CC BY
22
presented at the International Congress on lo Permian System of the World, Perm, Russia. 1991. Pari III, Barth Sciences and Resources Institute. University of South Carolina. University of Utah/. 1994. P. 67-71.
Podgainava N.N.. Lohoziak S., Owens B. Assemblages oi" Middle and 1 ipper Carboniferous zonal miospores from the South-Western Precaspian Depression, Russia /V Bull. Center Rech/ Fxplor. Prod. Llf Aquitaine. 1996. V.20. № I, P. 91-129.
УЛК 56:581
ИЗ BOC1ЮМИ11AI1ИЙ О ПРОФЕССОРЕ A.A. ЧИГУРЯЕВОЙ И О ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИХ БУДНЯХ И ПРАЗДНИКАХ
H.H. Подгайная
Государственное ••статическое предприятие «Нижневолжскгеояогия», г. Саратов
Впервые о науке палеонтологии и профессоре Анастасии Андреевне Чигуряевой я услышала or бывшего студента геологического факультета Виктора Москальчука, переведенного па биофак в связи с закрытием на геологическом факультете отделения нефтяников. Этот рассказ мне запомнился и, когда пришло время распределения по кафедрам, я постаралась попасть на кафедру морфологии и систематики растений в группу A.A.Чигуряевой. Желающих стать палеонтологами набралось 7 девушек: Пина Бутина, Алла Ванюшина, Галина Гойдамачепко, Галина Павленко. Ирина Пегрякова, Нелли 11од| айная, Людмила Тимофеева.
Профессором оказалась довольно суровая, неулыбчивая, с нервным лицом женщина средних лет. Она прочитала нам краткий вводный курс, и у нас начались практические занятия. Нас учили различным методам мацерации образцов пород, ацетолизному методу обработки современной пыльцы, различным способам приготовления препаратов и технике микрокопирования. Занятия вела очень доброжелательная и внимательная ученица, и помощница профессора Клавдия Васильевна Воронина. Нам открылся совершенно неведомый и невидимый мир красоты и гармонии. Споры и пыльца каждая по своему удивительно окрашены, устроены и красивы.
Вскоре А.А.Чигуряева предложила нам на выбор целый ряд будущих дипломных работ. Тут были темы и стратиграфического порядка, по морфологии миоспор и по появившемуся в то время новому направлению -мелиссоналеонтологии. Именно в рамках мелиссопалииологии мне досталась тема «Палинологический состав пчелиных обножек».
По окончании экзаменационной сессии началась подготовка к преддипломной практике. Каждой из нас профессором было определено место для производственной практики. Подробно было рассказано об особенностях предстоящей работы, о людях, с которыми мы столкнемся и много других практических и житейских советов. Я была направлена на пасеку в Золотой .лол и не в окрес тностях г. Саратова. Мне предстояло в течение всего июля через день посещать пасеку и отбирать обножки у прилетающих к ульям пчел, а на другой день в лаборатории делать апетолиз собранного материала. Анастасия
Андреевна очень строго следила за планомерностью сборов и порой журила ja проявляемую мной торопливость.
Осенью 1960 гола начался наш последний университетский год. Анастасия Андреевна требовала, чтобы мы постепенно, без спешки и добросовестно готовили свои дипломные работы. Микроскопы для нас освобождались по вечерам после ухода сотрудников спорово-пыльцевой лаборатории. Мы подсчитывали, зарисовывали и определяли ископаемые и современные споры и пыльцу. Наши определения тщательно проверяли Анастасия Андреевна и Клавдия Васильевна. Запомнился один комический эпизод наших преддипломных вечерних бдений. Засиделись в гербарии допоздна, г.к. в гот вечер нам хорошо работалось. Но постепенно все стали изнемогать от голода. Елы ни у кого не осталось. Мы смеялись и дураченьем старались унять муки голода. Но голод не проходил, а на окне между рамами стояла и манила к себе наши взгляды 3-х литровая банка с маринованными грибами. Не помню, как мы решились, но скоро банка была открыта, а грибы моментально проглочены. А утром следующего дня все были расстроены и угнетены, т.к. узнали, что грибы были куплены в буфете для Анастасии Андреевны. С трепетом мы ждали неминуемой расплаты, изнемогали от вины и невозможности возместить потраву. По нас простили без гнева, не сказав ни слова упрека.
Быстро пролетели университетские годы, защита, и вот мы молодые специалисты с дипломами на руках. Думали, что расстаемся надолго, а то и навсегда. ] 1о в 1962 году многие из нас - «детей гнезда Настасьи», как мы себя называли, постепенно опять собрались в лаборатории под ее крылом. В то время началась 200-тысячная геологическая съемка территории СССР и н лабораторию из Казахстана и Прикаспия стало поступать много кернового материала для определения возрастной принадлежности отложений. Поэтому потребовались палеонтологи и A.A. Чигуряева пригласила на работу пас, своих бывших выпускников. Состав лаборатории расширился до 25 человек. Все мы были молодые и беззаботные люди. Работалось весело и хорошо. Мы исследовали мезо-кайнозойские образцы пород. В перерывах между работой было много интересных бесед на самые разные темы, шуток, смеха, розыгрышей. '>io было время «Хрущевской» оттепели. После долгого «Лысенковского» гнета, начался подъем генетики и всей биологии вообще. 11оявилось много новых публикаций. С какими переживаниями читали мы статью академика А.Л. Тахтаджяна о судьбе Н.И. Вавилова. Мы стали лучше понимать, почему некоторые из наших педагогов такие скрытные и немногословные. По минуты грусти у нас проходили быстро и опять разгорались шумные споры и тогда из-за шкафов появлялась профессор и призывала нас к порядку. Иногда кое-кому здорово доставалось, но ни разу не были применены строгие административные взыскания.
Постепенно нам стал открываться широкий круг научных интересов нашего шефа: палеонтостратиграфия, аэро-, марино-, мелиссопалеонтология, генетическое, эволюционное, иопуляционное, морфологическое и систематическое направления палеон тологии и многое другое. ЬС сожалению не
все нашло полное отражение в публикациях. Тогда очень трудно было опубликоваться. Паша Настя (так ласково мы ее называли) любила приговаривать: «Это так интересно!» Она была талантливым и разносторонним человеком. Однажды она мне поведала, как, будучи аспиранткой, на спор, без словаря, довольно быстро, публично перевела текст с незнакомого ей языка. Выручили блестящие аналитические способности и умение сосредоточиться. Ее научные занятия и любовь к палеонтологии осложнялись непониманием самых близких людей.
Ей часто вспоминался случай, когда она сидела в яме на торфянике и отбирала пробы для диссертации, а се муж, стоя на краю ямы, ругал ее и требовал прекращения ее занятия. Однако, несмотря на эти трудности, она защитила кандидатскую и докторскую диссертации и вырастила двух прекрасно образованных сыновей. Один сын был философом - преподавателем кафедры философии СГУ, другой - архитектором-проектировщиком.
Вопреки внешней суровости и нелюдимости Анастасия Андреевна любила молодежь и живо интересовалась всеми нашими делами. Какие у нас были кафедральные дни (когда она стала зав. кафедрой), доклады, конференции, защиты диссертации, какие праздники!
С каким наслаждением мы украшали наш любимый гербарий к новогоднему празднику, как изобретали необыкновенные блюда к торжественному праздничному застолью. Вспоминается, как однажды, на 8 марта наши парни - Игорь Наполов, Володя Дайковский, Владик Маевский, Толя Забалуев на больших салазках привезли огромный торг! Конечно пели, танцевали, влюблялись! Запомнился один такой вечер на квартире у шефа, а также выезд в лес в окрестностях ее дачи. Тогда мы съели целый тазик салата из будры плющевидной!
Анастасия Андреевна очень любила экспедиционные поездки, в различные районы области. Собирался гербарный материал, изучалось флористическое биоразнообразие района, собирались почвенные и воздушные пробы «пыльцевою дождя» и много других интересных материалов. Анастасия Андреевна была неутомимый ходок. Помню заливные пойменные луга Медведицы, буйно цветущее разнотравье и тучи гнуса Нас просто заедали комары и мошки и мы не знали, как отбиться от них. А наша Настя спокойно шла и гнус ее не трогал!
Есть поговорка: «11ельзя научить, можно научиться». О том сколь многому я научилась в университете и у Анастасии Андреевне я поняла, ког да перешла на работу в палеонтологическую лабораторию производственного геологического объединения (Г1ГО) «Иижневолжскгеология». В НТО тогда осуществляли интенсивные геологоразведочные работы но поискам нефти и газа на территории Асграханско-Качмыцкого Прикасния. Бурение производилось до 5 тыс. м и глубже. Главным объектом для поисков был верхнепамозойСкий комплекс пород. Изучением именно этих отложений мне пришлось заниматься. Для меня это был совершенно новый объект. По, палеонтологическими методами исследования, я преодолела все трудности, связанные с разногласиями с геологами в оценке возрастной принадлежности
отложений и доказала правильность своих датировок. Кроме датировок геологов интересуют и палеофациал ьные, палеоландшафтные, палеоэкологические, палеоклиматические обстановки и прогнозные оценки рассеянного органического вещества (РОВ), содержащегося в породе. По всем _ Ith вопросам палеонтологические исследования могут дать изрядную, а порой просто уникальную информацию. Ведь органомацерат, полученный в результате химического растворения породы, сеть ни что как матрица, содержащая информацию обо всех природных процессах, происходивших во время накопления вмещающих осадков. И туз я поняла, почему наш профессор так интересовалась «немыми» препаратами, т.е. препаратами не содержащими миоспор. Ведь немых образцов в природе вообще нет!
Из каждого образца опытный исследователь может извлечь ценную информацию. В опытных руках палеонтологический материал подобен природному алмазу в руках искусного гранильщика! Как тут опять не вспомнить любимое I (аетино: «Это так интересно!»
Когда я, добивалась детального стратиграфического расчленения изучаемых толщ, мне помогал метод построения схем распространения палеонтолог ических таксонов по глубинам. Этот метод широко применялся A.A. Чшуряевой при исследовании мезо-кайнозойских толщ. Особенно хорошо уют метод «рекомендовал себя при выделении и описании мною палпнозон среднего и верхнего карбона.
При воссоздании напеоюшматических, палеоэкологических обстановок мне очень помогали наблюдения за изменениями морфологического строения миоспор, фиксация уродливых форм. Первые навыки подобных исследований я получила, выполняя задания A.A. Чигуряевой по измерению и биометрической обработке пыльцы многих родов и видов, собранных в разных районах СССР Тогда мне необходимо было также отмечать мономорфизм, диморфизм, полиморфизм видок, а также подсчитывать уродливые зерна, для установления апомиктичных видов. Эти исследования частично отражены в публикациях A.A. Чшуряевой. Тератоморфпость палиноморф A.A. Чигуряева связывала с глубокими нарушениями ядерного вещества, вызванными резкими изменениями среды обитания.
Еще в студенческие годы меня поразила статья А.А.Чигуряевой о пыльце вельвнчиевых, с которой она сравнивала пыльцу пермских Vitatina . С тех пор я с особым пристрастием всегда обращала внимание на полосатые миоспоры. С годами эти наблюдения были отражены в серии публикации по истории развитии феномена ариатности миоспор фанерозая. Мной было установлено, что первые полосатые (стриатные) миоспоры появились в конце силура, когда началось формирование наземной флоры экологических обстановок, а также изучены особенности эволюции и морфогенеза стриатных миоспор фанерозая. Эта работа была награждена в 1994 году премией Академии Естественных наук и фонда Д. Сороса
Так на протяжении всей моей ¡рудовой жизни незримо мне помогали ненавязчивые уроки A.A. Чигуряевой. Именно ей я обязана своим I сожиз не п н ы м увл сче п нем и ал со in оло гией.
В последние годы жизни Анастасии Андреевны я несколько раз встречала ее в сквере на улице Рахова, и каждый раз она спрашивала меня, не защитилась ли я. хотя в то время я еще и не собиралась защищаться. Кандидатскую диссертацию я защитила в 1988 году, уже после ухода моего мудрого профессора. Я не успела поблагодарить ее за науку. И вот теперь этими воспоминаниями я хочу исправить свою ошибку. Лучше поздно, чем никогда...
УДК 59.089 (56.074.6)
КОЛЛЕКЦИЯ ПАЛЕОЦЕНОВОЙ ФЛОРЫ КАМЫШИНА НА КАФЕДРЕ БОТАНИКИ КГ У
М.А. Андреева Ka.iaitchuii расуоарстчеичыи университет, г. Кспапъ
13 природе редко встречаются такие ископаемые флоры, где каждый образец является ценной находкой и несравненным музейным экспонатом. Своим появлением в палеоботаническом музее кафедры ботаники Камышинская флора обязана замечательному ученому и человеку профессору Владимиру Исааковичу Баранову (1889 -1967). Он возглавил кафедру в 1932 году гг проработал здесь до конца своей жизни. Результатом его экспедиционных поездок и сборов и явилось создание палеоботанического музея. Особая гордость музея — коллекция палеоценовой флоры Камышина. Во всем мире существуют лишь четыре подобные коллекции — в Волгоградском краеведческом музее, в Санкт — Петербурге, к Московском I еологическом инст итуте и у нас, к КГУ.
Отметим, что Камышинская флора является самой древней среди палеогеновых флор России.
История изучения данной флоры тесно связана с именами таких ученых, как R. Murchison, H. Goeppert, E.W. Berry, II.A. Trautschold, A. П. Павлов, И. В. Палибнн и многих др.
Новый этап в изучении флоры Нижнего Поволжья связан с именем В. И. Баранова, о котором мы уже говорили выше. В 1949 году он собрал здесь большой материал для своей коллекции. В связи с разработкой кварцитовндных песчаников горы Уши Казанский Государственный университет в 1954-1955 п . организует новые поездки в Камышин. В составе последней экспедиции принимала участие О.М. Мокшипа. Во время этой поездки она сделала большой сбор отпечатков растений, хорошо дополнивших предыдущие коллекции. В составе этой коллекции были определены несколько новых видов, ранее неизвестных во флоре Уши.
Мы, со своей стороны, попытались внести свой вклад в эти интересные исследования, проведя тщательную ревизию коллекции флоры Камышина, имеющейся на кафедре ботаники КГУ в 1998-2005 гг.
Особо следует сказать о классификации ископаемых растений. Сложность состоит в том, что распространено множество самых разных
