Иван Сергеевич Тургенев в эмигрантском журнале "Русский архив" (1928-1937) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

АРХИВ ЗАРУБЕЖЬЯ

Бояна Сабо

Иван Сергеевич Тургенев в эмигрантском журнале «Русский архив» (1928-1937)

В год 200-летия со дня рождения великого писателя «Этнодиалоги» публикуют статью сербской исследовательницы о новом прочтении творчества И. С. Тургенева в эмигрантском журнале «Русский архив». Журнал, ведущее место в котором было отведено русской культуре и литературе, выходил в Белграде в 1928-1937 гг. на сербохорватском языке, что сделало его недоступным для зарубежных, в том числе российских исследователей.

Ключевые слова: Иван Сергеевич Тургенев, Алексей Михайлович Ремизов, журнал «Русский архив», Белград, Земгор, эмиграция, российские соотечественники, эмигрантская пресса, русское зарубежье, литературная критика

Эмигрантский журнал «Русский архив» (Руски архив), освещавший политику, культуру и экономику России, выходил в Белграде с августа 1928 г. по март 1937 г., раз в два месяца. Журнал издавался на сербохорватском языке, что, на наш взгляд, сделало его недоступным для иностранных исследователей. Печатался «Русский архив» кириллицей и латиницей. Всего за девять с лишним лет вышло 42 номера. Каждый номер содержал 10-12 печатных листов, в первом номере был даже указан минимальный объем издания - 11 листов. По всей вероятности, из-за финансовых проблем, издатель был вынужден периодически публиковать сдвоенные номера, начиная с номера У-У1 (10-16 печатных

Бояна Сабо,

кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры славистики филологического факультета Белградского университета, автор публикаций о русской литературе XX века, символизме и истории эмиграции (Белград, Сербия), bojana.sabo@gmail.com

листов) и даже строенные, как это было с последним номером, посвященным А.С. Пушкину.

Состав редакции не был указан, однако литературовед О. Джурич, один из первых исследователей «Русского архива», удалось определить, что главным редактором был Ф. Махин, а директором - В. Лебедев, приехавший в Белград из Праги в 1932 г., когда там перестал выходить другой эмигрантский журнал «Воля России» (1922-1932), послуживший образцом для белградского издания.

Издателем «Русского архива» был Земгор - Российский земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей (1921—1946), учрежденный в Париже белыми эмигрантами.

Во вступительной статье редакционной коллегии «Наши цели», открывающей первый номер, указано, что главная задача журнала, «который был целиком посвящен России», попытаться «показать и представить подлинную Россию во всем блеске ее гения», чтобы «приблизить иностранного читателя к России, русскому народу» (Руски архив. Бео-град: Земгор, 1928. №1. Далее все цитаты из журнала приводятся с указанием номера и страницы в самом тексте. - Б.С.). Для этого «в каждом номере «Русского архива» будут опубликованы статьи о внешней и внутренней политике России, о ее духовной и научной жизни, о ее экономике и финансах. Русской культуре и литературе будет отведено больше всего места. Систематический обзор всех отраслей жизни России. Кртитика и библиография. Обзор журналов. Жизнь и деятельность русской эмиграции». Больше всего внимания в нем уделено культуре и литературе.

Крупнейшие достижения русской литературы приходятся на XIX и XX вв., поэтому в «Русском архиве» им отведено множество публикаций.

Имя Ивана Сергеевича Тургенева впервые появляется на страницах белградского журнала в 1928 году

в I номере. Марк Львович Слоним (1894-1976), постоянный сотрудник «Русского архива», а также, по нашему мнению, редактор литературной части журнала, опубликовал в нем 34 статьи, 29 из которых появились под его настоящим именем, а остальные - под псевдонимом Б. Аратов. Темы статей М.Л. Слонима - жизнь и творчество классиков русской литературы XIX века, общественно-политическая публицистика, русская эмиграция, современная ему советская литература. В своей литературно-критической хронике «Течения современной русской литературы (1917-1928)» Марк Слоним характеризует Тургенева как продолжателя традиции русского реалистического романа, показывающего в своих произведениях общественно-исторические типы 1830-1840-х и 1860-1870-х гг. и послужившего образцом писателям-реалистам XX века И.А. Бунину, В.Г. Короленко и А.И. Куприну. Ивана Сергеевича Тургенева десятилетиями воспринимали таким образом в России и на Западе, так как он для Франции и Германии, а потом и других стран «был первым русским писателем, который западному читателю поведал о той загадочной и далекой стране, которая называется Россия» (Руски архив. ХХУ1-ХХУП. С.47). Это подтверждает статья писательницы, переводчицы и журналистки Елены Александровны Извольской (1896-1975), посвященная французской критике русской литературы, опубликованной в XIII номере Русского архива. Сотрудница белградского журнала указывает на то, что французским читателям Тургенев был намного ближе Достоевского, благодаря тому что он почти фотографически показывал жизнь в России в своих произведениях. Помимо этого, Ивану Сергеевичу, по мнению Андре Моруа, опубликовавшего в 1931 году книгу «Тургенев», удалось в своих произведениях с помощью художественных приемов преобразовывать реальность, доходя таким образом до «поэтического реализма».

В начале XX века интерес к творчеству и личности Тургенева во Франции и Германии был практически вытеснен из-за все большего успеха Толстого и Достоевского. Пятидесятилетие со дня смерти Тургенева усилило интерес к его жизни и творчеству, в том числе за счет публикации новых биографических материалов и архивных документов, а также привело к новому прочтению произведений классика. Сотрудники «Русского архива» не остались в стороне. Так, уже в сдвоенном номере ХХ11-ХХШ, опубликованном в 1933 г., появляется рецензия доктора философских наук, историка Алексея Елачича (1892-1941) на две новые биографии Тургенева, вышедших в Париже: французского писателя Андре Мо-руа (1931) и русского эмигрантского писателя Бориса Зайцева (1932).

В белградском журнале А. Елачич опубликовал более 20 статей, самыми значительными из которых были материалы о русских мыслителях XIX века - П. Чаадаеве, В. Белинском, А. Григорьеве, Н. Чернышевском, Н. Добролюбове, Д. Писареве, Н. Михайловском, объединенные в серию «Великаны русской мысли XIX века». Эти очерки вышли на сербском языке отдельной книгой под названием «Русская социальная мысль XIX века» в 1934 году.

Рассматривая новые биографии Тургенева, несмотря на их естественное сходство (оба автора черпали данные из общих источников), А. Елачич в своей рецензии отдает предпочтение книге Моруа, как более объективной и научной, в отличие от художественной биографии Зайцева.

Тургеневская тема была продолжена и в последующих номерах «Русского архива». Так, в 1934 г. в номере XXVI-XXVII был опубликован текст М.Л. Слонима «Новый Тургенев». Слоним показал изменения, произошедшие в восприятии творчества Тургенева в первую очередь на Западе. Автор указывает, что публикация архивных

документов и новых материалов сместила акцент при изучении творчества И.С. Тургенева с общественно-исторических типов его времени на автобиографический и психологический характер его произведений. Слоним считает очень важными автобиографические элементы в произведениях Тургенева - основу его творчества. Именно благодаря им произведения классика русской литературы XIX века остаются современными.

Помимо того, что 1930-е годы принесли публикации новые биографические данные, они предложили и совершенно новое прочтение произведений Тургенева.

Среди сотрудников белградского журнала, предложивших новый взгляд на Тургенева и его творчество, был Алексей Михайлович Ремизов (1877-1957). С 1930 г. он входил в редколлегию журнала. В «Русском архиве» Ремизов опубликовал три десятка статей на самые разные темы и самых разных жанров: от биографий, очерков, рецензий на балетные постановки до некрологов. В IX и сдвоенном Х-ХТ номерах в 1930 г. вышел его очерк «Сны у Тургенева: 1818-1883» (Снови код Тургенева: 18181883). Практически одновременно этот текст Алексея Михайловича был опубликован под названием «Тридцать снов Тургенева» на русском языке в Праге, в журнале «Воля России» (№7/8, 1930 г.) Вторая статья Ремизова «Пятидесятилетие со дня смерти Тургенева (28.X.1818-22.VII.1883): Тургенев - сновидец» (Педесетогодишюица од смрти Тургенева (28.Х.1818-22.УП.1883): Тургенев сновида) была напечатана практически одновременно на сербском и русском языках: в сдвоенном номере XXГV-XXV «Русского архива» и девятом номере эмигрантского журнала «Числа», который выходил в Париже в 1930-1934 гг. Позже эти статьи вошли в книгу Ремизова «Огонь вещей» (Париж, 1954), объединенные в очерк, озаглавленный «Тургенев - сновидец». Лаконичная и обобщенная статья к 50-летию со дня смерти писателя, послужила

введением к тексту, который в «Русском архиве» опубликован под названием «Сны у Тургенева» (Снови код Тургенева), а в «Огне вещей» носит подзаголовок «Тридцать снов».

Интересно, что Ремизов не ставит Ивана Сергеевича в один ряд с Гоголем, Толстым и Достоевским. Алексей Михайлович связывает Тургенева с писателями круга Лескова, Писемского, Мельникова-Печерского.

До Ремизова мотивом сновидений в тургеневских произведениях исследователи не интересовались. Алексея Михайловича интересует в творчестве классика совершенно иная, «скрытая сонная реальность» [4, с.263], которая, согласно Ремизову, является единственно настоящей. Сон и творчество взаимосвязаны, они представляют собой лишь две стороны единого и свободного бытия человеческой души.

В творчестве Тургенева сновидению, которое Ремизов рассматривает как литературный прием, отведено особое место. Алексей Михайлович обнаружил тридцать снов в произведениях классика; он писал, что не существует ни одного произведения Тургенева, в котором нельзя обнаружить онирические мотивы, то есть сновидения наяву, отождествляемые с реальными событиями. Тургенев - сновидец. При представлении «сонной реальности» Иван Сергеевич вступает в диалог с остальными классиками русской литературы XIX века: Пушкиным, Достоевским и в первую очередь с Гоголем: «Ни один русский писатель не был так под чарами Гоголя, как посвященный Гоголем Тургенев («Рассказ о. Алексея»). Тургенев исполнил все, что мог по своим силам <...>, выполняя заветы своего <...> учителя» [4, с.266]. Чтобы выявить связь между Гоголем и Тургеневым, Ремизов проводит и биографические параллели: «Записки охотника» вышли отдельной книгой в 1832 г., в год смерти Гоголя. В этом же году из-за статьи по поводу смерти Николая Васильевича «Письмо из Пе-

трограда», которую не пропустила цензура, Тургенев был отправлен в ссылку в Спасское.

«Сонную реальность» может увидеть не каждый, лишь посвященные. Подтверждение того, что Тургенева посвятил Гоголь, который посвященным родился, Ремизов обнаруживает в «Рассказе о. Алексея», в котором упоминается «встреча в лесу с зеленым старичком, который дал орешек; зеленый старичок - Гоголь» [4, с.268]. Этот метафорический рассказ указывает на постоянное влияние Гоголя на творчество Ивана Сергеевича. При этом слово Гоголя «вышло из большой глуби, а накалено на таком пламени, что и самую слоновую кожу прожжет, и, как воск, растопит кость» [4, с.268]. По сравнению с «волшебным полетом» в повести Гоголя «Вий» «Призраки» Тургенева «кажутся летом паутинки» [4, с.267].

Согласно Ремизову, близка сну мечта. Сон и мечта принадлежат к одному порядку, о чем свидетельствует древнерусское слово «мечта», означающее «наваждение, как сон» [4, с.266]. В очерке «Сны у Тургенева» сотрудник белградского журнала уделяет внимание не только снам, но и мечтам, видениям и «всему тому, что является странным, мистичным, необычным, таинственным, бессознательным, потусторонним, алогичным и фантастическим, причем его особенно интересует демоническое, ужасное и страшное» [5, с.418]. Часто сон превращается в видение, как в случае героя Аратова из повести «Клара Милич».

Ремизов в своем очерке уделяет внимание сновидче-ским мотивам в прозе Тургенева, указывая на их символическое значение, но редко анализируя их. Алексей Михайлович классифицирует сновидения в произведениях Тургенева по тематике.

Самой распространенной является группа снов, предвещающих смерть. В пророческих снах, указывающих на смерть сновидца либо его близких, смерть предстает в разных видах: обезьянки («Клара Милич»), высокой

женщины с постным лицом (рассказ «Живые мощи»), одноглазой старушки (рассказ «Старые портреты»), белого человека верхом на медведе (рассказ «Чертопха-нов и Недопюскин»), жеребенка (повесть «Степной король Лир»), мухи или осы (стихотворение в прозе «Насекомое»).

Во вторую группу сновидений, которые больше всего интересовали Ремизова, входили сны, посвященные либидо сновидцев, у которых до этого не было сексуального опыта. Рассматривая сны таким образом, Ремизов присоединяется к «доминирующему психоаналитическому толкованию снов как сбывания желаний, в первую очередь сексуальных» [5, с.420]. В качестве примера Ремизов приводит сон Аратова, который ему приснился, когда он услышал о самоубийстве Клары. Те герои, которым не удалось соединиться в жизни, соединяются в любви после смерти. Такой же мотив любви после смерти или силы неудовлетворенных желаний появляется и в «Песне торжествующей любви».

Помимо упомянутых снов в творчестве Ивана Сергеевича есть и те, которые предрекают благополучие (сон Базарова перед дуэлью с Павлом Кирсановым в романе «Отцы и дети»), нравоучительные сны, например, сон, приснившийся десятилетнему мальчику в «Перепелке».

В рассказе «История лейтенанта Ергунова» описан необычный «сон от какого-то одурняющего средства, подмешанного к кофе» [4, с.298]. Герой помимо своей воли постепенно отключается от реальности.

Особенность ремизовского прочтения русских классиков в том, что он использует «целыйряд герменевтических практик: письменную речь, звучащее слово и рисунок» [2], чтобы дойти до тайного знания о сущности творчества и человеческого существования. Это не значит, что Алексея Михайловича интересовал механический синтез искусств. Статья Ремизова, опубликованная в «Русском

архиве», - настоящий образец того, как писатель воспринимал творческий процесс. Работу над книгой он рассматривал как эксперимент в лаборатории, который посредством соединения художественного пересказа, звучащего слова и повествующего изображения приводит к окончательному творческому продукту, а также его восприятию читателями. Такое понимание творческого процесса наблюдается и в статьях Ремизова, посвященных Тургеневу и опубликованных в «Русском архиве»: они содержат и четыре рисунка Алексея Михайловича, представляющих собой иллюстрацию снов из Тургеневских произведений.

Сам Ремизов не был высокого мнения о себе как художнике: «.. .картинки свои не ценю, но для какой-то истории может быть любопытно, что бывает, когда слова не пишутся и не выговариваются» [1, с.98]. Рисунки Ремизова появляются, «когда не пишутся» слова, являясь одним из этапов между переосмыслением текста и его интерпретацией. Как сам Алексей Михайлович указывает в примечаниях к своим рисункам, «сон хочется непременно нарисовать» [3, с.304]. Рисунки Ремизова, опубликованные впервые в «Русском архиве», иллюстрируют четыре сна из произведений Тургенева: два сна Лукерьи из «Живых мощей» (май 1930 г.), сон Мартына Петровича из «Степного короля Лира» (28 марта 1930 г.) и сон Латкина из рассказа «Часы». Все эти сны предвосхищают смерть сновидцев. Каждая иллюстрация представляет собой сложную композицию, «единый метатекст, состоящий из полифонического рисунка» [2] и фрагмента тургеневского текста, написанного на черном фоне в белых квадратиках. Задуманная таким образом, иллюстрация одновременно воздействует на читателя визуальным изображением, созданным в духе примитивизма, и текстом. Роль графического оформления - показать определенное действие, а не психологию героев. Авторские рисунки к статье

участвовали таким образом в интерпретации чужого текста, способствуя «интуитивному постижению сути вещей» [2].

В статьях, опубликованных в «Русском архиве», Ремизов предлагает новое прочтение Тургенева. По мнению сотрудника белградского журнала, «дух жизни дает легенда», а не описание его дня, даже если его запечатлеть с фотографической точностью. Легенда о писателе создается из его «произведений, в которых писатель выражает себя и только себя в самом сокровенном, а через себя и тайну жизни» [4, с.262]. Легенда Тургенева - сны. Как раз внимание, которое Алексей Михайлович уделил бессознательному, а также отождествление снов с творчеством привело Ремизова к оригинальной интерпретации русской литературной классики XIX века.

Пятидесятилетие со дня смерти Тургенева в белградском журнале отмечено и статьей Ивана Ивановича Лапшина «Тургенев как мыслитель (Метафизика и эстетика) », опубликованной в сдвоенном номере ХХУ1-ХХУ11 (1934). И.И. Лапшин (1870-1952) - выдающийся философ русской эмиграции. До революции он был профессором Санкт-Петербургского университета. С момента высылки из России в 1922 г. и до конца своей жизни он жил в Праге. Лапшин написал множество работ по философии, истории и теории наук и искусств. В его исследованиях пражского периода особое внимание уделено проблемам творчества. Девять статей Лапшина, опубликованных в «Русском архиве», посвящены рассмотрению указанных вопросов.

Мы не располагаем данными о том, где и когда впервые опубликована статья «Тургенев как мыслитель». В этом тексте И.И. Лапшин анализирует философские аспекты прозы Тургенева, указывая при этом на точки соприкосновения творчества Ивана Сергеевича с учениями разных философов, связанных в первую очередь

с его пониманием мира, - Канта (принимает только его критику частого разума, отвергая метафизику веры Канта), Фейербаха (формула довольствования миром, таким, какой он есть) и Шопенгауэра (метафизический идеализм, вера в пророческие сны). Проблема данного текста, аналогичная ситуации и со статьями А.М. Ремизова, - то, что И.И. Лапшин не различают автора и его литературных героев: автору приписываются мысли и идеи героев и наоборот.

Статьи «Русского архива», посвященные Тургеневу, в основном были приурочены к памятной дате - 50-летию со дня смерти писателя. Такому количеству текстов, конечно же, способствовал усиленный интерес к Тургеневу и его произведениям, особенно в Европе и эмигрантских кругах. Сотрудники белградского журнала учитывали актуальные тенденции, проявившиеся в тур-геневедении 1930-х гг. Остается лишь жалеть о том, что анализу произведений Тургенева уделено не так много внимания.

Литература:

1. Кодрянская Н. Алексей Ремизов. Париж: Б.и., 1959. 329 с., ил.

2. Обатнина Е. Метафизический смысл русской классики. «Огонь вещей» А.М. Ремизова как опыт художественной герменевтики // Новое литературное обозрение. 2003. Вып. 61. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2003/61/obatn.html (дата обращения 10.02.2018)

3. Ремизов А.М. К моим рисункам / Ремизов А.М. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 7. М.: Русская книга, 2000-2002.

4. Ремизов А.М. Тургенев - сновидец / Ремизов А.М. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 7. М.: Русская книга, 2000-2002.

5. Жижовиh О. Ремизов^ево сагледава^е снова у стваралаштву Ивана Тургенева // Часопис Руски архив (1928-1937) и култура руске емиграци'е у Кра^евини СХС/ Лугослави'и. Зборник радова, уреднице В. Матовий, С. Барай, Београд, Институт за к^ижевност и уметност, 2015.

Bojana Sabo,

Ph.D. in Philology, Senior Lecturer, Department of Slavonic Studies, Philology Faculty, University of Belgrade, author of publications on Russian literature in the 20th century, symbolism and history of emigration (Belgrade, Serbia), bojana.sabo@gmail.com

Ivan Turgenev in Russkii Arkhiv journal (1928-1937)

To mark the 200th anniversary of the great novelist, Ethnodialogues publishes a paper by a Serbian researcher, presenting a new look at Ivan Turgenev's literary legacy in Russkii Arkhive (Russian Archive) journal. The journal that put strong emphasis on Russian culture and literature was published in Belgrade from 1928 to 1937, in Serbian-Croatian language that made it inaccessible for foreign researchers, including the Russian ones.

Keywords: Ivan Turgenev, Alexey Remizov, Russkii Arkhiv journal, Belgrade, Zemgor, emigration, Russian compatriots, emigrant press, Russian abroad, literary criticism