CC BY
6Теологический вестник Смоленской Православной Духовной Семинарии. 2017. С. 24-29
УДК 215
Кулаков Константин Юрьевич Смоленская Православная Духовная Семинария
«Из глубины»: историософское осмысление революции 1917 г.
Ключевые слова: русская религиозная философия; историософия; Н.А. Бердяев; С.Н. Булгаков; С.Л. Франк; С.А. Аскольдов (Алексеев); революция 1917 г.; интеллигенция; война; религия; государство.
Данная статья посвящена историософскому осмыслению революционных событий 1917 г. виднейшими представителями русской религиозно-философской мысли: Н.А. Бердяевым, С.Н. Булгаковым, С.Л. Франком и С.А. Аскольдовым (Алексеевым) на основании сборника статей «Из глубины». Проведен краткий исторический анализ событий, предшествовавших революции 1917 г. Показаны междисциплинарные связи между религиозной философией и историей. Осмысление трагедий истории через призму религиозной мысли не только возможно, но и необходимо для недопущения их повторения в будущем.
«Из глубины: Сборник статей о русской революции» —это заключительная часть «трилогии», в которую так же входят сборники «Проблемы идеализма» (1902) и «Вехи» (1909). Как и предшествующие ему, он является не только попыткой осмысления исторической ситуации, но и опытом критического самопознания видных представителей русской интеллигенции. Идейным ядром сборника были религиозные мыслители: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков и С.Л. Франк. Кроме них в сборнике принял участие религиозный философ С.А. Аскольдов (Алексеев). Сборник был сдан в печать в августе 1918 г., но вскоре издание его стало невозможно. Он пролежал без движения вплоть до 1921 года, когда рабочие типографии по собственной инициативе наладили его печать и пустили в продажу. Однако тираж был уничтожен, и лишь один экземпляр удалось в 1922 году вывезти за границу Н.А. Бердяеву. С этого экземпляра в 1967 году сборник был переиздан в парижском издательстве YMCA-Press. Авторы сборника, как это особо отмечает П. Струве в «Предисловии издателя», исповедуют единые идеологические и религиозно-философские взгляды. Они неоднократно подчеркивают преемственность с идеями, высказанными в «Вехах», считая, что не услышанные в свое время пророчества и предостережения теперь сбылись [5].
Одним из ярких представителей русской религиозной мысли, изданных в этом сборнике, был С.Н. Булгаков. В сборник вошла его статья «На пиру богов. Proetcontra. Современные диалоги». По мнению исследователей, именно эта работа С.Н. Булгакова дает наиболее полное представление о всем спектре чувств, переживаний и мыслей философа, вызванных революционными потрясениями в России
[5]. В диалогах С.Н. Булгаков от лица разных персонажей высказывал различные мнения о большевизме, интеллигенции, революции, войне, отражающие в той или иной степени точки зрения разных слоев русской интеллигенции. Подобная форма изложения была выбрана автором не случайно: в близкой ему интеллигентской среде существовали часто противоречащие друг другу мнения о произошедших в стране переменах. Персонажи его произведения давали разную оценку революции. Например, некий Общественный деятель утверждал: «Погибло, все погибло! Умерло все и мы умерли, бродим как живые трупы и мертвые души» [4]. В то же время сама по себе революция, считал он, «была во всяком случае необходимой и благодетельной» [Там же]. Другой персонаж — Дипломат заявлял: «Большевизм есть прямое наследие и продолжение войны, ее гниение, перешедшее вовнутрь. Это и есть наилучшее обличение войны, всей ее преступности...» [Там же]. «Неисправимый романтик самодержавия» Генерал излагал очень популярный в России тезис о том, что «революция сгубила войну и Россию... Не знаю, какой уж — немецкий или масонский — заговор здесь был, чтобы свалить Россию. Но революция, да еще во время войны, явилась настоящим самоубийством для русской государственности» [Там же].
На вопрос о причинах революции разные персонажи «Современных диалогов» предлагали разные ответы. Дипломат заявлял, что «революции у нас никто не делал и даже никто по-настоящему так скоро и не ждал: она произошла сама собой, стихийной силой... Революцию сделала война, а затем ею воспользовались как достойные, так и недостойные власти» [Там же]. Общественный деятель полагал, что «тут не только бездарность и деспотизм. Распутин — вот истинный вдохновитель революции» [Там же]. Генерал утверждал, что «проклятая интеллигенция теперь отравила весь народ своим нигилизмом и погубила Россию...» [Там же].Писатель же говорил: «Все мы виноваты в происшедшем и каждый должен найти и осознать и свою личную и общественную вину» [Там же].
По мнению исследователей, речи Дипломата и Беженца в этой работе в наибольшей степени выражали авторскую точку зрения на произошедшее сто лет назад [2]: «Была могучая держава, нужная друзьям, страшная недругам, а теперь— это гниющая падаль, от которой отваливается кусок за куском на радость всему слетевшемуся воронью. На месте шестой части света оказалась зловонная, зияющая дыра. Где же он, великодушный и светлый народ, который влек сердца детской верой, чистотой и незлобивостью, даровитостью и смирением? А теперь —это разбойничья орда убийц, предателей, грабителей, сверху донизу в крови и грязи, во всяком хамстве и скотстве. Совершилось какое-то черное преображение, народ Божий стал стадом гадаринских свиней» [4].
Философ С.А. Аскольдов в статье «Религиозный смысл русской революции» по данной проблематике высказал следующее мнение: «Религиозная и революционная настроенность представляют два психологических образования, весьма трудно друг с другом совместимых; всегда одно возрастает за счет другого. Революции подготовляются и наступают обыкновенно на почве ослабления религиозного сознания. Это характерно как для древних, так и для новых исторических эпох. Религия всегда являлась силою, связующей государство со стороны его органического единства, в
какой бы политической форме оно ни выражалось. И потому-то всякое революционное движение обыкновенно имеет перед собою в качестве подготовительной фазы тот или иной процесс увядания религии, а иногда своего рода «век просвещения» [1]. В статье мыслитель выражает правильное понимание «революционности христианства: «Революция» Христа и первоначальной Церкви и состояла между прочим в коренном отрицании всякого механически-правового стяжания мирских благ и в призыве к внутреннему органическому преобразованию мира». Первым революционером, по мнению С.А. Аскольдова, был никто иной как сам Люцифер.
Философ приходит к выводу, что в русской революции есть определенный положительный смысл. И этот смысл «связан и как бы включен в отрицательный. Никакой суд истории не бывает бесследным по своим результатам. И в бедствиях, и в зле русской революции заключается уже и некоторое новое добро. В ней есть некоторое роковое движение вперед в смысле завершения исторического процесса. И уже одно это движение есть нечто положительное. Для осуществления религиозного смысла истории надо внутренними деятельными усилиями «развязать» сложное сплетение добра и зла. Надо сделать их взаимно свободными для того, чтобы от зла можно было радикально и окончательно отречься. Русская революция учит этому развязыванию и отречению» [1]. Завершают же статью Аскольдова удивительные по глубине строки: «Но величайшее религиозное значение получает русская революция в тех бедствиях и ужасах, которые она с собою несет. Одних они приводят к религии после многих лет отпадения, других укрепляют в религии, научают религиозному подвигу» [Там же].
Размышляя над произошедшим в 1917 году, в своей статье «Духи русской революции» Н.А. Бердяев заявляет, что «с Россией произошла страшная катастрофа. Она ниспала в темную бездну. И многим начинает казаться, что единая и великая Россия была лишь призраком, что не было в ней подлинной реальности» [3]. Мыслитель дал следующее, подлинно религиозно-философское, определение для революции: «Революция — это болезненно-катастрофический переход от благоговейного почитания трансцендентного к нигилистическому бунту против трансцендентного» [Там же]. Указывая причины революции, Н.А. Бердяев замечает: «Наши старые национальные болезни и грехи привели к революции и определили ее характер. Духи русской революции — русские духи, хотя и использованы врагом нашим на погибель нашу» [Там же]. Революционерам философ дает такую оценку: «Русские революционеры, апока-липтики и нигилисты по своей природе, пошли за соблазнами антихриста, который хочет осчастливить людей, и должны были привести соблазненный ими народ к той революции, которая нанесла страшную рану России и превратила русскую жизнь в ад. Русские революционеры хотели всемирного переворота, в котором сгорит весь старый мир с его злом и тьмой и с его святынями и ценностями и на пепелище подымется новая, благодатная для всего народа и для всех народов жизнь. На меньшем, чем всемирное счастье, русский революционер помириться не хочет. Сознание его апокалиптично, он хочет конца, хочет завершения истории и начала процесса сверхисторического, в котором осуществится царство равенства, свободы и блаженства на земле. Ничего переходного и относительного, никаких ступеней развития, сознания это не допускает» [3].
Описывая и осмысливая реалии того времени, Н.А. Бердяев констатирует: «Нет уже самодержавия, а русская тьма и русское зло остались. Тьма и зло заложены глубже, не в социальных оболочках народа, а в духовном его ядре. Нет уже старого самодержавия, а самовластье по-прежнему царит на Руси, по-прежнему нет уважения к человеку, к человеческому достоинству, к человеческим правам. Нет уже старого самодержавия, нет старого чиновничества, старой полиции, а взятка по-прежнему является устоем русской жизни, ее основной конституцией. Взятка расцвела еще больше, чем когда-либо» [Там же].
Подводя религиозно-философский итог, мыслитель указывал, что «русская революционность есть феномен метафизический и религиозный, а не политический и социальный. Русский социализм занят вопросом о том, есть ли Бог или нет Бога» [Там же]. Таким образом, революционный социализм, по Бердяеву, «не есть экономическое и политическое учение, не есть система социальных реформ, - он претендует быть религией, он есть вера, противоположная вере христианской. Религия социализма не есть религия свободных сынов Божьих, она отрекается от первородства человека, она есть религия рабов необходимости, детей праха» [Там же]. Но завершает свои размышления философ надеждой и увещеванием: «Русский народ низко пал, но в нем скрыты великие возможности и ему могут раскрыться великие дали. Идея народа, замысел Божий о нем остается и после того, как народ пал, изменил своей цели и подверг свое национальное и государственное достоинство величайшим унижениям. Но путь к возрождению лежит через покаяние, через сознание своих грехов, через очищение духа народного от духов бесовских. И прежде всего необходимо начать различать духов. Старая Россия, в которой было много зла и уродства, но также и много добра и красоты, умирает. Новая Россия, рождающаяся в смертных муках, еще загадочна. Она не будет такой, какой представляют ее себе деятели и идеологи революции. Она не будет цельной по своему духовному облику. В ней более резко будут разделены и противоположны христианские и антихристианские начала. Антихристианские духи революции родят свое темное царство. Но и христианский дух России должен явить свою силу. Сила этого духа может действовать в меньшинстве, если большинство отпадет от него» [Там же].
С.Л. Франк в своей статье «Deprofimdis» вопрошает: «Как и почему случилось, что народ, прозванный народом-богоносцем, стал народом-нигилистом, кощунственно попирающим все свои святыни? » [6]. И сам же отвечает: «Русское религиозное сознание постепенно уходило от жизни и из жизни, училось и учило терпеть и страдать, а не бороться и творить жизнь; все лучшие силы русского духа стали уходить на страдание и страдательность, на пассивность и бездейственную мечтательность. И параллельно этому вся действенная, жизненно-творческая энергия национальной воли становилась духовно непросветленной, нравственно необузданной, превращалась в темное буйство злых страстей и бесплодно-отрицательного рассудочного умствования. Русский религиозный дух уже давно перестал нравственно укреплять народ в его будничной трудовой жизни, пропитывать нравственными силами земные экономические и правовые его отношения. И потому здоровый в основе реалистический инстинкт народа оторвался от духовного корня жизни и стал находить удовлет-
ворение в неверии, в чисто отрицательной освобожденности, т.е. в разнузданности мысли и чувства. Все лучшее, благородное и духовно-глубокое становилось мечтательно-бессильным, а всё сильное и практически-действенное — тёмным и злым» [Там же]. С.Л. Франк, как и его коллеги, полагает, что революция является разновидностью социально-духовного заболевания:«И, быть может, самым глубоким и общим показателем этой застарелой и тяжкой нравственной болезни русского национального духа является ужасающее общественное бессилие и унижение русской церкви — той церкви, которая не только имела когда-то великих святых и проявила великое духовное творчество, но и своею нравственной силой содействовала объединению русского народа и спасению его от татарщины и развала Смутного времени» [Там же]. Но несмотря ни на что, мыслитель утверждает, что «если России суждено еще возродиться, — чудо, в которое, вопреки всему, мы хотим верить, более того, в которое мы обязаны верить, пока мы живы, - то это возрождение может быть теперь лишь подлинным воскресением, восстанием из мертвых с новой душой, к совсем иной, новой жизни.И первым условием этого возрождения должно быть полное, окончательное осознание как всей глубины нашего падения, так и его последних, подлинно-реальных духовных причин, а не только той призрачной, фантастической обстановки и калейдоскопически бессмысленного сцепления отрывочных, событий этого падения, которые окружают нас с того момента, как мы уже потеряли почву под ногами» [Там же].
Подводя итог, мы можем резюмировать, что причина постигшей Россию катастрофы, по мнению вышеупомянутых авторов, заключается во всестороннем кризисе. И прежде всего, это кризис религиозный, духовный, нравственный и культурный. В конечном счете русская революция, с точки зрения философов, — это победа антихристианских сил, пытающихся теперь окончательно дехристианизировать Россию. Это победа того языческого начала, которое в свое время было низвергнуто, но окончательно не побеждено и не преодолено, и теперь изо всех сил пытается взять реванш [5].
Литература
1. Аскольдов С.А. Религиозный смысл русской революции. // Из глубины: Сборник статей о русской революции. — М., 1918: [сайт]. URL: http://vehi.net/deprofundis/askoldov.html (дата обращения: 03.03.2017).
2. Бердяев Н.А. Духи русской революции. // Из глубины: Сборник статей о русской революции. — М., 1918: [сайт]. URL: http://vehi.net/berdyaev/duhi.html (дата обращения: 04.03.2017).
3. Булгаков С.Н. На пиру богов. ProetContra. Современные диалоги. // Из глубины: Сборник статей о русской революции. — М., 1918: [сайт]. URL: http://vehi.net/bulgakov/napirubogov.html (дата обращения: 03.03.2017).
4. Засядь-Волк Е.Я. «Россия, как ты погибла?..» С.Н. Булгаков о революции 1917 г. // Вестник Челябинского государственного университета, №35, 2008: [сайт]. URL: http://cyberleninka.ru/ article/n/rossiya-kak-ty-pogibla-s-n-bulgakov-o-revolyutsii-1917-goda (дата обращения: 03.03.2017).
5. Сапов В.В. Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. — М., 2014, с. 218-219.
6. Франк С.Л. Deprofundis.// Из глубины: Сборник статей о русской революции. — М., 1918: [сайт]. URL: http://vehi.net/deprofundis/frank.html (дата обращения: 03.03.2017).
Kulakov K.Yu.
Smolensk Orthodox Theological seminary
"From the depths": a historiosophic interpretation of the 1917 revolution
Key words: Russian religious philosophy; historiosophy; A.N. Berdyaev; S.N. Bulgakov; S.L. Franc; S.A. Askoldov (Alekseev); Revolution of 1917; intelligentsia; war; religion; state.
This article is devoted to the historiosophical understanding of the revolutionary events of 1917 by the most prominent representatives of Russian religious and philosophical thought: A.N. Berdyaev, S.N. Bulgakov, S.L. Frank and S.A. Askoldov (Alekseev) on the basis of the collection of articles "From the depths". A brief historical analysis of the events that preceded the 1917 revolution is given. Interdisciplinary links between religious philosophy and history are shown. Comprehension of the tragedies of history through the prism of religious thought is not only possible, but also necessary to prevent their recurrence in the future.
