CC BY
278
DOI: 10.23868/201903003
изучение молекулярных механизмов эндотЕлидльной дисфункции in vitro
Р.Е. Калинин, И.А. Сучков, Н.В. Короткова, Н.Д. Мжаванадзе
Рязанский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова, Рязань, Россия the research of the molecular mechanisms of endothelial dysfunction in vitro
R.E. Kalinin, I.A. Suchkov, N.V. Korotkova, N.D. Mzhavanadze
I.P. Pavlov Ryazan State Medical University, Ryazan, Russia
e-mail: fnv8@yandex.ru
По мнению ряда современных исследователей, эндоте-лиальная дисфункция является одним из ключевых звеньев в патогенезе большинства сердечно-сосудистых заболеваний, включая ишемическую болезнь сердца, атеросклероз, первичную артериальную гипертензию, инфаркты, инсульты, дилатационную кардиомиопатию, а также сахарный диабет, заболевания воспалительного, опухолевого и аутоиммунного характера.
Локализация эндотелиоцитов в tunica intima сосудов пока не позволяет провести полноценный прижизненный анализ внутриклеточного состава сигнальных молекул и белков, участвующих в регуляции клеточного цикла и функциональной активности. Решение этой проблемы, по мнению учёных, следует искать в создании экспериментальных условий для физиологического и патологического функционирования клеток эндотелия. В настоящее время для разработки методов коррекции эндотелиальной дисфункции и оценки действия лекарственных препаратов все чаще используются методики моделирования эндотелиальной дисфункции in vitro. Целью настоящего обзора явилось обобщение основных тенденций изучения эндотелиальной дисфункции in vitro с использованием различных культур эндотелиальных клеток.
Ключевые слова: эндотелиальная дисфункция, сердечнососудистые заболевания, HUVEC, клеточные технологии.
Введение
В середине прошлого столетия эндотелий считался «особым высокоспециализированным тканевым типом, обладающим морфо-физиологической характеристикой так называемых эпителиальных тканей и качественно отличным на данном этапе эволюции от соединительной ткани; ...биологические особенности эндотелия обнаруживают далеко идущую дивергенцию и специализацию, делающие невозможным их отождествление на данном этапе эволюции» (Н.Г. Хлопин, 1946) [1]. Впервые мнение о самостоятельной роли эндотелия, как регулятора тонуса сосудов, было высказано в 1980 году после того, как ЯР РигсИодоИ и Zawadzki обнаружили способность изолированной артерии самостоятельно изменять свой мышечный тонус в ответ на ацетилхолин [2, 3]. Введение ацетилхолина в интактный сосуд вызывало эндотелий-зависимую вазодилатацию и увеличение скорости кровотока в нём, тогда как в условиях нарушенной функции эндотелия реакция сосуда на введение ацетилхолина может быть парадоксальной и приводить к спазмированию сосуда.
Являясь однослойным пластом специализированных клеток мезенхимного происхождения, эндотелий выстилает кровеносные и лимфатические сосуды и камеры сердца и отделяет кровь от базальной мембраны сосудистой стенки. Эндотелиоциты составляют около одного триллиона клеток, масса эндотелия в организме одного человека достигает 1,8 кг [4]. В настоящее время признана роль эндотелия в поддержании сосудистого гомеостаза, в регуляции тонуса сосудов и артериального давления, фильтрационной функции
Endothelial dysfunction is universally regarded as one of the key elements in the pathogenesis of most of cardiovascular diseases including ischemic heart disease, atherosclerosis, arterial hypertension, myocardial infarction, stroke, dilated cardiomyopathy, as well as diabetes mellitus, inflammatory, oncological, and autoimmune diseases.
Localization of endothelial cells in tunica intima of the vessels limits in vivo analysis of the intracellular proteins and other molecules, which regulate cellular functional activity. A possible solution to this problem may be setting experimental conditions for physiological and pathological functioning of endothelial cells. In vitro modeling of endothelial dysfunction may be a useful tool for the development of methods to improve the endothelial function and evaluate the effects of medicinal products.
The objective of this literature review is to summarize main trends in studying endothelial dysfunction in vitro using different endothelial cell cultures.
Keywords: endothelial dysfunction, cardiovascular diseases, HUVEC, cell technologies.
почек, метаболического обеспечения головного мозга, сократительной активности сердца [5-7].
Одной из основных функций эндотелия является синтез ряда биологически активных веществ, определяющих целостную работу системы кровообращения. По механизму действия они делятся следующим образом: 1) вазодилататоры: оксид азота (N0), адено-зин, простациклин (PG I2), С-тип натрийуретического пептида, эндотелиальный гиперполяризующий фактор (endothelium — derived relaxing factor — EDRF) и вазо-констрикторы: эндотелин-1, простагландины (тромбок-сан TxA2, простагландин Н2) ангиотензин II; 2) факторы роста: эндотелиальный фактор роста; тромбоцитарный фактор роста; фактор роста фибробластов; ангиотен-зин II; гепариноподобные ингибиторы роста; 3) медиаторы воспаления: белок-хемоаттрактант моноцитов-1 (MCP-1); и молекулы адгезии: VCAM-1 (Vascular cell adhesion molecule 1), ICAM-1 (Inter-Cellular Adhesion Molecule 1), селектины; 4) антикоагулянтные факторы: оксид азота, простациклин (PG I2), тканевой активатор плазминогена, тромбомодулин; 5) прокоагулянтные факторы: тромбин, ингибитор активатора плазмино-гена-1, фактор фон Виллебранда (vWf) [8, 9].
По скорости и периодичности синтеза все биологически активные вещества, секретируемые эндотелием, можно условно разделить на 4 класса:
1) постоянно синтезирующиеся в кровь: N0 и простациклин;
2) секретирующиеся в кровь при стимуляции и активации эндотелиоцитов: vWf, Р-селектин, тканевой активатор плазминогена и др.;
3) факторы, синтез которых в обычных условиях невысок и резко увеличивается при повреждении эндотелия: эндотелин-1, ICAM-1, VCAM-1, Е-селектин и др.;
4) факторы, которые синтезируются и накапливаются в эндотелиальных клетках: тканевой активатор плазминогена; либо являются мембранными рецепторами: рецептор протеина С, тромбомодулин.
Одним из важнейших факторов, повреждающих эндотелий и приводящих к изменению функционирования последнего, является воспаление. Эндотелиоциты участвуют в процессе воспаления посредством белковых рецепторов: молекулы межклеточной адге-зии-1 — ICAM-1, молекулы сосудистой адгезии-1 — VCAM-1, молекулы эндотелиальной лейкоцитарной адгезии-1 — ELAM-1 и субстанций, выделяемых в просвет сосудов: модифицированных липопротеинов, P- и E-селектинов, воспалительных цитокинов, вазоак-тивных пептидов, нейропептидов. Активаторы молекул адгезии лейкоцитов, такие как Е-селектин, P-селектин, ICAM-1 и VCAM-1 способствуют лейкоцитарному рол-лингу и перемещению в ткани, тем самым увеличивая местный воспалительный ответ [10].
Помимо воспаления эндотелиоциты могут активироваться под влиянием гипоксии, гемодинамических факторов (изменение скорости кровотока), циркулирующих нейрогормонов: катехоламинов, гистамина, ацетилхо-лина, брадикинина и т. д.), тромбоцитарных медиаторов: серотонина, тромбина, тромбоксана), холестеринемии, гипергомоцистеинемии, повышенного уровня цитоки-нов (интерлейкинов-1 р и -8, фактора некроза опухоли альфа) [11]. При этом развивается состояние, которое обозначается термином «эндотелиальная дисфункция» (далее — ЭД). Под ЭД в настоящее время подразумевают генерализованное нарушение равновесия между образованием вазодилатирующих, атромбогенных, антипро-лиферативных факторов с одной стороны, и вазокон-стрикторных, протромботических и пролиферативных факторов, синтезируемых эндотелием, — с другой [12]. В связи с этим при изучении молекулярных механизмов ЭД интерес вызывают не только сами вышеперечисленные факторы, но и условия, приводящие к изменению скорости их секреции.
Маркерами ЭД в настоящее время признаны: оксид азота, синтазы оксида азота, асимметричный диметиларгинин, натрийуретический пептид с-типа, про-стациклин, тромбомодулин, vWf, гомоцистеин, эндотелин и Big-эндотелин, ангиотензин II, тканевой и урокиназный активаторы плазминогена, рецептор активатора плазми-ногена урокиназного типа.
ЭД играет важную роль в патогенезе ряда системных заболеваний, в том числе сердечно-сосудистых — атеросклероза сосудов нижних конечностей [1 3, 1 4], дилатационной кардиомиопатии [15], острого венозного тромбоза [16], хронических заболеваний вен [17], лёгочной гипертензии [18], сердечной недостаточности [19], сахарного диабета [20].
Несмотря на то, что составляющие патогенеза ЭД известны, молекулярные механизмы её развития до конца не выяснены. В связи с этим важным остаётся вопрос изучения молекулярно-патогенетических механизмов её развития, так как он является залогом выявления патогенетических мишеней для медикаментозного улучшения функции эндотелия.
В настоящее время существует множество экспериментальных моделей ЭД in vivo. Среди них можно отметить моделирование ЭД под действием
1\1-нитро-1_-аргинин-метилового эфира (L-NAME) [21], путём воспроизведения метаболических нарушений [22], венозного тромбоза [23], гиперхолестериновой диеты [24]. Однако, использование моделей in vivo связано со сложностью доставки тестируемого агента и проведения количественной оценки его проангиогенной или антиангиогенной активности.
Существуют трехмерные системы совместного культивирования эндотелиоцитов с другими типами клеток. Одними из первых были разработаны так называемые клеточные сферы. Эндотелиоциты и гладкомышечные клетки культивируются совместно: высеваются на дно культуральной посуды с антиадгезионным покрытием. Через 1-4 дня клетки формируют на дне посуды сферы [25]. При этом гладкомышечные клетки оказываются в середине, а эндотелиоциты по периферии. В настоящее время используют «сэндвич» модель, где клетки разных типов располагаются между слоями Матригеля, при этом клетки эндотелия формируют трубки, углубляющиеся в субстрат [26]. сокультивирование эндотелиальных клеток с клетками стромы: фибробластами, мезенхимально-стромаль-ными и гладкомышечными клетками позволяет оценивать изменение миграционных показателей, а также отслеживать направленность движения [27].
Имеются модели изучения сосудистых и тканевых эксплантатов ex vivo: аорта куриного эмбриона, кольцо аорты крысы [28]. Культивируемые ткани и органы ex vivo являются доступной и достоверной моделью для исследования в большей степени ангиогенеза. Такие органные культуры позволяют наблюдать и анализировать рост сосудов из эксплантатов: из аорты крысы или куриного эмбриона. Анализируется пролиферативный ответ эндотелиальных клеток с использованием классических подходов, например, методом определения содержания дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) или введения меченого тимидина [29]). На сегодняшний день в силу своей простоты и высокой воспроизводимости широко используется оценка ангиогенной активности на хори-оаллантоисной оболочке (ХАО) яйц курицы Gallus gallus domesticus — НЕТ-САМ тест [30]. В процессе развития зародыша птиц белок деградирует, а аллантоис прирастает к хориону. Образуется прозрачная тканевая тонкая пластинка, доступная для манипуляций исследователя там, где между скорлупой и расположенным снаружи хорионом имеется воздушный пузырь. При аккуратном разрушении скорлупы становится видна хориоаллан-тоисная оболочка с внезародышевыми кровеносными сосудами, на которую в стерильных условиях помещают испытуемые вещества или ткани с целью оценки их влияния на ангиогенез. Тестирование про- или антиан-гиогенных веществ на таких моделях достаточно непродолжительно в исполнении (от одного до нескольких дней), может быть воспроизведено многократно в связи с доступностью модельного объекта и проведено в бессывороточной среде. Оба способа могут быть дополнены применением методов флуоресценции для визуализации новообразованных капилляров.
Однако, по мнению ряда учёных, для проведения анализа внутриклеточного состава сигнальных молекул и белков, участвующих в регуляции клеточного цикла и функциональной активности эндотелиоцитов в физиологических условиях и при патологии, необходимо создание экспериментальных моделей in vitro [31].
Моделирование ЭД в культуре эндотелиальных клеток обладает несколькими преимуществами: позволяет изменять степень дисфункции эндотелия, контролировать биохимический состав клетки на любом этапе,
изучать эндотелиоциты в отсутствии воздействия других клеток сосудистой стенки и крови, а при необходимости — совместно с культурами других клеток.
Основные клеточные линии, используемые
в экспериментах in vitro
Для исследования in vitro используют два типа клеточных линий: 1) линии, способные к ограниченному числу пересевов; 2) «иммортализованные» линии, обладающие относительно стабильным фенотипом и спектром синтезируемых биологически активных молекул в течение неограниченного числа пересевов. С целью разработки потенциально перспективных методов лечения на основе регуляции ангиогенеза наиболее подходят клеточные линии эндотелия крупных сосудов.
Основными объектами исследований являются проге-ниторные эндотелиальные клетки (endothelial progenitor cells, EPC) и эндотелиальные клетки пупочной вены человека (human umbilical vein endothelial cells, HUVEC).
Клетки HUVEC имеют ряд преимуществ: простые методы выделения и относительно легкое культивирование в лабораторных условиях, низкая стоимость выделения и культивирования. HUVEC были впервые изолированы и культивированы in vitro в 1973 году E. Jaffe и соавт. [32]. Используются и клетки других линий — эндотелиальные клетки большой подкожной вены человека (human saphenous vein endothelial cells, HSVEC), микрососудистые эндотелиальные клетки сердца человека (human heart microvascular endothelial cells, HHMEC), гладкомышечные клетки артерий человека (human arterial smooth muscle cells, HASMC), эндотелиальные клетки артерий человека (Human arterial endothelial cells, HUAEC), эндотелиальные клетки микрососудов легких человека (Human pulmonary microvascular endothelial cells, HPMEC).
К клеточным линиям эндотелия крупных сосудов относят: линию EA.hy926 (homo sapiens, human; endothelial; somatic cell hybrid), полученную с помощью гибридизации первичной эндотелиальной линии HUVEC и клеток линии аденокарциномы легкого человека A549 в 1983 году [33, 34]. Также клеточными линиями, полученными от HUVEC, являются IVEC (in vitro expression cloning), hTERT-HUVEC (human telomerase reverse transcriptase), HUVEC, иммортализованные геном обратной транскриптазы теломеразы человека, и др. [35].
Одним из направлений изучения ЭД является изучение ангиогенеза, как ключевого компонента морфогенеза и развития различных заболеваний. Для моделирования ангиогенеза с целью изучения ЭД более подходят клеточные линии эндотелия микроциркуляторного русла. Они представлены такими линиями, как HMEC-1 (human mammary epithelial cell), hTERT-HDMEC (human telomerase reverse transcriptase — microendothelial cells of human skin), HDMEC, иммортализованные геном обратной транскриптазы теломеразы человека [35]. Кроме того, существуют линии, полученные от ВИЧ-инфицированных пациентов с саркомой Капоши AIDS-KSI (AIDS-derived Kaposi's Sarcoma) [36], а для исследования гематоэнце-фалического барьера была создана специфическая линия SV-HCEC (Human Cerebral Endothelial Cells) [37].
Используются клетки животных: коронарные эндо-телиальные клетки мыши (Mouse Coronary Endothelial Cell — MCEC), коронарные эндотелиальные клетки быка (Bovine coronary venular endothelial cells (CVEC) и др.
Основным недостатком любых исследований in vitro является достаточно сложная экстраполяция результатов на целый здоровый или больной организм. При этом необходимо избегать ложной интерпретации результатов
во избежание ошибочных выводов об организменной и системной биологии.
Характеристика отдельных маркеров эндотелия
Эндотелиоциты экспрессируют так называемые эндотелий-специфические поверхностные маркеры. Основными фенотипическими и функциональными характеристиками эндотелиоцитов считают: 1] наличие телец Вейбеля-Паладе (WP-тельца), запасающих фактор фон Виллебранда; 2] наличие экспрессии фактора фон Виллебранда как в присутствии, так и в отсутствии WP-телец; 3] наличие экспрессии межклеточных молекул адгезии ICAM (intercellular adhesion molecule 1, CD54), молекул адгезии сосудистых клеток VCAM (vascular cell adhesion molecule 1, CD106] и Е-селектина (CD62E); 4] наличие клеточных контактов, устанавливаемых с помощью VE-кадгерина; 5] наличие ангиотензин-конвертирую-щего фермента (angiotensin-converting enzyme ACE] [38, 39]; 6] наличие маркеров CD31 (PECAM1], CD34.
К эндотелиальным маркерам эндотелия относят: CD31 (PECAM1], CD34, фактор фон Виллебранда (vWF], CD141 (тромбомодулин], VEGF-R3, подопланин, ICAM-1/ CD54, VCAM-1/CD106, VE cadherin, VEGF-R2 (рецептор второго типа фактора роста эндотелия сосудов] [40, 41], а также DLL 4 (Delta like ligand 4] — эндотелий-специфичный мембранный белок (Notch-лиганд]; экспрессируется на эндотелии артериальных сосудов и на эндотелии вновь образующихся капилляров [42].
Эндотелиальные предшественники костномозгового происхождения, или эндотелиальные прогениторные клетки, принимают участие в поддержании целостности эндотелиальной выстилки сосудов и сосудистого гомео-стаза, а также постнатальной неоваскуляризации в условиях ишемии и участвуют в васкулогенезе. Они характеризуются триадой маркеров: CD34, CD133 и VEGF-R2.
CD34 используется для идентификации и гемопоэти-ческих клеток, и ЕРС, поскольку оба типа клеток происходят из общего предшественника-гемангиобласта в эмбриогенезе [43]. В незначительном количестве CD34 способен экспрессироваться и на эндотелиальных клетках.
Фактор фон Виллебранда (vWF] — гликопротеин плазмы крови, который постоянно синтезируется клетками эндотелия. Он связан с фактором VIII и действует в коагуляционном каскаде. Для идентификации эндотелиальных клеток vWF лучше использовать вместе с другими эндотелиальными маркерами, главным образом CD31 [41].
Другим наиболее характерным маркером гемопоэти-ческих клеток является CD133 [44, 45]. Периферическая кровь содержит ЕРС костномозгового происхождения, не экспрессирующие маркер гемопоэтических клеток CD34 и имеющие фенотип CD14+CD34-, которые также могут дифференцироваться в эндотелиальные клетки in vitro и образовывать сосудистую сеть in vivo [46].
Основным регулятором ангиогенеза является фактор роста эндотелия сосудов VEGF. свои ангиогенные эффекты VEGF реализует через специфические тирозин-киназные рецепторы, располагающиеся на поверхности эндотелиальных клеток VEGFR-1 (flt-1] и VEGFR-2 (flk-1/ KDR]. Преимущественно на поверхности эндотелиальных клеток экспрессируются VEGF-R2 [47, 48].
В настоящем обзоре авторы проанализировали ряд работ по изучению молекулярных механизмов развития ЭД in vitro, представленные в системе Pub Med за последние несколько лет. Основные группы исследований эндотелия систематизированы в табл. 1. Представленная систематизация является условной, так как в большинстве работ изучается не единственный, а ряд факторов.
Таблица 1. Основные направления изучения молекулярных механизмов развития ЭД in vitro.
1. NO и ферменты его синтеза
2. Факторы гемостаза
3. Молекулы клеточной адгезии
4. Ферменты и белки
5. Провоспалительные медиаторы и биомаркёры воспаления
6. Синтетические лекарственные препараты
NO и ферменты его синтеза
Эндотелий выполнят свои функции путём синтеза и выделения ряда биологически активных соединений. Среди них наибольшее значение для физиологии и патофизиологии сердечно-сосудистой системы имеет оксид азота. NO является внутриклеточным мессен-джером, осуществляя регуляцию физиологических функций. Он регулирует периферическое сопротивление, АД и распределение кровотока в сосудистой сети; регулирует базальный тонус сосудов за счет ингибирования синтеза эндотелиального констрикторного фактора эндотелина-1 и ограничения высвобождения норадрена-лина из симпатических нервных окончаний; регулирует реакцию кардиомиоцитов на адренэргические и холи-нэргические стимулы, оказывает прямое отрицательное инотропное действие на сократимость миокарда [49]. NO оказывает противовоспалительные эффекты, которые реализуются путём снижения синтеза и экспрессии цитокинов и молекул адгезии, тормозит агрегацию тромбоцитов и ингибирует адгезию тромбоцитов, тормозит пролиферацию гладкомышечных клеток [50]. Таким образом, NO обладает биорегуляторным влиянием на структуру и функции сосудов, что объясняет большой интерес к этой молекуле и ферментам её синтеза с точки зрения развития дисфункции эндотелия — ведущего патогенетического звена кардиоваскулярной патологии. В настоящее время у человека идентифицированы три изоформы NO-синтаз, которые названы по типу клеток, где впервые были обнаружены:
• NOS-1 — нейрональная (nNOS);
• NOS-2 — индуцибельная (iNOS) или макрофагаль-ная (mNOS);
• NOS-3 — эндотелиальная (eNOS).
В норме образование оксида азота происходит в основном с помощью eNOS (под влиянием nNOS продукция NO низкая). eNOS находится в кавеолах — образованиях клеточных мембран, выстланных белком кавеолином. Кавеолин-1, связываясь с кальмодулином, ингибирует eNOS, в то время как комплекс «кальций-кальмодулин» вытесняет кавеолин-1, что приводит к активации eNOS и повышению синтеза оксида азота [9].
По данным M.C. Magnifico и соавт. (2017), инкубировавших клетки HUVEC в течение 24 часов с предварительно выделенными от здоровых добровольцев методом ультрацентрифугирования окисленными липо-протеинами низкой плотности (ЛПНП), отмечается повышение экспрессии мРНК индуцибельной NO-синтазы (iNOS) и снижение экспрессии мрНК эндотелиальной NO-синтазы (eNOS). Это приводит к дисбалансу метаболизма NO и активных форм кислорода (АФК) и образованию токсичного продукта пероксинитрита. Пероксинитрит ингибирует ферменты дыхательной цепи, в результате снижается уровень потребления кислорода клетками и, как следствие, развивается
митохондриальная дисфункция. Отмечается снижение биодоступности оксида азота, повышение концентрации конечных метаболитов оксида азота в культуральной среде. Пероксинитрит, с одной стороны вызывает повышенную восприимчивость эндотелия к адгезии нейтрофилов и тромбоцитов, агрегацию тромбоцитов и активацию нейтрофилов, с другой — повышенное образование активных форм кислорода. Все вышеперечисленные факторы являются неотъемлемым звеном в патогенезе атеросклероза. В работе ещё раз доказано, что окисленные ЛПНП оказывают атерогенный эффект, отрицательно воздействуют на эндотелий, вызывая ЭД, что может иметь отношение к состояниям, сопровождающим развитие атеросклероза [51].
H.Y. Lee c соавт. (2017) изучали процессы клеточного старения на клетках HUVEC. Было отмечено, что в стареющих эндотелиоцитах повышается активность никотинамидадениндинуклеотидфосфатоксидазы 4 (НАДФ-оксидазы, Nox4) — фермента, связанного с повышенным образованием супероксиаданион-ради-кала; и дисульфидизомеразы — фермента, связанного с правильным фолдингом эндотелиальной NO-синтазы, содержащейся в большом количестве в эндоплазмати-ческом ретикулуме. С каждым пассажем синтез eNOS снижается и повышается концентрация метаболитов оксида азота, что приводит к окислительно-восстановительному дисбалансу, образованию АФК и развитию ЭД. НАДФ-оксидаза является одним из основных ферментов, способствующих сосудистому старению, и косвенно развитию ЭД; а процесс старения может контролироваться путем сведения к минимуму уровня Nox4 в сосудах или путем правильного фолдинга eNOS в эндоплазматиче-ском ретикулуме клеток [52].
N. Singch и соавт. (2018) изучали воздействие нанома-териалов на основе Mn3O4, которые обладают фермент-подобной активностью (нанозимы) и в настоящее время считаются подходящими кандидатами для применения в различных областях биологии и медицины, на клетки HUVEC и HPMEC с целью изучения их воздействия на eNOS. В исследовании было показано, что нанозимы имитируют функции трех клеточных антиоксидантных ферментов — супероксиддисмутазы (SOD), каталазы (CAT) и глутатионпероксидазы (GPx), являющихся основными факторами антиоксидантной защиты клетки, и не снижают уровень оксида азота, что с точки зрения развития ЭД однозначно является положительным моментом [53].
Y. Zeng и соавт. (2016) изучали глипикан-1-опосредованное воздействие на активацию эндотели-альной NO-синтазы, зависящее от напряжения сдвига.
Глипиканы — белки клеточной поверхности, действующие как «привратники», пропускающие или задерживающие определенные сигналы из микроокружения клеток, что изменяет восприимчивость клеток к этим сигналам. Экспрессия гена глипикана-1 зависит от величины и продолжительности нагрузки на сдвиг. Активация eNOS в HUVEC регулируется напряжением сдвига. Удаление глипикана-1 значительно подавляет индуцированную стрессом активность eNOS. Таким образом, было установлено, что активация eNOS зависит от величин сдвиговых напряжений и опосредуется глипиканом-1 . В представленном исследовании была показана роль глипикана-1 в опосредовании активации eNOS при стрессовом напряжении: он защищает клетки эндотелия от изменения скорости потока и усиливает чувствительность эндотелиальных клеток к ламинарному потоку. Это, возможно, объясняет антитромботическую и анти-атеросклеротическую роль глипикана-1 с вытекающим из этого эндотелиопротективным эффектом [54].
Факторы гемостаза
Интерес к факторам свёртывания крови в контексте развития ЭД не вызывает сомнений, поскольку одной из функций эндотелиальной выстилки сосудов является регуляция местных процессов гемостаза. Важнейшим компонентом свёртывания крови является фактор II, или сериновая протеиназа тромбин. тромбин совместно с тромбоцитами способны усиливать синтез эндотели-нов — бициклических полипептидов, состоящих из 21 аминокислотного остатка с двумя дисульфидными связями. Эффекты эндотелинов определяются свойствами рецепторов, с которыми они соединяются. связываясь с А-рецепторами, эндотелины тормозят синтез NO в сосудах и вызывают сужение сосудов; связываясь с рецепторами В-1, вызывают расширение сосудов (тормозится образование цАМФ и усиливается синтез NO).
Интерес представляет работа T. Moriguchi и соавт. (2013) по изучению факторов гемостаза в сочетании с воздействием различных скоростей потока крови). Они подвергали клетки HUVEC механической и химической стимуляции в разных условиях: равномерному и пульсирующему потоку жидкости с добавлением тромбина или без него при 100% и 50% конфлуэнтности. Исследование проводилось с использованием проточной пластинчатой камеры в течение 4 часов в присутствии или отсутствии тромбина в концентрации до 4 ед./мл. Было показано, что HUVEC, подверженные пульсирующему потоку с добавлением тромбина, индуцировали более высокую экспрессию тканевого фактора (TF) путём усиления фос-форилирования молекулы клеточной адгезии PECAM-1, что может способствовать повышению тромбообразо-вания; это вносит новые представления в уже известные молекулярные механизмы острого венозного тромбоза, который, как известно, протекает на фоне эндотелиаль-ной дисфункции [55].
Активно изучаются эффекты самого тромбина на различные факторы, участвующие как в гемокоагу-ляции, так и во внутриклеточных процессах. Имеются исследования, показывающие, что полифосфат, выделяемый человеческими эндотелиальными клетками, может действовать как провоспалительный медиатор, а низкие концентрации тромбина опосредуют противовоспалительные эффекты. Так, S. Ku и соавт. (2013) протестировали зависимые от концентрации эффекты тромбина на полифосфатиндуцированную активацию ядерного транскрипционного фактора NF-kB, продукцию TNF-a и интерлейкина IL-6.
В работе было показано, что в стимулированных эндотелиальных клетках низкие концентрации тромбина (25-75 пМ) через рецепторы, активированные протеа-зами (PAR-1: Protease-activated receptor), эффективно снижают полифосфат-опосредованную адгезию лейкоцитов и их миграцию путем подавления молекул клеточной адгезии VCAM-1, ICAM-1 и E-селектина, являющихся маркёрами ЭД. Таким образом, тромбин может снижать проявления ЭД при различных системных воспалительных заболеваниях [56].
B. Wang и соавт. (2010) исследовали влияние тромбина на ключевые аспекты ангиогенеза и экспрессию про- и антиангиогенных регуляторов: VEGF и фактора пигментного эпителия (Pigment epithelium-derived factor, PEDF). В качестве модели использовались клетки HUASMC на которые в течение 24 часов воздействовали тромбином в концентрации 10 Ед/мл. В результате было отмечено усиление пролиферации гладкомышечных клеток сосудов, усиление экспрессии м-РНК VEGF. В то же время было показано, что тромбин не оказывает существенного влияние на экспрессию PEDF.
Ангиогенез in vitro оценивали по образованию капиллярно-подобных структур, сокультивируя HUVEC с матрикс-продуцирующими фибробластами. В кокуль-турах HUVEC/фибробласты воздействие тромбином ослабляло опосредованный эндотелиальными клетками рост сосудистых трубочек и новых сосудистых структур, что указывает на возможный антиангиогенный эффект тромбина. Результаты оказались отличными от проведённых ранее исследований, продемонстрировавших, что тромбин оказывает проангиогенное действие. Настоящее исследование позволяет предположить, что клетки реагируют неравномерно с тромбином; тромбин может выступать как в качестве про- так и антиангио-генного фактора [57]. Поскольку основным источником VEGF и основной мишенью его действия являются сосудистые эндотелиальные клетки, а при развитии их дисфункции происходит дисбаланс всех процессов, в которых эндотелиоциты принимают участие, логично предположить нарушение ангиогенеза при состояниях, сопровождающихся эндотелиальной дисфункцией. В связи с этим и является интересным патологический ангиогенез, как маркёр дисфункции эндотелия при различных патологических процессах.
С. Banfi с соавт. (2008) изучали эффект цитотоксич-ности окисленных фибриногена и a-1-антитрипсина на клетки HUVEC. Фибриноген является физиологическим белком плазмы крови, который превращается в каскаде коагуляции в нерастворимый фибрин, основу сгустка при свёртывании крови. a-1-антитрипсин является ингибитором фибринолиза, действуя на плазмин, составляющий основу плазменной фибринолитической системы. Окисление a-1-антитрипсина достигалось путем инкубации очищенного белка в присутствии 1 ммоль/л H2O2. Окисленный фибриноген получали инкубацией с H2O2 и FeSO4 (по 1 ммоль/л). После проведённого окисления оба белка показали двукратное увеличение карбонильных производных, что привело к гибели эндотелиальных клеток. Данные, представленные в настоящем исследовании, указывают на то, что окисление a-1-антитрипсина и фибриногена приводит к дисфункции протеинов: окисленный a-1-антитрипсин теряет способность к ингибированию активности эластазы, окисленный фибриноген проявляет цитоток-сическое действие — два события, которые могут усугублять повреждение эндотелия при кардиоваскулярной патологии [58].
Отечественными учёными — А.В. Асейчевым и соавт. (2011) проводилось исследование влияния окисленного и неокисленного фибриногена на апоптоз эндотелиаль-ных клеток. Оценка апоптоза велась по трём показателям: экстернализации фосфатидилсерина, проточной цитометрии и активности каспазы-3.
Опираясь на недавно полученные данные, в которых было показано, что окисленный в системе Фентона (пероксид водорода + ионы железа) фибриноген обладает цитотоксическим действием на эндотелиальные клетки (С. Banfi), авторы представленной работы провели собственное исследование с фибриногеном и его окисленной формой. Результаты показали: фибриноген и его окисленная форма способствуют выживанию эндотелиальных клеток, как в стрессовых, так и в стандартных условиях культивирования. Окисленный фибриноген обладает сниженным антиапоптотическим действием по сравнению с неокисленным. Эффект цитотоксичности окисленного фибриногена, выявленный ранее, отечественные учёные связывают с моделированием оксидативного стресса в условиях окисления, далёких от физиологических. То есть, окисленный
нефизиологическими концентрациями окислителей фибриноген вызывает апоптоз эндотелиальных клеток, приводя к развитию ЭД [59].
Изучение действия нобилетина (P. Cirillo и соавт., 2016) — флавоноида, содержащегося в кожуре цитрусовых, активатора АМРА-рецепторов и известного ранее как вещества с противовоспалительной и противоопухолевой активностью, оказывающего протективное действие на сердечно-сосудистую систему, показало, что он может быть потенциальным антитромботическим агентом растительного происхождения. Данный флаво-ноид не является лекарственным средством, относится к категории биологически активных добавок, и благодаря своим антиоксидантным свойствам потенциально способен проявлять антитромботическую активность, ингибируя экспрессию TF в популяции клеток.
ЛПНП выделяли из плазмы человека посредством последовательного ультрацентрифугирования, окисляли с применением CuSO4, концентрировали и инкубировали HUVEC с ЛПНП и окисленными ЛПНП, клетки промывали PBS и добавляли нобилетин.
Нобилетин предотвращает эффекты, вызванные окисленными липопротеинами низкой плотности: повышение активных форм кислорода, повышение экспрессии тканевого фактора, повышение прокоагулянтной активности, повышение экспрессии NF-kB путем воздействия анти-оксидантных эффектов, что в конечном итоге приводит к ингибированию ядерного транскрипционного фактора NF-kB. Нобилетин обладает антиоксидантными свойствами и является потенциальным антитромботическим препаратом. Таким образом, можно отметить, что представленное соединение способно предотвращать либо нивелировать эффекты, приводящие к развитию ЭД [60].
Молекулы клеточной адгезии
Одним из приоритетных направлений в изучении эндотелиальной дисфункции остаётся изучение поведения молекул клеточной адгезии. Считается признанным, что молекулы межклеточного взаимодействия, контролирующие степень сосудистой проницаемости, могут быть маркерами ЭД.
Amsellem V. и соавт (2014) показали, что молекула клеточной адгезии ICAM-2 регулирует барьерную функцию эндотелия и проницаемость через путь, включающий N-кадгерин (N-Cadherin), ERM-белки (ezrin, radixin and moesin) — специфические белки, связывающие мембранные белки с кортикальным цитоскелетом, и Rac-1 (Ras-related C3 botulinum toxin substrate 1) — белок, связывающийся в клетке с целым рядом эффекторных молекул. Для представленного исследования использовались первичные коронарные эндотелиальные клетки мыши (MCEC), которые были выделены из мышей с дефицитом ICAM и иммортали-зованы с онкогеном Polyoma. ICAM-2 регулирует многие клеточные процессы, такие как секреция, фагоцитоз апоптозных клеток, поляризация эпителиальных клеток и индуцированное факторами роста образование мембранных складок и выростов. Кадгерины осуществляют контроль эндотелиальных функций, таких, как проницаемость, ангиогенез и контактное торможение. N-кадгерин в основном экспрессируется на апикальной и базальной мембране. Ингибирование экспрессии ICAM-2 в клетках HUVEC вызывает появление небольших нарушений клеточных контактов и уменьшение окрашивания N-Cad-соединений в субконфлуэнтных монослоях, всё это может привести увеличению проницаемости эндотелия, нарушив его барьерную функцию, что, несомненно, приведет к развитию ЭД [61].
Имеются работы, посвящённые изучению воздействия компонентов различных растительных препаратов на поведение молекул клеточной адгезии. При изучении действия нутрицевтического соединения с противовоспалительной и антиоксидантной активностью дегидро-зингерона (содержится в имбире) Profumo E. и соавт. (2016) отмечалось, что его димер оказывает мощную противовоспалительную, антиоксидантную и антитром-ботическую активность на эндотелиальные клетки, что доказывает потенциальный положительный эффект дегидрозингерона.
HUVEC культивировали с различными концентрациями дегидрозингерона и его димера. После инкубации в течение ночи клетки стимулировали человеческим рекомбинантным TNF-a или обрабатывали H2O2. Дегидрозингерон модулирует индуцированную перок-сидом водорода продукцию АФК в клетках HUVEC. Предварительная обработка HUVEC димером дегидро-зингерона уменьшает индуцированную H2O2 продукцию АФК и ингибирует экспрессию и секрецию молекул адгезии (ICAM-1 и VCAM-1), а также снижает активированную фактором некроза опухоли (TNF-a) экспрессию TF. При этом эффекты дегидрозингерона частично опосредуются ингибированием активации ядерного транскрипционного фактора — NF- kB, Таким образом, дегидрозингерон способен снижать образование АФК, которые являются одним из факторов риска возникновения ЭД, а также способен снижать экспрессию TF, предотвращая гиперкоагуляцию — один из признаков, сопровождающих ЭД [62].
N. Clemens и соавт. (2009) исследовали in vitro эффекты фракций IgG, полученных от пациентов с антифосфолипидным синдромом (АФС): ß2-гликопротеинового 1-независимого человеческого моноклонального антифосфолипидного антитела (ß2-GPI), а также влияние рекомбинантного хемоаттрак-тантного моноцитарного белка-1 (МСР-1) на моноциты периферической крови человека и на клетки HUVEC. Первичные HUVEC, культивировались совместно с человеческими моноцитами. В исследовании было показано, что антифосфолипидные антитела вызывают активацию эндотелия, что усиливает MCP-1 и IL-8-зависимую активацию моноцитов и хемоаттракцию их к эндотелию, а также адгезию моноцитов через ICAM-1 и инициирование каскада коагуляции. стимуляция ß2-GPI приводит к зависящей от времени повышенной экспрессии мРНК IL-8 и ICAM-1. Стимуляция моноцитов рекомбинантным МСР-1 приводит к усилению экспрессии мРНК тканевого фактора. В работе показан возможный путь развития ЭД при антифосфолипидном синдроме, который может объяснить механизм антифосфолипидного антитело-опосредованного тромбоза у пациентов с АФС [63].
Ещё одно интересное исследование было проведено с кверцетином-биофлавоноидом, содержащимся в различных растениях (Tian H., 2017). Из него была синтезирована кверцетин-7-о-сиаловая кислота (QA), действие которой направлено на объединение защитного эффекта кверцетина на сердечно-сосудистую систему и недавно открытой антиоксидантной и антиатеросклеротической функции N-ацетилнейраминовой кислоты. HUVEC и макрофаги высевали в 96-луночный планшет и инкубировали с QA увеличением концентрации (0-75 пМ), перекисью водорода или ox-LDL в течение 24 часов.
Новое соединение уменьшает индуцированную липополисахаридом секрецию фактора некроза опухоли-a (TNF-a) и моноцитарного хемоаттрактантного белка-1 (MCP-1), значительно уменьшает экспрессию молекулы межклеточной адгезии-1 , молекулы адгезии
сосудистых клеток-1, TNF-a и MCP-1. Кроме того, новое соединение эффективно стимулирует отток холестерина из сывороточных макрофагов в состав апопротеина A-1 и ЛПВП с помощью регулирующих АТФ-транспортеров A1 и G1 соответственно. Результаты показали, что новое соединение QA оказывает антиокислительное, противовоспалительное действие в большей степени, чем сам кверцетин; стимулирует снижение холестерина и, следовательно, снижает возможность развития ЭД [64].
B. Soltani и соавт. (2016) изучали действие полифенола куркумина — основного куркуминоида, входящего в состав корня куркумы, на блокирование радиационно-индуцированных изменений в облученных клетках HUVEC и их адгезии к моноцитоподобным клеткам линии THP-1 человека. Клетки HUVEC обрабатывали определенными концентрациями куркумина за 1 ч до облучения, и подвергали воздействию доз гамма-лучей Co60 (Theratron 780) со скоростью 0,6 Гр/мин. В исследовании показано, что гамма-лучи уменьшают жизнеспособность клеток, повышают экспрессию молекул адгезии ICAM-1, VCAM-1 и E-селектина (мРНК и белка), увеличивают адгезию моноцитоподобных клеток THP-1 к HUVEC, активируют связывание NF-kB, увеличивают высвобождение провоспалительных цито-кинов (IL-6, IL-8 и MCP-1); индуцируют окислительные повреждения: снижается концентрация глутатиона, а концентрация 8-OHdG ^-OH-дезоксигуанозин — модифицированный нуклеозид, образующийся в молекуле ДНК в результате воздействия активных форм кислорода и других повреждающих факторов) и TBARS (thiobarbituric reactive substances — вторичные продукты перекисного окисления липидов, реагирующие с тиобарбитуровой кислотой) увеличиваются. Добавление куркумина к культуре клеток в концентрации 5 мкМ значительно ингибирует эти радиационно-индуцированные изменения, активирует путь ядерного респираторного фактора Nrf-2 и эффективно подавляет адгезию THP-1 к HUVEC, что приводит к передаче сигналов p38 MAPK (МАР-киназа, реагирующая на внеклеточные стрессовые сигналы). таким образом, обработка куркумином является потенциальным методом защиты против повреждения эндотелия, полученного в результате действия ионизирующего излучения, и, следовательно, предотвращает развитие ЭД [65].
Ферменты и белки
Ни один биохимический процесс в организме не протекает без участия ферментов и белков, поэтому изучение белок-белковых взаимодействий, а также изменение активности ферментов, приводящие к формированию факторов, вызывающих развитие ЭД, является актуальным с точки зрения её возникновения. ЛПНП являются фактором развития атеросклероза, повреждая эндотелий, и также способствуют развитию ЭД.
A. García-Heredia (2013) и соавторы изучали воздействие фермента параоксоназы (PON-1) на метаболические изменения, индуцированные окисленными ЛПНП при инкубации с клетками HUVEC. Параоксоназа — фермент, гидролизующий окисленные липопротеины плазмы и цитотоксические фосфолипиды в клеточных мембранах, устраняя растворимые в липидах продукты реакций свободнорадикального окисления, оказывая противовоспалительное, антисклеротическое, кардиопротективное действие; участвует в деградации чужеродных веществ, в том числе фосфорорганических соединений (ФОС), в гидролитической биотрансформации лекарственных веществ, влияет на их фармакокинетическое поведение
в организме. HUVEC инкубировали с нативными ЛПНП, окисленными ЛПНП, окисленными ЛПНП плюс ЛПВП от мышей дикого типа и окисленными ЛПНП + ЛПВП от мышей, дефицитных по PON-1, и бессывороточной средой в качестве контроля. результаты показали изменения в метаболизме углеводов и фосфолипидов и увеличение апоптоза в клетках, инкубированных с окисленными ЛПНП. Параоксоназа способна играть значительную роль в выживании эндотелиальных клеток, защищая их от изменений в дыхательной цепи, индуцированных окисленными ЛПНП. Таким образом, PON-1 способна проявлять противоокислительное и антиапоптозное действие в эндотелиальных клетках, предотвращая развитие оксидативного стресса, и тем самым, препятствует развитию ЭД [66].
Li Rui и соавт. (2016) проводили исследование участия цитохрома P450, семейства 2, подсемейства J, полипептида 2 (CYP2J2), наиболее распространенного в организме человека подтипа CYP-оксидазы (cytochrome P450-dependent monooxygenase), в возникновении и развитии атеросклероза.
Клетки HUVEC культивировались с первичными клетками гладкой мышечной ткани аорты человека (HASMC).
В представленном исследовании были получены следующие результаты: оверэкспрессия CYP2J2 способствует ангиогенному эффекту, который включает пролиферацию и миграцию эндотелиальных клеток, подавляет пролиферацию и миграцию гладкомышеч-ных клеток HASMC, процессы образования пенистых клеток, подавляет образование окисленных ЛПНП, которые являются одним из патогенетических звеньев в возникновении и развитии атеросклероза. В связи с этим можно сделать вывод, что CYP2J2 может проявлять антиатеросклеротическое действие, то есть защищать эндотелий от повреждения АФК и ЛПНП, препятствовать образованию атеросклеротической бляшки, сохраняя его функцию [67].
Интересна работа по изучению белка эфрина А1 (Wiedemanna E. и соавт., 201 7) на пролиферацию и миграцию клеток HUVEC и HUAEC. Эфрины — семейство белков, являющихся лигандами эфриновых рецепторов (eph-рецепторов), сигнальные взаимодействия между которыми играют важную роль в аксональном наведении, определении топографии связей в развивающейся нервной системе; также отмечена их роль и за её пределами — например, при ангиогенезе.
В исследовании клетки HUVEC были высеяны в трех разных плотностях и культивировались в течение 24, 48 и 72 ч. Были проанализированы различные эфрин-лиганды (эфрин-A^ -A4, -A5, -B1 и -B2) и эфрин-рецеп-торы (EphA2, -A4, B1, -B2, -B4), которые, как известно, экспрессируются в эндотелиальных клетках, на уровне экспрессии мрНК. Наиболее выраженный эффект наблюдается в случае эфрина-A^ который сильно коррелирует с плотностью клеток.
Таким образом, было показано, что экспрессия эфрин^1 регулируется клеточной плотностью и сама по себе является решающим фактором, определяющим скорость пролиферации эндотелия. Согласно современным знаниям, эфрин-A^ по-видимому, активно участвует в элементарных процессах эндотелиальной миграции, таких как поляризация клеток, миграционное направление и его скорость. Эти данные подтверждают, что эфрин^1 играет ключевую роль в механизмах реэндотелиализации, что особенно важно при репаративной регенерации эндотелия, в том числе, при уже развившейся ЭД [68].
L. Zhu и соавт. (2017) изучали действие салидро-зида — вещества, присутствующего в растении родиола
розовая, на ингибирование индуцированной гомоцисте-ином, признанным маркёром ЭД, активации связывающего белка (Bip) и проапоптотического энхансерсвязы-вающего белка C/EBP. Эндотелиальные клетки пупочной вены человека культивировали с добавлением только гомоцистеина в концентрации 1 ммоль/л и с добавлением салидрозида и гомоцистеина. Предварительное воздействие салидрозида на эндотелиальные клетки пупочной вены человека значительно уменьшает эффекты повреждения, вызванные гомоцистеином, дозозависимым образом. Функциональные исследования HUVEC показали, что салидрозид защищает от повреждений, индуцированных гомоцистеином, эндо-плазматический ретикулум. Один из основных механизмов такого действия — ингибирование индуцированной гомоцистеином активации связывающего белка (Bip) и проапоптотического энхансерсвязывающего белка C/ EBP. Таким образом, салидрозид защищает эндотелий от воздействий гомоцистеина — одного из признанных факторов риска развития ЭД [69].
Провоспалительные медиаторы
и биомаркёры воспаления
Эндотелий кроме барьерной, секреторной, гемостати-ческой и вазотонической выполняет также важную роль в процессах воспаления и ремоделирования сосудистой стенки. О роли эндотелия в воспалении немало было сказано во вступительной части настоящего обзора. Эндотелиоциты участвуют в процессе воспаления посредством белковых рецепторов и цитокинов, выделяемых в просвет сосуда. В связи с этим определение провоспалительных медиаторов, биомаркёров воспаления, а также факторов роста является одним из методов оценки степени выраженности ЭД.
H.M. Lo с соавт. (2014) был проведен скрининг различных провоспалительных медиаторов (IP-10, SDF-1: stromal cell-derived factor-1, фактор стромальных клеток, TNF-a), факторов роста (VEGF, bFGF, EGF, IGF), вазоактивных агентов (лептин, тромбин, Ang II, аналог TXA2,) и изучено их воздействие на культуру HUVEC. Было отмечено, что внеклеточный многофункциональный провоспалительный цитокин — TNF-a, синтезирующийся в основном моноцитами и макрофагами, липополисахарид (LPS) и тромбин способны вызвать заметное увеличение высвобождения хемокинов CXCL1 (chemokine (C-X-C motif) ligand 1) — белков, осуществляющих контроль клеточной, в основном лейкоцитарной, миграции через воздействие терминальных JNK-киназ (Jun N-terminal kinases): стресс-активируемых протеин-киназ (SAPK: P38 MAPK и PI3K), участвующих в ответе на действие цитокинов, ультрафиолетовое облучение, тепловой и осмотический шок, в дифференцировке и апоптозе Т-лимфоцитов. Индукция высвобождения CXCL1 с участием TNF-a в HUVEC может функционально приводить к пролиферации HUVEC и привлечению моноцитов в местное микроокружение, что способствует повреждению эндотелия и развитию ЭД [70].
A. Blum и соавт. (2015) проводили исследование по инкубации клеток HUVEC с сывороткой крови женщин, перенёсших хирургическое вмешательство с целью снижения веса. Хирургия потери веса является наиболее эффективным методом лечения патологического ожирения. При этом может отмечаться ряд положительных сердечно-сосудистых эффектов, механизм которых до сих пор не особо ясен.
Клетки выделяли из пуповины здоровых рожениц, и инкубировали в течение 4 ч с пулами сыворотки, собранными до и через 3 месяца после хирургического
вмешательства. В настоящем исследовании изучались такие показатели, как TNF-a, IL — 6, E-селектин, экспрессия м-РНК следующих антиоксидантных ферментов: НАДФ-оксидаза, параоксоназа, супероксиддисмутаза, глутатионпероксидаза и каталаза, а также еNOS и iNOS, и метаболиты оксида азота.
Были получены интересные данные: инкубация HUVEC c послебариатрической сывороткой привела к снижению экспрессии м-РНК Е-селектина, TNF-a и IL-6; не изменила активность ферментов антиоксидантной защиты клетки, и повысила концентрацию оксида азота. Таким образом, через три месяца после бариатрической терапии отмечается снижение биомаркёров воспаления, повышение метаболитов оксида азота, что может свидетельствовать о повышении биодоступности последнего. Все вышеперечисленные факторы могут частично объяснить положительный эффект бариатрической терапии на состояние эндотелия [71].
Синтетические лекарственные препараты
В настоящее время эндотелий рассматривается как самостоятельная мишень терапевтического воздействия для профилактики и лечения сосудистых осложнений, и в то же время отсутствуют препараты для специфической коррекции эндотелиальной дисфункции, поэтому широко ведётся поиск препаратов, снижающих риск развития сосудистых заболеваний.
так, изучены молекулярные механизмы улучшения функционального состояния эндотелиальных клеток на примере применения триметазидина (активатор внутриклеточного энергетического обмена, предотвращающий снижение концентрации внутриклеточной АТФ) у пациентов с артериальной гипертензией и подтверждены in vitro моделированием ЭД на культуре клеток HUVEC (А.И. Инжутова и соавт., 2012).
Моделирование эндотелиальной дисфункции проводилось моделированием физической гипоксии путём инкубации клеток HUVEC при концентрации 02 менее 2% и добавлением в обогащенную питательную среду TNF-a. Для одного и того же пассажа HUVEC в параллельных флаконах была добавлена автоклавированная дистиллированная вода или триметазидин соответственно.
Выявлено, что назначение триметазидина способствует усилению продукции VEGF и синтеза белков сигнального пути ERK (ERK-путь в конечном итоге приводит к выживанию, пролиферации и увеличению подвижности клеток), нормализации внутриклеточного содержания кальция и свободных радикалов в эндотелиоцитах. Перечисленные молекулярно-клеточные изменения приводят к снижению апоптоза эндотелиоцитов, усилению их функциональной активности и клеточного роста, что сопровождается уменьшением образования клеточных мембранных микровезикул. Последние, по-видимому, играют ключевую роль не только в развитии ЭД, являясь паракринными регуляторами, но и способствуют клеточной выживаемости за счет «сброса» переизбытка сигнальных протеинов эндотелиальными клетками. то есть в представленном исследовании показана положительное влияние триметазидина на состояние сосудистого эндотелия [72].
K.A. Krychtiuk и соавт. (2016) изучали действие левосимендана (кардиотоническое и вазодилатирующее средство; повышает чувствительность сократительных белков к Са2+ путём связывания с тропонином С миокарда в кальциево-зависимой фазе) на культуру клеток HUVEC и HHMEC. Клетки были обработаны интерлейкином-1 р или тромбином и в сочетании с левосименданом или без него. Было выявлено следующее: обработка IL-1 в или
тромбином значительно увеличивает экспрессию ингибитора активатора плазминогена (PAI-1) и тканевого фактора (TF) в эндотелиальных клетках. А совместная обработка левосименданом сильно ослабляет действие IL-1 ß и тромбина на мРНК PAI-1 и TF до 50% и 45% в зависимости от дозы и времени. Кроме того, совместная обработка левосименданом уменьшает антигенную продукцию PAI-1 и поверхностную экспрессию TF на 35% и 45% соответственно. Кроме того, левосимендан уменьшает активность как TF, так и PAI-1. Таким образом, левосимендан регулирует экспрессию протромботических и антифибринолитических биомолекул TF и PAI-1 в активированных эндотелиальных клетках человека, что может, по крайней мере частично, объяснить некоторые из положительных эффектов лево-симендана после реперфузии миокарда [73].
Имеются работы, демонстрирующие, что зофено-прилат (гипотензивное средство, ингибитор синтеза ангиотензина II из ангиотензина I) оказывает защитное действие на вызванное доксорубицином (цитостати-ческий препарат) повреждение эндотелия, не влияя на его противоопухолевую эффективность, проведенные M. Monti и соавт. (2013).
В исследовании использовались человеческие сердечные микрососудистые эндотелиальные клетки HMVEC-Ca, клетки рака молочной железы MCF-7, а также коронарные эндотелиальные клетки быка Bovine coronary venular endothelial cells (CVEC)). Ранее было показано, что доксорубицин (в концентрации 0,1-1 мкМ) нарушает выживаемость клеток, способствуя их апоп-тозу. В настоящем исследовании показано: связанная с белками ERK 1/2 активация р53 (транскрипционный фактор, регулирующий клеточный цикл), приводит к расщеплению каспазы-3 под действием доксорубицина. При воздействии зофеноприлата р53-опосредованный апоптоз и ухудшение выживаемости клеток снижались. также отмечалось снижение кардиотоксичности доксорубицина [74]. Обработанные зофеноприлатом клетки HUVEC продемонстрировали увеличение всех функциональных особенностей ангиогенного процесса in vitro (Terzuoli E. и соавт., 2015). При изучении действия зофеноприлата было показано, что данный препарат индуцировал постоянное продуцирование H2S, которое, в свою очередь, стимулировало ангиогенный процесс по АТФ — чувствительным калиевым каналам (K-ATP). При этом отмечалась активация Akt (киназы, вовлеченной в регуляцию пролиферации, роста и выживания клеток) и активация ERK1/2. Таким образом, зофеноприлат можно рассматривать как проангиогенный препарат, действующий через высвобождение и продуцирование H2S, оказывающий положительное влияние при сердечно-сосудистых патологиях, способный восстановить нарушенные функции эндотелия и индуцировать функциональный ангиогенез [75].
Monti и соавт. (2016) было показано, что уже упоминаемый в настоящем обзоре зофеноприлат через путь образования H2S, опосредуемый цистатионин-гамма-лиазой (CSE), снижает все воспалительные признаки, индуцированные интерлейкином-1 бета (IL-1 ß) в клетках HUVEC, особенно ядерный транскрипционный фактор NF-kB и циклооксигеназу-2 (COX-2), входящие в биохимический простаноидный путь. Предварительная инкубация с зофеноприлатом клеток HUVEC предотвращает индуцированную IL-1 ß парацеллюлярную гиперпроницаемость посредством контроля экспрессии и локализации клеточных маркеров: белка плотных контактов ZO-1 и VE-кадгерина. Кроме того, зофеноприлат уменьшает экспрессию эндотелиальных маркеров
CD40 и CD31, участвующих в рекрутировании циркулирующих мононуклеарных клеток и тромбоцитов. Интересно отметить, что эта противовоспалительная активность была также подтверждена в сосудистых гладкомышеч-ных клетках и фибробластах. Таким образом, авторы предполагают, что зофеноприлат обладает защитным действием на клетки эндотелия, что было подтверждено в эксперименте [76].
Изучение дабигатрана (антикоагулянт, прямой ингибитор тромбина], F. Vianello и соавт. (2016] с целью его возможного влияния на механизмы, способствующие росту опухоли, препятствуя активации рецептора тромбина PAR-1, показало, что воздействие тромбина на опухолевые клетки значительно увеличивало их пролиферацию, и это было связано с подавлением белка клеточного цикла р27 и сопутствующей индукцией циклина D1. В исследовании использовались: клеточная линия карциномы молочной железы MDA-MB231 и глиобластомы U87-MG человека, HUVEC. Было показано, что первые две клеточные линии экспрессируют PAR-1 на высоком уровне.
Опухолевые клетки и HUVEC подвергались голоданию в течение 72 или 12 ч, соответственно. Тромбин (Sigma-Aldrich, США] использовали в различной концентрации от 0,1 до 1 ед./мл. Дабигатран использовался в концентрациях 100, 500 или 1000 нмоль/л после восстановления в ДМСО и 1 моль/л HCl.
Тромбин значительно усиливал экспрессию про-ангиогенных белков, таких как Twist и GRO-a в клетках HUVEC, однако, их экспрессия значительно снижалась до контрольных уровней, когда в культуру клеток добавляли дабигатран. Авторы исследования обнаружили, что хемоаттрактантный эффект тромбина на опухолевые клетки утрачивается в присутствии дабигатрана и последний оказывает положительное влияние на образование сосудистых трубочек, индуцированное тромбином. Таким образом, можно предполагать, что тромбин играет роль в индуцировании пролиферации, миграции и проангиогенном действии опухолевых клеток in vitro. Дабигатран обладает активностью в противодействие всем этим эффектам, тем самым нарушая рост и про-грессирование опухоли [77].
При изучении действия гиполипидемического препарата эзетимиба, селективно ингибирующего адсорбцию холестерина (ХС] и некоторых растительных стеринов в кишечнике, T. Becher и соавт. (2016] в модели in vitro были получены следующие результаты: эзетимиб непосредственно ослабляет активацию тромбоцитов и оказывает значительное опосредованное эндотели-альными клетками действие на отдельные маркеры атеросклероза. После 24-часового инкубационного периода с эзетимибом (концентрации 1, 50, 100 и 1000 нг/мл] клетки HUVEC стимулировали в течение 1 часа липопо-лисахаридом и затем инкубировали с активированными тромбоцитами. Далее с помощью проточной цитоме-трии измеряли экспрессию CD40L (лиганд, активация которого является одним из механизмов, связывающих воспаление и тромбообразование] и CD62P (Р-селектин] на тромбоцитах и экспрессию ICAM-1, VCAM-1, уроки-назного рецептора uPAR и матриксной металлопротеи-назы MT1-MMP на эндотелиальных клетках.
Было отмечено, что повышенная экспрессия uPAR на эндотелиальных клетках путем провоспалительной стимуляции липополисахаридами и прямым контактом с активированными тромбоцитами была значительно снижена путем предварительной инкубации с эзе-тимибом. Тромбоциты, инкубированные с эзетими-бом, но без контакта с эндотелиальными клетками,
продемонстрировали значительное снижение поверхностной экспрессии CD62P и CD40L. Эзетимиб не оказывал существенного влияния на экспрессию HUVEC MT1-MMP, ICAM-1 и VCAM-1 и на экспрессию CD40L на тромбоцитах, находящихся в непосредственном контакте с эндотелиальными клетками. Уровни растворимого IL-6 в супернатантах HUVEC были значительно ниже после предварительной инкубации с эзетимибом. таким образом, эзетимиб способен оказывать антитром-ботическое воздействие [78].
W. Yan и соавт. (2017) проводили исследование механизмов антиатерогенного действия препарата правастатина (гиполипидемическое средство, ингибитор синтеза холестерина) in vivo и in vitro. Эндотелиальные клетки пупочной вены человека культивировали и обрабатывали правастатином (10 мкмоль/л) в течение 18 часов перед тестированием в присутствие или отсутствие 100 мкмоль/л H202 (24 часа). Было показано, что данный препарат снижает уровень окисленных ЛПНП в сыворотке и стенке аорты, снижает концентрацию малонового диальдегида и уровень восстановленного глутатиона в аорте, а также снижает активность ферментов антиоксидантной защиты: супероксиддисмутазы, каталазы и глутатионпероксидазы. При этом отмечалось, что ^02-индуцированное увеличение активных форм кислорода в HUVEC снижалось под действием праваста-тина на 48%. Правастатин блокирует фосфорилирование
ЛИТЕРАТУРА:
1. Хлопин Н.Г. Общебиологические и экспериментальные основы гистологии. Издательство Академии наук СССР, Ленинград, 1946: 491.
2. Furchogott R.F., Zawadzki J.V. The obligatory role of endothelial cells in the relaxation of arterial smooth muscle by acetylcholine. Nature 1980; 288: 373-6.
3. Сторожаков Г.И., Федотова Н.М., Верещагина Г.С. и др. Эндоте-лиальная дисфункция при артериальной гипертензии. Лечебное дело 2005; 4: 58-64.
4. Лупинская З.А., Зарифьян А., Гурович Т.Ц. и др. Эндотелий: функция и дисфункция. Б.: КРСУ, 2008: 373.
5. Марков Х.М. Молекулярные механизмы дисфункции сосудистого эндотелия. Кардиология 2005; 12: 62-72.
6. Шляхто Е.В., Беркович О.А., Беляева Л.Б. и др. Современные представления о дисфункции эндотелия и методах ее коррекции при атеросклерозе. Международный неврологический журнал 2002; 3: 9-13.
7. Inagami T., Naruse M., Hoover R. Endothelium as an endocrine organ. Ann. Rev. Physiol. 1995; 57: 171-89.
8. Малая Л.Т., Корж А.Н., Балковая Л.Б. Эндотелиальная дисфункция при патологии сердечно-сосудистой системы. Харьков: Форсинг, 2000: 432.
9. Беловол А.Н., Князькова И.И. Функции эндотелия: фокус на оксид азота. Здоровье Украины 2011; 5-6: 50-51.
10. Tuttolomondo A., Raimondo D. Di, Pecoraro R. et al. Atherosclerosis as an inflammatory disease. Curr. Pharm. Des. 2012; 18(28): 4266-88.
11. Мартынов А.И., Аветяк Н.Г., Акатова Е.В. и др. Эндотелиальная дисфункция и методы её определения. Рос. кардиол. журнал 2005; 4(54): 94-8.
12. Furchgott R.F., Vanhoutte P.M. Endothelium-derived relaxing and contracting factors. FASEB J. 1989; 3: 2007-18.
13. Дунаевская С.С., Винник Ю.С. Развитие эндотелиальной дисфункции при облитерирующем атеросклерозе сосудов нижних конечностей и маркеры прогнозирования течения заболевания. Бюллетень сибирской медицины 2017; 16(1): 108-18.
14. Сучков И.А., Пшенников А.С., Герасимов А.А. и др. Профилактика рестеноза в реконструктивной хирургии магистральных артерий. Наука молодых — Eruditio Juvenium 2013; 2: 12-9.
15. Nakayama M., Yamamuro M., Takashio S. et al, Late gadolinium enhancement on cardiac magnetic resonance imaging is associated with coronary endothelial dysfunction in patients with dilated cardiomyopathy. Heart Vessels 2017; 33(4): 393-402.
16. Брюшков А.И., Ершов П.В., Сергеева Н.А. и др. О возможной роли эндотелиальной дисфункции в развитии острого венозного тромбоза. Ангиология и сосудистая хирургия 2016; 22(1): 91-6.
17. Castro-Ferreira R., Cardoso R., Leite-Moreira A. et al. The Role of Endothelial Dysfunction and Inflammation in Chronic Venous Disease. Ann. Vasc. Surg. 2018; 46: 380-93.
18. Frump A., Prewitt A., de Caestecker M. EXPRESS: BMPR2 mutations and endothelial dysfunction in pulmonary arterial hypertension. Pulm. Circ. 2018; 1: 2045894018765840.
ELK1 и ERK1/2 белков и ослабляет действие ELK1, индуцированное окислительным стрессом, что способствует предотвращению атеросклероза, которое частично зависит от модуляции передачи сигналов через путь ERK1/2 [79].
Заключение
Физиологическая функция эндотелия, включающая синтез и нормальное соотношение разнообразных биологически активных молекул, является залогом здоровья сосудистой системы в целом. В отличии от интактной эндотелиальной выстилки, которая обладает преимущественно вазодилатирующим, антиагрегантным, анти-коагулянтным потенциалом, состояние повреждённого эндотелия способствует повышенному тромбообразова-нию и гемокоагуляции, ангиоспазму и повышенной пролиферации клеточных элементов сосудистой стенки; это приводит к ряду патологических состояний. За последние годы накопилось множество данных, свидетельствующих о том, что ЭД является важным звеном в патогенезе кардиоваскулярной патологии. На сегодняшний день изучены основные механизмы, участвующие в развитии эндотелиальной дисфункции, и известны точки приложения для её коррекции. Работы, проводимые in vitro с применением различных эндотелиальных клеточных линий, играют в данном направлении исследований немаловажную роль.
19. Chong A.-Y., Blann A.D., Lip G.Y.H. Assessment of endothelial damage and dysfunction: observations in relation to heart failure. Q.J. Med. 2003; 96: 253-67.
20. Peng H.Y., Li H.P., Li M.Q. High glucose induces dysfunction of human umbilical vein endothelial cells by upregulating miR-137 in gestational diabetes mellitus. Microvasc. Res. 2018; 118: 90-100.
21. Покровский М.В., Кочкаров В.И., Покровская Т.Г. и др. Методические подходы для количественной оценки развития эндотелиальной дисфункции при L-NAME-индуцированной модели дефицита оксида азота в эксперименте. Кубанский научно-медицинский вестник 2006; 10: 72-7.
22. Маяков А.И., Покровский М.В., Покровская Т.Г. и др. Способ моделирования эндотелиальной дисфункции путем воспроизведения метаболических нарушений. Научные ведомости 2011; 10(105): 196-201.
23. Калинин Р.Е., Сучков И.А., Пшенников А.С. и др. Варианты экспериментального моделирования венозной эндотелиальной дисфункции: современное состояние проблемы. Российский медико-биологический вестник им. академика И.П. Павлова 2014; 3: 143-7.
24. Henderson K.K, Turk J.R., Rush J.W.E., Laughlin M.H. Endothelial function in coronary arterioles from pigs with early-stage coronary disease induced by high fat, highcholesterol-diet: effect of exercise. J. Applied Physiol. 2004; 97: 1159-68.
25. Korff T., Kimmina S., Martiny-Baron G. et al. Blood vessel maturation in a 3-dimensional spheroidal coculture model: direct contact with smooth muscle cells regulates endothelial cell quiescence and abrogates VEGF responsiveness. FASEB J. 2001;15(2): 447-57.
26. Darland D.C., Massingham L.J., Smith S.R. Pericyte production of cell-associated VEGF is differentiation-dependent and is associated with endothelial survival. Dev. Biol. 2003; 264(1): 275-88.
27. Staton C.A., Reed M.W.R., Brown N.J. A critical analysis of current in vitro and in vivo angiogenesis assays. International journal of experimental pathology. 2009; 90(3): 195-221.
28. Muthukkaruppan V.R., Shinners B.L., Lewis R. et al. The chick embryo aortic arch assay: a new, rapid, quantifiable in vitro method for testing the efficacy of angiogenic and anti-angiogenic factors in a three-dimensional, serumfree organ culture system. Proc. Am. Assoc. Cancer Res. 2000; 41: 65.
29. Poulaki V. Angiogenesis assays. Cancer Cell Culture: Methods and Protocols. 2011: 345-58.
30. Auerbach R., Akhtar N., Lewis R.L. et al. Angiogenesis assays: problems and pitfalls. Cancer and Metastasis Reviews 2000; 19(1-2): 167-72.
31. Wilasrusmee C., Da Silva M., Singh B. et al. A new in vitro model to study endothelial injury. J. Surg. Res. 2002; 104(2): 131-6.
32. Jaffe E.A., Nachman R.L., Becker C.G. et al. Culture of human endothelial cells derived from umbilical veins, identification by morphologic and immunologic criteria. J. Clin. Invest. 1973; 52: 2745-56.
33. Benndorf R., Boger R.H., Ergun S. et al. Angiotensin II type 2 receptor inhibits vascular endothelial growth factor-induced migration and in vitro tube formation of human endothelial cells. Circ. Res. 2003; 93: 438-47.
34. Ma X., Wehland M., Schulz H. et al. Genomic approach o identify factors that drive the formation of three-dimensional structures by EA.hy926e endothelial cells. PLOS One 2013; 8(5]: e64402.
35. Bouis D., Hospers G.A., Meijer C. et al. Endothelium in vitro: a review of human vascular endothelial cell lines for blood vessel-related research. Angiogenesis 2001; 4(2]: 91-102.
36. Salahuddin S.Z., Nakamura S., Biberfeld P. et al. Angiogenic properties of Kaposi's sarcoma-derived cells after long-term culture in vitro. Science 1988; 242: 430-3.
37. Muruganandam A., Herx L.M., Monette R. et al. Development of immortalized human cerebromicrovascular endothelial cell line as an in vitro model of the human blood-brain barrier. FASEB J. 1997; 11(13]: 1187-97.
38. Ливанова А.А., Деев Р.В., Ризванов А.А. Современные методы и^ледования ангиогенеза в эксперименте. Гены и клетки, 2015; X(1]: 1-13
39. Евдокименко А.Н., Гулевская Т.С., Танашян М.М. Иммуногисто-химические и ультраструктурные признаки нарушения атромбогенных свойств эндотелия при атеросклерозе каротидного синуса. Клиническая неврология 2016; 10(4]: 32-8.
40. Endothelial cell markers. www.abcam.com/primary-antibodies/ endothelial-cell-markers.
41. http://docplayer.ru/33169253-Glava-3-immunogistohimiya-opuholey-myagkih-tkaney.html
42. Shutter J.R., Scully S., Fan W. et al. L. Dll4, a novel Notch ligand expressed in arterial endothelium. Genes Dev. 2000; 14: 1313-8.
43. Reca R., Cramer D., Yan J. et al. A novel role of complement in mobilization: immunodeficient mice are poor granulocyte-colony stimulating factor mobilizers because they lack complement-activating immunoglobulins. Stem Cells 2007; 25(12]: 3093-100.
44. Friedrich E.B., Walenta K., Scharlau J. et al. CD34-/CD133+/ VEGFR-2+ endothelial progenitor cell subpopulation with potent vasoregen-erative capacities. Circ. Res. 2006; 98(3]: e20.
45. Zhang L.J., Liu W.X., Chen Y.D. et al. Proliferation, migration and apoptosis activities of endothelial progenitor cells in acute coronary syndrome. Chin. Med. J. (Engl.]. 2010; 123(19]: 2655-61.
46. Awad O., Dedkov E.I., Jiao C. et al. Differential healing activities of CD34+ and CD14+ endothelial cell progenitors. Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. 2006; 26(4]: 758-64.
47. Devries C., Escobedo J.A., Ueno H. et al. The fms-like tyrosine kinase, a receptor for vascular endothelial growth factor. Science 1992; 255: 989-91.
48. Speirs V., Atkin S.L. Production of VEGF and expression of the VEGF receptors Flt-1 and KDR in primary cultures of epithelial and stromal cells derived from breast tumours. Br. J. Cancer 1999; 80(5-6]: 898-903.
49. Welch G., Loscalzo J. Nitric oxide and cardiovascular system. J. Car-diovasc. Surg. 1994; 9: 361-71.
50. Jeremy J.Y., Rowe D., Emsley A.M. et al. Nitric oxide and the proliferation of vascular smooth muscle cells. Cardiovasc. Res. 1999; 43: 580-94.
51. Magnifico M.C., Oberkersch R.E., Mollo A. et al. VLDL Induced Modulation of Nitric Oxide Signalling and Cell Redox Homeostasis in HUVEC. Oxid Med. Cell Longev. 2017; 2017: 2697364.
52. Lee H.Y., Zeeshan H.M.A., Kim H.R. et al. Nox4 regulates the eNOS uncoupling process in aging endothelial cells. Free Radic. Biol. Med. 2017; 113: 26-35.
53. Singh N., Motika G., Eswarappa S.M. et al. Manganese-based Nanozymes: Multienzyme Redox Activity and Effect on the Nitric Oxide Produced by Endothelial Nitric Oxide Synthase. Chemistry 2018; 24(33]: 8393-8403.
54. Zeng Y., Liu J. Role of glypican-1 in endothelial NOS activation under various steady shear stress magnitudes. Exp. Cell Res. 2016; 348(2]: 184-9.
55. Moriguchi T., Sumpio B.E. PECAM-1 phosphorylation and tissue factor expression in HUVECs exposed to uniform and disturbed pulsatile flow and chemical stimuli. J. Vasc. Surg. 2015; 61(2]: 481-8.
56. Ku S.K., Bae J.S. Concentration dependent anti-inflammatory effects thrombin on polyphosphate-mediated inflammatory responses in vitro and in vivo. Inflamm. Res. 2013; 62(6]: 609-16.
57. Wang B., Pearson T., Manning G. et al. In vitro study of thrombin on tubule formation and regulators of angiogenesis. Clin. Appl. Thromb. Hemost. 2010; 16(6]: 674-8.
58. Banfi C., Brioschi M., Barcella S. et al. Oxidized proteins in plasma of patients with heart failure: Role in endothelial damage. Europ. J. Heart Failure 2008; 10: 244-51.
59. Асейчев А.В., Азизова О.А., Щегловитова О.Н. и др. Влияние окисленного фибриногена на апоптоз эндотелиальных клеток. Биомедицинская химия 2011; 57(2): 210-8.
60. Cirillo P., Conte S., Cimmino G. et al. Nobiletin inhibits oxidized-LDL mediated expression of Tissue Factor in human endothelial cells through inhibition of NF-kB. Biochem. Pharmacol. 2017; 128: 26-33.
61. Amsellem V., Dryden N.H., Martinelli R. et al. ICAM-2 regulates vascular permeability and N-cadherin localization through ezrin-radixin-moesin (ERM) proteins and Rac-1 signalling. Cell Commun. Signal. 2014; 12: doi: 10.1186/1478-811X-12-12.
62. Profumo E., Buttari B., D'Arcangelo D. et al. The Nutraceutical Dehydrozingerone and Its Dimer Counteract Inflammation and Oxidative Stress-Induced Dysfunction of In Vitro Cultured Human Endothelial Cells: A Novel Perspective for the Prevention and Therapy of Atherosclerosis. Oxid Med. Cell Longev. 2016; 2016: 1246485.
63. Clemens N., Frauenknecht K., Katzav A. et al. In vitro effects of antiphospholipid syndrome-IgG fractions and human monoclonal antiphos-pholipid IgG antibody on human umbilical vein endothelial cells and monocytes. Acad. Sci. 2009; 1173: 805-13.
64. Tian H., Liu Q., Qin S. et al. Synthesis and cardiovascular protective effects of quercetin 7-O-sialic acid. J. Cell. Mol. Med. 2017; 21(1): 107-20.
65. Soltani B., Bodaghabadi N., Mahpour G. et al. Nanoformulation of curcumin protects HUVEC endothelial cells against ionizing radiation and suppresses their adhesion to monocytes: potential in prevention of radiation-induced atherosclerosis. Biotech. Let. 2016; 38(12): 2081-8.
66. Garcia-Heredia A., Marsillach J., Rull A. et al. Paraoxonase-1 inhibits oxidized low-density lipoprotein-induced metabolic alterations and apoptosis in endothelial cells: a nondirected metabolomic study. Camps J. Mediators Inflamm. 2013; 2013: 156053.
67. Li R., Zhang Y., Yan H. et al. CYP2J2 participates in atherogenesis by mediating cell proliferation, migration and foam cell formation. Mol. Med. Rep. 2017; 15(2): 643-8.
68. Wiedemanna E., Jellinghausa S., Endea G. et al. Regulation of endothelial migration and proliferation by ephrin-A1. Cellular Signalling 2017; 29: 84-95.
69. Zhu L., Jia F., Wei J. et al. Salidroside protects against homocyste-ine-induced injury in human umbilical vein endothelial cells via the regulation of endoplasmic reticulum stress. Cardiovasc Ther. 2017; 35(1): 33-9.
70. Lo H.M., Lai T.H., Li C.H. et al. TNF-a induces CXCL1 chemokine expression and release in human vascular endothelial cells in vitro via two distinct signaling pathways. Acta Pharmacol. Sin. 2014; 35(3): 339-50.
71. Blum A., Ginat-Maimon L., Yehuda H. et al. Inhibition of inflammation may enhance nitric oxide availability in patients undergoing bariatric surgery for weight loss. J. Intern. Med. 2015; 278(4): 401-9.
72. Инжутова А.И., Филиппова С.А., Ларионов А.А. и др. Механизмы коррекции эндотелиальной дисфункции: данные трансляционной медицины. Сибирский научно-медицинский журнал 2012; 32(5): 38-47.
73. Krychtiuk K.A., Kaun C., Hohensinner P.J. et al. Anti-thrombotic and pro-fibrinolytic effects of levosimendan in human endothelial cells in vitro. Vascul. Pharmacol. 2017; 90: 44-50.
74. Monti M., Terzuoli E., Ziche M. et al. The sulphydryl containing ACE inhibitor Zofenoprilat protects coronary endothelium from Doxorubicin-induced apoptosis. Pharmacol. Res. 2013; 76: 171-81.
75. Terzuoli E., Monti M., Vellecco V. et al. Characterization of zofeno-prilat as an inducer of functional angiogenesis through increased H2 S availability. Br. J. Pharmacol. 2015; 172(12): 2961-73.
76. Monti M., Terzuoli E., Ziche M. et al. H2S dependent and independent anti-inflammatory activity of zofenoprilat in cells of the vascular wall. Pharmacol. Res. 2016; 113(Pt A):426-437.
77. Vianello F., Sambado L., Goss A. et al. Dabigatran antagonizes growth, cell-cycle progression, migration, and endothelial tube formation induced by thrombin in breast and glioblastoma cell lines. Cancer Med. 2016; 5(10): 2886-98.
78. Becher T., Schulze T.J., Schmitt M. et al. Ezetimibe inhibits platelet activation and uPAR expression on endothelial cells. Int. J. Cardiol. 2017; 227: 858-62.
79. Yan W., Li D., Zhou X. Pravastatin attenuates the action of the ETS domain-containing protein ELK1 to prevent atherosclerosis in apolipoprotein E-knockout mice via modulation of extracellular signal-regulated kinase 1/2 signal pathway. Clin. Exp. Pharmacol. Physiol. 2017; 44(3): 344-52.
Поступила: 10.112018
