История земельных отношений в византийском праве Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Козлов Денис Валерьевич

кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры международного права юридического факультета Южного федерального университета

ИСТОРИЯ ЗЕМЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ВИЗАНТИЙСКОМ ПРАВЕ

УДК 340

АННОТАЦИЯ. В статье описываются земельные отношения в византийском праве. Указываются связи с римским правом, а также проводятся параллели с российским законодательством. Показывается тесная власть земельной собственности со властными отношениями.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: публичное право, частное право, земельные отношения, византийское право.

© Козлов Д.В., 2014

История земельных отношений в Византии начинается тогда, когда заканчивает свое развитие римское право (IV-VI вв.). В этот период, как и в Западной Римской империи, господствует крупная земельная собственность — латифундии с большим количеством рабов-земледельцев. Однако в отличие от западных провинций на Востоке основная масса рабов обрабатывала не господскую (домениальную) пашню, а специально выделенные для них участки — пекулии. Подобная ситуация уходила корнями в эллинистическую эпоху (III—I вв. до н.э.), когда царские рабы и иеродулы храмов ближе стояли по своему правовому положению к зависимым крестьянам, чем к рабам эрга-стулов Запада. Следствием этого было наличие более мягких форм рабства, при которых рабу предоставлялась известная фактическая и юридическая правоспособность (так, греко-египетские рабы еще во II-III вв. владели собственным имуществом). Хотя земельный участок пекулия, имущество, скот, орудия труда, семена принадлежали господину, раб фактически имел значительные права распоряжения этим имуществом. Практика отпуска сельских рабов на свободу, широко распространенная в IV веке, еще более приближала их положение к положению зависимых крестьян, колонов.

По закону 371 г. императора Валента II вольноотпущенники (рабы, отпущенные на свободу) признавались колонами.

Положение колона в ранней Византии было двойственным. С одной стороны, он обладал собственностью и считался лично свободным человеком, с другой — был прикрепленным к земле наследственным держателем. В случае приобретения земли или имущества, достаточного для существования, он мог вновь стать независимым собственником. Однако чаще, в результате роста недоимок по податям и долгов, колоны теряли принадлежавшую им собственность. Согласно эдикту 365 г. они утратили право отчуждать свою собственную землю без согласия господина. Происходил процесс разделения уже в среде самих колонов на свободных — элевте-ры (еАеибероО, и приписных — адскриптиции или энапографы (еуалоурафоО. Правовой статус энапографов имел тенденцию к сливанию со статусом рабов-пекулистов. Подобный процесс проходил аналогично сближению статусов закрепощаемых смердов и холопов (рабов) на Руси в ХУЬ^П вв.

Учитывая, что количество элевтеров постоянно сокращалось, в V веке состояние дел в Византии характеризуется наличием крупной земельной собственности, которая обрабатывается колонами на условиях наследственной квазиаренды, осложненной их личной зависимостью. Иными словами, нормы права частного все больше и больше опутываются правом публичным. При этом если земельная аренда практически исчезает, то личная аренда в сельском хозяйстве даже развивается — на время сбора урожая ни рабов, ни колонов не хватало: на этот сезон широко привлекались мистоты — поденщики из городской и свободной деревенской бедноты.

Второй по значении формой собственности помимо латифундии были земли общин или комитуров, митрокомий (х^р1а еАеибер^а, Х«цг|тоира1 цптР0ХшЦ1а). На территории империи имелись общины разных типов, представлявшие разные стадии общинного развития. Одни объединяли почти независимых друг от друга земельных собственников-крестьян различного достатка, обладавших правом полного распоряжения своей землей. Члены других общин располагали более ограниченным правом собственности: крестьяне могли здесь распоря-

жаться своей долей (церос;) лишь в целом, то есть полностью продавать свой участок и свои права на пользование общественными угодьями. Существовали и общины сравнительно архаического типа, где строго соблюдался принцип равного пользования землей, периодически проводились земельные переделы, запрещалось отчуждать надел или дробить его. В некоторых горных районах продолжали сохраняться остатки кровнородственной общины. Однако преобладающим типом была соседская община — митрокомия с правом частной собственности крестьянина на участок, но ограниченным в возможностях его отчуждения.

Наряду с индивидуальными участками крестьяне имели общественную землю (лесные участки, пруды, луга), которая являлась коллективной собственностью селения. Она использовалась односельчанами совместно и могла быть подарена, продана, сдана в аренду лишь с единодушного согласия общинников.

Кроме частно-правовых община обладала и публично-правовыми полномочиями, отвечая в частности за уплату налогов и податей, причем круговая порука объединяла всех членов общины. Коллективную ответственность за полное поступление податей обеспечивала эпиболэ (уплата за пустующие или покинутые соседями участки). Увеличение налогов шло постоянно и влекло за собой разорение крестьян и оформление патроната (прекария).

Патронат — передача крестьянином своего земельного участка крупному собственнику по договору дарения, купли-продажи, в счет погашения долга в обмен на покровительство. При этом крестьянин снова получал земельный участок в прекарий и уплачивал за владение и пользование им определенный денежный или натуральный оброк.

До середины IV в. преобладает индивидуальный патронат, который является формой колоната, но со второй половины IV в. отдача под патронат становится массовой: целые свободные деревни ищут «покровительства» магнатов.

Развитие ра1гоаша укогаш — специфическая особенность восточных провинций, где сохранилась крестьянская община, — накладывало определенный отпечаток на эволюцию патронатных отношений. Индивидуальный мелкий земельный собственник сразу попадал

в полную зависимость от патрона, а патронат над свободной общиной к установлению группового колоната не вел, поскольку такой патронат в принципе не признавался государством и не мог быть законно оформлен по фискальным причинам.

Однако этот процесс все равно не приобрел такого интенсивного развития как на западе, тем более что во Фракии, Дакии, отчасти Македонии и Иллирике число свободных крестьян скорее возросло в связи с поселением десятков тысяч варваров, обычно оседавших здесь в качестве федератов, которые получали для заселения обширные пространства и обязаны были нести военную службу. Таким образом, именно в Византии зарождается условное держание земли в обмен на военную службу, которое получит свое развитие в западноевропейском лене, русском поместье.

Аренда в описываемый период действовала в основном в отношении церковных земель, где арендодателями выступали тесно связанные с монастырями магнаты, и императорских земель, где она, как и в Риме, часто перерастала в эмфитевзис.

Помимо эмфитевзиса существовали и иные похожие на него формы, например jus perpetuum, не ограниченное временем и с неизменной рентой. Перпетуарий мог передавать эту землю по наследству, продавать, дарить ее, отдавать в аренду, но отвечал за поступление канона и (в случае его неуплаты) лишался земли. Близкой к перпетурию была аренда по jus privatum salvo canone, когда арендатор, уплачивая постоянный ежегодный налог, получал право неограниченного распоряжения земельным участком или имением (dominium). Применялась и аренда по jus privatum dempto canone: арендатор фактически покупал здесь право частной собственности на арендуемую землю, внося сразу часть цены и выплачивая остальное в виде вечной ренты, меньшей, чем вносившаяся по условиям jus perpetuum и jus privatum salvo canone [1, c. 80]. Однако к концу VI в. все эти формы вытеснил эмфитевзис.

В VII в. ситуация резко меняется — вторжения славянских племен, гражданские войны, перевороты, казни и конфискация имущества, потеря южных провинций под ударами арабов — все это физически уничтожает сенаторов-магнатов (крупных землевладельцев).

В VIII в. размеры земельных участков крупных собственников не в пример меньше чем раньше. Более того, светская и духовная служилая аристократия (высший класс общества) живет в основном за счет жалования и разного рода выдач в деньгах и натуре, а не за счет доходов от сельского хозяйства как прежние собственники латифундий. При этом немалая часть этих сумм выдавалась им в качестве монаршей милости, которой в любой момент можно было лишиться; даже византийская церковь не имела твердо установленного источника доходов, подобного западной десятине. Поэтому значение римских норм собственности падает.

Следствием этой системы была нестабильность привилегированного класса: ни наследственных графств, ни родовитого дворянства не сложилось в Византии VШ-IX вв. в отличие от западноевропейских королевств. Социальный статус человека определялся не столько его имущественным положением (непрочность которого отчетливо проявилась в эпоху вторжений и конфискаций), сколько местом в административной системе, а это место было легко утерять и трудно передать сыну или зятю.

Наряду с крупным светским значительные потери понесло и церковное землевладение. Императоры-иконоборцы Исаврийской династии безжалостно конфисковали значительные земельные угодья монастырей и закрыли основную массу церквей. Данные земли составили государственный земельный фонд и активно предоставлялись стратиотам.

В земельных отношениях, как следует из Земледельческого устава Льва III (717-741), господствует обычная крестьянская собственность как индивидуальная, так и в рамках общины. В отношении пашни действовали любопытные особенности, отличавшие ее от современных ей европейских и русских аналогов. С одной стороны, надел (хорафий) считается частной собственностью, обнесенной забором. С другой — крестьяне были вправе совершать любые действия (не связанные с посевом и уборкой сельскохозяйственных культур) на чужой земле: рубить дрова, косить траву, пасти скот, собирать плоды с деревьев. Более того допускалась ситуация когда надел (земельный участок) находился в собственности у одного лица, а деревья, на нем растущие — у другого. Иначе говоря, принадлежности земельного участка признавались са-

мостоятельными объектами права, что нарушало доминировавший до этого римский принцип superficies solo cedit.

В Х в. формируется право близости (n\nGiaG^0C¡), которое предоставляет возможность преимущественной покупки соседского земельного участка, что свидетельствует не только о развитии юридических норм, но и об ослаблении связей в общине. В это же время появляется запрет на рубку леса на чужом земельном участке.

Возможное объяснение этому — в господстве кровнородственной общины, состоящей не из одних малых семей, а из патронимии, то есть из больших коллективов сородичей, ведущих общее хозяйство. Выделившиеся малые семьи также не теряли связей с родичами, сохраняя какую-то часть наделов в совместном пользовании или ежегодно обменивая свои доли некогда общего участка. Упрочение родственных связей вопреки прежнему развитию общины является результатом распространения по территории империи массы варварских (в первую очередь славянских) племен.

Рабство сохраняется, хотя и в гораздо меньших размерах, а вот колонат исчезает, даже обедневшие крестьяне (апоры) пока сохраняют хотя бы клочок пахотной земли, входят в состав общины и не попадают в чью-либо зависимость. Потерявшие землю общинники становятся мистиями (батраками), которые нанимаются для выполнения сельскохозяйственных работ, но к земле их не прикрепляют в отличие от колонов.

Развитие общинного земледелия повлекло и возрождение классических арендных отношений — морты. Мортит (цортпс) — арендатор, берущий землю у собственника, названного в Земледельческом уставе «земледавец» (X^poSotnc) в обмен на уплату У урожая (один сноп). Урожай убирается в присутствии земле-давца, чтобы не было обмана. Существовал и залог (заклад).

Помимо классической общинной собственности получает широкое распространение собственность стратиотов — свободных крестьян, обязанных являться на военную службу и освобождаемых от всех государственных налогов, кроме земельного. Данная собственность была установлена Воинским законом Льва III. Согласно постановлениям Льва III и его сына

Константина V (741-775), стратиотам запрещалось продавать имущество, с которого они несли военную службу; военный земельный участок обязательно переходил от отца к сыну с обязательством продолжения военной службы; в случае дележа участка между несколькими сонаследниками они обязаны были в складчину нести с него службу; частная собственность стратиота, внесенная в военные писцовые книги, также не подлежала отчуждению; от покупки военных участков и права наследования в них устранялись знатные, чиновные и церковные лица и учреждения. Подобные ограничения в общем и целом сходны с ограничениями в отношении дворянских поместий Московского государства, а позже казачьего землевладения Российской империи.

Начиная с Х в., отчасти как следствие расслоения среди стратиотов, отчасти как следствие усиления знати, формируется крупная собственность уже феодального типа новой аристократии — донатов. В XI в. после смерти Василия II (1025 г.) этот процесс ускорится, но никогда не достигнет европейских аналогов. Следует отметить, что увеличение владений донатов проходило в рамках действовавшего законодательства через систему преимущественной покупки земельных участков, передачей им земельных участков крестьянами во временное пользование за долги до их погашения (хрла1с). Их собственность получает название икоса, а крестьяне, работающие на их земельных участках зовутся проастиями (аналог крепостного). Вместе с тем, поскольку проастиев было мало, и общины были достаточно сильными, наблюдается и некоторое увеличение рабовладения.

Параллельно активно восстанавливается земельное богатство церкви после завершения иконоборчества. Монастырям передаются выморочные и брошенные общинниками участки (класмы), на которых селятся зависимые крестьяне — парики.

Парическое право получает свое развитие в X в. и вырастает из договоров аренды и эм-фитевсиза. Предметом данных договоров была не только пахотная земля, но и виноградники, сады, масличные плантации, пастбища, дубовые рощи как разновидности земельных участков (объекта недвижимости). Арендатор мог расторгнуть договор, сдать участок в субаренду, переуступить свое право другому лицу.

Согласно постановлению видного византийского юриста X в. магистра Косьмы, пари-ческое держание в отличие от обычной аренды, которая гарантировала арендатору землю на срок, зафиксированный в арендном договоре, имело «силу, прочность и твердость, пока на то была воля и согласие господина земли». По воле последнего парик мог в любой момент быть изгнан с переданного ему надела; он не приобретал на него никаких прав, не мог ни передавать, ни, тем более, продавать участок. Парики, однако, сохраняли право беспрепятственно покидать господскую землю, и земельные собственники в этом случае были обязаны вернуть им материал для постройки жилища. В целом рост земельных владений донатов вел к определенному возрождению римского права, а появление париков — к восстановлению некоторых норм о колонах. Их аналогом среди русского права можно считать нормы о закупах.

Появляются в описываемое время и права на определенные выдачи: солемний (право на получение с государственных крестьян определенных налогов); арифмос (пожалование права на владение определенным количеством париков, давалось, как правило, с актом о пожаловании земельного участка); харисти-кия (передача земель отдельных монастырей в условное держание донатам или крупным монастырям). Иногда эти выдачи соединялись с эскуссиями (иммунитетом) от налогов, что говорит о смешанном (частно-публичном) характере этих институтов и свидетельствует о развитии феодальных норм, для которых и свойственно неразрывное переплетение частных и публичных начал.

В поздневизантийский период (XШ-XV вв.) на передний план выходят владения донатов и церкви, отодвинув в тень общинную и страти-отную собственность.

Владения донатов покоились на 2 видах прав: классического права собственности, уходившего истоками еще в римскую эпоху, и про-нии, причем императоры бдительно следили, чтобы аристократы не объединяли слишком большие массивы земель в одних руках.

Прония (лp6vola — попечение) — срочное или пожизненное (редко наследственное) императорское пожалование светскому лицу или монастырю в награду за службу права сбора

налогов с определенной территории с правом владения, пользования, управления ею. Рассматривалась как аналог бенефиция и представляла собой пожалование совокупности вещных и нетелесных прав: права на временное владение землей, на переуступку пронии, на взимание налога, эксплуатацию крестьян. Прония рассматривалось как смешанное право, но (и это постоянная характерная особенность Византии) земельные отношения зависели от придворных. Не землевладелец получал власть, а власть давала возможность получить земельные угодья. Собственником земельных участков при пронии, как и у стратиотов, считалось государство. В отличие от лена не было феодальной лестницы — пронию предоставлял только император, она далеко не всегда носила наследственный характер и необязательно была связана с военной службой. Про-ниар получал права на земельный участок, при этом уплата налогов государству полагалась только за саму землю, на принадлежности распространялся иммунитет. Поскольку прония предоставлялась господствующему классу, дореволюционные юристы рассматривали ее как прообраз поместья [3, с. 195], тем более что она к концу существования Византии практически уничтожила стратиотное землевладение.

В пронию могли передаваться земельные участки, как свободных крестьян, так и париков. В первом случае прониары стремились опутать крестьян поборами и перевести в категорию париков, дабы впоследствии, купив у них земельные участки, стать полноправными собственниками. В этом им помогал переход телоса (основного поимущественного сбора) с париков из публично-правовой в частноправовую категорию, так как изменение размеров телоса носило произвольный характер.

Парикия приобрела также широкое распространение, однако в отличие от колоната прикрепление париков к земле носило эпизодический характер, в отличие от крепостных крестьян Европы большое количество париков жило на государственной земле.

В целом, византийские земельные отношения — явление сложное и противоречивое. Одни институты обнаруживали сходство с аналогичными западноевропейскими, тогда как другие — с восточными. Некоторые институты византийского аграрного строя отличались

индивидуальными, специфическими чертами, значительное своеобразие которых объясняется или особенностями общественного развития, или генетическими связями с античностью [2, с. 141].

Литература

1. История Византии в 3 томах Том 1 / Отв. ред. С.Д. Сказкин. — М: Наука, 1967. — 524 с.

2. История Византии в 3 томах Том 3 Отв. ред. С.Д. Сказкин. — М: Наука, 1967. — 508 с.

3. Неволин К.А. История российских гражданских законов. Том 2. — СПб.: Тип-я Имп. Академии наук, 1851. — 464 с.

HISTORY OF LAND RELATIONS IN BYZANTINE LAW

Kozlov D.V., PhD of Law, Associate Professor of the Chair of International Law of the Southern Federal University

ANNOTATION. This article describes the land relations in the Byzantine law. The author especially notes in touch with Roman law, as well as parallels with the Russian legislation and shows strong power of landed property with power relations. KEYWORDS: public law, private law, land relations, Byzantine law.