CC BY
54
ИЗОБРАЖЕНИЕ РЕАЛИЙ ВРЕМЕНИ В ЛИТЕРАТУРНЫХ СКАЗКАХ С- САРЫГ-ООЛА
DESCRIPTION OF TIME REALITIES
IN THE LITERARY TALES BYS. SARYG-OOL
T.X. Очур
Т.Н. Ochur
Тувинская литература, литературные сказки, сюжет, мифологические основы, художественное время, аллегория, жанр.
Исследуется изображение реалий действительности в литературных сказках одного из основоположников тувинской литературы С. Сарыг-оола. Автор статьи выявляет закономерности воспроизведения мифологических сюжетных элементов, констатирует инерцию сказочно-мифологического освоения для творческого воссоздания современной действительности.
Tuvan literature, literary tales, plot, mythological foundations, artistic time, allegory, genre. This article examines the description of the realities in the literary tales by S. Saryg-ool, who was one of the founders of the Tuvan literature. The author of the article reveals the patterns of the reproduction of mythological plot elements, statesthe inertia of thetale mythological portrayal for the creative reconstruction of the modern reality.
На всех этапах своего творчества, с 1930 до 1980-х годов, народный писатель Тувы С. Сарыг-оол обращается к жанру сказки. Литературная сказка расширяет традиционный набор мотивов и сюжетов. У С. Сарыг-оола обнаруживается такая закономерность: воспроизведение отдельных мифологических сюжетных элементов народных сказок служит уже задачам показа своего времени, затем писатель часто придумывает новые сюжеты на тему современности, основываясь на канонах жанра. Немаловажное значение в жанровой картине периода становления тувинской литературы имеет сказочно-мифологическое творческое освоение действительности, где отражаются особенности национальной художественной традиции.
Целью данной статьи является определение специфики изображения реалий времени в сказках С. Сарыг-оола. При определении темы статьи мы руководствовались прежде всего тем, что данная проблема не становилась предметом изучения исследователей творчества писателя.
Мифология, являясь «первичной моделью идеологии и синкретического искусства, литературы, религии и философии» [Мелетинский, 2000, с. 11], питает искусство художественного слова на протяжении его многовекового развития. Ми-
фологические мотивы, сюжеты, сохраняя духовный опыт и культурную память человечества, используются писателями, творчески трансформируются в их художественном опыте. Эмоциональность мифа, его образность, символический смысл отвечают самой природе художественного творчества, и поэтому мифология становится одним из источников литературы у самых разных народов.
Отражение мифологии в тувинских народных сказках не подвергается сомнению, тувинский народ донес из глубины веков до сегодняшних дней субстраты древнейших верований в их неизменном виде, в том числе и в сказочном повествовании. Как пишет Д.С. Куулар, «...в фольклорном сознании народа закрепились и прочно держатся представления о многослойности "верхних" и "нижних" миров, о временности, бренности человеческого бытия на "среднем", т. е. земном мире, о "бессмертности" и "отделимости" от тела человеческой души и т. д.» [Куулар, 2002, с. 71]. Здесь речь идет о мировоззренческой сущности тувинского фольклора, о народном представлении о мире, во многом коренящемся на мифологии, об этом свидетельствует синкретизм художественного мышления. Сказки, легенды и предания во многом отражают миропонимание тувинского народа в древнейший охотничье-скотоводческий период хозяйствова-
ло]
ния. Оно не могло сразу исчезнуть под воздействием социально-экономических преобразований советского времени и сохранялось в художественном мышлении первых писателей Тувы
Описание реалий советской действительности с точки зрения традиционного мифологического сознания предстает и в сказке С. Сарыг-оола «Уран-Узутмаа» («Искусница Узутмаа», 1963). В ней также можно выявить сочетание природных образов с социальными. Время в ней предельно обобщено, акцент делается на пространстве: «Шыяан ам, ... в ары-овуре горы Дытан, покрытой зелеными долинами-морями, жил-был старик Монге-Сартык в серебряном оваадай» [Сарыг-оол, 1992 б, с. 174]. Не случайно, на наш взгляд, то, что имя старика созвучно с названием самой высокой вершины Восточных Саян, на высокий социальный статус Монге-Сартыка указывает и его шапка - оваадай, которую имеют только правители. Это персонифицированный образ природного явления, что видно из описания «синевы ледника», когда «от горячих лучей солнца чуть не растаяла его серебряная шапка-оваадай». В основу сюжета сказки положен традиционный мотив сватовства - к дочери Монге-Сартыка приезжали свататься «с разных концов страны», но не находилось достойного человека. Тогда ее уговаривает высокий покровитель Царь-Солнце. Это мифологический образ. Героиня сказки Узутмаа говорит: «Ты сын Неба, а я дочь Земли, будем верными друзьями» [Сарыг-оол, 1992 б, с. 176]. Наблюдается мифологическая оппозиция Неба и Земли, а изображение героев как их детей укрупняет масштаб повествования, в середине которого появляется описание времени поворотного события как «раннего времени» социализма: «Как-то раз в ясное славное утро, когда детеныш черного ворона стал белеть, когда ледниковая сторона стала зеленеть, рабочий народ сам стал управлять страной; сам союзный народ стал производить и умножать свое имущество и еду, и во всем мире установились дружба и мир» [Там же]. Тогда-то появляется достойный человек, который дает благословение девушке, «простой рабочий парень, высоко держа серп и молот» подходит к красавице и надевает ей на шею серебристую ленточку, от которой веет радостью. «Из хороших рук - из рук своего хозяина я сегодня получила ласковое укра-
шение, теперь мое сердце открыто» [Там же, с. 177], - говоритУзутмаа и признается ему, что никому и никакому подарку она не верила, и одним-единственным ее другом был Царь-Солнце. Так, рабочий человек и отец Монге-Сартык дают высокое благословение дочери и сыну природного мира: искуснице Узутме и Царю-Солнцу.
Как видим, в сказке С. Сарыг-оола «Уран-Узутмаа» («Искусница Узутмаа») стиль, характер изложения четко напоминают мифологические произведения. Писатель реальную социалистическую действительность выражает мифическими образами - старца Монге-Сартыка, у которого оваадай (головной убор) чуть не растаял от солнечных лучей, что невольно ассоциируется с образом Мунко Саридак-самой высокой вершины Восточных Саян, Царя-Солнца, Неба и Земли и т. д., то есть образами тех величайших вершин, которые общепризнаны и почитаемы всем народом. Старец Монге-Сартык - это вершина человеческого рода, Мунко Саридак - это вершина горных цепей, Царь-Солнце, Небо и Земля - это не просто образы природы, а предметы и явления всеобщего поклонения, мифические образы, идущие из глубин веков. С. Сарыг-оол так попытался возвысить величие и значение Советской власти, давшей простому народу свободу и власть. Он смену формации передает образом вороны. Действие в сказке происходит тогда, когда «детеныш черного ворона стал белеть». Превращение черного в белое, серебристая ленточка, излучающая радость, и т. д. - мифологические средства, воссоздающие силу и мощь социализма. Они сосуществуют с такими образами, как серп и молот, простой рабочий, рабочий народ, союзный народ, выражающими современность, революцию и Советы. Причем они безущербно сосуществуют, взаимодополняя друг друга и так создавая единый образ социализма. «Смена ценностных ориентаций прослеживается через изменение культурного кода... Данные единицы абстрактной семантики выражают общечеловеческие понятия, относящиеся к национально маркированной лексике, а следовательно, играют первостепенную роль в воссоздании языковой картины мира» [Ямских, 2012, с. 329].
Мифологизация при изображении социальных реалий выявляется и в сказке С. Сарыг-оола «Чырык-Мерген Маадыр» («Богатырь Светлой Му-
дрости», 1945), в которой автор повествует о борьбе двух великанов, олицетворяющих добро и зло. Сюжет произведения построен по мифофольклор-ному принципу. В сказке изображена борьба советского народа с немецкими захватчиками. В ней рисуются два контрастных мира: Чаргылыг-Ортемчей (где царят вражда, месть) - мир, который порождает страшное Чудовище-змей Адыгыр-Чылан-Мангыс, и Чыргаланды-Ортемчей (где царят, покой, благо) - его представляет Богатырь Светлой Мудрости, который символизирует образ Советского Союза. Чудовище-змей Адыгыр-Мангыс олицетворяет фашистскую Германию. Фашизм показан как порождение хтонического, подземного мира, именно в нем нет света и добра - «чаргылыг», изображение его фантастично: «... Единственный огромный рог Адыгыр-Чылан-Мангыса устремлен вперед, кости на лице выпирают живот, плотно набитый, как мешок, изо рта у него кровь брызжет, из глаз у него слезы капают в пасть с девяноста девятью ядовитыми зубами, со скрипучими, звенящими конечностями из острых мечей...» [Сарыг-оол, 1992 в, с. 118]. В этом мифологизированном облике раскрываются подлость и злость. А в Богатыре Светлой Мудрости подчеркиваются его миролюбие и гуманность: он «с самого рождения создан бороться против злых вредных чудовищ» [Там же, с. 119]. Длительность сражения передается традиционным фольклорным образом: «два великана сражались так долго, что... горы превратились в моря, а моря, высохнув, превратились в песок» [Там же, с. 120]. Отечественная война, победа советского народа предстают в сказке эпохальными событиями истории. Так, в жанре сказки, по своему духу восходящем к героическому эпосу, С. Сарыг-оол попытался отобразить большое историческое событие, имеющее глобальное значение.
В творчестве С. Сарыг-оола в мифологизированном виде отражаются не только эпохальные процессы социальной жизни, такие как революция, война, но и явления другого порядка, когда сточки зрения естественного «природного» сознания воспринимаются приметы мира цивилизации, прежде всего это касается техники.
Автор осознает время коренных перемен в жизни простого арата часто в фольклорно-мифологических образах. Так, например, в зачине
сказки «Богатырь Светлой мудрости» дается описание времени в оппозициях: «Шыяан ам! Это было тогда, когда скалы-камни, растворившись, превратившись в железо и сталь, бегали по земле, бескрылые животные летали по небу, сухопутные животные плавали по морям...» [Сарыг-оол, 1992 в, с. 118]. С одной стороны, это время переходное, с другой - оно мыслится как начало нового цикла, как точка отсчета, что и придает ему мифологический характер.
В сказке С. Сарыг-оола «Алдын дацгына Ангыр-Чечен» («Золотая царевна Ангыр-Чечен», 1969) создан образ старика Сагаан-Огбена, он показан как реальный человек, хотя его имя Белый Старец обозначает и мифологического персонажа. Агитатор - передовой человек своего времени говорит о переменах в Верхнем мире, имея в виду космос: «Когда мы запускаем наши ракеты и спутники в Верхний мир, звезда Угер-Шолбан, которая посылает на нас свои холода, нагревается, тает, вот почему на земле наступает вечное лето...» [Сарыг-оол, 1992 а с. 172]. В сказке соотносятся научное объяснение картины мира и легендарное народное объяснение космических явлений образами дочери Луны Ангыр-Чечен, царя Луны и царя Солнца, богатыря-великана СССР. В заключение автор делает вывод: «Хотя я спал, все это видел во сне, но это было реальностью. Хотя это была выдуманная мной фантазия, все это реальность» [Там же, с. 174]. В сказке выражено соотношение реального и ирреального, научного и мифологического.
Писатель на протяжении своего творческого пути неоднократно обращается с самыми различными художественными задачами к жанру сказки, в которой он рисует реалии своего времени. Этот жанр оказался плодотворным для тувинской литературы как периода становления (С. Сарыг-оол, С. Тока, В. Кек-оол, С. Пюрбю, О. Саган-оол, В. Эрен-чина), так и дальнейшего развития (К. Кудажи, С. Сюрюн-оол, М. Кенин-Лопсан, Ю. Кюнзегеш, С. Тамба). В литературных сказках тувинских писателей сложный комплекс народных верований, мифосознания, советской идеологии, реалий природы и социума, прогресса и цивилизации воплощается по-разному, меняется также степень соотношения компонентов мировоззрения. Создавая персональную модель в освоении жанровых осо-
бенностей национальной сказки, их творческую переработку, свою сказку, С. Сарыг-оол широко использует возможности этого жанра, переосмысливает традиционные каноны для творческого воссоздания современной действительности. В этом процессе, на наш взгляд, существенное значение имеет поэтика мифа, эмоциональная, образная природа которого позволяет вместить и объяснить всю сложность нового советского времени. В произведениях С. Сарыг-оола можно выявить мифологические мотивы и образы. Часто они составляют канву традиционного сюжета, в финале же произведений выражается жизнеутверждающая точка зрения, характерная для идеологии социалистического времени. Склонность к сказочно-мифологическому осознанию социальных реалий является отражением специфического пути развития национального художественного мышления.
2
Библиографический список
1. Куулар Д.С. История и современность. Кызыл: Тув. кн. изд-во, 2002.
Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М: Изд-во РГГУ, 2000.
Сарыг-оол С.А. Алдын дацгына Ацгыр-Чечен // Сарыг-оол С.А. Чогаалдар чыындызы. Кызыл: Тыв. ном унд. чери, 1992 а. Т. III. 171-174 ар. Сарыг-оол С.А. Уран-Узутмаа // Сарыг-оол С.А, Чогаалдар чыындызы. Кызыл: Тыв. ном унд. чери, 1992 б Т. Ш. 174-177 ар. Сарыг-оол С.А. Чырык-Мерген Маадыр // Сарыг-оол С.А. Чогаалдар чыындызы. Кызыл: Тыв. ном унд. чери, 1992 в. Т. III. 118-122 ар. Ямских Т.Н. Лингвокультурный анализ прозаических произведений Б. Окуджавы: дидактический потенциал // Вестник КГПУ им. В.П. Астафьева. 2012. № 4. С. 328-332.
4
5
