CC BY
16в тридцати одном новых местах».10 О том же извещало и «Объявление от Санкт-петербургского Почтамта», в котором, в частности, говорилось: «Санктпетербург-ский Почтамт честь имеет известить чрез сие, что сверх приемных мест Городской Почты, о коих опубликовано было в Генваре сего года, в Санктпетербургских Ведомостях, Северной Пчеле, открыты ныне еще 31 таковых же приемных мест». Объявление было напечатано на русском, немецком и французском языках." По справочнику «Нумерация домов в С.-Петербурге с алфавитными списками. . .» (СПб., 1836) нетрудно установить, что под № 58 было открыто «приемное место» в «Большой Коломне, в Прядильной или Покровской улице, в доме мещанина Фокина».
Прядильная улица — это та, что идет «от большой Грязной ул. близ цепного Египетского моста, до Глухого переулка».12 «Дом мещанина Фокина» расположен по левой стороне Прядильной улице «4 Адмиралт(ейской) части» и имел «старый № 366».
Современный адрес «приемного места» № 58 — угол пр. Маклина (д. 45) и ул. Лабутина (д. 26).13
И. Г. Алямовский
ИЗ КОММЕНТАРИЯ К ЛИРИКЕ ПУШКИНА
«Алина, сжальтесь надо мною...»
(Из комментария к «Признанию» А. С. Пушкина)
Александра Ивановна Беклешова, урожд. Осипова, обязана памятью о себе пушкинистов стихотворному «Признанию» поэта. История ее взаимоотношений с Пушкиным не возбуждает любопытства исследователей в такой степени, как, например, увлечение поэта Е. К. Воронцовой. Довольно распространенное мнение по этому поводу выразил Н. Лернер, охарактеризовав роман Пушкина с Беклешовой как «самый слабый и мимолетный».1 Несколько прямолинейным и в этом смысле излишне понятным предстает в пушкиноведении и образ этой женщины.2 А между
10 Северная пчела. 1833, 30 марта. № 71.
11 См.: Внлетение в комплект «СПб. ведомостей» за 1833 г., между № 69 и 70 (ГПБ).
12 Нумерация домов в С.-Петербурге. . . СПб., 1836. С. 391.
13 В статье Л. А. Черейского «Тайна номера 58» («Ленинградский рабочий» от 12 февраля 1988 г.) современный адрес «приемного места» указан неверно. См. также об этом: Краснова Е. Тайна номера 58 // Ленинградский рабочий. 1988, 23 сентября. № 39 (2756).
1 Библиотека великих писателей: Пушкин / Под ред. С. А. Венгерова. СПб., 1909. Т. 3. С. 545.
2 См. о ней: Щеголев П. Е. Любовный быт пушкинской эпохи // В у л ь ф А. Н. Дневники: (Любовный быт пушкинской эпохи) / Ред. и вступ. ст. П. Е. Щеголева. М., 1929. С. 21—28; Вересаев В. Спутники Пушкина. М., 1937. Кн. 1. С. 360—363. См. также публикации материалов из архива Вревских с комментарием М. Л. Гофмана (по указателям): 1) Письма А. Н. Вульфа к А. Н. Вульф//Пушкин и его современники. СПб., 1906. Вып. 1. С. 81 — 119;
© С. В. Березкина, 1990 131
тем история взаимоотношений Пушкина и Беклешевой, женщины пылкой и увлекающейся, не была столь уж простой; многого о ней мы просто не знаем, начиная с года рождения и кончая судьбой детей Беклешовых. Значимы ли эти вопросы? Видимо, да, если ответы на них позволят нам хотя бы предположительно проследить странную историю с пушкинским письмом к Беклешовой 1835 г. Каким образом письмо, которое Н. Лернер, впервые опубликовавший его в 1899 г.,3 буквально держал в руках, оказалось в конце концов за границей в собрании С. Лифаря? 4 Наконец, и самый образ Алины нуждается в некоторой конкретизации и прояснении, что бы мы и хотели сделать в своей заметке.
А. И. Беклешова (1805 или 1806 5—1864) была падчерицей П. А. Осиповой и дочерью И. С. Осипова от первого брака. Положение падчерицы многое определило в ее судьбе, характере, манере поведения. Это утверждение не противоречит привычному для Беклешовой обращению «сестра» в переписке урожденных Вульф — Анны и Евпраксии, — а также других членов семейства П. А. Осиповой.
Многое выделяло Александру Осипову в этой семье — и необычная пылкость, страстность натуры (в этом смысле она была близка лишь своей сестре по отцу М. И. Осиповой), и воспитание, полученное ею. Думается, особая музыкальность (она, как вспоминала М. И. Осипова, «дивно играла на фортепиано» 6) передалась Алине от матери, ибо никто в тригорском семействе в такой степени данным качеством не обладал. Вместе с тем она единственная среди Осиповых-Вульф не писала по-французски и в своих письмах особо оговаривала просьбу отвечать ей только по-русски.7 Возможно, это было связано с тем, что в семью Прасковьи Александровны она вошла в 1817 г., по-видимому, двенадцатилетним ребенком (см. примеч. 5), когда ее отец И. С. Осипов женился вторым браком на П. А. Вульф. Таким образом, первоначальное образование Сашенька, как ее звали тригорские обитатели, получила в ином, нежели они, доме.
М. А. Цявловский в своей «Летописи» с уверенностью'сообщил о дружбе Пушкина в 1817 г. (12 июля—19? августа) с тогда еще совсем юными тригорскими
2) Выборки из заметок в месяцесловах и календарях // Там же. С. 139 — 153;
3) Из Пушкинских мест // Там же. Пг., 1914. Вып. 19—20. С. 95—116; 4) Дневник А. Н. Вульфа. 1828-1831 // Там же. Пг., 1916. Вып. 21-22. С. 1-291; 5) Письма
A. Н. Вульф к баронессе Е. Н. Вревской и П. А. Осиповой // Там же. С. 311—354; 6) Из Вревского архива // Там же. С. 355—413.
3 Письмо А. С. Пушкина к А. И. Осиповой//Русский архив. 1899. № 9. С. 172-173.
4 Советская Россия. 1965. № 141 (17 июня).
5 Год ее рождения неизвестен. Р. В. Иезуитова, ссылаясь на опубликованный
B. Д. Смиречанским список прихожан на 1825 г. И. Е. Раевского (Из Псковской старины. 1. Псков, 1916. С. 16), указала на 1806 г.: Александре Ивановне, как следует из этого документа, в 1825 г. было 19 лет (Пушкин. Письма последних лет. 1834—1837. Л., 1969. С. 366). Однако сверка возраста других членов семьи Осиповых-Вульф, указанных в документе, с фактически известными датами их рождения показала, что составлен он был в начале 1825 г. Так, П. А. Осиповой 44 года исполнилось лишь в конце этого года, именно поэтому в списке Раевского и указано, что в 1825 г. ей было 43 года. Л. А. Черейский так определил годы жизни А. И. Беклешовой: ок. 1805? —1864 (Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975. С. 32). Мы бы хотели внести следующее уточнение: годом рождения Беклешовой был один из двух — 1805 или 1806.
6 Семевский М. И. Прогулка в Тригорское // В у л ь ф А. Н. Дневники: (Любовный быт пушкинской эпохи). С. 36.
7 Письмо А. И. Беклешовой к Б. А. Вревскому от 23 июня 1832 г. — ПД, ф. Вревских, № 31221, л. 1.
барышнями — Анной, Евпраксией и Александрой.8 А между тем его знакомство с последней в 1817 г. сомнительно, поскольку мы не знаем, когда было совершено бракосочетание Осипова и Вульф. Встреча Пушкина с Алиной в 1824 г. принесла с собой увлечение, отмеченное в «Дон-Жуанском списке» поэта.9
Алина была для Пушкина одной из тригорских красавиц, увлекшей его в какой-то момент Михайловского «затворничества». Более или менее точно датировать увлечение Пушкина Осиповой не удается; говорим это с сожалением, ибо вопрос о времени создания послания к ней остается открытым. Н. В. Измайлов датировал его следующим образом: ноябрь<?> 1824—август 1826 (III, 1129). Сравните, как хронологически определяет увлечение Пушкина Осиповой М. А. Цяв-ловский: 1824, сентябрь—1826, август, т. е. едва ли не с момента приезда Пушкина в Михайловское (9 августа) до его освобождения из ссылки.10 Измайлов, сдвинувший возможную датировку стихотворения к ноябрю 1824 г., по-видимому, руководствовался следующими соображениями (комментарий «большого» Академического собрания это не оговаривает). Приехавший в Михайловское поэт некоторое время (до отъезда родителей в начале ноября 1824 г.) был отвлечен семейными неурядицами. Общение с обитателями Тригорского началось у Пушкина сразу же после его приезда в Михайловское. Однако стихотворение, по мнению исследователя, обнаруживает такое знание уклада жизни барышень в Тригорском, и в частности Александры, для которого нужно было время. По-видимому, эти соображения и заставили Н. В. Измайлова несколько сдвинуть датировку произведения.11 К вопросу о времени создания пушкинского «Признания» мы еще вернемся.
При жизни Пушкина стихотворение опубликовано не было. Причиной этому несомненно была его особая интимность: в стихотворении раскрывались те стороны жизни дома Осиповых-Вульф, которые не были рассчитаны на постороннего зрителя. Герой «романа» Алины, о котором с сердечным сожалением упоминает автор «Признания», был для тригорских обитателей легко узнаваем. Речь шла о сводном брате Алины А. Н. Вульфе, который, будучи студентом, неоднократно приезжал на каникулы в имение матери в 1824—1826 гг. П. Е. Щеголев без опоры на какие-либо свидетельства считал, что его роман с Сашенькой завязался в конце 1826 г., после отъезда Пушкина из Михайловского.12 Между тем поэт в своем «Признании» явно намекал на то, что увлечение Алины было внутрисемейным, «домашним»:
Сказать ли вам мое несчастье, Мою ревнивую печаль, Когда гулять, порой в ненастье, Вы собираетеся в даль? И ваши слезы в одиночку, И речи в уголку вдвоем, И путешествия в Опочку, И фортепьяно вечерком? . . --:-:--(III, 28-29)
8 ЦявловскийМ. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1. М., 1951. С. 132.
9 Рукою Пушкина: Несобр. и неопубл. тексты / Подгот. и коммент. М. А. Цяв-ловского, J1. Б. Модзалевского, Т. Г. Зенгер. М.; JI., 1935. С. 629, 635.
10 ЦявловскийМ. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. Т. 1. С. 519.
11 Иных текстологических или мемуарных оснований для этого нет: автограф не сохранился; списки, сделанные до появления стихотворения в печати, также до нас не дошли.
12 См.: Вульф А. Н. Дневники. С. 23.
Даже с учетом некоторой вольности деревенской (и в особенности, по-видимому, тригорской) жизни трудно себе представить возможность частых уединений двух влюбленных («И речи в уголку вдвоем»), если не предположить, что оба живут в одном доме. Об этом же и несколько далее: «И фортепьяно вечерком» — здесь несомненно предполагаются и исполнительница и слушатель, иначе вечерние музицирования не оказались бы в ряду причин, вызвавших «ревнивую печаль» поэта. Казалось бы, этим рассуждениям противоречат упоминания в «Признании» и дальних прогулок, и «путешествий в Опочку», по поводу которых А. Слонимский писал: «. . .за этими намеками вырастает определенная картина: есть соперник, он живет где-то около Опочки, героиня уединяется с ним в уголку, что-то происходит за игрой на фортепьяно и т. д.».13 Пусть же не покажется парадоксом следующее рассуждение: «в ненастье» можно отправляться гулять лишь очень неподалеку, отсюда и ироничное «в даль» (вслушайтесь в пушкинскую интонацию!), оброненное автором (уж ему-то понятен замысел двух влюбленных). Что же касается до путешествий, то в дневнике Алексея Вульфа есть строки и о его поездках в кибитке наедине с Сашенькой (естественно, кибитка эта была в ряду других, в которых молодежь возвращалась с бала, вечера и проч.).14 Таким образом, «путешествия в Опочку», должно быть, довольно многолюдные, были для влюбленных поводом к уединению, на что, по-видимому, и намекал автор «Признания».
Возможно, наша интерпретация покажется недостаточно убедительной. Дело в том, что разбираемый фрагмент «Признания» как-то странно противоречив: с одной стороны, герой романа настолько «свой» в доме, что может беспрепятственно уединяться в нем с Алиной, а с другой — путешествия, дальние прогулки. . . По-видимому, это противоречие обратило на себя и внимание П. В. Анненкова, который первым включил «Признание» в Собрание сочинений Пушкина. При публикации он выпустил стихи:
вдвоем, И путешествия в Опочку, И фортепьяно вечерком? . .
поскольку решил, «что они не вяжутся ни с предшествующими, ни с последующими стихами и, кажется, переданы журналом 15 с неисправной рукописи».16 В дополнительном томе Анненков воспроизвел пропущенные стихи, однако настаивал на том, что смысл их не полон и «заставляет предполагать о каком-то выпуске, теперь неисправимом».17 Л. Н. Майков считал предположение Анненкова о неисправности текста «Признания» безосновательным.18 Однако, на наш взгляд, возможность пропуска или искажения в нем исключить нельзя, поскольку стихотворение это, очень интимное по своему характеру, не предназначалось авто-
13 Слонимский А. Мастерство Пушкина. 2-е изд. М., 1963. С. 115.
14 В у л ь ф А. Н. Дневники. С. 191 (запись от 11 января 1830 г.). В прямую связь с А. Н. Вульфом поставил эти строки «Признания» и В. В. Вересаев (Вересаев В. Спутники Пушкина. Кн. 1. С. 361).
1 Библиотека для чтении. 1837, май. XXII, отд. 1. С. 5—6 (первая публикация «Признания» ).
16 Сочинения Пушкина: Изд. П. В. Анненкова. СПб., 1855. Т. 2. С 379—
380.
17 Там же. Т. 7. СПб., 1857. С. 59.
18 Сочинения Пушкина: Изд. имп. Академии наук / Под ред. Л. Майкова СПб., 1912. Т. 3. С. 453. '
ром для опубликования, последовавшего тем не менее еще при жизни героиии «Признания».
Смысл намеков в стихотворении был настолько прозрачен, что ни упоминаний о нем, ни тем более его копий в кругу тригорских обитателей нами не обнаружено. Возникает подозрение: да было ли это стихотворение вообще известно в окружении Алины?! Красавица Сашенька слыла умницей, это ее качество неоднократно подчеркивал в своем дневнике А. Н. Вульф.19 По-видимому, она отличалась скрытностью, что определялось ее положением в доме Осиповой. Не об этом ли писал и Пушкин в своем стихотворении:
Но притворитесь! Этот взгляд Все может выразить так чудно!
(III, 29)
И тем не менее роман Саши Осиповой и Алексея Вульфа, на брак с которым у нее надежды не оставалось, впоследствии перестал быть секретом в семье Прасковьи Александровны,20 причем отметим, что досужих рассуждений по этому поводу мы ни у кого из ее членов не встретили. Чувство Саши было, по-видимому, вполне искренним, ибо Алексей Вульф в постоянстве его не сомневался: «Саша всегда меня будет одинаково любить. . .».2| Нам остается только предполагать, насколько тяжело переживалась Алиной эта история, тянувшаяся много-много лет. . .
О том, какие отношения связывают сводных брата и сестру — Александру Осипову и Алексея Вульфа, поэт мог сделать наблюдения в один из шести приездов последнего в Тригорское: 10?—20? августа 1824 г., 15? —18? декабря 1824 г. — 18? января 1825 г., июль—15? августа 1825 г., 20 декабря 1825 г. —10? января 1826 г., апрель 1826 г., июнь—июль 1826 г.22 Если традиция, которая исходила от Анненкова, указавшего на 1824 г., имеет под собой основание, то тесное общение с Вульфом сразу же после приезда поэта в Михайловское, по-видимому, позволило ему сделать верное заключение о характере их отношений. В этом смысле не случайным представляется финал послания Пушкина к Вульфу в письме, которое датируется 20 сентября 1824 г.:
Дни любви посвящены, Ночью царствуют стаканы, Мы же — то смертельно пьяны, То мертвецки влюблены N (XIII, 109)
Это письмо заключает приписка Анны Н. Вульф, которая особо выделила в своем тексте слово «мы», объединив тем самым себя и поэта. Однако Пушкин
19 См., например: Вульф А. Н. Дневники. С. 185.
20 Откровенное замечание по этому поводу в письме А. Н. Вульф Алексей Вульф отметил в своем дневнике. См.: Вульф А. Н. Дневники. С. 260.
2f Там же. С. 228.
22 См: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. С. 506, 544, 620, 631, 660, 700, 710, 715, 718. Цявловский не везде считал необходимым точно (или даже приблизительно) определять хронологические рамки пребывания Вульфа в Тригорском (как, например, на с. 506). Устанавливая свои, весьма приблизительные, сроки мы опирались на прямые или косвенные сообщения в «Летописи» о Вульфе (или Языкове) в Тригорском.
в своем послании явно намекал на чувство самого Вульфа, «приманивая» его в Тригорское: «Приезжай сюда зимой» (XIII. С. 108).
Как видно из этого послания, Пушкин и Вульф за те неполные две недели 1824 г., когда судьба свела их на псковской земле, сошлись самым дружеским образом. Полагаем, что у поэта, вопреки мнению Измайлова (см. выше), была возможность сразу же после своего приезда довольно близко познакомиться с укладом жизни обитателей Тригорского и отметить особую симпатию Вульфа к одной из красавиц, не связанных с ним узами родства. Видимо, «по горячим следам», вскоре после отъезда Пушкина из Тригорского, и было написано «Признание» — т. е. в августе—сентябре 1824 г.
Анненков, указывая на этот год, мог опираться на свидетельства членов семейства П. А. Осиповой. Вероятно, со знанием обстоятельств жизни Пушкина в Михайловском связан и выпуск, который был сделан исследователем при публикации «Признания». «Путешествия в Опочку» не связывались напрямую с «героем» романа Алины, который жил в том же доме, что и она. Видимо, поэтому он и предположил здесь искажение текста произведения.
Наконец, в пользу нашей датировки свидетельствует и сам способ обращения Пушкина к Сашеньке; в этом смысле стихотворение резко выделяется на фоне иных посланий, посвященных обитательницам Тригорского: «Я вас люблю, — хоть я бешусь» и проч. Так писать Пушкин мог лишь в самом начале своего общения с семейством Осиповой. В дальнейшем стиль его не опубликованных при жизни обращений к барышням Тригорского значительно упростился. Выражение симпатий приняло у поэта более ироничный и, пожалуй, «обтекаемый» характер. Прямое же признание в любви было возможно лишь в самом начале Михайловского «затворничества», когда поэт только входил в новый для него круг красавиц.
Итак, в ухаживаниях за Сашей Осиповой Пушкин, по-видимому, впервые стал соперником Алексея Вульфа. Таким же предметом столкновения для них стала впоследствии А. П. Керн, причем известие о ее связи с Вульфом глубоко уязвило поэта. То, что ухаживания за Алиной не были для Пушкина безуспешными, Вульф, судя по всему, не знал. А вот с чьим именем было связано Сашино увлечение, Пушкин знал хорошо,23 отсюда и ироничная информация о ней, которую поэт поспешил сообщить Вульфу в письме из Малинников 16 октября 1829 г.
Ухаживания Пушкина за Александрой Осиповой не промелькнули для нее бесследно, о чем в кругу родных стало известно, по-видимому, не сразу. П. А. Оси-пова не считала необходимым вместе с дочерьми и племянницами увозить от «чудного знатока сердца» и свою падчерицу; во время их разъездов Алина неизменно оставалась в Тригорском.24 Возможно, что сдержанная и умная Сашенька
23 По-видимому, последним отзвуком романа Осиповой и Вульфа прозвучал у Пушкина мотив двух неведомых поэту влюбленных в стихотворении «Цветок» (1828). Нам удалось атрибутировать рисунок в черновой рукописи этого стихотворения (ПД 838, л. 102). Портрет Алексея Вульфа нарисован поэтом рядом со строками, разрабатывающими тему возможной любви тех, кем был сорван этот цветок (см. II, 704—705 — варианты, отражающие работу автора над этим фрагментом стихотворения). Ср. с пушкинским портретом Вульфа, воспроизведенным в кн.: Эфрос А. М. Пушкин портретист: Два этюда. М., 1946. С. 219 (№ 52). По-видимому, какая-то книга с засохшим цветком, попавшая в руки Пушкина в Малинниках, где он в это время гостил, заставила поэта вновь вспомнить именно об этих влюбленных.
24 См.: Цявловский М. А..Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. С. 504-726.
лишь после своего замужества открыла сестрам тайное тайных ее взаимоотношений с Пушкиным, что нашло отражение в их переписке середины 30-х гг. По словам А. Н. Вульф, Пушкин был «l'astre du bien et du mal de la Bekl.».25 E. H. Вревская писала A. H. Вульфу 26 сентября 1837 г.: «Наш приятель Пушкин умел занять чувство у трех сестер (. . .) Сестра (А. И. Беклешова), вероятно, тебе опишет подробно поездки свои в Вел. Луки и последствия оных. Она меня пугает своим воображением и романтизмом. . .».26 Комментируя этот фрагмент, М. Л. Гофман писал: «Речь идет, очевидно, о приятеле — поэте Пушкине, „занявшем чувство41 у трех сестер: безнадежное, безответное чувство Анны Николаевны, легкое увлечение, перешедшее в дружбу, Евпраксии Николаевны (...) и неплатоническую страсть Александры Ивановны Осиповой-Беклешовой».27 Какие поездки Беклешо-вой имела в виду Вревская, судить трудно; однако несомненно, что целью их были не Великие Луки, а Опочка. Это видно из письма Пушкина к Беклешовой 1835 г., где поэт не просто цитировал свое давнее «Признание», но и напоминал о самом значительном в их взаимоотношениях: «Я пишу к Вам, а наискось от меня сидите Вы сами во образе Марии Ивановны Осиповой. Вы не поверите, как она напоминает
прежнее время т_ ^
И путешествия в Опочку
и прочая» (XVI, 49). Письмо обнаруживает и другую параллель с «Признанием» Пушкина. Сравните: «Мой ангел, как мне жаль, что я Вас уже не застал. . .» и «Мой ангел, как я вас люблю!». Сопоставив эти пушкинские тексты, Л. С. Сидяков пришел к совершенно справедливому выводу:' «Письмо это, самим поэтом аттестованное как „дружеская болтовня11, свидетельствует, таким образом, о том, насколько памятным осталось для него „Признание", равно как и все, с чем было связано появление стихотворения».28
Памятно это стихотворение было и для Беклешовой. В мае 1837 г. «Признание» с подзаголовком «К Александре Ивановне О-ой (Осиповой)» появилось в «Библиотеке для чтения» (см. примеч. 15). Замечателен был уже сам факт публикации произведения не в пушкинском «Современнике», а в журнале Сенковского. Это была своего рода демонстрация, вызвавшая справедливое негодование Опеки Пушкина.29 Кто же послал стихотворение Сенковскому? Думается, это могла сделать только сама Беклешова, которая, будучи уже замужней дамой и находясь со своим мужем в весьма сложных отношениях, рискнула опубликовать «Признание», да еще с подзаголовком, чрезвычайно прозрачным по своему смыслу. Однако, на наш взгляд, все это в полной мере соответствует образу страстной и безудержной в своих порывах женщины, на которую соприкосновение в юности со столь разными по своим устремлениям людьми, как Пушкин и Вульф, наложили свой неизгладимый отпечаток.
Александра Ивановна вышла замуж 5 февраля 1833 г. Ее муж Петр Николаевич Беклешов, в прошлом моряк,30 был в то время псковским полицеймейстером.
25 звездой добра и зла Бекл(ешовой). (Фр.) — Пушкин и его современники. Вып. 21—22. С. 337 (письмо к Е. Н. Вревской от 13 мая 1836 г.).
26 Там же. С. 413.
27 Там же.
28 С и д я к о в Л. С. Изменения в системе лирики Пушкина 1820 —1830-х годов // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1982. Т. 10. С. 56.
1 Летописи Гос. Лит. музея. Кн. 5: Архив Опеки Пушкина / Ред. и коммент. П. С. Попова. М., 1939. С. 369 (протокол заседания Опеки от 26 мая 1837 г.):
30 Месяцеслов с росписью чиновных особ, или Общий штат Российской Империи на 1828 г. СПб., 1828. Ч. 2. С. 69.
В пушкиноведении стало своего рода штампом при упоминании о Беклешове с пренебрежением отмечать его служебное положение.31 А между тем он принадлежал к хиреющей ветви знатного дворянского рода, о котором в российском гербовнике было сказано так: «Род Беклешовых происходит от древней благородной фамилии. . . Беклешовы . . . служили российскому престолу дворянские службы в знатных чинах и жалованы поместьями».32 Этим браком Александра Ивановна породнилась с псковскими помещиками Беклешовыми, занимавшими на протяжении всего XIX в. видные посты в этой губернии. Была у нее и довольно богатая родня по мужу в Петербурге (об этом ниже). Мы не знаем, было ли у Беклешовой приданое, доставшееся ей от матери. У Петра же Николаевича, как это следует из его писем, небольшое имение было, и располагалось оно где-то неподалеку от имения Вревских Голубово.33
Брак А. И. и П. Н. Беклешовых был несчастлив. Беклешов обладал характером грубым и вспыльчивым. Об этом писала М. И. Осипова,34 в этом же каялся и сам Беклешов, не стеснявшийся в выражении своих эмоций не только сестер Алины, но даже и П. А. Осиповой.35 Своеобразной жизненной позиции придерживалась и А. И. Беклешова. «А о мнении света, — писал Беклешов Е. Н. и Б. А. Вревским, — она всегда говорила: „Что ей до того, как об ней мнит свет, знала бы она сама себя, а мы, имея жизнь кратковременную, не должны ничего упустить к наслаждению своему"».36 Как все это близко А. Н. Вульфу, писавшему в 1828— 1833 гг. ставший ныне известным дневник, характеризующий не столько «любовный быт пушкинской эпохи», как считал П. Е. Щеголев, сколько его автора, человека холодного, развращенного и расчетливого! Самое слово «наслаждение» взято из его лексикона, оно неизменно присутствует на тех страницах, где речь идет о его отношениях с Сашей.37 Несмотря на всю сложность характера этой женщины, П. Н. Беклешов горячо любил ее, свидетельством чего являются его письма-исповеди к Вревским, написанные в критические для их союза времена и буквально залитые его слезами.38 Эти письма 1835 и 1844 гг., в которых Беклешов обращался к Вревским с просьбой умиротворяюще воздействовать на свою супругу, обнаруживают обстоятельства, бывшие причиной неблагополучия их союза: различие воспитания, репутация Алины до ее замужества, наконец, ее супружеская неверность. «. . .но боже милостивый, и за все то, с чем взял, и то, что еще досталось», — писал Беклешов в 1844 г.39
В силу своего характера, по-видимому, довольно неуживчивого, Беклешову часто приходилось менять место службы, что давало основания Александре Ива-
31 См., например: ЩеголевП. Е. Любовный быт пушкинской эпохи. С. 26.
32 Бобринский А. Дворянские роды, внесенные в общий гербовник Всероссийской империи. СПб., 1890. Ч. 2. С. 66.
33 См., например: ПД, ф. Вревских, № 31221, л. 4—5 об., 6—7 (письма А. И. Беклешовой от 21 января и 31 июля 1840 г.).
м Пушкин и его современники. Вып. 21—22. С. 290.
35 ПД, ф. Вревских, № 31231, л. 7 (письмо Беклешова к Б. А. и Е. Н. Вревским от 8 января 1844 г.).
36 Там же, л. 6 об.
37 См., например: В у л ь ф А. Н. Дневники. С. 193.
38 ПД, ф. Вревских, № 31231 (письма Беклешова к Б. А. и Е. Н. Вревским от 17 декабря 1835 г. и 8 января 1844 г.); № 31230, л. 5—6 (письмо Беклешова к Вревским от 9 февраля 1844 г.).
39 ПД, ф. Вревских, № 31231, л. 7 об.
новне сравнивать себя с цыганкой.40 В начале 1835 г. она жила в Петербурге. Это видно из письма Е. Н. Вревской к мужу от 26 января 1835 г.: «Nous avons été voir „Le cheval de bronse", un très bel opéra, mais l'arrivée inattendue d'Alex (andri-ne) Beklécheff et différentes choses désagréables que j'ai appris sur leur vie m'on tellement dérangé les nervs, que je n'ai pas pu jouir du plaisir d'éntendre une belle musique (. . .) J'ai trouvé un grand changement dans Alexandrine: elle est devenue si maigre, qu'elle a l'air d'avoir plus de trente ans».41 Вревские в этот свой приезд жили у Пушкиных, Беклешовы же, возможно, остановились у своих родственников Н. С. и М. В. Беклешовых, людей весьма гостеприимных и общительных. Е. А. Ладыженская в своих «Замечаниях на „Воспоминания" Е. А. Хвостовой» писала о доме Беклешовых: «В этом гнезде (. . .) неизменно находили радушный, но чинный прием кровные и друзья — родственники новых родственников, друзья друзей, знакомые и соседи».42 Единственное свидетельство знакомства Пушкина с этим семейством — запись, которую он оставил 7 апреля 1835 г., в первый день Пасхи, в альбоме воспитанницы Беклешовых Ел. А. Сушковой, в замужестве Ладыженской.43 Не исключено, что во время этого посещения Пушкин мог видеть А. И. Беклешову, а в таком случае совершенно особый смысл приобретает пушкинское письмо к ней, написанное 14—18 сентября 1835 г. и выражавшее надежду поэта на свидание с Алиной: он обращался не к той девушке, которую некогда запечатлела его память, а к замужней даме, которая была ему по-прежнему очень интересна. «Приезжайте ради бога; хоть к 23-му. У меня для вас три короба признаний, объяснений и всякой всячины. Можно будет, на досуге, и влюбиться» (XVI, 48). По свидетельству Е. Н. Вревской, «поэт по приезде сюда (в Голубово) был очень весел, хохотал и прыгал по-прежнему, но теперь, кажется, он впал опять в хандру. Он ждал Сашеньку с нетерпением, надеясь, кажется, что пылкость ее чувств и отсутствие ее мужа разогреет его состаревшия физические и моральные силы».44 Действительно, П. Н. Беклешов получил в это время назначение в Новую Ладогу, куда и выехал один, без семьи. Е. Н. Вревская не называет причины, помешавшей сестре приехать в Голубово. Однако из тех откликов о Пушкине, которые прозвучали в письмах Анны Вульф и Вревской со слов самой героини «Признания» в 1836 и 1837 гг., становится ясно, что отношения с поэтом оставили в душе Алины горький осадок.
Несмотря на всю сложность союза столь непохожих и в такой же степени сложных людей, как А. И. и П. Н. Беклешовы, они прожили всю жизнь вместе. Два их сына Леонид (род. 1837 (?)) и Евгений (род. 1839 <?)) пошли по стопам отца, став моряками. По сообщению С. Б. Вревской, они умерли в молодости.45 Дочь Елизавета (род. 1833 (?)), в замужестве Наседкина, воспитывалась сначала
40 ПД, ф. Вревских, № 31221, л. 2.
41 «Мы смотрели „Бронзовый конь", очень хорошую оперу, но неожиданный приезд Алекс (андрины) Беклешовой и различные неприятные вещи, которые я узнала об их жизни, так расстроили мне нервы, что я не могла наслаждаться слушанием прекрасной музыки (...) Я нашла большую перемену в Александрине: она стала так худа, что выглядит старше тридцати лет». (Фр.) — Пушкин и его современники. Вып. 21—22. С. 389.
42 Сушкова (Хвостов а) Е. Записки. 1812 — 1841 / Ред., введ. и примеч. Ю. Г. Оксмана. Л., 1928. С. 323.
43 А. С. Пушкин. Два новых автографа / Публ. Л. Б. Модзалевского // Звенья. 1. М.; Л., 1932. С. 52-56.
44 Пушкин и его современники. Вып. 19—20. С. 107.
45 ПД, картотека Б. Л. Модзалевского.
в доме Вревских, а затем — в Смольном монастыре.46 Видимо, по линии Наседкиных и передавалось впоследствии письмо Пушкина, оказавшееся в конце концов за границей. Возможно, что в семье Наседкиных хранился и пушкинский автограф «Признания»,'однако никаких следов их архива нами не обнаружено. Умерла А. И. Беклешова в 1863 г. в Петербурге.
С. В. Березкина
К вопросу о датировке стихотворения Пушкина «(Няне)».
(«Подруга дней моих суровых...»)
Стихотворение «(Няне)» («Подруга дней моих суровых. . .») впервые было напечатано П. В. Анненковым в Собрании сочинений Пушкина в 1855 г.1 Анненков датировал его 1827 г. (С тех пор в собраниях сочинений Пушкина это стихотворение помещали либо в разделе «Отрывки неизвестных годов», либо в ряду стихотворений 1827 г.). Подразумевалось, что написано оно как бы в ответ на письмо Арины Родионовны Пушкину из Михайловского 30 января 1827 г. (XIII, 313).
Сомнения в этой датировке были высказаны дважды: Г. Н. Геннади и С. А. Вен-геровым.2 Геннади предположительно назвал 1826 г. В 1931 г. приложением к журналу «Красная Нива» издается Полное собрание сочинений Пушкина, в котором М. А. Цявловский называет более определенную дату: октябрь 1826 г.3 Эту дату уточняет Т. Г. Зенгер-Цявловская в Академическом Полном собрании сочинений в 16 т. (II, 1131); и с тех пор временем создания стихотворения считается конец сентября—октябрь 1826 г., местом написания — Москва. Никаких публикаций у Цявловских по этому вопросу не было; с архивом же их ознакомиться пока нет возможности, поэтому трудно сказать, чем они мотивировали эту датировку. Нам же кажется, что она нуждается в уточнении.
Известен единственный автограф стихотворения, который ранее некоторыми исследователями считался «черновым наброском»,4 а Цявловская определяла его как беловой с поправками автограф. Находится он в рабочей тетради Пушкина, известной под названием Третья масонская (ПД 836, л. 43), в той ее части, которую поэт заполнял с конца, после записей народных сказок и песен, сделанных во время ссылки в Михайловском. Пушкин, как известно, прибегал к такому способу разделения произведений, различных по жанру. Эту тетрадь он завел в 1824 г. для перебелки поэмы «Цыганы».
46 ПД, ф. Вревских, № 31230, л. 3—4 (письмо П. Н. Беклешова к Е. Н. и Б. А. Вревским от 24 июля 1845 г.).
1 Пушкин. Соч. / Под ред. П. В. Анненкова. СПб., 1855. Т. 1. С. 5.
2 П у ш к и н А. С. Соч. / Под ред. Г. Н. Геннади. СПб., 1859. Т. 1. С. 584; П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч. 2-е изд. СПб., 1870. Т. 1. С. 526; Пушкин. Соч. / Под ред. С. А. Венгерова. СПб., 1910. Т. 4. С. IV.
й П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т. М.; Л., 1931. Т. 6, кн. 12. С. 42.
4 П у ш к и н А. С. Соч. / Под ред. П. О. Морозова. СПб., 1887. Т. 2. С. 26.
140
© В. А. Елисеева, 1990
