CC BY
64
В отечественной историографии хара-чинский вопрос в Барге специально не рассматривался. В этой статье мы попытаемся осветить и проанализировать события, связанные с вторжением харачин (народность Внутренней Монголии) на территорию Барги, обострившие тем самым и без того сложные русско-китайско-японские отношения в начале XX в.
В начале 1917 г. международная обстановка на Дальнем Востоке отличалась нестабильностью, что было связано с внутриполитическими катаклизмами, происходившими как в России, так и в Китае. Участие в Первой мировой войне и Февральская революция 1917 г. ослабили Россию и, соответственно, ее международный престиж. Сложившиеся крепкие позиции Японии в Маньчжурии еще больше усилились. Вытесняя Россию из прежних сфер ее влияния, Япония открыто не нарушала предыдущие русско-японские соглашения 1907 и 1910 гг. о разграничении сфер влияния в этом регионе, по которым Южная Маньчжурия (Внутренняя Монголия) и Корея входили в японскую зону специальных прав, а Северная Маньчжурия (Барга) и Внешняя Монголия - в российскую.
Что же касается Китая, то посланник в Пекине Н.А. Кудашев подчеркивал, что после Февральской революции авторитет России в Китае несколько упал. Он объяснял это тем, что Временное правительство, отвергнув «принцип аннексий», «приободрило» китайцев, которые стали менее сговорчивыми, а иногда просто игнорировали предложения русской дипломатии2. В одном из донесений в Петроград посланник изложил свое отношение к политике России в следующих словах: «Я отлично понимаю, что перемены в нашей политике возможны по отношению к Китаю, но думаю, что осторожнее не выпускать из рук того, что имеем, и не отказываться от тех целей, которые были поставлены еще ста -
рым режимом, ибо цели эти, которые сводятся в конечном счете к мирной агрессивности как средству к ограждению наших азиатских владений от захватов соседей, по моему убеждению, соответствуют нашим государственным интересам, какой бы ни был у нас государственный строй»3.
Н.А. Кудашев выступал за сохранение прежних позиций России в этой стране. Однако к лету 1917 г. экономическое положение России резко ухудшилось. Стала быстро сокращаться торговля в Монголии и в Барге, русский рубль существенно обесценился. Поскольку торговля была важным средством влияния России в этом регионе, то с ее спадом начало слабеть и влияние4. Появилась несогласованность в действиях между русскими военными и дипломатами. Забегая вперед, отметим, что впоследствии это проявилось при захвате харачинами г. Хайлара, когда солдаты русского гарнизона отказались выполнить приказ о защите города и приняли участие в его разграблении. Усилия царской дипломатии сохранить прежнее привилегированное положение России были тщетны. Так что одна из главных причин возникновения харачин-ского инцидента в Барге - ослабление российского влияния в Северной Маньчжурии и неспособность России контролировать ни политическую, ни экономическую ситуацию в регионе.
Соседство Барги с районом Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) и наличие там русских экономических интересов сделало ее в начале XX в. зоной особого внимания российского государства. Так, во время провозглашения независимости Барги от Китая в 1911 г. и ее присоединения к Халхе (Внешняя Монголия) Россия оказала баргутам финансовую помощь, не поддерживая при этом их идеи сепаратизма во избежание обвинений со стороны Китая в нарушении целостности своего государства. Возможность объединения всей Мон-
голии (Внешней и Внутренней Монголии, Урянхайского края и Барги) Россия не рассматривала. Главной задачей царской власти являлось сохранение стабильной обстановки в регионе, поэтому она отказала пекинским властям в переброске китайских войск в Хулунбуир по КВЖД для расправы над баргутами. Дело в том, что в те времена введение китайских войск всегда сопровождалось грабежами и жестокими массовыми убийствами, что могло подорвать престиж России и затронуть интересы русских подданных.
По решению Кяхтинской конференции от 7 июня 1915 г. Внешняя Монголия получила статус автономной части китайской территории. 6 ноября того же года вопрос о независимости Барги разрешился подписанием русско-китайского договора, по которому она объявлялась неотъемлемой частью Китая с автономным самоуправлением5. Монголы Внутренней Монголии, которые наряду с баргутами провозгласили свою независимость и объявили о присоединении к Халхе (Внешней Монголии), были менее удачливы. В архивных документах нетрудно заметить негативное отношение русских дипломатов к харачинам. Так, например, советник IV Политического отдела МИД Г.А. Козаков называл харачи-нов «шайкой монголов». 1-й секретарь российской миссии в Пекине В.В. Граве характеризовал их следующим образом: «Шайка разбойников, захвативших Хайлар и известных в общежитии под названием “ха-рачин”, является ни чем иным, как сбродом праздношатающихся монголов, уроженцев всех хошунов Внешней и Внутренней Монголии, и китайцев-хунхузов»6. В 1911— 1912 гг. харачины под предводительством Бабучжаба состояли на службе у ургин-ского правительства и помогали ему в военных действиях против китайцев, вспыхнувших после объявления Халхой независимости. Во время заседаний Кяхтинской конференции 1914—1915 гг. харачины просили отвести им постоянные территории для проживания. Их просьба была отвергнута. Обиженные, харачины покинули Халху и поселились во Внутренней Монголии, на границе Мукденской провинции, где и предавались грабежам8.
В 1915 г. военный атташе Германии в Китае фон Паппенгейм организовал экспедицию с целью взорвать Хинганский тоннель в районе г. Цицикара. Планы Паппен-гейма не удались, он был убит, а имущество экспедиции разграблено людьми Бабучжаба, за что последний получил от царского правительства подарки: золотые часы и оружие. Впоследствии выяснилось, что эти подарки не удовлетворили Бабучжаба. Он и его сподвижники посчитали, что они не равноценны той услуге, которая ими была оказана России уничтожением германской экспедиции, и сочли себя во второй раз обиженными русским правительством9. Эти обиды также подтолкнули харачинов на вторжение в Баргу. Они понимали, что такой шаг будет иметь неприятные последствия для России и может привести к решению территориального вопроса военным путем. Однако надо сказать, что решающую роль в возникновении харачинской проблемы сыграл авантюризм японцев.
В 1916 г. японские власти обратились к харачинам с предложением содействовать монархическому движению в Южной Маньчжурии. Предложение японцев было принято ими. По совету командированных к ним японских офицеров харачины развернули военные действия против китайцев. Когда последние после смерти Юань Шикая одерживали победу над харачинами, японцы дипломатическим воздействием на Пекин и передвижением своих войск в Южной Маньчжурии спасли харачин от полного разгрома. Во время одного из сражений был убит Бабучжаб, и харачины выбрали на его место его родственника Ша-дарбала. Однако тот не обладал авторитетом предшественника, между отдельными начальниками участились споры. Японские инструкторы старались примирить соперников. По их же совету харачины выбрали себе местом поселения южный берег р. Халхи (близ озера Буир), где и оставались до весны.
В течение этого времени японцы делали попытки устроить дальнейшую судьбу харачин, вели переговоры с китайскими властями в Пекине и Мукдене о принятии их на службу с поселением их семей в Маньчжурии. Переговоры не имели результата,
вмешательство японцев, по-видимому, пугало китайцев, и они поставили такие условия харачинам, на которые те не пошли. В.В. Граве писал в Петроград: «В целях оказания давления на китайцев для подписания ими договора с харачинами и для создания определенного впечатления на русские круги в связи с распространенными тогда настойчивыми слухами о сепаратном мире между Россией и Германией японцы натолкнули харачинов на поход в Баргу»10. Анализ событий, отразившихся в документах, показывает, что выводы 1-го секретаря российской миссии достаточно обоснованны. Архивные материалы свидетельствуют о том, что, играя на чувствах и трудном положении харачинов, японцы активно содействовали возникновению харачинского вопроса.
Поводом для нападения харачинов на баргутов послужил отказ правителя Хулун -буира Шэнфу провозгласить монархию в Барге и его обращение к китайскому правительству с просьбой о военной помощи, чтобы отогнать харачинов от границ области11. Зимой 1916-1917 гг., когда участились случаи нападения харачинов на местное население с целью грабежа, баргинские власти просили китайское правительство выдать им ссуду в 100 тыс. кит. долларов на содержание своего отряда, охранявшего границы Барги от харачинов. Однако бар-гуты смогли получить безвозвратную ссуду лишь в 20 тыс. кит. долларов от цицикар-ского губернатора, что было недостаточно для увеличения военного отряда до необходимого количества. Обычно баргинские власти содержали всего 400-500 солдат. С появлением в Халхе харачинов они увеличили численность своих войск до 1800 человек. Планировалось же довести их до 3 тыс. и в случае необходимости мобилизовать еще до тысячи человек. Затруднения были не только с содержанием войск, но и с оружием. В Барге имелось 800 штук мосин-ских винтовок, 1500 берданок и около 200 китайских винтовок. Патронов для берданок в наличии было 600 тыс., а для мосин-ских винтовок - всего около 150 тыс., т.е. менее чем по 200 штук на винтовку. Поэтому баргуты просили русских военных оказать им помощь и дать около 100 тыс.
штук патронов и несколько сот мосинских винтовок .
Следует заметить, что баргуты просили именно мосинские винтовки, а не берданки, объясняя это тем, что последние уступали в дальнобойности японским винтовкам, которыми были вооружены харачины. Царским властям пришлось откликнуться на просьбу баргутов, которые с декабря 1915 г. охраняли КВЖД около Хингана.
В начале мая 1917 г. харачины вторглись в пределы Барги и несколькими отрядами продвинулись к северу от линии КВЖД. 10 мая некоторые из отрядов заняли соседние деревни Ситунь и Наньтунь в Старом Хайларе, а 11 мая был занят и сам город Хайлар. Правитель Хулунбуира Шэнфу обратился за помощью к русским военным. Русскому гарнизону было приказано занять ямынь и защитить его от нападения харачинов. Приказ этот не был выполнен. Более того, вместо защиты местных властей русские солдаты даже приняли участие в разграблении харачинами Старого Хайлара. Шэнфу и другим представителям власти Барги со своими семьями пришлось бежать, им был оказан приют в консульстве13.
При занятии столицы Барги харачины стали стягивать свои силы ближе к Хайла-ру, в управление же областью предпочли не вступать, ограничившись провозглашением Хулунбуира вассальным владением императора Сюань Туна (Пу И). По совету харачинов были проведены выборы амбаня и других должностных лиц. На должность правителя был избран бывший помощник Шэнфу баргут Ань (он же Гэхэджа). В администрацию совершенно не попали чиновники из местных дауров (этническая группа Барги), а ведь из их числа Шэнфу ранее назначал своих сотрудников. Предоставив баргутам править областью, харачины потребовали от них доставки им провианта для всех харачинских отрядов и, не довольствуясь этим, продолжили грабежи мирного населения, результатом чего явилась массовая откочевка жителей Барги частью на север от железной дороги, частью в пределы Халхи.
В июле - августе 1917 г. в Барге сложилось следующее положение. Харачины раз-
делились на 4 отряда. Первый в количестве около 1500 человек разместился в южной части Барги, в Цаганноре. Там же находился главный начальник харачинов, Шадар-бал. При отряде состояли несколько вооруженных японцев. Второй отряд занял деревню Наньтунь на юге от Хайлара, в нем насчитывалось около 1400 солдат, и ими командовал Дорджа. В отряде не было японцев, поскольку Дорджа не любил их. Третий отряд, под командованием Бумбуч-жаба, занимал деревню Ситунь в трех верстах от Хайлара. Отряд насчитывал около 500 солдат: 300 монголов и 200 хунхузов. У них были два бронзовых орудия образца до русско-японской войны 1904 г. При этом отряде находились японцы. Старый Хайл ар был занят отрядом в 100 человек во главе с Сэбчингэ. В городе жили и главные советники-японцы Секи и Садаки, известные среди монголов под именами Гуаня и Лина. Кроме того, по всей Барге бродили мелкие группы харачин, грабивших местное население и главным образом дауров14. Нападения участились и на русских торговцев; были ограблены Тенищевы, Карапетовы и другие. Нападения парализовали торговлю скотом и сырьем в местностях, где появлялись харачины. Опасаясь грабежей, «бар-гутские и китайские скотопромышленники предпочитали для продажи пригонять скот в Маньчжурию», и во всех бедах Барги они обвиняли «непрекращающиеся с 1916 г. японские интриги» 5. 3 сентября произошло столкновение между монгольским отрядом в 60 солдат и харачинами, которых было 40 человек16. Это был первый достойный вооруженный отпор харачинам, который немного отрезвил последних и положил начало их вытеснению из Барги. К тому времени преступная деятельность харачин легла тяжким бременем на всех жителей тех мест: баргутов, русских, китайцев, монголов, и ликвидация первых в скором времени должна была стать естественным процессом.
Что же касается непосредственно коренного населения, то из 8 хошунов новых баргутов, состоявших приблизительно из 22 тыс. чел., из-за грабежей харачин в Халху перекочевало 5 хошунов. Затем окончательно ушли в Цицикарскую провинцию все дауры в количестве 702 человек, и в Барге
остались около 4 тыс. старо-баргутов, 2 тыс. солонов и 400 олетов17.
Харачинский вопрос вплоть до осени 1917 г. оставался открытым. Причин на это было немало. По договору 1915 г. в случае возникновения проблем, дестабилизирующих положение в области, Россия должна была принимать активное участие в их разрешении. Однако к 1917 г. она оказалась не в состоянии контролировать ситуацию в Барге, и причиной тому являлось не только трудное экономическое положение, но и отсутствие дисциплины у местных военных. Так, например, В.В. Граве в своем письме атаману Забайкальских казачьих войск сетовал на то, что «русские воинские
части, состоявшие в ведении КВЖД, не
18
являются надежными» . Под этим, видимо, подразумевалось участие русских солдат в разграблении г. Хайлара при захвате его харачинами. Поэтому царскому МИДу ничего не оставалось, как попробовать решить эту проблему самостоятельно, что и было поручено 1-му секретарю миссии В.В. Граве. Однако, по его собственному признанию, его старания «не имели успеха: харачины не собирались уходить из Барги, так как были прекрасно осведомлены о невозможности русских поддержать военной силой свои словесные заявления, и то, что харачинский вопрос — дело японцев, у русских, китайцев и монголов не вызывало
19
сомнений» .
Японские интриги в Барге нашли свое подтверждение еще и в том, что сами харачины считали себя на службе у князя Су-цин-вана (участника монархического движения за восстановление цинской династии), проживавшего в Порт-Артуре, представителями которого являлись японцы. От князя Су харачинские командиры получали жалование и постоянные подарки. Более того, в одном из своих посланий князь Су сообщил баргутским властям о назначении в Хайларе в помощь им двух японских советников, находившихся в лагере харачинов — Секи и Хаяси. К этому следует добавить, что баргутские власти сообщали российскому консульству в Хайларе о требованиях японцев выдать им соляную концессию на озере Чжурбет и рыбные промыслы около озера Далай20.
Таким образом, японцы открыто заявляли о своих экономических и политических интересах в Барге, что не соответствовало предыдущим русско-японским договоренностям. Российский посланник в Токио В.Н. Крупенский направил ноту протеста японскому правительству. На это японские власти ответили, что «их правительство выражает сожаление об участии японцев в баргинском деле, но ничего против этих лиц предпринять не может, так как оно лишено средств к воздействию на них»21. Российский посланник в Китае Н.А. Кудашев писал по этому поводу В.В. Граве: «Подобный ответ свидетельствует просто о нежелании японского правительства пресечь деятельность означенных японцев. И с этим Вам приходится считаться при улажении положения»22.
Отметим, что правительство Японии было заинтересовано в сохранении харачин-ской проблемы и явно не собиралось пресекать деятельность своих граждан в Барге. В.В. Граве рассчитывал на помощь китайского правительства в устранении харачинов из Барги. Однако Китай, будучи занятым своими внутренними проблемами, связанными с постоянной сменой правительства и борьбой военных за власть в северных провинциях, откладывал разрешение харачин-ского вопроса до более удобного случая. Русским дипломатам пришлось действовать «по своему усмотрению». Оттягивать решение этой проблемы в ожидании благоприятного момента было уже невозможно в силу нараставшей угрозы со стороны харачинов пограничному мирному населению Забайкальской области и снижения русского авторитета в регионе. В.В. Граве попросил атамана Забайкальских казачьих войск прислать в Хайлар отряд численностью не более тысячи. Атаман отправил туда 200 казаков. Помимо этого, в распоряжении российского дипломата находился монгольский отряд под командованием войскового старшины Васильева, дислоцированный на границе с Баргой. К этим силам следует добавить разбежавшиеся баргутские отряды и войска, находившиеся в полосе отчуждения КВЖД близ Хайлара, которые, по мнению генерала Хорвата (управляющего КВЖД), также были готовы помочь23.
Параллельно с планами силового вмешательства В.В. Граве продолжал искать пути мирного разрешения вопроса. Как уже было сказано выше, в лагере Сэбчингэ и Бумбучжаба японское влияние было особенно сильным; на этой почве у последних возникли серьезные разногласия с остальными главарями, Шадарбалом и Дорджа, не доверявшим японцам. Этим не замедлили воспользоваться китайские власти, которые предложили Шадарбалу и Дорджа перейти к ним на службу. В июле того же года эти двое подписали соглашение с генералом Ли о переходе их со своими людьми на китайскую службу и о расселении их в Мукденской и Цицикарской провинциях. Остальные предводители харачинов, занявшие Хайлар, где они себя чувствовали уверенно в сопровождении японских инструкторов, не поддавались на увещевания русских дипломатов покинуть Баргу.
Стоит заметить, что представители ци-цикарского губернатора пытались решить харачинскую проблему мирным путем. Однако влияние японских советников на Сэбчингэ и Бумбучжаба оставалось прежним. Таким образом, китайцам, как и русским, не удалось убедить их покинуть Баргу. В итоге китайские военные совместно с русскими приняли решение прибегнуть к силе для вытеснения харачинов из Барги. В сентябре 1917 г. по КВЖД в Хайлар были переброшены китайские войска, после чего харачины были рассеяны, а японцы, находившиеся при них, покинули Баргу24.
Подведем итог. В начале ХХ в. в Северной Маньчжурии и Барге превалировали российские экономические и политические интересы, связанные с постройкой КВЖД. Россия поспешила закрепить свое положение в регионе официально. С этой целью в 1907, 1910, 1912 и 1916 гг. были подписаны русско-японские договоры (неоднократно опротестованные Китаем), по которым область Барга являлась сферой влияния России. Несмотря на это, в 1917 г. Барга была подвергнута нападению и захвату харачинами. В ходе рассмотрения данного вопроса мы выделили несколько причин его возникновения: вмешательство Японии, целью которого являлся подрыв политического влияния России и ее вытеснение из Барги;
ослабление российского авторитета в регионе; неопределенность постоянного проживания харачин и их неприязненное отношение к русским и к самим баргутам; политические катаклизмы внутри Китая.
Следует отметить, что харачинский вопрос в Барге имел столь затяжной характер (апрель-октябрь 1917 г.) благодаря японскому вмешательству, которое заключалось в оснащении харачинов японским оружием, деньгами и инструкторами. Безусловно, подобные действия были основаны на уверенности японцев в безнаказанности своих действий, в неспособности ослабленной России контролировать ситуацию в Барге. Однако не стоит возлагать всю вину на японскую сторону. Баргинские власти зимой 1917 г. сообщали вице-консульству в Хайларе о возможном нападении харачинов на Хулунбуир и просили о помощи (выдать им дополнительное оружие и патроны). Это обращение было оставлено без должного внимания. Харачины, оттесненные из Внутренней Монголии китайскими войсками после смерти Бабучжаба и уже привыкшие жить легкой наживой и грабежами, воспользовались слабостью в военном отношении властей богатой природными ресурсами Хулунбуирской области.
Харачинский вопрос выявил геополитические изменения в регионе. В связи с этим китайских властей не могла не беспокоить политическая и экономическая активность Японии в Северной Маньчжурии и сдержанный, осторожный курс России. Однако в последнем они видели для себя некоторый позитивный момент. Страхи о возможной аннексии русскими Хулунбуира долгое время будоражили умы китайских правителей. Харачинский инцидент показал, что их опасения остались в прошлом. Однако с ослаблением России ситуация в регионе осложнилась, японское присутствие в Северо-Восточном Китае постепенно стало носить более агрессивный характер.
Примечания
1 Барга - местность между правым берегом р. Аргуни и Хинганским хребтом в Северной Маньчжурии, до 1911 г. являлась Хулунбуирским округом Хэйлунцзянской провинции Китая.
2 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. «Китайский стол», д. 141, л. 380-381.
3 Там же, л. 382.
4 Белов Е.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999, с. 149.
5 Белов Е.А. Россия и Китай в начале XX в. Рус-ско-китайские противоречия в 1911-1915 гг. М., 1997, с. 179.
6 АВПРИ. Ф. «Миссия в Пекине», оп. 761, д. 397, л. 25.
7 Бабучжаб - лидер движения за независимость Внутренней Монголии в 1911-1916 гг.
8 АВПРИ. Ф. «Миссия в Пекине», оп. 761, д. 397, л. 26.
9 Там же.
10 Там же.
11 Там же, л. 27.
12 АВПРИ. Ф. «Китайский стол», оп. 491, д. 1133, л. 56.
13 АВПРИ. Ф. «Миссия в Пекине», оп. 761, д. 397, л. 28.
14 Там же.
15 АВПРИ. Ф. «Китайский стол», оп. 491, д. 1133. «Харбинский вестник», 11 сентября 1917 г.
16 Там же.
17 АВПРИ. Ф. «Миссия в Пекине», оп. 761, д. 397, л. 30.
18 Там же, л. 82.
19 Там же.
20 Там же, л. 16
21 Там же, л. 54.
22 Там же.
23 Там же, л. 2.
24 АВПРИ. Ф. «Миссия в Пекине», оп. 761, д. 395, л. 9.
