CC BY
413
И.М. Хапаев*
История становления и развития законодательства и практики применения меры пресечения в виде заключения под стражу (Х1Х-ХХ вв.)**
Аннотация. В статье исследуется проблема слишком широкого применения меры пресечения в виде заключения под стражу в России в различные исторические периоды. Автор анализирует причины возникновения и сохранения такой ситуации, а также эффективность предпринимавшихся властями мер, направленных на сокращение численности заключенных под стражу лиц. Методологическую основу статьи составляют современные общенаучные и специальные методы познания. В числе общенаучных методов следует назвать исторический, формально-логический, структурно-системный, функциональный методы. Из специальных использовались методы моделирования, статистический, сравнительно-правовой, социологический и др. Изучение ключевого в рамках судебной реформы XIX в. акта — Устава уголовного судопроизводства 1864 г. — позволяет сделать вывод о серьезном совершенствовании института принуждения, а именно: о законодательном закреплении демократических принципов и отдельных гарантий их реализации, определении условий, оснований и порядка избрания, изменения и отмены мер пресечения. Однако, несмотря на упорядочение системы мер принуждения, нововведения все же не исключали возможности необоснованного применения наиболее строгих из них: взятие под стражу являлось основной мерой пресечения и нередко применялось в целях оказания физического и психического давления на обвиняемого. Анализ ситуации, сложившейся в России после революции, указывает на то, что интересы государства оказались в явном предпочтении перед интересами личности: стадия предварительного расследования носила негласный характер, состязательность исключалась, а применение мер принуждения было направлено на получение признаний вины, на которых нередко и были основаны обвинительные приговоры. Исследование обновленного в 1958-1961 гг. отраслевого законодательства, а также статистических данных за последующий исторический период позволяет констатировать, что характер нововведений и на этом этапе исключал возможность решения проблемы большого числа незаконных арестов, перенаселенности следственных изоляторов.
Ключевые слова: неприкосновенность личности, меры пресечения, заключение под стражу, домашний арест, судья, прокурор, следователь, защитник, обвиняемый, заключенный.
Судебная реформа второй половины XIX в. устранила инквизиционный порядок расследования преступлений: лишила полицию и жандармерию права проведения следственных действий и несанкционированных арестов, закрепила учрежденный в 1860 г. институт судебных следователей, которые были отнесены к власти судебной и не зависели от прокуратуры и других государственных органов, превратила прокурора из вездесущего «ока государства» в обвинителя при суде — сторону, равную по своим правам с защитником, ввела гласное устное судопроизводство, поставив его под контроль на-
рода1. Взаимное соотношение розыскного и состязательного начал в этот период И.Я. Фойниц-кий выразил следующей формулой: «чем далее продвигается уголовное дело, тем более розыск уступает место состязательности»2.
Нормативным актом, включившим в себя эти и иные многочисленные положения демократичного характера, стал изданный в 1864 г. Устав
1 См.: Петрухин И.Л. Оправдательный приговор и право на реабилитацию. М., 2009. С. 26, 27.
2 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства.
СПб., 1912. Т. 1. С. 80.
© Хапаев И.М., 2014
* Хапаев Ибрагим Магометович — кандидат юридических наук, доцент кафедры процессуального права Южно-Российского института — филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. [[email protected]]
344022, Россия, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, д. 70.
** Материалы международной научно-практической конференции «Уголовное судопроизводство: история и современность», посвященной 150-летию Устава уголовного судопроизводства Российской империи.
уголовного судопроизводства (далее — УУС). В данном акте впервые в истории отечественного процессуального законодательства был сформулирован принцип неприкосновенности (ст. 8, 9).
В основе классификации преступлений по УУС лежал такой критерий, как санкция. Были установлены три группы преступлений, для каждой из которых были указаны высшие меры пресечения. В систему мер пресечения входили: отобрание вида на жительство или обязание подпиской о явке к следствию и неотлучке с места жительства, отдача под особый надзор полиции, отдача на поруки, взятие залога, домашний арест, взятие под стражу (ст. 416, 419, 421 — цели и условия применения; ст. 430—432, 561, 584 — нормы, регламентирующие процедуру избрания и реализации). При выборе меры пресечения учитывались: строгость угрожающего обвиняемому наказания, сила представляющихся против обвиняемого улик, возможность для обвиняемого скрыть следы преступления, состояние здоровья обвиняемого, его пол, возраст и положение в обществе. Взятие под стражу, как правило, было возможно в отношении обвиняемого, которому грозило содержание в тюрьме с лишением всех прав и преимуществ или в арестантском отделении, либо ссылка с лишением прав и преимуществ, либо каторжные работы с лишением всех прав состояния. Однако были предусмотрены и исключения, позволявшие в зависимости от конкретной ситуации избирать более или менее строгую меру пресечения. Так, следователь (суд) мог при наличии смягчающих обстоятельств отказаться от взятия под стражу и применить залог, и наоборот, при наличии некоторых обстоятельств (например, отрицательной характеристике личности обвиняемого или отсутствии у него оседлости) избрать наиболее строгую меру. Избрание взятия под стражу было возможным и в обеспечительных целях — до представления имущественного поручительства или залога обвиняемый подвергался домашнему аресту либо заключению под стражу (ст. 428 УУС)3.
Взятие под стражу было основной мерой пресечения и в пореформенной России. Целями применения заключения под стражу являлись:
— пресечение обвиняемому способов уклониться от следствия и суда (ст. 416 УУС);
— предотвращение сговора между обвиняемыми (ст. 1035 (13) УУС) и сокрытия следов преступления (ст. 421 УУС);
— предупреждение совершения нового преступления.
К сожалению, на практике содержание под стражей зачастую преследовало совсем иную известную цель, а именно: оказание на обвиняемого физического, психического давления и получение «признательных» показаний.
Основным должностным лицом, правомочным избирать, изменять или отменять заключение под стражу, стал судебный следователь. О принятом решении он выносил постановление и немедленно уведомлял «ближайшее лицо прокурорского надзора». Прокурор был наделен правом требовать, чтобы следователь ограничился мерой менее строгой, если обвиняемый «не навлекает на себя достаточного подозрения»4 в совершении преступления соответствующей категории, что было обязательно для судебного следователя, или же мог сделать это сам при составлении обвинительного акта перед направлением дела в суд с одним ограничением — он был лишен права избирать более строгую меру пресечения (ст. 283—285).
В отличие от предыдущих кодифицированных актов, в УУС в достаточной мере был регламентирован порядок реализации обвиняемым права на обжалование постановления судебного следователя о заключении под стражу (первоначально во вторую инстанцию — окружной суд; далее — в Судебную палату). Арестованный мог принять участие в рассмотрении его жалобы (ст. 501 УУС), но участия защитника закон не предусматривал. В итоге «на практике защитники, как правило, не участвовали в рассмотрении жалоб судом»5.
Таким образом, судебно-правовая реформа существенно преобразовала уголовный процесс того времени. Отделение судебной власти от исполнительной, появление суда присяжных предопределило формирование у представителей этой ветви власти таких важнейших черт, как независимость, объективность, беспристрастность. Надзор за расследованием был вверен прокурору, который наделялся широким кругом полномочий. Обвиняемый впервые был наделен широким комплексом прав.
Применительно к мерам пресечения законодатель определил:
— органы, полномочные их избирать, изменять и отменять;
— цели, основания и условия применения каждой из них;
— обстоятельства, обязательные к исследованию при избрании;
— процессуальное оформление соответствующих решений.
Все это способствовало тому, что применение мер пресечения стало носить более упорядоченный и экономный характер, а также выявлению нарушений, их устранению и предупреждению. Так, в 1898 г. из 146753 обвиняемых содержались под стражей 23727, то есть всего 16,2 %6.
3 См., напр.: Познышев С.В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913. С. 273-274.
4 Российское законодательство 10-20 вв. М., 1991. Т. 8. С. 148.
5 Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. М., 1989. С. 137.
6 См.: Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие неуклонение обвиняемого от правосудия. СПб., 1906. С. 374.
Между тем проблема необоснованного применения заключения под стражу сохраняла свою актуальность и в указанные годы. Одним из свидетельств этого служат данные о количестве оправданных лиц и лиц, в отношении которых уголовное преследование прекращалось до суда. Например, в 1899 г. таковых было 3399 человек (14,3 % от общего числа заключенных) и 1505 человек (6,7 %) соответственно7. Во многом такая ситуация была вызвана сформировавшимися у большого числа следователей в период осуществления деятельности в дореформенный период стереотипами мышления, предполагавшими неограниченное использование наиболее строгой меры пресечения. Именно несовершенства, «коренящиеся в личных свойствах следователя», были обоснованно определены М.В. Духовским8 в качестве главных недостатков предварительного расследования.
К недочетам законодательства следует отнести отсутствие сроков содержания под стражей. Впрочем, стоит отметить, что, по сравнению с дореформенным периодом, эти сроки сократились существенно: они редко превышали три года (к примеру, в 1898 г. удельный вес таких дел составил 0,4 %), что уже можно было считать значительным достижением.
После революции 1917 г. меры пресечения регламентировались следующими правовыми актами9:
— Декрет о суде № 1 от 24 ноября 1917 г.: изменил систему мер уголовно-процессуального принуждения, закрепленную УУС 1864 г. В частности, были отменены отобрание вида на жительство и отдача под особый надзор полиции. Часть ранее установленных мер пресечения сохранилась. Наряду с этим, появилась и новая для российского процесса мера пресечения — общественное поручительство. По Декрету № 1 органами, полномочными принимать решение об аресте, стали следственные комиссии. Ими же осуществлялся и общий контроль над применением мер пресечения;
— Положение о полковых судах, введенное Декретом СНК РСФСР от 10 июля 1919 г. закрепило право заключения под стражу за дознавателями, которые выносили об этом постановление. Контроль над их деятельностью осуществлялся полковыми судами (решения дознавателей об аресте проверялись ими обязательно в течение 24 часов);
— Положение о военных следователях от 30 сентября 1919 г. (приказ Реввоенсовета Рес-
7 См.: Люблинский П.И. Указ. соч. С. 556.
8 См.: Духовской М.В. Русский уголовный процесс. М., 1905. С. 107.
9 См.: Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. С. 138-140.
публики № 1595): здесь впервые был сформулирован перечень мер пресечения (п. 78), включавший в себя такие меры, как письменное обязательство о явке к следователю и неотлучке с места службы, отдача на поруки, представление залога, отдача под ближайший надзор начальства, арест. Правом избрания мер пресечения наделялся военный следователь, который о вынесенном решении сообщал военному трибуналу и коллегии военных следователей (п. 80);
— Положение о народном суде РСФСР, введенное Декретом ВЦИК от 21 октября 1920 г. возлагало обязанность избрания меры пресечения (в том числе заключения под стражу) на следователя;
— Декрет ВЦИК от 6 февраля 1922 г. «Об упразднении ВЧК и о правилах производства выемок и арестов» фактически приравнял задержание к заключению под стражу как мере пресечения. Как следствие, в случае задержания лица на месте совершения преступления не требовалось вынесения отдельного постановления для избрания ареста, но получение его у другого должностного лица на продление ареста было необходимо. Таким лицом был председатель Главного политического управления и политического отдела.
25 мая 1922 г. третьей сессией ВЦИК был принят УПК РСФСР, который отделил задержание от ареста и поместил его в главу «Дознание». Применение мер пресечения, по общему правилу, было закреплено за органами судебной власти. К исключениям были отнесены дела о контрреволюционных действиях (постановление ВЦИК от 6 февраля 1922 г.). Право народных следователей на применение мер пресечения, закрепленное в ст. 32—38 Положения о судоустройстве 1922 г., сохранилось. Заключение под стражу было определено как мера исключительная. На судей и прокуроров были возложены контроль и надзор за ее применением (ст. 6, 7). Помимо этого, за прокурорами было закреплено право избрания мер пресечения, а также право давать следователю указания по изменению или отмене избранной им меры (ст. 151).
Обязательными условиями применения мер пресечения являлись ведущееся производство по возбужденному уголовному делу и привлечение лица в качестве обвиняемого. Применение меры пресечения в отношении подозреваемого было строго ограничено во времени — обвинение должно было быть предъявлено в течение 14 суток после избрания, в противном случае мера пресечения подлежала обязательной отмене (ст. 148).
К обстоятельствам, учитываемым при избрании меры пресечения, были отнесены важность преступления, приписываемого обвиняемому, тяжесть имеющихся против него улик, состояние
здоровья обвиняемого, род занятий и другие обстоятельства (ст. 147).
Для применения заключения под стражу законодателем были предусмотрены следующие условия и основания (ст. 158):
— избрание данной меры пресечения было возможно лишь по делам, за которые грозило наказание в виде лишения свободы;
— наличие опасения, что обвиняемый скроется от следствия и суда;
— наличие информации, что обвиняемый, находясь на свободе, будет препятствовать раскрытию истины.
Вместе с тем законодатель установил прямой запрет на домогательство показаний или сознания обвиняемого «путем насилия, угроз и других подобных мер» (ст. 136). Такая норма была более чем востребована, но, к сожалению, носила декларативный характер.
Об избрании меры пресечения следователь был обязан сообщать прокурору. Кроме того, он должен был посылать копию постановления в место заключения и по месту службы обвиняемого. Если обвиняемый состоял подданным иностранного государства, то копию постановления было необходимо препроводить и в Народный комиссариат иностранных дел (ст. 160).
О применении меры пресечения следователь, прокурор, судья выносили постановление, в котором были обязаны указать, какие именно обстоятельства явились основанием к избранию в качестве меры пресечения заключения под стражу.
По общему правилу, содержание под стражей не могло превышать двух месяцев, исключением считались особо сложные дела, по которым прокурор мог продлить срок на один месяц (ст. 159).
УПК РСФСР 1923 г. сохранил систему мер пресечения, основания и условия их применения. Нововведением было то, что по делам о преступлениях средней тяжести применение этой меры пресечения допускалось лишь в случаях, когда установлено, что:
— обвиняемый имеет связь с преступной средой,
— либо не имеет постоянного жительства и занятий,
— либо уклоняется от явки к следствию и суду. По делам о тяжких и особо тяжких преступлениях заключение под стражу могло быть применено по мотивам одной лишь социальной опасности данного преступления (ст. 158).
Предельный срок содержания под стражей был увеличен до шести месяцев. Соответствующее продление допускалось в самых исключительных случаях по делам, представлявшим особую важность, имеющим серьезное общественное значение и «при твердом установлении социальной опасности обвиняемого». Разрешение на
продление срока должно было быть немедленно сообщено в место заключения (ст. 159).
Право обжалования прокурором решения следователя о применении меры пресечения сохранилось. После передачи дела в суд все ходатайства по делу и жалобы на действия органов расследования и прокурора направлялись непосредственно в суд (ст. 226).
Основы уголовного судопроизводства 1924 г. (далее — Основы 1924 г.) не содержали перечня мер пресечения, однако не предусматривали и отмены перечней, установленных УПК союзных республик. Термин «заключение под стражу» был заменен термином «лишение свободы». Оно избиралось органами дознания, но его необходимо было утвердить у ближайшего следователя, народного судьи или прокурора.
Основы 1924 г. ввели еще одно основание для лишения свободы как меры пресечения — признание нахождения обвиняемого на свободе общественно опасным (п. 10).
В 1930-е гг. в УПК РСФСР 1923 г. были внесены изменения10, среди которых особо следует выделить коснувшиеся гл. 33 (ст. 466 — 470). Согласно им, следствие по делам о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти (ст. 58 (8) и 58 (11) УК) должно было быть закончено в срок не более десяти дней. Обвинительное заключение должно быть вручено обвиняемым за сутки до рассмотрения дела в суде, где оно проходило без участия сторон. Кассационное обжалование приговоров, как и подача ходатайств о помиловании, не допускались. Приговор к высшей мере наказания подлежал приведению в исполнение немедленно по вынесении приговора.
Таким образом, политическая и общественная ситуация, сложившаяся в России после революции, во многом предопределила специфику применения заключения под стражу как меры пресечения. Интересы государства оказались в явном предпочтении перед интересами личности. Несмотря на то, что в 1920-е гг. в законе были закреплены отдельные демократические принципы и процессуальные гарантии, стадия предварительного расследования по-прежнему носила негласный характер, состязательность исключалась. Применение мер уголовно-процессуального принуждения было направлено не на решение предусмотренных законом задач, а на создание благоприятных условий для максимально быстрого получения признательных показаний, которые и ложились в основу обвинительного приговора. В 1930-е гг. ситуация ухудшилась. В уголовно-процессуальный закон были внесены серьезные изменения, фактически предоставившие органам расследования полную
Постановление ЦИК и СНК от 5 декабря 1934 г.
10
свободу действий при проведении расследования. Процесс стал носить ярко выраженный репрессивный характер. «Вместо суда приоритетным стало неконтролируемое предварительное следствие, главная задача суда заключалась не в самостоятельном исследовании предъявленного лицу обвинения, а лишь в определении размера наказания»11.
Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г. (далее — Основы 1958 г.) и принятые после этого УПК союзных республик (1959—1961 гг.) сохранили правило, согласно которому допускалось заключение под стражу лишь по делам о преступлениях, наказуемых лишением свободы12.
Из нововведений Основ 1958 г. также следует выделить ст. 13, закрепившую обязанность следователя, прокурора и суда обеспечить обвиняемому возможность защищаться установленными законом средствами и способами от предъявленного ему обвинения и обеспечить охрану его личных и имущественных прав. Данная норма была направлена на усиление позиции стороны защиты, предупреждение злоупотреблений со стороны должностных лиц органов расследования.
Важной процессуальной гарантией прав и свобод личности стало установление в законе предельных сроков содержания обвиняемого под стражей и порядка их продления. Срок содержания под стражей мог быть продлен лишь ввиду особой сложности дела прокурором автономной республики, края, области, автономной области, национального округа, военным прокурором военного округа, военного флота — до трех месяцев, а прокурором союзной республики, Главным военным прокурором — до шести месяцев со дня заключения под стражу. Дальнейшее продление срока содержания под стражей могло быть произведено только в исключительных случаях Генеральным прокурором СССР дополнительно на срок не более трех месяцев (ст. 34 Основ 1958 г.).
В УПК РСФСР, принятом 27 октября 1960 г., нашли свое отражение нормы и положения Основ 1958 г. Что касается мер пресечения, то здесь были закреплены основания (ст. 89) и условия их применения, а также обстоятельства, учитываемые при их избрании (ст. 91).
Заключение под стражу (ст. 96) в качестве меры пресечения применялось с соблюдением ст. 11 УПК РСФСР («Неприкосновенность лич-
ности») лишь по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы. Право применять эту меру пресечения к лицам, обвиняемым в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, по мотивам одной лишь опасности преступления сохранялось.
По данным З.З. Зинатуллина, заключениепод стражу в 1970-е гг. избиралось по каждому второму уголовному делу, производство по которому вели следователи13. По сведениям В.М. Корну-кова, в Саратовской области в 1970-х гг. под стражу заключалось от 54 до 59,6 % обвиняемых по делам, направленным в суды14. В 1980 г. заключение под стражу избиралось в 53 % случаев применения следователями мер пресечения; в 1981 — в 51 %; в 1982 — 46,4 %; в 1983 — в 45,6 %; в 1984 — в 42,1 %; в 1985 — в 36 %; в 19921995 гг. — до 30-40 %15.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что «тоталитарный режим государственной власти, пренебрежение правами личности, безоглядная вера законодателя в чудодейственность жестокой уголовной репрессии привели, по сути дела, к кризисному состоянию уголовной юстиции»16, уголовная политика и в этот период оставалась «стабильно жесткой, репрессивной»17, а заключение под стражу было широко распространено и избиралось в качестве рядовой, а не исключительной меры пресечения.
Таким образом, в 1958-1961 гг. уголовно-процессуальное законодательство «лишь наметило пути к демократизации и гуманизации уголовного судопроизводства и сделало первые важные шаги по этому направлению»18, но «затем в течение более четверти века оно, по сути, оставалось без изменений, хотя частичные коррективы и различного рода уточнения вносились в него в изобилии»19. Характер всех этих нововведений исключал возможность разрешения проблемы большого числа незаконных арестов, перенаселенности следственных изоляторов и, как следствие, тяжелых для жизни и здоровья заключенных условий содержания.
11 Шадрин В.С. Обеспечение прав личности и предварительное расследование в уголовном процессе // Государство и право. 1994. № 4. С. 99.
12 В 1977 г. появилась дополнительная гарантия законности избрания заключения под стражу — был установлен нижний рубеж лишения свободы как меры наказания сроком в 1 год.
13 См.: Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. Казань, 1981. С. 76-81.
14 См.: Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978. С. 80.
15 См.: Михайлов В.А. Меры пресечения в российском уголовном процессе. М., 1996. С. 118.
16 Ляхов Ю.А. Новая уголовно-процессуальная политика. Ростов н/Д, 1992. С. 12.
17 Петрухин И.Л. Оправдательный приговор и право на реабилитацию. С. 47.
18 Ляхов Ю.А. Указ. соч. С. 12.
19 Там же.
Библиография:
1. Aмосова Т.В., Лавдаренко Л.И., Рябова Л.Г. Сущность категории «право на свободу и личную неприкосновенность» в сфере уголовного судопроизводства I/ Право и политика. 2013. № 12. С. 1753—1759.
2. Aрестов A-И., Кобец П.Н. Законодательная эволюция института обстоятельств, смягчающих наказание в России II Полицейская деятельность. 2011. № 3. С. 41—46.
3. Быков В.М. Новый закон о домашнем аресте подозреваемого или обвиняемого: научный комментарий I/ Право и политика. 2012. № 3. С. 481-486.
4. Граве A.ß. О некоторых проблемах привлечения специалиста на стадии возбуждения уголовного дела I/ Право и политика. 2010. № 1. С. 125-130.
5. Духовской М.В. Русский уголовный процесс. М., 1905. 448 с.
6. Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность. Казань, 1981. 136 с.
7. Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978. 136 с.
S. Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие неуклонение обвиняемого от правосудия. СПб., 1906. 701 с.
9. Ляхов ЮА. Новая уголовно-процессуальная политика: монография. Ростов н/Д, 1992. 96 с.
10. Михайлов ВА. Меры пресечения в российском уголовном процессе. М., 1996. 304 с.
11. Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. М., 1989. 256 с.
12. Петрухин И.Л. Оправдательный приговор и право на реабилитацию: монография. М., 2009. 140 с.
13. Познышев С.В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913. 337 с.
14. Селедникова О.Н. Проблемы обеспечения взыскания гражданского иска в уголовном судопроизводстве I/ Право и политика. 2012. № 12. С. 2057-2060.
15. Тарнавский ОА., Aкулин О.С. Отдельные проблемные вопросы относительно процессуальной фигуры потерпевшего в уголовном судопроизводстве России I/ Право и политика. 2011. № 12. С. 2053-2056.
16. Трунов И.Л. Политические права лиц содержащихся под стражей и осужденных I/ Полицейская деятельность. 2012. № 2. С. 5-11.
17. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1912. Т. 1. 579 с.
lS. Шадрин В.С. Обеспечение прав личности и предварительное расследование в уголовном процессе II Государство и право. 1994. № 4. С. 96-104.
19. Шигуров A.ß. Стандарты Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод» по вопросам избрания и исполнения заключения под стражу I/ Право и политика. 2011. № 6. С. 981-988.
References (transliteration):
1. Amosova TV., Lavdarenko L.I., Ryabova L.G. Sushchnost' kategorii «pravo na svobodu i lichnuyu neprikosnoven-nost'» v sfere ugolovnogo sudoproizvodstva I/ Pravo i politika. 2013. № 12. S. 1753-1759.
2. Arestov A.I., Kobets P.N. Zakonodatel'naya evolyutsiya instituta obstoyatel'stv, smyagchayushchikh nakazanie v Rossii I/ Politseiskaya deyatel'nost'. 2011. № 3. S. 41-46.
3. Bykov V. M. Novyi zakon o domashnem areste podozrevaemogo ili obvinyaemogo: nauchnyi kommentarii I/ Pravo i politika. 2012. № 3. S. 481-486.
4. Grave A.V. O nekotorykh problemakh privlecheniya spetsialista na stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela I/ Pravo i politika. 2010. №1. S. 125-130.
5. Dukhovskoi M.V. Russkii ugolovnyi protsess. M., 1905. 448 s.
6. Zinatullin Z.Z. Ugolovno-protsessual'noe prinuzhdenie i ego effektivnost'. Kazan', 1981. 136 s.
7. Kornukov V.M. Mery protsessual'nogo prinuzhdeniya v ugolovnom sudoproizvodstve. Saratov, 1978. 136 s.
S. Lyublinskii P.I. Svoboda lichnosti v ugolovnom protsesse. Mery, obespechivayushchie neuklonenie obvinyaemogo ot pravosudiya. SPb., 1906. 701 s.
9. Lyakhov Yu.A. Novaya ugolovno-protsessual'naya politika: monografiya. Rostov n/D, 1992. 96 s.
10. Mikhailov V.A. Mery presecheniya v rossiiskom ugolovnom protsesse. M., 1996. 304 s.
11. Petrukhin I.L. Neprikosnovennost' lichnosti i prinuzhdenie v ugolovnom protsesse. M., 1989. 256 s.
12. Petrukhin I.L. Opravdatel'nyi prigovor i pravo na reabilitatsiyu: monografiya. M., 2009. 140 s.
13. Poznyshev S.V. Elementarnyi uchebnik russkogo ugolovnogo protsessa. M., 1913. 337 s.
14. Selednikova O.N. Problemy obespecheniya vzyskaniya grazhdanskogo iska v ugolovnom sudoproizvodstve I/ Pravo i politika. 2012. № 12. S. 2057-2060.
15. Tarnavskii O.A., Akulin O.S. Otdel'nye problemnye voprosy otnositel'no protsessual'noi figury poterpevshego v ugolovnom sudoproizvodstve Rossii I/ Pravo i politika. 2011. № 12. S. 2053-2056.
16. Trunov I.L. Politicheskie prava lits soderzhashchikhsya pod strazhei i osuzhdennykh I/ Politseiskaya deyatel'nost'. 2012. № 2. S. 5-11.
17. Foinitskii I.Ya. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva. SPb., 1912. T. 1. 579 s.
1S. Shadrin V. S. Obespechenie prav lichnosti i predvaritel'noe rassledovanie v ugolovnom protsesse I/ Gosudarstvo i pravo. 1994. № 4. S. 96-104.
19. Shigurov A.V. Standarty Evropeiskoi konventsii «O zashchite prav cheloveka i osnovnykh svobod» po voprosam izbra-niya i ispolneniya zaklyucheniya pod strazhu I/ Pravo i politika. 2011. № 6. S. 981-988.
Материал поступил в редакцию 9 февраля 2014 г.
