CC BY
129
от друга широких кожаных штанин, которые надевали поверх штанов и обуви и крепили ремешками к поясу, они защищали наездника от осадков, ударов о ветки колючего кустарника. Пояс являлся непременным атрибутом одежды каждого мужчины, к нему обычно крепились огниво и нож в ножнах.
Для того чтобы охотник наиболее эффективно действовал на промысле, ему требовалось здоровое питание, кроме того, что пища должна быть высококалорийной, она должна была быть легко транспортируемой. В число съестных припасов входило сушеное мясо, лепешка бемхе, также брали с собой молотое зерно (аагаЬа), из которого готовили кашу (замба) или чай (зутаран сай).
У бурятских охотников существовал строгий закон по заботе об экосистеме (воспроизводство животных, защита и охрана природы). Охота
производилась только на взрослых самцов, убийство самки расценивалось как негативное деяние. Детенышей убитой самки нельзя было оставлять в живых, считалось, что они обречены на страшную, голодную смерть. Иногда детенышей копытных животных оставляли и выращивали вместе с домашним скотом. Существовал запрет заниматься охотой в местах, где проходил отел лосей, косуль, маралов и т. д. Нельзя было затевать охоту, когда животные находились в бедственном положении после засухи, половодья или гололедицы, бескормицы.
Таким образом, вековые традиции помогали бурятскому народу выживать в непростых условиях резко континентального климата. Охотничья культура бурят - это бесценный опыт и пример приспособления человека к суровым природным условиям, когда он гармонично и безболезненно был включен в экосистему края.
Литература
1. Батуева И.Б. История развития хозяйства забайкальских бурят в XIX веке. - Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 1999. - 251 с.
2. НАРБ. Ф. 362. Оп. 1. Д. 16. Л. 12.
3. Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1987. - 113 с.
4. Жамбалова С.Г. Традиционная охота бурят. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. - 174 с.
5. Хангалов М.Н. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 1 / под ред. Г.Н. Румянцева. - Улан-Удэ: Республиканская типография, 2004. - 508 с.
6. ПМА - Полевые материалы автора. Информаторы: Бато-Мунко Санданович Зыдрабын - 1938 г. рождения, уроженец с. Кункур Агинского района; Удомбра Очировна Тудунова - 1935 г. рождения, уроженка с. Зугалай Могойтуйского района.
7. ПМА - Полевые материалы автора. Информатор: Лхамасу Батуевна Батожабай - 1924 г. рождения, уроженка с. Ород Кижингинского района.
Батуева Ирина Батоевна, доктор исторических наук, профессор, декан гуманитарно-культурологического факультета Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств, г. Улан-Удэ, ул. Терешковой, 1, 670031.
e-mail: i.batueva@mail.ru; тел. 89243530817.
Очиров Виталий Олегович - аспирант Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств, г. Улан-Удэ, e-mail: oskar_86@mail.ru; тел. 89146344260.
Batuyeva Irina Batoevna, doctor of historical sciences, professor, Dean of humanitarian and culturological faculty, East Siberian State Academy of Culture and Arts, Ulan-Ude, Tereshkova Str. 1, 670031, an e-mail: i.batueva@mail.ru; ph. 89243530817.
Ochirov Vitaly Olegovich, postgraduate student, East Siberian State Academy of Culture and Arts, Ulan-Ude, an e-mail: os-kar_86@mail.ru; ph. 89146344260.
УДК 94(571.54)
© ЦБ. Будаева, А.А. Дугарова Из истории управления инородческим населением
Статья посвящена вопросам управления инородческим населением императорской России. Среди разработанных нормативно-правовых документов того периода особая роль принадлежит «Уставу об управлении инородцами» от 22 июля 1822 г., имевшему статус закона и оказавшему неоднозначное влияние на развитие местного самоуправления у бурят.
Ключевые слова: вопросы управления инородцами, местное самоуправление, степные думы, инородные управы, структура самоуправления бурятского населения.
Ts. B. Budaeva, A.A. Dugarova
From the history of governance the indigenous population
The article is devoted to the issues of governance the indigenous population in imperial Russia. Among the other legal and regulatory documents of that period «The special role played «The Charter on governance the indigenous population» dated on July 22, 1822, which had the status of law and ambiguously inflienced on the development of local self-governence of Buryats.
Keywords: issues of governance the indigenous population, local self-governence, the steppe Duma, indigenous Councils, the structure of self-governence of the Buryat population.
Большинство современных ученых, анализируя региональную историю управления инородческим населением, акцентирует свое внимание на вопросах развития степных дум. Это действительно справедливо, ибо их создание сыграло огромную роль в появлении новых политикоправовых отношений между Российским государством и аборигенным населением Сибири. Следует признать, что в течение нескольких столетий до появления степных дум царизм сохранил почти нетронутой существовавшую у народов Байкальского региона (впрочем, и многих других народов России) родовую систему самоуправления и элементы обычного права. В современных российских условиях, когда идет сложный процесс развития местного самоуправления, знание истории становления местного самоуправления региона является особо актуальным.
Здесь необходимо пояснить, что термин «инородцы» широко использовался в административной практике дореволюционной России. До 1917 г. это название относилось ко всем неславянским народам, а также оно отражалось в официальных документах некоторых народов (киргизы, калмыки, буряты, якуты и др.). Этот термин имел двоякое значение: политическое и технико-юридическое. В политическом значении основным признаком инородчества был язык. В технико-юридическом смысле под инородцами в основном подразумевались неславянские народы, которые в законодательном отношении были поставлены в особые условия.
Конкретно к инородцам относились сибирские туземцы, самоеды, калмыки Астраханской и Ставропольской губерний, евреи, киргизы, горцы Кавказа, туземцы Туркестана, ордынцы закаспийской области и др. Однако к инородцам не относились татары, чуваши, башкиры, цыгане, зыряне и др. Их именовали по национальной принадлежности. Небольшой лингвистический экскурс свидетельствует о том, что понятие «инородец» не имело строго научной рефлексии.
Как в политическом, так и в техникоюридическом смысле буряты наряду со многими другими народами, находящимися в подданстве Российской империи, относились к инородцам.
Известно, что во исполнение ряда положений Нерчинского договора (27 августа 1689 г.), Кях-тинского трактата (21 октября 1727г.) и особенно в соответствии с «Инструкцией пограничным дозорщикам», подписанной во время принятия Буринского трактата (20 августа 1727 г.), были введены основные принципы управления инородцами [1].
В «Инструкции пограничным дозорщикам» в основном рассматривались вопросы управления приграничных инородцев. Однако, по мнению Ф.А. Кудрявцева, в своей жизнедеятельности на нее ориентировались верхоленские и балаган-ские буряты, а также якуты [2].
Наиболее полным официальным нормативноправовым документом XVIII в. в отношении народов Сибири является инструкция Сената, «данная лейб-гвардии Семеновского полка секунд-майору Щербачеву, командированному в Сибирь для урегулирования ясачного сбора» [3].
В упомянутых документах был сформулирован родовой принцип управления местными сообществами, базирующийся в основном на обычном праве. Из ведения родовых властей были изъяты криминальные дела (например, убийство), а малые дела (имущественные споры, хулиганство и т.д.) и многие экономические вопросы (сбор налогов) остались в ведении родоначальников.
Установление родового принципа управления было обусловлено стремлением царского правительства заручиться поддержкой родоплеменной знати, являющейся основным проводником политики самодержавия.
Участившиеся со временем злоупотребления родоплеменной знати [4] стали вызывать недовольство населения, что приводило к снижению поступлений в государственную казну. Как пишет С.Ю. Даржаев, «особенно велики злоупотребления были в период пребывания в должности сибирского генерал-губернатора И.Б. Пестеля (1806-1819), который оказывал прямое покровительство казнокрадам» [5]. П.П. Баснин писал, что это была «эпоха глубочайшего бесправия, жестокости, ужасающего лихоимства, невежества и доходящей до изуверства нетер-
пимости» [6].
Царское правительство во главе с его Величеством императором Александром I, понимая важность сохранения стабильности и порядка в отдаленных сибирских регионах, приняло решение о назначении нового генерал-губернатора. Сибирское генерал-губернаторство было учреждено в 1803 г. с центром в г. Иркутске. 22 марта 1819 г. был подписан Указ о назначении на должность генерал-губернатора Сибири
М.М. Сперанского и наделении его широкими полномочиями по ревизии сибирских дел.
Ревизия выявила многочисленные преступления, совершенные родоначальниками. Так, «в итоге ревизии 2 губернатора и 48 чиновников были отданы под суд. Всего по ревизии в злоупотреблениях обвинялся 681 человек. Сумма денежных взысканий с администрации достигла 3 миллионов рублей. Следствие выяснило причастность почти всех родоначальников бурятских ведомств ко всевозможным злоупотреблениям. Обвинения касались практически всех тайшей, шуленг, старшин. Всего к следствию было привлечено 256 бурятских родоначальников» [7].
Для рассмотрения отчета по ревизии и многих других вопросов политико-правового регулирования Сибири 21 июля 1821 г. был образован «особый комитет» под названием «Сибирский», в состав которого вошли крупнейшие государственные деятели, в их числе были и участники Великой Отечественной войны 1812 г.
Его Величество, отправляя М.М. Сперанского в Сибирь, дал ему поручение: наряду с ревизией «сообразить на месте полезнейшее устройство и управление сего отдаленного края и сделать оному начертание на бумаге» [8]. Итогом работы Сибирского комитета явились следующие нормативные правовые акты: «Учреждения для управления Сибирских губерний», «Устав об управлении инородцев», «Положения и правила о земских повинностях», «Положения и правила о вольном переселении казенных крестьян в Сибирь» и т.д. Особое место среди них занимает «Устав об управлении инородцев» [9], автором которого в основном является Г.С. Батеньков. Этот Устав 22 июля 1822 г. получил статус закона.
Данный закон получил неоднозначную оценку широкой общественности. С одной стороны, в основе Устава лежали не этнические, а сугубо экономические интересы: было введено ограничение опеки над коренным населением со стороны администрации и полиции [10], что приве-
ло к появлению вседозволенности; установление поразрядной системы разделения коренных народов на оседлых, кочевых и бродячих. Различия в собираемых податях привели к межэтнической, так и внутриэтнической дифференциации.
К оседлым были отнесены коренные жители, проживающие в городах и поселениях и занимающиеся земледелием и торговлей. Они приравнивались к сословию государственных крестьян, которые освобождались от рекрутской повинности (исключение составляли лица, отнесенные к казачьему сословию). За оседлыми закреплялись земли, размер которых регламентировался законодательно.
В разряд кочевых входили те лица, которые вели полукочевой образ жизни и в налоговом отношении они были приравнены государственным крестьянам. Им предоставлялась свобода в выборе видов деятельности: земледелие, скотоводство, местный промысел и т.д., но на землях, принадлежащих его роду. В сфере решения местных вопросов, в том числе и ряда юридических, предоставлялась им определенная самостоятельность. Так, в Уставе говорится: «кочующие управляются по степным законам и обычаям, каждому племени свойственным» (п. 35).
К бродячим инородцам относились люди, ведущие исключительно кочевой образ жизни. Кроме того, «Устав об управлении инородцев» устанавливал следующие правила управления аборигенными народами Сибири:
- были прописаны обязанности родоначальников, что ограждало их от злоупотреблений;
- учитывались происходящие изменения в хозяйственно-культурной жизни региона (например, был снят запрет свободной торговли с коренными народами);
- упорядочены налоги и различные подати;
- введен принцип выборности лиц, занимающих административные должности и т.д.
Авторы Устава, по свидетельству
Л.Я. Штернберга, впервые на законодательном уровне вмешались «в дело самоуправления инородцев, издав положение об инородцах. Бывали случаи вмешательства - и очень сильного - и раньше, но то было вмешательство не законодательного характера, а, так сказать, злоупотребительного. Но вмешательство Сперанского было благожелательное. В действительности Положение лишь узаконило уже существовавший порядок, подчинив его, правда, надзору администрации, и этому узакониванию, быть может, автохтонные группы населения Байкальского региона обязаны тем, что самоуправление приняло
более демократичный характер и значительно ослабило значение родовой аристократии. Так или иначе все стороны самоуправления, начиная со сложных аграрных распорядков и кончая судом, юридическими обычаями, продовольственным делом, культом, повинностями и полицией, оставались у автохтонных групп населения Байкальского региона» [11].
В Уставе содержалось подробное описание управленческой структуры. Устанавливалось трехступенчатое управление инородческим населением. Самая низшая ступень - родовое управление, устанавливаемое для регулирования жизнедеятельности отдельных улусов и стойбищ рода, насчитывающих не менее 15 семейств. Родовое управление возглавлял староста с одним или двумя помощниками.
На уровне родового управления в основном решались те вопросы, которые носили местный характер, в том числе разбирательство некоторых гражданских дел на основе норм обычного права.
Несколько родовых управлений подчинялось инородческой управе, возглавляемой головой и двумя выборными письмоводителями. Круг обязанностей инородной управы определялся следующими функциями:
- обнародование и исполнение всех предписаний начальства;
- предупредительные меры против болезней, падежей скота и т.д.;
- раскладка, сбор и взнос ясака, выполнение других повинностей, сбор недоимок;
- развитие хлебопашества в пригодных для того местах и т.д.
Инородные управы, будучи промежуточным звеном между степными думами и родовыми управлениями, были гибкими, быстро реагировали на происходящие в обществе изменения. Выборность должностных лиц, разработка порядка выборщиков тайным голосованием на собраниях в инородных управах позволяли выдвигать на руководящие должности умных и способных людей. Выборы развивали общественную активность в бурятском обществе. Выдвижение на должность в инородных управах альтернативных кандидатур втягивало все население в избирательную кампанию, тем самым способствовало повышению политической культуры населения. Кроме того, инородные управы, находясь непосредственно в местах кочевий, были ближе народу, к их проблемам и запросам.
Высшим звеном самоуправления инородческого населения являлась Степная дума [12], заменившая конторы и учреждения, которые
ранее были организованы для сбора ясака. Степные думы, будучи по своей сути органами самоуправления, фактически были низовым уровнем административной системы российской империи применительно к инородцам (у русских крестьян аналогичную функцию выполняли волостные органы).
Степную думу возглавляли главный родоначальник (тайша) и избранные заседатели (головы). Тайша утверждался генерал-губернатором, а заседатели - губернатором.
На уровне степной думы решались общие вопросы хозяйственной, административной и уголовной направленности: организация торговли, открытие школ, организация здравоохранения населения, вопросы нравственности и т.д. В частности, за покупку вина или водки под залог одежды, домашней утвари, скота, хлеба могли применять телесные наказания розгами от 3 до 50 ударов в спину. Лица, допустившие развратное поведение, неоднократные кражи, могли быть выдворены из родных мест [13]. Политические и криминальные дела, имеющие отягчающие последствия, разбирались царскими чиновниками.
Согласно Уставу головы и тайши должны были избираться обществом, само же общество имело право решать все вопросы своей внутренней жизни на основе обычного права. По отношению к религии была полная веротерпимость, также аборигенам разрешалось открывать школы на родном языке. Однако многие положения Устава впоследствии не были реализованы.
По мнению Б.Ц. Жалсановой, постепенно упразднялась трехступенчатая структура управления инородческими народами. Если в Забайкалье до начала ХХ в. просуществовала трехступенчатая система управления, то в Иркутской области в 1885-1890-х гг. была проведена реформа инородческого управления, в результате которой были ликвидированы степные думы. Поэтому в Иркутской области управление инородческим населением осуществлялось по двухступенчатому принципу [14].
Бурятские степные думы создавались не сразу после принятия «Устава об управлении инородцев», что было обусловлено социальноэкономическим развитием, а также степенью готовности администрации к этому важному мероприятию. Всего у бурят было создано 12 степных дум. Хоринская степная дума была создана в 1822 г., а в 1837 г. от нее отделилась Агинская степная дума. Подавляющее большинство дум (Аларская, Балаганская, Идинская, Ку-динская, Верхоленская, Ольхонская, Тункин-ская, Кударинская, Баргузинская) было создано
в 1824 г. В 1825 г. была организована Селенгин-ская степная дума.
Степные думы существовали и у других сибирских народов, в частности у хакасов и якутов. Всего на территории Сибири их было создано 18.
Для совершенствования работы степных дум была предпринята попытка кодификации норм обычного права сибирских народов. Однако почти двадцатилетняя работа над «Сводом законов кочевых народов Восточной Сибири» [5] не имела успеха, ибо реальная практика на тот период опережала содержание данного нормативно-правового документа.
В начале ХХ в. на основании положения «Об устройстве общественного управления и суда кочевых народов» было предусмотрено проведение волостной реформы. Волостная реформа,
проводившаяся с 1901 по 1904 г. привела к упразднению всех степных дум в Забайкалье, разрушению традиционных устоев местного самоуправления аборигенного населения, и соответственно «учет этнических, бытовых, географических особенностей был сведен к минимуму» [10].
Таким образом, почти до ХХ в. царское правительство стремилось сохранить местное самоуправление, на нижней ступени которого находилось родовое управление, которое, по существу, входило в административную вертикаль российского государства. Сохранение рода и родового принципа управления неизбежно обусловило незыблемость многих элементов обычного права, закрепляющих преемственность традиций и обычаев.
Литература и примечания
1. Нерчинский договор (27 августа 1689 г.), Буринский трактат (20 августа 1727 г.), Кяхтинский трактат (21 октября 1727 г.) // Сборник договоров России с Китаем (1689-1881 гг.). - СПб.: Типография императорской академии наук, 1889.
2. Кудрявцев Ф.А. История бурят-монгольского народа. - М.; Л., 1940. - С.130.
3. Булычев И. Путешествие по Восточной Сибири. - СПб., 1856. - Ч. 1. - С. 25.
4. Например, как писал М. Геденштром, «родовой старшина, имея право располагать поборы по собственной оценке состояния родовичей, легко мог по пристрастию обдеть одного перед другим, и для собственной корысти соберет с рода большее число денег, нежели требовалось их, употребив излишек в свою пользу» // См.: М. Геденштром. Отрывки о Сибири. - СПб., 1830. - С.68.
5. Даржаев С.Ю. Степные думы - органы местного самоуправления бурят в российском государстве (1822-1904 гг.). -Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2001. - С. 17.
6. Баснин П.П. Из прошлого Сибири: мученики и мучители // Исторический вестник. - 1902, ноябрь. - С.533.
7. История Бурят-Монгольской аСсР. - Улан-Удэ, 1954. Т. I. - С.331.
8. Корф М.А. Жизнь графа Сперанского: в 2 т. - СПб., 1861. - Т.2. - С. 175-176.
9. Устав об управлении инородцев // Полное собрание законов Российской империи с 1649 г. Т. 38, №29126. - СПб., 1903. - С. 394-416.
10. В течение достаточно длительного времени «общероссийское право даже содержало нормы, ограждающие права и интересы коренных народов. Особенно строго запрещалось военным людям нарушать сложившиеся обычаи, злоупотреблять своим положением» // Болтенкова Л.Ф. Развитие федерализма в России: вопросы теории, истории и социальнополитической практики. - М., 2004. - С. 36-37.
11. Штернберг Л.Я. Буряты // Формы национального движения в современных государствах. СПб., 1910. - С.608.
12. Базаров Б.В., Даржаев С.Ю. Бурятские степные думы // Якутская степная дума - первый опыт областного самоуправления: материалы науч.-практ. конф. (г. Якутск, 3 апреля 2007 г.); Даржаев С.Ю. Степные думы - органы местного самоуправления бурят в российском государстве (1822-1904 гг.). - Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2001
13. Баранникова Л.Я. О некоторых моментах из истории Агинской степной думы // Законодательное регулирование деятельности органов местного самоуправления: опыт, проблемы, перспективы. - Улан-Удэ, 2001. - С.81.
14. Жалсанова Б.Ц. Инородные управы как органы местного самоуправления бурят в XIX в. - начале XX в.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008. - С. 23-25.
Будаева Цыцык Батоевна - доктор политических наук, профессор кафедры государственного и муниципального управления Бурятского государственного университета. Адрес: 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а, тел. 8(301-2) 21-35-06.
Дугарова Альбина Аюшеевна - старший преподаватель кафедры государственного и муниципального управления Бурятского государственного университета. Адрес: 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а, тел. 8(301-2) 21-35-06.
Budaeva Tsytsyk Batoevna, doctor of political sciences, professor, department of state and municipal governance, Buryat State University. Address: 670000, Ulan-Ude, Smolin, 24 a, tel. 8(301-2) 21-35-06.
Dugarova Albina Ayusheevna, senior teacher, department of state and municipal administration, Buryat State University. Address: 670000, Ulan-Ude, Smolin, 24 a, tel. 8(301-2) 21-35-06.
