CC BY
27
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
Протоиерей Василий Стойкое
Из воспоминаний о былом
Опубликовано: Христианское чтение. 2006. № 27. С. 145-161
© Сканирование и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2013. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
Издательство СПбПДА Санкт-Петербург 2013
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О БЫЛОМ. Речь на актовом дне 9 октября 2006 года, посвященном 285-летию основания и 60-летию возрождения Санкт-Петербургских Православных Духовных школ.
Актовая речь обычно произносится на богословскую или церковно-историческую тему, или посвящается тому или иному деятелю, тесно связанному с жизнью наших Духовных школ. Данное же слово значительно отличается от привычной формы актовой речи и носит личный характер. Тем не менее, оно, надеюсь, не нарушает наших традиций, так как в нем предполагается повествование о событиях и лицах, имеющих непосредственное отношение к Академии и Семинарии, ныне празднующих свой юбилей.
В преддверии 60-летия возрожденных Духовных школ у стен Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры невольно всплывают события давно минувших лет и лица тружеников, связанных своей жизнью и деятельностью с этим рассадником духовного просвещения.
После окончания Одесской Духовной Семинарии в 1951 году одни из выпускников были направлены в Московскую Духовную Академию, а другие — в Академию под кровом Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры. В числе последних был и автор сих строк. Четыре абитуриента из Одессы заблаговременно собрались в Семинарии, где узнали о том, что нас ожидают вступительные экзамены, которых прежде не было при поступлении в Академию. Поэтому к волнениям, связанным со сборами в дальний путь, присоединились и переживания по поводу предстоящих испытаний. Тем более, что программы вступительных экзаменов у нас не было, а начальствующие Семинарии о ней не имели конкретных сведений. С некоторой тревогой в солнечный августовский день поездом мы направились в далекий Ленинград, а в пути нас одолевали мысли о том, что же нас ожидает впереди, как нас встретит Академия, какие требования будут предъявлены к нам на экзаменах. В раздумьях об этом мы приближались к цели нашего путешествия и заметили, что на безоблачном ранее небе появились высокие облака, а затем и низкие тучи, сквозь которые только по временам проглядывало дневное светило. Такая перемена природы не прибавила нам оптимизма. Думалось, куда это мы попали после солнечной Одессы.
От Витебского вокзала направили свои стопы в Академию, где оказались нежданными гостями, так как приехали ранее намеченного администрацией срока. Но мы были тронуты вниманием и радушием заведующей канцелярией Екатерины Даниловны Уваровой, к которой обратились, переступив порог Академии, которая и в дальнейшем проявляла к нам поистине материнскую заботу. Канцелярия тогда находилась в том
помещении, где сейчас стоит ксерокопировальная машина. Екатерина Даниловна сразу сообщила о нашем прибытии начальству — инспектору Льву Николаевичу Парийскому и помощнику инспектора протоиерею Иоанну Козлову. Инспектор пожурил нас за ранний приезд, ибо запланированный ремонт общежития должен был завершиться только через два дня, когда нам и надлежало прибыть в Академию. Присутствовавший при этом разговоре отец Иоанн успокоил нас обещанием найти выход из создавшейся ситуации. И, действительно, вскоре он нам сообщил, что мы можем ночевать в его квартире, во флигеле, расположенном во дворе. Так что мы, еще не став студентами, были удостоены чести пользоваться гостеприимством отца Иоанна и его матушки.
Потом мы узнали о том, что протоиерей Иоанн Козлов, в прошлом известный епархиальный миссионер, в период гонений на Церковь подвергался преследованиям, в течение нескольких лет находился в так называемой «вольной высылке», на личном опыте познал нужду и горе и потому ощущал потребность придти на помощь нуждающимся в ней.
Ректор епископ Лужский Симеон (Бычков), который находился в болезненном состоянии, поручил отцу Иоанну исполнять обязанности настоятеля храма Академии. Но фактически маститый старец был благочинным и руководителем богослужебной практики и с большой ревностью исполнял эти обязанности. Он часто служил и проповедовал, особенно в каникулярное время. Будучи приверженцем знаменного распева, он ввел пение догматиков малым знаменным распевом после вечерних молитв.
Отец Иоанн привлекал к себе присущим ему добродушием, к нему можно было обратиться в любое время не только как помощнику инспектора, но и как умудренному богатым жизненным и духовным опытом отцу.
Вступительные экзамены были назначены на 29-31 августа, но программы абитуриенты не получили. Поэтому при приближении часа испытаний волнение увеличивалось. Собрались все в вестибюле, который тогда был просторнее, чем сейчас, так как отсутствовали решетка, лифт, книжный киоск, а также икона Воскресения Христова, которая ранее находилась в алтаре вместе с Казанской иконой Божией Матери и образом святителя Алексия Московского. За этими иконами был проход с одной стороны алтаря на другую. А когда было решено алтарь расписать, то эти иконы были установлены на нынешнее место. Кстати, тогда вестибюль отличался еще тем, что входная лестница была отделена стеклянной перегородкой и соединялись с вестибюлем остекленной дверью.
Находясь в вестибюле, мы наблюдали, как по лестнице поднимаются незнакомые нам люди, среди которых особое внимание привлек полный человек в белых брюках и белой вышитой рубахе, перетянутой льняным поясом. «Это, наверное, академический пекарь», — сказал кто-то из абитуриентов. Вскоре мы на себе испытали, что это за «пекарь». Им оказался профессор Николай Дмитриевич Успенский.
Выступление протоиерея Василия Стойкова
В назначенный час нас стали вызывать на экзамены, которые проводились на первом этаже в большом зале (там теперь кабинет Ректора, а тогда была профессорская). С правой стороны зала вдоль стены стоял длинный стол, за которым, кроме «человека в белом», сидели еще 8-9 экзаменаторов. Подходя поочередно к каждому из них, мы отвечали на задаваемые нам вопросы по разным предметам. Многие из прошедших «сквозь строй» экзаменаторов выходили взволнованными и говорили, что самым строгим является экзаменатор по литургике. Впоследствии мы узнали о том, что проф. Н. Д. Успенский, отстаивавший позиции исторической литургики, не удовлетворялся, мягко говоря, отвлеченным символизмом, который в той или иной степени был известен окончившим семинарский курс. Он требовал знаний глубоких, осмысленных, основанных на исторических данных и на зафиксированном литургическом опыте Древней Церкви. Такими знаниями, естественно, абитуриенты не обладали даже в малой степени и поэтому «плавали», смущались и огорчались. Тут же следует заметить, что проф. Н. Д. Успенский занимался научными исследованиями в области литургики до самозабвения. Кроме того, обладая большими знаниями в области церковной музыки и имея богатый опыт непосредственного участия в богослужениях в качестве регента, он любил церковный устав и стремился привить такую же любовь своим ученикам.
Не раз приходилось слышать от него слова о том, что пренебрегающий изучением церковного устава не может считаться церковным человеком. «Это не церковный кадр», — говаривал он, или «это не академический кадр», если речь шла о намеревающемся поступать в Академию.
По итогам экзаменов одни были зачислены на I курс Академии, а другим была предоставлена возможность пройти повторные испытания. Некоторым из поступавших в священном сане было предложено учиться на Заочном секторе, канцелярия которого находилась в нынешней профессорской.
После вступительных экзаменов оставалось немного времени для знакомства с городом, с храмами, с некрополем, с Никольским кладбищем Александро-Невской Лавры. Об этом кладбище мы узнали от местных студентов, которые ухаживали за могилами профессоров Санкт-Петербургской Духовной Академии.
Когда возникла угроза разграбления надгробных памятников, один из студентов, Васильев Владимир (впоследствии архимандрит Псково-Печерского монастыря Александр), снял иконы свт. Василия Великого и преп. Иоанна Ветхопещерника с памятника на могиле профессоров В. В. Болотова и И. Е. Троицкого. Эти иконы были помещены в храме Академии на колоннах, где находятся и в настоящее время.
С началом занятий студенческая жизнь пошла по регламентированному руслу. Распорядок дня и условия обитания были примерно такими же, как в родной Семинарии: просторные аудитории, спальни на 12-15 человек, уютная (хотя и тесная) столовая, которая находилась на первом этаже, где теперь располагается книжный фонд (под читальным залом). Большинство лекций приходилось конспектировать.
По некоторым предметам в библиотеке были стенографированные лекции, но ими практически невозможно было пользоваться, так как они были в плохом состоянии. Много времени уходило на написание семестровых сочинений, двух в первом полугодии и одного во втором. С большим интересом ожидали разбора своих опусов в аудитории и замечаний преподавателей, которые не ограничивались краткими рецензиями в самой работе, но считали необходимым устно сообщать о достоинствах и недостатках наших произведений. Это было весьма полезно, потому что при написании следующих письменных работ можно было учесть услышанные рекомендации.
Новичков впечатлила богатая академическая библиотека, которая поразила обилием святоотеческих творений и богословской литературы. Многие из поступивших студентов почти все свое свободное время проводили в читальном зале, который не всегда вмещал желающих штудировать выписанные книги. Нужно заметить, что хотя учащихся тогда было значительно меньше, чем в настоящее время, но и для того состава читальный зал был тесным. Он находился там, где теперь расположен фонд новой иностранной литературы. В нем были большие, длинной 3-4 метра
и шириной не менее метра столы, покрытые черным дерматином и оборудованные настольными лампами. Читатели садились по одну и другую сторону, так что иногда было весьма тесно. Особенно это имело место в период написания сочинений. Но и в другое время зал не пустовал. Когда же свободного места в зале не оказывалось, можно было работать с книгами в аудитории, где у студента имелся большой квадратный стол кустарного производства.
Мимоходом следует заметить, что в распоряжении Духовных школ тогда находился не весь корпус основного здания. Довольно большую часть занимал Учебный комбинат, в котором занимались строители. Комбинат также пользовался частью дворовой территории с некоторыми сооружениями. В нынешнем здании Регентского отделения тогда была лыжная фабрика, потом катушечная фабрика, а затем организация под названием «Росмонументискусство». Нынешнее общежитие Регентского отделения тоже тогда не принадлежало Академии.
Набережная Обводного канала в те годы была пустынной. По ней проходила небольшая грунтовая дорога, на которой изредка мог появиться транспорт. Поэтому прямо напротив центральных ворот, на том месте, где теперь проходит оживленная трасса, студенты устроили волейбольную площадку.
Первый учебный год в Академии для поступивших прошел благополучно. После возвращения с каникул мы узнали, что Владыка ректор, епископ Симеон, летом скончался, а новым ректором назначен протоиерей Михаил Сперанский, окончивший Санкт-Петербургскую Духовную Академию в 1913 году. Невысокого роста, коренастый, плотного телосложения, солидных лет, он сразу вызвал расположение учащихся своим спокойным характером, доброжелательным отношением к нам, ревностным проповедованием и служением в храме. Мы знали, что он прибыл к нам из Тамбовской епархии. Но неведомо нам было тогда, какой сложный жизненный путь он прошел. Только годы спустя в доверительной беседе немногословно говорил он о том, что ему пришлось пережить в ссылке на тяжелых работах в Красноярских исправительно-трудовых лагерях. Чтобы получить дневной паек, нужно было выполнить преднамеренно завышенную норму, непосильную даже квалифицированным рабочим, на лесоповале или на заготовке торфа по пояс в холодной воде. Не выполнивший норму лишался скудного пайка, но на следующий день его снова ожидал изнурительный каторжный труд, доводивший людей до полного истощения и преждевременной смерти. Однако даже в минуты откровенности отец Михаил особенно не распространялся о пережитом. Студенты же всегда его видели бодрым, в добром настроении.
Такими качествами отличался и его однокурсник А. И. Макаровский, который преподавал в Академии историю Древней Церкви и историю Русской Церкви. Одновременно он состоял членом Учебного комитета и, очевидно, рекомендовал митрополиту Ленинградскому и Новгородскому
Григорию (Чукову) отца Михаила на вакантную должность ректора. В марте 1953 года Александра Ивановича неожиданно арестовали. Известно, что митрополит Григорий ходатайствовал о нем перед властями. Но он был освобожден только в конце осени и вернулся в Академию с заметно пошатнувшимся здоровьем. Он долго лечился и приступил к лекциям лишь в начале следующего учебного года. Однако весной 1955 года тяжелый недуг сразил его и на три последних года жизни приковал его к постели (умер в 1958 году).
Протоиерей Михаил Сперанский читал лекции по Священному Писанию Нового Завета. Его часто можно было видеть в библиотеке, где он заказывал литературу по своему предмету. В кабинете он был обложен книгами и дома в вечерние часы продолжал свои занятия. Он не просто любил свой предмет, но стремился как можно глубже и полнее уяснить те или иные места Священного Писания, прежде всего для себя, чтобы лучше и убедительнее изложить это своим слушателям. Помнится, как после паломничества в Святую Землю с большим вдохновением отец Михаил многократно в проповеди делился своими впечатлениями и переживаниями, связанными с посещением святых мест. Чувствовалось, что для него пребывание в стране, освященной стопами Спасителя, послужило живому, до глубины души проникающему, восприятию благовестил евангельского, чем он щедро делился с прихожанами и студентами. Скончался отец Михаил на 97-ом году жизни (1984).
Инспектор Академии и Семинарии Лев Николаевич Парийский, который непродолжительное время был секретарем Учебного комитета, ежедневно наблюдал за течением жизни учащихся. Он бывал на утренних и вечерних молитвах, прохаживался между столами во время обеда, на воскресных и праздничных богослужениях всегда стоял под клиросом. От него не могло укрыться даже малейшее нарушение дисциплины и распорядка дня. Он хорошо знал и любил богослужение, нередко сам читал за службами. Ратовал за то, чтобы не только праздничные, но и чередные богослужения проводились на должном уровне. О его строгости и требовательности знали все. Он не оставлял без внимания учащихся, которые пропускали занятия, допускали любые другие нарушения и погрешности в своем поведении. Таковых он вызывал к себе в кабинет и делал строгие внушения с предупреждением о возможности более строгих взысканий при повторении допущенных нарушений. Более снисходительно Лев Николаевич относился к тем, кто хорошо читал и пел, особенно басом.
У инспектора был один помощник и два надзирателя, которые исполняли обязанности, сходные с таковыми нынешних дежурных помощников инспектора. Один из надзирателей был Дмитрий Дмитриевич Вознесенский, преподаватель катихизиса. Во время суточного дежурства он чаще всего находился на четвертом этаже. В его обязанности среди прочих входило контролировать посещение вечерних занятий (с 18.00 до 20.00)
младших классов Семинарии, а также оказывать помощь во время самоподготовки. К этому вечернему дежурству подключались и воспитатели (по мере необходимости).
Старейшим среди профессоров был протоиерей Василий Верюжский, который окончил Духовную Академию в конце XIX века. Как и многие священнослужители его поколения он перенес лишения, был осужден на 10 лет. После реабилитации возвратился к церковной деятельности. Мы его увидели уже немощным стариком. Ему трудно было передвигаться, но он служил в храме Академии и проповедовал. Дух его еще был бодр. Магистр старой Духовной Академии, отец Василий обладал глубокими знаниями, имел многолетний педагогический опыт. Его лекции по Византологии и истории Славянских Церквей воспринимались с большим интересом. Он был компетентным научным руководителем студентов в их работе над курсовыми сочинениями. Даже в последний год его жизни (1955) под его началом трудились несколько студентов, писавших свои диссертации на различные темы, предложенные им к разработке. Обладая большим научным потенциалом, он свободно ориентировался в намеченной области исследования и потому давал точные указания своим подопечным о том, в каком направлении надлежит идти в работе, какие источники и пособия следует использовать. Если возникали трудности и недоумения, он всегда был готов придти на помощь и дать надлежащий совет.
Жизнь Академии и Семинарии проходила под постоянным и тщательным попечением митрополита Григория, председателя Учебного комитета. Питомец старой Академии, он мог считать возрожденные Духовные школы своим детищем, потому что он стоял у истоков их восстановления и вложил свои силы, свои знания, свой необъятный педагогический опыт в то, чтобы они не только появились, но и возрастали, укреплялись, восходили от силы в силу. Он не ограничился составлением Устава, подготовкой учебных программ, но и всемерно заботился о том, чтобы обеспечить, по возможности, преемственность через привлечение к преподаванию и научной работе в Духовных школах опытных педагогов, которые прошли подготовку в старой Академии.
Обычно Владыка Григорий служил в Академии в день храмового праздника и произносил слово архипастырского назидания. Особенно запомнилось впечатление от одной из таких проповедей. Он говорил о том, с какими испытаниями и лишениями приходилось сталкиваться апостолам; о том, что несмотря на жестокие преследования, апостолы с несокрушимым мужеством успешно осуществляли порученное им благовестив. Указывая на пример ревностного апостольского служения, Владыка призывал готовящихся к пастырскому деланию так же безбоязненно, с надеждою на благодатную помощь свыше, идти на ниву Христову. Для учащихся были важны не только сами слова архипастыря, но, главным образом, кем и как они были сказаны. А эти слова говорил человек убеленный сединами, которому было далеко за 80 лет, который на своих плечах
нес все тяготы апостольских трудов в течение многих десятилетий. Само назидание дышало глубокой убежденностью и вселяло уверенность в том, что Господь всегда будет укреплять Своей благодатной помощью ревностных .служителей Своих.
Митрополит посещал Академию и в учебные дни, бывал на уроках, на экзаменах, просматривал журналы, интересовался тем, как учащиеся усваивают преподаваемые предметы. Как многоопытный педагог он обращал внимание на все, что касалось учебного процесса и дела воспитания будущих пастырей.
Митрополит Григорий завел порядок, по которому учащиеся совершали богослужения в его Крестовой церкви. Небольшие чередные группы (священник, 3-4 певца, пономарь) после завершения службы приглашались к обеду, за которым велась непринужденная беседа. Владыке хотелось как можно ближе познакомиться с питомцами, чтобы иметь личное представление о грядущей смене. Поэтому через послушание в Крестовой церкви проходили все учащиеся.
Архипастырь Т&КЖ6 заботился о том, чтобы учащиеся хорошо знали церковных композиторов. С этой целью в памятные даты, посвященные последним, по его благословению устраивались концерты. После доклада о жизни и творческой деятельности того или иного композитора силами архиерейского хора под управлением Александра Федоровича Шишкина, преподавателя Академии, исполнялись соответствующие музыкальные произведения. Такие концерты проводились в Актовом зале Академии и в большом зале Епархии, который недавно возвращен Церкви. Но и в том и другом случае они имели большое значение для учащихся, ибо, приобщая к богатству церковной музыки, они давали возможность общения с духовенством митрополии, которое посещало эти общеепархиальные мероприятия.
Здесь упомянуты далеко не все из тех, кто внес свой вклад в жизнь и деятельность наших Духовных школ. Эти краткие воспоминания коснулись лишь небольшого промежутка времени, относящегося, главным образом, к началу и середине 50 годов. Отдавая благодарную дань упомянутым деятелям, мы не можем не быть благодарными и другим, которые в последующие годы отдавали свои силы этому духовному рассаднику
и оставили свои труды в наследие грядущим поколениям.
* * *
В первые годы деятельности возрожденных Духовных школ в них трудились от двенадцати до двадцати с небольшим педагогов. Воспитательское совещание состояло из 6-7 человек. Учащихся тоже было немного. Параллельных классов тогда не было. Ежедневные занятия включали три парных лекции с утра и самоподготовку, обязательную для учащихся Семинарии, с 18 часов до ужина. За вечерними занятиями наблюдали дежурные преподаватели, которые должны были отмечать опоздавших и отсутствующих, а также помогать в подготовке к урокам следующего дня.
Воспитанники 1-2 классов в течение учебного года писали 5 сочинений. А учащиеся 3-4 классов должны были писать 4 работы. Отчетность об успеваемости и поведении проводилась по третям, а не по семестрам.
Для учащихся Семинарии были составлены списки (каждому классу отдельно) обязательной к прочтению художественной литературы. Регулярно проводились культурно-просветительские мероприятия, связанные со знакомством с городом и его достопримечательностями. По определенному графику в воскресные и праздничные дни преподаватели проводили беседы и читали лекции на церковно-исторические и богословские темы.
Особое оживление в жизни Духовных школ вносили сессии Заочного сектора, на которые съезжались священнослужители со всех епархий. Заочники проживали в общежитии, в аудиториях для них проводились консультации, зачеты и экзамены. Во время сессий происходило общение студентов и воспитанников с заочниками, в числе которых были пастыри, рекомендовавшие их к поступлению в Духовную школу. Сессии способствовали новым знакомствам, духовным связям и обмену пастырским опытом.
Заочный сектор располагался в нынешней профессорской. За тонкой стеной с небольшой дверью была канцелярия сектора, где трудились Заведующий, секретарь, делопроизводитель и машинистка. В течение многих лет Заведующим был профессор С. А. Купрессов, сын священника, выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии 1912 года. В разное время он преподавал логику, психологию, историю раскола и сектантства, сравнительное богословие, гомилетику, историю и разбор западных исповеданий.
Сергей Алексеевич отличался большой скромностью, трудолюбием, внимательным отношением к воспитанникам и студентам. Много сил он вложил в становление и развитие Заочного сектора, на котором обучалось значительно большее число учащихся, чем на стационаре.
Для заочников необходимо было создавать и размножать большое количество учебных пособий. Обычно конспекты печатались на пишущей машинке. Ради экономии печаталось 7 экземпляров на тонкой бумаге. Заключенные в мягкий переплет, они быстро приходили в негодность, поэтому их необходимо было снова переиздавать. Конспекты или выдавались на руки или пересылались по почте. В последнем случае требовались дополнительные расходы и трудоемкая работа по упаковке и распаковке не одной сотни пособий.
В 1959 году Учебный комитет счел нецелесообразным функционирование Заочного сектора при ЛДАиС, и с этого времени новый прием прекратился, но в течение еще нескольких лет продолжали учиться ранее поступившие священнослужители.
Последние годы своей жизни Сергей Алексеевич болел, поэтому его замещал А. М. Матвеев, выпускник ЛДА 1951 года, который в течение ряда лет трудился в качестве секретаря сектора. Обладавший спокойным,
уравновешенным характером и организаторскими способностями, Александр Матвеевич заведовал сектором до его закрытия (1963 г.).
В качестве делопроизводителя в секторе работал Василий Васильевич Яковлев, энергичный, деятельный труженик, обладавший громким голосом. Делая объявления, он неизменно обращался звонким возгласом: «Отцы-заочники...», сообщая необходимые для них сведения.
Машинисткой в секторе была Екатерина Дмитриевна, тихая, незаметная, но незаменимая работница, на плечах которой лежали все машинописные дела, конечно, кроме размножения пособий. Всего 4 человека, трудившихся в Заочном секторе, проделывали громадную рутинную работу: составляли графики экзаменационных сессий, направляли вызовы заочникам, определяли даты и место консультаций и экзаменов. К тому же нужно было принять множество письменных работ, направить их преподавателям для проверки, подготовить бланки для письменных рецензий и многое другое. При этом нужно иметь в виду, что заведующий и секретарь имели еще большую педагогическую нагрузку.
В конце 80 -х годов Учебный комитет предписал возобновить Заочный сектор. Профессорско-преподавательская корпорация сразу взялась за подготовку к приему учащихся, однако возникли трудности, которые были связаны с тем, что от закрытия и перевода сектора в МДА прошло много (более 20-ти) лет. Все пособия, которые были пригодны для использования, были переданы в Московскую Академию, поэтому нужно было все начинать с начала.
Памятуя о поистине титанических трудах по размножению конспектов и рассылке по почте сотен бандеролей с ними в давнопрошедшие годы, решено было не повторять этот многотрудный опыт. Академия пошла по иному пути. Были размножены учебные пособия типографским способом тиражом по 500 экземпляров с тем, чтобы заочники приобретали в Академии изданные пособия за небольшую цену. Когда началась деятельность восстановленного сектора, заочники активно раскупали подготовленные и изданные пособия. В частности, труд архим. Киприана (Керна) «Православное пастырское служение», переиздававшийся трижды, разошелся очень быстро.
Был создан штат сектора в лице Заведующего и секретаря-машинис-тки. Читальный зал (рядом с библиотекой) был переоборудован под нужды сектора. Он был разделен пополам по горизонтали с тем, чтобы на первом этаже размещалась канцелярия, а на втором — библиотечный отдел. Однако эта, благополучно и успешно начавшаяся работа, была прекращена, так как Учебный комитет не утвердил «Положение о Заочном секторе», которое было разработано созданной для этого Комиссией, одобрено Советом и направлено в первый для утверждения. В результате этого зачисленные в заочный сектор были переведены на экстернат, который существует и по настоящее время.
Большим испытанием для Духовных школ, как и для всей нашей Церкви, явились шестидесятые годы хрущевских гонений. Большинство Семинарий было закрыто, но Академию не трогали. Выпускники Академий и Семинарий не могли получить места на приходах, так как уполномоченные по делам религии не давали регистрации. Сократилось число поступавших в оставшиеся три Семинарии из-за всевозможных препятствий, чинимых уполномоченными и властями на местах.
Возникла реальная угроза самому существованию здешних Духовных школ. Сначала была предпринята попытка изолировать Академию и Семинарию от общества через запрет верующим посещать академический храм, мотивируя это тем, что последний не является приходским и потому в нем не должны молиться прихожане. В Великую Субботу вечером, например, на подступах к Академии стояли кордоны, препятствовавшие стремившимся попасть в наш храм на Пасхальную службу1.
Чтобы парировать эти пагубные действия, митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) распорядился в 1965 году организовать Факультет африканской молодежи (ФАМ), в котором сначала обучались студенты из Ганы и Уганды, а затем и из Эфиопии. Потом стали принимать учащихся и их других стран, поэтому ФАМ был переименован в Факультет иностранных студентов (ФИС). Создание факультета, естественно, потребовало немалых финансовых затрат, но они окупились тем, что Духовные школы освободились от искусственно созданного гетто.
Отношение к Церкви и к нашим школам стало постепенно изменяться в лучшую сторону, благодаря тому, что Митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим, будучи Председателем ОВЦС, приглашал иностранные делегации, с которыми проводились экуменические встречи и собеседования в здании Академии. Здесь же нередко имели место приемы иностранных гостей на высоком уровне, на которые приглашались и представители местной власти. Так что внешний негативный натиск значительно уменьшился, но все же период давления государственной машины еще долго сказывался на деятельности наших школ. Это прежде всего проявилось на количестве поступающих и принимаемых в Семинарию и Академию. Даже в начале 70-х годов имел место недостаток студентов.
Только в середине 70-х годов наши Духовные школы стали набирать силу. В 1976 году впервые произошел первый большой набор в Семинарию, что позволило создать два первых параллельных класса. В дальнейшем появились параллельные группы во вторых, третьих и четвертых классах. В эти же годы стала более интенсивной работа пяти кафедр, созданных еще в 1968 году. Организованная в том же году Библеистическая группа начала работать более продуктивно. В 1976 году были введены дипломные работы для студентов IV курса, которым не разрешалось писать курсовые сочинения, а также стали практиковаться семинары.
1 Н.С.Хрущев был снят Пленумом ЦК КПСС в 1964 г. со всех государственных и партийных должностей. Ему инкриминировались волюнтаристские методы руководства государством. После снятия Хрущева Духовные школы перестали закрывать и в отношениях Церкви и государства началось постепенное улучшение.
В 1977 году Академии был передан дом, в котором теперь расположено общежитие Регентского отделения. Дом подлежал сносу, но Академия произвела капитальный ремонт и разместила в нем общежитие для студентов Академии, снабдив его заказной мебелью, которая вписывалась в интерьер комнат. Тогда же были заменены все старые оконные переплеты и двери в основним корпусе, перемещена столовая из цокольного этажа на первый и сделано многое другое для улучшения быта учащихся.
Все эти вкратце описанные события происходили в период 15-летнего возглавления епархии митрополитом Никодимом, который искренне был заинтересован в том, чтобы деятельность его родной школы проходила на должном уровне. Он сам был вовлечен в жизнь Духовной школы. По истории Русской Православной Церкви XX века он читал лекции на III курсе. Будучи сверх меры загружен епархиальными, общецерковными и общехристианскими и многими другими делами, он, тем не менее, находил время, чтобы участвовать в работе Приемной комиссии, принимать участие в заседаниях Ученого Совета, посещать лекции, зачеты и экзамены. Требовательный к себе, он был не менее требовательным и к членам профессорско-преподавательской корпорации. Он побуждал преподавателей к составлению учебных пособий, к научным занятиям, к разработке тем, которые имеют актуальное значение. Он также привлекал преподавателей к участию в различных богословских диалогах, для чего по поручению ОВЦС необходимо было составлять соответствующие доклады. Возглавляя Комиссию по вопросам христианского единства, он включал в число ее членов преподавателей нашей Академии и давал поручения другим представителям корпорации по рассмотрению и оценке различных документов, поступавших в Комиссию.
Не ограничиваясь официальным общением, Владыка Никодим устраивал так называемые чаепития у себя в покоях, чтобы иметь непосредственное общение с преподавателями в неофициальной обстановке. На этих встречах за чашкой чая велась непринужденная беседа на определенную тему, которую обозначал сам митрополит или озвучивал кто-либо из профессоров в кратком вступительном слове, подготовленном по поручению Владыки. В оживленной свободной дискуссии высказывались различные точки зрения, рассуждения и предложения по решению обсуждаемого вопроса, всегда имевшего отношение к актуальным проблемам.
Можно предположить, что такие встречи являлись своеобразным деликатным экзаменом, на основании которого можно определить, кому и что можно поручить, кого куда можно направить, на кого можно возложить то или иное послушание. Но, скорее всего, цель этих встреч была в ином. Дело в том, что митрополит Никодим обладал особой способностью аккумулировать высказанные собеседниками мысли, преломлять их в своем сознании и затем облекать их в нужную форму
сообразно с теми целями и задачами, которые он ставил перед собой в выступлениях и докладах на многочисленных экуменических конференциях и других форумах.
* * *
В кратком слове невозможно объять необъятное. Но все же, хотя бегло, необходимо упомянуть еще о некоторых других тружениках, подвизавшихся в наших Духовных школах. Прежде всего, несколько слов о Георгии Павловиче Миролюбове, выпускнике Московской Духовной Академии 1908 года, который преподавал нам Догматическое богословие. Человек спокойный, доброжелательный, он готов был придти на помощь каждому нуждающемуся в ней. Будучи одиноким, он немного тратил на себя, а имевшимися у него средствами делился с близкими. Он отличался отзывчивостью и почти детской доверчивостью, чем некоторые пользовались, доставляя огорчения благодетелю. Ему была присуща твердость и преданность вере. Он один из числа членов корпорации обратился с открытым письмом к бывшему профессору-протоиерею Александру Осипо-ву после отречения последнего и перехода его в стан атеистов.
А как не упомянуть о Константине Михайловиче Федорове, представителе старой певческой школы, который преподавал церковное пение в старших классах Семинарии и на 1-П курсах Академии. В течение многих лет он трудился в качестве регента, обладал большим педагогическим опытом, поэтому умел и преподать необходимые знания и привить любовь к церковному пению и богослужению. До сих пор звучат в ушах его попевки, которыми он разнообразил свое преподавание. До глубокой старости он оставался на посту преподавателя, и только постигшие его недуги не позволили ему продолжать свой труд.
С преподаванием Константин Михайлович сочетал руководство богослужебным хором, благодаря чему наиболее способные ученики приобщались к регентскому делу и усваивали методику преподавания церковного пения.
К числу таковых относится выпускник нашей Академии Петр Алексеевич Нэньчук, регент и преподаватель пения, Николай Анатольевич Заболотский, который еще со студенческих лет был помощником К. М. Федорова по управлению хором учащихся, а также многие другие, перенявшие опыт своего наставника, которые под его руководством проходили практику головщика чередных групп.
Необходимо вспомнить добрым словом и Михаила Филаретовича Русакова. Выпускник Тульской Духовной Семинарии 1911 года, кандидат филологии, он до революции несколько лет преподавал латынь в Витебской Духовной Семинарии. В 40-ые годы трудился в Московской Патриархии, короткое время был заведующим библиотекой МДАиС. Нам он преподавал греческий и латинский языки. Он стремился вызвать интерес к языкам, используя практику перевода наиболее выразительных по
^SSit ^ ' 1 ■ '--*4'■ - '' ' ' ' „ . - - 1 - '" * - ' "" * Л" -
красоте слога богослужебных текстов. Под его руководством студенты переводили некоторые древние памятники на русский язык с латинского. И это делали они с большой охотой, потому что к этому их побуждал энтузиазм и увлеченность, с какими преподавал свой любимый предмет опытный педагог, одобрение которого ценилось выше всяких похвал.
Из Франции в нашу Академию прибыл протоиерей Андрей Сергеен-ко, окончивший Парижский богословский институт. Преподавал он несколько предметов. Нам читал лекции по пастырскому богословию с ас-кетикой и древнееврейский язык. После любого ответа студентов он произносил свое неизменное «Спасибо» и что-то писал в журнале. На первых порах учащиеся думали, что благодарность они получали за ответы если не на «пять», то, по крайней мере, на «четыре». Но оказывалось, что и за посредственный и даже неудовлетворительный ответ таким же тоном произносилось многозначительное «Спасибо». Как и все преподаватели в священном сане он служил в нашем храме и произносил проповеди в свойственной ему манере, связанной с употреблением церковнославянских слов и выражений. Его педагогическая деятельность продолжалась и завершилась в МДАиС.
На фоне мощной фигуры отца Андрея представляется миниатюрным образ E.H. Бояновской. По своему внешнему виду, по манере обращения, по образованию и воспитанию настоящая петербурженка, Екатерина Николаевна вызывала уважение к своей личности. Усвоив с детства три европейских языка, пройдя успешно курс обучения в женской гимназии и педагогическом институте, она преподавала воспитанникам и студентам английский язык и добивалась ощутимых положительных результатов.
В прошлом на ее хрупкие плечи легли многие тяжелые испытания. Мать и бабушка ныне известных артистов, она была супругой священника, который уклонился в обновленческий раскол. Желая оставаться верной Церкви, она расторгла брак с мужем и поэтому сама в сложных условиях воспитывала своих четверых детей.
Новые языки у нас вели также и другие преподаватели. Много лет немецкий и французский язык преподавала Надежда Николаевна Нелидова. Она также занималась переводами для нашей библиотеки книг с немецкого языка. Жанна Семеновна Полякова трудилась в наших школах в течение десятилетия. Сначала она была преподавателем на Факультете африканской молодежи, а затем преподавала немецкий язык семинаристам. Протоиерей Георгий Смирнов стал у нас преподавателем английского языка уже в пожилом возрасте, но трудился усердно. Он не только занимался с учащимися, но и проводил практические занятия с преподавателями, желавшими совершенствоваться в переводе с английского и в разговорной речи. К этой плеяде языковедов относятся Тамара Марковна Ковальчук и Лидия Овчинникова.
Портретную галерею служивших в вертограде богословской науки продолжают выпускники нашей Академии, которые после ее окончания
отдавали ей благодарную дань своим педагогическим трудом. К ним относится священник Михаил Чуб (впоследствии архиепископ), священник Леонид Поляков (впоследствии митрополит Рижский Леонид), который трудился не только у нас, но и в МДАиС, профессор протоиерей Ливерий Воронов, протоиереи Иоанн Кондратов, Игорь Ранне, Евгений Амбарцумов, Стефан Дымша, Николай Новосад, сгоревший в борьбе с раскольниками на Украине. Нельзя не упомянуть и о священнике Александре Махровском, который хотя и служил здесь уставщиком и воспитателем всего один год, но оставил яркое впечатление своим знанием дней памяти святых, богослужебного устава и самого богослужения. Ему не нужно было заглядывать в месяцеслов, чтобы точно назвать день, посвященный тому или иному святому. Сын священника, он с юных лет помогал отцу в службах, органично усвоил богослужение и многие богослужебные тексты знал наизусть.
В числе выпускников, оставшихся при Академии, был и Павел Пан-телеимонович Игнатов. Оставив юридическую карьеру, он уже в солидном возрасте поступил в Академию и после ее окончания преподавал каноническое право, оживляя свои лекции воспоминаниями о различных казусах из юридической практики. Он также был секретарем Ученого Совета и умел четко и лаконично составлять Журналы его заседаний.
Недолго трудился у нас Михаил Алексеевич Добрынин, но он проявил себя как преданный Церкви человек, как многолетний опытный иподиакон, под руководством которого иподиаконскому делу учились молодые церковнослужители. В Академии он преподавал древнееврейский язык, а в Семинарии — Священное Писание Ветхого Завета.
Рано ушел от нас Н. Д. Медведев. Он учился в Академии в упомянутые 60-ые годы. На его курсе было более тридцати человек. Тогда, учитывая сложившуюся неблагоприятную ситуацию, Учебный комитет распорядился принимать в Академию всех окончивших Семинарию, независимо от количества троек в аттестате. Поэтому сначала на курсе были слабые студенты, которые, горя усердием, тянулись за сильными и постепенно достигали значительных успехов в учебе. Николай Дмитриевич был первым по первому разряду и вместе с другими перворазрядниками служил добрым примером для сокурсников. Став преподавателем, он, как и в студенческие годы, отличался общительностью, дружелюбием, остроумием, добросовестным отношением к возлагаемым на него послушаниям.
Недолго у нас служили и протоиерей Петр Гнедич и игумен Павел (Голышев), но и они должны быть помянуты добрым словом.
Многолетним ревностным тружеником на ниве просвещения и воспитания был В. И. Вронский. Неизменный член Воспитательского совещания, Владимир Иосифович все свои педагогические дарования отдавал делу воспитания будущих пастырей. Он отличался вежливостью, подчеркнутой деликатностью в обращении со всеми, искренним участием
в различных жизненных ситуациях, как подопечных ему питомцев, так и своих коллег. Добрый, заботливый семьянин, он и в отношении воспитанников проявлял те же качества, будучи для них и мудрым наставником и любящим отцом. Его с теплым чувством вспоминают и преподаватели и учащиеся, которые в общении с ним ощущали неподдельную доброжелательность.
Значительный вклад в жизнь наших Духовных школ сделал также протодиакон Андрей Чижов, декан ФИСа. Кроме своих основных обязанностей он охотно исполнял любые поручения и послушания. Среди них можно отметить организацию занятий по диаконии, которые тщательно готовились и проводились им. На беседы по диаконии он приглашал лиц непосредственно связанных с окормлением находящихся в больницах, хосписах, тюрьмах и других учреждениях. Это послужило тому, что со временем учащиеся стали практически вовлекаться в диаконическую работу. Кроме занятий по диаконии отец Андрей принимал активное участие в выпуске настенного академического журнала под названием «Вестник ЛДАиС». В совершенстве владея английским языком, он подбирал материал из зарубежной прессы о церковных событиях заграницей. Он очень хорошо знал город, его достопримечательности, владел сведениями о разрушенных храмах. И этими обширными знаниями он делился с читателями на страницах нашего журнала.
В разное время в нашей школе несли послушание духовников известные приходские пастыри, такие как протоиереи Симеон Поляков, Иоанн Кондратов, Николай Журавлев. Несколько летг на этом поприще трудился протоиерей Константин Быстреевский. Должен быть также упомянут протоиерей Александр Полетаев, который жил при Академии, и поэтому учащиеся в любое время могли обращаться к нему за советом и наставлениями.
Жизнь Академии немыслима без вспомогательных служб. На этом поприще трудились многие, так что даже перечислить их всех невозможно. Поэтому приходится назвать хотя бы некоторых. Вспоминается усердный хозяйственник, знавший в своем деле все необходимое для своей службы — эконом Антоний Порфирьевич Прилежаев, который так же добросовестно исполнял свои обязанности и в Иерусалимской миссии, куда был направлен Священноначалием. Запомнился своей требовательностью заведующий нашим здравпунктом Борис Николаевич Пожидаев, своим добросердечием на этом же посту Иван Самуйлович (впоследствии иеромонах Серафим), таким же свойством — замечательный зубной врач Мавра Петровна, своей компетентностью — заведующая читальным залом Мария Степановна Колоскова, своим материнским отношением к учащимся — заведующая столовой Ольга Кузьминична, супруга известного протодиакона Феодора Юдина.
Каждая служба в Академии имеет свое предназначение и конкретных исполнителей. Но за всю жизнедеятельность Духовной школы несет ответственность Ректор. Поэтому в заключение этой речи о ректорах, отшедших в лучший мир.
Архиепископ Тихвинский Мелитон (Соловьев) хорошо известен в церковных кругах. До ректорства (1970-1974 гг.) он долго служил на приходах и в своей приходской практике встречался со многими людьми, преданными Церкви. Его многочисленные пасомые и почитатели с большой любовью относились к нему. Он пользовался авторитетом и уважением многих не только в Ленинграде, но и в Москве и других городах. Он был доступен для всех и доставлял радость от общения с ним. Став архиереем, он не изменил своего отношения к людям. Добродушный, гостеприимный, хлебосольный, он с искренней радостью принимал приходивших к нему. Памятные дни его жизни неизменно привлекали к нему множество его почитателей. Имея большой административный опыт, он спокойно и уверенно руководил Духовной школой. В последние годы своей жизни он был на покое и очень часто посещал ранние богослужения в Александро-Невской Лавре. Кончина его была мирной (1986 г.) и вызвала искреннюю скорбь у всех знавших Владыку.
Архиепископ Михаил (Мудьюгин) был ректором менее двух лет (1966-1968 гг.), но за это короткое время оставил глубокий след в жизни Академии своей любовью к проповеди и богослужению, своими стараниями в области педагогической и научной деятельности возглавляемой им Духовной школы. Расставшись с Академией как ее ректор, он продолжал служить в ней как доцент и профессор, приезжая сюда из своей епархии для чтения лекций. А уйдя на покой, он до конца своей жизни посвятил себя педагогической и научной деятельности. Даже когда был прикован к постели и, несмотря на проблемы со зрением, он приглашал студентов, чтобы читать им лекции. Ему принадлежит немалое число изданных и неизданных трудов. Он участвовал во многих богословских собеседованиях. Обладая знанием европейских языков, усвоенных им с детства, он свободно общался с иностранцами на различных встречах. Он легко и убедительно мог говорить на любую тему, чему способствовала присущая ему широкая эрудиция. Многие из здесь присутствующих знают хорошо Владыку Михаила и своими воспоминаниями могут дополнить кратко сказанное о нем.
Речь подошла к завершению, но в ней сказано далеко не все, что может и должно быть освещено за 60-летний период бытия наших Духовных школ. В моих воспоминаниях есть пробелы, которые надлежит восполнить. Речь на сегодня закончена, но летопись жизни и деятельности наших школ продолжается и с помощью Божией будет успешно продолжаться в грядущие годы.
Заслуженный профессор протоиерей Василий СТОЙКОВ, кандидат богословия, Проректор
по учебной работе СПбДА
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная академия Русской Православной Церкви - высшее учебное заведение, осуществляющее подготовку священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области богословия, регентов церковных хоров и иконописцев.
На сайте академии
www.spbda.ru
> сведения о структуре и подразделениях академии;
> информация об учебном процессе и научной работе;
> события из жизни академии;
> сведения для абитуриентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Руководитель проекта - ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор - проректор по научно-богословской работе протоиерей Димитрий Юревич. В подготовке электронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии. Материалы распространяются на компакт-дисках и размещаются на сайте журнала в формате pdf.
На сайте журнала «Христианское чтение»
www.spbpda.ru
> электронный архив номеров в свободном доступе;
> каталоги журнала по годам издания и по авторам;
> требования к рукописям, подаваемым в журнал.
