CC BY
58СТАТЬИ
УДК 930.2
ИЗ ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ «ТАРИХ-И ВАССАФ» В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
© 2017 г. А.А. Арсланова
Статья посвящена некоторым аспектам истории изучения одного из выдающихся представителей пер-соязычной историографической традиции монгольского периода, а именно Шихаб ад-Дина 'Абд Аллаха «Шараф» Ширази, более известного как Вассаф, или Вассаф ал-Хазрат («панегирист его величества», или «придворный панегирист») (663-735/1264/1334) и его сочинения «Таджзийат ал-амсар ва тазджийат ал-а'асар» («Разделение областей и прохождение времен»), обычно называемого «Тарих-и Вассаф», которое он написал в качестве продолжения знаменитого сочинения Ала ад-Дина Джувайни «Тарих-и джахангуша». Вассаф пользовался также сочинением своего покровителя Рашид ад-Дина, но иногда излагал иначе те события, которые уже были им изложены ранее. Труд Вассафа хорошо известен исследователям и признан ценнейшим нарративным источником для изучения социально-политической истории, дает широкую картину жизни Ирана в период правления ильханов во второй половине XIII - первой четверти XIV вв., но из-за своего излишне витиеватого и высоко искусственного стиля относится все же к числу малоизученных памятников средневековой историографии.
Ключевые слова: персидская историография монгольского периода, Вассаф ал-Хазрат, «Тарих-и Вас-
саф».
Некоторых персидских историков монгольского периода объединяют в одну группу по сходным идейно-политическим и пропагандистским позициям, по специфическим критериям в изображении современной им действительности и прошлых событий, которые они в той или иной степени скомпилировали у своих предшественников. Безусловно, они выражали про-монгольские идеи чиновной знати и поддерживали централистские традиции иранской государственности. Речь идет о таких историках, как Джувайни, Рашид ад-Дин, Вассаф ал-Хазрат, Хамдаллах Казвини. Все они по-своему выполняли заказ монгольских повелителей и покровителей. Но именно благодаря их аутентичным трудам историографию данного периода можно назвать одним из наиболее уникальных и значительных явлений в мировой истории.
Здесь мы обращаемся к краткому историографическому обзору изучения текста одного из некоторых упомянутых сочинений персидских историков, фактически являвшихся подчиненными Рашид ад-Дина, которого, в свою очередь, можно назвать основоположником так называемой «монгольской школы» в историографии и идеологом монгольского управленческого аппарата. Известно, что почти для всех позднейших компиляторов произведение Рашид ад-Дина явилось основным источником. Некоторые историки в дальнейшем почти полностью или частично переписали его (Банакати, Хафиз-и Абру, «Анонимо Искендера» и др.). Но так, между прочим, иногда поступал и сам Рашид ад-Дин с трудами своих предшественников1.
1 Как заметил Т.И.Султанов, «...каждый компилятор имел дело с наличными историческими фактами; ему не было нужды изобретать сюжеты. Составляя исторический свод, он выступал, прежде всего, как специалист литературного монтажа, и его искусство заключалось в том, чтобы изобретательнее провести новую группировку уже известного.. Когда историк приступал к составлению сводного труда, то для описания каждого периода и царствования, каждого события он отбирал из числа доступных ему источников одно сочинение, которое в наибольшей степени отвечало авторскому замыслу, и выписывал из него нужные сведения. По ходу изложения он обращался к соответствующим главам и разделам других источников, выбирая из одних трудов дополнительный материал, приводя из других иные версии события или факта, делая ссылки справочного характера или просто упоминая сочинения из третьей группы. Обращение к новой теме или вопросу, даже в пределах одной главы, вновь начиналось с выбора основного, стержневого источника, данные которого дополнялись бы сведениями из других, и процедура повторялась. Таким же
Великий везир, находившийся в авангарде науки своего времени, проявил себя как весьма дальновидный и мудрый человек, администратор и ученый. Своим покровительством он вдохновил еще целую школу историков, стремившихся к точности и широкому охвату материала. Некоторые из его подчиненных были непосредственно обязаны ему личной поддержкой и участием в «презентации» своих исторических сочинений перед сильными мира сего.
Шихаб ад-Дин (или Шараф ад-Дин?) 'Абд Аллах «Шараф» Ширази, сын 'Изз ад-Дина Фазл Аллаха, более известный как Вассаф, или Вассаф ал-Хазрат («панегирист его величества», или «придворный панегирист») (663-735/1264/1334), был родом из Фарса и являлся человеком образованным, просвещенным, имел великолепную память, был хорошим литератором и поэтом. Он служил сборщиком налогов в пользу монгольского правительства, находился под покровительством сначала Рашид ад-Дина, а впоследствии его сына и преемника Гийас ад-Дина. Поэтому он, безусловно, имел исчерпывающее представление о финансовой системе в Иране, чему уделил особое внимание в своем труде. Как заметил В.В.Бартольд, Вассаф, очень старался польстить не только султану, но и своему великому покровителю, сравнивая его с величайшими богословскими авторитетами или «обновителями веры» разных эпох. Он называл его также «проводником истины, земного мира и веры» (Рашид ал-хакк ва-д-дунья ва-д-дин), или «проводником державы и веры» (Рашид ад-дауля ва-д-дин) (Бартольд , 1963, с. 290). В то же время Вассаф предпочитал явно умалчивать роль Рашид ад-Дина в дворцовых интригах, если она казалась ему не совсем благовидной. Никаких других биографических данных о нем до нас не дошло.
В возрасте 34 лет Вассаф начал писать свое сочинение «Таджзийат ал-амсар ва тазджийат ал-а'асар» («Разделение областей и прохождение времен»), обычно называемое «Тарих-и Вассаф», в ша'бане 699 г. (22 ГУ-20 V 13 002) в качестве продолжения сочинения Джувайни, которого Вассаф в предисловии пышными оборотами назвал человеком, во всем достойным похвалы. Как заметил недавно в своей докторской диссертации Стефан Камола, «труд, первоначально состоявший из трех томов, описывает историю Монгольской империи и ильханата от смерти Мунке до первого вторжения Газан-хана в Сирию. Из-за своего предыдущего опыта в администрации салгуридских атабеков Фарса Вассаф включает в свою историю значительное количество информации об иранской политической и административной истории во время ранней Монгольской империи, включая большое описание салгуридской династии. Сахиб-диван и везир [Рашид ад-Дин - А. А] представил историка Газану, который одобрил его работу, одарил значительными милостями и попросил продолжения с включением истории второго и третьего сирийских походов и о жизни Чингиз-хана» (Kamola, 2013, P. 114).
Книга состоит из пяти томов, которые в фихристе названы словом муджаллад. Между четвертым и пятым томами дано краткое содержание «Тарих-и джахангушай». Пятая часть (закончена в 1328 г.) содержит обзор истории Чингиз-хана, Джучидов и Чагатаидов и продолжение истории Ху-лагуидов до 723 (=1323) г., главным образом, историю правления Абу-Саида, до 728 (1328) г. (D'Ohsson, 1852. - Р. XXVШ-XXXШ)3.
образом работали Рашид ад-Дин, Мирхонд, Хондамир, Махмуд ибн Вали, ал-Лари и другие авторы всеобщих историй. В результате едва ли не каждая статья больших сводных трудов представляет собою своеобразную мозаику, сюжетный рисунок которой взят из какого-либо одного источника, а дополнительные и орнаментальные детали заимствованы из многих других сочинений в виде текстов-вставок разного объема и значимости». См.: (Султанов, 2005, с. 155-156).
2 Как отметил Н.Д.Миклухо-Маклай, «во всяком случае, эта дата как текущая приведена в предисловии к сочинению». - См.: (Миклухо-Маклай, 1975, с.165). По мнению Аббаса Икбаля, «История Вассафа» является продолжением «Джахангушай» Джувейни, то есть состоит из событий истории монгольских ильханов Ирана по образцу «Джахангуша» и истории правителей и эмиров с 656 до 728 г.х., то есть охватывает середину правления ильхана Абу Саида Бахадур-хана. И Вассаф начал составлять свою книгу в 699 г., первую ее часть он представил Газану через посредство ходжи Рашида ад-Дина и ходжи Са'ад ад-Дина Мухаммада Сауджи в воскресенье 13 раджаба 702 г.х. на одной из стоянок возле Фурата по дороге в Сирию. В результате доброжелательного представления этих двух везиров было достигнуто расположение ильхана. Затем, после того, как была закончена почти половина книги, в Султании 24 мухаррама 712 г.х. при посредничестве ходжи Рашид ад-Дина она так же была представлена Улджайту, и со стороны этого ильхана была такая же любезность». См.: (Икбал, 1312, с.486).
3 Очень важно, что Вассаф свидетельствует об интенсивной торговле между Золотой Ордой и иранским Азербайджаном и о том, какое большое значение ей придавали Джучиды и Хулагуиды. Определяя границы Золотой Орды и Хулагуидов, Вассаф писал, что «до окраин Дербенда Бакинского он [Чингиз-хан - А.А.]
Как было отмечено выше, источниками для автора явились, сочинения Джувайни, Рашид ад-Дина, а также официальные документы (особенно финансового ведомства) и, по-видимому, устная
4
традиция и рассказы очевидцев .
Труд Вассафа давно и хорошо известен исследователям, он признан ценнейшим нарративным источником для изучения социально-политической истории, дает широкую картину жизни Ирана в период правления ильханов во втор. пол. XIII - перв. четв. XIV вв. (Сборник материалов, 1941, с.80-81). Но, несмотря на свою известность, как справедливо заметила Е.А.Полякова, из-за своего «курьезно» высокоискусственного стиля «Тарих-и Вассаф» относится все же к числу малоизученных памятников средневековой историографии.
В свое время французский исследователь Д'Оссон, широко использовавший это сочинение по рукописи Парижской королевской библиотеки, уделил ему достаточно большое место в обзоре источников в 1 томе «Histoire des Mongols». Он обратил внимание на то, что Вассаф следовал тому же плану, что и значительно восхваляемый им Ала ад-Дин Джувайни, и сам автор заявил, что его история начинается там, где кончается история этого его предшественника. Очень важным моментом Д'Оссон справедливо признает достоверность данных персидского автора. Но удивительным образом чрезвычайно простая и прямолинейная проза его патрона и покровителя Рашид ад-Дина не стала для него предметом для подражания. Видимо, труд Рашид ад-Дина являлся тогда слишком новаторским. Надо сказать, в те времена история считалась областью литературного искусства, и историческим работам надлежало быть искусно составленными и украшенными в полном соответствии с витиеватым стилем. Уже Джувайни, писавший относительно простым и ясным слогом, любил завершать свои длинные предложения хорошо подобранными прилагательными или точными оборотами. А у учеников Рашид ад-Дина украшательство было доведено до крайности5. В дальнейшем труд Вассафа был взят за образец и повлиял на более поздние историографические сочинения (Пигулевская, Якубовский, Петрушевский, Строева, Беленицкий, 1958, с.170).
предназначил старшему сыну Туши. Что позади Дербенда, называемого Демир-капук (Железные ворота), то всегда было местом зимовки и сборным пунктом разбросанных частей войск (Туши); по временам они делали набеги до Аррана и говорили, что Арран и Азербайджан также входят в состав владений и становищ их (Джучидов)... Вот почему с обеих сторон, хулагидской и джучидской, стали проявляться одна за другой причины раздора и поводы к озлоблению». Из этого сообщения очевидно, что ханы Золотой Орды не без основания претендовали на земли Закавказья, т.к. по завещанию Чингиз-хана они были выделены старшему сыну Джучи, но затем были захвачены Хулагуидами. Большинство же средневековых историков считают границы золотоордынского государства, начиная от Дербенда и далее к северу. Начало военных столкновений, по словам современника, арабского историка Ибн Василя, относится к 662/1263 г., причем он заявил, что первым выступил Хулагу [Тизенгаузен, Т.1, Текст, с.70-71; перевод, с.73]. Вассаф считал, что военные действия начались зимой 662/1263-1264 г. [Тизенгазуен, Т.П, с.50]. По Рашид ад-Дину, первая война между Хулагу и Берке началась с нападения Улуса Джучи на территорию Хулагуидов в августе 1262 г. (Тизенгазуен, 1941, с.74). В результате Берке овладел Дербентом и вернулся обратно. Битва на Тереке имела тяжелые последствия для торговых отношений обоих государств. Вернувшись в Табриз, Хулагу приказал казнить и конфисковать имущество находившихся там золотоордынских купцов, так же поступил и Берке с купцами из государства ильханов. По словам Вассафа, Хулагу приказал, «... чтобы купцов Берке-Огула, которые были заняты торговлей и торговыми сделками в Тебризе и которые имели огромные и бесчисленные богатства, всех казнили, а все имущество, которое у них было найдено, отобрали в казну.. Многие из их числа держали свои вклады и ценности в руках именитых граждан Тебриза. После их истребления те [упомянутые] богатства остались в руках держателей вкладов. Берке-Огул, в свою очередь, стремясь к возмездию, убил купцов их ханского царства [Хулагу[ и так же поступил с ними. Дороги въезда и выезда и путешествие купцов, как и работы людей большого мастерства, - были разом стеснены, [зато] шайтаны вражды из бутылки времени выпрыгнули» [Цит. по кн: Греков и Якубовский, с.77].
4 Как заметила Е.А.Полякова, «.В стиле «Тарих-и Вассаф» отразилось не совсем характерное для рассматриваемой эпохи пристрастие автора к конкретным деталям, благодаря чему в хронике приводятся сведения, выпущенные его предшественником Рашид-ад-дином. Но поскольку общий ход развития персо-язычной литературы имел тенденцию к усилению этикетной условности в изображении действительности, это стремление Вассафа не могло привести к реалистичности. Сопоставление стиля «Тарих-и Вассаф» со стилем хроник более ранних и более поздних эпох свидетельствует о том, что это произведение отражает важный этап развития данного жанра, помогающий понять общий характер его эволюции». См.: (Полякова, 1978, с. 46).
5 Ян Рипка в связи с этим отмечал, что «устрашающим примером - а для тогдашнего мира прямо идеальным стандартом - является хроника Вассафа, характерное сплетение стилевого гротеска с весьма надежным и ценным по содержанию материалом. См.: (Рипка, 1970, с. 239).
Нужно отметить, что сам Вассаф неоднократно подчеркивает свой приоритет в написании книги весьма цветистым стилем6. Как отметил А.Т.Тагирджанов, «в предисловии первой части он считает существующие формы устаревшими и, перечисляя известных арабских и персидских красноречив-цев, говорит, что ученейшие люди не могут удовлетворяться их достижениями..., жалуется, что в его время нет людей, понимающих высокое искусство, поэтому перо отказывалось подчиняться ему, но его возбужденное сердце решило порвать с подражателями. и он уговорил перо, которое пришло с ним в согласие, и приступил к написанию этой книги. 2. В начале второй части автор подчеркивает, что до него никто не писал таким стилем как на арабском, так и на персидском языках, что цитировано и Хаджжи Халифа (т. 2, с. 157). 3. Он еще более решительно говорит в четвертой главе, что его риторическая (рисала), пересыпанная стихами Корана, вызвала восхищение у присутствующих, и категорически отрицает наличие другого подобного произведения, даже предлагает послать ему экземпляр в подарок, если таковой имеется, и обещает в таком случае бросить свою книгу в Тигр или в Евфрат и не заниматься больше сочинением книг» (Тагирджанов, 1962, с.168) 7.
Но все это привело к тому, что признанная высокая точность данных Вассафа вынуждает современных ученых с трудом добираться до них, поскольку он топит их в витиеватом многословии и изысканном красноречии своего повествования. Вассаф даже был здесь своеобразным образцом, но другие персидские историки тщетно старались сравняться с ним в этом стиле.
Как отметил иранский исследователь Айати, «книга Вассафа по причине утомительных красноречивых оборотов и нелепых рифмованных упоминаний, употребления излишнего некрасивого многословия, холодных каламбуров и избыточной рифмованной прозы в расположении известий, стихов, арабских аятов настолько выходит из естественного состояния, что, по словам покойного Бахара: «Чтение этой книги возможно для мудрых и ученых людей, которые любят писания такого рода, иногда удручает и утомляет. Чтение нескольких страниц ее для аристократа, который имеет намерение прочитать и использовать исторические сведения, истощает» (Айати, 1431/1967).
Еще до XIX в. указанная трудность чтения «Тарих-и Вассаф» вызвала целый ряд указателей и комментариев. Так, например, известен комментарий Хусайн афанди ал-Багдадайи, известного под именем Биктадж Назми-зада (ум. В 1130/1717-78 г.) и дополнение к нему, а также выполненный этим же автором в 1706-07 г. глоссарий трудных слов, выражений, научных терминов с объяснениями на турецком языке под названием «Лугат-и Вассаф». Можно также указать на трехтомный турецкий комментарий под названием «Шарх-и Вассаф ал-Хазрат фи-т-тарих», составленный Абу Бакром бин Ахмадом аш-Ширвани (ум. 1723-24 г.). Ибрахим Ханиф (XVIII в.), Расми б. Ибрахим
6 П.Савельев в связи с этим сравнивал Вассафа с Шатобрианом: «Слог Вассафа отягощен метафорами, каламбурами, игрой слов и разными другими украшениями. «Целью моей было, говорит он в предисловии, чтобы вместе с историею нашего времени, сочинение мое представляло черты красот языка, образцы всех родов красного стиля, собрание всех фигур риторических; чтобы отличнейшие знатоки дела согласились в том, что ни одно творение на Арабском или Персидском языке не может превзойти моего отборностью выражений, изящностью оборотов и богатством украшений речи». Несмотря на то, роскошь риторических игрушек, которыми так тщеславится автор, нередко до того затмевает мысль или факт, что с трудом можно выжать ясный смысл этой тучи метафор и стихов; что факты исторические служат ритору только канвою для шитья по ней богатейших фигур блестками Арабских наречий, ему коротко знакомых; что в книге его более изысканных Арабских слов, нежели персидских. - сочинение Персидского Шатобриана важно и для Европейского ученаго как запас современных материалов для Монгольской истории. При всей разности духа Персидскаго и Французскаго языков, из которых первый не знает границ своей дерзости в фигурах, а другой принужден скрывать всякую подобную смелость под Элипсисами, то есть, не доказывая метафор..., между Вассафом и Шатобрианом есть многия точки сходства, - та же напыщенность, та же страсть к цветистым распространениям, та же готовность пожертвовать верностью идеи блеску ложнаго красноречия, и порой тот же недостаток в логической отчетливости выражений... на него написано множество комментарий и объяснений на трех главных магометанских языках, и прилежное изучение его творения наставляется в долг всякому турку персиянину, который хочет иметь притязание на образность. Сочинение Вассафа не издано и не переведено ни на один европейский язык, но рукописные экземпляры его нередки: в Петербурге находится их несколько, и университетский экземпляр, употребляемый при преподавании Персидского языка, отличается особенным великолепием; он был некогда оценен в тысячу рублей». См.: (С.П.С.С. Энциклопедический лексикон, 1857, с. 102).
7 Вместе с тем, указывает А.Т.Тагирджанов, «стиль Вассафа вызвал и нападки, его осуждали даже в период ильханов - один говорил, что стиль хотя и красивый, но затрудняет понимание исторических событий, но ильхан (Улджайту Мухаммад Худа Банда) взял автора под свою защиту». См.: (Тагирджанов, 1962, с. 170-171).
(ум. 1783 г.), Ахмад Васиф афанди, Мухаммад Ариф Туфанджи Баши также написали свои комментарии к книге Вассафа.
В связи с проблемой стилистических особенностей труда Вассафа необходимо отметить, что в последние годы в Иране придают им достаточно большое внимание. Так в 2008 г. вышла статья Махбубе Шарафи «Историография Вассаф-и Ширази» (Sharafi Mahboubeh, 2008, Pp. 143-164.), в которой автор пытается проанализировать и объяснить хронологию, морфологию, информативные ресурсы и стиль книги Вассафа. Автор пришла к выводу, что Вассаф пытался использовать подходы, основанные на исторической объективности и нейтральности, что приближает его хронологию к современной научной хронологии. В еще одной работе того же автора в соавторстве с Муфаре-дом Фарахани под названием «Основы исторической науки в мышлении Вассаф-е Ширази» (Farahani Moufared. 2009, Pp. 99-122) признается, что сочинение Вассафа является одним из наиболее важных текстов иранской историографии. Вдобавок к историческим событиям эта книга также охватывает исторические взгляды автора об основах и принципах исторического знания. Как отмечают авторы статьи, «познавательное проникновение Вассаф-и Ширази в принципы исторической науки ведет к использованию причинно-следственного и критического метода, основанного на исторической объективности и совершенствованию его историографии от уровня описания событий до уровня очень научного». Авторы приходят к выводу, что в своей работе Вассаф рассматривает историю как часть философии. «.Поэтому он сделал шаг далеко от простого описания события, повел историческое знание за пределы его обычных и традиционных границ».
Еще два иранских исследователя - Захра Эхтияри и Али Реза Махмуди опубликовали две статьи, посвященные стилю Вассафа. В одной из них, под заглавием «Аллюзивные иллюстрации и их использование в «Истории Вассафа» (Ekhtiyari Zahra, Mahmoudi Alireza, 2010, Pp. 129-156.) авторы считают аллюзию - стиль скрытого выражения - одним из основных элементов иллюстрации в «Истории Вассафа» и создании двусмысленности. Вассаф, таким образом, пытался сделать прозу ближе к поэтической. В другой статье те же авторы обращаются к рассмотрению инноваций сравнительных образов в «Истории Вассафа» (Ekhtiyari Zahra, Mahmoudi Alireza, 2011, p. 59-76). Они считают метод сравнения одним из выдающихся фигуративных элементов образности и традиционной персидской риторики в поэтической прозе «Истории Вассафа». Надо отметить также статью Казем Заде Сейида Али и Сайида Хатами «Интертекстуальный анализ литературно-прозаических координат «Тарих-и джахангуша» и «Тарих-и Вассаф» (Kazemzadeh Seyid, Khatami Sayid, 2012, p. 77-94). Данные авторы заявляют, что средневековые историки не идентичны в изображении событий. Они как бы находятся на состязательном поле, где необходимы усилия в проявлении инноваций. Такой эффект они наблюдают между «Тарих-и джахангуша» Джувайни, которая считается кульминацией персидской профессиональной историографии, и книгой Вассаф ал-Хазрата Шира-зи. Используя интертекстуальный анализ, исследователи констатировали наличие искусственного тренда в написании исторической прозы в эпоху ильханов и желание Вассафа освободиться от природы предыдущего писателя. Несмотря на доминирование мастерства Джувайни, Вассаф как бы старался показать себя в качестве инноватора и основателя собственного стиля, используя творческий подход в использовании литературных терминов.
Объективно сочинение Джувайни твердо соответствует существовавшему в то время литературному этикету, «согласно которому действительность изображается не такой, какой она была, а какой ей приличествует быть по представлениям той эпохи» (Kazemzadeh Seyid, Khatami Sayid, 2012, p. 77-94). Именно этот этикет, по наблюдению Е.А.Поляковой, определял подбор фактов, авторскую интерпретацию явлений и характеристику исторических деятелей (Полякова, 1978, с. 44). Задача автора состояла не в приближении повествования к действительности, а в подборе эталонных стандартов для характеристики событий и лиц. «Однако, если условные, эпически обобщенные образы и картины в хронике Джувейни сочетаются с реалистическими деталями и зарисовками, которые придают яркость этикетному в своей основе изложению, то, что касается Вассафа, он проявил еще большую приверженность к конкретным деталям, чем даже Рашид ад-Дин, который, во многом повторяя Джувейни, дополняет его фактическими данными.. Однако увлечение конкретными деталями не приводит автора к упрощению языка. Разумеется, между различными по содержанию частями хроники существует значительное расхождение в словесном оформлении, и философские размышления Вассафа неизмеримо сложнее, чем изложение конкретных наблюдений» ((Полякова, 1978, с. 45-46).
Нельзя, однако, забывать очень меткой оценки Д'Оссона, для которого цветистый стиль Джувейни «.есть не заслуга, но лишь неприятная напыщенность (trop ampoulé), а уж что касается от-
ношения к событиям, то приходится пожалеть, почему автор не внес больше правды в окраску событий и больше порядка в изложение» (D'Ohsson, 1934-35).
Эдвард Гранвиль Браун в третьем томе своей «Литературной истории Персии», изданной в Кембридже, был согласен с мнением Рьё, что эта «История» «содержит аутентичную современную хронику важного периода, но ее несомненная ценность до некоторой степени снижена недостатком метода, и в высшей степени искусственностью и утомительной чрезмерностью стиля. «Улджай-ту, - пишет он, - был не в состоянии понять отрывки, прочитанные ему вслух автором по случаю его аудиенции.. Мы могли бы с большей готовностью простить автору, если бы его работа была бы менее ценной как оригинальный источник по периоду (1257-1328), с которым он имеет дело, но фактически он настолько же важен, насколько нечитабелен» (Brown, 1902, p.67-68). Английский ученый особое внимание обратил и на тот примечательный факт, что «Тарих-и Вассаф», хотя по времени и было написано позже сочинения Рашид ад-Дина, в первую очередь, все же являлось продолжением «Тарих-и джахангуша» Джувайни. Ч.А.Стори явился последователем той же позиции в отношении труда Вассафа, как к «напыщенной и утомительной истории Монгольской империи в Иране. Надо сказать, это характерно и для современной англоязычной историографии. Так, например, Ян Рипска писал в 1970 г. в своей «истории персидской и таджикской литературы»: «Устрашающим примером - а для тогдашнего мира прямо идеальным стандартом - является хроника Вассафа, характерное сплетение стилевого гротеска с весьма надежным и ценным по содержанию материалом» (Рипка, 1970, с. 239).
Позднее В.В.Бартольд также отметил, что сочинение Вассафа является непосредственным продолжением труда Джувайни и начинается с рассказа о смерти Мункэ, а рассказ о правлении Хубилая довольно существенно отличается от повествования Рашид ад-Дина, и поэтому «в некоторых случаях трудно решить, на чьей стороне истина» (Бартольд, 1963, с. 97). В то же время в написанной Вассафом пятой книге, имеющей окончание истории монголов и содержащей главу о Джучидах и Чагатаидах, «автор придерживается изложения Рашид ад-Дина даже в тех случаях, когда сам в первой книге рассказал те же события иначе» (Бартольд, 1963, с. 97).
Литографическое издание труда Вассафа с толковым словарем архаических и специфических терминов и выражений, которыми он наполнен, было опубликовано в 1853 г. в Бомбее (в 1959 г. в Тегеране была осуществлена офсетная перепечатка этого издания) (Щеглова, 2011, С. 252), а в 1856 г. Хаммер-Пургшталь, который впервые познакомил европейских читателей с Вассафом, опубликовал первую книгу текста с немецким переводом, прекрасно изданную в Вене8. Дальнейшая публикация труда была прервана в связи с кончиной этого ориенталиста (Sir H.M.Elliot, 1856, р. 25-26). К сожалению, в глазах последующих исследователей XIX - начала XX в. это произведение несколько утратило интерес из-за своей стилевой изощренности.
Бомбейское издание полного текста хранится в ЛО ИВ под номером 26. Однако, к сожалению, оно пока осталось нам недоступным. Вероятно, в дальнейшем будет необходимость познакомиться с ним непосредственно, так как, к сожалению, нет иной возможности изучить полный аутентичный текст, без купюр.
В 1941 г. выдержки из сочинения были изданы во втором томе «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» (Сборник материалов, 1941). Перевод был сделан по бомбейскому изданию (1853 г.), для сравнения привлечен изданный Хаммером 1 том (Вена, 1856), а также рукопись Института востоковедения АН СССР (С 384). Составители А.А. Волин и С.Л. Ромаскевич включили в него переводы отрывков из «Тарих-и Вассаф» по следующим нескольким сюжетам: «О причинах вражды, происшедшей между Хулагу-ханом и Берке-огулом», «О царствовании Га-зан-хана», «О Джучи», «О сыновьях Джучи-хана», «Вторжение царевича Узбека и бесовского войска в Арран». Как видим, в большинстве своем эти сведения касаются очень важных событий, происходивших во взаимоотношениях между Джучидами и Хулагуидами в их борьбе за Кавказ.
8 Хаммер-Пургшталь при этом использовал очень красивый список этой книги из своего личного собрания, который ранее принадлежал османскому султану XV в. Мухаммад Фатиху (1756-1774). В настоящее время он принадлежит Национальной библиотеке Австрии в Вене. Кстати, по мнению Й. Хам-мера, если Хафез являлся величайшей вершиной поэзии, то Вассаф был таковым в области персидской риторики. Поэтому в своей работе «История искусства персидской риторики» Хаммер уделил особое место Вассафу при описании взлета персидского языка и литературы наравне с Фирдоуси, Руми, Са'ди, Хафезом и Джами.
В 1968 г. иранский исследователь Абдул Мухаммад Айати, посоветовавшись со своим старшим наставником - известным ученым Моджтаба Минови, предпринял издание переложения сочинения Вассафа. Сначала он начал эту работу по бомбейскому изданию. Но, как он пишет «хотя оно и хорошее, и его брали за основу покойные Казвини, Экбал и другие ученые, но для большей точности он всегда был в поиске лучшей рукописи, пока не нашел очень старый (1493 г.) список в Центральной библиотеке Тегеранского университета. Почти уже готовую работу он сравнил с указанной рукописью и найденные отличия отметил внизу страниц. Надо сказать, что в своей публикации автор решил устранить все напыщенные места Вассафа и оставить только ценный фактический материл, а также финансовую и канцелярскую терминологию на монгольском языке и на фарси, так как, по словам Айати, «они имеют особое значение». Для нас, бесспорно, с одной стороны ценен и такой подход, но, вместе с тем, таким образом, утрачивается ценная аутентичность источника.
Собственно, на это же указала немецкая исследовательница Юдит Пфайфер в своей обстоятельной статье под названием «Ознакомительные разъяснения о критическом издании «Тазжийат ал-амсар...» Вассафа, изданной на персидском языке в 2008 г. в журнале «Айине-йи мирас» (Пфайфер, 2008). Автор обратила внимание на то, что в разных библиотеках мира хранится около 160 списков этого интересного и, к сожалению, до сих пор неизданного исторического сочинения. Наиболее интересным она признает рукописи из Индии и бывшей Османской империи, то есть из мест, где особо высоко оценивались его форма и стиль. Достаточно сказать, что султаны Мухаммад Фатих (XV в.) и Селим I (XVI в.) имели в своем распоряжении его прекрасные списки. Мухаммад Дафтари (XVI в.) - поэт и историк - перевел его на турецкий язык.
Что касается отмеченного выше облегченного издания Абд ал-Мухаммада Айати, исследовательница совершенно справедливо, с нашей точки зрения, констатировала очевидный недостаток в таком подходе. «Хотя компетенция Айати, - пишет она, - дает возможность книге Вассафа стать более доступной для читателей, эта работа, как это представляет и сам Айати, никоим образом не может считаться заменой критического издания основной рукописи». Таким образом, Ю.Пфайер указала на весомые основания для полноценной публикации этого исторического труда, «независимо от перемен читательского вкуса» и которая потребует объединенных усилий целой группы исследователей в различных областях.
ЛИТЕРАТУРА
1. Brown E.G. A Literary History of Persia. London, 1902.
2. D'Ohsson. Histoire des Mongols, depuis Tchinguiz-khan jusqu'a Timour Bey ou Tamerlan par M. le baron C. D'Ohsson. Т. 1. Amsterdam, 1852.
3. Ekhtiyari Zahra, Mahmoudi Alireza. Allusive illustrations and their uses in the history of Vassaf // Literary Studies, Summer 2010. Vol. 9. 43, 2 (169). Pp. 129-156.
4. Ekhtiyari Zahra, Mahmoudi Alireza. Innovations of simile-based images in Vassaf history // Researches on Persian Language and Literature. Winter 2011, Vol.46, № 8. Pp. 59-76.
5. Elliot, Sir H.M.E., Dowson J. The History of India as told by its own historians. Vol.1-8. London. 18671877.
6. Farahani Moufared Р., Sharafi Mahboubeh. The Bases of the historical science in Vassaf-e Shirazi's Thought // Historical perspective and Historiography. Spring 2009. Vol. 19. № 1 (76). Pp. 99-122.
7. Kazemzadeh Seyid, Khatami Sayid. Internextual analysis of prose literary coordinates of Jahangusha History and Vassaf History books // Journal of Stylistic of Persian poem and prose (Bahar-e-adab). Winter 2012, Vol.4, № 4 (14). Pp. 77-94.
8. Sharafi Mahboubeh С. Wassaf-e Shirazi's historiography // Moskuya. Summer-Fall, 2008, Vol. 3. № 9. Pp. 143-164.
9. Sharafi Mahboubeh. Wassaf-e Shirazi's historipgraphy // Moskuya. Summer-Fall, 2008, Vol. 3, # 9. Pp. 143-164.
10. Айати, 'Абд ал-Мухаммад. Тахрир-и тарих-и Вассаф бе калам-и 'Абд ал-Мухаммад Айати. Техран: Интишарат-и Бунйад-и фарханг-и Иран, 1431/1967.
11. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Соч., Т. 1. М., 1963.
12. Миклухо-Маклай Н.Д. Описание таджикских и персидских рукописей Института востоковедения. М.; Л.: Изд-во СССР. Вып. 3: Исторические сочинения. 1975.
13. Петрушевский И.П. Земельные и аграрные отношения в Иране в XIII-XIV вв. М.-Л., 1960.
14. Пигулевская Н.В., Якубовский А.Ю., Петрушевский И.П., Строева Л.В., Беленицкий А.Л. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. Л., 1958.
15. Полякова Е.А. Некоторые сведения о «Тарих-и Вассаф» // Общественные науки в Узбекистане. 1978. № 8.
16. Рипка, Ян. История персидской и таджикской литературы. М., 1970.
17. С.П.С.С. Энциклопедический лексикон. Т.9. СПб., 1857. С. 102.
18. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.П. / Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г. Тизенгаузеном и обработанные А.А. Ромаскевичем и С.Л. Волиным. М.-Л: Изд-во АН СССР, 1941.
19. Султанов Т.И. Зерцало минувших столетий. Историческая книга в культуре Средней Азии XV-XIX вв. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2005.
20. Тагирджанов А.Т. Описание таджикских и персидских рукописей Восточного отдела библиотеки ЛГУ, Т.1: История. Биографии. География. Л.: Изд-во ЛГУ, 1962.
21. Тарих-и пор тамтарак аз фирманравайи-йи могул дар Иран та'амолат-и ма'рифат шинасане дар ба-ре-йи йек чап-и интикади аз Тажзийат ал-амсар ва тазжийат ал-а'сар асар-и Вассаф // Ayina-yi virath (Mirror of Heritage), New Series, Vol. 5, Issue No. 4(39), Winter 2008.
22. Щеглова О.П. Литографские издания персоязычных сочинений по истории в научных библиотеках С.-Петербурга (XIX - перв. пол. XX в.) // Коллекции и архивы.
23. Экбал, Аббас. Тарих-и муфассал-и Иран аз истилайи могул та а'лан-и машрутин бе дастур-и виза-рат-и джалиле-йи моареф. Дар чахар джилд. Джилд-и аввал аз джомле-йи Чингиз та ташкил-и даулат-и Ти-мури. Та'ли-фи Аббас Икбал. - Техран, 1312 шамси-йи хиджри.
A.A. Arslanova
FROM HISTORY OF STUDY OF «TARIKH-I WASSAF» IN DOMESTIC AND FOREIGN HISTORIOGRAPHY
The article is devoted to some of the aspects of history of study of one of the outstanding representatives of the Persian historiographical tradition of the Mongol period, namely Shihab al-Din 'Abd Allah Sharaf Shirazi, better known as Wassaf, or Wassaf al-Hadrat (the «panegyrist of his Majesty» or «the court panegyrist») (663735/1264/1334) and his historical work «Taziyat al-amsar va tazjiyat al-a'asar» («Separation of fields and the passage of times»), usually called «Tarikh-i Wassaf», which he wrote as a continuation of the famous work of Ala al-Din Juwayni «Tarikh-i djahangusha». Vassaf was also using the work of his patron, Rashid al-Din, but sometimes described the events otherwise that had already been set out earlier. The work of Wassaf is well-known to scholars and is recognized as the most valuable narrative source for study of socio-political history, gives a broad picture of life in Iran during the reign of the Ilkhans in the second part of the XIII - first quarter of the XIV centuries, but because of its overly ornate style is yet among the least studied monuments of medieval historiography.
Keywords: Persian historiography of the Mongol period, Wassaf al-Hazrat, «Tarikh-i Wassaf».
Сведения об авторе:
Арсланова Алсу Айратовна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела новой истории Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан; старший библиограф Отдела рукописей и редких книг Научной библиотеки им. Н.И. Лобачевского К(П)ФУ; заведующая Центром иранистики при Институте истории им. Ш. Марджани АН РТ (г. Казань); alsuarslanova044@mail.ru
Arslanova Alsu - Candidate of Historical Sciences, Senior Scientific Researcher of the Department of Modern History, Sh.Maijani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences; Senior bibliographer of the Department of rare books and manuscripts of N.I. Lobachevsky Scientific Library of Kazan (Volga) Federal University; Head of the Center of Iranian Studies, Sh.Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (Kazan)
