CC BY
134
Вестник "Санкт-Петербурге ко го университета. 2007. Сер. 2, вып. 1
Дж.И. Месхидзе
ИТАЛЬЯНСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ В ГРУЗИЮ в 1919 г.: ПЛАНЫ И ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Нельзя сказать, что данная тема привлекала внимание и пробуждала интерес у историков,1 хотя, как представляется, она не только затрагивает некоторые «скрытые», ставшие с течением времени своего рода magnitude evanescens, сюжеты международной политики, но в определенной степени и раскрывает их «личный» аспект.
Как известно, подписание Брест-Литовского мирного договора, по условиям которого союзница Германии Турция должна была получить от России Батумскую, Карскую и Ардаганскую области, вынудило правительство Южного Кавказа - Закавказский Сейм2 - самостоятельно защищать свои интересы, а главное - искать пути к выходу из войны. Прямые дипломатические переговоры с Турцией в Трапезунде (март 1918 г.) не принесли желаемых результатов, а попытки военной обороны оказались несостоятельны: турецкие войска заняли Батуми, Озургети, Месхети и дошли почти до Борджо-ми. Для установления мирных отношений была созвана новая - Батумская - конференция. Миссию посредника на переговорах взяла на себя делегация Германии во главе с генерал-майором Отто фон Лоссовым. Подписание правомочного договора требовало объявления независимости Закавказья, что и случилось 22 апреля 1918 г. Председателем правительства и министром иностранных дел Закавказской Федеративной Демократической Республики был назначен Акакий Чхенкели.
В беседах с А. Чхенкели генерал фон Лоссов дал понять, что в случае провозглашения Грузией независимости Германия готова стать ее гарантом и поддержать в военно-политическом отношении. 26 мая из-за «разлагающего», по словам Зураба Авалиш-вили, влияния Турции и внутренних противоречий Закавказская Республика распалась: об этом было объявлено на заседании Закавказского Сейма. После этого на заседании Национального Совета Грузии3 была провозглашена Грузинская Демократическая Республика во главе с председателем правительства Ноэ Рамишвили (в июне 1918 г. его сменил Ноэ Жордания).
Германия, имевшая прежде всего экономическую заинтересованность в природных ресурсах Кавказского региона, видела опору своей восточной политики именно в Грузии, а потому не замедлила выполнить обязательства по защите ее территории от турецкой агрессии. В первой половине июня 1918 г. в Тифлис «прибыл небольшой эшелон германских войск с пушками и музыкой. И поразительная вещь. Утром пришли немцы, в полдень на главных улицах были поставлены по одному немецкому солдату без ружей с одним тесаком, и в городе сразу восстановился полный порядок; с этого дня можно было возвращаться домой глубокой ночью без всякого опасения нападений. Так силен был на Востоке авторитет немцев. Немцы вели себя в Тифлисе тактично. Они установили полный порядок в городе. Штаб их расположился в одном из домов на Головинском проспекте (ныне пр. Руставели. - Дж.М.). Каждый день около дверей штаба
© Дж.И. Месхидзе, 2007
вывешивались сведения о холе войны. По вечерам на Головинском проспекте играла музыка; но дни немцев были уже сочтены».4 Разумеется, все обстоятельства грузино-германского взаимодействия не исчерпываются данной «зарисовкой» стороннего наблюдателя.5 Важен итог: военное положение Германии складывалось неудачно, и 21 октября 1918 г. Верховное командование отдало приказ о выводе своих войск из Грузии.
В новых условиях грузинскому руководству пришлось сменить политические ориентиры. В поисках содействия и помощи оно обратились к Великобритании, которая согласно установлению Антанты получила мандат над Кавказом. В ноябре 1918 г. по обе стороны Кавказского хребта были введены британские войска. Их прибытие в Грузию не было столь торжественным, как появление немцев. Среди грузин, по-видимому, «они не пользовались таким обаянием. Да и сами англичане относились к грузинам холодно и свысока. Англичане во внутренние дела грузин не вмешивались и, как всегда и везде, задались целыо извлечь побольше выгод из своего прихода на Кавказ. Они усиленно стали вывозить нефть из Баку и марганец из Грузии».6
Первое время с «представителями старейшей демократии Европы» связывался образ «истинных защитников права на самоопределение маленьких угнетенных народов».7 Однако вскоре интересы и симпатии англичан начали вызывать недоумение: обнаружилась их направленность в сторону генерала А.И. Деникина, не признавшего самостоятельности Грузии и продолжавшего считать ее российской провинцией. И уже 15 февраля 1919 г. глава Грузинского правительства Ноэ Жордания в беседе с генералом Форестьером Уоккером требовал разъяснения: какие же истинные цели имеют Державы Согласия и британские войска, пришедшие в Грузию, якобы, водворить порядок и сохранить status quo до начала Парижской мирной конференции, «тогда как страну охватывают вместе с их приходом все большая и большая разруха и беспорядки».8
Грузинские политики рассчитывали, что правительство Великобритании поддержит молодую республику в ее стремлениях быть признанной de jure международным сообществом и войти в Лигу Наций. И почва для такой уверенности была, казалось бы, вполне обоснованной: один из основополагающих принципов новой дипломатии гласил, что «малые страны» имеют такие же права суверенитета, как и «великие нации». Но лидеры Грузии не могли знать, что еще в начале декабря 1918 г. на первой дискуссии союзников о России Жорж Клемансо, касаясь отношения к «малым странам», заявил, что «великие державы» не обязаны их сразу же признать: «Пусть сначала созреют, а когда это произойдет, тогда мы признаем их».9
В период работы Парижской конференции вопрос о мандатах, т.е. об иностранной поддержке, которая подкрепляла бы независимость новых государств, и в частности «окраинных новообразований» России, продолжал оставаться одним из важнейших. Верховный Совет Антанты, принимая во внимание стремление кавказских народов к обретению статуса субъекта международного права и признавая за ними это право на словах, на деле преследовал иную, главную для себя цель - защитить Европу от «опасности большевизма». А поскольку «для того чтобы предупредить распространение заразы, санитары предлагают соорудить санитарный кордон»,10 «Большая Десятка» (позже - «Большая Четверка») решила отгородиться кавказскими республиками. При этом нельзя не упомянуть и о личных привязанностях: к примеру, министр иностранных дел Великобритании Джордж Н. Керзон «чувствовал особую страсть» к Кавказу, где он побывал за несколько лет до описываемых событий и «проникся нежностью к храбрым горцам. Мысль о том, что Грузия может оказаться во власти большевиков, наполняла Керзона ужасом, и он до конца боролся за то, чтобы в Грузии остались английские вой-
ска».11 Тем не менее в июне 1919 г. Великобритания постановила эвакуировать свои вооруженные силы, дислоцированные на Кавказе, и на обсуждение Верховного Совета был поставлен вопрос о замене их итальянскими частями. Премьер-министр Италии Витто-рио Эммануэле Орландо дал согласие направить войска в Грузию.
Надо заметить, что еще 28 января 1919 г., в связи с проблемой германских колоний, их распределением и мандатах, Орландо сказал, что его страна «готова принять любой принцип, лишь бы он был справедлив, и Италия могла бы участвовать в деле насаждения цивилизации».12 В марте по его поручению генеральный секретарь и член итальянской делегации Л. Альдрованди Марескотти сообщил маршалу Генри Вильсону о готовности Италии сменить британские войска в Закавказье. Маршал отнесся к предложению одобрительно, выразив, впрочем, «некоторое сомнение относительно выгодности такого обязательства». А присутствовавший при разговоре Ллойд Джордж заметил вполголоса: «Что ж, итальянцы думают таким образом получить закавказскую нефть? Нефтяные промыслы являются частной собственностью!»13 Между тем не только нефть являлась для Италии предметом устремления. Интервенция могла бы открыть перед ней перспективы проникновения в Черноморский регион, возобновить транспортные сообщения и торговлю со странами Востока и, что немаловажно, поднять авторитет государства в глазах и политических партнеров, и соперников. И если в 1923 г. Италия рассматривалась как «новый и весьма активный фактор международной политики»,14 то в 1919 г. она была еще весьма далека от этой позиции. 2 апреля 1919 г. Ллойд Джордж передал Вудро Вильсону и Жоржу Клемансо информацию о состоявшемся между Италией и Англией соглашении. Услышав новость, Вильсон «сделал недовольное лицо».15
В свою очередь Витторио Э. Орландо продолжал добиваться реализации плана даже вопреки тому, что министр иностранных дел барон Джорджо Сидней Соннино воспринимал его неблагоприятно. Кстати, оба итальянских делегата, по словам Ллойд Джорджа, «были людьми выдающимися и одаренными. Но полная противоположность их характеров была очень заметна; иногда она переходила в антагонизм целей и методов их осуществления. Орландо был образованным, культурным и видным юристом, обладавшим значительным ораторским дарованием» и, кроме того, «человеком любезным и привлекательным». В отличие от него, барон Соннино был «сух, угрюм и несговорчив», война для министра иностранных дел не являлась «борьбой за международное право и свободу человечества. Он не проявлял большого интереса к этим двум идеалам, относясь к ним безразлично и даже несколько презрительно. Для него победа была наилучшим поводом, чтобы расширить границы, укрепить безопасность и престиж Италии».16
Как бы то ни было, в июне 1919 г. военная экспедиция генерала Пенелло в составе 40 тыс. солдат была готова пуститься в путь, в то время как небольшая их часть уже появилась в Грузии. Приход итальянского контингента стал совершенной неожиданностью для грузинского правительства и вызвал ряд вопросов к представителю британского командования в Закавказье генералу Корэ. В частности, Ноэ Жордания поинтересовался, будут ли итальянцы самостоятельны или же будут поступать согласно английским директивам, на что Корэ ответил: «Они будут действовать так же, как и англичане, от имени Антанты». Тогда глава Грузии не счел нужным скрывать откровенное отношение к ситуации: «Такая частая перемена войск, без нашего ведома и согласия, очень неприятна. Мы уже познакомились с англичанами, они заверили нас в своих симпатиях и здесь, и по сообщениям из Лондона, и вдруг теперь приходят итальянцы, - мы не знаем их намерений».17
Между представителями союзных держав установилось, как писал Ллойд Джордж, «доброжелательное взаимопонимание», исключение составляли итальянские политики: «когда возникали какие-либо затруднения, Орландо был эмоционален и недостаточно тверд, а Соннино слишком угрюм и излишне неподатлив». Это привело к тому, что между ними и Вудро Вильсоном «выросла непроходимая пропасть».18 В. Орландо и С. Соннино покинули Париж, а Совет Четырех сократился до Совета Трех.
21 июня 1919 г. в Италии произошла смена Кабинета министров. Пост премьера занял Франческо Саверио Нитти, который сразу же объявил недействительной проводившуюся правительством Орландо - Соннино политику интервенции в Грузию. На конференции это решение было оглашено 27 июня министром иностранных дел Италии Томмазо Титтони.
Для Нитти, бывшего министра финансов, была характерна логика экономической целесообразности, а его политические приоритеты никак не были связаны с содействием народам Кавказа в их поисках обретения независимости (хотя и в Париже, и в Лондоне он неоднократно контактировал с представителями кавказской политической элиты). Более того, в течение своего пребывания на вершине власти он пытался нормализовать отношения с Советской Россией и вполне разделял выраженную в Меморандуме от 14 января 1920 г. точку зрения Ллойд Джорджа о тщетности старых методов борьбы с большевизмом, необходимости ликвидации блокады и начале торговли через кооперативные организации, без вмешательства правительства.19 Первым официальным шагом, направленным на урегулирование итало-российских взаимоотношений, стала достигнутая 27 апреля 1920 г. договоренность об обмене военнопленными. Затем последовало соглашение (на полуофициальной основе) между кооперативными организациями: Россия поставляла Италии хлеб и нефть, а та взамен медикаменты, сельскохозяйственные машины и электротехнические товары.20
9 июня 1920 г. - практически ровно через год - Франческо Нитти был вынужден отказаться от поста премьер-министра Италии (его занял Джованни Джолитти), а после прихода к власти Бенито Муссолини переселиться в Париж. Там состоялось его знакомство с А.Ф. Керенским. «Остроумный и проницательный», согласно впечатлениям последнего, Нитти «был вместе с тем весьма циничным политиком и дипломатом классической итальянской школы».20 В одном из разговоров А.Ф. Керенский поинтересовался у своего собеседника о причинах эмиграции. И вот что примечательно: в ответе на вопрос Нитти посетовал, что «был для Дуче persona поп grata», поскольку тот никогда не мог простить ему отказ выполнить план интервенции в Грузию.21
Не случайно, судя по всему, участник дипломатической миссии на мирной конференции Зураб Авалишвили полагал, что если в 1919 г. у власти уже стоял бы Муссолини, то для Грузии дело приняло бы иной оборот.22 И не только потому, что тот вынашивал идею возрождения Римской империи, которая включала бы и территорию Кавказа. Имел место весьма любопытный факт, позволявший говорить в пользу такой вероятности, а именно личное знакомство Ноэ Жордания и Бенито Муссолини. Оно состоялось летом 1914 г.
Когда 2 августа находившийся в Швейцарии Жордания узнал об объявлении войны, то решил поскорее вернуться в Грузию, куда единственно возможным оставался морской путь - через Венецию. В пароходной компании сослались на отсутствие свободных мест, но грузинский социалист не пал духом и понадеялся попасть на пароход с помощью итальянских товарищей. С рекомендательным письмом от Аксельрода он отправился в Милан к Турати и, не застав его дома, поспешил прямо в редакцию газеты
«Аванти». Было около десяти вечера, имени главного редактора - Бенито Муссолини Н. Жордания никогда не слышал и уже стал тревожиться за успех своего визита. «Когда я вошел в кабинет, он встал и принял меня радушно», - вспоминал позже грузинский политик. Завязался диалог, и как только Муссолини узнал цель посещения, сразу же дал рекомендательное письмо к секретарю морского синдиката, благодаря которому Ноэ Жордания «дешево и скоро» вернулся на родину.23
Что же касается Франческо Нитти, то он не сомневался в правильности своего решения, даже подвергая его ретроспективному анализу: «Когда я принял бразды правления в июне 1919 г., итальянская экспедиция в Грузию, подготовленная не только с согласия, но и по желанию Антанты, была уже готова. Меня поразило, что не только правительство, но и целый ряд очень умных финансистов и вообще лиц прогрессивного образа мыслей были убежденными сторонниками этой экспедиции. Я же, несмотря на встреченное мною сильное противодействие, решил тотчас же и раз и навсегда отказаться от этого предприятия, оказывая содействие чисто коммерческой инициативе. Однако последствием экспедиции была бы, несомненно, прямая война Италии с московским правительством, что привело бы к непредвиденным результатам.
В самом деле, прошло немного времени и Грузия попала в руки большевиков, отправивших туда 125-тысячную армию. С этого времени грузины не могут освободиться от них. Если бы Италия организовала эту экспедицию, она оказалась бы вовлеченной в ужасную военную авантюру, театр военных действий представлял бы необычайные трудности в смысле своей удаленности, дороговизны транспорта и т.д. И с какой целью?
Грузия составляла до войны часть Российской империи, и ни одна из стран Антанты не считала это несправедливым. Наоборот, несмотря на то, что Россия владела уже обширной территорией и господствовала на Кавказе, Антанта обещала ей еще Константинополь, проливы и значительную зону в Малой Азии. Как можно было стремиться отнять у России территорию, которую она законно считала своей? «В том случае, если Грузия и другие кавказские народы были бы достаточно сильны, чтобы сохранить свою государственную самостоятельность, никакое чужеземное господство над достигшим высокой культурной ступени арийским населением было бы недопустимо».24
После отказа Италии от ввода военных сил на Кавказ, потенциальным мандатарием стали Соединенные Штаты. Но они не торопились дать свое согласие. Еще в начале июня 1919 г. Вудро Вильсон продемонстрировал двойственность американской политики: на встрече с лидерами ирландской общины в Америке он заявил, что «малые нации Кавказа (sic!) и других частей мира...заслуживают свободы», но «Конгресс США не может и не будет прибегать к оружию, чтобы даровать свободу подобного рода».25 А к концу 1919 г. проблема материальной и политической поддержки кавказских государств путем мандата утратила свою актуальность.
Позиция стран Антанты и США характеризовалась тем, что, помышляя о природных ресурсах и стратегическом положении региона, о путях продвижения на Восток, они, с одной стороны, оказывали содействие провозгласившим свою независимость республикам, а с другой - решали «кавказский вопрос» в рамках «русского вопроса». Их политика определялась исходом гражданской войны в России, и последующие события лишь подтвердили ее «замкнутый» характер, нацеленный на обеспечение своих «внутренних», главным образом экономических, интересов. Как только стало известно о разгроме армии генерала А.И. Деникина на Кавказе и приближении Красной Армии к железнодорожной магистрали Баку - Батуми, Верховный Совет Антанты 11 января
1920 г. признал de facto правительства республик Грузии и Азербайджана, а 18 января -правительство Армении. Правительство же Республики Горцев Северного Кавказа признано не было. К слову сказать, дипломатические миссии ни одной из этих республик не были допущены на Парижскую конференцию.
«Провинции и народы, - не скрывал Гарольд Никольсон, - на деле рассматривались как скот или пешки в шахматной игре. Разрешение территориальных споров почти в каждом случае базировалось исключительно на соглашениях и компромиссах между государствами-соперниками».26 И если ход мыслей итальянского премьер-министра Франческо Нитти самым непосредственным образом повлиял на ситуацию в Кавказском регионе, то грузинской стороне досталась лишь роль зрителя на собственной исторической арене, хотя и активного, имевшего возможность излагать субъективное отношение к инициированным Антантой действиям и разворачивавшимся событиям без какой-либо возможности реального на них влияния.
1 Этой теме посвящена единственная обстоятельная работа: Petricioli М. L'occupatione italiana del Caucaso: un ingrato servizio da rendere a Londra // Quaderni de «II Política». Giuffre, Pavia, 1972.
2 В марте 1917 г. Временное правительство пришло к заключению отказаться от единого Кавказского наместничества и сформировать отдельные структуры власти для Северного и Южного Кавказа. 9 марта 1917 г. в Тбилиси был образован краевой орган власти - Особый Закавказский Комитет (ОЗАКОМ), который действовал до создания 15 ноября 1917 г. Закавказского Комиссариата. 10 февраля 1918 г., с целью юридически оформить отделение Южного Кавказа от России, Комиссариат созвал Закавказский Сейм; его председателем стал Николоз (Карло) Чхеидзе.
3 Национальный Совет Грузии был создан в начале апреля 1917 г. Его председателем и председателем его Исполнительного комитета был избран Ноэ Жордания.
4 Кафафов КД. Воспоминания о внутренних делах Российской империи // Вопросы истории. 2005. № 7. С. 97.
5 См., напр.: Пипия Г.В. 1) Политика Германии в Закавказье в 1918 г. Сб. документов. Тбилиси, 1971; 2) Германский империализм в Закавказье в 1910-1918 гг. М., 1979.
6 Кафафов К Д. Указ. соч. С. 97.
7 Мемуар Грузинской социалистической делегации на Люцернской конференции для рабочей фракции Палаты общин // Демократическое правительство Грузии и английское командование / Подготовлено к печати С.Е. Сефом; с предисловием М.Н. Покровского. Тифлис, 1928. С. 87.
8 Беседа Председателя Правительства с генералом Уоккером. 15.02.1919 г. 12 час. дня // Там же. С. 36.
9 Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах / Пер. с англ.; вступ. ст. и послесловие А.Д. Никоно-ва. М„ 1957. Т. 1. С. 278.
10 Там же. С. 311.
11 Там же. С. 282.
12 Альдрованди Марескотти Л. Дипломатическая война. Воспоминания и отрывки из дневника (1914-1919 гг.) / Пер. с итальянск.; ред. и вступ. ст. Б.Е. Штейна. М., 1944. С. 233.
13 Там же.
14 Записка Н.И. Иорданского Г.В. Чичерину о ходе переговоров по подготовке договора от 8 октября 1923 года // Москва - Рим: Политика и дипломатия Кремля, 1920-1939: Сб. документов / Отв. ред. Г.Н. Севостьянов. М„ 2002. С. 100.
15 Альдрованди Марескотти Л. Указ. соч. С. 234.
16 Ллойд Джордж Д. Указ. соч. С.222-223.
17 Беседа Председателя Правительства Н. Жордания с британским генералом Корэ. (Подлинник даты не имеет) // Демократическое правительство Грузии... С. 66-67.
18 Ллойд Джордж Л. Указ. соч. С. 224, 225.
19 Шишкин В.А. Становление внешней политики послереволюционной России (1917-1930 годы) и капиталистический мир: от революционного «западничества» к «национал-большевизму». Очерк ис-
тории. СПб., 2002. С. 87-88; Serra Е. Nitti е la Russia // Barbagallo F. е l'altri. Francesco Saverio Nitti. Meridionalismo e Europeismo. Atti del convegno di Potenza 27-28 setiembre 1984. Ed. Laterza, 1985. P. 175-176; см. также: Nitti F.S. La pace; La liberta; Bolscevismo, fascismo e democrazia / A cura di Gabriele De Rosa. Bari; Laterza, 1961.
20 Шишкин B.A. Указ. соч. С. 17.
21 Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1996. С. 484.
22 Авалов (Авалишвили) 3. Независимость Грузии в международной политике 1918-1921 гг. Париж, 1924.
23 Жордания Н. Моя жизнь / Пер. с гр. И. Жордания. Stanford, California, 1968. С. 64.
24 Нитти Ф. Европа без мира / Пер. с итальянск. с предисловием М. Павловича. Пг.; М., 1923. С. 123-124.
25 Фоглесонг Д.С. Соединенные Штаты, проблема самоопределения наций и борьба против большевиков в Прибалтике. 1918-1920 // Первая мировая война: Пролог XX века. М., 1998. С. 612.
26 Никольсон Г. Как делался мир в 1919 году / Пер. с англ.; под ред. И.С. Звавича. Вступ. ст. и общая ред. И.М. Майского. М„ 1945. С. 53.
Статья принята к печати 28 сентября 2006 г.
