CC BY
66
Проблемы и вопросы теории и истории государства и права
ИЗ ИСТОРИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ В СССР -ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ
Е.В. Ассанов, кандидат юридических наук, член Российской криминологи-
ческой ассоциации
Многовековая история России представляется нам как цепь перманентных трагических событий: войны и перевороты, бунты и засилье временщиков, гибель миллионов соотечественников по вине бездарных правителей; экологические и техногенные катастрофы и т.п. Любая другая страна давно бы прекратила свое существование как единое суверенное государство, однако в том и состоит уникальность России, что она сумела пережить все это и даже такое глобальное потрясение, как распад СССР. Более того сегодня можно с большой долей уверенности полагать, что Российская Федерация, обладающая колоссальными природными ресурсами, в кратчайшие сроки восстановит свое былое величие. Но окончательно подняться Россия сможет только в том случае, если команда грамотных, перспективно мыслящих руководителей, отрешившихся от корыстных устремлений, сумеет консолидировать вокруг себя элиту гражданского общества и шаг за шагом поведет обновленную державу к построению подлинно демократического, свободного от коррупции и мздоимства государства.
Разочаровавшись в марксизме-ленинизме, большинство людей и общество потеряли ориентацию в окружающем мире - перестали понимать действительную суть происходящего вокруг них. А потому лишились возможности осмысленно существовать и действовать. Так, в нашу страну в очередной раз пришло смутное время - эпоха торжества антагонизма и эгоизма в отношениях между людьми, а также оголтелого правового нигилизма.
Все последние годы страна уменьшалась, потеряла статус сверхдержавы и одного из лидеров мирового сообщества.
Причина неудач всех наших реформ проста - для выхода из мировоззренческого кризиса нужны не реформы, а новая идеология. Реформы требуются только потом, чтобы пе-
рестроить общество в соответствии с новыми представлениями об его устройстве и предназначении. И создать благоприятные условия, которые позволят людям в повседневной жизни и деятельности пользоваться предписываемыми новой идеологией нормами морали и нравственности.
Парадоксом нашей новейшей, а точнее сказать - постсоветской истории, является то, что совершая демократические преобразования, мы наделали кучу невероятных, ужасных и губительных прежде всего для самой демократической доктрины поступков, которые, если взглянуть на них непредвзято, со стороны, напоминают нечто между большевистским «грабь награбленное» либо откровенным саботажем всему новому, прогрессивному и передовому. И вот, преодолевая весь этот негатив и откровенные преступления, наши руководители постоянно держат «хорошую мину при плохой игре». Иначе не поймут, не поверят, не примут в очередную «цифру» (восьмерку, девятку...). Да, к сожалению, мы зависимы, зависимы от многих внутренних обстоятельств, а еще больше - от внешних.
Для того, чтобы правильно оценить те демократические процессы, которые начались и продолжаются в Российской Федерации, следует найти отправную точку этих процессов. Необходимо понять, что этап перехода от тоталитаризма эпохи Сталина к событиям, происходящим после принятия Конституции РФ 1993 г., был весьма длительным, а также переосмыслить действия некоторых политических фигур в нашей новейшей истории. Без этого мы не сможем получить исторически достоверную картину событий, отразившую всю ту жесточайшую борьбу, позволившую нам сделать рывок от России тоталитарной к России - развивающейся демократии.
Предчувствуем, что многие «специалисты» от демократии поднимут страшный шум, если услышат от нас то, что начало демократических преобразований в России следует искать в... сталинском СССР.
«Фактически борьба против крайностей сталинизма началась еще в сталинские годы задолго до... доклада Н. Хрущева на двадцатом съезде КПСС. Она шла в недрах советского общества. Доклад Н. Хрущева был не началом десталинизации, а итогом начавшейся борьбы за нее в массе населения. Н. Хрущев использовал фактически начавшуюся десталинизацию страны в интересах личной власти. Придя к власти, он отчасти способствовал процессу десталинизации, а отчасти приложил усилия к тому, чтобы удержать его в определенных рамках. Он все-таки был одним из деятелей сталинской правящей верхушки. На его совести преступлений сталинизма было не меньше, чем на других ближайших сподвижниках Сталина. Он был сталинистом до мозга костей. И даже десталинизацию проводил волюнтаристскими сталинскими методами. Десталинизация была сложным и противоречивым процессом. И нелепо приписывать ее усилия воле одного человека с интеллектом среднего партийного чиновника с повадками клоуна»'.
«Мне думается, - пишет О. Попцов, -многие неудачи, которые нас постигли в период первых реформаций, объясняются тем, что Хрущев не смог достаточно точно проанализировать состояние партии в тот момент, когда он ее возглавлял, живучесть в ней авторитарных тенденций»2.
Надо отдать должное Н. Хрущеву. Да, малограмотному, да, шутовскому, но кто еще в те страшные времена взял бы на себя ответственность фактически на весь мир объявить о том, что великий тиран Сталин был, по сути, величайшим преступником всех времен и народов, человеком, которого мало что отличало от таких монстров Запада, как Гитлер, Муссолини, Франко... Далее мы несколько подробнее рассмотрим, как проходил тот памятный XX съезд КПСС, который, стал предтечей начала колоссальной по трагизму борьбы с утопической теорией коммунизма и началом того процесса, который многие годы спустя позволил начать работу по созданию в России демократического правового государства.
«Хрущевский «переворот», несмотря на то, что и он был верхушечным с точки зре-
ния смены личностей у власти, был прежде всего переворотом социальным»3.
XX съезд КПСС открылся 14 февраля 1956 г. С отчетным докладом ЦК на нем выступил Н. Хрущев. Надо отметить, что доклад Н. Хрущева был принят не на «ура», была очень жесткая дискуссия. На следующее утро, на закрытом заседании, Н. Хрущев зачитал свой доклад «О культе личности и его последствиях». В течение нескольких часов делегаты внимали его словам о взаимоотношениях Ленина и Сталина в конце 1922 - начале 1923 гг., об аресте и расстреле подавляющего большинства делегатов XVII партийного съезда и 70 % избранных на нем членов и кандидатов в члены ЦК, о некоторых обстоятельствах убийства Кирова, о данной Сталиным санкции на «применение физического воздействия... в отношении явных и неразоруживших-ся врагов народа». Напряжение в зале нарастало. А Н. Хрущев докладывал им все новые и новые факты, свидетельствующие о бесчеловечной, преступной сущности того, кто три десятилетия руководил партией и страной.
Президиум ЦК 5 марта 1956 г. предложил партийным комитетам ознакомить с докладом Н. Хрущева «О культе личности и его последствиях» всех коммунистов и комсомольцев, а также беспартийный актив рабочих, служащих и колхозников. Однако реакция на ознакомление с этим докладом оказалась не совсем такой, на какую Н. Хрущев рассчитывал.
Отметим вкратце: чтобы не допустить эскалации критики культа личности Сталина, перерастания ее в переоценку истории партии и страны, достижений советской власти, чтобы ввести эту критику в определенные, строго регламентированные рамки, пришлось спешно разрабатывать и публиковать специальное постановление «О преодолении культа личности и его последствий». В нем утверждалось, будто ошибки, допущенные Сталиным, хотя и нанесли ущерб обществу и затормозили его развитие, но «не увели его в сторону от правильного пути развития к коммунизму».
Но джин из бутылки уже был выпущен.
Желающих внимать столь потрясающим откровениям было столько, что их не могла вместить ни одна аудитория.
В верхах не было полного согласия относительно того, как лучше всего реагировать на этот вызов. Может быть, пойти на некоторые уступки общественности?
Семена правды были брошены на благодатную почву. Они в скором времени должны были дать обильные всходы, и колос коммунистической доктрины оказался бы всего лишь карточным домиком, рухнувшим от дуновения легкого ветерка правды. Но время это еще не пришло. В истории не бывает так, как в ресторане: «...чего изволите...». Должно было пройти время для того, чтобы (по Ленину) идея овладела миллионами. Время это пришло в конце 80-х.
В воспоминаниях Н. Хрущева есть слова, в определенной мере раскрывающие его позицию по отношению к событиям после XX съезда. Он признавал, что за три года после смерти Сталина «мы не смогли разорвать с прошлым, мы не могли набраться мужества, внутренней потребности и приоткрыть полог и заглянуть, что же там, за этой ширмой. Что кроется за тем, что было при Сталине... Мы сами, видимо, были скованы своей деятельностью под руководством Сталина, еще не освободившись от его давления»4.
Многие историки задавались вопросом: почему же Н. Хрущев стал нивелировать процесс десталинизации? На наш взгляд, прежде всего потому, что, сказав правду (а открыть в то время «засекреченные страницы истории» мог только человек ранга Н. Хрущева), о конкретных преступлениях Сталина, он в какой-то момент испугался последствий своего исторического поступка, ибо в обществе началась открытая дискуссия о характере самой системы. Н. Хрущев также никогда не забывал и о своей личной вине в репрессиях. И, наконец, перед ним была мощная оппозиция из правящей элиты, включая таких «монстров», как Молотов, Каганович, Маленков и др. Он, по сути, играл в «русскую рулетку» и слава богу, что один единственный патрон оказался не у его виска.
Безусловно, путь к прогрессу долог и неимоверно тяжел, когда мы говорим о подвиге Хрущева, мы можем согласиться с А. Яковлевым: «Когда я говорю о подвиге Хрущева, то отношу к нему лично:
- во-первых, избавление миллионов людей из ГУЛАГов, развенчание Сталина, возвращение целых народов из ссылки;
- во-вторых, освобождение крестьян от крепостничества, барщины, ликвидацию сельских «зон оседлости», выдачу крестьянам паспортов, введение единого для всех трудового законодательства;
- в-третьих, поиск возможностей взаимопонимания и сотрудничества на международной арене, появление первых, пусть и небольших, пробоин в «железном занавесе»... «В истории не всегда легко понять, где, когда и зачем Зло перевешивает Добро, и наоборот. То и другое частенько ходят вместе, парой. Так и тут. Н. Хрущев чувствовал неладное, но не понимал, что сам мечется в темной комнате, надрывается на тупиковом пути. И все же хрущевский шаг - от дикости к цивилизованности, от животных инстинктов к просветлению разума, от иррациональности к ответственности - взбудоражил общество, что объективно послужило делу свободы»5.
«... Вирус хрущевских перемен сделал свое дело. Именно в этот период в партию пришли силы, не приемлющие авторитарность, это было поколение, политическое сознание которого формировалось в период развенчания идолов. Потом начался длительный откат назад, но вирус сопротивления уже был занесен в среду партии. И не случайно. Именно поколение шестидесятников является сегодня опорой перемен. Им есть с чем сравнивать. А это не так мало. Подобный исторический экскурс необходим. Хрущевским реформам не хватило не только последовательности, им не хватило интеллектуальной среды»6.
Но погибла ли окончательно сталинская система, или мертвые еще крепко держат за горло живых?
Н. Хрущев рассматривал свою критику Сталина не как акт возмездия (мертвые сраму не имут), а как акт покаяния и личного подвига. И только к концу своей деятельности он стал понимать, что дело не сводится к личности, - нужны серьезные перемены в самой системе власти - экономические и политические. Вместе с А. Косыгиным он задумал провести специальный пленум по экономической реформе. И по собственной инициативе утвердил принцип коллективного руководства партией и стал его первой жертвой. Он сказал на октябрьском пленуме 1964 г., когда его освобождали «по собственному желанию», знаменательные слова: «то, что вы имеете возможность просто снять меня со всех постов, говорит о демократических принципах партии, которые мне удалось провести. «Попробовали бы снять Сталина!»7.
К эпохе оттепели восходят истоки Заключительного акта в Хельсинки, который закрепил итоги Второй мировой войны и декларировал новые международные отношения,
экономическое сотрудничество, обмен информацией, идеями, людьми. И далее - «Хрущев, к сожалению, так и не сумел полностью выбросить из головы фанатизм цели, для которой годятся любые средства. Сталинское поколение верило в близкое торжество коммунизма в нашей стране и еще в полутора десятках окрестных стран. Поэтому гибель каких-то десяти, двадцати миллионов необходима и оправдана.
Брежневское поколение оправдывало подавление инакомыслия, привилегии и коррупцию могуществом супергосударства, вооруженного термоядом, которое может вмешаться в любое событие в мире... Каждый новый руководитель как бы заново испытывал род опьянения величием задач, возложенных на него историей.
Н. Хрущев - единственный руководитель советского государства, который не был похоронен у Кремлевской стены. И не случайно - он был прямым предтечей Нового Времени»8.
Возьмем на себя смелость утверждать, что именно с возвышением М. Горбачева (в 1985 г.) в СССР начался первый период демократических преобразований.
«Когда некоторые демократы (по признаку власти) пытаются отбросить в сторону то, что происходило до 1991 г., они совершают не только фактическую, но и нравственную оплошность. Они пытаются как бы удалить из памяти тот факт, что мятеж 1991 г., возглавляемый верхушкой КГБ и КПСС, был направлен именно против Перестройки, против реформ, а не против новой российской власти, хотя, конечно, эта власть была столь же ненавистна мятежникам, как и горбачевская. За эту деформацию оценок несет ответственность в первую очередь бывший президент Б Ельцин, который из-за личной неприязни к М. Горбачеву как бы «дал указание» демократическую историю России начинать с 1991 г. Видимо, в круговерти страстей он так и не понял, что историю обвести вокруг пальца невозможно. История - это не М. Горбачев и не Б. Ельцин. История любит покапризничать и поерничать, но к «вождям» относится часто иронически, хотя сама их и пестует. Впрочем, даже нашумевшая речь Б. Ельцина в октябре 1987 г. была посвящена критике низких темпов развития именно Перестройки, защите ее принципиальных основ»9.
В 1985 г. с приходом к высшей власти М. Горбачева был завершен, по мысли
А. Зиновьева? брежневско-горбачевский период в результате переворота 1991 г., возглавленного Б. Ельциным. «Многие, - как пишет далее А. Зиновьев, - считают его периодом старения и естественной смерти русского коммунизма. Это грубая ошибка или скорее умышленная фальсификация истории. Русский коммунизм был молодым социальным явлением. Он еще только вступал в период зрелости, еще не проявил все заложенные в нем потенции. Его жизнь была искусственно прервана усилиями внешних врагов и внутренних предателей и коллаборационистов. Он был убит в самом начале зрелой жизни»10.
Во главу угла экономической модернизации М. Горбачев поставил новую инвестиционную и структурную политику, которая предполагала перенести упор с нового строительства, покончив тем самым с разорительной практикой «долгостроев» и «незавершенок», на техническое перевооружение действующих предприятий и производств. Задачей № 1 было признано ускоренное развитие машиностроения, в котором усматривалась основа быстрого перевооружения всего народного хозяйства. Программа «ускорения» предполагала опережающее (в 1,7 раза) развитие машиностроения по отношению ко всей промышленности и достижение ею мирового уровня уже в начале 90-х гг. Но ни в одном из партийных документов, ни в одном из официальных расчетов не говорилось, что для достижения цели «догнать Америку» за пять лет в важнейшей отрасли необходимо бьшо, чтобы производство оборудования для самого машиностроения развивалось в сравнении с ним еще в два раза быстрее. Советской экономике это было совершенно не под силу. Предпринятые массированные денежные, в том числе валютные, вливания в машиностроение не дали эффекта ни через год, ни через два после провозглашения его приоритетным.
В командно-административной стратегии ускорения особое значение приобретала кадровая политика. Направление кадровой политики заключалось в отстранении от властных постов политических противников Горбачева и его курса. Один за другим были смещены Г. Романов, В. Гришин, В. Щербицкий, Д. Кунаев, Г. Алиев, другие партийные бонзы. Чистка коснулась также среднего и нижнего звена партноменклатуры: наибольшую известность получило кадровое «очищение» в Москве, где Б. Ельцин за один год сместил прак-
тически всех партаппаратчиков, лояльных по отношению к В. Гришину. К началу 1987 г., по подсчетам американской газеты «Вашингтон пост», было заменено 70 % членов Политбюро, 60 % секретарей областных партийных организаций, 40 % членов ЦК КПСС брежневского «набора».
Второй период начался с момента распада СССР в декабре 1991 г. после подписания тремя руководителями бывших советских республик России, Украины и Белоруссии в Беловежской Пуще соответствующего документа.
Данный период был переходным - временем подготовки основного закона государства, заложившего основы демократических институтов в стране. Период постоянной жесточайшей борьбы Президента России с Парламентом России. В конце 1993 г. этому противостоянию наступил конец. Увы, цена была очень дорогой. «Сегодня, - констатировал тогда В. Зорькин, - девственная белизна демократических знамен густо заляпана грязью лжи и коррупции «демначальства», более того залита кровью погибших в Москве во время октябрьской бойни. Попраны элементарные нормы выборной системы (позволяющей сегодня «побеждать» тем, за кого отданы голоса 5-10 % избирателей), под улюлюканье политической клоаки растоптано достоинство Конституционного Суда, парализована прокуратура, правоохранительные органы получили отчетливо «начальствоохранный» оттенок. Среднестатистический российский гражданин при звуке слов «плюрализм», «гласность», «народовластие» в лучшем случае угрюмо отворачивается (чаще всего его реакцию не позволяет воспроизвести на страницах печати чувство элементарных приличий)»11.
Результат - захват всей полноты власти командой Б. Ельцина. Однако Б. Ельцин и его ближайшее окружение прекрасно понимали, что необходимо каким-то образом легализовать ситуацию с расстрелом парламента. Такой легализацией стала «воля народа» на декабрьском референдуме 1993 г. по принятию новой Конституции РФ. «По новой конституции Президент обладает неизменно большей властью, чем раньше. Возможно, она так велика, что постичь, переварить ее, сделать не созерцательной, а работающей оказалось не просто»12. Некоторые авторы откровенно не поняли, или не смогли понять, что демократический процесс в России, пусть медленно, но начался.
«Демократическая в глазах западного мира Россия по своей Конституции является страной авторитарного режима, причем выстроенной под психологию конкретного политика - Ельцина»13.
И тогда и сегодня мы вряд ли согласимся с этим выводом, так как Конституция РФ 1993 г. существует в неизменном виде и после Б. Ельцина, следуя логике И. Олейника, она должна была бы каким-то образом измениться (может быть, частично) с избранием нового президента - В. Путина. Однако этого не произошло.
Можно частично согласиться с В. Нерсе-сянцем: «Это авторитарный режим, если рассматривать практику осуществления публично-властных полномочий и принять во внимание нарушение принципа разделения властей и фактическое доминирование президента в политическом процессе, преобладание произвольно-приказного регулирования над правовым»14. Еще раз хотелось бы напомнить: Россия как правовое, демократическое государство возникла не на пустом месте, она несет в себе все изъяны политики прошлого тоталитарного режима, и сегодня, спустя полтора десятка лет с начала новой эры в российской государственности (а тем более если напомнить, что это говорилось в середине 90-х гг.), так категорично утверждать о тотальном авторитаризме в России, на наш взгляд, было бы не совсем корректно.
Третий период (1993-1999) ознаменовался строительством правовых основ демократического правового государства в Российской Федерации.
Однако некоторые историки высказывались в том плане, что Б. Ельцин вовсе не хотел продолжения реформ. «Получив желанную власть, он вполне логично остановился. Его главная цель была достигнута, и ему нужно было тихо «спустить на тормозах» те преобразования, которые начал не он, а М. Горбачев. И которые были по духу чужды партийно-хозяйственной номенклатуре, которая страшно боялась потерять привычный еще с советских времен тотальный контроль за всем и вся, боялась, что станет никому не нужной и потому не сможет зарабатывать деньги на «решение вопросов» в обход законов, специально принятых как раз для того, чтобы ни у кого ничего не получалось, пока они не придут с поклоном «ломать шапку» перед чиновником. Боялась, что в хаосе реальной демократии не сможет гарантированно передать
власть своим детям и внукам. Старой элите не нужны были независимые ни от кого предприниматели и уважающие сами себя обеспеченные граждане, не относящиеся к привилегированной касте «своих», к номенклатуре. И боязнь «потерять кормушку» в первой половине девяностых оказалась сильнее разума, здравомыслия, чувства стратегического сохранения и ответственности за судьбу страны. Региональная элита скопом «навалилась» на Б. Ельцина и, шантажируя опасностью сепаратизма, помогла ему «заболтать» реформы, свести все к смене партийно-советской драпировки на видимость «демократическо-правовой». Кафтан получился новый, но дыры и проблемы полностью остались старыми. И их даже стало еще больше»15.
Итак, 1999 г. завершал определенный нами третий период демократических преобразований в России. Вот как писал об этом времени Е. Примаков: «...путь, пройденный Россией в 90-е гг., оказался слишком противоречивым, динамика - непродуманной, стихийной, последствия - легкомысленно непро-считанными. В итоге в начале нового века Россия опять стоит перед выбором, но каким?
- между цивилизованными рыночными отношениями и засильем всевластных монополистических групп;
- между социально ориентированной многоукладной экономикой и развитием, при котором увеличивается часть населения, живущая за чертой бедности;
- между законами, обязательными для всех, и беззаконием, коррупцией;
- между порядком, обеспечивающим безопасность граждан, и нерешительностью в подавлении организованной преступности;
- между укреплением федеральных связей и сепаратизмом;
- между демократией и хаосом;
- между повышением роли государства под реальным контролем общества и диктатурой;
- между отстаиванием национальных интересов, не впадая в конфронтацию с зарубежными государствами, и желанием войти в «клуб цивилизованных государств», следуя в фарватере политики Соединенных Штатов»16.
Что же оставлял после себя Б. Ельцин? Так, один из ведущих аналитиков по вопросу изучения российской политической жизни Р. Саква пишет: «При Ельцине государство потеряло и административный ресурс, и способность к управлению. Государство начало
занимать деньги в форме ГКО (государственные краткосрочные облигации). Количество выпущенных впервые в мае 1992 г. ГКО достигло к маю 1998 г. астрономической цифры в 70 миллиардов рублей, (17 % от ВВП). Этот процесс сопровождался ростом инфляции и обнищанием работников бюджетной сферы... Символическим и практическим следствием этих процессов стал дефолт, объявленный в «черный» понедельник, 17 августа 1998 г. Россия превратилась в лучшем случае в слабую демократическую систему, в которой социальные интересы получили прямой доступ к государству. Связи с государственными чиновниками стали одним из прибыльнейших экономических ресурсов, позволяющим участвовать в приватизационном процессе, получать экспертные лицензии и добиваться быстрого обогащения за счет использования государственных фондов, предназначенных для социальных нужд... Руководство страны было слабым, а элита, группирующаяся вокруг Ельцина, думала только о сохранении своей власти»17.
Итак, режим Б. Ельцина стал опасен для молодой российской демократии. Дефолт 1998 г. стал, на наш взгляд, последней каплей, переполнившей терпение здравомыслящих сил общества и привел впоследствии к досрочной отставке Б. Ельцина.
Тем не менее, по мнению того же Р. Саквы, потенциальные и формальные возможности государства оставались огромными, и теперь должен был явиться кто-то достаточно сильный и решительный, чтобы ими воспользоваться18. Этим политиком стал В. Путин.
! Зиновьев A.A. Распутье. - М., 2005. - С. 107-108.
2 Попцов О.М. Хроника времен «Царя Бориса». - М., 2000.-С. 11.
3 Там же. - С. 108.
4 Яковлев А.Н. Омут памяти. - М., 2001. - С. 182.
5Там же.-С. 183.
6 Попцов О.М. Указ. соч. - С. 12.
7 Бурлацкий Ф. «Предать вождя» // Российская газета. -2006.-С. 15.
8 Там же.
9 Попцов О.М. Указ. соч. - С. 12.
10 Зиновьев А.А. Русская трагедия. - М., 2005. - С. 59-60.
11 Наш современник. - 1994. - № 9. - С. 136.
12 Попцов О.М. Указ. соч. - С. 391.
13 Олейник И.В. Александр Лебедь и власть. - М., 1998. -С. 59.
14 Проблемы общей теории права и государства / под общ. ред. B.C. Нерсесянца. - М., 2002. - С. 741.
15 Зберовский A.B. Книга выздоровления России. -Красноярск, 2003. - С. 8.
16 Примаков Е.М. Восемь месяцев плюс. - М., 2001. -С. 231-232.
17 Саква Р. Пугин. Выбор России. - М., 2006. - С. 156-157.
18Там же.-С. 157.
