Из истории «Займа Свободы» Временного правительства Текст научной статьи по специальности «История и археология»

"Вестник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина" • 2006 • № 1 В.В. Страхов

ИЗ ИСТОРИИ «ЗАЙМА СВОБОДЫ» ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Общая характеристика и во многом сходные оценки выпущенного 27 марта 1917 года «Займа Свободы» представлены в трудах отечественных исследователей по социально-политической истории России в 1917 году. Более обстоятельно эта крупнейшая акция Временного правительства в сфере государственного кредита рассмотрена в ряде работ по финансово-экономической проблематике '. Особо следует выделить известную монографию П.В. Волобуева, посвященную изучению экономической политики Временного правительства 2. Тем не менее, данный вопрос требует дальнейшей разработки. В первую очередь это обусловлено необходимостью определенного пересмотра закрепившихся в литературе оценок и выводов, касающихся социально-политических аспектов «Займа Свободы», их сопряжения с современными подходами к освещению предоктябрьского периода. В углубленном изучении нуждается и развернутая вокруг него, как справедливо подчеркивал профессор В.И. Старцев, «колоссальная пропагандистская кампания» 3.

На протяжении двух с лишним лет мировой войны вопросы ее финансирования и положения государственного казначейства находились на периферии внимания руководства прогрессистско-кадетской оппозиции. Их деятельность в этом направлении во многом исчерпывалась критикой с думской трибуны и в печати отдельных аспектов кредитно-денежной политики царского правительства, его некоторых налоговых нововведений, деятельности так называемой «экономической комиссии» государственного контролера Н.Н. Покровского за ее неспособность выработки для страны «финансово-экономического плана». Лишь в последние месяцы 1916 года под влиянием, с одной стороны, резкого обострения ситуации в хозяйственной сфере, а с другой - осознания приближения победоносного окончания войны и необходимости в этой связи ускорить устранение существовавшего режима наблюдается заметное возрастание интереса верхов оппозиции к вопросам финансовой и экономической политики. Особую активность проявляло руководство кадетской партии, предпринимавшее даже попытки создания специальных, постоянно действующих финансово-экономических совещаний, которые бы «давали толчки общественному движению и организации» 4.

Что касается перспективы финансирования военных расходов в случае собственного прихода к власти, то прогрессистско-кадетские лидеры возлагали большие надежды на заграничные кредиты, прежде всего американские 5. Однако главный акцент предполагалось сделать на проведении крупных внутренних займов, которые должны были стать не только объектом приложения избыточных капиталов, но и средством ограничения бумажноденежной эмиссии. Успех реализации этих кредитных операций планировалось обеспечить за счет широкого привлечения к подписке «общества и трудящихся народных масс».

В пользу такого выбора указывали ряд обстоятельств: во-первых, необходимость стабилизации денежного обращения и сокращения темпов роста инфляции, которая к началу 1917 года стала принимать «угрожающие масштабы»; во-вторых, отсутствие возможности для усиления прямого налогообложения и его использования в качестве одного из источников финансирования войны, ввиду отрицательного отношения к подобной идее деловых кругов и особенностей структуры российского бюджета, где налоги традиционно предназначались для покрытия лишь так называемых «обыкновенных» расходов; в-третьих, избыток в стране капиталов инфляционного происхождения, несмотря на прогрессировавшее грюндерство, активное развитие биржевого ажиотажа, спекуляций товарными ценностями, валютой, недвижимостью и т.д. 6

Наконец, немаловажное значение имели и результаты проведенных царским правительством в 1914-1916 годах шести займов на внутреннем рынке, которые в условиях почти непрерывного обострения политической ситуации в империи и довольно сдержанного участия в подписке буржуазной публики все равно позволили покрыть около 30 процентов военных расходов России. Неслучайно весной 1916 года ведущий думский оратор по финансовым вопросам кадет А.И. Шингарев заявлял: «Эта война... сделает то, что мы постепенно приучимся размещать свои займы у себя дома. После войны мы придем к тому положению, когда система государственного кредита постепенно пустит глубокие корни в толщу народных масс России» 7.

О планах оппозиции усилить роль внутреннего кредита казны в покрытии военных расходов в случае «общего оздоровления положения» в стране ярко свидетельствовала и деятельность созданного в ноябре 1916 года Всероссийского комитета общественного содействия военным займам во главе с председателем Государственной думы М.В. Родзянко. Главная задача этой типичной организации радикально настроенной буржуазной интеллигенции заключалась в том, чтобы, подобно Центральному

НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ

военно-промышленному комитету, инициировать в стране «финансовую мобилизацию» путем привлечения к военным займам «миллионов подписчиков» 8.

Таким образом, обращение Временного правительства в первые же дни своего существования к внутреннему займу не являлось неожиданностью. По сути это было отражением оформившейся на рубеже 1916-1917 годов позиции прогрессистско-кадетских верхов по вопросу о приоритетах дальнейшего финансирования войны. Проявленная же поспешность в выпуске займа была прямым следствием сложившейся в результате Февральской революции политической ситуации и социально-психологической атмосферы. Повсеместное признание легитимности новой власти, ее поддержка союзниками, всеобщее ликование по поводу неожиданно быстрого падения самодержавия - все это давало основания полагать, что «воодушевленные завоеванной свободой» различные слои населения активно поддержат новый заем. Ставшая официозом кадетская «Речь» писала в те дни: «Необходимо прибегнуть к большому всероссийскому займу нового правительства у свободного русского народа... И мы глубоко верим, что момент для такого займа пришел, надо смело им воспользоваться» 9.

Инициатором скорейшего проведения займа являлся министр финансов в первом составе Временного правительства Михаил Иванович Терещенко - двадцативосьмилетний сахарозаводчик-милли-онер с утонченными манерами английского денди, бывший в недавнем прошлом чиновником для особых поручений при директоре императорских театров и главой Киевского военно-промышленного комитета. Этот европейски образованный любимец богемной публики, меломан и театрал, близкий друг Александра Блока, прославившийся как организатор известного литературного издательства «Сирин», сделал во время войны карьеру в либеральном лагере за счет активного участия в его антиправительственной деятельности и вступлением в ряды российских масонов. Именно последнее обстоятельство, как намекал в своих воспоминаниях П.Н. Милюков 10, и предопределило назначение Терещенко министром финансов, хотя еще с 1915 года в «списках» будущего либерального кабинета, время от времени появлявшихся в среде оппозиции, этот пост планировалось передать А.И. Шингареву.

Вопрос о проведении в стране «большого» займа был впервые озвучен М.И. Терещенко на вечернем заседании Временного правительства в воскресенье 5 марта п. Заручившись поддержкой кабинета, министр финансов уже на следующий день встретился с членами Комитета съездов представителей акционерных коммерческих банков, роль которого при проведении кредитных операций государства значительно возросла за годы войны. «Выразив надежду, что в новой России хозяйственно-финансовая жизнь пышно расцветет» 12, М.И. Терещенко познакомил собравшихся с идеей выпуска займа. Судя по сообщениям печати, лидеры банковского сообщества в целом позитивно восприняли данную инициативу. Однако, испытывая некоторые сомнения в возможностях новой власти, они обратили внимание на необходимость определенных политических условий для успеха подобной акции. Так, председатель правления Азовско-Донского банка Б.А. Каменка прямо заявил министру, что «решение этого вопроса тесно связано с единением в среде правительства и прочностью нового режима». Тем не менее, на встрече была достигнута договоренность о выработке Комитетом в течение 5 дней проекта будущего займа 13.

К сказанному добавим, что прежде разработка проектов внутренних займов являлась прерогативой Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов 14. Технико-эмиссионные условия планируемых займов лишь согласовывались с руководителями крупнейших банков, которым предстояло участвовать в их реализации. При этом далеко не всегда советы и пожелания представителей банковского сообщества учитывались в полной мере.

Указанная встреча была знаменательна еще и тем, что на ней из уст М.И. Терещенко впервые прозвучало будущее официальное название кредитной операции - «Заем Свободы». Представители банков предлагали иное - «Заем Победы». И хотя это название было сразу отвергнуто министром, в близких к банковским кругам органах печати оно еще некоторое время использовалось 15. Следует подчеркнуть, что в практике отечественного государственного кредита это был первый случай, когда внутренний заем официально получал политическое по своей сущности название. Очевидно, что за этим стояло стремление сделать «Заем Свободы» в глазах широких масс своеобразным символом «новой России», олицетворением произошедших в стране грандиозных перемен, придать подписке действительно всенародный характер 16.

Спустя три дня вопрос о займе обсуждался на совещании глав правлений ведущих банков. В ходе совещания, проходившем под председательством главы Комитета съездов представителей акционерных коммерческих банков А.И. Вышнеградского, были рассмотрены три варианта будущего займа. Оптимальным был признан вариант, предусматривавший пятипроцентную ставку ежегодного дохода и выпускной курс 85 рублей за 100 номинальных. Применительно к нему и были выработаны «общие основания выпуска нового государственного военного займа» 17. В отличие от М.И. Терещенко, заявлявшего о «блестящих» перспективах «Займа Свободы», участники совещания более сдержанно

"Вестник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина" • 2006 • № 1

оценивали его возможные результаты. В частности, они говорили о целесообразности ограничиться трехмиллиардной суммой займа, которую министр финансов считал явно заниженной.

Вскоре указанные «общие основания» были переданы на рассмотрение Кредитной канцелярии. Здесь они встретили ряд возражений, связанных в первую очередь с излишне низким, по мнению Канцелярии, выпускным курсом и недостаточным объемом эмиссии. Однако, испытывая, по всей видимости,—сильное давление со стороны банковского сообщества, Кредитная канцелярия была вынуждена в конечном итоге согласиться с ключевыми положениями предложенного Комитетом проекта. Кроме того, по указанию министра финансов из всех документов по займу было исключено слово «военный». Все это не заняло много времени и уже 18 марта проект был «в принципе одобрен» М.И. Терещенко 18. В последующие несколько дней были окончательно определены даты официального выпуска «Займа Свободы» (27 марта) и начала подписки (6 апреля). Таким образом, проект этой кредитной операции был разработан в беспрецедентно короткие сроки - менее чем за две недели. Причем, вопреки представленному в литературе мнению, он имел мало общего с проектом очередного внутреннего военного займа, который был подготовлен Канцелярией незадолго до падения самодержавия 19.

Помимо выработки проекта «Займа Свободы» крупнейшие банки выступили в роли посредников при его реализации. Согласно подписанному 28 марта соглашению между министром финансов и руководителями банков, последние совместно с Госбанком образовывали специальный синдикат для размещения займа 20. По настоянию банковских деятелей М.И. Терещенко был вынужден согласиться на не практиковавшийся ранее выпуск государственного займа без определения нарицательной суммы. Вместо этого был установлен минимум в 3 миллиарда рублей, реализовать который Госбанку и частным банковским учреждениям предстояло на паритетных началах.

Уже со второй декады марта ведущие буржуазные издания приступили к интенсивной популяризации «Займа Свободы» и подготовке общественного мнения к активному участию в подписке. Расценивая внутренний заем в качестве наилучшего средства увеличения доходов бюджета, которое не ущемляет материальных интересов каких-либо социальных групп и не нарушает таким образом «единства» народа, печать предрекала ему «несомненный и скорый успех».

В высоких потенциальных возможностях «первой всенародной кредитной операции новой России» был убежден и М.И. Терещенко, который неоднократно подчеркивал это в своих публичных выступлениях. Например, на проходившем 21 марта совещании депутатов Государственной думы он заявлял, что в течение двух месяцев (а именно такой срок первоначально отводился на реализацию займа) подписка «достигнет значительной суммы, вероятно 5 миллиардов рублей» 21. Дальнейшие события показали, насколько беспочвенными и оторванными от реальности оказались эти прогнозы.

Помимо стабилизации финансового положения страны заем должен был решить и важные политические задачи. Ожидалось, что проведение широкой агитационной кампании даст мощный импульс росту в общественном сознании «патриотического духа» и оборонческих настроений, позволит существенно усилить политические позиции новой власти. «Необходимость поддержки правительства -основная задача нашего времени, - подчеркивала кадетская печать, - необходимость предоставления ему нужных средств - это один из важнейших способов его поддержки» 22. Наконец, высокие результаты займа должны были, по замыслу министра финансов, способствовать упрочению авторитета новой российской власти и ее кредита у союзных держав 23.

В отличие от последних военных займов царского правительства, которые выпускались всего на 10 лет 24, новый заем имел долгосрочный характер и должен был погашаться тиражами в течение 49 лет, начиная с 1922 года. Тем не менее, для держателей заем был намного выгоднее аналогичных операций военного времени. В первую очередь на это указывал крайне низкий выпускной курс. Подписная цена облигаций составляла лишь 85 процентов их нарицательной стоимости, что обеспечивало подписчикам получение дополнительных 15 рублей с каждых 100 рублей номинала при погашении займа. Кроме того, вместо официально установленных 5 процентов годового дохода, за счет льготных условий подписки заем обеспечивал получение в первый год почти 7 процентов дохода на вложенный капитал, позже - около 6,3 процента 25.

Для максимальной «демократизации подписки» предусматривалось предоставление ссуд при приобретении облигаций в учреждениях Госбанка и казначействах. Иначе говоря, для подписки, например, на сторублевую облигацию первоначально следовало внести лишь 10 рублей. Остальную сумму в 75 рублей необходимо было уплатить до 1 июля 1918 года. Для привлечения же крупного капитала в счет оплаты за облигации принимались краткосрочные обязательства государственного казначейства.

Важное новшество эмиссионной техники «Займа Свободы» заключалось в том, что за него нельзя было расплачиваться облигациями предыдущих военных займов и билетами государственного казначейства («сериями»), которые фактически являлись процентными деньгами. Данное условие имело целью, с одной стороны, действительно поднять денежную результативность займа и тем самым оказать

НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ

стабилизирующее воздействие на состояние денежного обращения, с другой - как бы «отречься» от военных займов царского правительства и продемонстрировать широким массам якобы принципиально иной характер «Займа Свободы», который не только «является следствием войны... но... и исходным моментом для укрепления народовластия» 26.

Параллельно с проведением организационно-технических мероприятий по выпуску займа мини стром финансов инициировались соответствующие меры законодательного характера, призванные способствовать его успеху. Так, 7 марта по предложению М.И. Терещенко Временным правительством был одобрен текст обращения к населению страны «о необходимости добросовестного платежа налогов с одновременным указанием на признание новым правительством всех ранее заключенных финансовых обязательств» 27.

Две недели спустя, 20 марта, на заседании правительства после выступления Терещенко, текст которого был подготовлен Кредитной канцелярией, принимается решение «о необходимости, в связи с выпуском нового государственного внутреннего займа, скорейшего издания закона о кооперативах» 28. Учитывая то значительное влияние в жизни страны, которое приобрела кооперация за время войны, проект указанного закона, выработанный еще в 1913 году на III кооперативном съезде в Киеве и принятый с небольшими поправками Думой в 1916 году, был тут же одобрен всеми членами правительства 29.

На этом же заседании был принят и другой закон, имевший прямое отношение к займу, -постановление Временного правительства «Об отмене вероисповедальных и национальных ограничений»

30, составленное под руководством министра юстиции А.Ф. Керенского. Несмотря на то, что в десяти пунктах этого акта не указывалась ни одна национальность, было очевидно, что его главный смысл - в отмене ограничений гражданских прав еврейского населения России. О том, как отразилось это постановление на «Займе Свободы», можно, в частности, судить по газетным отчетам о состоявшейся 24 марта встрече М.И. Терещенко с «представителями прессы». Ознакомив редакторов и корреспондентов ведущих столичных изданий с «ближайшими предположениями ведомства в области урегулирования финансового положения страны», министр с «особым удовлетворением» отмечал, что в последние дни «поступают заявления о многомиллионном покрытии» будущего займа «преимущественно от еврейских банкиров, чего нельзя не поставить в связь с отменой вероисповедальных и национальных ограничений»

31. Примечательна реакция еврейской печати на подобные факты: «Газеты сообщают, что еврейские банкиры подписывают крупные суммы на новый заем. Это, конечно, хорошо, но участие в займе должны принять в с е русские евреи» 32.

Следует подчеркнуть, что указанное постановление имело для Временного правительства и большое внешнеполитическое значение. Особенно важным оно выглядело в плане перспектив получения Россией крупных кредитов в США, где длительное время ограничение прав еврейского населения царским режимом считалось главным препятствием на пути развития широкого финансово-экономического сотрудничества двух сторон.

В контексте непосредственной связи с займом следует рассматривать и декларацию Временного правительства от 27 марта о задачах войны 33. Будучи результатом массированного давления на Временное правительство со стороны исполнительного комитета Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, этот документ, как подчеркивал в своих знаменитых «Записках о революции» видный деятель меньшевистской партии Н.Н. Суханов (Гиммер), был принят во многом из расчета будущей ответной уступки Петросовета в вопросе о поддержке займа 34.

Выпуск «Займа Свободы», который сопровождался специальным воззванием Временного правительства и обращением Государственной думы 35, вызвал в стране огромный общественно-политический резонанс. Буквально в считанные дни поддержка или осуждение займа стали не только одним из важнейших проявлений социально-политической борьбы, показателем «накала революции», но и своего рода лакмусовой бумажкой на отношение к войне и политическому курсу Временного правительства со стороны различных партий и движений, общественных объединений и органов революционной власти, социальных и профессиональных групп.

Какова же была на этот счет реакция крупнейших политических партий России?

Закономерно, что полным одобрением встретила «Заем Свободы» партия кадетов, печать которой еще в начале марта развернула его активную пропаганду.

По-иному отнеслись к этой акции социалисты-революционеры. Часть из них фактически сразу после официального выпуска займа поспешила, хотя и соблюдая известную осторожность, заявить о его поддержке. Так, издание московских эсеров «Земля и воля» уже 31 марта поместило, правда на «задах» и без какого-либо комментария, большое объявление о «Займе Свободы». Видимо, этот «пробный шар» прошел удачно и спустя несколько дней, четко определив свою позицию, газета начала интенсивную пропаганду займа.

Другая, большая часть этой партии первоначально воздержалась от открытого выражения своего отношения к займу и находилась как бы на распутье. Лишь после голосования в пользу «Займа Свободы» исполнительных комитетов Петроградского и Московского советов основная масса эсеров стала заявлять о своей моральной поддержке «Займа революции», как назвал эту акцию 9 апреля в своей передовой статье

главный печатный орган партии «Дело народа», редактируемый В.М. Черновым, А.Р. Гоцем и В.М. Зензиновым. Однако окончательный переход всей партии, в том числе и ее левого крыла, на позиции полной и безоговорочной поддержки займа произошел только в начале мая, когда был сфор мирован первый коалиционный кабинет. После этого, отбирая «пальму первенства» у кадетов и близкой к ним «цензовой» публики, эсеры становятся и наиболее активными пропагандистами «Займа Свободы».

Что касается меньшевиков, то заем поставил их перед чрезвычайно сложным выбором. Очевидно, что его одобрением они бы фактически разрывали с установками циммервальдского центра, осуждавшего, как известно, вотирование социалистами военных кредитов. Однако, с другой стороны, критика займа противоречила бы устремлениям большей части руководства партии к поддержке Временного правительства, действовавшего в согласии с «организованной демократией». Именно такая позиция столичных верхов партии была ярко отражена в редакционных статьях «Рабочей газеты» еще 7 и 12 марта.

Учитывая эти обстоятельства, на первых порах Организационный комитет партии принял решение открыто не выражать свое отношение к займу и соблюдать нейтралитет 36. Но длилось это недолго: уже в ходе острых дебатов в столичных Советах по вопросу о «Займе Свободы» подавляющая часть меньшевиков, несмотря на определенные колебания и сомнения, выступила за политическую поддержку данной акции, правда, обставляя это рядом требований к Временному правительству.

Безоговорочное одобрение «Займа Свободы» с самого начала выразил лишь правый фланг меньшевиков, и прежде всего плехановская группа «Единство». «Российский пролетариат по своему материальному положению не может, разумеется, обеспечить денежный успех займа, - подчеркивал ее печатный орган в первых числах апреля. - Но он может и должен обеспечить ему моральное сочувствие и содействие населения. Пусть новый заем найдет широкую дорогу в народные массы. Обновленная Россия должна собрать все силы и средства, чтобы нашествие реакционной армии Вильгельма и государственный финансовый кризис не погубили нарождающуюся российскую республику» 37.

Граничащий с отрицанием нейтралитет по отношению к займу старались сохранять лишь меньшевики-интернационалисты. «...Ни о какой поддержке финансовой политике правительства со стороны демократии, конечно, не может быть и речи», - заявляли они в одном из первых номеров своей газеты «Новая жизнь» 38. Только после создания первого коалиционного кабинета эта часть меньшевиков стала также выступать в поддержку займа, а их газета, подобно другим меньшевистским изданиям, активно призывать к подписке.

Последовательную и бескомпромиссную позицию, осуждавшую заем, с самого начала заняла лишь партия большевиков. Еще в первой половине марта главная газета партии указывала: «Не свободу, а дальнейшее закрепощение принесет этот заем народу. Он даст возможность буржуазии продолжать кровавую бойню, затеянную во славу капитала. Ни одной копейки не дал пролетариат добровольно на это дело, не даст и в настоящее время, но тем сильнее подымет свой мощный голос за немедленное прекращение войны» 39. Разъясняя с партийных позиций характер этой акции Временного правительства, один из лидеров партии Г.Е. Зиновьев в своей статье «Заем неволи», напечатанной в мае в ряде большевистских изданий, утверждал: «Заем свободы есть на деле заем кабалы, заем неволи. Он затягивает войну, а затяжка войны ставит под вопрос все завоевания революции» 40. Резко отрицательную оценку займу давали в большевистской печати также В.И. Ленин, Н.И. Бухарин, И.В. Сталин, Г.И. Ломов (Оппоков) и другие видные деятели партии 41.

Выступая против «Займа Свободы», большевики прилагали немалые усилия с целью воспрепятствовать участию в подписке широких слоев населения. Распространение разжигающих классовую ненависть и антивоенные настроения листовок, публикация соответствующих материалов в многочисленных партийных изданиях, дискредитация Временного правительства, разоблачение его «антинародной» политики и «предательской» позиции эсеро-меньшевистских лидеров, срыв агитационных мероприятий, проведение отвечающих партийной линии резолюций на различных собраниях и митингах - вот лишь некоторые, наиболее часто применявшиеся большевиками методы борьбы с займом.

Закономерно, что наиболее интенсивно контрпропаганда «Займа Свободы» велась большевиками среди рабочих городских центров. Активно используя социальную демагогию, притягательность откровенно популистских лозунгов, умело «играя» на недовольстве масс продолжавшейся войной и ухудшавшимся материальным положением, большевики смогли добиться определенных успехов: несмотря на политическую поддержку займа Советами, он не получил широкого распространения в пролетарской среде.

Впрочем, факты участия рабочих в займе путем, как правило, отчисления однодневного заработка или «складчины» довольно часто встречаются в буржуазных и эсеро-меньшевистских газетах лета 1917 года. Например, в начале июня рабочими промышленных предприятий Севастополя было принято

решение приобрести облигации на сумму однодневного заработка и отослать их А.Ф. Керенскому на «нужды войны». Довольно характерным выглядит и следующий факт: в начале лета рабочие и служащие московского товарищества мануфактур «И.К. Решетников и Ко» приняли решение ежемесячно отчислять 15 процентов заработка на подписку. В первой половине июля произвели сбор на покупку облигаций рабочие петроградской фабрики «Русская цветопись». В плане правильного понимания всей сложности и неоднозначности выбора, который неизбежно вставал перед рабочим классом, немалый интерес вызывает и заяв ление собрания членов больничной кассы одесских металлистов. Приобретая облигации займа на 15 тысяч рублей, они указывали: «.раз буржуазия уклоняется от исполнения долга, рабочие отдадут на алтарь родины последние крохи» 42.

Принципиальная позиция большевиков по отношению к займу имела важное значение и в том смысле, что это был первый случай после Февраля, когда между ними и другими социалистическими партиями политические противоречия обозначились столь резко. «Нас изолировал вопрос о займе - вот что привело нас к изоляции. Вот в каком вопросе мы оказались в меньшинстве», - подчеркивал В.И. Ленин на Апрельской конференции РСДРП(б) 43.

Именно в результате коренных различий в подходе к «Займу Свободы» в ряде объединенных организаций РСДРП(б) начались фактические расколы, а в Советах - образование большевистских фракций. Характерная в этом плане ситуация складывалась в Егорьевске - одном из фабрично-заводских городов Центрального промышленного района. Вокруг займа, писал в своих воспоминаниях член местного Совета рабочих и солдатских депутатов Е.Д. Викулов, развернулась острая политическая борьба. Именно заем, наряду с вопросом об отношении к войне, указывал Викулов, образовал в Егорьевске «глубокую трещину между большевиками и меньшевиками», которые входили перед этим в объединенную партийную организацию 44.

Вместе с тем некоторые большевики не сразу разобрались в особенностях партийной тактики. Следствием этого была их пассивность при проведении линии партии в отношении займа, а порой и откровенное «соглашательство». Так, видный деятель партии С.П. Середа, будущий народный комиссар земледелия РСФСР, являясь членом Рязанского исполнительного комитета общественных организаций, прямо способствовал в апреле развертыванию в губернии кампании по пропаганде займа 45. Имелись и такие случаи, когда партийные организации продолжительное время не могли окончательно определить своей позиции в данном вопросе. Например, самарская организация большевиков, одна из наиболее многочисленных, открыто выступила против займа лишь 30 апреля 46.

Определенные колебания в отношении «Займа Свободы» имели место в марте - апреле даже у некоторых членов большевистской фракции Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Как отмечалось при обсуждении вопроса о займе на одном из ее заседаний, «не все члены фракции отдают себе ясный отчет в сущности нашей... позиции и не делают из нее тех неизбежных выводов, которые вытекают из нашего отношения к Временному правительству и политике Чхеидзе, Стеклова и других» 47.

При сложившемся в стране двоевластии, точнее многовластии, поддержка «Займа Свободы» со стороны Петросовета являлась одним из важнейших условий его успеха. Поэтому еще 4 апреля, то есть до открытия подписки, правительство через членов так называемой контактной группы Совета, по существу, потребовало от его председателя, видного меньшевика Н.С. Чхеидзе, обеспечить скорейшее принятие Петросоветом решения о поддержке займа. Настойчивость официальной власти определялась, как указывалось выше, ее уступкой лидерам Совета в виде декларации от 27 марта. Иными словами, как образно выразился Суханов, выданный тогда «вексель предъявили к взысканию» 48.

В последующие две недели в Петросовете развернулась острая борьба вокруг займа. В конечном итоге 22 апреля подавляющим большинством голосов (свыше 2 тысяч - за, 112 - против) Совет принял резолюцию в поддержку «Займа Свободы», которая чуть позже, по свидетельству современника, была «расклеена на всех перекрестках всей страны в качестве рекламы» 49. «Так как заем, - говорилось в этом документе, - является в настоящее время одним из способов быстро добыть необходимые средства и так как неуспех внутреннего займа заставит Временное правительство либо стать путем внешнего займа в еще большую зависимость от империалистических кругов Франции и Англии, либо путем выпуска бумажных денег внести еще большее расстройство в народное хозяйство, Совет рабочих и солдатских депутатов постановляет поддержать объявленный ныне «заем свободы». Одновременно с этим резолюция требовала

«скорейшего проведения коренной финансовой реформы, правильно построенного прогрессивного подоходного и поимущественного налога, налога на наследства, обращения в пользу государства военной сверхприбыли» 50.

Сильное противостояние по вопросу о «Займе Свободы» наблюдалось и в другом крупнейшем органе революционной власти - Московском Совете рабочих депутатов. Уже 7 апреля этот вопрос был поставлен на заседании исполнительного комитета Совета, проходившем под председательством видного меньшевика Л.М. Хинчука 51. Несмотря на выявившиеся в ходе обсуждения различия в оценке данной правительственной акции, большинство его участников в лице меньшевиков, эсеров и бундовцев отказались от открытого выражения поддержки займу. Явно ожидая соответствующего «вердикта» Петросовета, подавляющая часть членов исполкома заняла по существу нейтральную позицию. В итоговом документе это обосновывалось «сложностью» вопроса и «невозможностью» вынести сразу определенное решение 52. Через три дня исполком вновь вернулся к данному вопросу. После продолжительного обсуждения участ-

НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ

пики заседания 12 голосами «за» и 6 «против» постановили «оказать активное содействие проведению «Займа Свободы» 53.

Однако это постановление имело лишь промежуточный характер. Действительно «ценным» с точки зрения дальнейшей судьбы «Займа Свободы» являлось только соответствующее решение всего Моссовета, причем его скорейшее принятие приобретало особое политическое значение, учитывая выжидательную позицию лидеров Петросовета. Именно поэтому одним из пунктов программы визита М.И. Терещенко в Москву 13-14 апреля являлось посещение им Совета рабочих депутатов и выступление на расширенном заседании исполкома.

Судя по сохранившейся стенограмме 54, данное выступление существенно отличалось от многих других публичных выступлений министра. Если ранее они были полны оптимизма, уверенности в способности Временного правительства справиться со стоящими перед страной сложными финансово-экономическими проблемами, то теперь, убеждая руководителей Совета в необходимости поддержать заем, М.И. Терещенко явно не жалел черных красок для характеристики финансового и экономического положения. Основная идея его выступления сводилась к тому, что в условиях, когда правительство вынуждено ежедневно расходовать на войну 54 миллиона рублей, только внутренний заем, поддержанный всеми слоями населения, реально способен дать «некоторое время существовать, чтобы выработать... и осуществить ту схему финансовой реформы, которая необходима». В центре же этой реформы, утверждал М.И. Терещенко, «мы в первую очередь ставим разработку правильного прямого обложения». Кроме того, стремясь завоевать доверие и симпатии руководителей Совета, в ходе своего выступления министр неоднократно акцентировал внимание на важность для дела революции налаживания конструктивного диалога между Временным правительством и «советскими» органами.

Выступление М.И. Терещенко достигло своей цели, так как уже на следующий день, то есть 15 апреля, не дожидаясь решения пленума Петроградского совета, исполком Моссовета вынес вопрос об отношении к «Займу Свободы» на совместное пленарное заседание Совета рабочих и Совета солдатских депутатов. Многочисленные усилия большевиков склонить на свою сторону большинство присутствовавших на заседании потерпели неудачу. За проект резолюции в поддержку займа, внесенной эсеро-меньшевистскими лидерами, из 386 депутатов проголосовало 242 55.

Будучи в целом достаточно «левой», резолюция объединенного заседания Советов буквально с первых строк пыталась объяснить, что оказание содействия «Займу Свободы» со стороны «демократии» носит вынужденный характер и объясняется, во-первых, продолжавшейся войной, во-вторых, в «вольном или невольном» отказе Временного правительства от следования по пути контрреволюции и, в-третьих, в отсутствии у официальной власти «необходимого налогового аппарата». Обращая внимание на согласие «оказать активное содействие проведению» займа, резолюция, тем не менее, настаивала на совершенно нереальном в тот момент отказе правительства от «политики покрытия чрезвычайных расходов за счет бумажных денег и кредита», на «немедленном издании декрета о введении чрезвычайного прогрессивного подоходно-поимущественного налога, достаточного для покрытия всех расходов», а также на обязательстве власти производить погашение займа «всецело за счет прогрессивного подоходно-поимущественного обложения» 56. Очевидно, что включение этих требований, особенно первых двух, обусловливалось чрезвычайно острым накалом политической борьбы вокруг займа, необходимостью хотя бы формально учесть настроения, активно распространявшиеся под воздействием леворадикальной пропаганды.

Эти решения двух наиболее авторитетных органов революционной власти о поддержке «Займа Свободы» послужили своеобразным сигналом для местных Советов, крестьянских съездов, собраний воинских частей, солдатских комитетов и других возникших после революции представительных органов. В течение непродолжительного срока появились сотни и сотни их заявлений и резолюций, выражавших политическую поддержку займу и согласие оказывать помощь в его распространении. Правда, во многих случаях это сопровождалось требованиями незамедлительного усиления налогового пресса на буржуазию, конфискации монастырских и церковных капиталов, сокращения пенсий бывшим царским министрам и высокопоставленным чиновникам, активного поиска путей скорейшего прекращения войны и заключения «справедливого» мира.

Так, типичной для большинства руководимых эсерами и меньшевиками Советов была резолюция, принятая 20 апреля Воронежским советом рабочих и солдатских депутатов. В ней указывалось на необходимость «поддержать в силу исключительных обстоятельств этот заем и всеми мерами

способствовать его успеху». В то же время здесь имелось требование осуществлять выплаты по займу исключительно за счет дополнительного обложения имущих классов 57.

Характерной для весны 1917 года выглядит и позиция Рязанского губернского крестьянского съезда, проходившего в двадцатых числах мая. В телеграмме на имя министра земледелия Чернова участники съезда, большинство из которых находились под влиянием эсеров или являлись членами этой партии, подчеркивали, что, «обсудив вопрос о «Займе Свободы», съезд высказался за необходимость его поддержки». Более того, подкрепляя делом свое решение, у частники съезда собрали 2,5 тысячи рублей в фонд займа 58.

Что касается большинства частей действующей армии, непосредственно не втянутых в бушевавшую в столицах острую политическую борьбу, то здесь отношение к займу было в целом аналогично одной из резолюций съезда 6-й армии (Румынский фронт), проходившего в Болграде во второй половине апреля. В ней отмечалось, что съезд «считает своим нравственным долгом оказать поддержку «Займу Свободы» и в этой связи «вести широкую агитацию за заем... объявить добровольную подписку... предложить Временному правительству немедленно издать декрет о повышении налога на военную прибыль» 59.

Несколько иную направленность носила оценка займа солдатскими массами, которые испытывали воздействие большевистской пропаганды и одновременно оставались в целом в орбите эсеро-мень-шевистского влияния. Так, в специальной резолюции, единогласно принятой во второй половине апреля собранием гарнизона форта Ино (Балтийское побережье Финляндии), говорилось о поддержке займа «при условии, во-первых, опубликования всех тайных договоров и соглашений с союзниками, во-вторых, немедленном издании закона о высоком прогрессивном подоходном обложении всех капиталистов... в-третьих, немедленной конфискации всех прибылей капиталистов за 1916 год, в том числе

и прибыли банков, в-четвертых, немедленной конфискации всех церковных и монастырских капиталов»

60

Тем не менее, в ряде крупных промышленных центров, например, в Челябинске, Уфе, Сормове, где позиции большевиков были особенно сильными, «Заем Свободы» так и не получил поддержки и одобрения со стороны Советов 61. По этой же причине весной против него выступили и некоторые воинские части, главным образом тыловые, а также многие флотские экипажи на Балтике. Правда, в последнем случае немалую роль играла и направленная против займа агитация анархистов.

Одним из наименее освещенных в исторической литературе аспектов «Займа Свободы» является кампания его пропаганды, которая имела ярко выраженный политический характер и провоенную направленность. Весной - летом 1917 года она буквально захлестнула многие регионы страны. Характеризуя ее размах, Н.Н. Суханов писал: «Шум из-за «займа свободы»... был поднят невероятный. Агитация, устная и печатная, шла как при больших парламентских выборах: в ней участвовал даже Святейший Синод. Большая пресса, ежедневно печатая массу аршинных плакатов, статей, заметок, информации, решительно запрещала кому бы то ни было сомневаться в том, что «заем свободы» - это экзамен нашей политической зрелости, испытание нашего патриотизма, проба нашей любви к свободе» 62.

Большие усилия для развертывания пропаганды займа прилагал М.И. Терещенко. По словам управляющего делами Временного правительства известного кадета В.Д. Набокова, двухмесячное пребывание последнего на посту министра финансов запомнилось ему главным образом тем, что тот был постоянно занят «выпуском знаменитого займа» 63. Это свидетельство подтверждается многочисленными источниками. В марте - апреле не проходило буквально дня, чтобы М.И. Терещенко, озабоченный судьбой своего «детища», не проводил каких-либо совещаний и встреч, посвященных «Займу Свободы», не обращался к известным общественным и политическим деятелям за содействием в его популяризации. Более того, даже став в начале мая министром иностранных дел, он продолжал активно заниматься вопросами пропаганды займа 64.

Именно во многом благодаря настойчивости М.И. Терещенко в течение первой половины апреля в десятках российских губерний были образованы возглавляемые комиссарами Временного правительства комитеты (комиссии) по популяризации «Займа Свободы». Так, уже 7 апреля такой комитет был создан в Баку, 11 апреля - в Курске, 12 - в Риге, 17 - в Самаре 65. Приблизительно тогда же подобные комитеты возникают в Кутаиси, Киеве, Казани, Полтаве, Чернигове, Харькове, Воронеже, Тамбове, Вятке, Оренбурге, Иркутске и ряде других губернских центров. Однако приступить к широкому распространению займа большинство из них смогло лишь в мае.

Эта задержка объяснялась несколькими причинами. Во-первых, сказывалось «слишком позднее», как отмечали в своих телеграммах губернские комиссары, поступление из центра агитационных материалов и, что особенно важно, самих облигаций займа 66. Во-вторых, серьезным препятствием служило длительное отсутствие ассигнований Министерства финансов, необходимых для деятельности

"Вестник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина" • 2006 • № 1

Комитетов. В-третьих, серьезное негативное влияние оказал «апрельский кризис» Временного правительства. Сообщения о бурных событиях в Петрограде повсеместно, наряду с резким падением подписки, приводили, как правило, к временному прекращению какой-либо агитации в пользу займа.

Наконец, в некоторых регионах развертыванию комитетами широкой пропаганды «Займа Свободы» и привлечению к нему широких слоев населения препятствовало скрытое, а порой и явное противостояние между «правыми» губернскими комиссарами, назначенными еще в первых числах марта по телеграмме Временного правительства из числа председателей губернских земских управ, и «левыми» по своему составу исполнительными комитетами общественных организаций.

Несмотря на схожесть задач, провинциальные комитеты по популяризации «Займа Свободы» существенно отличались от аналогичных структур, впервые созданных на местах в период проведения последнего военного займа царского правительства. Широкая опора на общественную инициативу, отсут ствие контроля со стороны официальных властей, тесное взаимодействие с Советами, кооперативными и земскими органами, профессиональными и иными организациями, использование гораздо большего арсенала средств и методов пропаганды, демократичность состава - все это являлось характерным для губернских и уездных комитетов по популяризации «Займа Свободы».

Так, в бюро Курского губернского комитета, состоявшее из 21 человека, входили представители рабочих, солдат, духовенства, кооперативов, крестьянства, биржевого общества, купечества, банков, земства, городского самоуправления и местной прессы. Показательно, что лекторская группа Комитета, специально созданная для пропаганды займа среди крестьян, насчитывала 50 человек, «избранных Советом солдатских депутатов» 67.

По словам полтавского комиссара Иваненко, во вверенной ему губернии были предприняты все меры «для привлечения к активному участию в пропаганде займа всех русских, украинских, еврейских политических партий, просветительских обществ, печати, студенческих и рабочих организаций, Советов рабочих и солдатских депутатов, вообще всех организаций», пользовавшихся «доверием и авторитетом у населения» 68.

В Пермской губернии к концу мая активно действовали губернский, уездные и даже ряд волостных комитетов по популяризации займа. Большинство их членов были кооператорами, служащими учреждений Госбанка и частных кредитных учреждений 69.

В образовании комитетов в Вятской губернии участвовали «все общественные организации», а к их практической деятельности, помимо инструкторов мелкого кредита и кооперации, агрономов и статистиков, были привлечены члены Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 70.

Ведущую роль в пропаганде «Займа Свободы» в Воронеже, как писал губернский комиссар В.Н. Томановский, играли «биржевой комитет объединенных общественных организаций», «специально учрежденный для этого (для популяризации займа. - В.С.) еврейский комитет», а также профессиональный союз служащих предприятий и учреждений. Соответствующие агитационные комитеты действовали и во всех уездах. Кроме того, в отдельных «крупных селениях» силами общественности были образованы собственные органы для популяризации «Займа Свободы». Немалую роль в «распространении сведений о займе в губернии» играли также 70 инструкторов продовольственной управы и «чины» инспекции мелкого кредита 71.

Проведение лекций, собраний и митингов, выпуск и распространение разнообразной печатной продукции (брошюры, воззвания, листовки), публикация объявлений и призывов в периодических изданиях - вот далеко неполный перечень тех мероприятий, которые проводились провинциальными комитетами по популяризации займа. В отдельных случаях имел место даже выпуск посвященных займу «кинематографических пьес» и граммофонных пластинок. Так, изготовление пластинок с краткой лекцией о займе и портретом А.Ф. Керенского на конверте было налажено киевской фирмой «Экстрафон»

72.

Одной из наиболее действенных форм пропаганды, довольно широко практиковавшейся в крупных городских центрах, являлись так называемые дни (праздники) «Займа Свободы». Как правило, их проведение сопровождалось массовыми уличными шествиями с оркестрами и транспарантами, «летучими» митингами, раздачей агитационных материалов, благотворительными, в счет займа, выступлениями артистов, устройством лотерей, кружечных сборов, выпуском однодневных газет. В

летние месяцы 1917 года подобные «дни» и «праздники» прошли в Воронеже, Ярославле, Пскове, Екатеринбурге, Омске, Ростове-на-Дону, Одессе и многих других российских городах.

Так, в двадцатых числах июня «Праздник Займа Свободы» состоялся в Вятке. Несмотря на попытки местных большевиков воспрепятствовать его проведению, подписка в этот день составила огромную для провинциального центра сумму - свыше 1 миллиона рублей. По свидетельству прессы, «с большим успехом» прошел 29 июня «День Займа Свободы» в Пятигорске 73.

«С честью выдержанным экзаменом на патриотизм» сравнивала печать итоги аналогичного мероприятия, состоявшегося 20 июля в прифронтовой Риге. Как отмечал управляющий рижским отделением Госбанка А. Квецианский, получить подписку в 1,6 миллиона рублей стало возможным только благодаря активному участию в проведении «дня» кредитных учреждений, театральных трупп, кинематографа, исполкома Совета солдатских депутатов, воинских частей, редакций местных газет и общественных организаций 74.

Интересные заметки о подобном мероприятии, прошедшем 28 июля в курортном Кисловодске, оставила в своих воспоминаниях известная в советское время писательница Мариэтта Шагинян, где, по ее словам, в этот день был проведен в фонд займа благотворительный «торжественный концерт», билеты на который стоили «аховые» деньги, так как в нем участвовало «много знаменитостей»: Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Сергей Рахманинов 75.

Особенно впечатляющими по своему размаху и результатам были «Дни Займа Свободы» в столи цах. Впервые такой «день» прошел в Петрограде 25 мая. Инициатором его проведения выступил Союз деятелей искусства - сформировавшаяся в конце марта 1917 года общественная организация демократически настроенной художественной интеллигенции 76. Был организован ряд шествий, летучих концертов, процессий, открытых сцен с выступлениями поэтов и различных ораторов. Стержнем же программы стало движение от Зимнего дворца, через арку Генерального штаба, а затем по Невскому проспекту и другим улицам центра города колонны украшенных транспарантами и призывами в пользу займа грузовиков, на которых находились представители различных организаций и объединений художественной интеллигенции от Союза деятелей искусства до «Мира искусства», кубистов, футуристов

и т.д. 77

Примечательно, что к этому «дню» по инициативе Союза деятелей искусства была выпущена специальная однодневная газета «Во имя свободы», где были опубликованы патриотические стихотворения Анны Ахматовой, Сергея Есенина, Игоря Северянина, Велимира Хлебникова и других столичных поэтов. Особенно выделялось пронизанное болью за судьбу родины стихотворение Саши Черного (А.М. Гликберга) «Заем Свободы», которое затем неоднократно перепечатывалось в агитационных изданиях, выходивших в провинции 78.

О ходе «дня» много писала столичная пресса: «Улыбка искусства, вынесенная на улицу к народу, вызвала ответную улыбку толпы, встречавшей оживленные и колоритные процессии с большим энтузиазмом. Тянулись тысячи рук с кредитками, с драгоценностями, с обручальными кольцами. Военные снимали с себя знаки отличия, простые женщины, возвращаясь из «хвостов», отдавали хлеб, сахар и прочее, добытое с таким трудом. Многое сейчас же продавалось с аукциона за неслыханные цены... И всюду: в песнях, музыке, в живых картинах - одна идея - Заем Свободы» 79. Закончился день «Займа Свободы» проведением в Мариинском театре большого митинга-концерта, в котором принимали участие многие известные представители творческой интеллигенции, артисты петроградских театров, члены Государственной думы, видные общественные деятели. О практических результатах этой акции можно судить по следующим данным: если во второй декаде мая подписка на заем составляла ежедневно по стране в среднем около 20 миллионов рублей, то только 25 мая в Петрограде она исчислялась в 75 миллионов 80.

В дальнейшем подобные «дни» проходили в Петрограде, как, впрочем, и в Москве, регулярно, один-два раза в месяц. Начиная с июня они трансформируются в «двухдневки», а затем в «трехдневки». Однако результаты этих мероприятий с каждым разом неизменно снижались, хотя власти и «революционная демократия» пытались предпринимать все возможное, чтобы не допустить падение объемов подписки и снижение общественного интереса к займу. Так, к проходившей в Петрограде 26-28 июля «трехдневке» были изготовлены даже миниатюрные гипсовые бюсты «рыцаря революции» - А.Ф. Керенского, весь сбор от продажи которых по 100 и выше рублей шел, естественно, в фонд «Займа Свободы» 81.

Последний раз агитационные «трехдневки» займа прошли одновременно в обоих столицах 30 сентября - 2 октября, то есть менее чем за месяц до Октябрьской революции. Причем, согласно сообщениям печати, подписка в эти «дни» составила в Петрограде - 35 миллионов рублей, в Москве - 20 миллионов 82.

Говоря о пропаганде займа в Петрограде, необходимо подчеркнуть ее масштабность, интенсивность, разнообразие средств и форм агитации, широту социального охвата. Именно здесь эта кампания была и наиболее продолжительной. Во многом это объяснялось не только непосредственной «близостью» власти, но и позицией петроградской интеллигенции, ее социально-политическими настроениями, особенностями восприятия чрезвычайно сложной, часто выходившей за рамки «рационального объяснения» революционной действительности. Движимые желанием «защитить свободу», поддержать «оборонительную» войну и Временное правительство, которое расценивалось как олицетворение хоть какой-то легитимной «власти» и «порядка», и тысячи представителей «интеллигентных» профессий именно в личном участии в кампании пропаганды «Займа Свободы» видели свой долг перед «новой Россией». Немало известных представителей столичной творческой и научной интеллигенции стали крупными подписчиками на заем. Абсолютным лидером в этом отношении был Федор Шаляпин, который приобрел облигаций на огромную сумму - 100 тысяч рублей 83.

Обращает на себя внимание и широта спектра активно участвовавших в популяризации займа общественных, профессиональных, политических и других организаций. По информации печати, заметный вклад в это дело вносили Центральный военно-промышленный комитет и Лига равноправия женщин, Вольное экономическое общество и Еврейское общественное собрание Петрограда, Совет

Всероссийских кооперативных съездов и Исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов, Георгиевский комитет и Союз деятелей искусства, Еврейский комитет помощи жертвам войны и Польский национальный комитет, Центральная управа организации учащихся средних учебных заведений и Союз техников Министерства почт и телеграфов, Петроградский союз кредитных и ссудо-сберегательных товариществ, Комитет петроградских журналистов и ряд других организаций.

Исключительную по своему значению роль в придании широкого размаха пропаганде займа сы грал Всероссийской комитет общественного содействия государственным займам, на который, по словам вице-директора Кредитной канцелярии В.К. Скворцова, возлагалось не только руководство пропагандистской кампанией в Петрограде, но и осуществление в стране всех «общих мероприятий», связанных с займом 84.

Учитывая политическую конъюнктуру, эта организация, образованная, как указывалось выше, осенью 1916 года, была вынуждена сразу после Февральской революции несколько «подправить» свое название: слово «военных» в нем было заменено на «государственных». Перемены произошли и в статусе Комитета, который фактически становится полусамостоятельным подразделением Министерства финансов. Логическим следствием нарастания политизации и поляризации общества явились и кадровые перестановки в руководстве Комитета. Под давлением исполкома Петросовета в середине апреля возглавлявший его М.В. Родзянко был вынужден уйти. Новым руководителем, точнее, председателем созданного исполнительного бюро Комитета стал профессор М.И. Туган-Барановский. Из состава первых лиц этой организации вышли получившие министерские портфели А.И. Шингарев и А.И. Коновалов, ряд других членов бывшего «Прогрессивного блока», назначенные после революции на ответственные посты в центральные правительственные учреждения. Вместо них руководящие должности заняли представители главным образом демократической интеллигенции и банковских кругов.

Одной из крупнейших акций Комитета стала широко разрекламированная в печати поездка по городам европейской части страны представительной делегации «революционных сил» в составе взвода Волынского полка во главе с прапорщиком Астаховым, известных деятели революционного движения В.И. Засулич и Л.Г. Дейч, участника восстания на крейсере «Очаков» Ляшенко, а также офицера английской армии, профессора Лондонского университета Э. Пирса. В конце мая - июне эта делегация посетила Москву и около десятка губернских центров (Тула, Курск, Орел, Харьков, Одесса, Ростов-на-Дону и т.д.), где проводила массовые мероприятия с целью повышения подписки на заем и усиления политической поддержки Временного правительства 85.

Впечатляющие масштабы приобрела издательская деятельность Комитета, ставшая одним из главных направлений его работы. Так, весной 1917 года им было подготовлено и выпущено массовыми тиражами порядка десяти агитационных брошюр и инструктивных материалов для агитаторов, отличавшихся простотой языка, образностью и доступностью изложения. Среди них «Заем Свободы и интересы Свободной России» М.И. Боголепова, «Заем Свободы» В.С. Зива, «Русская кооперация и Заем Свободы» М.И. Туган-Барановского, «Темы устных бесед по Займу Свободы» и др. В большом количестве Комитетом публиковались и рассылались на места разнообразные воззвания, листовки и афиши. Большое распространение, например, приобрел приказ А.Ф. Керенского по армии и флоту № 6 от 5 мая 1917 года, где военный министр настойчиво призывал «граждан-капиталистов» быть «Миниными для своей Родины» и скорее «нести свои деньги на нужды освобожденной России».

Комитетом было инициировано проведение ряда конкурсов, посвященных займу плакатов и рисунков. Лучшие из них публиковались в газетах, выпускались массовыми тиражами, в том числе в форме почтовых открыток. Только последних до начала осени было изготовлено 300 тысяч штук. Примечательны сюжеты этих открыток. Например, одна из них, отпечатанная по эскизу популярного в то время мастера коммерческой рекламы А.Н. Зеленского, содержала выразительное изображение учащегося, который, сидя на бревне, читает учебник по истории. Помещенная здесь же надпись гласила: «Итак, в 1917 году судьба России зависела от успеха Займа Свободы». На другой открытке, выполненной по рисунку известного графика Е.С. Кругликовой, был запечатлен типичный образ русского крестьянина, который с гордостью держит в руках облигацию. Политический смысл этой композиции разъясняли слова: «Продал хлеб - купил заем». Своеобразным художественным символом кампании по пропаганде займа стал плакат видного русского живописца Б.М. Кустодиева. Несмотря на кажущуюся композиционную простоту, в нем доходчиво и выразительно автор соединял лозунг «войны до победного конца» и идею необходимости участия каждого в подписке на «Заем Свободы». Большое распространение имел и плакат молодого петроградского художника П.Д. Бучкина, победителя первого из проведенных Комитетом конкурсов.

Любопытные отзывы о реакции населения на эти средства массовой пропаганды займа порой встречаются в печати. Так, комментируя появление во Владимире плаката П.Д. Бучкина, одна из

"Вестник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина" • 2006 • № 1

городских газет писала: «Новый плакат-реклама «Займа Свободы» с бравым солдатом на первом плане, в руках которого красное знамя со словами «война до победы», производит различное впечатление. Одни с нескрываемым удовольствием рассматривают плакат, а другие хмурятся и ворчат нечто о «буржуях» и скорейшем «замирении» 86.

Немалая роль в продвижении «Займа Свободы» в народные массы отводилась Русской православной церкви. В ответ на письмо Терещенко об оказании духовенством «содействия к успешному распространению» займа, Святейший Синод 29 марта 1917 года принял специальное определение. Оно предписывало духовенству и у чителям церковноприходских школ «принять самое деятельное у частие в разъяснении значения займа как дела великой государственной и отечественной важности», а также всемерно способствовать в «осведомлении» населения об условиях подписки. Кроме того, в определении указывалось на обязанность для всех «установлений» духовного ведомства «могущие быть свободные деньги» обратить в «приобретение облигаций выпускаемого ныне займа» 87.

Однако участие духовенства в пропаганде и реализации займа не смогло оказать какого-либо существенного воздействия на его результаты. Дело в том, что большая часть принадлежавших ей свободных денежных сумм была уже помещена в облигации военных займов 1915-1916 годов. Следует также учитывать неуклонное снижение доходов православной церкви после Февраля, что являлось прямым следствием падения ее авторитета и значимости традиционных духовных ценностей в условиях прогрессировавшей политизации и поляризации российского общества. Существенное отрицательное влияние оказывали и периодически инициируемые советами и социалистическими партиями призывы к насильственному изъятию церковных ценностей, а также процессы «демократизации» внутри самого духовенства.

Среди представленных в России других конфессий «Заем Свободы» встретил наибольшую поддержку со стороны иудейского духовенства. Весной 1917 года оно активно призывало еврейство к участию в подписке. Об этом, например, говорил раввин Петроградской хоральной синагоги Айзенштадт во время торжественного богослужения по случаю праздника Пятидесятницы 88. Отвечая на подобные призывы, еврейское население, и прежде всего представители деловых кругов, вносили значительные суммы в счет займа.

Заслуживает внимания и стремление способствовать успеху займа, проявленное главой армянской церкви. Обращаясь в конце апреля к М.И. Терещенко, каталикос всех армян Кеворк V, в частности, писал: «Вследствие вашей телеграммы мною сделано распоряжение о подписке на Заем Свободы из свободных сумм Эчмиадзинского монастыря в размере 100 000 руб. Циркулярно предписываю церквам и народу армянскому подписываться широко и щедро на Заем Свободы - гарантию полной победы над врагом»

89.

О беспрецедентности масштабов пропагандистской кампании ярко свидетельствуют и факты участия в ней представителей союзных держав, что было чрезвычайно важно с политической точки зрения. Так, посол США в России Роберт Френсис и глава чрезвычайной миссии французского правительства министр снабжения социалист Альбер Тома принимали участие в посвященном займу митинге, который проводился 16 апреля в Петрограде по инициативе Центрального военно-промышленного комитета. Здесь же присутствовали П.Н. Милюков, М.И. Терещенко, А.И. Шингарев, а также встреченная с «особым почетом» известная революционерка В.Н. Фигнер 90.

Как же отвечало население страны на призывы «исполнить свой гражданский долг», «помочь Родине в трудную минуту», «быть достойными завоеванной Свободы»?

Прежде всего, обратимся к сведениям о количестве подписчиков на заем. По данным Кредитной канцелярии, к середине сентября 1917 года их число достигло 900 тысяч 91. Каких-либо других данных на этот счет ни в источниках, ни в литературе не встречается. Однако эта цифра вряд ли может рассматриваться в качестве окончательной. Дело в том, что реализация займа продолжалась вплоть до

Октябрьской революции 92. Более того, порой на местах подписка по инерции шла еще и в начале ноября

93.

Необходимо также учитывать, что помимо физических лиц, которые, конечно же, составляли подавляющее большинство, в указанное число участников займа входило немало кредитно-банковских структур, кооперативных и общественных организаций, больничных и эмеритальных касс, страховых обществ и фирм, приходов и т.д. Несмотря на отсутствие данных официальной статистики, можно с уверенностью говорить, что лидером здесь являлись кредитные товарищества, несколько тысяч которых стали держателями облигаций займа.

Наконец, важно и то, что так называемые «коллективные подписки» фиксировались кредитными организациями и учреждениями, осуществлявшими реализацию облигаций, подобно актам единоличного

участия в займе. Иными словами, общее количество лиц, собравших ту или иную сумму, не учитывалось. Кроме того, нередко эти «подписки» осуществлялись и путем отсылки в адрес Временного правительства или Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов коллективно собранных средств.

О том, что под влиянием масштабных пропагандистских мероприятий «коллективные подписки» действительно имели широкое распространение среди крестьянства, городских полупролетарских слоев, учащихся и военнослужащих свидетельствуют многочисленные факты, отраженные в архивных материалах, столичной и провинциальной прессе. Вот лишь наиболее типичные и показательные из них. Так, крестьяне Усть-Вольской волости Вологодской губернии в своей телеграмме Терещенко сообщали о подписке на заем в объеме 4,5 тысячи рублей и решении приобрести облигации «на все свободные волостные суммы». В Ломаковской волости Данковского уезда Рязанской губернии крестьяне собрали «в складчину» 4 тысячи рублей для подписки на заем. Кроме того, они жертвовали государству 4 тысячи пудов зерна, 3

"Вестник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина" • 2006 • № 1

головы крупного рогатого скота, а также 400 рублей на «подарки солдатам». Среди подписчиков в Могилеве фигурировали заключенные местной тюрьмы, которые собрали в фонд займа 54 рубля. Военнослужащие 2-го Карского крепостного полка поддержали заем в сумме 2280 рублей, которые были отосланы Временному правительству. Аналогичным образом поступили солдаты-евреи Ревельского гарнизона, собравшие 119 рублей. Свою лепту в успех «первого займа народной власти» внесли и ученицы 7 класса 2-й Нижегородской женской гимназии, которые отправили в Петроград 230 рублей 94.

Следует подчеркнуть, что немалое влияние на «демократизацию» и общую численность участников подписки оказал выпуск облигаций «уменьшенных достоинств» в 20 и 40 рублей, решение о котором было принято Временным правительством по инициативе М.И. Терещенко 25 апреля 95. В целях максимального расширения социальной базы подписки с мест шли предложения уменьшить номиналы облигаций займа вплоть до 5 рублей. Об этом, например, ходатайствовал перед правительством в конце мая Рязанский губернский комитет по реализации «Займа Свободы», возглавляемый губернским комиссаром эсером Ф.К. Павловым 96.

К сказанному остается добавить, что начало выпуска в сентябре 1917 года знаменитых «керенок», точнее казначейских знаков достоинством в 20 и 40 рублей, был, по сути, «привязан» именно к указанным облигациям «Займа Свободы». Приступая к эмиссии этих денежных знаков, необычных по своему номиналу для российской денежной системы, Временное правительство надеялось, что помимо снижения остроты «разменного кризиса» и усиленно развивавшегося на периферии «денежного голода», они будут активно способствовать «демократизации» подписки на заем 97.

Таким образом, по числу подписчиков, общее количество которых составляло примерно 1 миллион человек, «Заем Свободы» не имел себе равных. По сравнению с числом участников последних займов царского правительства это было как минимум в три с лишним раза больше. Имеет смысл сказать и о том, что аналогичный показатель при проведении внутренних займов в СССР был достигнут лишь во второй половине 20-х годов, когда принцип добровольности при их размещении стал постепенно подменяться мерами морального и экономического принуждения.

Что касается социальной принадлежности подписчиков, то по объемам денежного участия ведущую роль, как и прежде, играла крупная банковская и торговая буржуазия. Именно ее участие в займе объективно становилось залогом его успеха как кредитной акции. Однако в условиях постоянно нараставшего революционного движения, усиления социально-политической нестабильности и углубления финансово-экономического кризиса буржуазные круги, находясь в «положении паники», испытывая большие сомнения относительно платежеспособности новой власти, были явно не заинтересованы походить на Минина и Пожарского, как того настойчиво требовали призывы А.Ф. Керенского.

То, что «Заем Свободы» не сумеет оправдать изначально возлагавшихся на него надежд, Временное правительство ощутило уже в конце апреля, когда вместо ожидавшихся миллиардов народных денег оно получило подписку лишь в 725 миллионов рублей 98. Насколько незначительной являлась эта сумма, можно судить по тому, что в это же время один день войны обходился государственному казначейству более чем в 50 миллионов рублей.

Чутко реагируя на обострение ситуации в стране, объемы реализации займа то резко снижались, то вновь повышались. Правда, достичь наблюдавшихся в апреле показателей, когда подписка за счет участия буржуазии была наибольшей, никогда позже не удавалось. Большую роль в сокращении ее участия в займе сыграли июньские налоговые законы Временного правительства, отразившие идеологию «налоговой беспощадности». Существенное негативное влияние оказал и провал наступления русской армии на Юго-Западном фронте, на которое возлагались огромные надежды, связанные со стабилизацией и оздоровлением общей политической и экономической обстановки в стране.

Усиление «разрушительных тенденций и анархии», нарастание политического противоборства в центре и на местах, рост «аграрных беспорядков», принимавших все более массовый и упорный характер, - все это в значительной степени снижало среди самых различных слоев населения авторитет Временного правительства, порождало глубокие сомнения в его способности овладеть положением, оказывало большое влияние на распространение настроений безысходности, социальной и политической апатии. Примечательно, что к 1 июня, то есть сроку, когда правительство намеревалось разместить заем на 3 миллиарда рублей и закончить подписную кампанию, «Заем Свободы» удалось реализовать лишь на 1202 миллиона рублей 99. В конечном же итоге вся сумма подписки составила немногим более 4 миллиардов рублей 100. При этом значительную часть поступлений составили пятипроцентные обязательства казначейства, что, естественно, существенно снижало роль займа как антиинфляционного фактора и средства покрытия текущих военных расходов.

Учитывая, что с февраля по октябрь 1917 года размеры эмиссии увеличились в несколько раз, основная финансовая цель займа не была достигнута. Далеки от решения оказались и те масштабные политические задачи, которые с помощью проведений займа стремились решить официальные власти.

Таким образом, «Заем Свободы» стал не только главным мероприятием Временного правительства в сфере финансов, но и его крупнейшей социально-политической акцией, в которой, словно в фокусе, сконцентрировались все основные противоречия и трагизм 1917 года.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Apostol, P.N. Credit operations of the Russian goverment during the war // Russian public finance during the war. - New Haven, 1928; Лозинский, З. Экономическая политика Временного правительства. - Л., 1929; Гусаков, А.Д. Очерки по денежному обращению России накануне и в период Октябрьской социалистической революции. - М., 1946; Бляхер, В.Я. Государственные займы дореволюционной России и их аннулирование Советским правительством : дис. ... канд. эконом. наук. - М., 1955; Ривкин, Б.Б. Финансовая политика в период Великой Октябрьской социалистической революции. - М., 1957; Гиндин, И.Ф. Банковские монополии в России накануне Великой Октябрьской социалистической революции / И.Ф. Гиндин, Л.Е. Шепелев // Исторические записки. - 1960. - Т. 66; Шепелев, Л.Е. Акционерные коммерческие банки в годы Первой мировой войны // Исторические записки. - 1963. - Т. 73; Он же. Фондовая биржа в России в период Первой мировой войны (1914-1917 гг.) // Исторические записки. - 1969. - Т. 84; Сидоров, А.Л. Финансовое положение России в годы Первой мировой войны (1914-1917). - М., 1960; Погребинский, А.П. Государственные финансы царской России в эпоху империализма. - М., 1968; Солнцева, С.А. «Заем свободы» Временного правительства // Вопросы истории. - 2001. - № 7; История Министерства финансов России : в 4 т. - Т. 1 : 1903-1917 гг. - М., 2002; и др.

2 См.: Волобуев, П.В. Экономическая политика Временного правительства. - М., 1962.

3 Старцев, В.И. Внутренняя политика Временного правительства первого состава. - Л., 1980. - С. 224.

4 Протоколы Центрального комитета и заграничных групп конституционно-демократической партии. 1905 - середина 1930-х гг. : в 6 т. - Т. 3: Протоколы Центрального комитета конституционно-демократической партии. 1915-1920 гг. - М., 1998. - С.

184-190.

5 См., напр.: Русская «парламентская» делегация за границей в 1916 г. : доклад П.Н. Милюкова в военно-морской комиссии Государственной думы 19 июня 1916 г. / предисл. Н. Ванага // Красный архив. - 1933. - Т. 3. - С. 13-14.

6 См.: Волобуев, П.В. Указ. соч. - С. 339.

7 Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв 4. Сессия IV. - Пг, 1916. - Стлб. 4090.

8 Подробнее об этой организации см.: Страхов, В.В. Всероссийский комитет общественного содействия военным займам в 1916-1917 гг. // Судьба России в современной историографии : сб. науч. статей памяти проф. А.Г. Кузьмина. - М., 2006. - С. 438- 451.

9 Речь. - 1917. - 10 март.

10 См.: Милюков, П.Н. Воспоминания. 1859-1917 : в 2 т. - М., 1990. - Т. 2. - С. 285-286.

11 См.: На это, в частности, указывает то обстоятельство, что еще в ходе вечернего, 4 марта, заседания Временного правительства при рассмотрении вопроса о передаче Кабинета его величества в ведение Министерства финансов М.И. Терещенко давалось поручение выяснить возможность обращения «свободных средств Кабинета в облигации внутреннего военного займа». Очевидно, что в данном случае имелся в виду последний, шестой с начала мировой войны, внутренний заем царского правительства, облигации которого на сотни миллионов рублей остались нереализованными. (См.: Журналы заседаний Временного правительства. Март-октябрь 1917 года. - Т. 1: Март-апрель 1917 года. - М., 2001. - С. 27.)

12 Торгово-промышленная газета. - 1917. - 8 март.

13 См.: Торгово-промышленная газета. - 1917. - 8 март; Рязанская жизнь. - 1917. - 8 март.; Горнозаводское дело. - 1917. - № 11-12. - С. 15574.

14 О значении данного подразделения Министерства финансов в его деятельности см.: Ананьич, Б.В. Кредитная канцелярия и правительственный контроль над кредитными учреждениями // Деньги и кредит. - 1995. - № 4. -С. 61-67.

15 См., напр.: Финансовая газета. - 1917. - 10, 16 март. В дальнейшем, когда по вопросу о займе разгорелась острая политическая борьба, выдвигались и иные варианты его названия. Так, в обмен на поддержку займа рабочие петроградских заводов «Роберт Круг» и «Шкилин Кирш и Бешекеров» требовали переименовать его в «Заем закрепления революции». (См.: Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. - 1917. - 17 апр.)

16 Можно также предположить, что некоторое влияние здесь оказал пример США, где как раз в это время проходила шумная подготовка к проведению первого выпуска внутреннего военного займа с аналогичным названием (Liberty Bonds). (См.: Селигман, Э. Очерки по истории теории обложения (финансовые проблемы военного и послевоенного периода). - Пг., 1924. - С. 13.)

17 Торгово-промышленная газета. - 1917. - 11 март.; Обзор деятельности съездов представителей акционерных коммерческих банков и их органов (1 июля 1916 г. - 1 января 1918 г.). - Пг., 1918. - С. 207-208.

18 См.: Речь. - 1917. - 19 март.

19 См.: Волобуев, П.В. Указ. соч. - С. 339. Несмотря на трудности реализации шестого военного займа, царское правительство намеревалось не позднее апреля 1917 г. выпустить очередной заем на аналогичных условиях. Кроме того, по инициативе банков активно прорабатывался вопрос о выигрышном займе, который мог, как свидетельствовала

"Вестник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина" • 2006 • № 1

практика, стать очень выгодным средством приложения крупных капиталов. (См.: Речь. - 1917. - 4 февр.; Финансовая газета. - 1917. - 4 февр.)

20 Текст соглашения см.: Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской

социалистической революции : Документы и материалы. Март-октябрь 1917 г. - М. ; Л., 1957. - Ч. 2. - С. 395-399. 21 Речь.

- 1917. - 22 март.

22 Там же. - 10 март.

23 См.: Речь. - 1917. - 25 март; Русские ведомости. - 1917. - 6 апр.

24 Подробнее об этом см.: Страхов, В.В. Внутренние займы в России в Первую мировую войну // Вопросы истории. - 2003. - № 9. - С. 28-43.

25 См.: Речь. - 1917. - 28 март; Боголепов, Д. Война и финансы. - М., 1917. - С. 29.

26 Русские ведомости. - 1917. - 13 апр.

27 Журналы заседаний Временного правительства. Март-октябрь 1917 года. - Т. 1: Март-апрель 1917 года. - М., 2001. - С. 47; Вестник Временного правительства. - 1917. - 11 март.

28 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). - Ф. 1779. - Оп. 2. - Д. 159. - Л. 2, 14-18.

29 См. там же. - Л. 12 об. Постановление Временного правительства о кооперативных товариществах и их союзах см.: Собрание узаконений и распоряжений, издаваемое при Правительствующем Сенате (СУ). - 1917. - Отд. 1.

- № 72. - Ст. 414. 30 См.: СУ. - 1917. - Отд. 1. - № 70. - Ст. 400.

31 Речь. - 1917. - 25 март; День. - 1917. - 25 март.

32 Еврейская неделя. - 1917. - № 14-25. - Стлб. 7.

-33-См.: ГАРФ. - Ф. 1779. - Оп. 1. - Д. 1695. - Л. 1-2.-

34 См.: Суханов, Н.Н. Записки о революции. - М., 1991. - Т. 2. - Кн. 3. - С. 18. На связь этой декларации

Временного правительства с положительным решением Петроградского совета о займе указывал в своих воспоминаниях и В.Б. Станкевич. (См.:

Станкевич, В.Б. Революция // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 г. - М., 1991. - С. 249.) 35 См.: Новый экономист. - 1917. - № 12-13. - С. 11.

36 См.: Октябрьское вооруженное восстание (семнадцатый год в Петрограде). - Кн. 1 : На путях к социалистической революции. Двоевластие. - Л., 1967. - С. 200.

37 Единство. - 1917. - 10 апр.

38 См.: Новая жизнь. - 1917. - 22 апр.

39 Правда. - 1917. - 10 март. Позже, 8 апреля, газета выступила со специальной статьей «О займе свободы», в которой в еще более резкой форме была выражена отрицательная позиция партии к этой акции.

40 Зиновьев, Г. Заем неволи // Правда. - 1917. - 8 мая; Рабочий (орган Казанского комитета РСДРП). -1917. - 8 мая; и др.

41 См.: Ленин, В.И. Политические партии в России и задачи пролетариата // Полн. собр. соч. - Т. 31. -С. 200; он же. Как

они привязали себя к капиталистам // Там же. - С. 283-284; он же. Речь в защиту резолюции о войне 10 мая (27 апреля) // Там же. -С. 388-390; Бухарин, Н. Буржуазные патриоты и «Заем свободы» // Социал-демократ. - 1917. - 26 апр.; Сталин, К. Две резолюции // Правда.

- 1917. - 11 апр.; Ломов, А. Какой была и какой должна быть финансовая политика России // Правда. - 1917. - 31 март.

42 День. - 1917. - 7 июня; Торгово-промышленная газета. - 1917. - 13 июня, 16 июля; Земля и воля. -1917. - 31 мая.

43 См.: Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков). Петроградская общегородская конференция РСДРП (большевиков). Протоколы. - М., 1958. - С. 111.

44 См.: Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник. Научный архив. - Д. 1931. - Л. 9.

45 См.: Государственный архив Рязанской области (ГАРО). - Ф. Р-3. - Д. 62". - Л. 153.

46 См.: Медведев, Е.И. Установление и упрочение Советской власти на средней Волге. - Куйбышев, 1958. - Т. 1. - С. 143; Великая Октябрьская социалистическая революция // Энциклопедия. - Изд. 3, доп. - М., 1987. - С.

452.

Правда. - 1917. - 13 апр. Суханов, Н.Н. Указ. соч. - С. 18. Там же. - С. 123.

Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. - 1917. - 23 апр.

См.: Центральный государственный архив Московской области. - Ф. 66. - Оп. 12. - Т. 1. - Д. 68. - Л.

1.

52 См. там же. - Л. 11.

53 Там же. - Д. 69. - Л. 4-6.

54 См. там же. - Д. 71. - Л. 8-15.

55 См.: Известия Московского совета рабочих депутатов. - 1917. - 16 апр.

56 Там же.

57 См.: Торгово-промышленная газета. - 1917. - 22 апр.

58 См.: Земля и воля. - 1917. - 27 мая.

59 Там же. - 13 мая.

60 Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. - 1917. - 25 апр.

61 См.: Торгово-промышленная газета. - 1917. - 19 июля; Андреев, А.М. Советы рабочих и солдатских депутатов накануне Октября. Март-октябрь 1917 г. - М., 1967. - С. 197.

62 Суханов, Н.Н. Указ. соч. - С. 85.

63 Набоков, В. Временное правительство // Архив русской революции. - М., 1991. - Т. 1. - С. 58.

64 См., напр.: ГАРФ. - Ф. 1800. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 45.

65 См.: ГАРФ. - Ф. 1800. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 12, 26, 34; Рижское утро. - 1917. - 13 апр.

66 См.: ГАРФ. - Ф. 1800. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 5, 7 об., 16, 21.

67 Там же. - Л. 12.

68 ГАРФ. - Ф. 1800. - Оп. 1. - Д. 7. - Л. 5.

69 См. там же. - Л. 16.

70 См. там же. - Л. 17.

71 См. там же. - Л. 7.

72 См.: Тихонов, А. Пластинки старого Киева // Звукорежиссер. - 2003. - № 4. - С. 66.

73 См.: Торгово-промышленная газета. - 1917. - 1 июля.

74 См.: Рижское утро. - 1917. - 29 июля.

75 См.: Шагинян, М. Собр. соч. : в 9 т. - М., 1988. - Т. 7. - С. 428-429.

76 См.: Крусанов, А.В. Русский авангард: 1907-1932 (исторический обзор) : в 3 т. - Т. 2 : Футуристическая революция (1917-1921). - М., 2003. - Кн. 1. - С. 19.

77 Подробнее см.: Страхов, В.В. Российская художественная интеллигенция и «Заем Свободы» (штрихи к портрету Есенинской эпохи) // Современное есениноведение. - 2006. - № 4. - С. 149-157.

78 См., напр.: День Займа Свободы. Однодневная газета. - Воронеж, 1917. - 7 авг.

79 День. - 1917. - 26 мая.

80 См.: Биржевые ведомости (утр. вып.). - 1917. - 27 июля.

81 См.: Петроградская газета. - 1917. - 29 июля.

82 См.: Русская воля. - 1917. - 7 окт.

83 См.: Речь. - 1917. - 9 мая.

84 См.: Русские ведомости. - 1917. - 6 апр.

85 См., напр.: Земля и воля. - 1917. - 31 мая; Саратовский листок. - 1917. - 18, 21 июня.

86 Владимирец. - 1917. - 13 мая.

87 Церковные ведомости. - 1917. - № 9-15. - С. 70.

88 См.: Московские ведомости. - 1917. - 25 мая.

89 Финансовая газета. - 1917. - 24 апр.

90 См.: Торгово-промышленная газета. - 1917. - 18 апр. 91 См. там же. 23 сент.

92 Ввиду низких результатов подписки на заем, сроки его реализации Министерством финансов дважды

продлевались. Первый раз - до 15 июля 1917 г., второй - до открытия Учредительного собрания. (См.: Финансовое обозрение. - 1917. - № 17-18. - С. 9-10; Финансовая газета. - 1917. - 16 июля).

-93-См., напр.: ГАРО. - Ф. 149. - Оп. 11. - Д. 246.-

94 См.: Финансовая газета. - 1917. - 24 апр.; Торгово-промышленная газета. - 1917. - 23 июля; ГАРФ. -Ф. 6998. - Оп. 1. - Д. 509. - Л. 39, 7, 4, 42.

95 См.: Журналы заседаний Временного правительства. Март-октябрь 1917 года. - Т. 1 : Март-апрель 1917 года. - М., 2001. - С. 347-348.

96 См.: ГАРО. - Ф. 3023. - Д. 5. - Л. 9.

97 См.: ГАРФ. - Ф. 1779. - Оп. 2. - Д. 130. - Л. 79-83.

98 См.: Вечернее время. - 1917. - 3 мая.

99 См.: Финансовая газета. - 1917. - 1 июня.

100 См.: Торгово-промышленная газета. - 1917. - 23 сент.