CC BY
3278. UrA Pfl. O.4-n. On.35. fl. 32.
9. UrA Pfl. O.2. On.2. fl.128.
10. UrA Pfl. O.2. On.2. fl. 98.
11. UrA Pfl. O. 168-p. On.12. fl. 27.
Referenses and Sources
1. Dekrety Sovetskoj vlasti. - T.1. - M.: Gospolitizdat, 1957. - S.413-438.
2. Kukushkin Yu.S., Chistyakov O.I. Ocherk istorii Sovetskoj Konstitucii. Izd. 2-e, dop. - M.: Politizdat, 1987. - 367 s.
3. Gasanova A.I. Likvidaciya negramotnosti sredi zhenskogo naseleniya Dagestana v processe socialisticheskogo stroitel'stva // Uchenye zapiski Instituta IYAL. T. 7. - Mahachkala, 1967. - 99 s.
4. Lidzheva K.F., Nadbitov M.V. Likvidaciya negramotnosti sredi zhenskogo naseleniya na Yuge Rossii v 20-h gg. // Vestnik instituta. 2012. №1(24).
5. 78-81.
5. III Severo-Kavkazskij kraevoj s"ezda goryanok i nacmenok // http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/161217
6. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Respubliki Dagestan (CGA RD). F. P-1. Op. 1. D. 37.
7. CGA RD. F.77. Op.1. D. 3.
8. CGA RD. F.4-p. Op.35. D. 32.
9. CGA RD. F.2. Op.2. D.128.
10. CGA RD. F.2. Op.2. D. 98.
11. CGA RD. F. 168-r. Op.12. D. 27.
МУТИЕВА ОКСАНА САИДОВНА - кандидат исторических наук, заведующая кафедрой гуманитарных дисциплин Дагестанского государственного университета народного хозяйства (Махачкала) (mutiewa.oksana@yandex.ru). БАГЛИЕВА ЗАРЕМА ЗАХРАБОВНА - кандидат исторических наук, доцент Дагестанского государственного университета народного хозяйства (Махачкала) (baghliieva@mail.ru).
MUTIEVA, OKSANA S. - Ph.D. in History, Head of the Department of the Humanities, the Daghestanian State University of the National Economy (Makhachkala).
BAGLIEVA, ZAREMA Z. - Ph.D. in History, Associate Professor, Department of Humanities, the Daghestanian State University of the National Economy (Makhachkala).
УДК 94(450) (63) «1935/1936» DOI: 10.24412/2308-264X-2021-3-60-70
ИВАНОВ А.Г.
ИТАЛО-ЭФИОПСКАЯ ВОЙНА 1935-1936 ГГ., ЛИГА НАЦИЙ И ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ
Ключевые слова: итало-эфиопская война, Лига Наций, политика умиротворения, умиротворение Муссолини, «плебисцит мира», итальянская агрессия.
В статье дан анализ позиции Великобритании и Франции по отношению к агрессии Италии против Эфиопии, факторов, повлиявших на умиротворение Муссолини, последствий итало-эфиопского конфликта для Лиги Наций. Показано, что в условиях назревания и в ходе войны лидеры Великобритании и Франции были готовы на значительные уступки агрессору, тем более, когда речь шла о районах, далеко отстоявших от Европы. Одной из причин тому было нежелание портить отношения с Муссолини в пустой надежде не допустить его сближения с Гитлером. В целом, это шло вразрез с настроениями британской общественности, в ходе «плебисцита мира» высказавшейся не только за участие Великобритании в Лиге Наций и сокращение вооружений (свыше 11 млн. англичан из 11,5 млн опрошенных), но и за применение против агрессоров экономических (10 млн.) и даже военных санкций (около 7 млн.). Политика умиротворения Италии за счет Эфиопии повлекла в итоге гибель за время войны и последовавшей оккупации более 760 тыс. воинов и жителей Эфиопии.
IVANOV, A.G.
THE ITALO-E THIOPIAN WAR 1935-1936, THE LEAGUE OF NATIONS AND THE WESTERN POWERS
Key words: Italian-Ethiopian war, League of Nations, policy of appeasement, appeasement of Mussolini, "plebiscite of peace ", Italian aggression
The article presents an analysis of the position of Great Britain and France towards the aggression of Italy against Ethiopia, factors which influenced the appeasement of Mussolini, consequences of the Italo-Ethiopian conflict for the League of Nations. It is shown that in the conditions of maturing and in the course of the war, the leaders of Great Britain and France were ready to make significant concessions to the aggressor, especially when it came to areas far from Europe. One of the reasons for this was the reluctance to spoil relations with Mussolini in the empty hope of preventing his rapprochement with Hitler. In general, this was contrary to the mood of the British public, during the "plebiscite of peace" it spoke out not only for Britain's participation in the League of Nations and the reduction of armaments (over 11 million British out of 11.5 million respondents), but also for the use of economic (10 million) and even military sanctions (about 7 million). The policy of pacification of Italy at the expense of Ethiopia resulted in the death of more than 760 thousand soldiers and residents of Ethiopia during the war and the subsequent occupation.
Итало-эфиопская война 1935-1936 гг. - это один из первых актов вооруженной агрессии фашистских государств, в данном случае Италии, против независимой и слабо вооруженной страны. Муссолини, преисполненный тщеславия и амбиций, мечтал о создании новой Римской империи и воспользовался благосклонностью Великобритании и Франции по отношению к Германии и Италии, их стремлением посредством уступок диктаторам обеспечить мир и согласие и тем самым не допустить большой войны. В середине 1930-х годов политика умиротворения в
60
Великобритании и во Франции приобрела вполне осязаемые черты. В июне 1935 г. на выборах в британский парламент победили консерваторы, и они сформировали новое правительство во главе с С. Болдуином. Пост канцлера казначейства сохранил за собой Н. Чемберлен, министром иностранных дел стал С. Хор, а министром внутренних дел - бывший руководитель Форин оффис Дж. Саймон. Все они, как и большинство членов кабинета, были убежденными сторонниками политики умиротворения, приоритетом которой было стремление правящих кругов западных держав не допустить повторения трагедии Первой мировой войны. Франция к тому времени ослабила свои позиции в Европе и все больше ориентировалась на Великобританию. П. Фланден, П. Лаваль, Э. Даладье и другие политики полагали, что лучший способ обеспечить безопасность страны - прямые соглашения с Германией и Италией.
Вот как оценивает психологию умиротворителей профессор Кембриджского университета Р. Эванс: «Большинство послевоенных политиков Великобритании и Франции были фигурами среднего масштаба. Наблюдая смерть лучших и ярчайших представителей своего поколения на фронтах Первой мировой войны, они были решительно настроены не допустить подобной бойни, если это было в их человеческих силах. Их нежелание готовиться и тем более вступать в войну из-за проблем европейской политики, которые казались вполне решаемыми другими средствами при наличии минимальной доброй воли заинтересованных сторон, наконец, осложнялось мучительным страхом от того, что принесет с собой такая война: не только возобновление обоюдного истребления в окопах, но и массированные воздушные бомбардировки крупнейших городов, огромные разрушения и потери гражданского населения и, вполне вероятно, даже социальную революцию» [1, с.668]. Тем более войны следовало избежать, следуя логике умиротворителей, когда речь шла о районах, далеко отстоявших от Европы. В данном случае это была слабая и незащищенная Эфиопия.
Подтверждение этой оценке политического курса западных держав дают как опубликованные, так и неопубликованные документы Форин оффис.
В июне 1935 г. английский министр по делам Лиги Наций А. Иден совершил визиты в Париж и Рим. Во французской столице он обсудил с премьер-министром Франции П. Лавалем вопросы нормализации отношений с Германией. Лаваль выразил озабоченность тем, что Англия предоставила Германии возможность иметь военно-морской флот, равный 35% английского флота (англо-германское морское соглашение было подписано в Лондоне 14 июня), что позволяло Германии увеличить свой флот в 5,5 раз. Однако Иден заявил Лавалю, что ни одно британское правительство не смогло бы отказать Германии в этом [2, р. 163]. На обратном пути из Рима Иден вновь встретился с премьер-министром Франции и убедился в том, что он немного успокоился. Лаваль подчеркнул, что по-прежнему привержен политике умиротворения, а его правительство не меньше, чем английское, «желает заключить соглашение с Германией» [3, р. 128].
24-25 июня 1935 г. Иден встретился с Муссолини в Риме. Они обсудили Восточный и Дунайский пакты (Англия относилась к ним по-прежнему скептически), а также вопросы, связанные с воздушным пактом по ограничению ВВС держав (эта идея так и не была реализована), проблему вооруженных сил и вооружений и итало-эфиопские отношения.
Эти отношения к тому времени достигли опасной степени напряженности. Италия вплотную приступила к подготовке вторжения в Эфиопию с целью аннексии ее территории. Широкий международный резонанс получил инцидент на границе Эфиопии и Итальянского Сомали в районе Уал-Уал в декабре 1934 г., где итальянский гарнизон неожиданно напал на эфиопский отряд, в результате чего обе стороны понесли большие потери. Негус Хайле-Селассие I обратился в Лигу Наций с просьбой предотвратить агрессию. Однако Совет Лиги приступил к обсуждению конфликта между двумя странами лишь через девять месяцев после него, а все дело свелось к созданию комитета в составе представителей Англии, Франции, Испании, Польши и Турции в целях общего изучения итало-эфиопских отношений и мирного разрешения вопроса [4, с. 12]. Лига Наций тем самым стремилась фактически замять инцидент, что не могло не поощрить Муссолини на новые провокационные действия против Эфиопии.
Английское правительство допускало возможность аннексии части эфиопской территории Италией. К этому и свелся диалог Идена с Муссолини 24-25 июня. По поручению правительства министр предложил передать Италии юго-восточные районы Эфиопии. В обмен Великобритания обязалась выделить Эфиопии порт Зейла с коридором на границе с Британским Сомали. При этом
Иден отметил, что англичанам ничего не надо взамен, лишь бы «не были нарушены права местных племен на этой территории». Кроме того, он заявил, что «правительство Его Величества желает оказать помощь Италии в получении экономической концессии в Абиссинии». Однако Муссолини отверг это предложение, заявив, что претендует на центральную часть Эфиопии, как на «минимум того, что хочет Италия». Он также потребовал, чтобы Италия установила контроль над Эфиопией, статус которой будет примерно таким, как у Египта, Марокко или Ирака. Иден, в свою очередь, подчеркнул, что если итальянское правительство урегулирует эти проблемы мирным путем, то Великобритания «окажет всю необходимую помощь» [5, р. 282-283; 6, р. 330, 337, 339]. Переговоры в Риме не дали каких-либо результатов, но продемонстрировали готовность Великобритании к уступкам агрессору.
Между тем британская общественность проявляла в те дни большую озабоченность в связи с нараставшей угрозой миру со стороны фашистских государств. 27 июня были опубликованы результаты референдума, получившего название «плебисцит мира». Свыше 11 млн англичан (из 11,5 млн опрошенных) высказались за участие Великобритании в Лиге Наций, сокращение вооружений. Более 10 млн человек проголосовали за применение против агрессоров экономических санкций и около 7 млн. - за военные санкции. Итоги голосования показали, что широкие массы выступают за решительные меры по поддержанию мира и обеспечению безопасности. Многие из опрошенных фактически осудили политику правительств Р. Макдональда и С. Болдуина.
Ситуация для Англии складывалась тревожная. Германия и Италия не только не скрывали своих агрессивных планов, но делали все возможное для их осуществления. Во Франции шла напряженная борьба между сторонниками и противниками Народного фронта - широкой коалиции антифашистских, демократических сил. П. Лаваль постоянно маневрировал и казался англичанам крайне ненадежным. Так, постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании Р. Ванситтарт в письме С. Хору от 9 августа 1935 г. изложил мнение сотрудников Форин оффис о Лавале, как о человеке, который «не заслуживает никакого доверия» [6, р. 473]. В малых европейских странах усилился страх перед возможной агрессией Германии и Италии. В США дело шло к принятию закона о нейтралитете, который вряд ли способствовал бы укреплению мира. Наконец, в СССР высказывали сомнения относительно верности внешнеполитического курса Великобритании, о чем советский полпред в Лондоне И.М. Майский заявил руководителю Северного департамента Форин оффис Л. Кольеру 28 июня 1935 г. [3, р. 171-172].
В этой связи характерная дискуссия развернулась между Кольером и помощником Ванситтарта О. Сарджентом, который подчеркнул особую значимость подписания воздушного пакта с Германией, ибо это «одна из жизненно важных задач» Великобритании. Он также отметил, что ему глубоко безразлично, какое воздействие пакт окажет на характер и перспективы англосоветских отношений, хотя Кольер возражал, что дружественные отношения с СССР представляются ему «не менее важными, чем какой-либо воздушный пакт» [3, р. 170]. По мере эскалации фашистской агрессии и отхода Англии от идеи коллективной безопасности, подобные дискуссии все чаще возникали среди руководящих сотрудников британского внешнеполитического ведомства, но всякий раз верх брали сторонники сближения с Германией и Италией.
Эскалация агрессии фашистских государств создавала массу проблем для западных держав, тем более, что Германия (в меньшей степени Италия) перевооружалась ускоренными темпами. Вот как оценивали ситуацию в Центральном департаменте Форин оффис в меморандуме от 1 июля 1935 г. В нем отмечалось, что к апрелю 1937 г. Германия будет иметь 36 полностью оснащенных дивизий и 1500 самолетов первой линии, а к 1943 г., по прогнозу военного министерства, сможет мобилизовать от 90 до 100 дивизий. И далее: «Информация, которой располагают начальники штабов, свидетельствует, что Германия... вряд ли будет готова к 1939 г. вести агрессивную войну на Западе». Авторы выразили серьезное беспокойство в связи с неадекватной возросшей германской угрозе обороной метрополии, особенно в воздухе [3, р. 252-256, 258-259]. Р. Ванситтарт, анализируя этот документ, заметил, что Германия будет готова к войне раньше 1939 г. Не меньшую озабоченность у него вызывало ослабление авторитета и влияния Англии в Европе. «В настоящее время правительство фактически отвращает от себя как Францию, так и Италию», а они «заметно сблизились. с декабря 1934 г.». Вывод британского дипломата звучал крайне
тревожно: «Если правительство Его Величества не проявит осторожности, такая политика может закончиться нашей полной изоляцией в момент нашей наивысшей слабости» [3, р. 249-250].
Эти опасения становятся понятными в свете последовавшего усиления военной мощи Германии и ее будущих союзников - Италии и Японии, хотя тогда действительное положение не было столь мрачным. Немцы только разворачивали свой потенциал, а итальянцы заметно уступали вероятным противникам - Великобритании и Франции. Так, в докладе заместителей начальников штабов британских вооруженных сил от 7 августа 1935 г. констатировалось «заметное превосходство объединенного англо-французского флота» над итальянским. По классу линкоров оно выражалось соотношением 13:2 (из них 8 английских в Средиземном море и в водах метрополии); по тяжелым и легким крейсерам - 27:10 (14 принадлежали Великобритании); по эсминцам - 100:26 не в пользу Италии. Кроме того, англичане имели в указанных районах 2 линейных крейсера, тогда как итальянцы - ни одного. По подводным лодкам подавляющее превосходство было у западных союзников: 112 лодок у Англии и Франции и 25 - у итальянцев.
Соотношение сухопутных сил складывалось также неблагоприятно для агрессора, которому «успешно будут противостоять югославская и французская армии», поэтому «вследствие угрозы границам итальянские войска не смогут быть переброшены из Италии». Заместители начальников штабов подчеркнули необходимость тесной координации усилий западных стран в скорейшей разработке совместных военных планов на случай вооруженного конфликта с Италией [7, р. 75, 87, 88]. Но, как показали уже ближайшие события, они остались гипотетическими - Англия не желала ввязываться в конфликт с Италией из-за Эфиопии.
Несомненный интерес представляет и та часть доклада, в которой была изложена возможная реакция Италии на действия западных держав. Это и нападения итальянских подводных лодок на торговые суда, налеты самолетов противника с аэродромов в Ливии на Суэц и Египет, а также «захват итальянцами Британского Сомали при условии, что они не завязнут в Абиссинии». Что касается Судана и Кении, то авторы доклада отметили, что «там у нас мало войск для защиты от агрессии Италии, хотя, учитывая трудности местности и отсутствие коммуникаций, Италия вряд ли добьется большого успеха». Другие объекты в пределах достижения итальянской авиации - Момбасса, Найроби, Хартум, Порт-Судан и в целом железнодорожные коммуникации, и хотя эти налеты не будут иметь большого военного значения, «такая возможность не исключается». Британские военные руководители пришли к заключению, что «необходима кооперация действий стран-членов Лиги Наций и согласованные между ними военные планы» с обязательным участием «как минимум ведущих держав» [7, р. 77-80, 87].
За неделю до этого, 30 июля, на заседании Комитета имперской обороны (высший военно-политический орган страны во главе с премьер-министром) обсуждалась проблема возможных санкций против Италии в свете ее приготовлений к войне с Эфиопией. Была подчеркнута необходимость «принятия военных мер предосторожности в случае, если будет принято решение об оказании экономического давления» (на Италию. - авт.). Отмечалась также необходимость подключения к этому Франции и желательность, «по крайней мере, пассивной поддержки других Средиземноморских держав». «Крайне важное значение» будет иметь позиция США.
Предлагались следующие варианты действий против экспедиционных сил Италии в Восточной Африке:
1. «Установление контроля за судоходством в Суэцком канале».
2. Установление контроля в районе Красного моря.
3. «Организация коллективной акции (если этот вопрос будет поднят) по контролю за Суэцом, но при условии, что это не вызовет отрицательной реакции со стороны Японии». И еще раз подчеркивалась «исключительная важность» позиции Германии, США и Японии [7, р. 40-42, 44].
Великобритания, в силу разных причин и обстоятельств, не собиралась жестко реагировать на возможные агрессивные действия Италии, тем более в отношении стран, до которых ей не было никакого дела. Одной из этих причин было нежелание умиротворителей портить отношения с Муссолини в надежде (пустой, как оказалось) не допустить его сближения с Гитлером. К тому же учитывался фактор воинственной Японии, ибо под угрозой могли оказаться Гонконг и Сингапур. Но заигрывание с Муссолини (равно как и с Гитлером) не сулило ничего хорошего, и война Италии против Эфиопии доказала это со всей очевидностью.
И еще один документ - меморандум заместителей начальников штабов вооруженных сил Великобритании от 9 сентября 1935 г., т.е. незадолго до вторжения итальянских войск в Эфиопию. В нем предлагалось, в случае применения статьи XVI Устава Лиги Наций (статья о санкциях против агрессора) следующее:
1. Сотрудничество Великобритании с Францией в полном объеме.
2. «Франция должна играть ключевую роль в западном Средиземноморье, исключая район Гибралтара».
3. «Франция, предположительно в сотрудничестве с Югославией, будет отвечать за проведение военно-воздушных операций. на севере Италии. В этих операциях примет участие также контингент королевских военно-воздушных сил».
4. Великобритании отводится основная роль в восточном Средиземноморье. Британский флот «должен держать под своим контролем центральную часть Средиземного моря».
5. Необходимо договориться с Грецией об использовании порта «Х» для реализации этих
целей.
6. Прежде чем будут согласованы санкции (против Италии. - авт.), «необходимо прийти к согласию с заинтересованными странами по всем обозначенным пунктам». В заключение подчеркивалась «исключительная важность» обозначенных в меморандуме предложений [7, р. 153].
Как показали уже ближайшие события, большинство этих пунктов остались на бумаге. Великобритания склонялась к мирному урегулированию итало-эфиопского конфликта за счет Эфиопии в расчете на полюбовное соглашение с Италией.
Аналогичную позицию занимала Франция. Как сообщил английский посол в Париже Дж. Кларк 22 августа 1935 г., «Лаваль абсолютно не обеспокоен судьбой Абиссинии» и склонен рассматривать итало-эфиопский спор лишь с точки зрения «французской безопасности в Европе». Премьер-министр не желает ставить под угрозу франко-итальянское сближение, воплощенное в январском соглашении (от 7 января 1935 г.; в нем Лаваль предоставил Муссолини свободу рук в отношении Эфиопии. - авт.), чему в немалой степени способствовало английское правительство, которое оказывало постоянное давление на обе стороны». Лаваль заверил Кларка в том, что это сближение не нанесет ущерба англо-французским отношениям и Франция «всегда будет на стороне Великобритании», но не допустит враждебности к Италии, а будет выступать за компромисс [8, с. 57]. Такого же мнения придерживался и начальник генерального штаба национальной обороны Франции, генерал М. Гамелен. 5 сентября 1935 г. он заявил английскому военному атташе в Париже, полковнику Т. Хейвуду: «Франция настроена на прочный союз с Англией, но в то же время не желает, чтобы Италия стала ее врагом. Дружба с Италией - это вопрос чрезвычайной важности для Франции» [9, р. 113].
Вскоре в Женеве состоялись англо-французские переговоры, на которых Великобританию представляли С. Хор, А. Иден и руководитель Центрального департамента Форин оффис У. Стрэнг, а Францию - П. Лаваль и генеральный секретарь МИД А. Леже. Британский министр иностранных дел отметил, что общественность крайне озабочена усилением Германии и разраставшимся итало-эфиопским конфликтом. «Этот конфликт, - подчеркнул он, - ничто иное, как проверка эффективности Устава» (Лиги Наций. - авт.). В связи с вопросом о возможных мерах экономического давления на Италию Хор заявил, что неизбежно возникнут трудности, поскольку необходимо получить поддержку всех членов Лиги Наций. К тому же США и Германия не являются членами Лиги, и это обстоятельство может свести на нет меры воздействия на Италию. На основании этого он поставил под сомнение целесообразность принятия санкций и предложил обратиться к Муссолини с тем, чтобы не допустить «экстремистских действий» с его стороны. Эту идею одобрили Иден и Лаваль; территориальные уступки Италии за счет Эфиопии планировалось осуществить на основании английских предложений Муссолини от 24 июня 1935 г., но с включением в новое соглашение обширной провинции Огаден и ряда прилегающих к ней областей [6, р. 597-599, 603, 605, 617]. В дальнейшем это решение получило воплощение в плане мирного урегулирования итало-эфиопского конфликта, ставшем скандально известным как соглашение Хора - Лаваля.
Одним из главных побудительных мотивов умиротворения Италии являлось стремление английского правительства обезопасить имперские коммуникации в Средиземном море;
несомненное влияние на него оказали и деловые круги, не желавшие разрыва отношений с Италией из опасений потерять выгодный итальянский рынок. Так, заместитель канцлера казначейства Ф. Филлипс в меморандуме от 5 сентября 1935 г. писал, что «Италия является единственным естественным рынком для угля из Уэльса... Наш экспорт угля в Италию составляет 40% всего английского экспорта». Он высказался против применения по отношению к режиму Муссолини жестких экономических санкций. Филлипс мотивировал это следующим: «Политика блокады опасна потому, что она уже вскоре приведет к реальной войне и трудно осуществима из-за наличия нейтральных государств, таких как Германия». С его слов, 16% итальянского импорта приходилось на Германию (в основном уголь), а 12,5% - на США (зерно, хлопок, сталь и нефть). К тому же, у Англии мало шансов компенсировать потери от антиитальянских санкций за счет приобретения новых рынков сбыта своей продукции [6, р. 579-580].
Антиэфиопскую позицию занимали и представители доминионов (Австралия и Новая Зеландия по стратегическим соображениям вследствие нараставшей для них угрозы со стороны Японии). На совещании в Лондоне 9 сентября 1935 г. они поддержали линию правительства на умиротворение Италии за счет Эфиопии [6, р. 585-586]. Руководители доминионов были в курсе того, что происходило за кулисами. Так, Форин оффис уведомил их о визите А. Идена в Рим телеграммой от 29 июня. В ней, в частности, говорилось, что «английский кабинет. принял решение предпринять все усилия, чтобы избежать открытой итальянской агрессии и что единственное средство для достижения этого - сделать итальянскому правительству определенное и конкретное предложение». Далее шла расшифровка предложения - передача Италии части территории Эфиопии [5, р. 282].
Что касается Германии (а от нее кое-что зависело, в том числе поведение Великобритании), то Гитлер поначалу присматривался и выжидал. Это отметил О. Сарджент в памятной записке от 26 августа 1935 г.: «Гитлер наблюдает, как развиваются события и настроен пока что воздерживаться от каких-либо внешнеполитических акций до прояснения итало-абиссинского вопроса» [9, р. 41]. С. Хор и А. Иден согласились с такой оценкой [9, р. 41]. И, наконец, Италия и Муссолини. 23 июля 1935 г. английский посол в Риме Э. Друммонд (он был первым генеральным секретарем Лиги Наций, впоследствии стал лордом Пертом) телеграфировал Хору следующее: «Общее мнение такое, что Муссолини считает, что Абиссиния нужна Италии и что заполучить ее можно посредством войны. Те, кто не поддерживает столь прямолинейную политику, надеются найти выход из этой трудной ситуации., что если она окажет необходимое давление на негуса, то тогда он (Муссолини. - авт.) может принять более разумное решение» [5, р. 215]. Через два месяца, 27 сентября, т.е. в канун нападения Италии на Эфиопию, Друммонд сообщил в Лондон, что «ему известно от близкого к Муссолини источника, что если он отведет войска и тем самым откажется от победы над Абиссинией, в Италии вспыхнет гражданская война». Победы в войне с Эфиопией требуют «молодые и неистовые фашисты»; Муссолини был вынужден начать войну». Друммонд считал, что после этой победоносной войны «с Муссолини можно будет договориться»
[5, р. 6].
Италия не замедлила воспользоваться соглашательской позицией западных держав и в начале октября 1935 г. развернула боевые действия против Эфиопии. Огромный перевес в силах, военно-техническое превосходство позволили агрессорам нанести поражение эфиопской армии. Захватчики использовали варварские методы, широко применяли отравляющие вещества. Политика геноцида повлекла гибель за время войны и последовавшей оккупации более 760 тыс. воинов и жителей Эфиопии.
Действия Италии вызвали широкую волну возмущения во всем мире. Так, СССР выступил в поддержку Эфиопии, за пресечение агрессии коллективными усилиями стран - членов Лиги Наций. Под давлением общественности Совет Лиги объявил Италию агрессором, было принято решение о применении к ней экономических и финансовых санкций, в частности об эмбарго на экспорт оружия в Италию. Это решение было одобрено на Чрезвычайной Ассамблее Лиги Наций 52 странами 9 октября. Против санкций выступили Австрия, Албания, Венгрия и Парагвай, ссылаясь на свои особые отношения с Италией [10, с. 187]. Однако до военных санкций дело не дошло. Министры иностранных дел Великобритании и Франции С. Хор и П. Лаваль договорились, что они выступят против них [11, с. 91]. 17 октября 1935 г., т.е. через две недели после вторжения итальянских войск в Эфиопию, в Лондоне состоялась встреча Хора с германским послом Л. фон
Хешем, который заявил, что «ходят слухи о возможной войне Англии с Италией». Хор категорически отверг это: «Это все глупости. Война со старым другом - последнее, чего мы желали бы. О военных санкциях не может быть и речи» [9, р. 231].
Не только военные санкции, но также жесткие ограничения на поставки нефти в Италию могли остановить агрессора и повлиять на прекращение итало-эфиопской войны. Италия на 98% зависела от импорта угля и нефтепродуктов [10, с. 187]. Но ситуация складывалась в целом в пользу Муссолини и его режима. Многие страны уклонялись от введения санкций. Так, эмбарго на оружие не применяли 7 стран; финансовые меры - 8; на экспорт в Италию запрещенных товаров - 10; на импорт - 13, т.е. 25% общего числа членов Лиги Наций [10, с. 189].
СССР настаивал на жестких мерах, включая запрет на поставку в Италию наиболее важных видов стратегического сырья, но западные державы отвергли и это предложение. США, не будучи членом Лиги Наций, значительно увеличили вывоз нефти и нефтепродуктов в Италию: в денежном выражении он возрос с 12 тыс. дол. в ноябре 1934 г. до 451 тыс. дол. год спустя, несмотря на то обстоятельство, что, как отметил С. Хор в меморандуме от 27 августа 1935 г. после встречи с послом США в Великобритании Р. Линдсеем, американское общественное мнение «настроено в своем подавляющем большинстве против Италии» [4, с. 17; 6, р. 546].
В ходе итало-эфиопской войны торговля Италии возросла и с Германией - до 23,3% в 1936 г. [6, р. 579; 12, с. 237]. Правда, политические отношения между Берлином и Римом оставались довольно прохладными, хотя подвижки к их улучшению уже наметились. По свидетельству А. Идена, Муссолини еще в июне 1935 г. достаточно спокойно говорил о неизбежности аншлюса: «Италия имеет сильную границу (с Австрией. - авт.) и поглощение Австрии Германией не будет представлять для нее прямой угрозы» [3, р. 12]. 30 ноября 1935 г. английский посол Э. Фиппс сообщил из Берлина в Форин оффис: «Я получил информацию от официального источника высокого ранга, что германской прессе поступило указание постепенно смягчить тон по отношению к Италии» [13, р. 194]. Эти подвижки к сближению фашистских диктаторов окрепли в ходе итало-эфиопской войны, хотя для Гитлера ее затягивание при конечной победе Муссолини было предпочтительным. Это позволяло использовать разраставшийся конфликт для укрепления собственных позиций. Во-первых, расшатывались устои Лиги Наций, во-вторых, внимание общественности и правительств западных держав отвлекалось от Европы в район Африканского Рога и, наконец, война повлияла самым непосредственным образом на принятие Гитлером решения о вводе войск в демилитаризованную Рейнскую область.
Конечный исход итало-эфиопского вооруженного конфликта во многом зависел от Великобритании. Правительство СССР попыталось согласовать с правительством С. Болдуина жесткую линию по отношению к агрессору - именно об этом говорил советский полпред И.М. Майский С. Хору 6 ноября 1935 г. [11, с. 94]. Однако английское правительство, хотя и предприняло демонстрацию военно-морской мощи в Средиземном море (туда были стянуты 7 линкоров, 3 авианосца, 25 крейсеров и значительное количество других судов и подводных лодок), все же не намеревалось усугублять конфликт. На заседании кабинета 16 октября были подчеркнуты необходимость «большой осторожности в применении санкций» и желание «отложить введение каких-либо новых санкций до согласования общей позиции с правительством Франции». Подчеркивалось также, что «до тех пор желательно не настаивать слишком активно на санкциях в Женеве» [14, р. 9]. И еще один нюанс, характеризующий позицию Великобритании. Начальники штабов вооруженных сил на заседании 5 ноября 1935 г. отметили «исключительную важность» отношения США и Германии к итало-эфиопскому конфликту: «Никаких решений не должно быть принято в Женеве до тех пор, пока министр иностранных дел (С. Хор. - авт.) не выяснит позицию США и Германии», причем Хор «должен немедленно указать Лавалю на серьезность принятия этого решения (о санкциях. - авт.) без США» [14, р. 11].
Что касается Франции, то она вообще не желала ввязываться в осложнения с Италией из-за Эфиопии. Об этом Лаваль откровенно поведал Хору и Идену во время переговоров в Женеве 1 ноября. На них обсуждались вопросы урегулирования итало-эфиопского конфликта. Английский министр иностранных дел высказался против предоставления Италии мандата на Эфиопию (такой вариант Лаваль предлагал Идену месяцем ранее во время их встречи в Париже). Хор склонялся к отделению части эфиопской территории в пользу Италии. Он подчеркнул, что его правительство «использует все свое влияние, чтобы обеспечить соглашение». Более того, Великобритания была
готова отвести линейные крейсеры из Средиземного моря, но при условии эвакуации одной итальянской дивизии из Ливии. При этом Хор добавил, что, если итальянцы согласятся на это условие, их контингент в Ливии все равно «будет в 3 раза больше, чем английский в Египте». Усиление флота он объяснил развернутой в итальянской прессе антибританской кампанией и открытыми угрозами вторгнуться в Египет и на Мальту [14, р. 181-182, 237]. Женевские переговоры укрепили решимость правительств Англии и Франции добиться скорейшего урегулирования итало-эфиопского конфликта к удовлетворению Муссолини.
Одним из побудительных мотивов миротворческих усилий британских консерваторов являлись опасения за судьбу фашистского режима в Италии. На заседании кабинета 2 декабря 1935 г. было высказано мнение, что применение к Италии нефтяных санкций может вызвать крах режима, который «исчез бы с итальянской политической арены, в Италии могло бы образоваться коммунистическое правительство и произошло бы коренное изменение расстановки сил в Европе». С. Хор доказывал, что необходимо затягивать введение нефтяных санкций, а тем временем как можно скорее добиваться начала мирных переговоров, выступая совместно с Лавалем. Это предложение министра иностранных дел было одобрено кабинетом [11, с. 96].
Переговоры Хора с Лавалем состоялись в Париже 7 декабря и прошли успешно. Руководитель Форин оффис считал необходимым отказ от эмбарго на поставки нефти в Италию. При этом он отметил, что многие в Англии считают нефтяные санкции очень эффективными и поэтому дальнейшее промедление чревато утратой доверия к правительству. В свою очередь, Лаваль изложил конкретный план «разрешения» итало-эфиопского конфликта: «Муссолини должен обладать по крайней мере частью завоеванной территории» - это провинции Тигре, Огаден и районы к югу от восьмой параллели для размещения итальянских колонистов. На юго-западе страны предусматривалась монополия Италии в вопросах хозяйственной жизни. В обмен Эфиопии предлагалась узкая полоска территории с выходом к морю [14, р. 146-147].
Однако эта сделка не состоялась. 9 декабря 1935 г. текст соглашения Хора - Лаваля попал в английскую печать и вызвал скандал. Английский министр иностранных дел был вынужден подать в отставку. Премьер-министр С. Болдуин по существу пожертвовал Хором, сделав из него козла отпущения. Вместе с тем соглашение с Лавалем получило одобрение правительства [15, с. 414-415; 16, р. 143, 146], и не случайно Хор уже вскоре, в июне 1936 г., вновь стал членом кабинета, заняв должность 1 -го лорда Адмиралтейства.
Новым министром иностранных дел был назначен А. Иден - молодой (тогда ему исполнилось 38 лет), но уже достаточно искушенный политик, горячий поборник Лиги Наций. Так, выступая на собрании консерваторов в Уорвике 17 января 1936 г., Иден призвал их поддержать Лигу Наций и назвал пессимистами тех, кто после мартовских 1935 г. декретов Гитлера (о введении всеобщей воинской повинности и военной авиации) и итало-эфиопского конфликта сделали вывод о том, что «Лиге Наций наступил конец». И далее: «Только мирные переговоры, а не агрессия, есть не только наилучший, но единственный способ урегулирования разногласий» [17, р. 106]. Но подобные сентенции не работали в условиях нарастания фашистской угрозы в Европе и за ее пределами. Диктаторы всегда ставили силу или угрозу ее применения выше права, а это делало весьма сомнительным успех миротворческих усилий западных держав.
Что касается Италии, то ограниченные санкции Лиги не возымели (да и не могли возыметь) необходимого эффекта. Правда, положение в итальянской экономике было напряженным, запасы сырья иссякали, цены на продовольствие и промышленные изделия быстро росли. Но с учетом этого становится более понятной половинчатость мер, принятых Лигой Наций. Так, С. Хор и А. Иден в меморандуме от 27 ноября 1935 г. признали, что введение эмбарго на поставки нефти в Италию «нанесет удар по итальянскому правительству и будет способствовать быстрому прекращению войны». Но они все же сомневались, что такое возможно, ибо США, не являясь членом Лиги Наций, не обязаны были следовать ее решениям. Эта оговорка звучала не очень убедительно, поскольку США занимали лишь пятое место среди стран - экспортеров нефти в Италию, на них приходилось 7,1% всех поставок. В более позднем меморандуме - от 22 февраля 1936 г. - Иден призвал правительство быть крайне осторожным и не допускать решительных мер по отношению к Италии, ибо в противном случае «усилится опасность перенесения войны в Европу» [18, р. 333; 19, р. 315].
А вот как оценил ситуацию нарком по иностранным делам СССР М.М. Литвинов в беседе с британским консулом в Женеве 21 января 1936 г.: «Если эффективно применить нефтяные санкции против Италии, войну с Эфиопией можно остановить за 3-4 месяца». Затронув тему Германии, Литвинов сказал, что «она должна ясно осознавать, что тесное взаимопонимание существует между теми нациями, которые желают сохранить мир. Также крайне необходимо, чтобы эти нации оставались сильными, ибо Германия понимает только язык силы» [20, р. 219220]. Один из наиболее влиятельных сотрудников Форин оффис, помощник постоянного заместителя министра иностранных дел Р. Ванситтарта О. Сарджент прокомментировал это заявление так: «Литвинов придерживается политики окружения (фашистских государств. - авт.), это совершенно ясно» [20, р. 218]. Но поскольку такая политика противоречила политике умиротворения, образование коллективного фронта защиты мира было по меньшей мере под большим сомнением.
Агрессия Италии против Эфиопии имела далеко идущие тяжелые последствия для мира и безопасности в Европе. Непоправимый удар был нанесен по Лиге Наций, которая продемонстрировала свою беспомощность и неэффективность и перестала играть с тех пор сколько-нибудь существенную роль в международных делах. В то же время агрессивные государства уверовали в свою безнаказанность и приступили к осуществлению новых захватнических планов.
Муссолини одержал столь значимую для него победу и уже вскоре началось сближение Италии с Германией в ходе совместной интервенции на стороне Франко в гражданской войне в Испании. В роли проигравших оказалась не только Лига Наций, но также западные державы. Так, положение Англии складывалось весьма тревожное. Было ясно, что экспансия Италии не ограничится захватом Эфиопии: в Лондоне полагали, что вслед за этим рано или поздно последует рывок итальянцев в направлении Египта и Судана и вызывающая с их стороны акция в бассейне Средиземного моря. В Форин оффис пришли к выводу, что «Италия в любом случае будет беспокойным соседом и ненадежным другом» [21, р. 267]. Быстрое ухудшение англо-итальянских отношений не компенсировалось укреплением союза с Францией; французское правительство П. Лаваля (в январе 1936 г. его сменил А. Сарро) не желало разрыва с Италией, рассчитывая на нее в противостоянии с Германией. К этому пассиву добавлялись падение престижа Великобритании в Европе и в США и начавшийся развал Лиги Наций.
Положение Франции было не менее сложным. Альянс с Италией оказался миражом, а Муссолини - циничным оппортунистом, который уже вскоре склонился на сторону Гитлера. Образование германо-итальянского союза было лишь делом времени, и Франция оказалась бы зажатой с двух сторон. Это усиливало стратегическую зависимость Франции от Великобритании, что в свою очередь не очень-то устраивало англичан, поскольку согласно концепции обороны Британии и империи 1934 г. приоритет отдавался флоту, а армии отводилась второстепенная роль. В случае возникновения войны в Европе и вовлечения в нее Англии первые дивизии планировалось отправить на континент в течение трех месяцев с начала агрессии. Такое стратегическое планирование отвечало общей установке на ограничение военных обязательств страны и вписывалось в схемы умиротворителей, добивавшихся замирения с Гитлером и Муссолини. Наконец, итало-эфиопская война, пассивность и соглашательская позиция западных держав по отношению к Италии повлияли на решение Гитлера ввести части вермахта в демилитаризованную Рейнскую область. Такое решение фюрер принял 12 февраля 1936 г., т.е. в канун поражения Эфиопии.
Что касается Лиги Наций, то она вступила в длительную фазу кризиса и распада. Несомненный интерес представляют оценки состояния Лиги и ее перспектив британскими дипломатами. Так, 15 апреля 1936 г. Форин оффис представил кабинету меморандум «Итало-абиссинский спор и будущее Лиги Наций». В нем признавался тот факт, что Англия «воздержалась от оказания давления на Лигу и принятия эффективных санкций из-за опасений»:
1. Что со стороны Италии последует необдуманная акция.
2. Не желая разрыва с Францией, поскольку «французскому правительству пришлось бы выбирать между поддержкой Лиги и дружбой с Италией».
«Вместо всего этого правительство Его Величества сделало ставку на два возможных обстоятельства:
1. Что абиссинцы задержат итальянцев до сезона дождей.
2. И что Европа избежит каких-либо кризисов в этот период.
Но ни того, ни другого не случилось. Англия «не смогла сохранить полноценное сотрудничество с Францией, ей не удалось избежать чувства обиды и злобы со стороны Италии и сохранить симпатии американского народа. В результате правительство Его Величества столкнулось с победоносной и мстительной Италией и распадающейся Лигой». Было предложено несколько вариантов действий и решений, в том числе выход Англии из Лиги Наций или же «возложить ответственность за ее провал на Францию». Все они имели свои плюсы и минусы, к тому же в документе было подчеркнуто, что «Лига не выдержит удара итало-абиссинской войны». Другой вывод, который звучал не менее категорично: «Поддержание статус-кво в Центральной Европе не относится к числу приоритетов с точки зрения британских интересов». При этом ссылка делалась на возможную аннексию Австрии Третьим рейхом, что не должно было затронуть интересы Англии. Более того, в этом усматривался даже некий плюс: аншлюс Австрии «приведет к ликвидации одного из опасных очагов напряженности в Европе». Предлагалось взять на вооружение «смелое решение»: поддерживать «дружеские отношения» с Германией; предоставить ей свободу рук в Центральной и Восточной Европе, что в принципе эквивалентно возвращению Германии ее бывшей колонии, которую она «может вернуть и без нашего согласия». И далее: «Кто-то может возразить, что развивать дружеские отношения с Германией означало бы нарушить баланс сил в Европе». Но уже сегодня налицо «перспективы сближения Франции и Италии, к тому же французы и русские также сближаются (намек на советско-французский пакт о взаимопомощи от 2 мая 1935 г. - авт.). С учетом наличия Малой Антанты, это достаточно мощная комбинация».
В заключение авторы меморандума подчеркнули: «Суммируя все сказанное, следует признать, что наилучший вариант - это смелый внешнеполитический курс, и хотя он рискованный, но в то же время расчетливый и рассчитанный на сохранение интересов Британской империи, к тому же не очень обременительный, учитывая то, что Англия готова сделать все, чтобы сохранить свое положение в мире. Наихудший вариант - пойти на уступки Франции и быть солидарным с ее внешней политикой, ибо это означало бы для Англии максимум обязательств с минимальной выгодой, к тому же это привело бы к капитуляции перед Италией. Британское общественное мнение, возможно, не готово к такому смелому внешнеполитическому курсу, но оно в равной степени не готово и к поддержанию статус-кво в Центральной Европе или к проведению активной антигерманской политики» [21, р. 267-268, 272-273, 275].
Оценка меморандума министром иностранных дел А. Иденом была краткой: «Очень выразительный документ», а его постоянный заместитель Р. Ванситтарт проявил сдержанность: «Прочитал с интересом, в части все правильно, в части - нет. Так, неверно, что к востоку от Рейна у нас нет интересов. Такой подход приведет к исчезновению свободы и демократии в Европе», а мы заинтересованы и в том, и в другом [21, р. 266, 275].
«Смелый внешнеполитический курс» реально означал сдачу агрессорам одной позиции за другой и новые, все более весомые уступки Гитлеру и Муссолини со стороны умиротворителей. 1936 г. оказался годом очередных кризисов и конфликтов: вслед за ремилитаризацией нацистами Рейнской области, на что Запад отреагировал вяло и маловыразительно, последовала итало-германская интервенция в Испании на стороне мятежников Франко в ходе вспыхнувшей там гражданской войны. Европа оказалась расколотой и неумолимо приближалась ко Второй мировой войне.
Литература и источники
1. ЭвансР. Третий рейх. Дни триумфа: 1933-1939. - М., 2012.
2. Public Record Office (Национальный архив) (PRO). FO 371 / 18846.
3. PRO. FO 371 / 18847.
4. История второй мировой войны. 1939-1945. - М., 1974. - Т. 2.
5. PRO. CAB 21 / 411.
6. Documents on British Foreign Policy 1919-1939. - London, 1976. - Second Ser. - Vol. XIV. (DBFP).
7. PRO. CAB 53 / 25.
8. Иванов А.Г. Агрессоры и умиротворители. Гитлер, Муссолини и британская дипломатия. - М., 1993.
9. PRO. FO 371 / 18850.
10. Хормач И.А. СССР - Италия. 1924-1939 гг. (дипломатические и экономические отношения). - М., 1995.
11. Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. - М., 1989.
12. Европа в международных отношениях 1917-1939. - М., 1979.
13. PRO. FO 371 / 18851.
14. PRO. CAB 21 / 412.
15. Эмери Л. Моя политическая жизнь. - М., 1960.
16. Peters A.R. Anthony Eden at the Foreign Office 1931-1938. - N.Y., 1986.
17. PRO. FO 371 / 20472.
18. DBFP. - L., 1976. - Second Ser. - Vol. XV.
19. PRO. CAB 24 / 260.
20. PRO. FO 371 /19879.
21. PRO. FO 371 / 20472.
References and Sources
1. Evans R. Tretij rejh. Dni triumfa: 1933-1939. - M., 2012.
2. Public Record Office (Nacional'nyj arhiv) (PRO). FO 371 / 18846.
3. PRO. FO 371 / 18847.
4. Istoriya vtoroj mirovoj vojny. 1939-1945. - M., 1974. - T. 2.
5. PRO. CAB 21 / 411.
6. Documents on British Foreign Policy 1919-1939. - London, 1976. - Second Ser. - Vol. XIV. (DBFP).
7. PRO. CAB 53 / 25.
8. Ivanov A.G. Agressory i umirotvoriteli. Gitler, Mussolini i britanskaya diplomatiya. - M., 1993.
9. PRO. FO 371 / 18850.
10. Hormach I.A. SSSR - Italiya. 1924-1939 gg. (diplomaticheskie i ekonomicheskie otnosheniya). - M., 1995.
11. Sipols V.Ya. Diplomaticheskaya bor'ba nakanune vtoroj mirovoj vojny. - M., 1989.
12. Evropa v mezhdunarodnyh otnosheniyah 1917-1939. - M., 1979.
13. PRO. FO 371 / 18851.
14. PRO. CAB 21 / 412.
15. Emeri L. Moya politicheskaya zhizn'. - M., 1960.
16. Peters A.R. Anthony Eden at the Foreign Office 1931-1938. - N.Y., 1986.
17. PRO. FO 371 / 20472.
18. DBFP. - L., 1976. - Second Ser. - Vol. XV.
19. PRO. CAB 24 / 260.
20. PRO. FO 371 /19879.
21. PRO. FO 371 / 20472.
ИВАНОВ АЛЕКСАНДР ГАВРИЛОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории и международных отношений Кубанского государственного университета (ivanov@kubsu.ru)
IVANOV, ALEXANDER G. - Doctor of History, Professor, Head, Chair of General History and International Relations of Kuban State University (ivanov@kubsu.ru).
УДК 94(47).084.8:070«1942/1943» DOI: 10.24412/2308-264X-2021-3-70-77
ДАВЫДОВ С.Г.
РЖЕВСКАЯ БИТВА НА СТРАНИЦАХ СОВЕТСКОЙ ПРЕССЫ 1942-1943 ГГ.
Ключевые слова: газета, Ставка Верховного Главнокомандования, массовая пресса в войсках, военный корреспондент, редактор, очерк, сводка Совинформбюро, преступления гитлеровцев, атака, успех, победы, "Правда", "Известия", ежедневная красноармейская газета.
В статье исследуются материалы советских газет, как центральных, так и имеющих локальное значение, в которых освещались события борьбы за Ржевско-Вяземский выступ в январе 1942- марте 1943 гг., анализируется смысловое и эмоциональное содержание прессы этого периода, отслеживается частота упоминаний о действиях Западного и Калининского фронтов в зависимости от обстановки на Ржевском и иных направлениях боевых действий. Показано, что советская пресса, являясь важным стратегически ресурсом, успешно решала задачи информирования массовой аудитории о ходе боев на Ржевском направлении, как в тылу, так и на фронте. Ее работа имела важное значение для создания позитивных, наступательных установок, культивирования уверенности в победе над гитлеровской Германией и ненависти к врагу. При этом интенсивность появления информации о Ржевском-Вяземском выступе находилась в прямой зависимости от наступательных операций и их успехов.
DAVYDOV, S.G.
THE BATTLE OF RZHEV ON THE PAGES OF THE SOVIET PRESS OF 1942-1943
Key words: newspaper, Headquarters of the Supreme Command, mass press in the troops, war correspondent, editor, essay, summary of the Soviet Information Bureau, Nazi crimes, attack, success, victories, Pravda, Izvestia, Red Army daily newspaper.
The article researched the materials of Soviet newspapers, both central and of local importance, which covered the events of the struggle for the Rzhev-Vyazemsky ledge in January 1942 - March 1943, analyzes the semantic and emotional content of the press of this period, monitors the frequency of references to the actions of the Western and Kalinin fronts, depending on the situation in the Rzhev and other areas of hostilities. It is shown that the Soviet press, being an important strategically resource, successfully solved the problem of informing the mass audience about the course of battles in the Rzhev area, both in the rear and at the front. Her work was important for creating positive, offensive attitudes, cultivating confidence in victory over Nazi Germany and hatred of the enemy. At the same time, the intensity of the appearance of information about the Rzhev-Vyazemsky ledge was in direct proportion to offensive operations and their successes.
