CC BY
324Изменчивые мотивы людей: Восточная Сибирь в Гражданской войне
Павел Новиков
В марте 1917 года император Николай II отрекся от престола. В России началась эпоха коренных изменений — сначала политических, затем социальных. Приход к власти большевиков означал установление на всей территории страны их политического господства, вызвавшего мощное противодействие. На эти, всем известные, события стоит посмотреть в их региональном контексте. Только так они обретут конкретность, станут событиями и действительно историческими, и по-настоящему переживаемыми. В статье региональным контекстом является вооруженное противоборство большевиков и «белого движения» в Иркутской губернии и Забайкальской области с декабря 1917 по август 1921 года. При этом не предполагается детальное исследование политической и экономической жизни региона — автора куда больше интересуют мотивы, побуждавшие людей бороться на той или иной стороне, причины, по которым они следовали своему выбору или меняли его. Статья и представляет собой попытку приблизиться к пониманию этих причин и мотивов.
Хроника
Чтобы облегчить читателю восприятие материала, стоит сначала напомнить последовательность важнейших событий Гражданской войны в Восточной Сибири.
Павел Александрович Новиков, ассистент кафедры истории Иркутского государственного технического университета, Иркутск, участник Школы молодого автора 2002 года.
Как и во многих регионах России, началом ее было кровопролитное столкновение большевиков и юнкеров в Иркутске в конце декабря 1917 года. И так же, как и в других местах, юнкера, несмотря на первый успех, все же потерпели поражение.
С декабря 1917 года на территории китайской Манчжурии формируются антибольшевистские отряды под руководством есаула Г. М. Семенова. Противостояние, а с апреля 1918 года и боевые действия между ними и войсками большевиков определяют в это время военно-политическую обстановку в Забайкальской области. В Иркутской же губернии в первые месяцы 1918 года происходит несколько разрозненных антибольшевистских выступлений, быстро подавленных новой властью.
В конце мая 1918 года восстание против советской власти поднял Чехословацкий корпус, в июне-августе чехи совместно с развернувшимися белыми частями разгромили войска большевиков. Пройдя с боями путь от Нижнеудинска до Оловянной, белые заняли территорию Восточной Сибири, повсеместно свергнув Советы.
С августа 1918 года краем управляют местные белые, с 18 ноября высшей властной инстанцией для них становится Верховный Правитель России адмирал А. В. Колчак. Белые ведут борьбу против сил, стремящихся восстановить власть большевиков. Активность этих сил, в полной мере заявивших о себе к весне 1919 года, выражается в восстаниях в отдельных населенных пунктах и в партизанском движении в сельских районах.
Союзниками большевиков выступают эсеры, в конце декабря 1919 года они поднимают в Иркутске так называемое восстание Политцентра. В ходе его власть белых в Иркутской губернии была свергнута. В конечном итоге, 23 января 1920 года был восстановлен большевистский режим. Затем красные заняли Западное Забайкалье, а 6 апреля 1920 года объявили о создании Дальневосточной республики. Войска этого формально независимого от Советской России, а фактически пробольшевистского «государства» ведут боевые действия против белых, под руководством Семенова еще удерживающих Восточное Забайкалье. В ноябре 1920 года белые терпят поражение и отходят в Китай.
Финальной фазой широкомасштабных столкновений в Восточной Сибири можно считать наступление летом 1921 года из Монголии на Западное Забайкалье белых частей генерал-лейтенанта барона Р. Ф. Унгерна. После их разгрома красными в августе 1921 года вооруженное гражданское противоборство в регионе закончилось.
Накануне
В 1917 году в городах Иркутской губернии проживало 184, 4 тыс. человек, в селах — 561,8 тыс.1, в Забайкальской области соответственно 99 и 847,6 тыс. человек2. Забайкальское казачье войско насчитывало 265 тыс. человек и выставило на фронт Первой мировой войны 14 тыс. казаков. Численность казачьего населения Иркутской губернии составляла около 12 тыс. человек. Из-за своей малочисленности иркутские казаки не имели статуса отдельного войска, выставляли дивизион двухсотенного состава.
Социальные общности, на которые в Восточной Сибири опирались красные и белые, претерпевали эволюцию, чем и определялась специфика комплектования сил каждой из противоборствовавших сторон. Иными словами, военно-политическая обстановка менялась (часто и быстро) постольку, поскольку в ходе Гражданской войны трансформировались (постоянно) интересы отдельных групп населения Восточной Сибири.
Ядро красных сил образовывали большевики и их политические союзники по левому политическому спектру: меньшевики, левые эсеры, анархисты. Все они многие годы готовили свержение самодержавия и имели колоссальный опыт политической борьбы. У них были отлаженные неформальные связи между собой как внутри страны, так и за границей, хорошо отработанные каналы финансирования.
На конец 1917 года этот «ядровый» левый блок опирался на две основные социальные группы местного населения. Во-первых, на солдат тыловых частей. В их рядах имелась немалая доля бывших политических ссыльных, мобилизованных в армию Временным правительством перед июльским наступлением 1917 года. Но главное заключалось не в этом: у солдат тыловых гарнизонов, призванных в основном из деревень, находил благоприятный отклик лозунг большевиков о прекращении войны. Они-то и стали главным союзником большевиков в конце 1917 года — союзником, однако, ненадежным и недостаточно боеспособным.
Интересны статистические данные, иллюстрирующие соотношение сил и политические пристрастия будущих противников. В голосовании на выборах в Учредительное собрание 30 ноября
1917 года в Иркутске участвовало 30 378 человек, в том числе от местного гарнизона — 11 904 человека3. Большевики и меньшевики вместе получили 11 143 голоса, из них 7196 голосов, или почти 2/3 были отданы солдатами запасных полков. Решающее значение
тыловых армейских гарнизонов в захвате большевиками власти в России, и особенно в Сибири, отмечает М. Френкин: «В Омском и Иркутском военном округах был ряд гарнизонов, в которых солдаты оказались, по сути, единственной революционной силой»4.
Во-вторых, солдат как опору большевиков дополняли рабочие, сформировавшие Красную гвардию. Большевик В. Вегман свидетельствовал: «Уже в начале сентября 1917 года на Черемховских копях в красногвардейские батальоны, которых было по количеству шахт — 9, записались до 10 000 шахтеров»5. К ноябрю красные отряды были созданы во всех городах и горняцких поселках Сибири. Численность записавшихся колебалась по отрядам в пределах от 200 до 3000 человек. Развал старой армии значительно облегчил получение ими оружия и военной амуниции. К маю 1918 года общая численность Красной гвардии в Сибири достигла 31 800 человек6.
Левым противостоял конгломерат правых партий: правых эсеров, кадетов, немногочисленных монархистов. Как показали события Гражданской войны, этому блоку не хватало объединяющего стержня. Место партийных правых в борьбе с большевиками заняли сочувствующие консервативной идеологии офицеры старой армии. Их четкое самоопределение в качестве антибольшевистской силы следует отнести к весне — лету 1917 года, когда они испытали расправы и унижения со стороны солдат, поддерживавших пораженческую агитацию большевиков.
Вплоть до демобилизации армии, офицеры-фронтовики, до начала войны проживавшие в Восточной Сибири, не могли участвовать в начинавшемся в регионе противостоянии, а офицеры-тыловики в целом отнеслись к захвату власти большевиками индифферентно. Поэтому поначалу сторонникам левых партий противостояли только учащиеся военно-учебных заведений, старших классов гимназий, семинарий и училищ да немногочисленное чиновничество. По справедливой формулировке В. П. Булдакова, «у истоков белого движения стояла безусая молодежь — юнкера и гимназисты, руководствовавшиеся не политическим расчетом, а чисто эмоциональным неприятием большевизма»7. Что же касается основной массы крестьянства и казачества, то участники Первой мировой войны, получившие ранения, награды и унтер-офицерские чины, демагогию левых восприняли враждебно. Именно из таких людей частично и комплектовался контингент местных военных училищ. Большинство же крестьян и казаков, занятых тяжелым трудом ради выживания, относились к политике равнодушно.
Очевидным показателем раскола забайкальских казаков на белых и красных стали их съезды. Первый областной казачий съезд состоялся в конце апреля 1917 года в Чите. Его участники постановили (при пятнадцати воздержавшихся) ликвидировать казачье сословие и сохранить существовавший порядок воинской службы только до конца войны. Таким образом, забайкальские казаки оказались единственным казачьим войском, добровольно согласившимся на ликвидацию своего сословия. Причиной их решения стали трудности, испытываемые бедными казаками при выставлении для службы коня, обзаведении обмундированием и вооружением8. Кроме того, казаки надеялись, что после уравнения в правах с крестьянами они смогут участвовать в разделе кабинетских земель.
Фронтовики, которые не присутствовали на Первом съезде, объявили его делегатов «случайными представителями казачества, наспех собранными агрономами, учителями, писарями, отставными офицерами, не заинтересованными в землевладении»9. Большинство фронтовиков считало, что материальные трудности беднейших станиц не могут оправдать отказ от привилегий, ломку уклада сословной жизни. При поддержке фронтовиков ряд казачьих станиц выступил за отмену решений съезда. 18 августа 1917 года в Чите открылся Второй областной казачий съезд. Не знавшие норм представительства, фронтовики прислали по три делегата от полка (из расчета один делегат от 200 человек), тогда как станицы избрали по одному делегату от каждой тысячи. После прений 122 делегата высказались за восстановление казачества, проголосовали против 72 участника съезда.
Большевики приходят к власти
К концу 1917 года в Восточной Сибири число людей, активно поддерживающих большевиков, значительно превышало число тех, кто был готов им решительно противостоять. Несмотря на это, большевики смогли установить власть в Иркутске только спустя два месяца после ее взятия в столице — после того, как в два приема подавили вооруженное сопротивление юнкеров военного училища, двух школ прапорщиков, части офицеров и иркутских казаков и присоединившихся к ним отдельных реалистов и гимназистов.
В ходе уличных боев, происходивших в Иркутске с 21 по 30 декабря 1917 года, большевики, хотя и обладали подавляющим численным превосходством и широко использовали террор и демагогию,
потерпели поражение. Недаром отечественная историография советского времени, описывая эти события, предпочитала опускать многие их существенные подробности. Например, сдачу «Белого дома», опорного пункта большевиков в городе, пленение видных деятелей красных — С. Г. Лазо, В. В. Рябикова и некоторых других, поведение эсеров, а главное — нарушение большевиками ими же подписанного мирного соглашения.
Дадим слово свидетелю — управляющему французским консульским агентством в Иркутске Жандро: «С одной стороны юнкера, казаки, с другой — большевики вели ожесточенную борьбу, заставлявшую содрогаться от ужаса даже тех, кто провел три года на фронте... У большевиков 6000 чел., у юнкеров 600. <...> Социалисты-революционеры, обещавшие содействие юнкерам, попрятались на все дни крови и огня и вылезли на свет после бури, чтобы произносить речи и образовать новое правительство, основанное на победе юнкеров»10. В марте 1918 года П. Д. Яковлев так «объяснял» поведение правых эсеров, осуществлявших «политическое руководство» юнке-
Т <_> <_> /■—' <_> /■—' <_> Т“1
рами: «Был бой, жестокий, бессмысленный бой. Большевики оказались разбитыми. Мир заключен. Создана общесоциалистическая власть — Губернский Народный Совет. Но прибыли силы на помощь большевикам, и они отказались от того, что вчера подписали. Снова предстояло повторение боя. И велика заслуга представителей Земской Комиссии и Совета Крестьянских депутатов, которые нового боя не допустили, уступив насильникам фикцию власти!»11.
В декабрьских боях в Иркутске впервые проявилось то, что затем, но с большим размахом, повторилось повсюду в Восточной Сибири: большевики удачно использовали политическую наивность восставших и переброску сил из других сибирских городов. А то обстоятельство, что их поддержали группы с меньшим опытом участия в боевых действиях, предопределило одновременно и сильные, и слабые стороны большевиков. По сравнению с фронтовиками, солдаты тыловых гарнизонов и рабочие, превратившиеся в бойцов Красной гвардии, меньше устали от войны, чем во многом и определялся их перевес над противником. Но с точки зрения боевого опыта и дисциплины военные силы большевиков, конечно, уступали противнику — офицерам, казакам и добровольцам из числа учащейся молодежи.
Декабрьские события 1917 года в крупнейшем городе Восточной Сибири унесли жизни более 1000 человек — убитых, умерших от ран, замерзших и утонувших в Ангаре12. Иркутск стал одним из немногих городов России, где большевики с самого начала встретили
решительный отпор, а бои за установление советской власти в Иркутске были вторыми по своей ожесточенности и масштабам кровопролития после московских.
Атаман Семенов
Вынужденные бежать в Манчжурию, белые участники декабрьских боев в Иркутске пополнили силы есаула Семенова. Этот человек был относительно молод (родился в 1890 году), что не помешало ему стать одним из тех лидеров белого движения, которые на основе сохранивших дисциплину частей русской армии, местных ресурсов и помощи Антанты начали борьбу с большевиками. Для большевиков же Сибири Семенов на протяжении первой половины 1918 года являлся главным противником.
Еще в мае 1917 года Семенов предложил военному министру А. Ф. Керенскому образовать в Забайкалье добровольческий Монголо-бурятский конный полк. Тогда же он советовал «ротой юнкеров занять здание Таврического дворца, арестовать Петроградский Совет и немедленно судить всех его членов военно-полевым судом, как агентов вражеской страны», а «Ленина арестовать и немедленно расстрелять» 13. С середины октября 1917 года на станции Березовка под городом Верхнеудинском (ныне Улан-Удэ. — П. Н.) Семенов, которому на время удалось скрыть от Иркутского Совета свои антибольшевистские намерения и даже получить от него деньги, приступил к формированию Монголо-бурятского полка. Затем он перебирается на станцию Даурия и с 11 декабря начинает создание «Особого маньчжурского отряда» (ОМО).
В конце декабря 1917 года по приказу атамана был расстрелян член Харбинского Совета большевик Аркус, а 1 января 1918 года разоружено до 1500 солдат гарнизона станции Манчжурия. Солдаты были отправлены в Россию поездом, к которому прицепили и запломбированный вагон-теплушку с членами Маньчжурского Совета рабочих и солдатских депутатов. Последним было объявлено, что «они должны гордиться въехать в Россию, подобно своему вождю Ленину»14. По прибытии в Читу члены Совета провели пресс-конференцию; впоследствии все они участвовали в Гражданской войне15. Советская же историография сочинила миф, будто Семенов «отправил в Читу вагон с изуродованными трупами членов Совета станции Манчжурия»16.
Посланцы Семенова набирают добровольцев в Забайкальской и Амурской областях, устанавливают контакты с представителями
Антанты. Эмиссар атамана сотник Жевченко встречается в Шанхае с Колчаком, предлагает возглавить антибольшевистские силы в Манчжурии и использовать свое влияние для помощи ОМО. Но Колчак поступил на английскую службу, собирается отправиться в Месопотамию. Итогом встречи была лишь телеграмма с пожеланиями успеха и выражением уверенности в том, что Семенов справится с поставленной им задачей17. Фактически уклонились от оказания практической помощи Семенову управляющий Китайско-Восточ-ной железной дорогой (КВЖД) генерал-лейтенант Д. Л. Хорват, а также российские послы в Токио и Пекине. Впоследствии Колчак, уже как член правления КВЖД, приедет инспектировать ОМО, и Семенов напомнит ему о его бездействии в начале 1918 года.
В Забайкальской области большевики не сразу решились использовать насильственные методы захвата власти. Дело в том, что значительная часть рабочих, вообще немногочисленных здесь, продолжала поддерживать меньшевиков и эсеров, а в сельской местности многие о большевиках даже не слышали. 10 января 1918 года на Втором Забайкальском областном съезде сельского населения был создан Народный Совет из представителей всех действовавших в области политических партий. Большинство из 216 делегатов руководствовалось наказами избирателей, а в них решение вопроса о власти оставлялось Учредительному собранию. На первом заседании Народного Совета была зачитана телеграмма Семенова, направленная в адрес съезда. Она гласила: «К большевикам! Сознательные и несознательные изменники Родины! Устыдитесь, что вы продали Россию, открыли фронт, затеяли гражданскую войну. Требую разоружения красногвардейцев, а лидерам оставить пределы Забайкалья. Если эти требования не будут выполнены, то заставлю силой оружия»18.
По приказу атамана 29 января 1918 года около 100 человек под командой сотника Савельева двинулись на Читу. Они рассчитывали соединиться с возвращавшимся с фронта Первым Читинским казачьим полком. Навстречу посланцам Семенова 31 января выехали члены Народного Совета В. В. Афанасьев и эсер А. М. Флегонтов (председатель Читинской городской Думы), член Совета сельских депутатов эсер А. А. Лопатин и член войскового правления сотник
А. К. Токмаков. Делегация Народного Совета проинформировала Савельева о положении в Чите, сообщив ему, что Первый Читинский казачий полк поддержал власть Народного Совета, в свою очередь принявшего меры к разоружению Красной гвардии. Делегаты просили сотника «во избежание кровопролития» возвратиться в
Манчжурию. По утверждению Семенова, с аналогичной просьбой к нему обратился и войсковой атаман полковник В. В. Зимин. Извещенный о переговорах, Семенов приказал отряду Савельева вернуться в Манчжурию, оставив небольшой заслон на станции Даурия. Делегация Народного Совета встретилась и с Семеновым и заверила его, что не допустит установления в Чите советской власти.
Таким образом, первая попытка Семенова захватить Читу была пресечена дипломатическим путем при активном участии эсеров. Впоследствии он сожалел об этом: «Я хотел со своим отрядом ударить в тыл большевикам, чтобы помочь читинцам, но получил отказ от Войскового правления. Эта роковая оплошность дала возможность большевизму расцвести пышным цветом»19. И действительно, 5 февраля 1918 года в Верхнеудинске, а 16 февраля в Чите была установлена советская власть.
Переход власти к большевикам обеспечили вернувшиеся с фронта и распропагандированные по дороге казачьи полки, оставшиеся без своих старших офицеров. Значительная часть казачьих офицеров, особенно кадровых, осталась на некоторое время на германском фронте в составе частей, еще державших там позиции. Поэтому дома они могли оказаться не ранее мая 1918 года; но в это время уже действовал большевистский запрет на въезд бывших офицеров в Забайкалье. Большинство же рядовых казаков, досыта навоевавшихся за сорок два месяца, спешили вернуться к хозяйству и не хотели сражаться ни за белых, ни за красных.
В начале апреля 1918 года войска Семенова начали новое наступление на Читу. До августа того же года ОМО, насчитывавший около 1400 бойцов, вел боевые действия в Восточном Забайкалье. Атаман был опасен красным не только своими действиями, но и тем, что играл роль своеобразного магнита, притягивавшего к себе активные антибольшевистские силы. Как подчеркивали белые, «существование ОМО и его боевая деятельность была лучшей моральной поддержкой для всех сибирских военных организаций, которые воочию могли убедиться, что они не одиноки в своей борьбе»20.
Эволюция сил противников
К весне 1918 года вооруженные силы большевиков лишились одной из своих главных составляющих — солдат тыловых частей, частью демобилизованных, частью разошедшихся по домам. Силы же их противников постепенно увеличивались. Для советской власти в
Сибири опасными становились «областники», выдвигавшие лозунг «Сибирь для сибиряков» и стремившиеся к созданию независимого демократического Сибирского государства. «Областники» не признали советскую власть, начали создавать в городах комиссариаты» и добровольческие отряды, готовили созыв Областной думы. Почувствовав угрозу, большевики 26 января 1918 года распустили этот орган до того, как он успел собраться. Часть членов думы была арестована, но около 40 оставшихся на свободе 28 января того же года избрали Временное правительство автономной Сибири во главе с эсером П. Я. Дербером. Спасаясь от преследований большевиков, оно переехало в Харбин, но в Томске был оставлен его орган — Западно-Сибирский эмиссариат.
Правительство Дербера поручило свержение Советов эсеру подполковнику А. А. Краковецкому. Он разделил Сибирь на два военных округа — Восточно-Сибирский и Западно-Сибирский, назначив своим уполномоченным в первом прапорщика Н. С. Калашникова, а во втором штабс-капитана А. Фризеля (оба тоже были эсерами). Вскоре, однако, их сменили полковники А. В. Элерц-Усов и А. Н. Гришин-Алмазов соответственно, поскольку в белом подполье преобладали офицеры, считавшие эсеров «политическими болтунами и виновниками всех бед»21.
От Урала до Верхнеудинска насчитывалось не менее 37 тайных военных организаций белых. К концу мая 1918 года в них состояло, по оценкам Н. С. Ларькова, около 6000 человек: свыше 3800 в Западной Сибири и до 2200 — в Восточной. Неполные списки Иркутской, Канской и Нижнеудинской организаций содержат 442 фамилии. Около половины их членов (51,4%) были офицерами, причем в Иркутской организации эта доля доходила до 68,6%. Правда, в Канской организации она составляла лишь 26,7%, зато около половины ее членов были солдатами-фронтовиками. Гимназисты имелись только в Иркутской организации (28 человек). В ней же и в Нижнеудинской организациях состояли также 19 юнкеров и кадетов22. В Восточном Забайкалье офицерское подполье не получило развития, так как здесь противники большевиков сразу перешли к открытой вооруженной борьбе под руководством Семенова.
28 марта 1918 года Центральный исполком Советов Сибири запретил офицерам въезд в Восточную Сибирь без вызова Советов «ввиду массового участия бывших офицеров в контрреволюционных выступлениях... считая Енисейскую губернию границей, до которой допустим их въезд»23. Одновременно большевики распустили
все организации бывших офицеров, военных чиновников и юнкеров, конфисковали средства и имущество этих организаций. В силу этого антибольшевистская борьба в Иркутской губернии в первой половине 1918 года не могла не принять подпольный характер. Впрочем, имели место и отдельные разрозненные выступления, например, 14 марта в Черемховском уезде, а 13 июня в Иркутске.
Первое из них примечательно тем, что было чисто крестьянским и стихийным. Как известно, по знаменитому большевистскому декрету земля переходила в общенародную собственность и распределялась по уравнительному принципу. В Сибири в пользование крестьян передавались земли церкви, а также казенные и кабинетские. Сразу после Февральской революции крестьяне самовольно прекратили платить налоги. Придя к власти, большевики официально освободили крестьян от ежегодных платежей за приобретенный ими казенный и кабинетский лес и списали все крестьянские недоимки. Однако сразу же обнаружилось, что крестьяне обложены еще большими, чем при царе, налогами. Объявив хлебную монополию, большевики присвоили себе право закупать крестьянский хлеб по твердым ценам, что означало его фактическую реквизицию, поскольку эти цены были в шесть раз ниже рыночных. Частная же торговля хлебом была запрещена. Оба этих обстоятельства и становились причиной антисоветских выступлений крестьян.
События 14 марта были типичными для того времени. Произошли они в селе Троицк, расположенном в 25 км от станции Залари. Здесь в январе 1918 года красногвардейцы создали Совет, «игнорировавший причисляемых ими к буржуазии крестьян, постановивший обязательные цены... Крестьяне ответили на понижение цен на продукты отказом от продажи их и не повезли на базар в Троицк, а это послужило поводом к реквизиции красногвардейцами у крестьян хлеба и других продуктов». Как признавали сами большевики, «группа троицких красногвардейцев образовалась, за малым исключением, из людей преступного прошлого, воров-рецидивистов. <...> Многие из красногвардейцев прямо мстят крестьянам за расправу в недавних кражах. <...> Наконец у граждан широкой окрестности кругом Троицка потерялось всякое терпение переносить личные унижения, обиды и крупные материальные потери от произвольных действий красногвардейцев. 14 марта 1918 г. многотысячная толпа граждан многих волостей, в т. ч. немало бурят, вооруженных разного рода оружием, ворвались в с. Троицк»24. Восставшие начали избивать членов Совета и красногвардейцев. В стычке погибло около
20 человек, был тяжело ранен и потом добит поленом председатель исполкома Совета Крылов. После прибытия 300 красногвардейцев из Черемхово конфликт был разрешен, Троицкий Совет выплатил крестьянам более 30 000 рублей за ранее незаконно конфискованное имущество. Г. Х. Эйхе указывал в этой связи, что волнения охватили 12 волостей Черемховского уезда 25. Если учесть, что в уезде было 12 433 крестьянских хозяйства и более 70 000 человек населения, то можно сделать вывод, что в волнениях участвовало до 35 000 крестьян.
В борьбе с усиливающимся белым движением большевики решили использовать бывших военнопленных, граждан стран — противников Антанты. Им было предложено принять советское подданство и вступить в Красную армию. Сформированные из них интернациональные части стали новой опорой большевиков. «Проживая сплоченными массами в концентрационных лагерях, военнопленные быстро разбились на отряды по роду оружия и национальности, избрали себе командный состав. Они беспрекословно выполняли приказы начальников и безупречно относились к исполнению возложенных на них обязанностей, будь то караульная служба, облава или выступление с оружием в руках против врагов Советской власти»26. По сравнению с полуголодным существованием в лагерях, служба большевикам казалась хорошим выходом.
Кроме военнопленных, интернациональные части пополняли китайские рабочие, прибывавшие в Россию еще при царском правительстве. К началу апреля 1918 года бывшие иностранцы (в основном венгры) составляли до 2/5 находившихся в Сибири в целом советских военных сил27. В Восточной Сибири их доля среди красных была больше, чем в любом другом регионе России. По странной иронии истории русские офицеры, уже однажды пленившие солдат и офицеров германской и австро-венгерской армий, вновь сталкивались с ними, вооруженными и организованными большевиками. Неудивительно, что белые безжалостно, практически поголовно уничтожали «интернационалистов» в годы Гражданской войны.
Кстати, документально установлена также «добавка» бывших ссыльнокаторжных в рядах красных войск. Прибывший 1 мая 1918 года на станцию Черемхово американский журналист А. Р. Вильямс свидетельствовал, что, «сбросив с себя железные цепи, бывшие каторжники добровольно подчинились железной дисциплине Красной Армии»28. Надолго ли? Всего за две недели до этого в том же Троицке красногвардейцы показали, что если и находятся под чьим-то влиянием, то скорее это влияние анархистов...
Временная победа белых
Начало решающего этапа противоборства в Восточной Сибири следует датировать 26 мая 1918 года, когда большевики в Иркутске неудачно попытались разоружить три чешских эшелона. В ответ 28 мая около 1000 чехов трех других эшелонов во главе с подполковником Б. Ф. Ушаковым захватили Канск и Нижнеудинск. Выступление Чехословацкого корпуса позволило офицерам Восточной Сибири выйти из подполья и начать борьбу за свержение советской власти. Такова канва событий, но следует сделать уточнения относительно действий чехов и их роли на начальном этапе Гражданской войны в Сибири. Попытаемся осмыслить все имеющиеся факты.
В чехословацких эшелонах находилось много русских офицеров, группами или поодиночке пробиравшихся к Семенову. «Следовавшие без средств из России в Сибирь», они часто находили «приют и бесплатную езду в эшелонах, направлявшихся как и они на вос-ток»29. На фоне наступления Семенова на Читу большевики видели в эшелонах опасность — не столько из-за провозившегося в них оружия, сколько из-за труднопредсказуемого поведения находившихся в них людей. Красные уже имели печальный опыт: в январе 1918 года через Иркутск с Румынского фронта проследовали эшелоны с сербскими войсками численностью в 5000 человек, а к концу апреля уже около 100 сербов погибли, сражаясь на стороне Семенова30. Но у большевиков в Сибири не было надежных сил для разоружения чехов (в чем им крайне не хотелось признаваться перед Москвой). Они решили, задержав поезда с чехами, переловить по крайней мере скрывавшихся в них русских офицеров. Попытки эти продолжались два месяца и привели в конце концов к антисоветскому выступлению самого Чехословацкого корпуса.
В 1918 году в боевых действиях участвовали относительно небольшие контингенты, основная масса населения Восточной Сибири оставалась в стороне от первых сражений Гражданской войны. Так, к середине июля 1918 года численность красных войск в Сибири оценивалась в семь-восемь тыс. человек31, белых и чехов было в два раза меньше. Тем не менее в июне-августе 1918 года белые части вместе с чехами били войска красных. Особенно впечатляющим было полное поражение последних в боях на южном побережье Байкала. При этом, благодаря превосходству в тактике боя и планировании операций, потери наступавших белых оказывались меньшими, чем у оборонявшихся красных. Однако белые недооценивали важ-
ность массового выведения из строя живой силы противника путем ее уничтожения или пленения. В результате, когда они, разгромив основные силы красных в Восточной Сибири, направили свои наиболее боеспособные части на Урал для продолжения борьбы с Красной армией, уцелевшие красные отряды уже в 1918 году развернули партизанское движение у них в тылу — в переселенческих районах Канского уезда Енисейской губернии, в пограничном с Китаем и труднодоступном юго-восточном Забайкалье, в малолюдной Амурской области. Наиболее неблагоприятная для белых обстановка сложилась в Амурской области, где отступившие части красных рассеялись по таежным просторам.
Вместе с тем, в занятой ими Восточной Сибири белые обрели источники пополнения старых и формирования новых частей и соединений. Мобилизация населения здесь осуществлялось по тем же принципам, что и на других территориях, контролируемых антибольшевистским Временным Сибирским правительством: проводились призывы всех офицеров и военных чиновников и наборы добровольцев в возрасте от 18 лет из «незапятнанных нравственно и изъявивших готовность преданно служить идее народовластия». С конца августа 1918 года призываются лица, родившиеся в 1898—1899 годах, то есть ранее не служившие в армии. В Восточной Сибири были сформированы одни из самых боеспособных соединений белых — Третья Иркутская Сибирская стрелковая дивизия (командирами ее были последовательно полковники П. П. Гривин, В. Г. Осипов и
В. А. Ракитин) и отдельная Егерская бригада имени есаула Красильникова (командир — полковник И. Н. Красильников).
Роль эсеров
С конца 1918 года в Восточной Сибири умножаются факторы и силы, враждебные белым, что и предопределило поражение последних в Гражданской войне. Одним из важнейших таких факторов стала пробольшевистская переориентация сибирских правых эсеров. Числившиеся в белом лагере и даже претендовавшие на политическое руководство антибольшевистским движением социалисты-революционеры постепенно превращались не в альтернативную демократическую силу, а в силу, работавшую на большевиков. Доказательством тому действия П. Я. Дербера, А. А. Краковецкого, П. Д. Яковлева, Н. С. Калашникова, Д. Ф. Клингофа, Е. Е. Колосо-
ва. Они вовсе не были спровоцированы провозглашением 18 ноября
1918 года Колчака Верховным правителем России — напротив, установление диктатуры Колчака было реакцией белого офицерства Сибири на поведение эсеров во время декабрьских боев 1917 года в Иркутске и событий вокруг Народного Совета в Чите в начале 1918 года.
Интриги эсеров против высшего военного командования белых засвидетельствованы и в августе 1918 года. Так, при встрече в конце августа сибирских и чехословацких частей с отрядами атамана Семенова возникла угроза конфликта. Чешские солдаты распространяли приказ командующего Восточным фронтом полковника Р. И. Гайды с угрозами в адрес атамана и Л. Д. Хорвата. Ситуация разрядилась только после того, как Временное Сибирское правительство присвоило Семенову чин полковника и назначило его командиром Пятого Приамурского армейского корпуса32. Анализируя инцидент, Семенов пришел к выводу, что Гайда «или сознательно лгал, отрицая свою причастность к приказу, или не был осведомлен о том, что делалось у него в Штабе, и приказ был выпущен без его ведома»33. И далее он высказывает подозрение, что имела место провокация и организована она была по инициативе связанного с эсерами начальника штаба Восточного фронта полковника Б. П. Богословского.
тч т <_> ' | ' <_> <_>
Ранее Богословский командовал Третьей армией красных, а после падения Екатеринбурга 25 июля 1918 года сдался с частью своего штаба белым и уже примерно через месяц получил высокий пост. В 1919 году он стал начальником штаба Сибирской (затем Первой) армии, где концентрировались оппозиционные Колчаку эсеры.
т <_> <_><_><_> <_> т'ч т т тп <_>
Бывший командующий этой армией генерал-лейтенант Р. И. Гайда 17 ноября 1919 года организовал во Владивостоке неудачное анти-колчаковское восстание. Да и новый командующий генерал-лейтенант А. Н. Пепеляев пытался свергнуть Колчака и создать правительство «общественного доверия», для чего арестовал 9 декабря
1919 года на станции Тайга командующего Восточным фронтом генерал-лейтенанта К. В. Сахарова, дезорганизовав тем самым армейское управление. Все эти нити подрывной деятельности эсеров не могли миновать Богословского, в январе 1920 года в Красноярске перешедшего к красным.
Еще один, и тоже августовский, пример дезорганизаторской деятельности эсеров — история с отстранением от должности командующего Иркутским военным округом полковника А. В. Эллерц-Усова, которого эсеры надеялись заменить подконтрольным им человеком. 9 августа 1918 года он объявил в Иркутской губернии призыв
2000 человек в возрасте от 18 до 25 лет, имевших высшее образование, а также окончивших или прослушавших четыре класса среднего учебного заведения. Формально Эллерц-Усов превысил свои полномочия, так как объявление призыва входило в компетенцию Временного Сибирского правительства. Иркутский губернский комиссар эсер П. Д. Яковлев 13 августа донес о незаконных приказах командующего округом министру внутренних дел этого правительства В. М. Крутовскому. В ответ 23 августа временно управляющий Военным министерством генерал М. К. Менде потребовал от иркутского военного прокурора привлечь Эллерц-Усова к ответственности вплоть до устранения от должности. Между тем мобилизация уже завершилась, сразу распустить призванных было невозможно (демобилизация началась 1 ноября). Разбирательство «дела» о самовольной мобилизации было прекращено только летом 1919 года по приказу Колчака. Несомненно, что с военной точки зрения мобилизация людей с образованием была оправдана, нераспространение же этой практики в более широких масштабах лишило Сибирскую армию квалифицированного и относительно надежного пополнения.
Как руководитель гражданской власти белых в Иркутской губернии Яковлев под различными предлогами освобождал или смягчал наказания арестованным большевикам. По его собственным словам, он «спас жизнь не одной сотни из них», так что «Иркутск превратился для всех социалистов в город-убежище». (В скобках заметим, что Иркутск и вправду стал самым крупным центром сибирских эсеров в 1919 году; они съехались сюда из Омска, чтобы не быть на глазах властей, под постоянной угрозой военных, не привыкших к полумерам в обращении с «демократическими» противниками. А дальше на восток перебираться им было опасно, так как атаман Семенов был радикальнее омичей.) Позднее Яковлев отмечал, что «всячески помогал» восстанию против Колчака: «укрывал нелегальных земских деятелей, сдерживал работу охранки и военной контрразведки» 34. Роль эсеров отлично характеризуют слова Н. В. Савича, также одного из гражданских руководителей белых: «Цвет русского молодого поколения погибал в безнадежных боях, где открытый враг — большевик — работал рука об руку со скрытым врагом — эсерством, разлагавшим армию. <...> Злобный враг и беспощадный, ничем не лучше большевиков, он был особенно опасен тем, что вел свою борьбу скрыто, внутри белого лагеря»35.
Известно, что одной из причин недовольства крестьян властью Колчака был рост налогов, связанных с необходимостью финанси-
рования введенных в Сибири земских учреждений. Рост земских сборов дал толчок волнениям 18 марта 1919 года в Икейской волости Нижнеудинского уезда Иркутской губернии. Управляющий Троиц-косавским уездом Забайкальской области писал 15 декабря 1919 года о том же: «К проведению в жизнь земской реформы население попрежнему относится отрицательно. Причины нежелания этой реформы — повышение окладов земских повинностей, а также сочувствие прежнему порядку управления»36. В то же время избранные земства, самим фактом своего существования вызвавшие косвенное недовольство крестьян белой властью, стали на местах центрами эсеровской оппозиции, подготовившей антиколчаковские восстания в конце 1919 года. Причем по времени эти восстания совпали с эвакуацией в тыл авиационных, артиллерийских и других частей, чье обильное вооружение стало добычей повстанцев и позволило им отразить попытки белых вернуть Иркутск.
В Гражданской войне большевики там, где не хватало собственных сил, действовали через эсеров. Некоторых потом отблагодарили. Например, Краковецкий, военный министр Временного правительства автономной Сибири в 1918 году, стал сотрудником ОГПУ, а в 1930-х годах получил звание комдива НКВД.
С учетом роли эсеров по-иному выглядит и сибирская «атаман-щина», трактовавшаяся советской, зарубежной и большей частью эмигрантской историографии как следствие неспособности Колчака пресечь анархию военных руководителей на местах — того же Г. М. Семенова, И. М. Калмыкова, И. Н. Красильникова, Б. В. Анненкова и др. Представляется справедливым мнение Н. Н. Головина, что через «созданные самими народными массами наиболее прочные в противобольшевистском отношении» отряды атаманов крестьяне-старожилы и казаки преодолевали последствия внутренней двойственности белого лагеря — «общую расхлябанность и отсутствие организованной заботливости»37. Следует согласиться с Головиным и в том, что «средство утихомирить атаманщину было только одно — государственная власть (белых) должна была взять в свои руки защиту крестьян-старожилов и казаков. <...> Не изжитые остатки эсеровского мировоззрения мешали даже «областникам» и «кооператорам» решительно встать на этот путь... С появлением у власти Директории и через заявления подобных Зензинову, что “никакого насаждения частной собственности не будет допущено, пусть
зарубят у себя это на носу реставраторы старых порядков”, атаман______ <_> <_> "20
щина получила новый толчок к дальнейшему росту» 38.
Интервенты
С 14 сентября по 30 ноября 1918 года по Транссибирской железной дороге через Восточную Сибирь на запад были перевезены контингенты французских и английских войск. В каждый из них входило около 1000 чел. К ноябрю 1918 года в Чите, Верхнеудинске, Нерчинске, Сретенске и на железнодорожных станциях Забайкалья разместились подразделения Третьей японской пехотной дивизии генерала Оба. Впоследствии ее сменила Пятая дивизия генерала Судзуки. На Амурской железной дороге дислоцировалась Двенадцатая пехотная дивизия генерала Отани, в северной Манчжурии — Седьмая пехотная дивизия генерала Фудзий39. К февралю 1919 года общая численность японских дивизий достигла 25 600 человек40, из них не менее трети находилось в Забайкалье. Японцы охраняли железную дорогу от Верхнеудинска до Хабаровска и от станции Карым-ская до станции Манчжурия. В начале 1920 года в Забайкалье было до 5000 японских солдат при 18 орудиях. Вместе с ними до марта
1920 года в Сибири и на Дальнем Востоке находились 8000 американцев под командованием генерал-майора У. В. Гревса. Два американских батальона (до 2000 человек) 41 Двадцать седьмого пехотного полка под командованием полковника Морроу дислоцировались вдоль железной дороги от Верхнеудинска до станции Байкал.
Роль интервентов в регионе была двойственна и эволюционировала. Конечно, прибывшие в Сибирь иностранные войска поглощали скудные местные ресурсы, монополизируя железнодорожный транспорт и казармы, необходимые белым для военного строительства. Отношения между интервентами были полны противоречий, что отнюдь не способствовало оказанию ими эффективной помощи белым. Однако пребывание в Забайкалье крупных японских формирований, как и симпатия их командования к последовательным борцам с большевизмом, стремление обратить эту симпатию в практические дела были для белых важным фактором стабилизации ситуации.
Естественно, что лидеры Японии считали опасным распространение большевистских идей на контролировавшиеся ею территории Кореи и Северо-Восточного Китая. Однако главной причиной активного участия японцев в интервенции большинство исследователей считает планы японского правительства максимально использовать период ослабления России для укрепления своих позиций на Дальнем Востоке. Конечно, нельзя игнорировать возможные японские планы аннексии российского Дальнего Востока, но в 1918 году
они вряд ли определяли политику Японии. Тогда японцы рассматривали большевиков в качестве терпящей поражение стороны и полагали, что в такой ситуации действенная помощь местным белым будет в итоге способствовать усилению России. В свою очередь, неучастие США в боевых действиях затягивало конфликт и ослабляло белых... К апрелю 1920 года все интервенты, кроме японцев, эвакуировались из России. Только тогда, после очевидного поражения белых Япония попыталась аннексировать Северный Сахалин.
Большевики не только умело сотрудничали с эсерами ради свержения Колчака, но и искусно играли на противоречиях в стане интервентов (прежде всего, между США и Японией). Не отказываясь от планов реставрации советской власти на всем пространстве к востоку от Урала, они организовали строительство формально независимого «буфера» в виде Дальневосточной республики (ДВР). Этот гибкий курс позволил им нейтрализовать интервентов, а в отдельных эпизодах и получить их помощь. Поэтому вряд ли оправдан вывод советской историографии о том, что Советская Россия «устояла под натиском четырнадцати государств». Фактически США и Китай оказали определенное содействие большевикам. В то же время поддержка Японией атамана Семенова позволила большевикам разыграть на Дальнем Востоке патриотическую карту.
Реванш большевиков
Ушедшие в подполье большевики руководили несколькими вооруженными выступлениями в сибирских городах, такими, как восстание в Бодайбо 26 января 1919 года и нападение на иркутский Александровский централ 13 сентября того же года. Эти выступления были быстро подавлены белыми, но сыграли важную роль в вовлечении новых людей в борьбу на стороне большевиков.
Более успешной была деятельность большевиков, направленная на развитие партизанского движения в сельских районах Восточной Сибири. Его первоначальными очагами стали Нижнеудинский уезд Иркутской губернии с его значительной долей крестьян-переселен-
<_> _ Г“\ /■“' <_> <_> /■—' _
цев и юго-восточный угол Забайкальской области, где располагался Четвертый военный отдел Забайкальского казачьего войска. На юго-востоке Забайкалья, бывшем ранее традиционным местом каторги, до 1917 года находились Акатуевская, Алгачинская, Горно-Зерентуйская, Кутомарская, Кадаинская, Казаковская и Мальцев-
ская тюрьмы. Многие из их бывших узников, отбыв наказание, оставались здесь на поселении. Только после Февральской революции 1917 года было освобождено свыше 5000 политических заключенных. Население этого района активно поддерживало большевиков как в первой половине 1918 года, так и в 1919 году, сюда, как в надежное укрытие, устремились красные отряды после поражения от белых.
Большую роль в росте движения сыграли агитационные усилия большевиков, а в Нижнеудинском уезде еще и недовольства переселенцев белой властью и влияние партизан Енисейской губернии. Для еще не обустроивших свое хозяйство переселенцев отвлекавший рабочие руки призыв в белую армию, как и вновь начатый сбор налогов были особенно тяжелыми. Уклонявшиеся от призыва или дезертиры из белых частей и стали основным источником пополнения партизанских отрядов. К апрелю 1919 года под Тайшетом и в Приаргунье действовали два партизанских соединения, каждое из которых включало в себя до 2000 человек; к концу года партизанское движение охватило и соседние районы. Белые неоднократно направляли против партизан регулярные войска, однако партизанские соединения, умело используя местность — тайгу к северу от Тайшета, горы Забайкалья или соседний Китай, — уходили от ударов. Партизанское движение ускорило падение белых: в момент наступления Красной армии оно отвлекало наличные силы и ресурсы с фронта в тыл и лишало белых пополнения из районов, занятых партизанами. Но не следует и преувеличивать значение партизан: белым все-таки удавалось производить мобилизации в армию, полностью сорвать эту работу большевики не смогли. Диверсии партизан в целом не помешали и работе Транссибирской железной дороги.
Весной 1920 года присутствие японцев помогло белым отбить наступление войск ДВР на Читу. Тогда красные предприняли меры к усилению мощи восточно-забайкальских партизан — посредством поставок вооружения из Западного Забайкалья и переброски сил из Амурской области. Превращение районов активности партизан по сути дела в полноценный второй фронт вынудило японцев пойти на переговоры, а затем принять решение об эвакуации своих войск из Забайкалья. Семенов оперативно отреагировал на изменение ситуации, активизировав процесс создания представительских органов в Восточном Забайкалье и переговоры об объединении с Приморьем. При всей своей внешней безрезультатности эти меры позволили
отсрочить отступление белых из Восточного Забайкалья в Китай и Приморье до конца ноября 1920 года.
Завершающие эпизоды вооруженной борьбы в Забайкалье и соседней с ним Монголии неотделимы от колоритной фигуры генерал-лейтенанта барона Р. Ф. Унгерна-Штернберга, чья неординарная стратегия и тактика придала неожиданный динамизм последним боевым операциям белых. Как известно, Гражданская война в России совпала по времени с подъемом национального движения в Монголии. И Унгерн, и большевики постарались использовать в своих целях стремление Монголии стать независимой от Китая. Заметный отпечаток на события в Монголии наложила общая военнополитическая обстановка в Сибири. Ее непременной составляющей были массовые крестьянские восстания — и те повстанческие отряды, которым пришлось покинуть территорию России, вольно или невольно становились в 1920—1921 годах фактором революциониза-ции Северо-Западного Китая и Монголии.
Цена красной победы
Как отмечали отечественные историки советского времени, «общее число жертв двухлетней семеновской тирании, по далеко не полным подсчетам, достигало 102000 человек»42. Видимо, эта цифра включает в себя все прямые потери населения региона в междоусобной вооруженной борьбе 1918—1920 годов. В любом случае примерно каждый восьмой житель Забайкалья был либо убит, либо покинул его пределы, перебравшись в Китай и Северную Монголию.
По данным Н. С. Сибирякова, 15% казачьих семей, живших по рекам Аргунь и Онон, эмигрировали в Китай, прихватив с собой стада и движимое имущество43. На территории Китая, там, где протекают правые притоки Аргуни, реки Хаул, Дербул и Ган, возник район компактного проживания казаков, простиравшийся от Аргуни до западных склонов Большого Хингана и известный под названием «Трехречья». К концу 1920-х годов свыше 20 000 эмигрантов из Забайкалья населяли более 18 поселков «Трехречья»; главным считался поселок Драгоценка (Найлумуту)44.
Другим районом, куда переселилась часть населения Забайкалья, была Северная Монголия. В этой группе эмигрантов большинство образовывали агинские буряты. Так, из населения Огоцонского хо-шуна, насчитывавшего около 3000 человек, в ДВР остались лишь 600,
остальные «вследствие военных грабежей и самочинных военных реквизиций»45 откочевали в Монголию, образовав там Онон-Агин-ский сомон. Общая же численность бурят, эмигрировавших в Монголию, составила от 16 до 20 тыс. человек. Переселялись туда и русские. Известно, что к началу 1950-х годов в Северной Монголии в долинах рек Иро и Хара проживало до 10 000 русских46.
Ближе к осени 1920 года в Иркутской губернии вновь вспыхнуло антисоветское повстанческое движение. Причиной его было несоответствие действительной политики большевиков декларировавшимся ими лозунгам. По своим масштабам оно превзошло выступления против власти Колчака. Для его подавления большевики использовали военную силу, но одновременно были вынуждены отказаться от введения продразверстки. Повторную и на этот раз успешную попытку контроля над крестьянством они предприняли только в 1929 году, осуществив коллективизацию и раскулачивание.
Не все было благополучно и в стане победителей. Об этом говорят судьбы красных командиров времени Гражданской войны. Многие из них погибли от рук своих товарищей: их публично расстреливали, пускали им пулю в спину, порой их смерть происходила при подозрительных обстоятельствах. На Дальнем Востоке были расстреляны партизанские командиры Я. И. Тряпицын, Н. М. Лебе-дев-Кияшко, Ф. Железин, Г. Ф. Рогов, М. В. Козырь, в Восточной Сибири погибли Ф. П. Лавров, Пережогин и австриец И. А. Клям. Символично, что число красных командиров, уничтоженных в ходе внутрипартийной борьбы, было больше, чем число видных большевиков, ставших жертвой белых.
Большевики вышли победителями из Гражданской войны. Во многом это определялось тем, что они умело маневрировали: когда формально, когда на деле (но лишь временно) отказывались от использования чрезвычайных мер, террора и насилия, шли на создание временных коалиций. Все это позволило им постоянно наращивать свои силы. Гражданская война стала для большевиков уроком школы управления. Белые же потерпели поражение как в силу превосходства методов действия большевиков, их тактики и стратегии, так и из-за отсутствия единства в собственном лагере. Но не были ли победа одних и поражение других всего лишь двумя сторонами национальной катастрофы — коль скоро бесспорными итогами Гражданской войны стали гибель населения, разрушение хозяйственного уклада, а также накопленных многими поколениями материальных и духовных ценностей?
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Итоги предварительного подсчета материалов переписи 1917 г. по Иркутской губернии. Под ред. К. Н. Миротворцева. Иркутск, 1919. С. 473.
2 Воробьев В. В. Формирование населения Восточной Сибири (географические особенности и проблемы). Новосибирск, 1975. С. 152, 156.
3 Голуб П. Партия, армия и революция. Отвоевание партией большевиков армии на сторону революции. Март 1917 — февраль 1918 гг. М., 1967. С. 193, 245.
4 Френкин М. Захват власти большевиками в России и роль тыловых гарнизонов армии. Подготовка и проведение октябрьского мятежа 1917—1918 гг. Иерусалим, 1982.С. 61.
5 Вегман В., Циркунов Ю. Сибирская Красная гвардия и отряд Петра Сухова: краткий очерк. Новосибирск, 1934. С. 6.
6 Конев А. М. Красная гвардия на защите Октября. М., 1989. С. 256—258.
7 Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 235.
8 См: Балябин В. И. Голубая Аргунь. Роман. Иркутск, 1966. С. 90—91.
9 Смирнов Н. Н. Слово о забайкальских казаках. Исторический очерк-хроника. Волгоград, 1994. С. 535.
10 К истории интервенции в Сибири // Красный архив, М.—Л., 1929. № 3. С. 133,135.
11 Журналы заседаний 1-го Чрезвычайного Иркутского губ. Земского Собрания, состоявшегося 6—8 марта 1918 г. Иркутск, 1918. С. 32.
12 Малоземова А. И. Из истории здравоохранения Иркутской области. Иркутск, 1961. С. 90.
13 Кайгородов А. Атаман Семенов // Байкал, 1995. № 2. С. 82.
14 Семенов Г. М. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. М., 1999. С. 104.
15 Василевский В. И. Забайкальская белая государственность. Краткие очерки истории. Чита, 2000. С. 8.
16 История Гражданской войны в СССР. Т. 3. М., 1957. С. 63.
17 Семенов Г. М. Указ. соч. С. 109.
18 Василевский В. И. Указ. соч. С. 172.
19 Там же. С. 14.
20 Государственный архив Читинской области (ГАЧО). Ф. 329. Оп. 1. Д. 78. Л. 27.
21 «Офицеры и казаки проклинали эсеров за расстройство старой армии, за то, что именно они развели в стране анархию и большевизм» (Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг. М., 1999. С. 66).
22 Ларьков Н. С. Основные этапы и особенности довоенного строительства Сибири в 1918 г. // История «белой» Сибири. Тезисы научной конференции, Кемерово, 7-8 февраля 1995 г. Кемерово, 1995. С. 4.
23 Подвиг Центросибири. Сборник докладов. Иркутск, 1986. С. 127, 293.
24 Там же. С. 180.
25 Эйхе Г. X. Опрокинутый тыл. М., 1966. С. 74.
26 Вегман В., Циркунов Ю. Сибирская Красная гвардия... С. 12.
27 Познанский В. С. Очерки истории вооруженной борьбы Советов Сибири с контрреволюцией в 1917-1918 гг. Новосибирск, 1973. С. 95.
28 Вильямс А. Р. О Ленине и Октябрьской революции. М., 1960. С. 231.
29 Шмераль Б. Чехословаки и эсеры. М., 1922. С. 17.
30 Романов Н. С. Летопись г. Иркутска за 1902-1924 гг. Составление, предисловие и примечания Н. В. Куликаускене. Иркутск, 1994. С. 270.
31 Познанский В. С. Указ. соч. С. 243.
32 ГАЧО. Ф. 329. Оп. 1. Д. 38. Л. 1.
33 Семенов Г. М. О себе... С. 170.
34 Показания П. Д. Яковлева // Сибирский архив: архивные документы, публикации, факты и комментарии: научно-популярный историко-краеведческий сборник. Под ред. Н. К. Шестаковой. Вып. 1. Иркутск, 2000. С. 47.
35 Савич Н. Закат белого движения // Москва, 1991. № 11. С. 18.
36 ГАЧО. Ф. 334. Оп. 2. Д. 113. Л. 5.
37 Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917—1918 гг. Ч. 4. Кн. 8. Б. м., 1937. С. 15.
38 Там же. С. 14.
39 Колчак и интервенция на Дальнем Востоке: документы и материалы. Владивосток, 1995. С. 79, 81.
40 Савченко С. Н, Левченко Г. Г. Интервенционистские силы Японии на российском Дальнем Востоке (1918—1922 гг.) // Из истории гражданской войны на Дальнем Востоке (1918—1922 гг.). Сборник статей. Хабаровск, 1999. С. 148.
41 Swettenham J. Allied Intervention in Russia 1918—1919 and the Part Played by Canada. London, 1967. P. 169.
42 Василевский В. И., Грунин Г. В., Изгачев В. Г., Рейхберг Г. Е, Шерешевский Б. М. Борьба за власть Советов в Восточном Забайкалье. Иркутск, 1967. С. 117.
43 Сибиряков Н. С. Конец Забайкальского казачьего войска // Минувшее. Исторический альманах. Т. 1. М., 1990. С. 211.
44 См. об этом: Первопроходник, Лос-Анжелес, 1975. № 26. С. 43; 1976. № 33. С. 17.
45 ГАЧО. Ф. Р-15. Оп. 1. Д. 8. Л. 2.
46 Арзуманов И., Бычков О. Православная церковь в Монголии: история и современность // Исторические судьбы православия в Сибири. Тезисы докладов и сообщений научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова) и 270-летию основания Иркутской епархии. 1—3 октября 1997 г. Иркутск, 1997. С. 61.
