CC BY
27Я.Г. Солодкин, Нижневартовский государственный
университет
ИЗ ИСТОРИИ ЮГОРСКОЙ ЗЕМЛИ КОНЦА XVI - НАЧАЛА XVII ВЕКОВ
Еще в «Повести временных лет» под 1096 г. сообщается о поездке в Югорскую землю «отрока», то есть слуги, новгородца Гюраты Роговича. Вслед за новгородцами - уже в 1465, 1483 и 1499 гг. - походы туда предприняли воеводы великого князя московского Ивана III. В его титуле появилось определение «Югорский», унаследованное Василием III, его сыном Иваном (прослывшим Грозным) и внуком Федором (снискавшим репутацию святого или преблаженного царя). Но при этом зависимость югорских правителей от русских государей до конца XVI века оставалась номинальной [1].
В представлении «отца сибирской истории» академика Г.Ф. Миллера Югория - это «место около реки Печеры, на котором прежде жила только одна самоядь», почему Урал называли Югорским хребтом. Замечательный этнограф первой трети прошлого века М.Б. Шатилов на основании разнообразных данных пришел к выводу, что Югорской землей в течение нескольких столетий (до начала XVIII) считалась территория «по низовью Оби и ее притокам» [2]. Выдающийся историк-сибиревед С.В. Бахрушин тоже заключал, что Югра - это населенные не хантами, а мансями земли в низовьях Оби, бассейн ее притоков Сыгвы и Сосьвы, в основном последней. По наблюдению исследователя, термин «Югорская земля» («Югра») выходит из употребления в самом начале XVII века, когда (в 1606 и 1608 гг.) еще упоминается в одной из царских грамот и писцовой книге Яренского уезда; о Югорском крае речь идет и в источниках (восходящих к тому же или чуть более раннему времени) составленной в середине 1620-х гг. «Книге Большого чертежа» - географического очерка Московского государства [3]. В.И. Сергееву казалось, что Югорская земля - это северная или северо-западная Сибирь, где находились владения югорских, обдорских, кондин-ских, ка-зымских и других князьков, а также Пе-лымский край. На путях туда - в землю, лежавшую за Югорским камнем, - был возведен в 1593 г. Березов, после чего она официально входит в состав России и оказывается в ведении тобольских воевод. Вместе с тем В.И. Сергееву думалось, что Березов возник в Югорской земле, включенной в систему управления с центром в
Тобольске. На взгляд ученого, «в период развернувшейся борьбы» русских воевод «с Кучумом ... утверждается понятие «Сибирь» в его современном емком содержании, и, как первое следствие этого процесса, исчезает понятие «Югорская земля»» [4]. Приведенное заключение не отличается точностью: помимо сведений, указанных С.В. Бахрушиным, сошлемся на известие о Югре в записке о царском дворе, составленной, по Д.В. Лисейцеву, в начале «самодержав-ства» Лжедмитрия I [5], а также существование Югорской волости в Сургутском уезде двумя годами ранее [6].
С точки зрения А.Т. Шашкова, «в русских источниках слово „Югра" как собирательное обозначение нижнеобских территорий или частей используется до XVII в., после чего уступает место более общему наименованию - „Сибирь"» [7]. Е.В. Вершинин и А.Т. Шашков, однако, обратили внимание на царскую грамоту сургутскому воеводе Осипу Плещееву об организации экспедиции против Пегой орды под началом его сослуживца письменного головы Ивана Колемина [8]. В этом документе говорится о вспыхнувшем в мае 1595 г. восстании в Березовском уезде, которое окончательно было подавлено, видимо, весной - летом следующего года [9]. Это восстание охватило и низовья Оби - территорию Обдорского княжества. Как предписывалось государевой грамотой, в намеченном походе на верхненарымского князя Воню примут участие служилые люди - 50 «лутчих» казаков во главе с двумя атаманами и детьми боярскими Проко-фием Воейковым и Иваном Пешневым - из Бе-резова, «только будет Югорская земля умирила-ся и на мере стала и шатости и измены в них (иначе говоря, местных жителях) никоторые не почают»; «а только будет Югорская земля не умирилася и по мере не стала и почают от них какие дурные шатости и измены, - продолжают столичные приказные, - из Березова тех ратных людей (включая сотню «лучих» остяков во главе с кодским князем Игичеем Алачевым или «с его братьею») посылати к вам в Сургут не велено». Ивану Колемину приказывалось выступить против Пегой орды и без березовских служилых, «не-што будет Югорская земля не умирилась и на мере не стала и почают в них шатости и измены, - вновь
повторяется в грамоте, - и о том к вам (то есть в Сургут) з Березова воеводы отпишут» [10].
Судя по процитированным строкам, под Югорской землей московские приказные конца XVI века понимали лишь территорию Березовского уезда. Этот вывод косвенно подтверждается тем, что в посольской документации того времени различаются Сибирь, Югра, Конда, Пе-лымская земля, земли вогулов, остяков и по «великой Оби» [11]. К тому же в государевом титуле Югра называлась гораздо раньше Обдорской и Кондинской земель.
Новый этап в истории Югорской земли наступил с появлением за Уралом «дружины» Ермака. Его казаки проникли и в Нижнее Прио-бье.
Поздней осенью 1585 г., вскоре после того, как Сибирь покинули остатки казачьего отряда под предводительством атамана Матвея Мещеряка и головы Ивана Глухова, на правом берегу Оби, напротив устья Иртыша, возник первый русский опорный пункт в Обь-Иртышском междуречье - Обский городок [12]. Покидая его в следующем году, Мансуров, вероятно, оставил там небольшой гарнизон, который вскоре приступил к объясачиванию остяков Нижнего Приобья. Считается, что в 1587 г. этот гарнизон сменили стрельцы основавшего Тобольск Д. Чулкова [13]. Но это могли сделать и В.Б. Сукин с И.Н. Мясным, годом ранее «поставившие» Тюмень.
Около 1592 г. годовальщики под началом Г. Лутохина, несшие службу в Обском городке, вместе с отрядом кодского князя Игичея Алачева совершили поход вверх по Оби, что привело к переходу в русское подданство сургутского князя Бардака и нижненарымского князя Кичея, а также к разгрому владений правителя Верхнего Нарыма Вони (из объединявшей селькупов Пегой орды), старший сын которого Урунк попал в плен и был доставлен в Тобольск [14].
В 1592 г. русские власти начали подготовку к подавлению сопротивления вогулов. Чер-дынскому воеводе Н.В. Траханиотову было поручено заложить город в устье Северной Сось-вы. Вскоре замысел московского правительства изменился: в Чердыни отряду Н.В. Траханиотова надлежало соединиться с посланной из столицы ратью князя П. И. Горчакова и возвести крепость на территории Пелымского княжества. Воевода Чердыни - главного центра Пермского края -выступил в поход еще до появления там войска П.И. Горчакова и в течение весны - лета 1593 г. построил крепость на землях Куноватско-Ляпинс-кого княжества.
Поскольку, рассуждал Г.Ф. Миллер, «как остяки объявляют», к нему «зырянской доро-
гой», а не из Тобольска, привезли пушку, которая не должна была находиться «без караула или без гарнизона в пустом месте», то, возможно, крепости предшествовал острог. Согласно «пе-лымскому» наказу 1592/93 гг., воеводе Н.В. Чер-дыни Траханиотову следовало «на Березов остров ... взять с собой наряд». В представлении Г.Ф. Миллера к этому году и нужно отнести строительство «Березова города». Основанием для такого вывода явились также полученные выдающимся ученым сведения березовской канцелярии (1739) и список местных воевод.
О возникновении крепости в течение осени 1592 - лета 1593 гг. на левом берегу Сосьвы свидетельствуют также данные городового списка 1634/35 г. и «сыска» 1636/37 г. Кроме того, в 1621 г. в приказе Казанского дворца, ведавшем тогда и Сибирью, литвин К. Григорьев, казаки П. Яковлев и Т. Иванов из Березова показали, что этот «город и острог поставлены» 28 лет тому назад, при царе Федоре Ивановиче [15]. В наказе князю П.И. Горчакову, отправленному из Москвы, заложить крепость в «То-борах» говорится о предстоящей «посылке» Н.В. Траханиотова «на Березов остров». А.Т. Шашков не прочь думать, что в этом документе речь шла об остроге [16]. Но выражение «на ... острог» в источниках почти не попадается, почти всегда там читаем «в . острог». В одной из памятей, дополняющих основную часть наказа П.И. Горчакову, последнему предписывалось в Вологде получить прутовое железо для отправки в Бере-зов, новый город Тоборы, Тюмень, Тобольск [17]. Поскольку Тоборов в то время еще не существовало (вместо этой крепости была выстроена другая, названная Пелымом), едва ли подобно ряду исследователей стоит полагать, что, судя по документу, врученному предводителю зауральской экспедиции, русские уже возвели город на Северной Сосьве. Не исключено, что в конце 1592 - начале 1593 гг. такой «град» лишь собирались «поставить».
А.И. Андреев обнаружил память сысоль-ским целовальникам Ф. Антипину «с товарыщи» «в издержке, что пошло в отпуск» П.И. Горчакова. По мнению ученого, в этом документе имеется в виду не поход 1593 г. из Перми до Лозьвы и к Тоборам, в результате которого возник Пелым, а продвижение от Выма до Березова печорским путем. С точки зрения А.И. Андреева, он мог попасть в Березов и ранее, и позднее 1592-1593 гг. Исследователь склонялся к мысли, что захудалый князь оказался до этого времени - в 15901591 гг. - на березовском воеводстве. В представлении А.И. Андреева П.И. Горчаков «срубил» острог на месте будущего Березова в конце
1580-х гг.; вероятно, это произошло около 1587 г., одновременно с постройкой Тюмени и Тобольска [18]. Заметим, что Тюмень была основана в 1586 г., на год раньше Тобольска, а о воеводстве П.И. Горчакова в Березове сведений нет.
Вывод А.И. Андреева о времени появления Березовского острога (как нетрудно видеть, не отличающийся определенностью) нашел поддержку у части исследователей. Так, Д.Я. Резун, вначале предполагавший, что Березов возник до 1591 г., затем стал утверждать, будто первый выросший там острог являлся ровесником Тобольска.
Е.К. Ромодановская думает, что попытки создать этот острог предпринимались в 15861587 гг., когда П.И. Горчаков получил наказ о сооружении Пелыма (последнее утверждение нужно признать недоразумением). Н.А. Минен-ко, на первых порах следовавшая весьма приблизительной датировке А.И. Андреева, затем стала считать, что Березовский острог выстроили ратники И. Мансурова в 1585 г.
В разрядных книгах редакций 1605 и 1636 гг., а также в царской грамоте 1621 г. сибирскому архиепископу Киприану сказано о походе П.И. Горчакова из Москвы к Березову через перевалы Северного Урала в 1595 г. [19].
Вопреки мнению А.И. Андреева, которому эти документы не были известны, в памяти Ф. Антипину «с товарыщи» говорится именно про карательную экспедицию против «ослушников, не дающих ясака» и свыше полугода державших в осаде крепость на Сосьве.
Подобно Г.Ф. Миллеру некоторые историки считают, что Березов вырос на месте русско-зырянского острога [20]. А.Т. Шашков не исключал, что крепости в устье Северной Сосьвы предшествовало торгово-промысловое зимовье, ведь московские воеводы неплохо представляли себе, где им следует возводить новый город. Г.Ф. Миллеру же остяки, скорее всего, рассказали о горчаковских пушках, которые везли по зырянской дороге [21]. Но решение об отправке Н.В. Траханиотова «на Березов остров» свидетельствует о том, что к моменту составления наказа П.И. Горчакову в Москве смутно представляли, где воеводе надлежало приступить к строительству крепости (как писал еще Г.Ф. Миллер), хотя, видимо, были осведомлены о хантыйском городке Сугмут-ваш, принадлежавшем ляпинскому князю, - городке (но отнюдь не зимовье), возле которого и встала эта крепость. Что касается соображений А.Т. Шашкова о пушке, доставленной на Сосьву зырянской дорогой, то, во-первых, устная версия о событии полуто-равековой давности вряд ли заслуживает полного доверия и, во-вторых, в 1595 г. Березов являл-
ся уже городом, имевшим «наряд» (артиллерию). Если следовать некоторым разрядным записям, князю М.К. Жмурке Волконскому после закладки Пелыма предписывалось отправиться «на Бе-резов», куда вскоре прибыл из Тобольска Н.В. Траханиотов [22]. Не князь ли привез с собой пушку, про которую поведали остяки будущему знаменитому историку? (Замечание А.Т. Шашкова о пушках не отличается точностью).
Н.А. Миненко утверждает, что Березов сменил «поставленный» И. Мансуровым острог, который появился вслед за Обским городком либо даже раньше его [23]. Приведенная версия основания Березова не подтверждается свидетельствами источников [24].
Утверждение Н.А. Хвостова о постройке Березова, причем (как писал и В.К. Андриевич) в 1592 г., дедиловскими, елецкими, лебедянскими, путивльскими, оскольскими, рыльскими и белгородскими казаками [25], безосновательно, тем более, что Оскола, Белгорода и Лебедяни тогда еще не существовало.
Представления Д.Я. Резуна, будто Березов (или Русский городок - Рус-ваш) известен с 1570-х гг., если не раньше, и там могли осесть уцелевшие «ермаковы казаки», а жители Березо-ва (как и Сургута) начинали историю своего города с конца следующего десятилетия [26].
С точки зрения В.Я. Темплинга, северные остроги, включая стоявший на Северной Сосьве, вообще «были призваны лишь обеспечивать бесперебойное поступление ясака и контролировать торговые пути» [27].
Летом 1593 г. П.И. Горчаков (одно время принадлежавший к корпорации перемышльских дворян) основал крепость при впадении реки Пелыма в Тавду. К тому времени Н.В. Траханио-тов, казалось бы, «срубил» город на левом берегу Северной Сосьвы, в 20 верстах от ее впадения в Обь. Но нехватка под Березовым строевого леса привела к тому, что быстро города «покрыть не успели», и сооружение крепости затянулось до осени 1593 г. [28].
Г.Ф. Миллер, следуя детальному предписанию о закладке крепости в «Тоборах», рассудил, что стены и башни Березова поднялись у заброшенного остяко-вогульского поселения Сугмут-ваш (Халь-уш) после того, как во владениях Аблегирима - союзника не покорившегося русским Кучума - вырос Пелым, «для прикрытия строения» которого за Урал был направлен Н.В. Траханиотов, и ставший первым березовским воеводой. О том, что «поставление» П.И. Горчаковым крепости при впадении Пелыма в Тавду предшествовало сооружению русского «града» на
территории Куноватско-Ляпинского княжества, писал и П.Н. Буцинский.
Е.К. Ромодановская полагала, что вначале Н.В. Траханиотов (исследовательница ошибочно называет его князем) и письменный голова А.И. Благой выстроили Березов, а затем в том же году П.И. Горчаков с Н.В. Траханиотовым, как впоследствии выяснилось, «месте нужном, безхлебном» заложили Пелым.
С точки зрения А.Т. Шашкова, грамота Строгановым «на Орел и Чусовую» от 5 июля 1592 г. свидетельствует о намерении русских властей отправить осенью того же года чердын-ского воеводу из Лозьвы для постройки крепости в устье Северной Сосьвы. Судя по наказу П.И. Горчакову, к 1593 г. замысел «московских стратегов» изменился: столичные, коломенские и рязанские служилые люди под началом Н.В. Тра-ханиотова, соединившись в Пермском крае с ратью, которую привел из столицы П.И. Горчаков, должны были создать в Пелымском княжестве российский «опорный пункт». В преставлении А.Т. Шашкова чердынский воевода, не зная (что явилось случайным) «об изменении плана кампании, а посему так и не дождавшийся подхода» отряда, сформированного в Москве, «решил сначала закрепиться в устье Северной Сосьвы», чтобы «оттуда совершить вторжение (состоявшееся тем же летом. - Я. С.) в Кондинское княжество». В первые недели 1593 г. Н.В. Траха-ниотов, не решившийся «идти по Тавде, где русских наверняка ждали засады пелымцев», по Лозьве вышел в верховья Туры, а затем в течение весны - лета возвел укрепления Березова. Из Лозьвы же летом 1593 г. на судах выступила рать П.И. Горчакова, которая вскоре «поставила» город в «Тоборах», названный Пелымом [29].
Заметим, что в указанной грамоте царя Федора Строгановым нет и намека на замысел основать город возле устья Северной Сосьвы. В этой грамоте идет речь о наборе во владениях знаменитых солепромышленников «для сибирских татар приходу» сотни ратных людей, причем половине из них (они должны были отплыть из Лозьвы под началом Н.В. Траханиотова) следовало иметь запас на всю осень и зиму, а остальным надлежало с «первозимья» воевать против пелымского князя. П.И. Горчакову, посланному «ставить» крепость на Тавде не позднее января 1593 г., предписывалось вместе с Траханиотовым, сопровождая «наряд», двигаться из Перми в Лозьву, там к весне построить суда вдобавок к тем, что «Иван Нагой (местный воевода. - Я. С.) по Микифоров (Траханиотова. -Я. С.) приезд судов делал».
Весной, «как лед почнет скрыватца», Тра-ханиотову и Горчакову из Лозьвы следовало отправиться в «Тоборы», где и заложить город и острог. Траханиотову надлежало пробыть тут «с неделю», или десять дней, «покамест острог укрепят и лесу поронят», дабы «острог зделати и город обложити всеми людьми, вместе». Если Аблегирим добровольно не явится к воеводам, Траханиотов обязывался расположиться «против Пелымки» на старом городище и отправить на «непослушников» в малых судах войско Горчакова. В таком случае Никифору Васильеву сыну «с товарыщи» приказывалось «и другую неделю постоять, и их (пелымцев. - Я. С.) извоевать и угрозить, и город укрепить вдруг», привезя лес на строительство «всею ратью». После этого Траханиотов, прихватив с собой оставленных в живых Таутея (младшего сына Аблегирима), его жену и детей, во главе детей боярских, атаманов, казаков, а также пермичей, вятчан, вымичей и усольцев должен был отправиться в Тобольск и далее «на Березов остров» [30].
Судя по наказу Горчакову, его собственных сил недоставало для «извоевания» Аблеги-рима и закладки города в «Тоборах», а Траха-ниотов, возможно, задержался в Лозьве до весны из-за нехватки артиллерии. Распоряжение об отплытии воевод и письменных голов из Лозьвин-ского городка с того момента, когда начнет вскрываться лед, содержат многие наказы сибирским администраторам конца XVI в. Кажется маловероятным, чтобы Траханиотов выступил за «Камень», не зная (якобы случайно) об изменении московскими властями плана «сибирской кампании». «Пелымский» и более поздний «тар-ский» наказы с сопровождающими их памятями свидетельствуют о том, что правительство постоянно ставило в известность о своих ближайших намерениях воевод, которым поручало «ставить» города (хотя и призывало «начальных людей» действовать, «смотря по тамошнему делу»). Непонятно также, отчего Н.В. Траханио-тов, в отличие от П.И. Горчакова, решил, как думалось А.Т. Шашкову, из опасения засад пе-лымцев свернуть с Тавды на Туру. Ведь в наказе об основании города в «Тоборах» сказано о совместных действиях этих воевод в Чердыни, Лозьве и при строительстве крепости в сотне верст от резиденции Аблегирима.
Согласно памяти, дополняющей «пелым-ский» наказ, Траханиотову и Горчакову следовало отпустить из Перми, пока без жен и детей, двадцать «пашенных людей» - «веденцев . с лошадями и семенами». Соответствующий «указ» был «послан к Микифору наперед сего». В Чер-дыни же первый воевода «Пелымского города»
должен был принять у Траханиотова собранных Г. Норовым двадцать «пашенных людей ... з женами и прожиточных». В Перми и Лозьве, как читаем в другой памяти Горчакову, ему вместе с Траханиотовым надлежало «пересмотреть атаманов и казаков и налицо, по росписи» [31]. Стало быть (что предусматривалось и наказом, обнаруженным Г.Ф. Миллером в «пелымской архиве»), не только в Чердыни, но и в Лозьвин-ском городке обоим воеводам приказывалось поступать «заодин» - так же, как в дальнейшем в «Тоборах» при возведении города и подавлении сопротивления Аблегирима.
О том, что этот город появился раньше крепости, «срубленной» неподалеку от устья Северной Сосьвы, свидетельствуют и некоторые разрядные записи, согласно которым князю М.К. Жмурке Волконскому, находившемуся вместе с Н.В. Траханиотовым и П.И. Горчаковым в Чердыни, из Пелыма полагалось отправиться в Березов, куда, покинув Тобольск, приехал Тра-ханиотов.
Итак, среди двух версий относительно последовательности строительства Пелыма и Бере-зова предпочтительнее та, которой держался «отец сибирской истории»: вначале Н.В. Траха-ниотов и П.И. Горчаков основали город на Тав-де, а вскоре Н.В. Траханиотов «срубил» еще одну русскую крепость за Уралом - на упомянутом в «пелымском» наказе «Березовом острове».
Один из современных историков полагает, что вопрос о том, Березов или Пелым был выстроен вначале, «вряд ли когда-нибудь будет решен» из-за малочисленности сохранившихся после страшного московского пожара 1626 г. документов рубежа XVI-XVII вв. Маловероятно, что отписки основателей этих городов «содержали точные даты», да и Н.В. Траханиотов с П.И. Горчаковым скорее всего и не переписывались «по всякому поводу». Стало быть, вопрос о «первородстве» Березова и Пелыма не поддается решению [32]. Напомним, однако, что несмотря на опустошительный пожар 1626 г. в «царствующем граде», уцелели тысячи документов, среди которых и немало грамот, отписок, памятей, отражающих раннюю историю русских городов Северо-Западной Сибири. Н.В. Траханиотов и П.И. Горчаков о ходе строительства крепостей, где им суждено было стать первыми воеводами, должны были сообщать не столько друг другу, сколько московским приказным. К тому же известно, что летом 1593 г. березовские служилые люди вместе с кодскими остяками спустились по Оби и вторглись в Обдорское княжество, дабы обеспечить безопасность северного пути через реку Собь. При этом был захвачен город Войкар.
В начале зимы 1593/94 гг. отряд березовских служилых людей под началом письменного головы И. Змеева, причем опять вместе с кодичами Игичея Алачева, совершил удачный поход до Карта-уша - центра Кондинского княжества. Местный правитель Агай с братом и старшим сыном оказался в русском плену [33].
Г.Ф. Миллер, следуя известиям нескольких поздних летописцев, поначалу отнес «строение» «Сургуцкого города» к 1593 г., а на основании государева наказа князю П.И. Горчакову о закладке новой русской крепости в «Тоборах» (вскоре ее стали именовать Пелымом) склонен был заключить, что «град» при впадении Барда-ковки в «великую» Обь «срубили» ратники князей М. Волконского и М. Львова. Но уже во втором издании своего главного труда (появившемся да года спустя, в 1750 г.) Г.Ф. Миллер писал иначе: из наказа князю А.В. Елецкому о возведении Тары, где упоминается воеводствовавший в Сургуте - новом городе «в вверх Оби» - В. Оничков, «как будто следует», что последний «является его строителем». Такой взгляд поддержки у сибиреведов, однако, не получил.
В конце XIX в. харьковский историк П.Н. Буцинский обнаружил наказ от 19 февраля 1594 г. князю Ф.П. Барятинскому и В. Оничкову (исследователи чаще всего называют его Аничковым) о «поставлении» города в «Сургуте или Безекове волости в Лумпеках» (или «Лумпу-ках»). С находкой этого документа, вскоре изданного В.Н. Сторожевым, казалось бы, вопрос о дате сооружения и личностях основателей крепости, выросшей близ устья Сальмы, окончательно решился. Большинство ученых, да и краеведов-любителей, стало приписывать честь закладки «Сургуцкого города» Ф.П. Барятинскому (так поступали, кстати, некоторые сибирские книжники рубежа XVII-XVIII столетий) и В.В. Аничкову. А.Т. Шашков показал, что «пелым-ский» наказ, опубликованный Г.Ф. Миллером, был реализован лишь отчасти. Не могло ли произойти так с «сургутским»?
В составленном не позднее августа 1594 г. наказе А.В. Елецкому, точнее, в дополняющей пространную инструкцию видному дворянину памяти, сказано, что «на Лозьве» князь должен взять у посланного из Москвы Н. Ушакова (вероятно, сына боярского) деньги, а у У. Оничкова -70 медных котлов. В Сургут, которым управлял В. Аничков, князю, являвшемуся одним из самых богатых помещиков Боровского уезда, следовало передать 100 рублей на жалование служилым -столько же, сколько в Пелым и Тюмень - и 35 котлов, дабы «променити тамошним людем на соболи и на лисицы черныя и на шубы на собо-
льи». В «росписи, что послано с воеводою со князем Ондреем Васильевичем с Елецким с то-варыщи (Б. Доможировым и Г. Елизаровым. -Я. С.) в новой город на Тару реку ратных людей и хлебных запасов и наряду и зелья и свинцу» читаем: из выделенных «на расход на татарской» «10 половинок ярославских» сукон надлежит «дать Володимеру Оничкову 3 половинки в новой город» (половинку составлял кусок ткани размером от 17 до 44 аршин).
Примечательно, что в наказе о строительстве Сургута В. Аничкову предписывается из Лозьвы отправиться с А.В. Елецким в Пелым. Надо думать, что это распоряжение осталось невыполненным. Появившийся спустя какое-то время после 19 февраля 1594 г. наказ, в котором идет речь об основании «Тарского города», предусматривал отправку «с Лозьвы» денег, котлов, сукна в Сургут - если уже не «срубленный», то заложенный.
В упомянутой «росписи», которая является своеобразным приложением к наказу А.В. Елецкому, встречаем и сообщение о Ф.П. Барятинском. А.В. Елецкой обязывался из Тобольска взять с собой 30 пеших плотников «да в новой город (очевидно, на правобережье Оби. - Я. С.) со князем Федором Борятинским послать пермич двадцать человек плотников» [34]. Стало быть, первый воевода Сургута еще находился в будущей столице Сибири, когда В.В. Аничков уже приступил к строительству крепости во владениях Бардака. Плотники, с которыми Барятинский явился на берега Сальмы, вероятно, осенью 1594 г., довершили сооружение стен и башен города.
Г.Я. Цветкова предполагает, что Тара была заложена 15 августа 1594 г., когда началось возведение Успенской церкви [35]. В таком случае строительство Сургута русскими служилыми людьми могло начаться в июле, так как Ф.П. Барятинский, вероятно, отправился из Тобольска одновременно с А.В. Елецким, двинувшимся во главе многочисленного отряда на «Тару-реку». Однако, согласно царской грамоте 1627 г., где излагалось содержание челобитной местных жителей, соборная Успенская церковь в Таре была сооружена по указу царя Федора Ивановича в 1594/95 гг. [36], т. е. не ранее сентября 1594 г.
Итак, хотя В.В. Аничкова нельзя признать единственным основателем Сургута, как склонен был думать Г.Ф. Миллер при переиздании своего знаменитого труда, казанскому «жильцу» [37], нужно отвести решающую роль в возведении следующей после Пелыма и Березова русской крепости на сибирской «украйне» Московского царства. Согласно государеву наказу, он выбрал место под город и начал «рубить» его стены и
башни. Отправленный же из Тобольска с двумя десятками плотников А.В. Елецким, собирающимся на Тару, Ф.П. Барятинский успел принять участие в «поставлении» Сургута, но уже когда оно близилось к концу.
По допущению Д.Я. Резуна, этот город заложили казаки, осевшие здесь до 1594 г. Видный знаток прошлого Сибири ссылается на адресованные в Сургут наказы того времени (точнее, речь должна идти об одном из них, полученном В.В. Аничковым), согласно которым там, когда еще не было воевод, находились казаки, с точки зрения ученого, вольные: терские, «соль-ские» (вероятно, «польские», т.е. выходцы с Поля), донские; их, не исключено, соратников Ермака, предписывалось ввести в состав гарнизона. Атамана Т. Иванова и его казаков сургутским администраторам следовало просить потерпеть и еще послужить. Как думается Д.Я. Резуну, это вольные казаки, которые могли и оставить Сургут [38]. Однако прежде они несли службу в Пе-лыме; в недавно «срубленную» крепость у «великой Оби» их перевели на время, но срок их пребывания здесь, в отрыве от семей, затянулся. По мнению Е.М. Главацкой и А.Т. Шашкова, станицу Т. Иванова направили в Сургут при его основании, а не в 1594/95 гг., как спустя три десятилетия уверял пелымский воевода И.Я. Вельяминов [39]. Быть может, однако, Т. Иванова с его казаками перевели в Сургут именно вскоре после закладки этого города в качестве годо-вальщиков. Возможно, станица Т. Иванова сменила тех пелымцев, которых подобно березов-цам и тоболякам отпустили домой, когда сооружение крепости при устье Сальмы завершилось.
Сургут было решено «ставить» или в местности с таким названием или в Нижней Лумпокольской волости, где княжил Безек. Судя по наказу о возведении «Сургуцкого города», в Москве примерно знали, где Ф.П. Барятинскому и В.В. Аничкову следовало его выстроить. Возможно, накануне в районе будущей крепости, как часто случалось, побывали русские служилые люди, или же они получили сведения о ней от ставшего отныне царским вассалом князя Бардака.
В состав Сургутского уезда были включены земли от Обского городка до Сургута, Сама-ровская волость, территории в верховьях Оби по направлению к Пегой орде.
Летом 1597 г. по распоряжению московских властей был предпринят поход на Воню, отказавшегося платить ясак и, по слухам, вступившего в союз с Кучумом. В походе, к участию в котором намечалось привлечь сургутских, березовских, тобольских служилых людей,
кодских остяков под предводительством сыновей Игичея Алачева Петра и Ивана, был занят Верхний Нарым и построен Нарымский острог [40], куда стали присылать годовальщиков из Сургута (зачастую по двадцать человек). Они служили и в Куняцком остроге, сооруженном вскоре после 1597 г. на пути с Тромъегана и Ага-на в верховья Пура (в начале XVII в. этот острог перестал существовать). Сургутские казаки стали энергично осваивать земли по Оби и ее притокам, а затем проникли в бассейн Енисея, собирая ясак с местного населения. Сургутяне первыми в 1597 г. или следующем году достигли Чулыма -самого крупного из правых притоков Оби [41], начали объясачивать и жителей верхнего течения Кети и Томи. В 1601 г., по данным А.Т. Шашкова, для закрепления за Московским государством верхнекетских земель сургутскими казаками в 416 верстах от устья Кети был выстроен Кунгопский острог. Примерно тогда же в связи с подавлением антирусского мятежа в «верхних землях» Сургутского уезда появился Кетский острог (в 215 верстах от устья Кети) [42]. Многие историки полагают, что он был заложен вслед за подавлением мятежа местных остяков в 1602 г. (первым, насколько известно, это мнение высказал П.Н. Буцинский). Из челобитной долго служившего в Сургуте атамана Т. Федорова (1626 г.) узнаем о «посылке» его оттуда воеводами князем Я.П. Барятинским и В.В. Пивовым в «отложившуюся» от России Пегую орду, где он «город поставил и ясак с них (остяков. - Я. С.) взял». А.Т. Шашков «без всякого сомнения» пишет о строительстве острога на Кети сургутским атаманом. В предположительной форме этому выводу следует Е.В. Вершинин [43].
До недавнего времени, однако, внимание исследователей не привлекало известие разрядной книги князей Барятинских. Из нее узнаем, что сургутский воевода Я.П. Барятинский в 1600/01 г. послал ставить острог в Пегую орду голову М.В. Лодыгина, а «с сеунчем» об этом «к Москве» направил князя И.А. Мещерского [44]. Поскольку старший сын П.И. Барятинского вое-водствовал в «Сургуцком городе» с февраля 1601 г., закладку Кетска можно приурочить к последующим месяцам, до августа того же года включительно. М.В. Лодыгин и И.А. Мещерский, видимо, являлись дворянами, определенными в помощь сургутским администраторам. Т. Федоров, о котором в уникальной разрядной записи не сказано, в «посылке» в Пегую орду, надо думать, состоял под началом сотенных голов (один из них стал сеунчиком, что было средством поощрения).
Служилые люди Сургута и Березова наряду с кодскими остяками принимали участие в походе 1604 г. в «улус» эуштинского князца Тояна. В результате этой экспедиции на берегу реки Ушайки появился «Томский город».
Весной - летом 1596 г. отрядом П.И. Горчакова и остяками Игичея Алачева было подавлено восстание в Обдорском княжестве и заложен на его территории Обдорский острог (Носовой городок) [45]. Возможно, русский воевода не стал строить отдельный острожок на реке Полуе, а занял опустевший остяцкий городок Пулинг-авот-ваш, превратившийся отныне в резиденцию березовских сборщиков ясака [46].
Строительство Березова, Сургута и ряда острогов на севере Западной Сибири в первые два десятилетия после крушения «Кучумова царства» обозначило заметные вехи русской колонизации обширного края. Она продолжалась и в годы московской Смуты начала XVII в., когда среди «инородцев» нескольких русских уездов за «Камнем» вновь обнаружилась «шатость».
В первой редакции Сибирского летописного свода - «Книге записной» 1687 г. - сообщается об «измене от иноземцев» в 1605/06 г., при воеводе Березова князе П.А. Черкасском. Тогда, по словам летописца, «город осажен был, и люди побиты. И к нему (Черкасскому. - Я. С.) присланы с Москвы товарищи Иван Игнатьев сын Зубов с конскими ратными людми, и город очистили, и изменников повесили 30 человек иноземных князцов» [47]. Являвшийся березовским воеводой в 1608-1611 гг. С.И. Волынский в ведавшем Поволжьем и Сибирью приказе Казанского дворца показал уже по завершении Смуты, в 1621 г., что до него и при нем в Березовском и Сургутском уездах была «многая шатость», остяки и «самоядь» «побивали» служилых, «торговых и промышленных людей», «приходили приступом» к Березову, и с помощью прибывших из Тобольска служилых бунтовщиков «воевали, и многих изменников вершили (казнили. -Я. С.), и тем де было поусмирело» [48]. Е.В. Вершинин, не привлекая эти сведения, оспаривает единодушную со времен С.В. Бахрушина и И.И. Смирнова оценку событий 1607 г. в Березовском уезде как восстания остяков и обдорских самоедов. На взгляд екатеринбургского историка, поступившая в Москву 5 сентября 1607 г. отписка П.А. Черкасского «не дает, как совершенно очевидно, оснований говорить о какой-либо осаде Березова и существовании объединенного повстанческого войска остяков и самоедов». Версия об их мятеже утверждается в царской грамоте от 10 января 1608 г., которая является ответом на челобитную казаков березовского гарнизона.
Они сообщали, что «как де изменили Березовского уезда все ясашные люди», «на Березове сидели в осаде два месяца, и около города ров копали ... и многих изменников переимали». Царь Василий в ответ распорядился выдать березовским служилым людям по полтине на человека, но за «городовое дело», т.е. сооружение укреплений, и только (о других «службах» в грамоте не сказано). Как вполне убедительно пишет Е.В. Вершинин, весной 1607 г. среди ясачного населения уезда «созревал масштабный заговор», одним из инициатором которого стал князь Василий Обдорский, знавший о шатком положении московского самодержца (в то время Шуйский вел борьбу с восстанием И. Болотникова). К началу лета 1607 г. в 15 верстах выше Бере-зова зачинщики бунта предполагали собрать двухтысячное войско, чтобы осадить крепость. Вероятно, тогда было убито несколько русских служилых и промышленных людей. К середине июня 1607 г. Березовскому воеводе вследствие предательства Онжи Юрьева, Мамрука Васильева и других князцов удалось арестовать вдохновителей мятежа; по волостям обширного уезда
П.А. Черкасский разослал отряды казаков для поимки «пущих воров», а часть гарнизона на случай осады города (к которой бунтовщики готовились, возможно, два месяца) была занята его укреплением. В соответствии с предписанием царя Василия, после падения Тулы - последнего оплота Болотникова, обратившего внимание и на сибирские дела, «заводчиков» предполагаемого мятежа каз-нили [49]. Лишь весной 1610 г., уже в конце «многомятежного» царствования Шуйского, новым березовским администраторам С.И. Волынскому и Ю.Я. Стромилову велели дать согласие на погребение казненных «изменников» Лечманки, Шатрова Лугуева, Василия Обдорского, Богдашки, Петрушки Куланова с женой и сыном. Сняв с виселиц, их тела отдали для захоронения их «племени» Кушкулу Наеву и Юванку Ладыкину [50]. О каких-то волнениях «инородцев» Сургутского уезда в период длительного «смятения во всей Русской земле» нам неизвестно, зато уже упоминавшийся Тугарин Федоров оказался втянутым в водоворот «межъусобной брани» [51].
Примечания
1. См.: Дулов В. И. Когда началось присоединение Сибири к России? // Изв. Сибир. отделения АН СССР: Сер. обществ. наук. 1964. № 5. Вып. 2. С. 114, 115; Могильников В. А. К истории знакомства русских с Сибирью до Ермака // Семен Ремезов и русская культура второй половины XVII-XIX веков. Тобольск, 2005. С. 141, 143.
2. Шатилов М. Б. Ваховские остяки (Этнографические очерки) / под ред. С. Пархимовича. Тюмень, 2000. С. 32. Ср.: С. 29.
3. Бахрушин С. В. Научные труды. М., Т. 3. Ч. 1. 1955. С. 81; Ч. 2. С. 86-87.
4. Сергеев В. И. Первые сибирские города, их военное, экономическое и культурное значение // Вестн. истории мировой культуры. 1960. № 3 (21). С. 115, 119. Ср.: С. 124; Он же. Основание городов Западной Сибири (до середины XVII века) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1962. С. 3, 8; Он же. Правительственная политика в Сибири в период основания первых русских городов // Новое о прошлом нашей страны: Памяти академика М.Н. Тихомирова. М., 1967. С. 175, 177, 179; Он же. Источники и пути исследования сибирского похода волжских казаков // Актуальные проблемы истории СССР. М., 1976. С. 22; Он же. Происхождение и эволюция понятия «Сибирь» (По восточным и европейским источникам) // Там же. С. 14.
5. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею Императорской академии наук. СПб., 1841. Т. 2. С. 425.
6. См.: Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Документы XVII века по истории Сургутского уезда // Материалы и исследования по истории Северо-Западной Сибири. Екатеринбург, 2002. Вып. 1. С. 147.
7. Шашков А. Т. Раскрытие содержания этнонима «Югра» в преподавании курса региональной истории // Образование и права личности: глобальные и региональные проблемы и перспективы : препринты и тез. докл. и сообщ. Междунар. конгресса. Нижневартовск, 2000. Ч. 2. С. 134, 135. Ср.: Очерки истории Коды. Екатеринбург, 1995. С. 3.
8. Рязанский помещик И.И. Колемин являлся головой московских стрельцов, затем выборным дворянином по Тарусе; погиб в сражении с болотниковцами на Угре. См.: Анпилогов Г. Н. Рязанская писцовая приправочная книга конца XVI века. М., 1982. С. 30, 144; Станиславский А. Л. Брянский край и восстание И. Болотникова // Феодальный город. Вып. 1. Брянск, 1993. С. 22, 26; Анхимюк Ю. В. Росписи казанского зимнего похода в разрядной книге ОР РНБ. Q. IV. 53 // Государство и общество в России XV - начала XX века : сб. ст. памяти Николая Евгеньевича Носова. СПб., 2007. С. 185, 187; и др.
9. Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Участие служилых остяков Кодского княжества в военных походах конца XVI - первой трети XVII в. // Западная Сибирь: прошлое, настоящее, будущее. Сургут, 2004. С. 17.
10. Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Документы XVII века. С. 136-138.
11. См., напр.: Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1851. Т. 1. Стлб. 922, 939, 1042-1043.
12. См.: Шашков А. Т. К истории Обского (Мансуровского) городка // Великий подвиг народа: Вторые военно-исторические чтения, посвященные 55-летию Победы в Великой Отечественной войне : тез. докл. Екатеринбург, 2001. С. 171, 173; Первое по времени упоминание об Обском городке встречается в грамоте царя Федора Ивановича куноватскому князю Лугую (август 1586 г.). Недавно этот документ был сочтен очень курьезным, так как составлявшие его столичные подьячие якобы «понятия не имели, о каком русском городке на Оби шла речь», зато точно знали, что никто туда ратников не посылал, а после гибели Ермака и смерти князя С.Д. Болховского в Москву вернулись «жалкие остатки казацко-стрелецкого отряда»; в 1586 г. же в город Сибирь должен был прибыть отряд И.А. Мансурова (о котором Лугуй знал) (Березово (Очерки истории с древности до наших дней). Екатеринбург, 2008. С. 55, 57). Мансурова, действительно, послали в город Сибирь, где, по расчетам московских властей, продолжали находиться ермаковцы, но от Лугуя, если не сопровождавших его служилых людей из мансуровского отряда, в российской столице могло стать известно о сооружении крепостицы на «великой Оби». Кстати, утверждение, будто русский воевода осенью 1585 г. застал сожженный город Сибирь (Там же. С. 55. Ср.: Назаров В. Д. Зауральская эпопея XVI века // Вопросы истории. 1969. № 12. С. 113)., - явный домысел.
13. Березово ... С. 57. Мнение, что И.А. Мансуров покинул «срубленный» им городок со всем отрядом (Со времен князя Самара: В поисках исторических корней Ханты-Мансийска : переизд. Ханты-Мансийск, 2007. С. 148), не представляется нам убедительным. Сомнительна и точка зрения будто Лугуй был «первым, кто сообщил царю о постройке крепости напротив устью Иртыша» (Там же. С. 149), хотя бы потому, что остяцкий князь не знал русского языка. В Москве о возникновении этого городка могло стать известно от сеунчиков Мансурова, который оставил там небольшой отряд, не исключено, получив сообщение о подготовке экспедиции В.Б. Сукина и И.Н. Мясного.
14. Шашков А. Т. К истории основания Обдорского острога // Проблемы истории местного управления Сибири конца XVI-XX вв. : мат-лы Третьей регион. науч. конф. Новосибирск, 1998. С. 13; Он же. К истории Обского (Мансуровского) городка. С. 174.
15. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.) : сост. Н. Н. Оглоблин. М., 1895. Ч. 1. С. 205; Тобольский архиерейский дом в XVII в. : изд. подг. Н. Н. Покровский, Е. К. Ромо-дановская (далее - ТАД). Новосибирск, 1994. С. 183; Первое столетие сибирских городов: XVII в. Новосибирск, 1996. С.74.
16. Очерки истории Югры. Екатеринбург, 2000. С. 134.
17. Русская историческая библиотека (далее - РИБ). СПб., 1875. Т. 2. Стлб. 113.
18. Андреев А. И. Заметки по исторической географии Сибири XVI-XVIII вв. // Изв. Всесоюз. географ. общества. Л., 1940. Вып. 2. С. 152-155.
19. Разрядная книга 1550-1636 гг. (далее - РК). М., 1976. Т. 2. Вып. 1. С. 123; Разрядная книга 1475-1605. М., 1989. Т. 3. Ч. 3. С. 112; ТАД. С. 183-184. Примечательно, что Березовский казак Т. Семенов, показавший, что в Березове «город и острог поставили одним летом» даточные люди, умолчал о более раннем укреплении на этом месте (Первое столетие ... С. 74).
20. См., напр.: Со времен князя Самара ... С. 41, 59. Утверждение, будто Березов сменил временное казачье укрепление возле бывшего остяцкого поселения Сугмут-Ваш (Щербаченко В. И. Пушкины в Сибири. СПб., 1999. С. 22), - явное заблуждение.
21. Шашков А. Т. К истории основания Обдорского острога ... С. 11-12; Березово ... С. 64; и др.
22. Разрядная книга 1559-1605 гг. М., 1974. С. 292; Разрядная книга 1475-1605. М., 1987. Т. 3. Ч. 2. С. 41-42.
23. Миненко Н. Хождение за «Камень»: Начало Азиатской России: новая версия // Родина. 2000. № 5. С. 71; Она же. Тюмень: Летопись четырех столетий. Тюмень, 2004. С. 41.
24. Шашков А. Т. Начало присоединения Сибири // Проблемы истории России. Вып. 4. Екатеринбург, 2001. С. 51. Примеч. 113.
25. Хвостов Н. А. Казаки-первопроходцы (К вопросу заселения русскими Прииртышья) // Таре -400 лет: Проблемы социально-экономического освоения Сибири : мат-лы науч.-практ. конф. Омск, 1994. Ч. 1. С. 134.
26. Резун Д. Я. Куда и с кем ушли казаки после гибели Ермака? // Изв. Сибир. отделения АН СССР: Сер. обществ. наук. 1981. № 11. Вып. 3. С. 18, 20; Он же. Очерки истории изучения сибирского города конца XVI - первой половины XVIII в. Новосибирск, 1982. С. 41. Ср.: С. 33, 75, 87, 101.
27. Темплинг В. Предисловие // Церкви Обдорска: летопись в документах / под ред. С. В. Кондратьева. Тюмень, 2005. Вып. 1. С. 20, 21. Примеч. 20. На взгляд автора, Березов вначале представлял собой острог.
28. Л.Е. Морозова безосновательно включает Березов, Пелым, Сургут и Нарым наряду с Тюменью, Тобольском, Тарой в число городов, заложенных И. Мансуровым, В. Сукиным, Д. Чулковым,
B. Мосальским (Морозова Л. Е. Федор Иванович (1557-1598) // Исторический лексикон: XIV-XVI вв. М., 2004. Кн. 2. С. 571).
29. Югорск: От легенды до точки на карте. Екатеринбург, 1997. С. 59; Очерки истории Югры. -
C. 124; Шашков А. Первые зауральские города и остроги // Югра. 1997. № 8. С. 19-20; Он же. Славен град Березов! // Родина. 2003. № 7. С. 49; и др. См. также: Солодкин Я. Г. О двух спорных проблемах ранней истории «русской» Сибири // Западная Сибирь: история и современность: Краеведческие записки. Нижневартовск; Омск, 2011. Вып. 11. С. 8-11.
30. Миллер Г. Ф. История Сибири. 2-е изд., доп. М., 1999. Т. 1. С. 339-342.
31. Там же. - С. 345-346.
32. Березово... С. 66. Вместе с тем автор предполагает, что Березов построен раньше Пелыма (Там же. С. 91).
33. Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Участие кодских остяков. С. 14; Березово. С. 65.
34. Описание Сибирского Царства: Соч. Г. Ф. Миллером. М., 1998. Кн. 1. С. 212-215.
35. Цветкова Г. Город на речке Аркарке // Тарская мозаика (История края в очерках и документах 1594-1917 гг.). Омск, 1994. С. 6. Ср.: Сукач В. Первый воевода (основатель и первый воевода Тары князь Андрей Васильевич Елецкий) // Иртыш. 1 994. № 1. С. 247; Говоря о строительстве Тары на Оби и Сургута «на границе со степью», А. А. Зимин спутал местонахождение этих городов (Зимин А. А. В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России. М., 1986. С. 201).
36. РИБ. СПб., 1884. Т. 8. Стлб. 462. В другой челобитной (1628/29) говорится о службе «на Таре» в течение 36 лет, т.е. с 1592/93 гг. (Там же. Стлб. 567, 568), когда этого города еще не существовало.
37. См. о нем: Солодкин Я. Г. Основатель Сургута Владимир Аничков: вехи биографии // Актуальные проблемы истории Западной Сибири. Сургут, 2006. С. 3-9; Селин А. А. Новгородское общество в эпоху Смуты. СПб., 2008. С. 370.
38. Резун Д. Я. Очерки истории изучения. С. 41, 87; Васильевский Р., Резун Д. Воспитание историей. Новосибирск, 1987. С. 180; Резун Д. Я., Васильевский Р. С. Летопись сибирских городов. Новосибирск, 1989. С. 21. Ср.: С. 239.
39. Древний город на Оби: История Сургута. Екатеринбург, 1994. С. 100; Очерки истории Коды. С. 105; Шашков А. Т. Участие сургутских служилых людей в военных походах и экспедициях конца XVI-XVII вв. // Великий подвиг народа: Ист. чтения, посвящ. 50-летию победы в Великой Отечественной войне : тез. докл. Екатеринбург, 1995. С. 47. См. также: Солодкин Р. Я., Солодкин Я. Г. Основание Сургута (некоторые дискуссионные вопросы) // Россия прирастать будет Сибирью. : мат-лы регион. науч. конф. Сургут, 2011. С. 14-17.
40. Утверждения, что Нарым основан в 1593 г., причем сургутянами (Назаров В. Д. Зауральская эпопея. С. 114; Зимин А. А. В канун грозных потрясений. С. 201), неточны.
41. См.: Бояршинова З. Я. Основание города Томска // Вопросы географии Сибири (далее -ВГС). Сб. 3. Томск, 1953. С. 25; Синяев В. С. Включение чулымцев в состав Русского государства // Тр. Томск. гос. ун-та им. В. В. Куйбышева. Томск, 1963. Т. 171. С. 175. (Ист. сб. науч. работ ист. кафедр).
42. Шашков А. Т. Строительство русских острогов в Сургутском уезде в конце XVI - начале XVII в. // Западная Сибирь в академических и музейных исследованиях : тез. окруж. науч.-практ. конф., посвященной 40-летию Сургут. краевед. музея. Сургут, 2003. С. 33-34; Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Участие служилых остяков. С. 19-21. См. также: Солодкин Я. Г. Когда и кем построен Кетский острог? // Сургут в отечественной истории : сб. тез. докл. ист. чтений. Сургут, 2005. С. 11-14.
43. Древний город на Оби. С. 122; Очерки истории Югры. С. 147; Вершинин Е. В. Воеводское управление в Сибири (XVII век). Екатеринбург, 1998. С. 158.
44. РК. Т. 2. Вып. 1. С. 187.
45. См.: Шашков А. Т. Березовское восстание 1595 г. и основание Обдорского острога // Югра. 1999. № 1. С. 21; Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Участие кодских остяков. С. 16; и др. Приурочива-
ние закладки Обдорска к 1593 г. (Платонов С. Ф. Смутное время. СПб., 2001. С. 237; Малолетко А. А. Раннее освоение русскими Западной Сибири (XVII-XVIII вв.) // ВГС. Томск, 1999. Вып. 23. С. 323) лишено оснований.
46. Вершинин Е. В. Обдорский городок в XVII - первой половине XVIII века // Ямал между прошлым и будущим: приоритеты развития: Ямал: история, историография, краеведение : мат-лы Всерос. науч. конф. Екатеринбург; Салехард, 2005. С. 68.
47. Полное собрание русских летописей. М., 1987. Т. 36. С. 143. В других редакциях обширного летописного свода, сложившегося в Тобольске, этого известия нет (Там же. С. 192, 260, 317, 346, 370).
48. ТАД. С. 184.
49. Обдорский край и Мангазея в XVII веке : сб. докл. (далее - ОКМ). Екатеринбург, 2004. С. 160-162. См. также: Солодкин Я. Г. К оценке волнений «иноземцев» Березовского уезда в 1607 г.: шатость или мятеж? // Меншиковские чтения: 2011 : мат-лы чтений. Вып. 8. СПб., 2012. С. 114-117; Заметим, что вопреки Книге записной, И.И. Зубов в 1605-1608 гг. являлся березовским письменным головой (ОКМ. С. 180).
50. РИБ. Т. 2. Стлб. 199-200.
51. См., напр.: Древний город на Оби. С. 122-123.
