CC BY
24
В 1917 г. монгольские повстанцы, боровшиеся против включения исторической территории Монголии в состав Китайской Республики, на короткое время взяли под контроль существенную часть монгольского региона Барги (Хулунбуира), в том числе её столицу - Хайлар. Русский посёлок Хайлара прилегал к одноимённой станции Китайско-восточной железной дороги (КВЖД), имевшей важное стратегическое значение. Через несколько месяцев повстанцы были изгнаны из столицы, а затем с остальных территорий Барги, которые контролировали. Захват Хайлара и положение в тот период в Барге описаны ранее1. Данная статья посвящена реконструкции дальнейших событий - изгнанию повстанцев из Хайлара и положению в Барге после этого.
В мае 1917 г. первый секретарь российской миссии в Пекине В.В. Граве прибыл в Хайлар для переговоров о решении «хара-чинского вопроса»2 - занятия монгольскими повстанцами столицы и значительной части Барги, сопровождавшегося масштабными грабежами. В начале июля 1917 г., в связи с заминкой в переговорах харачинов с китайскими властями Маньчжурии, Граве обратился к наказному атаману Забайкальского казачьего войска с запросом, можно ли использовать казачьи части из Забайкалья для изгнания харачинов из Барги. После долгой переписки с российскими властями разных уровней и переговоров с вице-министром иностранных дел Внешней Монголии Цэнд-гуном (Чэндэ-гуном) на границу Барги был выдвинут монгольский отряд под начальством войскового старшины А.Ф. Васильева3.
Командированный монгольским правительством в Хайлар Цэнд-гун обсуждал там с Граве вопрос о возможности предоставления внешним монголам мандата на восстановление порядка в Барге. Затем с этим
предложением Цэнд-гун обратился к Орлову. Тот дал уклончивый ответ, «сославшись на недостаток гарантий того, что [монголы] по восстановлении порядка удалятся из Бар-
4
ги» .
Имелось в виду то, что после провозглашения независимости Монголии в 1911 г. её руководство проводило интеграционист-скую политику, призванную объединить под властью теократического монарха Монголии - Богдо-гэгэна Джебцзундамба-хутухты VIII - все монгольские территории распавшейся империи Цин, в том числе Баргу. Россия, поддержавшая Внешнюю Монголию, не соглашалась на интеграцию с ней Барги, так как была связана секретными соглашениями о разделе сфер влияния там с Японией.
В результате посланный на восток Внешней Монголии отряд с российскими инструкторами не стал пересекать границу с Баргой. Ему было приказано сосредоточиться в хошуне Далай-вана и ждать приказаний из столицы - Урги в зависимости от хода событий в Барге5.
Однако Внешняя Монголия не собиралась отказываться от появившейся возможности реинтегрировать Баргу. 27 июля монгольский министр иностранных дел сделал Орлову официальное заявление следующего содержания. Ввиду огромных убытков от грабежей харачинов во Внешней Монголии и непринятия Китаем мер по восстановлению порядка монгольский совет министров требует послать войска в Баргу, а в случае неисполнения этих требований монгольские отряды перейдут границы Барги. Орлов объяснил, что такой переход будет означать войну с Китаем; если Монголия хочет получить поручительство России и Китая восстановить порядок в Барге, необходимо знать, на какое вознаграждение она рассчитывает.
Министр ответил, что Монголия желала бы объединиться с Баргой6.
В случае решения допустить халхаские отряды в Баргу управляющий КВЖД генерал Д. Л. Хорват был готов выдать им 1100 бердан и по 100 патронов к каждой7. Орлов поддержал это предложение, так как монголы не имели достаточно оружия8.
Российский МИД, памятуя стремление ургинского правительства присоединить Баргу, делал всё, чтобы не допустить туда отряд Васильева9. Соответственно, Граве выступил за оставление халхаского отряда на границе Барги, пока харачины не уйдут оттуда10. Это вынудило совет министров Внешней Монголии заявить об отказе от посылки войск в Баргу. И.о. китайского сановника в Урге была вручена нота, выдержанная в умеренном тоне. В ней излагалась история переговоров по «харачинскому вопросу», сведения об убытках Монголии и просьба послать в Баргу китайские войска.
Монгольский совет министров обсуждал вопрос о вооружении баргутов, бежавших в Халху, и о посылке их на родину для борьбы с харачинами. Орлов отмечал, что «ввиду отсутствия уверенности в воинских качествах баргут и оптимистических сведений, полученных от Граве, намерение это также пока оставлено»11. «Согласно с мнением Граве, монголы предполагают держать отряд на границе до полного очищения хара-чинами Барги». Главные силы внешние монголы перебрасывали на реку Халх-гол (Хал-хин-гол) на границе с Баргой12.
В дополнение к первому отряду в 1500 человек внешние монголы собирались мобилизовать ещё 1500. Монгольский банк выделил хошунам под гарантии монгольского правительства на содержание солдат 55 тыс. (видимо, лан серебра)13.
Первая мобилизация войск к южной границе Барги была произведена в начале июня. А в начале июля, в связи с бегством но-во-баргутов из Барги от харачинов во Внешнюю Монголию, выяснилась необходимость защищать и западную баргинскую границу. Первоначально мобилизованных 1500 человек не хватало на 500 вёрст границы против
5000 харачинской кавалерии. Тогда мобилизовали ещё 1500 человек и 700 человек - на юге по просьбе китайского правительства.
Монгольское правительство израсходовало 200 тыс. руб. из ссуды, ранее выделенной Россией; последние 100 тыс. руб. были отправлены в экспедицию 22 августа. Вместе с двумя экспедициями монголы стали держать на юге под ружьём 4000 человек. Каждый солдат получал 20 руб. в месяц14.
Однако эти меры не остановили повстанцев. Васильев сообщил, что 19 августа «шайка харачинов» пробралась в хошун бэйсэ Доржа Юлджилдока и угнала 1500 лошадей. Другая «шайка» из 200 харачинов гнала баргутов, живших между озерами Да-лай-нур и Буир-нур, на западную границу Барги с Халхой. Монголы были слишком малочисленны, чтобы охранять границу. 1000 мобилизованных уже месяц жили в лагере, ожидая оружие, но известий о получении оружия из Москвы и Маньчжурии не было15.
Переговоры Цэнд-гуна в Хайларе о боевых действиях халхасцев против харачинов и об объединении Внешней Монголии и Барги раздражали повстанцев. Это усугублял тот факт, что присланный в Хайлар правительством Внешней Монголии Цэнд-гун по происхождению был даур из Барги, а повстанцы поставили на смену прежнему баргинскому руководству, представленному даурским меньшинством, монгольское руководство из баргутов. В результате в период пребывания в Хайларе Цэнд-гун был обманом завлечён в повстанческий лагерь и подвергнут пытке, после которой у него перестала действовать правая рука. По настоянию Граве Цэнд-гун был освобождён, в уплату за что харачины получили 8700 руб. и несколько сот лан серебра. Монгольское правительство собиралось заявить китайцам протест16.
Провал попытки реставрации цинской монархии в 1917 г. и нехватка ресурсов для снабжения монгольских повстанцев склоняли их к переходу в войска провинций Маньчжурии. Начальник штаба цицикарского губернатора Ли сообщил Граве, что 13 июля
1917 г. заключил соглашение о переходе на службу в Цицикарскую провинцию повстанческого командира Доржа (Дордже, Дар-чжий) с 1400 харачинами, которые должны покинуть Баргу через две недели; с другим командиром - Чадарбалом (Шадарбалом) продолжались переговоры17.
Позиция японцев, поддерживавших повстанцев, стала меняться: японцы согласились на их вывод из Барги. Министр иностранных дел Японии сообщил российскому послу в Токио В.Н. Крупенскому, что к японскому консулу в Цицикаре явился делегат находящихся при харачинах японцев и заявил, что все они, 13 человек, готовы покинуть Баргу, как только определится судьба харачинов18.
Граве предложил решить «харачинский вопрос» переводом кочевых харачинов в осёдлость путем выделения им земель в Маньчжурии. 5 августа 1917 г. он встретился с японскими инструкторами повстанцев -Сэки и Садаки. Во время продолжительного разговора, где он указывал на вред, наносимый ими русско-японским отношениям, они сообщили, что решили покинуть Баргу. Сэ-ки собирался ждать прибытия с юга «застрявшего там доктора», а остальные японцы собирались покинуть Хайлар в течение недели. В Хайлар для переговоров с повстанцами были командированы начальник китайского монгольского бюро в Цицикаре харачин Го Вэньтин и полковник генерального штаба Чжэнь. Положительные результаты контактов Граве с японцами благотворно повлияли на переговоры харачинов с этими двумя лицами.
Переговоры шли с самого приезда Граве в Хайлар и касались условий приема хара-чинов на китайскую службу. Со стороны ха-рачинов их вели Дорж с указанными двумя посланниками, а чиновник мукденского генерал-губернатора Чжан Цзолиня вёл переговоры с Чадарбалом. Другие командиры повстанцев от переговоров отказались. Граве непосредственного участия в совещаниях не принимал, но китайские делегаты держали его в курсе дел. Граве проводил идею, что «харачинский вопрос» - чисто китай-
ский, так как харачины - китайские подданные, поэтому китайским властям их надо удалить из Барги, где Русско-китайским соглашением 1915 г. установлен особый режим.
Секретные агенты российского вице-консульства в Хайларе и консульства в Ци-цикаре добились того, что для участия в переговорах в Хайлар был командирован помощник начальника монгольского бюро в Цицикаре Фу Хай, имевший секретные связи с консульством. Благодаря донесениям этих агентов Граве удалось отклонить попытку китайцев поселить харачинов в Барге и настоять, чтобы им были отведены свободные земли вне Барги - в районе Солунь-Шань Цицикарской провинции. Выяснилось также, что замедление переговоров было связано с тем, что китайские делегаты хотели слишком высоких комиссионных от «главарей харачинов» за их устройство на китайской службе. Граве сумел убедить их умерить свои притязания.
Труднее было воздействовать на самих монгольских повстанцев. Последние не хотели быть откровенными с Граве. Он убеждал их, что они находятся на службе не у маньчжурского князя Су, желающего восстановить Цинскую династию, а у японцев, которым этот князь «продался», что у князя денег нет, а деньги от его имени посылают японцы; они начинают «предавать харачи-нов», а российское правительство стремится уладить конфликт мирным путем. Кроме того, Граве через прикомандированного к нему К.Г. Батурина и Фу Хая связался с «мелкими начальниками харачинов» и объяснял им то же самое, указывая на выгоду для них от перехода на китайскую службу.
В результате 6 августа Дорж подписал соглашение с делегатами цицикарского губернатора. На основании этого Дорж и его 1400 человек поступали в войска провинции, семьи их должны были поселиться в Солунь-Шане, причем пять лет ничего не должны были платить за землю; Дорж получал титул гуна, главные его помощники -офицерские чины, его люди зачислялись на обычное жалованье китайских солдат. Од-
новременно выяснилось, что часть людей Чадарбала ушла из Барги в Солунь-Шань, а сам он принципиально согласился на переход на службу в Мукденскую провинцию. После заключения соглашения харачинов с китайцами Граве уехал из Барги в Пекин19.
Во исполнение достигнутых договорённостей 11 и 12 августа 1917 г. из Хайлара уехали 11 японцев, бывших при расквартированных в Цаган-нуре повстанческих отрядах; осталось только двое. Для наблюдения за отъездом японцев 11 августа в Хайлар прибыл японский консул20. К 20 августа в Барге остался лишь один больной японец. «Таким образом, вопрос о японских агитаторах в Барге можно считать ликвидирован-21
ным» .
Часть повстанцев переходила на китайскую службу в условиях продолжающихся распрей милитаристов в Маньчжурии. Ночью 11 августа телеграф и почта Цицикара были заняты войсками генерала Сюй Ланьчжоу. Генерал Бао номинально остался губернатором, так как Сюй заявил, что желает покончить с авантюрой генерала Инь Шуна (который отказался признавать его) и заставить его признать Бао губернатором. Власть осталась в руках Сюя, «или, вернее, в руках полковника Чжан Куйу22 и бывшего фудуту-на Цзисяня... Вопрос о харачинах в Барге, видимо, опять откладывается на неопределенное время»23.
По-видимому, с этого времени начался карьерный рост Чжан Куйу в связи с бар-гинским вопросом. В 1919 г. барон Р.Ф. Ун-герн, деятель Белого движения в Забайкалье, выехавший в командировку в Маньчжурию и Китай для наведения контактов с монархистами, женился на маньчжурской принцессе Цзи. По донесению российского генконсула в Харбине, Унгерн утверждал, что его жена - дочь бывшего дворцового ко-менданта24. Согласно данным японской разведки, Цзи происходила из рода Чжан25. Сообщали, что отец Цзи - генерал Чжан Куйу, к тому времени губернатор Хайлара26. Вряд ли эти указания полностью верны, но, очевидно, Чжан Куйу был родственником Цзи. Унгерновец А.С. Макеев считал Чжан Куйу
названым братом Унгерна27. Во многих мемуарах говорится, что брак был политическим именно потому, что Унгерн хотел иметь базу для своих войск в Хайларе - недалеко от границы Внешней Монголии, где он в 1921 г. восстановил фактическую независимость и монархию Джебцзундамба-ху-тухты. Чжан Куйу был одним из немногих китайских администраторов, поддерживавших Унгерна.
Хотя Чжан Куйу упоминается в мемуарах о бароне Унгерне, сведений о нем мало. В феврале 1918 г., в связи с беспорядками, произошедшими на КВЖД из-за борьбы разных русских партий, туда были введены китайские войска. Один из начальников -командир 2-й кавалерийской бригады Чжан Куйу - был назначен вторым помощником главнокомандующего временной охраной в полосе отчуждения КВЖД28.
В январе 1920 г. указом президента Китая генерал Чжан Куйу был назначен комиссаром по обороне Хулунбуира29. В марте 1920 г. китайские власти для усиления границы выслали на ст. Маньчжурия бригаду генерала «Джана», чтобы воспрепятствовать пропуску белых войск на КВЖД. Тем не менее, Чжан Куйу поддерживал белых. Он стал командующим китайскими войсками на западном участке КВЖД, затем - губернатором Хайлара. Он был знаком с атаманом Г.М. Семёновым и поддержал его идею совместной борьбы Китая и белой России с Коминтерном. Позже он был убит Чжан Цзолинем31.
Вернёмся в 1917 год. Важные события происходили тогда не только в районе Хай-лара и к юго-западу от него, но и к юго-востоку - в районе Солунь-Шань, куда с юго-запада вошел отряд монгольских повстанцев. Чжан Куйу сыграл важную роль в принуждении их к миру.
«1 /IX н. ст. цицикарским дуцзюнем [губернатором. - Авт.] было получено срочное донесение от штаба 3-го ина [отряда, батальона. - Авт.] 1-го конного полка Ци-цикарской дивизии, находящегося в районе Солунь-Шаня, что 26 августа н. ст. в 4 часа утра монгольскими повстанцами, в числе
около 800 чел., прибывшими из Удзумчина, сделано нападение на Солуньшанский административный пункт; два взвода названного ина завязали перестрелку, длившуюся свыше двух часов, но принуждены были отступить ввиду численного превосходства повстанцев и недостатка патронов. К 12 час. дня повстанцы заняли этот пункт, сожгли и разгромили управление и много частных домов; во время пожара погибло свыше 20 китайцев. Чиновники административного управления и несколько монголов захвачены повстанцами и уведены в горы. Солдаты взвода разбежались по разным направлениям, и много их не возвратились до сего времени. Ввиду этого, штаб ина просил дуцзюня спешно принять меры к освобождению захваченных повстанцами пленников.
2/1Х н. ст. указанный дуцзюнь совещался по этому делу с командиром 2-й пехотной бригады Чжэнь Годуном и командирами полков и решил командировать делегатов для переговоров с повстанцами, чтобы склонить их к переходу на службу в войска провинции и таким образом добиться освобождения пленников.
9/1Х н. ст. в Цицикар прибыл начальник Солуньшаньского управления Фан Чжэнь-чжи и несколько чиновников указанного управления. Они доложили дуцзюну, что монгольские повстанцы первоначально всячески издевались над ними и не хотели отпускать без выкупа в сумме 1000 долларов и 100 лошадей за каждого, но благодаря вмешательству двух знакомых монголов этого отряда их выпустили без всякого выкупа.
12/1Х н. ст. князь Джалайт-ван донес ци-цикарскому дуцзюню, что монгольские повстанцы, нападавшие на Солуньшань, 10/1Х н. ст. появились в его хошуне и расположились лагерем на запад от ставки. Князь просил защитить мирное население и его ставку. Дуцзюнь немедленно командировал в хошун Джалайт-вана и.д. командира 1-го конного полка Цицикарской дивизии Чжан Куйу с поручением призвать этих разбойников к покорности.
13/1Х н. ст. командир полка Чжан Куйу с 7-м и 8-м эскадронами отправился в эту командировку.
14/1Х н. ст. в штабе войск Цицикарской провинции получено было донесение от штаба 3-го ина 1-го конного полка, находившегося в Цзинсинчжэне, что лагерь монгольских повстанцев, появившихся в хошу-не Джалайт-вана, находится всего в 10 верстах от Цзинсинчжэня, или в 90 верстах на запад от Цицикара.
11 [15]/1Х н. ст. разъезд ина на ст. Бай-мяоцзы (севернее Цзинсинчжэня) встретился с отрядом повстанцев численностью в 100 чел., последний открыл стрельбу, во время которой ни с той, ни с другой стороны потерь не было. Штаб просил указаний. Дуцзюнь приказал ожидать прибытия командира Чжан Куйу и принять оборонительное положение.
16/1Х н. ст. командир 1-го конного полка Чжан Куйу донес дуцзюню, что переговоры затягиваются вследствие больших требований повстанцев: 1) назначения одного из главарей командиром полка и трёх - командирами инов; 2) сформирования из них отдельного конного полка, - и просил указаний.
16/1Х н. ст. дуцзюнь приказал местному гарнизону принять все меры охраны города Цицикара и окрестностей ввиду нахождения монгольских повстанцев всего в 100 верстах от Цицикара. Одновременно командировал в ставку Джалайт-вана штаб-офицера Чжэн Сюшэня и чиновника Го Ятина для совместного с командиром полка Чжан Куйу и князем Джалайт-ваном склонения повстанцев к покорности.
20/1Х н. ст. командир полка Чжан Куйу, офицер Чжан и чиновник Го Ятин возвратились обратно в Цицикар и доложили, что монгольские повстанцы согласились поступить на службу в войска на следующих условиях: 1) предводитель их монгол Фу32 назначается командиром ина; 2) из людей отряда формируется шесть эскадронов конницы; 3) излишку людей от сформирования отряда гарантируется проезд на родину, и что 21/1Х н. ст. монгольские повстанцы под командованием их главаря Фу выступают в
Цицикар. Ввиду этого дуцзюнь приказал приготовить помещения для них в казармах 1-го конного полка за городом.
26/1Х н. ст. из княжества Джалайт-вана вновь прибыло в Цицикар 400 монгольских повстанцев, изъявивших свою покорность и поступивших в ряды цицикарских войск вместе со своим главарём Фу. Размещены они в указанных дуцзюнем казармах и в город выпускаются группами под наблюдением старших. Ведут себя вполне дисциплинированно. Эти 400 монгольских повстанцев из числа нападавших на Солуньшань повстанцев; остальные 400 не пожелали вступать в цицикарские войска и ушли на свою главную квартиру на р. Халх-гол.
26/1Х н. ст. дуцзюнь снова командировал штаб-офицера Чжэнь Сюшэня и чиновника Фу Хая в Хайлар для переговоров о призвании к покорности остальных повстанцев.
26/1Х н. ст. в Цицикаре получено донесение от командира 3-го ина 1-го конного полка о новом появлении 1000 чел. монгольских разбойников в м. Тошэньхэ, что на запад от Солуньшаня. Дуцзюнь приказал начать против них вооружённые действия и отогнать от Солуньшаньского района, а начальнику Солуньшаньского административного пункта г. Фан Чжуньши предписал под охраной одного конного ина отправиться обратно в Солуньшань и восстановить там своё управление.
Подлинный подписал начальник штаба ротмистр Крылов»33.
Так обстояли дела на юге. А на севере Барги повстанческое движение монголов развивалось так. В августе 1917 г. один из их командиров Фушэнгэ с 450 монголами прибыл по согласованию с Граве в Хайлар, но 20 дней не получал согласия Бао на зачисление в войска. Бао не принял даже старшего по чину Сэбджингэ34. В связи с этим Афанасьев переговорил с цицикарским губернатором о решении харачинского вопроса. Тот обещал послать делегата к Фушэнгэ для приема на службу. Относительно Чадар-бала и других он сказал, что вести с ними переговоры можно только с предварительной посылкой войск35.
Вёл переговоры с Фушэнгэ и есаул (затем атаман) Г.М. Семёнов. Намного позже, после ареста красными Семёнов показывал на допросе: баргинские князья на съезде в Чите в 1917 г. просили его примирить их с харачинами, он уговорил одного из их командиров - Фушэнгэ прекратить боевые действия против них и перейти в его части36. По-видимому, имеется в виду II областной казачий съезд в Чите в августе 1917 г., когда в Хайларе находились захватившие его монгольские повстанцы. Но, вероятно, Семёнов лишь позже уговорил Фушэнгэ: сначала последний перешёл на службу в китайские войска - возможно, в сентябре (см. выше), предварительно уйдя с севера Барги во внутренне-монгольское княжество Джалайт, а уже оттуда - к Семёнову.
Однако переговоры о переходе монгольских повстанцев на китайскую службу не привели к стабилизации положения в Барге. «Вследствие раздоров харачинов между собой усилилась разбойничья деятельность отдельных партий, с которыми харачины-гла-вари не могут справиться. Был случай грабежа русских. Более всего грабит отряд Дор-жи, к переходу которого, несмотря на согласие цицикарских властей, мер не принима-ется»37. Возможно, Дорж использовал грабежи как инструмент давления на цицикар-ские власти, чтобы ускорить процесс перехода на китайскую службу. Усатый прямо указывал, что из-за планов Доржа перейти на китайскую службу усилились раздоры
38
среди харачинов .
Появились сведения, что 50 харачинов выехали на прииски Килари для грабежей, что требовало охраны там русского населения и задержания грабителей. Тогда же выяснилось, что на реке Аршан (Уршун) хара-чинами было награблено у русских рыбопромышленников скота и имущества примерно на 70 тыс. руб. Для охраны рыбных промыслов на Аршане требовалось располо-
39
жить там полсотни конных солдат .
Усиление грабежей вызвало новую волну беженцев из Барги во Внешнюю Монголию. По сообщению начальника российской заготовительной экспедиции в Монголии,
шайка в 200 разбойников напала на баргу-тов, кочевавших между озерами Далай-нур и Буир-нур, гнала их в Цэцэнханский аймак. Беженцы принадлежали к хошунам Новой Барги, переселённым из Цэцэнханского аймака при деде нынешнего хана аймака40.
Российский очевидец тех событий сообщал: «Караваны баргут, спасавшихся бегством от разбойничьих нападений, напоминали по своему характеру отступление армии. С северо-востока на юг тянулись тысячи двухколёсных арб. Телеги сопровождались всадниками-монголами». На телегах среди скарба сидели маленькие дети.
3 сентября в Урге стало известно о стычке монгольского отряда в 60 человек с 40 харачинами в окрестностях сомона Ганджур. Монголы отправили туда отряд в 2000 человек. В Барге 100 харачинов напали на ставку областного начальника. В перестрелке было убито 5 монголов, в том числе областной начальник, его сын и родственник, другой родственник попал в плен. Харачины захватили много серебра, 1000 лошадей, гурт крупного рогатого скота и баранов. Затем они направились к Да-лай-нору и по Аршану разграбили русскую рыбачью заимку.
Нападения парализовали торговлю скотом и сырьём в тех местах, где появились харачины. Китайцы и монголы считали причиной этого не прекращавшиеся с 1916 г. японские интриги: говорили, что японцы раздали оружие харачинам, обучали их военному делу, кормили, а затем отошли в сторону41.
Из российских торговцев были ограблены Тенищевы, Карапетовы и другие42. В целом, из-за новых грабежей ещё остававшиеся в Барге ново-баргуты откочевали во Внешнюю Монголию, и в Новой Барге, насчитывавшей около % населения Барги, не осталось никого. В Старой Барге солоны и олёты были ограблены и откочевали на склоны хребта Хинган или к границе с Россией. Одни старо-баргуты, кочевавшие к северу от КВЖД, оставались пока на месте, их иногда грабили мелкие партии харачинов, прорывавшиеся через линию дороги43.
Стала нарастать напряжённость в отношениях харачинов с русскими. Происходили грабежи россиян в Барге. В ночь на 22 августа группа харачинов у ст. Хакэ напала на пастухов-дауров, пасших скот русских. Они стали отстреливаться, и харачины не смогли угнать лошадей44. Вечером 9 сентября 1917 г. харачины пытались арестовать в русском поселке Хайлара даура, заподозренного в агитации против них. Им было оказано сопротивление, харачины убили русского милиционера. Озлобленная этим толпа русских схватила одного харачина и убила. Военные власти приняли меры охраны поселка45. В действительности этот хара-чин был сильно избит и отправлен на лечение (см. ниже).
Разбои усиливались по мере истощения провианта у повстанцев, одновременно росло недовольство местного населения, терпению которого в итоге пришел конец, и бар-гуты решили обороняться. Они обратились с просьбой к даурскому меньшинству, столь нелюбимому повстанцами. В результате были организованы два отряда в 600 человек около ст. Маньчжурия и ст. Мяньдухэ и к северу от Хайлара в старо-баргутских кочевьях.
Новый фудутун (наместник с правами губернатора) Барги - Чэхэджа не был посвя-щён в эти планы, «так как опасались, что честолюбивый старик раскроет заговор ха-рачинским главарям, при содействии которых он получил управление Хулунбуиром». Эти подозрения подтвердились. Случайно увидев в российском вице-консульстве дау-ра Укуя и одного из старших солонских начальников, Чэхэджа заподозрил неладное и обратился к харачинскому командиру Сэбд-жингэ с просьбой убить Укуя в гостинице в русском посёлке. По-видимому, за ним было установлено наблюдение: когда Укуй возвращался 9 сентября из вице-консульства в гостиницу, харачины выследили его, но он успел спрятаться в гостиницу. Так как китайцы-слуги не пустили в гостиницу хара-чинов, последние схватили одного из них и попытались увести с собой. Толпа русских и милиционер вступились за китайца.
Тогда харачинский тунлин (командир) Джимба выстрелил из револьвера и убил милиционера Юсупова. После этого толпа русских напала на харачинов и избила одного из них до потери сознания. За участие в убийстве его решили после выздоровления предать суду.
Эта дерзость харачин вызвала панику среди населения. Местные военные власти приняли меры охраны: были выставлены войска, высланы конные разъезды. Этот случай и ограбление русских наводили на мысль, что харачины перестали считаться с ними и могут напасть на поселок. Усатый решил не вступать ни в какие переговоры с Сэбджингэ, пока тот не принесёт извинений за убийство Юсупова и не накажет виновных.
Вскоре в поселке появились харачины, видимо, с целью разведки. Тогда были задержаны помощник Сэбджингэ - гун Минбо «и бывший работник телеграфной конторы в Урге, перешедший к харачинам. Все они будут переданы местным властям. Харачи-ны установили наблюдательные пункты у русского поселка»46.
Однако и между командирами монгольских повстанцев не было единодушия. Разногласия между Доржем и Сэбджингэ, не соглашавшимся перейти на китайскую службу, привели к вооружённым столкновениям. 12 сентября Дорж покинул окрестности Хайлара и двинулся со своими людьми на юг. Обескураженный Сэбджингэ стал договариваться с Доржем, чтобы тот временно задержался для решения вопроса о том, что они оба перейдут к китайцам. 15 сентября Дорж возвратился в Южную деревню у Хай-лара примерно с 500 солдатами. У Хайлара силы харачин достигли 800-900 человек. В отрядах Бумбужава и Сэбджингэ, по донесениям агентов, тогда находилось 8 японцев, которые прибыли в Хайлар после происшествия 9 сентября47.
С прибытием в Хайлар начальника российского Заамурского округа Пограничной стражи генерал-майора Н.М. Переверзева выяснилось, что русские могут противостоять монгольским повстанцам, «хотя раньше
некоторые военные чины убеждали генерала Переверзева в превосходстве харачинов. После обсуждения было решено, что действия начнутся 17 сентября, к каковому времени должны собраться баргинские силы со ст. Мяньдухэ и Маньчжурия». План действий был сообщён баргутам, но они просили дождаться прибытия ещё одной конной сотни, и действия отложили до 18 сентября. Однако баргуты не успели предупредить своих. Рано утром 17 сентября часть баргин-ских эвенков - солонов и орочонов - напала на Южную деревню в 17 верстах от Хайла-ра, где стоял отряд Доржа. Последний с отрядом бежал на юг. «Против остальных выступили наши войска. Харачины обстреляли город ружейным и орудийным огнем, есть убитые и раненые. Под давлением нашей артиллерии и конницы харачины оставили город Хайлар, занятый нами»48.
В сентябре 1917 г. чиновник от баргин-ских солонов приехал в Ургу и встретился там с монгольским военачальником Хатан-Батор-ваном Максаржавом. Он рассказал, что 500 солонских солдат, изгнав харачинов из Хайлара, погнались за ними и имели два боя: в местностях Хуин-Хундлун и Хуйтэн, остальные харачины бежали на юг. В Хуин-Хундлуне солоны поставили заставу49.
Операцию российским и баргинским войскам облегчило недоразумение между повстанцами. Услышав выстрелы и решив, что на него напал Дорж, Бумбужав из Западной деревни открыл стрелковый, а затем и орудийный огонь по повстанцам, отступавшим из Южной деревни к западу. Благодаря этому замешательству русские успели приготовиться и, когда повстанцы открыли по русскому поселку оружейную стрельбу, по ним был открыт ружейный и орудийный огонь. Повстанцы очистили рощу, а затем и город. Примерно в полдень они выпустили около десятка шрапнельных снарядов по поселку. Снаряды, которыми их снабдили японцы, были очень низкого качества и вреда не нанесли.
Бой продолжался до 6 час. вечера. Российские войска, собранные на линии КВЖД Переверзевым, заняли город Хайлар. Отсту-
павших повстанцев короткое время преследовала российская конница. Переверзев сообщал, что «неоценимую услугу оказали четыре позиционных орудия, запряжённые лошадями дружин и лично управляемые в бою полковником Тверицыным. Харачины хорошо вооружены, имеют 4 орудия, инструкторы у них были японские офицеры. По сведениям, во время боя у них было около восьми японцев». При недостатке конницы и отсутствии конной артиллерии преследовать повстанцев с целью уничтожить или изгнать их из Барги он не мог.
Отступавшие повстанцы подожгли обе деревни у Хайлара - Западную и Южную. Отступление было настолько поспешным, что они оставили большие запасы патронов. Со стороны повстанцев было убито около 40 человек, с российской - 2 солдата и 1 женщина, у баргутов - 4 раненых. После этого Хайлар некоторое время пребывал в тревоге, опасаясь возвращения харачинов с подкреплениями, но опасения эти оказались напрасными. Разведка показала, что повстанцы отступали в беспорядке, имея много раненых людей и лошадей. Они направились к Цаган-нуру, где располагалась стоянка Чадарбала.
Поскольку было опасение, что повстанцы уйдут в хошуны Дзун-Удзумчин и Ба-рун-Удзумчин Внутренней Монголии, где заготовлялся скот для российской армии, Усатый послал к Васильеву на р. Халх-гол, чтобы тот принял меры к предупреждению этого. Российские военные власти, ввиду недостаточности своих сил в Хайларе, решили не преследовать повстанцев на Цаган-нур и считать вопрос законченным. В дальнейшем для наблюдений за ними и борьбы с их мелкими партиями баргуты отправили отряды милиции по 300 человек. Кроме того, формировались отряды из откочевавших во Внешнюю Монголию ново-баргутов, которые должны были прибыть в Хайлар50.
Сообщая об отбитии нападения харачи-нов на ст. Хайлар, Переверзев просил командующего войсками оказать помощь: прислать 6 сотен при пулемётах и - крайне желательно - не менее 2 конных или горных
орудий51, отмечая, что «присутствие их [ха-рачинов. - Авт.] является серьёзной угрозой Барге»52. Запрос пошёл по инстанциям. Из Иркутска ответили, что «просимых подкреплений выслать не могут»53.
После изгнания из Хайлара монгольские повстанческие отряды не были ликвидированы. Дорж со своим отрядом ушёл в Со-лунь-Шань. Находясь в «Солуньских горах на границе хошуна Чжасакту-вана, прислал в Цицикар предложение о принятии его с 800 человек на китайскую службу»54. Из его отряда был образован отдельный ин, Дорж стал его командиром. Противник перехода на китайскую службу Сэбджингэ был схвачен Доржем и передан в Цицикар, где и каз-
55
нён .
В тот же район ушли повстанцы, стоявшие на Цаган-нуре, бросив около 100 юрт. Они «ушли по дороге в Долькуетун-гол, приток Хуин-гола, по направлению к Со-лунь-Шань»56. В декабре 1917 г. хайларский фудутун получил официальное сообщение от вице-председателя Джоудаского сейма Внутренней Монголии, что несколько хара-чинских начальников, в том числе Мантата, Фыншэнгэ, Дачин, Чичимба со своими людьми числом более тысячи, прибыли в Джоудаский сейм и сдали оружие представителям дутуна провинции Жэхэ. Часть из них поступит на службу в китайские войска, остальные могут свободно вернуться на ро-
57
дину .
Однако часть повстанческих сил осталась на северо-востоке Барги, причем прибывший в Хайлар из Харбина японский консул подтвердил, что в харачинском отряде есть японцы: Уэма, Хатакэяма, Ито и др.58
Эти группы продолжали рейды по Монголии, грабили монгольское и российское население. Правительство Внешней Монголии, по официальному заявлению чиновника Нямжава, действовавшего по уполномоче-нию военного вице-министра и главнокомандующего войсками автономной Монголии Пунцагравдана, не могло само справиться с харачинами. 19 сентября 1917 г. по уполно-мочению Пунцагравдана в войсковое управление Забайкальского казачьего войска явил-
ся дзахирагч (помощник помощника главы управления хошуна) Нямжав в сопровождении российского подданного Цыбикова и заявил, что в мае около 30 харачинов в местности Аршан награбили у баргутов около 100 лошадей; часть их, двигаясь в сторону станицы Могойтуевской, напала на баргут-ских эмигрантов для грабежа, но была отбита. Месяц назад шайка харачинов в 30 человек напала на баргутского чиновника Дов-дан-Балжира, зарезала его самого, всё его семейство и 5 человек, бывших в ямыне (присутственном месте); одному удалось бежать. Отдельные группы харачинов, ядро которых базировалось в Хайларе, разъезжали по Монголии вдоль границы с Россией, грабили и убивали монголов, русских, бурят и всех, кто попадался на пути. Монгольские власти не могли бороться с харачинами, так как у них вооружение было хуже, харачины были разбросаны по Монголии, проходили через города под видом мирных жителей, имея документы от китайского правительства.
Вследствие этого Нямжав просил принять меры к предотвращению харачинских набегов. Пунцагравдан, как баргут по происхождению, обещал полное содействие в отражении харачинов от российских караулов, защите жизни и имущества российских граждан в Монголии. Всё это он подтвердил в своём заявлении. Для обсуждения последнего 19 сентября состоялось совещание Общего присутствия при участии забайкальского областного комиссара, советника областного управления В.М. Юринского. Совещание пришло к заключению, что желательно оказать содействие баргутам в отражении «шаек харачинов» вооружённой силой, но в данное время такой способ без сношения с российскими дипломатическими представителями в Монголии и Китае признан невыполнимым. Потому вопрос было решено передать на рассмотрение забайкальского областного комиссара.
На совещании выяснилось, что российские приграничные станицы и посёлки почти не имеют огнестрельного оружия, так как хранившиеся со времени Русско-японской войны винтовки Бердана для вооружения, в
случае необходимости, казачьего населения взяты на вооружение дружин ополченцев. Следовательно, если харачины нападут на баргутов, а затем, возможно, и на русских, то у последних не окажется оружия. Поэтому совещание сочло необходимым снабжение района хотя бы 100 винтовками с достаточным запасом патронов для казачьего населения.
Усатый в комментарии от 7 октября 1917 г. писал, что харачины совместными действиями российских войск и баргутской милиции из Барги изгнаны. Однако командированный в Хайлар Граве, имевший особые полномочия по улаживанию харачин-ского вопроса, обращался к наказному атаману Забайкальского казачьего войска с просьбой, можно ли рассчитывать на его войска в действиях против харачинов, но ответа не получил. Зато просьба монгольского военного вице-министра вызвала срочное обсуждение с указанным выше результа-
59
том .
Правительство Внешней Монголии было озабочено новым наплывом беженцев из Барги и новыми рейдами харачинов. 28-го дня 8-го месяца (13 октября)60 разведчик донес халхасцам, что враги проникают со стороны горы Дархан-ула (на р. Халх-гол, где располагался старый лагерь повстанцев). Хатан-Батор-ван Максаржав, его помощник Баяр-гун (Баир-гун) и инструктор Васильев с монгольскими и российскими солдатами отправились им навстречу и вторглись в Баргу. Произошли бои. Солдаты захватили много оружия, скот, лошадей. Их потери составили 4 убитыми и 12 ранеными61.
Правда, даты этих боев неясны. По донесению Васильева, столкновения халхаских войск с харачинами произошли 20 и 22 сентября (очевидно, по старому стилю, или 35 октября по новому стилю) на правом берегу р. Халх-гол в районе горы Дархан-ула. В результате была уничтожена большая часть их партии, состоявшей приблизительно в 500 человек, остальные бежали на юг. Первую партию скота в 2000 голов, задержанную на р. Халх, Васильев направил для возвращения по маршруту, указанному Уса-
тым; планировалось отправить ещё две партии62. Однако повстанцев не останавливало присутствие монгольских войск с российскими инструкторами. Так, в перестрелке монгольских передовых частей с ними на р. Халх-гол был убит пулемётчик - старший унтер-офицер 19-го Сибирского полка Ива-
63
нов .
После разгрома повстанцев у Дархан-улы Максаржав, опасаясь их возвращения, отправил на разведку Баяр-гуна с 300 солдатами. Зимой Максаржав с Баяром вернулись в Ургу, оставив на границах Барги для охраны 2 отряда в 500 солдат под командой чиновника Билига из хошуна джун-вана Дор-жпалама и дзахирагча Лундрэва из хошуна бэйсэ Мишигдрожа, а оставшихся солдат расформировали64.
Принимались и меры мобилизации бар-гинских беженцев в Халхе. «В связи с удалением из Барги харачинов, Манлай-ван организовал в хошуне Сан-бэйсэ отряд из беженцев, который может принять участие в изгнании разбойников». Для согласования действий в Сан-бэйсэ и Хайлар выехал Цэнд-гун65. Перед отъездом Цэнд-гун говорил, что для баргинцев наиболее приемлемая кандидатура нового фудутуна - баргин-ский Манлай-Батор-ван Дамдинсурэн66.
В связи с этим, «баргинцы собирают свои силы, возлагая надежду на возвращающихся из Внешней Монголии ново-бар гу-тов, организованных товарищем военного министра в Урге, уроженцем Барги Манлай-ваном, который надеется при содействии халхаских войск выгнать харачинов. Войска Внешней Монголии, по полученным сведениям, находятся на р. Халхе на месте прошлогодней стоянки харачинов... Они преграждают харачинам путь отступления через восточную часть Цэцэнханского айма-ка»67. Усилиями баргутов Манлай-Батор-ван Дамдинсурэн «организовал в хошуне Сан-бэйсэ отряд из беженцев, который может участвовать в изгнании разбойников»68.
Вскоре после изгнания повстанцев из Хайлара возник вопрос о новой смене власти в Барге - вместо поставленной харачи-нами. В Ургу приехал один из ухэрид -
Чибсэнгэ, который заявил, что назначен в Ургу представителем от Барги, объявившей о своей самостоятельности. Правительство Внешней Монголии ответило, что не считает Баргу самостоятельным государством. Чибсэнгэ уехал обратно69.
Один из наиболее вероятных претендентов на пост главы Барги - Чэхэджа скомпрометировал себя в последних выступлениях харачинов: попытка задержания в российском поселке даура, вызвавшая убийство российского милиционера, была проведена харачинами по просьбе Чэхэджи, который после неудачи уехал из Хайлара. Ввиду этого было организовано временное управление Хулунбуира из двух находившихся в Хайларе ухэрид - Баданги (старо-баргута) и Гуйфу (даура). Старо-баргутские и солон-ские представители высказывались за восстановление бывшего фудутуна - даура Шэнфу, свергнутого харачинами. Но мнение ново-баргутов (% населения Барги), откочевавших в Халху, было неизвестно. Усатый рекомендовал отложить вопрос о назначении фудутуна до их возвращения70.
Шэнфу вернулся в Хайлар, но должность фудутуна не принимал71. Это шло вразрез с позицией российской миссии в Пекине. Российский посланник в Пекине Н.А. Кудашев выступал перед МИД России за невозвращение Шэнфу и за признание фудутуном фактического главы Барги - гун-амбаня Аня (Чэхэджи). В ответ товарищ министра иностранных дел России А.А. Нера-тов сообщил, что предоставляет посланнику решить вопрос о правителе Хулунбуира сообразно с местными условиями; не считает возможным официально указать на вице-консула в Хайларе как на советника по управлению Баргой, но он должен держать связь с властями Барги, помогать им, «направляя их к упорядочению управления и финансов округа»; нет возражений против приглашения русского офицера для организации в Барге милиции.
Ново-баргуты, находящиеся во Внешней Монголии, легко могли подпасть под её влияние и стараться провести кандидата, угодного ургинскому правительству и сто-
ронника её объединения с Баргой. Телеграмма Орлова о том, что Цэнд-гун едет в Хай-лар выставить кандидатуру Манлай-вана Дамдинсурэна, давала основание полагать, что это предложение верно. Правительство России считало нежелательным вмешательство ургинцев в баргинские дела, поэтому рекомендовалось противодействовать реализации этого намерения. При выборе кандидата в правители надо было следовать соглашению о Барге 1915 г.72
Итак, МИД России продолжал действо -вать в рамках Русско-китайского соглашения по Барге 1915 г. и Китайско-русско-монгольского соглашения 1915 г., согласно которым Внешняя Монголия и Барга рассматривались не как единое государство, а по отдельности.
Обсуждая кандидатуры на пост главы Барги, Усатый отмечал, что дауры и солоны высказываются за восстановление Шэнфу, но он слишком подвержен китайскому влиянию. На предстоящих выборах наиболее подходящей кандидатурой был бы Чэхэджа, но он уехал из Хайлара и возвращаться не был намерен. Ухэрид Маханнама (?) и Чиб-сэнгэ пока не было в Хайларе, а ухэрида Бангунжав скомпрометирован сношениями с харачинами. Кроме того, Шэнфу был непопулярен в Барге73. Кудашев отвечал Усатому, что не следует ничего предпринимать ни за, ни против восстановления Шэнфу, пока не прояснится отношение к нему ново-баргутов74.
Через некоторое время Шэнфу получил от военного министерства Китая через ци-цикарского губернатора телеграмму о восстановлении в должности фудутуна75. В связи с этим другие дауры стали оказывать давление на население «в смысле оставления у власти дауров»76.
Ещё одним претендентом на пост фуду-туна стал Манлай-Батор-ван Дамдинсурэн. 9 сентября 1917 г. он прибыл в Хайлар с вице-министром иностранных дел Внешней Монголии Цэнд-гуном. Дамдинсурэн был уроженцем Барги, перешедшим на службу в Ургу в 1912 г., и прославился при освобождении г. Кобдо. Он пользовался значи-
тельным влиянием среди ново-баргутов, в особенности теперь. По словам Цэнд-гуна, ургинское правительство хотело использовать Дамдинсурэна для возвращения откочевавших ново-баргутов, набрать отряд, изгнать из Хайлара харачинов и вступить в переговоры с Китаем о присоединении Бар-ги к Внешней Монголии. Но план этот не удался, так как отряд был готов только к октябрю, когда харачинов уже изгнали из Хайлара.
Однако 6 октября Дамдинсурэн привел на ст. Маньчжурия отряд из 600 ново-баргу-тов. Прибыв в Хайлар, он предложил Шэн-фу и другим присоединиться к Халхе, а управление Баргой перенести в Лубиньфу около ст. Маньчжурия. Это не встретило сочувствия баргутов. В разговоре с Усатым Дамдинсурэн не говорил о присоединении к Халхе, а спросил, не потеряет ли он лицо, если выставит свою кандидатуру на должность фудутуна. Усатый ответил, что это противоречило бы соглашению по Барге. Манлай-Батор несколько раз возвращался к этому вопросу, но, встретив отказ Усатого, последовал его совету не вмешиваться в это дело и обещал 16 октября распустить собранных им новобранцев. Были сведения, что Дамдинсурэн принимал меры, чтобы убедить ново-баргутов не возвращаться в Бар-гу, где снова будет засилье дауров, а оставаться в Халхе77.
В октябре 1917 г. была назначена новая баргинская администрация: Правое отделение - Чибсэнгэ, Баданга, Екчинга; Левое отделение - Дэгчжэмбу, Нэсухэнгэ, Бадарху. Каждый из них должен был дежурить в Хайларе по 1 мес. Олётским ухэридой вместо Бангунжава был назначен Намжилжав, солонским ухэридой - Екчинга вместо Гуй-фу; ухэридами Доронь и Ба - Добдонбалжир и Намжилжав78.
Февральская революция 1917 г. и продолжавшаяся Первая мировая война всё более ослабляли позиции России. Но ещё больше эти позиции ослабили Октябрьская революция и последовавшая за ней Гражданская война. Согласно отчёту Усатого о деятельности вице-консульства в Хайларе с
1 ноября 1917 г. по 1 октября 1918 г., позиции России в Барге сильно ослабели. Участились грабежи. В Барге резко усилились позиции и экспансия китайского капитала. Вопреки соглашению 1915 г., в Хулунбуир были введены китайские войска, вдоль границы с Россией поставлены китайские караулы, в некоторых местах допущена китайская колонизация79.
Закрепление китайских войск в Хайларе относится к 1917 г. В декабре 1917 г. китайские войска сопровождали в Россию выселяемых дружинников. По возвращении со ст. Маньчжурия они решили остановиться в Хайларе и потребовали от монголов размещения в Старом городе. Усатый, продолжая следовать соглашению по Барге от 1915 г., просил российскую миссию в Пекине принять меры к недопущению их высадки80. Тем не менее, китайские войска остановились в Старом Хайларе. 29 декабря они ушли оттуда в казармы, предоставленные им российскими военными властями. Это значительно подняло престиж России в глазах монголов. Для ограничения сферы деятельности китайского отряда в полосе отчуждения по просьбе вице-консульства баргин-ские власти предоставили в распоряжение российских военных властей 70 монгольских (баргинских) солдат, которые стали нести караульную службу по гарнизону81.
Мукденские власти стали убеждать ци-цикарского губернатора Бао воспользоваться вводом китайских войск в полосу отчуждения КВЖД, занять Баргу и учредить там должность чжэншоуши. На эту должность советовали назначить полковника Чжан Куйу. Бао не дал прямого согласия, но командировал в Хайлар для переговоров с монгольскими властями начальника монгольского бюро управления губернатора -харачина по имени Гао Вэньтянь, «который на днях вернулся из Хайлара и сообщил, что монгольские власти согласились на ввод китайских войск в Баргу и обязались дать помещения для таковых в Старом городе. Указанное сообщение подтвердил прибывший вчера из Хайлара от монгольских властей их уполномоченный - 2-й помощник фудутуна
Жуйань. <...> Образование из самостоятельной Барги вновь округа, входящего в состав Хэйлунцзянской провинции с китайской администрацией и войсками, вряд ли будет полезно для нас в будущем во всех от-ношениях»82.
Командир прибывшего ина китайских войск при каждом удобном случае заводил разговор с баргинским фудутуном о том, что они люди одного государства, хотел расквартироваться в монгольском городе, перейдя туда из русского посёлка. 6 января из Цицикара с новогодними подарками от губернатора фудутуну и другим чиновникам приезжал Гао Вэйтянь. При его поддержке командиру ина удалось уговорить баргутов на предоставление помещений хотя бы для штаба ина. Баргуты предоставили для этого храм, но не в старом городе, а рядом с русским посёлком. Храм не был приспособлен для жилья и некоторое время не был занят, ин располагался в русском посёлке - в казармах бывшей дружины83. Затем китайцы доставили из Цицикара в Хайлар 4 пулемёта и 50 человек пулемётной команды и расположили в храме рядом с посёлком - храм они просили для штаба, а теперь заняли самовольно. Усатый отмечал, что китайцы собираются нарушить соглашение 1915 г.84
Вечером 19 января 1918 г. в Хайлар из Маньчжурии прибыл отряд китайских солдат в 250 человек, из которых 155 прошли прямо в Старый Хайлар без всякого предупреждения баргинских властей и расположились в частных домах. Баргуты обратились к Усатому. Воспользовавшись официальным визитом к нему Чжана Куйу, Усатый указал на неудобство расквартирования солдат в разных местах для наблюдения за ними и на то, что китайские отряды допущены сюда только для охраны полосы отчуждения и железнодорожных сооружений. Он предложил Чжану Куйу сосредоточить свой отряд в полосе отчуждения, обещая содействие в предоставлении на следующий день казармы, освобождающейся с уходом оттуда 547-й Симбирской дружины. Чжан Куйу согласился и заявил, что имеет приказание цицикарского командующего войсками
только об охране полосы отчуждения, и что расквартировать часть отряда в Старом Хай-ларе был вынужден вследствие недостатка помещений85.
По донесению Афанасьева из Цицикара, баргуты согласились на ввод в Баргу китайских войск, обязавшись предоставить им помещения в Старом городе. Однако Усатый доносил в Пекин из Хайлара, что баргуты не давали согласия на ввод китайских войск в Баргу и на учреждение поста чжэншоуши86.
Одновременно с вводом китайских войск был опубликован декрет президента Китайской Республики от 17 (30) января 1918 г., в котором говорилось: «Министр-председатель Ван Шичжэн представил поступивший от хэйлунцзянского дуцзюня Бао Гуйцина и хулунбуирского фудутуна Шэн-фу доклад следующего содержания: "Вследствие того, что со времени набега мятежников на гор. Хайлар как знаменное, так и китайское население находится в бедственном положении, ходатайствуем об ассигновании денежных средств на оказание ему помощи". Ознакомление с содержанием означенного доклада вызывает чувство глубокого сострадания. Поэтому на министерство финансов возлагается обязанность выдать 10 тыс. долларов в распоряжение названного фудутуна, которому надлежит, в соответствии с истинным положением вещей, раздать таковые действительно нуждающимся, дабы тем пойти навстречу высоким намерениям правительства, озабоченного оказанием защиты и помощи монгольскому населе-
87
нию» .
Очевидно, издание этого указа было результатом поездки в Пекин в декабре 1917 г. баргутов Сулфанги и Юншоу, выехавших из Хайлара 4 декабря. «Цель поездки - получение пособия в вознаграждение за разгром харачинами, если это невозможно - заключение займа»88.
Таким образом, контроль монгольских повстанцев над значительной частью Барги, включая её столицу, в 1917 г. не привёл к интеграции разных монгольских земель и к независимости их от китайского господства, к чему стремились повстанцы. Вытеснение
повстанцев с этой территории, невозможность обеспечения там их отрядов и, как результат, широкомасштабные грабежи населения, тенденция перехода их на китайскую службу в сочетании с революционной смутой в России создали предпосылки к введению китайских войск и администрации в Баргу и последующей отмены её автономии.
Примечания
1 Ностаева Е.В. Харачинский вопрос в Барге (1917 г.) // Восточный архив. 2010, № 1(21). С. 43-48; Кузьмин С.Л. Положение повстанцев Внутренней Монголии после смерти их лидера Бавужава в 1916 г. 2018 (в печати); Кузьмин С.Л. Взятие монгольскими повстанцами столицы Барги в 1917 г. 2019 (в печати).
2 По названию монгольской народности, составлявшей значительную часть повстанцев.
3 Архив внешней политики Российской Империи (АВПРИ). Ф. [Вице-] Консульство в Хай-ларе. Оп. 573. Д. 7. Л. 52-119.
4 Телеграмма Орлова из Урги от 24 июля 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 76.
5 Телеграмма Орлова из Урги управляющему российским генеральным консульством в Харбине от 25 июля 1917 г. // АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 397. Л. 96.
6 Телеграмма Орлова из Урги от 28 июля 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 77.
7 Телеграмма Граве от 31 июля 1917 г. в 4-й политический отдел МИД, АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 397. Л. 43.
8 Телеграмма Орлова из Урги от 10 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 81.
9 АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 7. Л. 52-119.
10 Телеграмма Граве от 6 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 397. Л. 123.
11 Телеграмма Орлова из Урги от 10 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 82.
12 Телеграмма Орлова из Урги от 17 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 85.
13 Телеграмма Орлова из Урги от 19 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 86.
14 Телеграмма Орлова из Урги от 2 октября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 100-101.
15 Телеграмма Орлова из Урги от 19 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 90.
16 АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 397. Л. 108-108об., 121; ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 167-167об.; ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 7. Л. 67-119; Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 160.
17 Телеграмма Граве в миссию в Пекине от 14 июля 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 156; ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 397. Л. 66, 71.
18 Телеграмма Крупенского из Токио Куда-шеву в Пекин от 2 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 165.
19 АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайла-ре. Оп. 573. Д. 7. Л. 52-119.
20 Телеграмма Усатого из Хайлара в 4-е отделение от 12 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 170.
21 Донесение Усатого из Хайлара от 20 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 175.
22 В русских документах и мемуарах писали по-разному: Чжан-Ку-ю, Джан-ку-ю, Чжан-куй-у, Чжан Куй-у, Чжан Куй-ю, Джан-куй-ю, Джан-ку-у, Чжан Куйву, Чжан Куй-и, Чжан Куню.
23 Копия телеграммы российского консула в Цицикаре С.В. Афанасьева Усатому в Хайлар от 12 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 3.
24 АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 1579. Л. 21.
25 Адзиа рэкиси сирйо сэнта (Japan Center for Asian Historical Records). Дневник за май 1921 г. Л. 0187.
26 Россия (Харбин), 07.08.1921.
27 Макеев А.С. Бог войны - барон Унгерн: Воспоминания бывшего адъютанта начальника Азиатской конной дивизии. Шанхай: книгоиздатели А.П. Малык и В.П. Камкина, 1934. С. 128.
28 АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 1555. Л. 52.
29 АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 1548. Л. 313.
30 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 1346. Оп. 2. Д. 616. Л. 30.
31 Семёнов Г.М. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. М.: ACT, 2002. С. 248-249.
32 По-видимому, Фушэнгэ (Фушенга).
33 Разведка штаба Заамурского округа отдельного корпуса Пограничной стражи № 23, г. Харбин 10 октября 1917 г., разослана 23 октября 1917 г. // Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 4888. Оп. 2. Д. 25. Л. 15-15об.
34 Телеграмма Афанасьева из Цицикара в миссию в Пекине от 22 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 176.
35 Телеграмма Афанасьева из Цицикара в миссию в Пекине от 23 августа 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 177.
36 Марковчин В.В. Три атамана. М.: Звонница, 2003. С. 149.
37 Телеграммы вице-консула в Хайларе Усатого в российскую миссию в Пекине от 1 и 4 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 181; ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 16.
38 Донесение Усатого от 30 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 23-28.
39 Послание Усатого уездному комиссару в Нерчинский Завод от 1 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 14; послания Усатого из Хайла-ра Хорвату и в российскую миссию в Пекине от 2 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 226; АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 15.
40 Копия письма Орлова из Урги Кудашеву от 5 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 760. Л. 250.
41 Н. Б-и. Тревожные вести из Монголии // Харбинский вестник, № 4201, 20.09.1917; АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 760. Л. 253.
42 Ностаева Е.В. Харачинский вопрос в Барге (1917 г.). С. 46.
43 Донесение Усатого от 30 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 23-28.
44 Харбинский вестник, 29.08.1917.
45 Телеграмма Усатого Хорвату от 9 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 228.
46 Донесение Усатого от 30 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 23-28.
47 Телеграмма Усатого из Хайлара в Пекин, Ургу, Цицикар и Харбин от 13 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 184; ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 112; Донесение Усатого от 30 сентября 1917 г. Ф. [Вице-]Консульство в Хай-ларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 23-28.
48 Телеграмма Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 17 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 187; АВПРИ. Ф. [Вице-]Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 30.
49 Мягмарсамбуу Г. Домогт жанжин ардын Хатанбаатар С. Магсаржав [Легендарный народный герой Хатан-Батор С. Максаржав]. Улаан-баатар: Соёмбо Принтинг ХХК, 2003. С. 70-71.
50 Донесение Усатого от 30 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 23-28; Телеграмма Переверзева из Хайлара от 19 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 193-193об. (копия), 338-339об.
51 Телеграмма Усатого чиновнику при Иркутском краевом комиссаре от 18 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 191.
52 Телеграмма Переверзева из Хайлара от 19 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 193-193об. (копия), 338-339об. (ориг.)
53 Телеграмма Усатого из Хайлара в Пекин, Ургу, Цицикар, Харбин от 27 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-]Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 133; ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 208.
54 Телеграмма Усатого в миссию в Пекине от 2 октября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 142; ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 214.
55 Мещерский А.С. Автономная Барга. Шанхай: Русское книгоиздательство, 1920. С. 12.
56 Телеграмма Усатого из Хайлара в Пекин, Ургу, Цицикар и Харбин от 2 октября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-]Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 139.
57 Донесение Усатого из Хайлара в Пекин, Ургу и Цицикар от 4 января 1918 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 160.
58 Телеграмма Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 19 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 32.
59 Копия отношения Забайкальского областного комиссара временного правительства российскому вице-консулу в Хайларе от 28 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 299. Л. 145-152.
60 Так в оригинале. Видимо, дается датировка по монгольскому календарю и по новому стилю.
61 Мягмарсамбуу Г. Домогт жанжин ардын Хатанбаатар С. Магсаржав [Легендарный народный герой Хатан-Батор С. Максаржав]. С. 70-71.
62 Донесение войскового старшины Васильева Усатому в Хайлар от 25 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 36; д. 3. Л. 22, рукопись; ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 211.
63 Телеграмма Орлова из Урги от 24 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 205.
64 Мягмарсамбуу Г. Домогт жанжин ардын Хатанбаатар С. Магсаржав [Легендарный народный герой Хатан-Батор С. Максаржав]. С. 70-71.
65 Телеграмма Орлова от 21 сентября 1917 г. из Урги в Хайлар // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 95.
66 Телеграмма Орлова из Урги от 25 сентября 1917 г. в миссию в Пекине // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 207.
67 Телеграмма Усатого из Хайлара в Пекин, Ургу, Цицикар, Харбин от 27 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 133.
68 Телеграмма Орлова из Урги в Хайлар от 31 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 196.
69 Телеграмма Орлова из Урги от 18 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3073. Л. 93.
70 Телеграмма Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 23 сентября 1917 г. //АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 34.
71 Телеграмма Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 22 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 2. Л. 33.
72 Телеграмма Кудашева Усатому в Хайлар от 27 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 19-21об.
73 Донесение Усатого в миссию в Пекине от 30 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 23-28; Телеграмма Кудашева от 18 сентября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 760. Л. 248.
74 Ответ Кудашева Усатому от 11 октября 1917 г. на его донесение от 30 сентября // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 29.
75 Телеграмма Усатого в миссию в Пекине от
16 октября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 30; ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 218.
76 Телеграмма Усатого в миссию в Пекине от
17 октября 1917 г. // АВПРИ. Ф. Китайский стол. Оп. 491. Д. 3107. Л. 219.
77 Донесение Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 17 октября 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 31-32об.
78 АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайла-ре. Оп. 573. Д. 3. Л. 40.
79 АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайла-ре. Оп. 573. Д. 3. Л. 49-53.
80 Донесение Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 18 декабря 1917 г. // АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 399. Л. 5.
81 Донесение Усатого в миссию в Пекине от 29 декабря 1917 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 81-81об.
82 Донесение Афанасьева из Цицикара в миссию в Пекине от 12 января 1918 г. // АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 399. Л. 9-9об.
83 Донесение Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 16 января 1918 г. // АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 399. Л. 10-10об.; ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 82-82об.
84 Донесение Усатого из Хайлара в миссию в Пекине от 17 января 1918 г. // АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 399. Л. 11; ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 83.
85 Донесение Усатого в миссию в Пекине от 20 января 1918 г. // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хайларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 84-84об.
86 Донесение Усатого от 19 января 1918 г. в Пекин // АВПРИ. Ф. [Вице-] Консульство в Хай-ларе. Оп. 573. Д. 3. Л. 241; ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 399. Л. 14; д. 1565. Л. 505.
87 АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 399. Л. 12.
88 Телеграмма Усатого в миссию в Пекине от 5 января 1918 г. // АВПРИ. Ф. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 1565. Л. 543.
