CC BY
22
Яремчук Светлана Владимировна, канд. психол. наук, доцент кафедры психологии образования, Амурский гуманитарно-педагогический государственный университет Российская Федерация, 681000, г. Комсомольск-на-Амуре, ул. Кирова, д. 17/2
svj@rambler.ru ОИСГО: 0000-0003-1036-6826
Бакина Анна Владимировна, канд. психол. наук, доцент кафедры психологии образования, Амурский гуманитарно-педагогический государственный университет Российская Федерация, 681000, г. Комсомольск-на-Амуре, ул. Кирова, д. 17/2 Ьакта_аппа@та11. ги ОИСГО: 0000-0002-6772-3743
Изменение жизненного мира верующей
И НЕВЕРУЮЩЕЙ МОЛОДЕЖИ
В ПЕРИОД ПАНДЕМИИ СОУГО-2019* С. В. Яремчук, А. В. Бакина
Аннотация: Статья посвящена результатам изучения жизненного мира молодежи в период пандемии. В выборку исследования вошли 402 человека в возрасте от 18 до 24 лет. Сбор данных проходил за год до начала пандемии СОУГО-19 и в период введения режима самоизоляции в России. В работе сравниваются две группы людей: верующие и неверующие. Жизненный мир измерялся по критериям сложности (дифференцированность внутреннего мира) и трудности (удаленность и трудность достижения значимых объектов). В результате исследования обнаружено, что как для верующей, так и для неверующей молодежи в период пандемии характерно значимое увеличение сложности восприятия жизненного пространства, при котором внутренний жизненный мир становится более дифференцированным, включающим большее число жизненно важных объектов и явлений. Этот феномен проявляется у верующих в большей степени, чем у неверующих. Жизненный мир молодежи в период пандемии воспринимается ими как более трудный и препятствующий реализации жизненных ценностей. Обеим группам молодежи присуще сокращение дистанции по отношению к смысловым социальным группам: людям, не утратившим веру в будущее и делающим свою судьбу сами. Для верующей молодежи характерно дистанцирование от реальных «повседневных» групп (сверстники, однокурсники),
© Яремчук С. В., Бакина А. В., 2021.
Вестник ПСТГУ. Серия IV: Педагогика. Психология. 2021. Вып. 61. С. 26—43.
* Работа выполнена при финансовой поддержке Министерства образования и науки Хабаровского края, проект № 57С/2020 «Социально-психологическое пространство молодежи Дальнего Востока в условиях пандемии».
Вестник ПСТГУ
Серия IV: Педагогика. Психология.
2021. Вып. 61. С. 26-43
БО1: 10.15382Миг^202161.26-43
а для неверующей — субъективное сокращение дистанции по отношению к профессиональной (коллеги и начальство) и этнической группам, а также к группе «дети». Полученные результаты могут быть интерпретированы через призму обращения к религии как стратегии совладания с сложной жизненной ситуацией, в которой человек обретает систему ценностных ориентиров, позволяющих в период кризисных событий осмыслить собственную жизнь и найти оптимальный способ жизнедеятельности.
Ключевые слова: молодежь, динамика, жизненный мир, верующие, СОУГО-19, пандемия, ценностные ориентиры.
Введение
В условиях изменяющихся социально-экономических реалий современного мира усиливается неопределенность и непредсказуемость жизни человека. Ситуация пандемии СОУГО-19, затронувшая жизнь каждого человека, еще сильнее обострила проблему. Подобные трансформации общественных условий требуют иных способов совладания и адаптации человека и ведут к преобразованию ценностно-смысловой сферы личности.
Исследованию ценностно-смысловой сферы личности посвящено достаточно большое количество работ (С. Л. Рубинштейн, А. Г. Асмолов, С. С. Боб-нева, Б. С. Братусь, Ф. Е. Василюк, Д. А. Леонтьев, Б. А. Сосновский, В. А. Ядов, М. Рокич, Ш. Х. Шварц и др.). Большинство авторов считают, что морально-нравственные ориентиры — это тот якорь, который позволяет человеку в ситуации неопределенности упорядочить собственную жизнь, определить свой способ жизнедеятельности на основе базовых отношений к самому себе, другим людям, социуму и миру в целом. В рамках настоящей статьи «ценностно-смысловые ориентиры» понимаются нами как индивидуальная система ценностно-смысловых координат жизненного пути личности, которая задает отношения субъективной значимости и смысла между различными явлениями действительности. Эта система координат состоит из количественной и качественной шкал для измерения, обобщения и интерпретации явлений действительности, которые структурируют конструкцию жизненного мира личности1.
Понятие «жизненный мир» включает в себя субъективную реальность человеческой жизни, отражение объективного мира через призму потребностей и желаний человека, его ценностных ориентиров, создающих фильтр для отбора тех областей действительности, которые человек выделяет как важнейшие для себя. В этой субъективной реальности представлена предметная среда, окружающая человека, пространство отношений с другими людьми, а также его внутренний мир2.
1 См.: Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988; Здравомыслов А. Г., Ядов В. А. Отношение к труду и ценностные ориентации личности // Социология в СССР: в 2 т. М., 1966. Т. 2. С. 187—207; Леонтьев Д. А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М., 2007; Рыбин Д. Н. Ценностно-смысловая детерминация феномена дереализации. Барнаул, 2005.
2 См.: Бинсвангер Л. Экзистенциально-аналитическая школа мысли // Экзистенциальная психология / Р. Мэй, ред. М., 2001. С. 308-332.
Впервые попытка выделить характеристики жизненных миров была предпринята Ф. Е. Василюком3, который предложил различать внешний и внутренний аспекты жизненного мира, обозначенные им как внешний и внутренний мир.
Под «внутренним миром» Ф. Е. Василюк понимает сопряженность и связанность между собой отдельных единиц жизни, представленных отношением к разным жизненным объектам и явлениям. В качестве базовой характеристики внутреннего мира выступает его простота/сложность, отражающая наличие в структуре жизненного мира множества различных объектов, важных для удовлетворения потребностей человека. Простой мир представляет собой менее дифференцированное и структурированное пространство, включающее меньшее число объектов. Увеличение их числа и возникновение связей между отдельными составляющими жизни отражает процесс усложнения внутреннего мира.
Категория «внешнего мира» вводится Ф. Е. Василюком для отражения феномена трудности удовлетворения потребностей, через который внутри психологического мира человека проступает внешняя действительность, способствующая или препятствующая реализации его нужд. Внешний мир, по версии Ф. Е. Василюка, дифференцируется на «легкий» и «трудный» в зависимости от субъективной удаленности предметов потребности и трудности их достижения. «Легкость» внешнего аспекта жизненного мира предполагает обеспеченность всех жизненных процессов, а «трудность» — наличие препятствий их достижению. Характерным для трудного внешнего мира является недостаточная субъективная обеспеченность жизненными благами, насыщенность внешнего пространства помехами, преградами, препятствиями в удовлетворении потребностей.
Столкновение с ситуациями, при которых возникает угроза жизни человека, приводит к тому, что его внешний и внутренний миры подвергаются радикальным изменениям. Такой ситуацией в современной действительности стала пандемия COVID-19. Изменение жизненного мира при этом коснулось и внутреннего, и внешнего аспектов. Ситуация пандемии перестраивает сознание человека, заставляет задуматься о смысле жизни4, побуждает человека расставить приоритеты, вычленить главное в своей жизни5, что ведет к преобразованиям внутреннего мира. Вместе с тем сложившаяся в период пандемии ситуация создала препятствия для удовлетворения множества потребностей людей, усиливая трудность внешнего мира. Особенно уязвимой оказывается молодежь в возрасте 18-24 лет6.
3 См.: Василюк Ф. Е. Психология переживания. М., 1984; Он же. Методологический анализ в психологии. М., 2003.
4 См.: Похилько А. Д., Шабашова Н. М. Изменения общественного сознания под влиянием современной пандемии // Гуманитарные и социальные науки. 2020. № 2. С. 75-81.
5 См.: Сидячева Н. В., Зотова Л. Э. Ситуация вынужденной самоизоляции в период пандемии: психологический и академический аспекты // Современные наукоемкие технологии. 2020. № 5. С. 218-225.
6 См.: Холодова Ю. Б. Особенности переживания тревоги в период пандемии COVID-19 представителями разных возрастных групп // International Journal of Medicine and Psychology. 2020. № 2 (3). С. 114-117.
При этом в период пандемии растет обращение людей к религии7, которая выступает в качестве одной из копинг-стратегий совладания с трудной жизненной ситуацией8, барьером для преодоления страха внезапной смерти, нарушающей планы, вырывающей человека из благополучного состояния9.
Исследования, проведенные в первые несколько месяцев после вспышки пандемии, обнаруживают рост интереса к религии в разных странах мирах10. Четверть взрослого населения США отмечает, что их вера во время пандемии стала сильнее11. Количество запросов в Google, связанных с молитвой, увеличилось на 50% по сравнению с докоронавирусным периодом12.
Психологи указывают, что с помощью религии человек удовлетворяет потребность в безопасности (J. Banerji, R. Thouless, Г. Олпорт, С. Ю. Решетина, Г. Л. Смолян, Г. Воббермин), снижает тревогу (М. Аргайл, G. Jackson и др.), устраняет страхи, в том числе страх смерти (G. Jackson, T. Rogers, R. Thouless, М. Аргайл, А. Фенем, Р. М. Грановская) и т. д. О. В. Сучкова13 считает основной психологической функцией религии обеспечение безопасности для верующей молодежи. Ее исследования14 показывают, что молодежь, которая верит в существование Бога, в Его влияние на происходящее, чувствует себя более психологически защищенной, переживает больший эмоциональный комфорт, испытывает позитивные чувства к друзьям, семье, учебной группе, ожидая от них защиты, помощи и уважения. Верующий человек, по ее данным, выше оценивает свои возможности. Автор рассматривает религиозность как психологический ресурс для молодежи с высоким и средним уровнем религиозности.
По мнению И. А. Ильина, К. Н. Леонтьева, В. С. Соловьева, В. В. Розанова, Л. П. Карсавина, А. Ф. Лосева, П. А. Сорокина и др., религия накладывает существенный отпечаток на структуру личности, ее смысловые ориентиры, ментальные конструкции и жизненный мир человека. На протяжении многих веков
7 См.: Ениколопов С. Н. и соавт. Динамика психологических реакций на начальном этапе пандемии COVID-19 // Психолого-педагогические исследования. 2020. Т. 12. № 2. C. 108— 126.
8 См.: Рассказова Е. И. и соавт. Пандемия как вызов субъективному благополучию: тревога и совладание // Консультативная психология и психотерапия. 2020. Т. 28. № 2. С. 90—108; Kar S. at al. Religion and behaviour: relevance during the current COVID-19 pandemic // Journal of Geriatric Care and Research. 2020. Vol. 7. P. 140-142.
9 См.: Похилько А. Д., Шабашова Н. М. Указ. соч.
10 См.: Molteni F. at al. Searching for comfort in religion: insecurity and religious behaviour during the COVID-19 pandemic in Italy // European Societies. 2021. Vol. 23. Issue 1. P. 704-720. URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/14616696.2020.1836383 (дата обращения: 01.04.2021).
11 См.: Gecewicz C. Few Americans say their house of worship is open, but a quarter say their faith has grown amid pandemic // Pew Research Center. 2020. April 30th. URL: https://www.pewresearch. org/fact-tank/2020/04/30/few-americans-say-their-houseof-worship-is-open-but-a-quarter-say-their-religious-faith-has-grown-amidpandemic/ (дата обращения: 13.02.2021).
12 См.: Bentzen J. S. In crisis, we pray: religiosity and the COVID-19 pandemic // Covid economics. Vetted and real-time papers. 2020. Vol. 20. P. 52-79.
13 См.: Сучкова О. В. Психологическая функция религии — обеспечение безопасности для верующей молодежи // Современные проблемы науки и образования. 2008. № 3. URL: http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=745 (дата обращения: 01.09.2020).
14 См.: Там же.
в России религиозное самосознание являлось моральным стержнем, обеспечивающим стабильность и определенность для человека15.
Ф. М. Достоевский писал, что «если Бога нет, то все дозволено» (данная мысль выражена Ф. М. Достоевским в романе «Братья Карамазовы»). Ж.-П. Сартр продолжает его мысль: «...экзистенциалисты... обеспокоены отсутствием бога, так как вместе с богом исчезает всякая возможность найти какие-либо ценности в умопостигаемом мире. И нигде не записано, что благо существует, что нужно быть честным, что нельзя лгать; .заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего у него нет оправданий»16.
Итак, в литературе выделяют несколько функций религии17, которые актуализируются в трудной жизненной ситуации. Первая функция религии — давать смысл, делать ситуацию более определенной. Религия для человека становится необходимым источником смысла, когда привычные смыслы становятся трудными для реализации из-за сложившихся обстоятельств. Вторая важная функция религии, как уже отмечалось выше, копинг-совладание с трудной жизненной ситуацией. Эта функция веры становится более ценной во времена кризисов (как персональных, так и социальных), во время болезни или при переживании близости смерти. Третья функция религии связана с формированием ответственного отношения к другим, установок на более уважительное по отношению к другим поведение, особенно во время чрезвычайных ситуаций, когда населению предлагается принять крайние меры предосторожности, чтобы не заразить других.
В связи с этим мы предположили, что обращение к религии и опора на нее в экстремальной ситуации приводит к специфическим преобразованиям жизненного мира человека, отличающимся от тех изменений, которые происходят с жизненным миром неверующего человека.
Целью нашего исследования являлось изучение изменений в характеристиках жизненного мира молодежи 18—24 лет, относящих себя к верующим и неверующим.
Выборка и методы исследования
В исследовании приняло участие 402 человека в возрасте от 18 до 24 лет. Сбор данных проходил в феврале 2019 г. (за год до начала пандемии COVID-19) и в апреле—мае 2020 г. (с момента введения режима самоизоляции в России). В выборку 2019 г. вошло 139 человек в возрасте от 18 до 24 лет (верующих — 56, неверующих — 83 человека), в 2020 г. обследование проходило в дистанционной форме, выборку составили 263 человека (верующих — 131, неверующих — 132).
15 См.: Соловьев М. М. Толерантность в православии как фактор стабилизации социальных отношений в многонациональном и многоконфессиональном обществе // Вестник экономики, права и социологии. 2014. № 3. С. 235—238.
16 См.: Сартр Ж. П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. M., 1990.
17 См.: Oviedo L., Lumbreras S. What will happen to religion after Covid pandemic. 2020. URL: https://osf.io/preprints/socarxiv/chktm/ (дата обращения: 13.02.2021); Крылов А. Н. Религиозная идентичность. Индивидуальное и коллективное самосознание в постиндустриальном пространстве. М., 2014.
Для отнесения испытуемого к разным группам их просили указать свое отношение к религии: неверующий/верующий, что отражает декларируемый религиозный статус, выступающий когнитивным компонентом религиозной идентичности.
Для оценки простоты/сложности жизненного мира мы ориентировались на многосоставность мира испытуемых, измеренную с помощью методики графического представления жизненного психологического пространства Г. В. Шуко-вой18. Респондентам в 2019 г. были предложены два круга: «Моя жизнь сейчас» и «Моя жизнь в идеале», которые надо было заполнить кружками, обозначающими то, что испытуемый считает значимым для своей жизни (люди, отношения, процессы, явления и пр.). В 2020 г. испытуемые заполняли пространства «Моя обычная жизнь» и «Моя жизнь в условиях пандемии (коронавирус СОУГО-2019)». В работе нами учитывалось число изображенных значимых объектов в образах реальной и идеальной жизни, обычной жизни и жизни в условиях пандемии.
Для оценки легкости/трудности жизненного мира использовались два критерия: 1) субъективная удаленность предметов потребности; 2) субъективная трудность достижения значимых объектов.
Для оценки субъективной удаленности предметов потребности применялась модифицированная методика А. Б. Купрейченко19, ориентированная на измерение психологической дистанции в социальных контактах. Для 17 социальных групп оценивалась величина «психологической дистанции» между группой и респондентом по пятибалльной шкале: самые близкие (5 баллов), близкие (4), ни близкие, ни далекие (3), далекие (2), самые далекие (1 балл).
Оценка субъективной трудности достижения значимых объектов осуществлялась с помощью методики «Уровень соотношения "ценности" и "доступности" в различных жизненных сферах» Е. Б. Фанталовой20, позволяющей обнаружить разрыв между значимостью конкретной личностной сферы и ее субъективной доступностью в 12 жизненных областях. При обработке учитывался интегральный (суммарный) показатель рассогласования (общая сумма рассогласования между ценностями и их доступностью).
Помимо этого, в качестве общей оценки субъективной трудности мира использовались два показателя субъективного благополучия: оценка глобальной удовлетворенности жизнью и субъективного уровня счастья21.
18 См.: Шукова Г. В. Особенности социально-психологического пространства молодых специалистов — практических психологов // Психологические исследования. 2014. Т. 7. № 33. URL: http://psystudy.ru/index.php/num/2014v7n33/938-shukova33.html (дата обращения: 11.09.2020).
19 См.: Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Психологическое и социально-психологическое пространство личности: теоретические основания исследования // Знание. Понимание. Умение. 2012. № 2. С. 10-18.
20 См.: Фанталова Е. Б. Диагностика ценностей и внутренних конфликтов в общей и клинической психологии // Клиническая и специальная психология. 2013. № 2 (1). URL: https:// psyjournals.ru/psyclin/2013/n1/58926.shtml (дата обращения: 11.09.2020).
21 См.: Яремчук С. В., Новгородова Е. Ф. Саморазвитие и субъективное благополучие современной молодежи. М., 2014.
Различия между выборками в разные временные периоды, а также сравнения показателей верующих и неверующих, обнаруживались с помощью ^критерия Стьюдента с использованием программы 8ТАТ18Т1СА 10.
Результаты и обсуждение
Соотношение молодых людей, обозначающих себя как верующие и неверующие, в 2019 г. составляло 40,3 и 59,7%. Во время пандемии количество испытуемых, относящих себя к верующим, существенно возросло (различия по критерию ф*-Фишера значимы дляр < 0,05, ф* = 1,828) и достигло 49,8%. Наши результаты согласуются с данными, полученными в исследовании С. Н. Енико-лопова и соавт.22, показывающем, что степень обращения людей к религии прямо коррелирует со временем, прошедшим с момента начала пандемии. С точки зрения исследователей, обращение к религии при этом выступает в качестве одной из копинг-стратегий, позволяющих справиться с переживаниями, вызываемыми опасностями и ограничениями, связанными с текущей пандемией СО"УТО-19. Как пишет М. М. Соловьев, «религия, воздействуя на индивидуальное и массовое сознание, формирует определенную систему норм и ценностей в социуме, приносит утешение в трудных ситуациях, дает человеку смысл жизни. Она является таким социальным институтом, который регулирует взаимоотношения между людьми»23. Обнаруженную нами тенденцию (увеличение количества верующих) можно объяснить попыткой молодежи найти опору в традиционных (религиозных) ценностях, которые помогали не одному поколению людей справляться со сложными жизненными ситуациями. Но нужно помнить и то, что это может повысить опасность вовлеченности молодых людей в «деструктивные» секты, поскольку официальные религии не гарантируют защиту от заражения. Возможно появление различных «чудодейственных» средств, якобы предохраняющих от заражения, и сект, предлагающих простые пути «спасения» и предоставляющих доступные объяснения происходящего.
Обращение к религии подразумевает перестройку жизненного мира личности, существенно отличающегося у верующей и неверующей молодежи: как по показателям простоты/сложности, так и легкости/ трудности.
Сложность жизненного мира предполагает наличие в структуре жизненного мира множества различных объектов, важных для удовлетворения потребностей человека. Простой мир представляет собой менее дифференцированное и структурированное пространство, включающее меньшее число объектов. Результаты исследования простоты/сложности жизненного мира (которая проявлялась в количестве кругов, символизирующих значимые объекты и явления) у молодежи разных групп в периоды до и во время пандемии представлены в таблице 1.
22 См.: Ениколопов С. Н. и соавт. Указ. соч.
23 Соловьев М. М. Религия как структурная составляющая функционирования современного общества // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 3. С. 33.
Таблица 1
Сравнение простоты/сложности жизненных миров верующей и неверующей молодежи в период до пандемии (2019 г.) и во время пандемии (2020 г.)
Показатели оценки жизненного мира Верующие Неверующие Значение ^критерия
2019 г.
Количество кругов в образе реального мира 5,3 4,8 1,33
Количество кругов в образе идеального мира 5,3 5,0 0,75
Значение ^критерия 0,08 0,48
2020 г.
Количество кругов в образе обычного мира 8,9 7,6 3,02**
Количество кругов в образе мира во время пандемии 6,8 6,2 1,37
Значение ^критерия 5,14** 3,44**
** различия значимы дляр < 0,001.
В период до пандемии сложность жизненного мира у верующих и неверующих не имеет значимых различий: обе группы среди важных составляющих как реального, так и идеального мира выделяют около пяти жизненных явлений и объектов. Сложность реального и идеального жизненных миров также не имеют значимых различий.
В период пандемии картина принципиально меняется: разрыв между «обычным» миром и миром «во время пандемии» и для верующей, и для неверующей молодежи представляется весьма существенным (в выборке верующих 1 = 5,14, неверующих — 1 = 3,44, значимо для р < 0,001). Респондентам кажется, что в этот кризисный период мир становится проще, важных для них объектов, составляющих их мир, становится существенно меньше, чем в обычной жизни. Вместе с тем, если мы сравним образ мира во время пандемии в 2020 г. с образом реального мира в 2019-м, обнаружится существенное усложнение образа мира в период пандемии: с 4,8—5,3 объектов в образе реального мира в 2019 г. до 6,2—6,8 — в 2020 г. (различия значимы дляр < 0,001, для верующих 1 = 3,07, для неверующих 1 = 3,58). Ситуация пандемии, связанная с угрозой потери или реальной утратой имевшихся в обычной жизни возможностей, приводит к осознанию важности многих объектов и явлений, за счет чего образ мира молодежи усложняется и дифференцируется. Можно предположить, что ситуация кризиса актуализирует для молодежи проблему смысла жизни, независимо от того, относят они себя к верующим или неверующим.
Интересно также, что усложняется и образ обычного мира (мира без пандемии): если в 2019 г. среднее число элементов, являющихся важными, составляло около пяти, то в момент пандемии (в 2020 г.) в представлениях об обычной реальности фигурирует в среднем 7,6 элементов у неверующих и 8,9 — у верующих (различия значимы дляр < 0,001, для верующих 1 = 6,65, для неверующих 1 = 6,42). В отражении молодежи мир без пандемии представляется существенно более сложным, чем он был в представлениях молодежи, которая не сталкива-
лась с подобной массовой экстремальной ситуацией. По-новому осмысленная в период пандемии реальность представляется молодым людям гораздо более насыщенной и дифференцированной. Такой конструктивный эффект травмирующих жизненных событий носит в психологии название «посттравматический рост»24 и отражает общую закономерность ускорения развития в кризисные жизненные периоды.
Эти общие закономерности вместе с тем у верующей и неверующей молодежи имеют разную степень интенсивности и более ярко проявляются у верующей молодежи, представления о мире у которой усложняются в большей степени, чем у неверующей молодежи. Результатом этого становится возникновение значимых различий между сложностью представлений об «обычной» жизни у верующей и неверующей молодежи (1 = 3,02, значимо дляр < 0,001). В образе мира верующей молодежи дифференцируется существенно большее число значимых объектов, что отражает ббльшую дифференцированность их потребностей и ценностей. Возможно, это связано с тем, что религия предлагает человеку систему ценностных ориентиров, которые в период кризисных ситуаций позволяют осмыслить собственную жизнь и быстро найти оптимальный способ жизнедеятельности. По нашему мнению, именно это обстоятельство является фактором, определяющим обращение молодых людей к религии и увеличение числа верующих в период пандемии.
Результаты исследования легкости/трудности жизненного мира молодежи представлены в таблице 2 и отражаются в близости/отдаленности социальных объектов и субъективной легкости/трудности реализации значимых жизненных ценностей, что отражается в субъективном благополучии молодежи.
Таблица 2
Сравнение легкости/трудности жизненных миров верующей и неверующей молодежи в период до пандемии (2019 г.) и во время пандемии (2020 г.)
Показатели оценки жизненного мира 2019 г. Значение ^критерия 2020 г. Значение ^критерия
верующие неверующие верующие неверующие
1. Субъективная близость социальных групп
Семья 4,7 4,5 1,40 4,8 4,6 2,47*
Родители 4,7 4,4 1,83 4,7 4,5 1,94
Дети 3,4 2,3 2,40* 3,7 3,7 0,07
Сверстники 3,3 3,0 2,83** 2,9 3,0 0,39
Однокурсники 3,2 3,1 1,06 2,9 2,9 0,25
Друзья 4,1 3,9 1,28 3,9 4,0 0,36
Соотечественники 2,3 2,2 0,80 2,5 2,3 1,31
Горожане 2,5 2,3 1,23 2,4 2,3 1,07
Этнос 2,5 2,1 2,09* 2,5 2,4 0,32
Единоверцы 2,5 2,2 1,67 2,6 1,9 5,02**
24 См.: СОУГО-19: психологические эффекты эпидемии. Чем помочь медикам? // Консультативная психология и психотерапия. 2020. № 2. С. 190—196.
Показатели оценки жизненного мира 2019 г. Значение ^критерия 2020 г. Значение ^критерия
верующие неверующие верующие неверующие
Учителя-наставники 3,0 2,9 0,72 3,0 3,0 0,09
Коллеги по работе 2,9 2,3 2,37* 2,8 3,0 1,04
Начальство 2,4 2,1 1,21 2,5 2,5 0,09
Успешные люди 2,5 2,6 0,54 2,6 2,7 0,61
Карьеристы 2,4 2,5 0,56 2,6 2,5 0,70
Люди, не утратившие веру в будущее 2,6 2,6 0,08 3,2 3,2 0,24
Люди, живущие «как все» 2,2 2,8 3,77** 2,7 2,8 0,77
Люди, делающие свою судьбу сами 2,9 3,2 1,29 3,4 3,5 1,12
2. Субъективная трудность достижения значимых объектов
Общая сумма
рассогласования между ценностями 25,5 29,7 1,56 37,4 36,8 0,30
и их доступностью
3. Оценки субъективного благополучия
Удовлетворенность своей жизнью 7,0 6,6 1,07 9,0 6,9 1,98*
в целом
Субъективная оценка счастья 6,9 7,0 0,18 9,0 7,6 1,06
* различия значимы для р < 0,05; ** различия значимы для р < 0,01.
Восприятие внешнего мира верующей и неверующей молодежью в период до пандемии (2019 г.) и во время пандемии (2020 г.) также имеет значимые различия.
Оценка субъективной дистанции в отношении к разным социальным группам в большинстве случаев схожа и в период до пандемии, и во время пандемии. Существенные различия обнаруживаются до пандемии при оценке дистанции по отношению к детям, сверстникам, коллегам по работе и людям, живущим «как все». Верующая молодежь оценивает психологическую дистанцию с детьми (1 = 2,4 значимо для р < 0,05), сверстниками (1 = 2,83 значимо для р < 0,01) и коллегами по работе (1 = 2,09 значимо для р < 0,05) ближе, чем неверующая. Неверующие молодые люди более близкой для себя группой считают людей, живущих «как все» (1 = 3,77 значимо дляр < 0,01). Таким образом, неверующая молодежь в обычной жизни больше дистанцируется от профессионально-бытовых реальных групп, а верующая молодежь субъективно отдаляет от себя группу людей, живущих «как все». Необходимо отметить, что переживание субъективного благополучия и удовлетворенности жизнью не имеет существенных отличий в данный период у верующей и неверующей молодежи.
В период пандемии существенные различия обнаруживаются при оценке дистанции только по отношению к двум группам: семья и единоверцы. Верующая молодежь оценивает психологическую дистанцию к семье (1 = 2,47 значимо для р < 0,05) и единоверцам (1 = 5,02 значимо для р < 0,01) ближе, чем неверующая. Обращает на себя внимание и значительное отличие в удовлетворенности жизнью у верующих: во время пандемии они чувствуют удовлетворенность своей жизнью существенно в большей степени, чем их неверующие сверстники. При оценке переживания счастья между группами респондентов не было выявлено различий.
Анализ жизненного мира молодежи до и во время пандемии показал, что верующие респонденты имеют более легкий внешний мир, чем неверующие. Обнаруженные факты указывают на то, что верующая молодежь в меньшей степени дистанцируется от различных повседневных реальных групп, особую связь в период пандемии они чувствуют с семьей и единоверцами. Неверующая молодежь в большей степени дистанцируется от реальных групп до и во время пандемии. Такая направленность на межличностные контакты дает верующей молодежи широкое поле возможностей для выстраивания вариативных копинг-стратегий, что повышает уровень их удовлетворенности от жизни.
Значимые различия в оценках легкости/трудности жизненного мира у верующей и неверующей молодежи в период до пандемии (2019 г.) и во время пандемии (2020 г.) представлены в таблице 3.
Таблица 3
Динамика легкости/трудности жизненных миров верующей и неверующей молодежи в период до пандемии (2019 г.) и во время пандемии (2020 г.)
Показатели оценки жизненного мира Верующие Значение ^критерия Неверующие Значение ^критерия
2019 2020 2019 2020
1. Субъективная близость социальных групп
Семья 4,7 4,8 0,76 4,5 4,6 0,58
Родители 4,7 4,7 0,06 4,4 4,5 0,76
Дети 3,4 3,7 0,58 2,3 3,7 3,18**
Сверстники 3,3 2,9 3,06** 3,0 3,0 0,09
Однокурсники 3,2 2,9 2,31* 3,1 2,9 1,21
Друзья 4,1 3,9 1,17 3,9 4,0 0,53
Соотечественники 2,3 2,5 1,20 2,2 2,3 1,22
Горожане 2,5 2,4 0,31 2,3 2,3 0,12
Этнос 2,5 2,5 0,05 2,1 2,4 2,05*
Единоверцы 2,5 2,6 0,84 2,2 1,9 1,72
Учителя-наставники 3,0 3,0 0,02 2,9 3,0 0,87
Коллеги по работе 2,9 2,8 0,54 2,3 3,0 3,48**
Начальство 2,4 2,5 0,82 2,1 2,5 2,67**
Успешные люди 2,5 2,6 0,96 2,6 2,7 1,06
Карьеристы 2,4 2,6 1,09 2,5 2,5 0,14
Показатели оценки жизненного мира Верующие Значение ^критерия Неверующие Значение ^критерия
2019 2020 2019 2020
Люди, не утратившие веру в будущее 2,6 3,2 3,59** 2,6 3,2 4,28**
Люди, живущие «как все» 2,2 2,7 3,13** 2,8 2,8 0,34
Люди, делающие свою судьбу сами 2,9 3,4 3,16** 3,2 3,5 2,52*
2. Субъективная трудность достижения значимых объектов
Общая сумма рассогласования между ценностями и их доступностью 25,5 37,4 4,20** 29,7 36,8 3,23**
3. Оценки субъективного благополучия
Удовлетворенность своей жизнью в целом 7,0 9,0 1,24 6,6 6,9 1,22
Субъективная оценка счастья 6,9 9,0 1,30 7,0 7,6 0,69
* различия значимы дляр < 0,05; ** различия значимы дляр < 0,01.
Анализ полученных данных показывает, что у верующей молодежи можно выделить три основных тенденции в изменении «внешнего мира» в ситуации пандемии: дистанцирование от реальных повседневных групп (сверстники, однокурсники); сближение со смысловыми группами (людьми, не утратившими веру в будущее, живущими «как все» и делающими свою судьбу сами) и увеличение субъективной оценки трудностей в процессе реализации своих потребностей.
Аналогичную динамику мы наблюдаем у неверующей молодежи: сближение со смысловыми группами (людьми, не утратившими веру в будущее и делающими свою судьбу сами) и усиление трудностей при реализации своих потребностей. Обнаружены и отличия в динамике внешнего мира респондентов данной группы: они не дистанцируются, а, наоборот, субъективно сближаются с профессиональной (коллеги и начальство), этнической группами и детьми.
Общей тенденцией также является отсутствие существенных изменений субъективного благополучия, т. е. в целом удовлетворенность жизнью и переживание счастья остались у молодежи прежними.
На первый взгляд полученные результаты схожи, но есть существенные особенности в восприятии внешнего мира, обнаруженная у верующей и неверующей молодежи, которую условно можно назвать «целостность/мозаичность».
Верующая молодежь достаточно реалистично воспринимает новые условия (ограничения реальных контактов, самоизоляция, что создает дополнительные трудности в реализации обыденных потребностей) и адекватно оценивает име-
ющиеся ресурсы для преодоления возникших проблем (переоценка значимости смысловых групп в собственной жизни). Возможно, именно религиозное самосознание на основе системы традиционных ценностей позволяет быстро дифференцировать происходящие события и переосмысливать собственную жизнь в новых реалиях. Жить «как все», не утратив при этом веры в будущее, пытаться изменить ситуацию; это состояние «Я» Эрик Берн называет «Взрослый». Данная стратегия очень схожа с молитвой, которую приписывают Карлу Фридриху Этингеру: «Господи! Дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу изменить, дай мужество и душевный покой принять то, что изменить не в моей власти, и дай мне мудрость отличить одно от другого».
Неверующая молодежь воспринимает ситуацию более мозаично. С одной стороны, она понимает внешние трудности и препятствия для реализации собственных потребностей и переоценивает значимость смысловых групп, а значит, и ценность собственных действий для изменения ситуации. Но при этом происходит психологическое сближение с группой детей, что косвенно указывает на состояние «Я» в позиции «Ребенка» (Берн Э.). В данном состоянии у человека наблюдается некоторый перекос в сторону спонтанности реакций, а также нежелание взять на себя ответственность за свои поступки. Возможно, поэтому повышается значимость коллег по работе, начальства и этнической группы, которые должны выступить в роли «Взрослого», разрешающего все проблемы.
Таким образом, общий вектор преобразования внешнего жизненного мира верующей и неверующей молодежи в период пандемии касается его восприятия как более трудного и препятствующего реализации их собственных жизненных ценностей, удовлетворению их индивидуальных потребностей. Динамика психологической дистанции в период пандемии по отношению к смысловым социальным группам является внутренним ресурсом, позволяющим верующей молодежи гибко и вариативно реагировать на происходящие в жизни изменения, выбирая эффективную стратегию поведения в сложившихся обстоятельствах, сохраняя при этом достаточный уровень благополучия.
Выводы
И для верующей, и для неверующей молодежи в период пандемии присуще значимое увеличение сложности восприятия жизненного пространства, при котором внутренний жизненный мир становится более дифференцированным, включающим большее число жизненно важных объектов и явлений. Этот феномен проявляется у верующих в большей степени, чем у неверующих.
Преобразования жизненного мира верующей и неверующей молодежи в период пандемии касаются также его восприятия как более трудного и препятствующего реализации их собственных жизненных ценностей. Для обеих групп молодежи характерно сокращение дистанции по отношению к смысловым социальным группам: людям, не утратившим веру в будущее и делающим свою судьбу сами. Вместе с тем верующей молодежи свойственно дистанцирование от реальных повседневных групп (сверстники, однокурсники),
а для неверующей — субъективное сокращение дистанции по отношению к профессиональной (коллеги и начальство) и этнической группам, а также к группе «дети».
Полученные результаты могут быть интерпретированы через призму обращения к религии как стратегии совладания с сложной жизненной ситуацией, в которой человек обретает систему ценностных ориентиров, позволяющих в период кризисных событий осмыслить собственную жизнь и найти оптимальный способ жизнедеятельности.
Список литературы
COVID-19: психологические эффекты эпидемии. Чем помочь медикам? // Консультативная психология и психотерапия. 2020. № 2. С. 190—196. Бинсвангер Л. Экзистенциально-аналитическая школа мысли // Экзистенциальная психология / Р. Мэй, ред. М., 2001. С. 308-332. Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988. Василюк Ф. Е. Методологический анализ в психологии. М., 2003. Василюк Ф. Е. Психология переживания. М., 1984.
Ениколопов С. Н. и соавт. Динамика психологических реакций на начальном этапе пандемии COVID-19 // Психолого-педагогические исследования. 2020. Т. 12. № 2. C. 108-126.
Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Психологическое и социально-психологическое пространство личности: теоретические основания исследования // Знание. Понимание. Умение. 2012. № 2. С. 10-18. Здравомыслов А. Г., Ядов В. А. Отношение к труду и ценностные ориентации личности // Социология в СССР: в 2 т. М., 1966. Т. 2. С. 187-207. Леонтьев Д. А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М., 2007.
Похилько А. Д., Шабашова Н. М. Изменения общественного сознания под влиянием современной пандемии // Гуманитарные и социальные науки. 2020. № 2. С. 75-81. Рассказова Е. И. и соавт. Пандемия как вызов субъективному благополучию: тревога и совладание // Консультативная психология и психотерапия. 2020. Т. 28. № 2. С. 90108.
Рыбин Д. Н. Ценностно-смысловая детерминация феномена дереализации. Барнаул, 2005.
Сартр Ж. П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. M., 1989. Сидячева Н. В., Зотова Л. Э. Ситуация вынужденной самоизоляции в период пандемии: психологический и академический аспекты // Современные наукоемкие технологии. 2020. № 5. С. 218-225.
Соловьев М. М. Религия как структурная составляющая функционирования современного общества // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 3. С. 33. Соловьев М. М. Толерантность в православии как фактор стабилизации социальных отношений в многонациональном и многоконфессиональном обществе // Вестник экономики, права и социологии. 2014. № 3. С. 235-238. Сучкова О. В. Психологическая функция религии — обеспечение безопасности для верующей молодежи // Современные проблемы науки и образования. 2008. № 3. URL: http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=745 (дата обращения: 11.09.2020).
Фанталова Е. Б. Диагностика ценностей и внутренних конфликтов в общей и клинической психологии // Клиническая и специальная психология. 2013. № 2 (1). URL: https://psyjournals.ru/psyclin/2013/n1/58926.shtml (дата обращения: 11.09.2020).
Холодова Ю. Б. Особенности переживания тревоги в период пандемии COVID-19 представителями разных возрастных групп // International Journal of Medicine and Psychology. 2020. № 2 (3). С. 114-117.
Шукова Г. В. Особенности социально-психологического пространства молодых специалистов — практических психологов // Психологические исследования. 2014. Т. 7. № 33. URL: http://psystudy.ru/index.php/num/2014v7n33/938-shukova33.html (дата обращения: 11.09.2020).
Яремчук С. В., Новгородова Е. Ф. Саморазвитие и субъективное благополучие современной молодежи. М., 2014.
Bentzen J. S. In crisis, we pray: religiosity and the COVID-19 pandemic // Covid economics. Vetted and real-time papers. 2020. Vol. 20. P. 52-79.
Gecewicz C. Few Americans say their house of worship is open, but a quarter say their faith has grown amid pandemic // Pew Research Center. 2020. April 30th. URL: https://www. pewresearch.org/fact-tank/2020/04/30/few-americans-say-their-house-of-worship-is-open-but-a-quarter-say-their-religious-faith-has-grown-amid-pandemic/ (дата обращения: 13.02.2021).
Kar S. at al. Religion and behaviour: relevance during the current COVID-19 pandemic // Journal of Geriatric Care and Research. 2020. Vol. 7. P. 140-142.
Molteni F. at al. Searching for comfort in religion: insecurity and religious behaviour during the COVID-19 pandemic in Italy // European Societies. 2021. Vol. 23. Issue 1. P. 704-720. URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/14616696.2020.1836383 (дата обращения: 01.04.2021).
Oviedo L., Lumbreras S. What will happen to religion after COVID pandemic. 2020. URL: https://osf.io/preprints/socarxiv/chktm/. doi: 10.31235/osf.io/chktm (дата обращения: 13.02.2021).
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia IV: Pedagogika. Psikhologiia. 2021. Vol. 61. P. 26-43 DOI: 10.15382/sturIV202161.26-43
Department of Psychology of Education, Amur State University for the Humanities
Svetlana Yaremtchuk, Candidate of Sciences in Psychology, Associate Professor,
and Pedagogy
17/2 Kirova Str., Komsomolsk-na-Amure,
181000, Russian Federation svj@rambler.ru
ORCID: 0000-0003-1036-6826
Anna Bakina, Candidate of Sciences in Psychology, Associate Professor,
Department of Psychology of Education, Amur State University for the Humanities
and Pedagogy
17/2 Kirova Str., Komsomolsk-na-Amure,
181000, Russian Federation bakina_anna@mail.ru ORCID: 0000-0002-6772-3743
The Change in the Life World in Religious and Non-Religious Young People during the Covid-2019 Pandemic*
Abstract: This article describes the results of studying the life world of young people during the pandemic. The study sample included 402 people aged 18 to 24. The data was collected a year before the COVID-19 pandemic and during the period of self-isolation in Russia. The article compares two groups of people: religious and non-religious. The life world was measured by the criteria of complexity (differentiation of the inner world) and difficulty (distance and difficulty in reaching significant objects). As a result of the study, it has been found that both religious and non-religious young people during the pandemic are characterised by a significant increase in the complexity of perception of living space, which leads to the fact that the inner life world becomes more differentiated and increases the number of vital objects and phenomena. This manifests itself more among believers than among non-believers. The life world of young people during the pandemic is perceived by them as more difficult, hindering the realisation of life values. Both groups of young people are characterised by a reduction of distance in relation to semantic social groups, i.e. people who "have not lost faith in the future" and people who "make their own destiny". Religious youth are characterised by distancing themselves from real everyday groups (peers, classmates), while non-religious are characterised by a subjective reduction of distance in relation to
* The reported study was funded by Ministry of Education and Science of the Khabarovsk Territory, project number № 57C/2020.
S. Yaremtchuk, А. Bakina
professional (colleagues and superiors) and ethnic groups, as well as to the "children" group. The obtained results can be interpreted through the prism of turning to religion as a strategy for coping with a difficult life situation, with the help of which a person acquires a system of value orientations that allow him or her to comprehend their own life during crisis events and find the appropriate way of life.
Keywords: youth, dynamics, life world, religious people, Covid-19, pandemic, value orientations.
References
Bentzen J. S. (2020) "In crisis, we pray: religiosity and the COVID-19 pandemic". Covid economics. Vetted and real-time papers, 2020, vol. 20, pp. 52—79.
Binswanger L. (2001) "The Existential Analysis School of Thought", in R. May, E. Angel & H. F. Ellenberger (eds.). Existence: A new dimension in psychiatry and psychology. Moscow, pp. 308-332 (Russian translation).
Bratus' B. S. (1988) Anomalii lichnosti [Anomalies of personality]. Moscow (in Russian).
Enikolopov S. N. et al. (2020) "Dynamics of Psychological Reactions at the Start ofthe Pandemic of COVID-19". Psikhologo-pedagogicheskie issledovaniya, 2020, vol. 12 (2), pp. 108-126. doi:10.17759/psyedu.2020120207 (in Russian).
Fantalova E. B. (2013) "Diagnostics of values and internal conflicts in the general and clinical psychology". Clinical Psychology and Special Education, 2013, vol. 2 (1), available at https:// psyjournals.ru/en/psyclin/2013/n1/59038.shtml (11.09.2020).
Gecewicz C. (2020) "Few Americans say their house of worship is open, but a quarter say their faith has grown amid pandemic". Pew Research Center, 2020, April 30th, available at https:// www.pewresearch.org/fact-tank/2020/04/30/few-americans-say-their-house-of-worship-is-open-but-a-quarter-say-their-religious-faith-has-grown-amid-pandemic/ (13.02.2021).
Kar S. et al. (2020) "Religion and behaviour: relevance during the current COVID-19 pandemic". Journal of Geriatric Care and Research, 2020, vol. 7, pp. 140-142.
Kholodova Yu. B. (2020) "Osobennosti perezhivaniia trevogi v period pandemii COVID-19 predstaviteliami raznykh vozrastnykh grupp" [Features of anxiety associated with the COVID-19 pandemic in different age groups]. International Journal of Medicine and Psychology, 2020, vol. 2 (3), pp. 114-117 (in Russian).
Leont'ev D. A. (2007) Psikhologja smysla: priroda, stroenie i dinamika smyslovoi real'nosti [Psychology of meaning: nature, structure and dynamics of meaningful reality]. Moscow (in Russian).
Molteni F. at al. (2020) "Searching for comfort in religion: insecurity and religious behaviour during the COVID-19 pandemic in Italy". European Societies, 2020, vol. 23, issue 1, pp. 704720.
Mozhaeva E. (ed.) (2020) "COVID-19: psikhologicheskie effekty epidemii. Chem pomoch' medikam?" [COVID-19: psychological effects of the pandemic. How to help healthcare workers?"]. Konsu'tativnayapsikhologiya ipsikhoterapiya, 2020, vol. 28, no. 2, pp. 190-196. doi:10.17759/cpp.2020280211 (in Russian).
Oviedo L., Lumbreras S. (2020) What will happen to religion after Covid pandemic, available at https://osf.io/preprints/socarxiv/chktm/ (13.02.2021). doi: 10.31235/osf.io/chktm.
Pokhil'ko A. D., Shabashova N. M. (2020) Izmeneniia obshchestvennogo soznaniia pod vliianiem sovremennoi pandemii [Changes to public consciousness under the influence of modern pandemic]. Gumanitarnye isotsial'nye nauki, 2020, vol. 2, pp. 75-81. doi:10.18522/2070-1403-2020-79-2-75-81 (in Russian).
Rasskazova E. I., Leont'ev D. A., Lebedeva A. A. (2020) "Pandemiya kak vyzov sub»ektivnomu blagopoluchiiu: trevoga i sovladanie" [Pandemic as a challenge to subjective well-being: anxiety and coping]. Konsul'tativnaiapsikhologiia ipsikhoterapiia, 2020, vol. 28, no. 2, pp. 90-108. doi:10.17759/cpp.2020280205 (in Russian).
Rybin D. N. (2005) Tsennostno-smyslovaia determinatsiia fenomena derealizatsii [Value-semantic determination of the phenomenon of derealisation]. Barnaul (in Russian).
Sartre J. P. (1989) "Ekzistentsializm — eto gumanizm" [Existentialism is humanism], in A. A. Yakov-leva (ed.) Sumerkibogov [Twilight of the gods], Moscow.
Shukova G. V. (2014) "Features of socio-psychological space of young professionals — applied psychologists". Psikhologicheskie issledovaniya, vol. 7 (33), available at: http://psystudy.ru/ index.php/num/2014v7n33/938-shukova33.html (11.09.2020).
Sidyacheva N. V., Zotova L. E. (2020) "Situatsiia vynuzhdennoi samoizolyatsii v period pandemii: psikhologicheskii i akademicheskii aspekty" [Situation of forced self-isolation during the pandemic: psychological and academic aspects]. Sovremennye naukoemkie tekhnologii, 2020, vol. 5, pp. 218-225 (in Russian).
Solov'ev M. M. (2014) "Religiia kak strukturnaia sostavliaiushchaia funktsionirovaniia sovremennogo obshchestva" [Religion as a structural component in functioning of the modern society]. VestnikKazanskogogosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv, 2014, vol. 3, pp. 33 (in Russian).
Solov'ev M. M. (2014) "Tolerantnost' v pravoslavii kak faktor stabilizatsii sotsial'nykh otnoshenii v mnogonatsional'nom i mnogokonfessional'nom obshchestve" [Tolerance in Orthodox Christianity as a factor ofstabilisation ofsocial relations in a multinational and multiconfessional society"]. Vestnikekonomiki,prava isotsiologii, 2014, vol. 3, pp. 235-238 (in Russian).
Suchkova O. V. (2008) "Psikhologicheskaia funktsiia religii — obespechenie bezopasnosti dlia veruiushchei molodezhi" [Psychological function of religion — providing security for religious young people]. Sovremennyeproblemy nauki i obrazovaniia, 2008, vol. 3, available at http:// www.science-education.ru/ru/article/view?id=745 (11.09.2020).
Vasiliuk F. E. (1984) Psikhologiiaperezhivaniia [Psychology of experiencing]. Moscow (in Russian).
Vasiliuk F. E. (2003) Metodologicheskii analiz v psikhologii [Methodological analysis in psychology]. Moscow (in Russian).
Yaremtchuk S. V., Novgorodova E. F. (2015) Samorazvitie isub'ektivnoe blagopoluchiesovremennoi molodezhi [Self-development and subjective well-being of modern youth]. Moscow. doi:10.12737/7523 (in Russian).
Zdravomyslov A. G., Jadov V. A. (1966) "Otnoshenie k trudu i tsennostnye orientatsii lichnosti" [Attitude towards labour and personal value orientations], in Sotsiologiia v SSSR, Moscow, pp. 187-207 (in Russian).
Zhuravlev A. L., Kupreichenko A. B. (2012) "Psikhologicheskoe i sotsial'no-psikhologicheskoe prostranstvo lichnosti: teoreticheskie osnovaniia issledovaniia" [The psychological and socio-psychological space of the person: the theoretical foundations of the research]. Knowledge. Understanding. Skill, 2012, vol. 2, pp. 10-18 (in Russian).
