CC BY
455
УДК 947.081.
ИТОГИ РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ 1877-1878 гг.
НА СТРАНИЦАХ ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЙ
С.И. Косарев, И.В. Косарева
Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 13-01-00229 а.
Статья рассматривает некоторые вопросы восприятия общественным мнением России и стран Западной Европы итогов Русско-турецкой войны 1877-78 гг. и решений Берлинского конгресса 1878 г., нашедших отражение на страницах периодической печати.
Ключевые слова: Русско-турецкой войны 1877-78 гг., Берлинский конгресс 1878 г., периодическая печать, «балканский кризис».
Заключительный этап хода военных действий русско-турецкой кампании 1877-78 гг. продемонстрировал очевидность того, что предстоящий мир между Россией и Турцией ни при каких обстоятельствах не станет частным делом двух воевавших государств.
В конце августа 1877 г. российские газеты еще не могли точно предполагать о дальнейшем развитии событий как на русско-турецком театре военных действий, так и в раскладе политических сил в Европе. Газета «Times» в преддверии мирных переговоров, подчеркивая их значение, сопроводила свое видение их перспектив следующими рассуждениями: «После таких продолжительных войн, каковы были войны начала нынешнего девятнадцатого столетия, энергия народов, принимавших участие в этих войнах, истощается до такой степени, что трактаты, которыми заканчивается такая борьба, обыкновенно сохраняют свою силу в течение одного или даже двух поколений. В таких случаях люди привыкают смотреть на территориальное распределение, среди которого выросли и они сами, и их отцы, почти как на непреложный закон природы» [1-1877.,№ 305].
Бывший премьер-министр Англии У.Ю. Гладстон, возглавлявший оппозицию консервативному правительству Б. Дизраэли (лорд Биконсфильд), прочел в ноябре 1877 г. трактат о Восточном вопросе в своем имении Гауарден-Кэстл, во Флинтшере: «Я сожалел об ошибках, которые дали России такое могущество, но если бы она злоупотребила им, то мир достаточно силен, для того чтобы предупредить несчастье, к которому это могло бы повести; если же, напротив того, Россия, победив, найдет в себе силу и самоотвержение для преодоления всех соблазнов, то те несправедливые подозрения и злостные клеветы, которые распространяются теперь на ее счет, обрушились бы на их авторов и Россия, освобождением миллионов людей из варварского и унизительного рабства, оказала бы человечеству такую услугу, славнее которой еще не бывало в истории и которая никогда не изгладилась бы из памяти благодарного человечества» [1- 1877. №297].
В этой ситуации «Биржевые ведомости», пытаясь дать анализ расстановки политических сил в Европе, пришли к выводу, что Англия, если она захотела бы «воспротивиться русским стремлениям», в 1877 г. не могла рассчитывать на содействие Германии и Австро-Венгрии. Однако если бы русские, победив турок, овладели Константинополем, то они не могли бы там укорениться, поскольку Германия поспешила бы устроить свои дела на Западе и в союзе с Австрией «употребила бы все зависящие от нее меры, для того, чтобы выжить русских с берегов Босфора». Вывод газеты был безапелляционен: «Поэтому, что бы ни случилось в Европе, Англия не будет иметь ни малейшей надобности вмешиваться в теперешнюю войну, так как у других держав имеются еще более могущественные интересы к сохранению политического равновесия на Дунае» [1-1877.№212].
К концу 1877 г. стало очевидным и то, что разгром Порты в войне будет стоить России гораздо больших людских и материальных потерь, чем это виделось в начале военной кампании. Возрастала цена победы и становилось понятно, что любые условия будущего мирного договора не смогут удовлетворить общественных запросов, сформировавшихся в стране. Более того, всё реальней становилась перспектива, что из-за вмешательства европейских государств (в первую очередь Англии) Россия не сможет решить поставленных политических и территориальных задач. «Трудно представить, чтобы Россия, пожертвовавшая десятками тысяч своих сынов и миллионами рублей, оставила еще раз христиан Балканского полуострова под охраной Порты, представители которой доказали всей Европе, что они варвары и иных средств, как варварских, не знают, хотя до этого времени и обязывались соблюдать международные трактаты» [10-1877.№232]. В очередной раз возникла перспектива новой войны.
В январе 1878 г. «Русские ведомости» констатировали растерянность не только в обществе, но и в российской прессе: «Русская печать, к сожалению, еще не высказывается о мирных условиях, как
сложились они в русском общественно мнении. Она застигнута как бы врасплох после внезапного прекращения радостных известий о непрерывном ряде побед; но это и показывает, что, скорее всего, ожидалось энергическое продолжение войны и доведение до конца дела, начатого мечом после испытанных уже неудач дипломатии» [9-1878№16]. Характер разногласий достаточно красноречиво высказали «Биржевые ведомости»: «Англия решилась не воевать; но условия мира могут затронуть ее интересы; она должна или принять их, или воевать. Но так как она воевать решительно не намерена, то должна будет принять условия. Следовательно, нечего и речей тратить на обсуждение вопроса о том, что бы она сделала, если бы хотела воевать» [1-1877№286]. В свою очередь «Турция сама по себе уже не в силах действовать как государство, а Россия поставлена в такое положение, что не может препятствовать действию Англии» [4-1878№27-28], - констатировал «Гражданин». Это высказывание относится к концу 1878 г., но описанная политическая ситуация была характерна и для его начала.
Перемирие в Адрианополе было заключено 19 (31) января 1878 г., а 19 февраля (3 марта) в местечке Сан-Стефано был подписан предварительный мирный договор. Английское правительство, которое под прикрытием нейтралитета практически воевало против России в рядах турецкой армии, активно включилось в дипломатическую борьбу: «Английский кабинет, продолжая царствовать в Константинополе, ведет переговоры с нами за Турцию, а с Турцией за нас.. .»[4-1878..№3], - описывал ситуацию «Гражданин».
Российские газеты негодовали: «Англия решается сбросить маску и открыто сознаться в том, что она ни о чем больше не думала, как только о разделе наследства после "больного человека", с тем, разумеется, чтобы сделать чужую часть как можно меньше, а свою как можно больше. Первый шаг к этой перемене сделан графом Дерби 23 февраля, когда он заявил в Палате лордов, что порядок вещей, созданный трактатами 1856 и 1871 годов, перестал существовать[5-1878.№48]», - так рассуждал по поводу сложившейся ситуации «Сын Отечества». «С-Петербургские ведомости» исключительно негативно оценивали политику Англии: «Не столько волей России, сколько интригами Англии, Восточный вопрос назрел более, чем мы сами предполагали в начале войны. Затаенные цели Англии еще, очевидно, не достигнуты. Стремясь всеми силами к достижению их, она сама, может быть, невольно даже развивает Восточный вопрос шире и шире» [6-1878.№39]. Спустя месяц газета констатировала: «Дело с англичанами чисто; мы можем выразить им свое уважение за то, что они действовали напрямки, ни на минуту не скрывая своих поползновений» [6-1878.№84].
В марте 1878 г. по настроениям публикаций в российской печати видно, что прежние эйфо-рийные настроения начали сменяться тревогой за прочность установившегося мира. Автор публикации в «Гражданине» пытался своеобразно «оправдать» территориальные приобретения России: «По смыслу договора вознаграждение России со стороны Турции заключается только в денежной контрибуции. Если мы присоединяем территорию с Карсом, Ардаганом, Баязетом и Батумом, то только потому, что Турция не в состоянии нам заплатить всех денег. Так что если бы нашлись и на этот раз турецкие благодетели и дали султану денег взаймы, то по смыслу договора эти твердыни, много раз обагренные русской кровью и составляющие насущную потребность для обеспечения Кавказа, должны были бы еще раз отойти к Турции!» [4-1878.№11-12].
Бывшего посланника в Константинополе Н.П. Игнатьева порицали за то, что он, подписывая Сан-Стефанский договор, не учел обстановку в Европе и превысил свои полномочия. По мнению «Вестника Европы», требования Сан-Стефанского договора должны были быть умеренными, территориальные притязания простираться не до Эгейского моря, а ограничиться рекою Марицей... [3-1878.Кн.7.С.740].
Между тем, Н.П. Игнатьеву, конечно, можно поставить в вину тот факт, что он не учел возможного сопротивления европейских держав русским требованиям, не оценил степени внутренней дестабилизации страны. Однако он действовал с санкции Петербурга, а одобрившие в свое время проект договора Александр II и канцлер А.М. Горчаков, с которым у российского дипломата были натянутые отношения, не выступили в его защиту, отведя ему роль виновника случившегося в Берлине.
Еще в августе 1877 г. дипломат предсказывал ход последующих событий: «Предвижу, что неумелое ведение войны, неудовлетворительность администрации, а, главное, опасность вмешательства Европы, которое могло быть предупреждено лишь быстротою действий и успехов наших, принудят нас заключить мир с Турциею на условиях весьма умеренных, совершенно иных, нежели предполагалось в Плоешти. "Игра не стоила свеч", а в особенности драгоценной русской крови. Придется ограничиться постановлениями конференции с добавком разве вознаграждения нам за издержки. Мне не хотелось бы приложить свою подпись к подобному договору, то есть такому, который не изменил бы существенно положения христиан в Турции и России на Востоке» [13].
Сан-Стефанский мирный договор с Турцией получил отрицательную оценку газеты «Гражданин»: «В нем почти все хорошо, кроме одного существенного недостатка: он не только не разрешает
Восточного вопроса сколько-нибудь окончательно, как бы того желала Россия в виду беспримерных жертв, принесенных ей в эту войну, но и сам он (мирный трактат) вовсе неокончательный, а "прелиминарный" или предварительный. Не проще ли было заключить с Турцией и обнародовать окончательный мирный трактат, сразу изъяв из него те вопросы, которые, по мнению России, должны подлежать обсуждению конференции или конгресса европейских держав?» [4-1878.№11-12]. Говоря об отношении Англии к этому международному акту, «С-Петербургские ведомости» предсказывали: «Действительно, как оказывается, их (англичан. - автор) затронула наша геройская кампания в Турции и мирный трактат, подписанный в Сан-Стефано. Что же делать теперь Англии, как не напрягать всех усилий к унижению России? Но вряд ли все эти грандиозные замыслы Англии найдут пассивное к ним отношение в России, и вряд ли русский народ легко даст себя унизить» [6-1878.№73].
Английские "Times" и "Daily News" в свою очередь отзывались о Сан-Стефанском договоре как о явлении «успокоительном» и ограничивались заявлением желания, чтобы будущий конгресс занялся исправлением условий, относящихся к территории греческих провинций, «находя предлагаемое введение органических законов Крита - шаткими» [11-1878.№733]. В свою очередь газета «Новое время» и «Гражданин» делились своим видением сложившейся ситуации в европейской политике. Первая утверждала: «Россия должна будет отказаться и наши противники провозгласят на весь мир, что русское властолюбие не знает пределов, что возрастающее могущество России - угроза всей Европе, - словом, повторять все те доводы, которыми народы и парламенты были возбуждены к крымской кампании, и лорд Биконсфильд с графом Андраши, пользуясь временным и искусственно созданным раздражением, затеят войну, которой они до сих пор добиться не могли[11-1878.№721].
«Гражданин» буквально восклицал: «Вот оно как! В ту самую минуту, как побежденная Турция принимает русские условия мира (условия, которые не очень тяжки, судя по той быстроте, с которой наши враги их принимают), венский (даже не лондонский, действовавший до сих пор относительно нас столь враждебно, а венский!) кабинет сует нам в самый нос «конференцию держав», осмеянную даже турками, - для улажения выскочивших на первый план каких-то «европейских интересов»! Итак, сто тысяч русских, выбывших из строя, т. е. убитых, раненых и отчасти добитых турками, пожертвовали собою для каких-то «европейских (вероятно, просто еврейских?) интересов венского кабинета?!» [4-1878.№3].
По сведениям «Нового времени»: «В Порте придерживаются мнения, что мирный договор получит действительность только на конгрессе, по окончании которого он будет подписан. Западные державы, которым угодно будет делать возражения против русских условий, выступят в роли уполномоченных султана. Словом, во взаимных отношениях держав, во взглядах их на дела Востока, на их права и обязанности, на средства и цели к умиротворению Востока и самой Европы - полнейшая путаница» [11-1878№728].
По общему восприятию, русское общество после окончания войны выглядело так же разочарованно, как после неудачной Крымской кампании. Хотя военные события в конечном итоге завершились победоносно, общественно-патриотического подъема не чувствовалось. По мнению публициста «Вестника Европы» Л.А. Полонского, война в очередной раз показала огромную отсталость Русского государства «от всех прочих стран Европы, кроме Турции». К тому же в войне 1877-1878 гг. повторились «почти без всякого изменения» те же просчеты, недостатки и злоупотребления, что и в предыдущей. Россия одержала на этот раз победу только благодаря находчивости трех-четырех генералов, да стойкости и выносливости русского солдата[3-1878.Кн.3.С.389]. «Резкость и тенденциозность» статьи в «Вестнике Европы» была отмечена цензурой, хотя карательных мер не последовало, поскольку мнения цензоров разделились[14-Л.109].
С начала марта 1878 г. печать заговорила о предстоящем конгрессе европейских государств и о его роли в решении вопросов, вставших между Турцией и Россией. Вновь появилась тема возможной войны с Англией. «Если Англия, во что бы то ни стало, замышляет войну с Россией, то она достигнет этой цели как с конгрессом, так и без конгресса. Только твердое желание прийти к соглашению по вопросам, которые остаются еще нерешенными, может оправдать созвание этого ареопага. В противном случае, его бесплодные прения могут только еще более испортить отношения между державами» [5-1878.№54], - утверждал «Сын Отечества». О возможности войны говорил «Гражданин»: «Россия не может отречься от своих исторических задач по отношению к этим народам (балканским. - автор.) без явного противоречия национальному развитию своей государственной жизни, без ущерба для ее политического влияния на международные отношения Европы» [4-1878.№14]. «Что же, наконец, - мир или война? Ответа на этот жгучий вопрос уже недолго ждать.. ,»[5-1878..№1П].
«Новое время» было убеждено в том, что Англия любым способом будет добиваться реализации своих территориальных претензий: «Англия далеко не бескорыстная опекунша; она готова скре-
пить своей подписью наш мирный договор с Турцией только за приличное вознаграждение с обеих сторон. Английская дипломатия считает простое обсуждение мирных условий на конгрессе пустым провождением времени; она согласится совсем не обсуждать их, если за каждую статью будет сделана уступка. Главные притязания Англии касаются Дарданелл, удовлетворения владельцев ничего не стоящих турецких облигаций и торговой политики Болгарии, а также и других славянских провинций Балканского полуострова» [11-1878.№731].
Газеты комментировали причину того, почему британский кабинет не спешил заявить о своем участии в конгрессе: «До очевидности ясно, что Англия будет противиться конгрессу до тех пор, пока мы будем хлопотать о нем, оставляя свои боевые силы в бездействии: таким образом, она навязывает нам разорительное военное положение, сама ничего не теряя» [6-1878.№79]. «Притязания держав, готовящихся явиться на конгресс, выходят не от разрубленных войной вопросов; притязания эти такого рода, что является желание соединить разрубленное и разрубить соединенное. Вот почему конгресс и пугает, вот почему никто и не верит в благополучный исход его» [11-1878.№728].
Международный конгресс, проходивший с 1 (13) июня по 1 (13) июля 1878 г. в Берлине, пересмотрел Сан-Стефанский мирный договор в ущерб России и Болгарии и поставил точку на дипломатической карьере Н.П. Игнатьева.
Берлинский трактат 1 (13) июля вызвал в России всеобщее разочарование. К.Д. Кавелин в своем письме в июле 1878 г. назвал его «жестоким уроком» и «позорным фиаско во внешних делах» [19]. Славянофильская «Русь» оценила Берлинский трактат как показатель «той деморализации, того приниженного состояния общественного духа, которые обратили русского богатыря в слабосильного больного и приготовили почву для крамолы, для убийств и подкопов» [12-1881.№53]. И.С. Аксаков, который позднее стал редактором этой газеты, так гневно выступал против Берлинского трактата, что рассерженный Александр II велел выслать его из Москвы в административном порядке[19].
Совет Главного управления по делам печати в своем заседании от 26 июня 1878 г. рассмотрел специальный вопрос «О нумерах 171 и 169 «СПб. Ведомостей», 173 «Голоса», 817 и 832 «Нового времени», 137 «Телеграф» и 162 «Новостей». В решении по нему говорилось: «С самого начала открытия заседаний Берлинского конгресса в газетах петербургской столичной прессы стали постоянно появляться руководящие статьи, относящиеся с крайним неудовольствием к тем дипломатическим уступкам, которые была вынуждена сделать Россия Европе. Направление это усиливалось постепенно, приняло, наконец, весьма нежелательную форму. Выражая чувство недовольства и скорби по поводу, будто бы, плачевных для России результатов деятельности конгресса, помянутые газеты стали, как бы, обвинять правительство в неумелости, в недостатке должной твердости при поддержании достоинства страны, и в неисполнении истинных ее исторических задач» [14].
У членов Совета особое раздражение вызвала передовая статья «С-Петербургских ведомостей», в которой ее автор, говоря о постоянных уступках, делаемых русскими делегатами на конгрессе, заявлял следующее: «Уступка за уступкой всегда влечет за собой требование за требованием. <...> Европе показалось недостаточно вывести Россию как подсудимую, наравне с Румынией. Когда у Европы не осталось уже пунктов, на которых можно было ставить в неловкое положение, конгресс перешел в Азию. <...> Можно думать, что мы скоро пробудимся и остановим дальнейшие оскорбления и дальнейшие урезки.. .»[14].
Разочарование результатами Берлинского конгресса разделяли либеральные «Русские ведомости» и «Новое время». «Русские ведомости» рассуждали относительно перспектив предстоящего соглашения следующим образом: «Допустим, что конференция исключительно континентальных держав признает все статьи нашего трактата с Турцией - разве самый трактат от этого станет крепче? Как до конференции, так и во время нее, так и после, его устойчивость будет зависеть исключительно от нас самих, от нашей готовности и соответственной силы заставить уважать то, что нами достигнуто столькими жертвами» [9-1878.№65].
«Новое время» в свою очередь комментировало итоги конгресса: «Англия хотела было закончить конгресс отобранием у России Батума без боя, но тотчас же отступилась, заметив, что нельзя более испытывать долготерпение и уступчивость России» [11-1879.№1021]. В начале января 1879 г. газета заявляла: «Если бы мы в свое время придавали какое-нибудь значение торжественным, высокопарным фразам западной дипломатии и печати насчет неизменяемости берлинских постановлений, то мы могли бы обратить полученные нами
ноты и статьи к авторам их в Лондоне и Вене и, так сказать, ткнуть их нос в их собственные произведения, но мы считали эту риторику за то, чем она в действительности была, за ханжеское прикрытие мелочных притязаний, вредных для балканских народов и для России» [11-1879.№1026].
Умеренную позицию демонстрировали «Вестник Европы», «Голос» и «Биржевые ведомости»,
уверенные в том, что Берлинский трактат можно в будущем так же мирно отменить, как ранее был отменен позорный для России Парижский договор. Завершение войны, по мнению либералов, давало возможность вернуться к решению наболевших вопросов русской жизни, т. е. «к мысли о дальнейших улучшениях, которых необходимость вновь подтвердилась всеми обстоятельствами, обнаруженными самою же войной» [16]. В журнале «Вестник Европы» заявлялось: «На первый план вновь должны выступить наши внутренние интересы и связанные с ними вопросы» [3-1878.Кн.8.С.717]. По мнению публициста «Вестника Европы» А.Н. Пыпина, патриотическое чувство русского общества в годы Крымской войны было направлено «не столько на ожидание военных подвигов и побед, сколько на ожидание внутренней реформы» и то же самое наблюдалось в период русско-турецкой войны[3-1883.Кн.6.С.595]. В качестве положительного фактора говорилось об освобождение от турецкого ига болгар, о росте влияния России на Балканах.
«Биржевые ведомости» пытались трезво посмотреть на сложившуюся ситуацию и даже в какой-то мере оправдать действия европейских государств на состоявшемся конгрессе: «Европа ни в чем не виновата в наших ошибках в том, что мы бросились в дело, не исследовав хорошо его условий. <...> Мы допустили отуманить себя высокопарными фразами о безвыходной судьбе изнывающих в этой неволе единоверных братьев и теперь силимся из ошибочного основания извлечь вопреки логике не те выводы, которые одни только и могли из него выйти» [1-1878.№187]. В то же время газета традиционно подчеркивала особую роль Англии не только в невыгодных условиях мира для России, но и в развязывании самой войны: «Если бы английское правительство откровенно держалось этих воззрений (нейтралитета. - автор), то можно было бы по всем вероятиям избежать нынешней войны и, во всяком случае, освобождение балканских славян не потребовало бы стольких кровавых жертв, сколько их пришлось принести России в настоящее время» [1-1877.№305].
Вывод, который был сделан «Биржевыми ведомостями» был близок позиции «Вестника Европы: «Итак, вторая восточная война, благодарение Богу, наконец окончена. Парижский трактат уничтожен; он заменяется новым, Берлинским трактатом, и Восточный вопрос, несомненно, вступает в новый фазис. К худшему или к лучшему с русской точки зрения совершилась эта перемена - мы судить пока не решаемся, но радуемся, по крайней мере, тому, что Россия избавляется от такого политического замешательства, которое бесспорно угрожало ей неисчислимыми бедствиями. Россия, два года жертвовавшая собою для чуждых ей интересов, возвращается самой себе и может спокойно заниматься своим внутренним благоустройством» [1-1878.№180].
На фоне своеобразного затишья, которое, по наблюдениям современников, отмечалось во всей Европе, некоторые российские издания, к изумлению европейцев, «орали что есть мочи в пустом пространстве», наперебой сообщая о росте недовольства населения Индии и гибели владычества Англии над этим государством[17]. «Новое время» пыталось внушить своим читателям, что Англия находится на пороге экономического и социального кризиса: «Того почетного мира, которым лорд Биконсфильд прельстил англичан по возвращении с конгресса, не суждено было видеть Англии; ее тревоги продолжаются по сегодняшний день, ее убытки громоздятся и громоздятся, застой и нужда приняли грозные размеры» [11-1879.№1021].
«Биржевая газета» обращалась к изданиям, которые пытались найти следы нового кризиса, могущего вызвать очередной военный конфликт: «Будете ли вы переносить центр тяжести Восточного вопроса из Турции в Афганистан, или из Восточной Румелии в
Албанию, Грецию, Боснию и Герцеговину, дело от этого не изменится: общество охладело к Восточному вопросу вообще, зная очень хорошо, что не в нем теперь сила, что он брошен в дальний ящик, откуда его вынет тот, кто в этом будет нуждаться. Такого охотника пока нет» [2-1879.№8].
Другая газета экономического содержания, «Биржевые ведомости», высказывали схожие суждения, наполненные сарказмом: «Для этого-то кружка любящих забавляться военной игрой и содержатся газетами разные специально-патриотические корреспонденты; для него-то нарочито и составляются разные тенденциозные телеграммы о противодействии боснийских мусульман вступлению австро-венгерских войск в Боснию и Герцеговину или о вооружениях Сербии и Черногории. Только в этом кружке чернильных забияк и поддерживается теперь вера, что на днях ни с того ни с сего будет снова объявлена война Россией и что они снова будут пристраиваться к благотворительным дамам для сбора пожертвований в пользу погибающих славян и снискивать их благоволение» [1-1878.№205].
Ссылаясь на передовую статью в № 170 консервативного «Русского мира», автор «Биржевых ведомостей» отметил общую тенденцию, присущую публикациям изданий такого рода. Говоря о главной цели прошедшей войны - «защита угнетенных народностей», публицист «Русского мира» вслед за этим быстро перешел на «наши и торговые, и промышленные интересы». «Ну, так бы надо было и говорить с самого начала, - заявлял корреспондент «Биржевых ведомостей», - тогда дело бы-
ло бы ясно, и нашлись бы, может быть, средства удовлетворить и без войны требованиям нашей торговли и промышленности, если только эти требования действительно существовали, так как всякий из нас хорошо знает, что плохое состояние у нас и той, и другой, зависит от собственной нашей неурядицы, а не от внешних причин, потому что наши промышленность и торговля плохи и там, где нет ни стеснения от турецкой неурядицы ни соперничества англичан» [1-1878.№187].
На протяжении всего 1878 г. «Московские ведомости» яростно клеймили «злейшего и непримиримого противника» России на Востоке, обвиняли английскую политику в нарушении всех прав, во вмешательстве в непосредственно русские интересы. Еще в преддверии конгресса, по мнению «Московских Ведомостей», необходимо было точно определить его предназначение, исключить любые попытки изменить Сан-Стефанский мирный договор между Турцией и Россией. «Но так как Россия, в уважение к интересам других держав, не все решила, что следовало бы решить, и что она могла решить при том неоспоримом могуществе, которое было приобретено ею на Балканском полуострове, то она предоставляет конгрессу дополнить, если то окажется возможным, заключенный ею с Турцией трактат» [5-1878.№54]. М.Н. Катков заявлял, что этот мир, достигнутый «русской кровью», не может быть предметом торга и не подлежит пересмотру[8-1878.29 апр.]. Газета утверждала, что Берлинский конгресс, его решения - «пустая забава», поскольку все было решено еще до его начала и после него вместо «независимой Турции есть вассальное владение Британской империи» [8-1878.27 июня].
Воинственной позиции, близкой «Московским ведомостям» придерживался «Гражданин». «То, что совершается на наших глазах теперь, сопровождало, впрочем, и все прежние наши войны на Востоке. <...> Нам приходилось всегда останавливаться перед непреоборимыми трудностями задачи, перед сплоченной стеной интересов и страстей, которые вызывались нашими успехами. Но со всякой последующей войной мы делали новый шаг к достижению нашей окончательной цели. Это есть та кровавая и славная черта, которая проведена через всю нашу историю и которая должна привести неизбежно к выполнению нашей исторической миссии - освобождению христианского Востока. Как бы ни были несовершенны результаты Берлинского конгресса, они все-таки представляют новый шаг по прежнему пути, шаг весьма важный, хотя и приобретенный дорогой ценой. Остается только их укрепить и затем дать им возможность развиваться. Такова задача ближайшего будущего» [4-1878.№23-25].
Схожей позиции придерживалась «Биржевая газета», которая в начале 1879 г. испытала на себе гнев цензурного ведомства. В докладе министра внутренних дел царю говорилось: «"Биржевая газета" и "Телеграф" начали быстро изменять свое прежнее содержание и спокойное направление, и, наконец, дозволили себе, в последних вышедших в свет номерах, напечатать крайне резкие и вредные статьи почти по всем более важным вопросам внутренней и внешней политики» [15].
Публицист «Биржевой газеты» отмечал: «Берлинский договор ратифицирован всеми державами, участвовавшими в конгрессе; ратификации уже обменены, а наши воинствующие газеты все еще что-то хорохорятся, все еще взывают к оружию, все пророчат какую-то опустошительную войну, которая не сегодня-завтра должна непременно будто бы вспыхнуть и залить весь мир кровью, для вящего прославления несокрушимой храбрости русских газетчиков. <...> Восточный вопрос не разрешен, - это правда. Но он сделал значительный шаг к своему разрешению, и никто в Европе, - мы, конечно, разумеем кабинеты, от которых в сущности все зависит, - никто, говорим мы, не имеет в настоящую минуту намерения подвинуть его дальше» [2-1879.№9]. «Биржевые ведомости» констатировали: «Оттоманское правительство поступает всецело под опеку Англии, и английский посол в Константинополе будет отныне чем-то вроде вице-короля Ост-Индии» [1-1878.№180].
Однако, хотя Берлинский конгресс пересмотрел и урезал ряд важных решений, принятых в Сан-Стефано, все же он вынужден был согласиться с образованием на Балканах независимых Сербии, Черногории и Румынии, а также Болгарского княжества (Северной Болгарии). Южная Болгария получила административную автономию. В 1885 г. обе части разделенной Болгарии соединились. По мнению российского разведчика и журналиста Н.А. Нотовича, именно Англия сильно изменила в Берлине договор России и Турции, однако внесенные поправки изменили лишь форму, не затронув его сущность: «Румыния и Сербия сделались такими же автономными государствами, как и Турция. Бессарабия вошла в состав нашего отечества. Болгария, к которой была присоединена Румелия, сделалась уже достаточно сильной, чтобы переменить корону своего князя на королевскую. Мы расширили границы наших владений в Армении настолько, насколько это было необходимо для того, чтобы обезопасить берега Каспийского моря» [18].
Свое видение произошедшего представили «Биржевые ведомости»: «.до берлинского трактата Европейская Турция, с включением вассальных государства, занимала пространство в 9600 квадратных миль с 22000000 жителей. Вычитая отсюда княжества, признанные теперь независимыми, и Боснию, мы получим в остатке область в 5045 кв. миль с 14200000 жителей; а за вычетом Бол-
гарии, Восточной Румелии и проектированного исправления границ Греции, под непосредственной властью Порты в Европе остается только 2100 кв. миль с 3000000 жителей. Кроме того, Порта уступила Англии остров Кипр с поверхностью в 170 кв. миль и 200000 жителей» [1-1878.№197].
Одновременно газета с горечью констатировала: «Последняя война нам стоила 150000 человеческих жертв да миллиард рублей деньгами. Неужели может найтись кто-либо из русских людей, кто пожелал бы повторить подобное жертвоприношение в пользу славян. Одна мысль об этом есть преступление против России и пусть это хорошенько зарубят себе на память московские славянофилы» [1-1878.№205].
«Сын Отечества» представил свое видение произошедшего: «Кажется, берлинский конгресс собрался для того только, чтобы доказать непреложность двух истин: во-первых, что Англия остается неизменно верной своей вероломной политике и, во-вторых, что у России нет искренних доброжелателей в Европе, а есть только друзья поневоле[5-1878.№144]».
Таким образом, хотя военные события в конечном итоге завершились для России победоносно, по общему настроению российских газет видно, что русское общество после окончания войны было разочарованно ее результатами. Еще большее разочарование общественного мнения вызвали решения Берлинского конгресса, которые на неопределенный срок отложили решение острого Восточного вопроса.
The article follows how the public opinion in Russia and the countries of Europe accepted results of the Russian-Turkish war of 1877-78 and decisions of the Berlin congress of 1878 and how it was reflected in periodicals. The keywords: Russian-Turkish war of 1877-78, Berlin congress of1878, periodicals, "the Balkan crisis".
Список литературы
1. «Биржевые ведомости». (1877-1878 гг.)
2. «Биржевая газета». (1877-1879 гг.)
3. «Вестник Европы». (1877-1883 гг.)
4. «Гражданин». (1877-1879 гг.)
5. «Сын Отечества». 1878г.
6. «Санкт-Петербургские ведомости». (1877-1879 гг.)
7. «Вестник Европы». (1877-1879 гг.)
8. «Московские ведомости». (1877-1879 гг.)
9. «Русские ведомости». 1878г.
10. «Петербургский листок». (1877-1878 гг.)
11. «Новое время». (1878-1879 гг.)
12. «Русь». 1881г. № 53.
13. Игнатьев Н.П. Походные письма 1877 года. М.: РОССПЭН, 1999.С.220
14. РГИА. Ф. 776. Оп. 2. 1878 г. Д. 18. Л. 277-281.
15. ЦГИА. Ф. 776. Оп. 1. 1879 г. Д. 15.
16. Вырезанное цензурой из кн. 1 «Вестника Европы» за 1879 г. Внутреннее обозрение, написанное Л.А. Полонским // М.М. Стасюлевич и его современники в их переписке. СПб., 1911. Т. 1. С.464-465
17. Анненков П.В. Письмо Стасюлевичу М.М., октябрь 1878 г. Брюссель // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. СПб., 1912. Т. III. С.360
18. Россия и Англия. Историко-политический этюд Н.А. Нотовича. СПб.:Государственная типография, 1907.С.221
19. Цит. по: Алафаев А.А. Русско-турецкая война 1877-1878 годов на страницах журнала «Вестник Европы»// История СССР. 1984. №4. С.147
Об авторах
Косарев С.И. - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории, политологии и социологии Брянского государственного университета им. акад. И.Г. Петровского, [email protected]
Косарева И.В. - кандидат филологических наук, заведующая кафедрой французского языка Брянского государственного университета им. акад. И.Г. Петровского, [email protected]
