Великой Ясы и рецепции мусульманского права применительно к конкретной исторической эпохе.
The article considers the question of Mongolian invasion on law of the peoples of the North Caucasus. Its essence is in application of the Great Yasa and reception of Muslim law with regard to concrete historical epoch.
Ключевые слова: монгольское нашествие, Великая Яса, рецепция монгольского права, новый взгляд на Золотую Орду.
Key words: mongolian invasion, the Great Yasa, reception of Muslim law, new point of view with regard to the Golden Orda.
Как известно, Северный Кавказ представляет собой специфический многонациональный регион. В сравнительно небольшом по площади районе проживает множество народов, которые отличаются разнообразием языков, культур, обычаев.
За свою многовековую историю Северный Кавказ пережил множество нашествий внешних сил: арабов, персов, турок. Монгольское нашествие не являлось каким-то чрезвычайным событием в этом ряду, хотя имело свои особенности, ещё малоизученные. В частности, это относится к вопросу о его влиянии на право народов Северного Кавказа.
Для народов Северного Кавказа монгольское нашествие имело такие же серьёзные последствия, как и для многих других народов Евразии. Преодолеть сопротивление местного населения монголо-татары не смогли только в горных районах. Обширные равнинные и предгорные просторы Северного Кавказа были обращены в пастбища для скота.
Произошли значительные переселения ряда народов. Западную часть Северного Кавказа в XIII—XV вв. заселяли адыгейские племена, занимавшиеся земледелием и скотоводством. Адыгам пришлось оставить часть своих равнин захватчикам. Но власть Золотой Орды в этих краях была непродолжительной и с распадом улуса Джучи стала чисто номинальной.
В это же время происходило расселение многих современных нам народностей Дагестана: лезгин, аварцев, даргинцев, кумыков, лакцев. В результате войн между Золотой Ордой и государством Ху-
лагидов земледелие в приморских районах Дагестана пришло в упадок. Такая же участь постигла и города, в частности, Дербент. Дагестан распался на несколько отдельных владений. В некоторых горных районах образовались так называемые «вольные общества», которыми управляла местная родовая знать.
В горные местности была вынуждена переселиться значительная часть алан и асов. Потомки алан - осетины, подпали под власть кабардинских князей. Кабардинцы вместе с золотоордынцами заняли предгорные районы Алании. С ослаблением Золотой Орды кабардинцы продвинулись немного на восток и заняли территорию, на которой обитают и в настоящее время.
Восточнее кабардинцев и осетин жили предки современных чеченцев и ингушей. Кочевавшие до монгольского вторжения по равнинам Северного Кавказа половецкие орды были частично оттеснены в горы. Смешиваясь с аланами и, по некоторым данным, с адыгами, они образовали особые тюрко-язычные народности карачаевцев и балкарцев.
Как известно, в начале XIV в. в борьбе за власть в Золотой Орде победила та часть аристократии, которая придерживалась ислама. Началась ис-ламизация золотоордынских просторов. Однако это не означало отказа от Великой Ясы Чингисхана. Ещё первый хан Золотой Орды Батый повелел всем своим подданным повиноваться установлениям Ясы под страхом смертной казни. Каждый новый хан при вступлении на свой пост должен был клясться в верности Ясе. Вместе с тем в результате
