CC BY
103
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2010. Вып. 11:3 (36). С. 48-66
История сбора и распространения церковных документов (1920— 1930-е гг.)1 (К постановке проблемы)
О. В. Косик
В статье освещается деятельность по сбору, сохранению, копированию и распространению информации о Русской Православной Церкви в годы гонений. Благодаря этой деятельности были сохранены важнейшие источники по истории Русской Православной Церкви. Многие документы удалось передать за рубеж, в результате чего они попали на страницы русской эмигрантской печати, послужили материалом для выступлений, митингов и других выражений протеста против преследования религии в СССР. Собранные материалы положили начало изучению истории Русской Церкви периода гонений со стороны безбожной власти.
Сопротивление насилию становится особенно трудным в условиях изоляции. По этой причине в течение всего периода гонений информация, связанная с Церковью, была под особым контролем государства. Лишение Церкви типографий и других средств печати, блокирование информационных каналов, распространение лжи и клеветы, бесконечные провокации и т. д. — все это имело целью дезорганизовать деятельность церковного управления, разорвать связи между церковной властью, епархиями, церковными деятелями и паствой, лишить верующих источников информации, пресечь контакты с эмиграцией, морально ослабить православных, сводя на нет их контакты, создавая информационный вакуум. Полная монополия на информацию позволяла трансформировать информационную картину в выгодном для властей ракурсе, позволяющем манипулировать общественным сознанием.
В ответ развивалась деятельность по сбору, сохранению, копированию и распространению информации о Церкви. Значение этой деятельности чрезвычайно велико. Она давала основу для общецерковных решений и для индивидуального выбора каждого человека в его ситуации, объединяла людей, вооружала знанием, позволяющим находить верные ориентиры. В этой еще слабо исследованной области выделяются несколько аспектов — сбор и накопление
1 Статья написана на основе доклада, прочитанного на XX Ежегодной Богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета в январе 2010 г.
информации, в частности создание личных архивов; распространение документов среди единомышленников, передача сведений за границу. Эта деятельность имела целью снабжение членов Церкви объективными данными, консолидацию единомышленников, сохранение документов для будущих историков. Распространение церковных документов рукописным или машинописным способом в немалой степени заменяло церковную печать.
Как отмечал М. Е. Губонин, «попытки частного собирательства церковной документации так или иначе осуществлялись, чему немало способствовала остроумная практика (и это следует особо отметить и подчеркнуть), применявшаяся возглавителями Церкви тех времен, начиная со Святейшего Патриарха Тихона (в прошлом большого и опытного миссионера), заключавшаяся в систематическом и обильном размножении если не всех, то хотя бы главных актов и официальной церковной документации по основным вопросам текущего церковного домостроительства и возможно широком распространении их среди православного населения в копиях, предварительно заверенных печатью и подписями ответственных иерархов из числа членов очередной синодальной сессии. Это мероприятие, возникшее, быть может, стихийно, как замена полнейшего отсутствия церковной периодической и вообще какой бы то ни было печати, столь обильной в дореволюционное время, немало помогло проникновению в широкие круги верующих основных церковных документов, которые собирались и накапливались в руках лиц, болеющих интересами Церкви, или любителей памятников церковно-исторической письменности, способствуя таким образом возникновению и росту частных собраний различной полноты и исторической ценности»2.
В ряде случаев материал готовился к передаче за рубеж. Информирование зарубежья питалось надеждой на выступления в защиту Русской Церкви со стороны религиозных, политических и общественных деятелей других стран, правительств, общественных организаций и пр., на оказание материальной помощи ссыльным и заключенным. Другой причиной поиска этих контактов было ожидание моральной поддержки со стороны эмигрировавших церковных деятелей. Особенно это касалось принятия решения в сложных и конфликтных ситуациях, часто спровоцированных властями, как, например, обновленческий раскол или отход части духовенства и мирян от митрополита Сергия после выхода его июльской декларации 1927 г.
Информационная среда в условиях гонений не могла быть чистой от провокаций, фальсификаций, искажений документов и прочих вмешательств со стороны властей. Работа государственных служб в столь важной для них области была весьма активной. Киевский протоиерей Димитрий Иванов в своих показаниях во время следствия свидетельствовал, что, «поскольку в большинстве случаев, за редким исключением, эти листовки были анонимные, приписывались разным авторам и потому теряли весьма много в своем успехе, вызывая весьма справедливые недоумения и догадки о подлогах, потому что установить прина-
2 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917—1943 / Сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 12—13.
длежность их тому или другому перу не было никакой возможности»3. Выявление провокационного момента — в условиях строгой секретности в отношении подобного рода документов — задача наиболее трудная для историка.
Деятельность по собиранию церковных документов, конечно, была сопряжена с риском. Эмигрантский журналист М. Брендстед4 (выступавший под псевдонимом М. Артемьев) писал: «Собрания... под названием “архивов” хранятся обычно не дома в столе или на этажерке, а в корзинах или в чемоданах где-либо у безобидной знакомой старушки под диваном или на шкафу, часто даже без ее ведома, или где-нибудь на даче в сарае или на чердаке. <...> Иногда такие архивы у неосторожных и легкомысленных лиц залеживаются в квартире <...> Тогда эти “архивы” рано или поздно делаются добычей ГПУ и всегда являются лакомым блюдом для производящих обыск чекистов. Провал “архива” вселяет тревогу в окружающей среде, ибо, хотя рукописи переписываются и анонимны, но ГПУ довольно быстро расшифровывает аноним [так в тексте. — О. К.], если не персонально по отношению к автору, то ту среду, в которой могла появиться соответствующая рукопись, и начинается форменная облава. Вот почему при получении известия об аресте кого-либо из друзей или знакомых, один из первых тревожных вопросов касается — не провалился ли при обыске “архив”»5.
Война безбожного государства с Церковью началась именно на информационном поле. Протоиерей Павел Лахостский в докладе на заседании Священного Собора 11 апреля 1918 г. называл этапы гонений на Церковь: «Сначала отнимаются средства оповещения о деятельности Собора, отнимаются типографии, синодальные и провинциальные, потом начинается грозный натиск на обители, попытка овладеть ими. <...> Затем начинается реквизиция монастырского имущества, денег, зданий, хуторов, земли, архиерейских домов <...> Далее идет реквизиция духовно-учебных заведений, свечных заводов и консисторий, и одновременно происходят аресты лиц, которые часто виновны лишь в том, что в момент реквизиции находятся на месте службы <...> Наконец, совершаются убийства, жестокие, зверские, совершенно бессмысленные, большею частью без предъявления обвинения»6.
Первым ответом на попытку лишить Церковь информации о происходящих событиях была организация деятельности по сбору сведений о гонениях на Церковь. Уже в марте 1918 г. Святейший Патриарх Тихон и Священный Собор Православной Русской Церкви предписали епархиальному начальству сообщать обо всех случаях насилия по отношению к Церкви и ее служителям и учинять на местах надлежащие расследования7. На местах создавались особые комис-
3 ЦГАООУ. Ф. 263. Оп. 1. Д. 65744. Т. 13. Л. 127.
4 См. о нем подробнее: Косик О. В. Сборник «Дело митрополита Сергия» и участие в нем мученика Михаила (Новоселова) // Вестник ПСТГУ: II (История. История Русской Православной Церкви). 2009. Вып. 2 (31). С. 77—95.
5Артемьев М. Тайная подпольная литература в Сов. России // Рассвет. 1930. № 233.
6 Священный Собор Православной Российской Церкви. 1917—1918 гг.: Обзор деяний. Вторая сессия / Сост. А. А. Плетнева и Г. Шульц, под общ. ред. Г. Шульца. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 2001. С. 380.
7 См.: Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. Т. 8. Деяния 102—108. М.: ГА РФ; Новоспасский монастырь, 1999. 1-я паг. С. 43—44.
сии для расследования каждого случая ареста, убийства, пролития крови, акты таковых расследований передавались в Священный Синод и докладывались на Соборе. Комиссия представила Собору доклад о мероприятиях в связи с гонениями на Русскую Православную Церковь8. Было сделано предложение: «Напечатать и раздать членам Священного Собора к их отъезду из Москвы краткое сообщение о пострадавших в нынешние дни гонений за Православную Веру и Церковь для распространения среди православного народа»9. Однако война в области информации уже вступила в развернутую фазу. Закрылось большинство церковных изданий, в частности издаваемые Синодом «Церковные ведомости», «Московские церковные ведомости» и другие издания.
Провалились попытки получить разрешение на издание воззвания Патриарха Тихона от 8 октября 1919 г. «О невмешательстве в политическую борьбу», прошение получило отказ в связи с отсутствием у религиозных общин прав юридического лица10. Однако до 1921 г. удавалось печатать отдельные листовки, в частности с воззваниями Патриарха Тихона. В 1922 г. была широко распространена листовка с «Посланием Заместителя Святейшего Патриарха митрополита Агафангела к Архипастырям и всем чадам Православной Церкви» от 5 (18) июня 1922 г. Она даже попала за границу и была опубликована в ряде изданий11. После этого распространение церковных документов и информации о Церкви типографским способом стало практически невозможным.
Особенно власти боялись проникновения сведений о положении Церкви в России за границу. Однако, несмотря на это, в 1920-е гг. существовали каналы, по которым за рубеж систематически передавались сведения о церковной жизни в России. На страницах эмигрантских газет то и дело появлялись материалы, посвященные тому или иному факту преследований, письма иерархов, указы высшей церковной власти, обзоры церковных событий и т. д.
В 1921 г. управляющему Западноевропейскими русскими приходами архиепископу Евлогию (Георгиевскому) был передан список епархий с указаниями на места пребывания на кафедрах и перемещений архиереев12, составленный делопроизводителем Священного Синода Н. В. Нумеровым. Работа по составлению списков архиереев продолжалась и в последующие годы. В ней принимали участие профессор И. В. Попов13, его ученик А. М. Тьевар14, архиепископ Феодор (Поздеевский), Н. Б. Кирьянов, А. Д. Самарин и другие лица.
8 См.: Собрание определений и постановлений Священного Собора Русской Православной Церкви. М., 1994. 3-я паг. С. 53—54.
9 См.: Там же. С. 56.
10 См.: Следственное дело Патриарха Тихона. М., 2000. С. 81.
11 См., напр.: Последние новости. 1922. № 715.
12 См.: ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1 . Д. 263. Л. 73—89. Опубл.: История иерархии Русской Православной Церкви: Коммент. списки иерархов по епископским кафедрам с 862 г. (с приложениями)/ М. Е. Губонин, П. Н. Грюнберг и др. М., 2006. С. 861—870. В публикации ошибочно указан в качестве адресата Н. В. Нумерова митрополит Антоний (Храповицкий).
13 Попов Иван Васильевич (мученик Иоанн; 1867—1938) причислен к лику святых Определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 30 июля 2003 г.
14 Тьевар Антоний Максимович (преподобномученик Серафим; 1899—1931) причислен к лику святых Определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 30 июля 2003 г.
Эти списки также попали за границу и были опубликованы в газете Архиерейского Синода РПЦЗ «Церковные ведомости»15. Один список назывался «Синодик русских православных епископов, убиенных, умученных и умерших с 1917 года»16. Другой — «Алфавитный список канонических епископов Российской Православной Церкви, находящихся на территории СССР»17 из 260 имен. Также был опубликован «Список канонических епископов, перешедших в обновленческую церковь и запрещенных в священнослужении митрополитом Сергием», в котором 10 имен. Здесь же напечатан список архиереев, канонически запрещенных в священнослужении (17 имен)18.
Деятельность по составлению списков была квалифицирована властями как шпионская. Составители были арестованы и осуждены на разные сроки. Готовился процесс и над Патриархом Тихоном с обвинением в шпионской деятельности19.
Наряду со списками в Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей поступали сводки о положении Церкви в Советской России. Наиболее ранняя сводка, найденная в деле № 263 фонда Р-6343 (Архиерейский Синод РПЦЗ) в ГА РФ датируется 31 января 1922 г. Данная хроника, составленная едва ли не первым летописцем эпохи гонений Н. В. Нумеровым, позволяет очертить круг лиц, которые в 1922 г. имели письменную связь с Патриархом Тихоном — митрополит Антоний (Храповицкий), архиепископ Евлогий (Георгиевский), архиепископ Анастасий (Грибановский).
К середине 1920-х гг. органы власти сделали все возможное, чтобы взять под контроль всю переписку Патриарха с зарубежными деятелями Церкви. На допросах в 1922 г. у Патриарха Тихона добились показаний о переписке с указанными лицами, причем Патриарх утверждал, что до него доходили не все письма. Корреспонденцию он получал в основном через иностранные миссии: Латвийскую, Эстонскую, Финляндскую, Польскую, Чехословацкую. Письма обычно приносили чиновники или курьеры миссий20. В пересылке активное участие принимали архиепископы Финляндский Серафим (Лукьянов) и Рижский Иоанн (Поммер).
В газете «Церковные ведомости» регулярно печатались обзоры о положении Церкви в Советской России. Они обычно сопровождались подзаголовком: «По официальным документам, актам и письмам». Машинописная копия одного из таких писем обнаружена в архиве Свято-Троицкой Джорданвилльской духовной семинарии. В конце документа машинописью приписано: «Из письма С. Май
15 См. об этом издании: Кашеваров А. Н. «Церковные ведомости», издаваемые при Архиерейском Синоде, — первый официальный печатный орган Русской Зарубежной Церкви // XVIII Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Т. 1. М., 2008. С. 255—262.
16 См.: Церковные ведомости. 1926. № 23—24.
17 См.: Церковные ведомости. 1925. № 3—4, 5—6; 1926. № 11—12; 1927. № 17—18, 19—20, 21-22.
18 См.: Церковные ведомости. 1926. № 21-22.
19 См.: Сафонов Д. Смерть св. Патриарха Тихона «спасла» его от расстрела. Интернет-ресурс http://www.pravoslavye.org.ua/index.php?r_type=&action=fullinfo&id=6493.
20 См.: Следственное дело Патриарха Тихона. С. 317.
1924 г.» Возможно, мы никогда бы не узнали имя корреспондента, если бы кто-то не раскрыл своей рукой сокращение: «Самарина».
Александр Дмитриевич Самарин был близок к церковным деятелям, составившим так называемый Даниловский синод, который играл роль оппозиции справа; «его сторонники, — по словам М. Е. Губонина, — были во много раз более ярыми “тихоновцами”, чем сам Патриарх Тихон...»21 В письме автор с большим сожалением рассказывает о заявлении Патриарха в Верховный Суд РСФСР от 16 июня 1923 г., которое он вынужден был дать, находясь под стражей, об отмежевании как от «зарубежной, так и внутренней монархической белогвардейской контр-революций»22. Однако, отмечается в письме, несмотря на все усилия, власти не смогли уронить авторитет Патриарха. «Противостоять ГПУ может только Патриарх, — пишет он, — потому какая-то сила явным образом охраняет его, и над ним при всем своем желании не решаются учинить явного насилия»23.
Рассказав о последних событиях церковной жизни, автор сообщил о своей деятельности по распространению церковных документов. Еще в 1923 г. он выслал митрополиту Евлогию большое количество сообщений с просьбой разослать их всем представителям инославных церквей и широко огласить их в русской и заграничной печати. По крайней мере до осени 1925 г. Архиерейский Синод РПЦЗ в Сремских Карловцах прямо или опосредованно получал информацию, исходящую из круга деятелей, близких Даниловскому монастырю и его наместнику архиепископу Феодору (Поздеевскому).
Большую роль в передаче документов Патриарху Тихону и от него зарубежному духовенству сыграл архимандрит Жировицкого монастыря, впоследствии епископ, Тихон (Шарапов). Отец Тихон был неутомимым и бесстрашным защитником православия в польских землях. Он оставил записки, где подробно описал свое посещение Патриарха Тихона и передачу ему церковных документов из-за рубежа. Эти записки под заголовком «Дипкурьер» воспроизводит М. Е. Гу-бонин, хорошо знавший его, тогда уже епископа, по среднеазиатской ссылке. В них перечислен ряд документов, попавших за границу благодаря о. Тихону (Шарапову).
«Выехал я из России 3 февраля 1922 года, — писал он, — и вывез с собой за границу следующие патриаршие акты:
1. указ о возведении архиепископа Евлогия [Георгиевского], управляющего западноевропейскими русскими приходами, — в сан митрополита;
2. ответную Грамоту Сербскому Патриарху Димитрию [Павловичу];
3. грамоту Антиохийскому Патриарху Григорию [Аль-Хаддаду] о сирийских делах в Америке;
4. указы и дела по вопросам церковной жизни в Польше и
5. словесный реприманд митрополиту Антонию [Храповицкому] за карло-вацкие резолюции...»24
21 Современники о Святейшем Патриархе Тихоне / Сост. М. Е. Губонин. Рукопись.
22 Акты Святейшего Тихона. С. 280-281.
23 Архив Джорданвилльской духовной семинарии. Фонд «Тальберг». Кор. 12. Папка 8.
24 Современники о Святейшем Патриархе Тихоне. Рукопись. Фрагмент опубликован
В январе 1925 г. о. Тихон приехал в Москву под видом дипломатического курьера Латвии. Благодаря ходатайству Святейшего Патриарха Тихона перед властями было получено разрешение на возвращение архимандрита Тихона в СССР на постоянное жительство. 22 марта 1925 г. состоялось рукоположение архимандрита Тихона во епископа Гомельского, викария Могилевской епархии.
Первым помощником епископа Тихона в контактах с зарубежьем стал журналист Димитрий Александрович Ишевский25. За статьи в защиту православия в польских землях Церкви Святейший Патриарх Тихон наградил Д. А. Ишевского грамотой26.
В письмах Ишевского к епископу Тихону есть свидетельства того, что епископу Тихону удавалось переправлять Д. А. Ишевскому церковные материалы для опубликования или передачи зарубежным церковным деятелям27. Таким образом были опубликованы заметки о хиротонии архимандрита Тихона во епископа и другие материалы, в частности «Послание Патриарха Тихона о пределах канонической юрисдикции Варшавского митрополита», подписанное от 24 марта (6 апреля) 1925 г., то есть за день до кончины Святейшего Патриарха.
Через Ишевского скорее всего шла информация в Москву от митрополита Евлогия. В письме от 7 апреля 1925 г. (последний день жизни Патриарха на земле) Д. И. Ишевский спрашивал епископа Тихона: «Из Парижа митр[ополит] Ев[ло]гий запросил меня: можно ли через Вас переслать С[вятейшему] П[атриарху] Т[ихону] его письмо с сообщениями? Если такие письма можно брать, то сообщите мне»28.
Весьма вероятно, что Ишевскому после кончины Патриарха была доверена помощь в переписке митрополита Евлогия с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Петром.
(см.: Журнал Московской Патриархии. 1998. № 4. С. 82-86). 8 февраля 1922 г. Здолбуновскому Братству указом Патриарха Тихона присвоены права патриаршей ставропигии, его председателю, иеромонаху Тихону, — сан архимандрита. Святейший Патриарх Тихон назначил о. Тихона уполномоченным по делам Православной Церкви в Польше, одновременно он был назначен благочинным монастырей Гродненской епархии и благочинным Бытинского округа.
25 Ишевский Дмитрий Александрович родился в 1894 г. в Самарской губернии. Еще будучи гимназистом, с 1912 г., стал посылать свою фотохронику московской жизни в петербургские иллюстрированные журналы, а в 1914 г. предпринял издание собственного журнала «Неделя». В начале июня 1918 г. был командирован газетой «Русское слово» в качестве специального корреспондента в Заволжье, занятое чехословаками. В ночь на 25 сентября 1918 г. был арестован ВЧК. Осужден по обвинению в причастности к так называемому «Делу Локкарта». Ишевского приговорили к тюремному заключению сроком на пять лет, с применением принудительных работ. В 1919 г. бежал из Таганской тюрьмы и пешком тайно перебрался в Польшу. В августе 1919 г. публиковал свои материалы о «судебно-тюремных мытарствах». Жил в Германии. Постоянно помещал свои корреспонденции по церковным, политическим, общественным, национальным, культурным вопросам в эмигрантские газеты (см.: ГА РФ. Ф. 7342. Оп. 1. Д. 1. Автобиографическая справка). Один из авторов книги «Правда о религии и Церкви в России» (Ишевский Д. Юбилей Патриаршего Местоблюстителя // Правда о религии в России. [М.], 1942. С. 61-70).
26 См.: Акты Святейшего Тихона. С. 355.
27 См.: ГА РФ. Ф. 7342. Оп. 1. Д. 17. Л. 1-7.
28 См.: Там же. Л. 7.
В следственном деле митрополита Петра (Полянского) и ряда других видных церковных деятелей29 содержатся важные материалы, позволяющие получить представление о контактах митрополита Петра с митрополитом Евлогием (Георгиевским)30. В своих показаниях митрополит Петр сообщил, что летом 1925 г. Высокопреосвященнейший Евлогий нашел возможность передать Патриаршему Местоблюстителю письмо «с информацией о его, Евлогия, здоровье, о состоянии академии в Париже, о деятельности черносотенцев заграницей, с его отзывом об Антонии и его подпадении под влияние монархистов»31. Человек, передавший письмо, предложил Местоблюстителю написать ответ, использовав, если митрополит опасается властей, бесцветные чернила. Этот человек через некоторое время пришел за ответом. Митрополит Петр, судя по его показаниям, не рискнул написать ответ, «а просто просил его передать Евлогию поклон и просьбу к эмигрантам не делать контрреволюционных выступлений, которые вредно и больно отразятся на церкви в СССР». Он посоветовал митрополиту Ев-логию в конфликте с митрополитом Антонием поступать в церковной жизни, как и прежде32, то есть продолжать «духовное попечение о верующих беженцах заграницей — в Западной Европе»33. По показаниям митрополита Петра, лишь из письма митрополита Евлогия Местоблюститель узнал, что Патриарх поручил митрополиту Евлогию управление православными храмами Западной Европы.
По словам митрополита Петра, он это письмо после прочтения разорвал. Однако позже уточнил, что передал это письмо племяннику, Тихону Полянскому, а позже попросил уничтожить. Как сложилась судьба документа, точно никому не известно.
В данном следственном деле хранится копия письма митрополита Евлогия к митрополиту Петру, сделанная в ОГПУ. По-видимому, это было его второе письмо к Местоблюстителю. Не касаясь подробно содержания письма, тщательно проанализированного священником А. Мазыриным, отметим, что, судя по документу, митрополит Евлогий благодарил Патриаршего Местоблюстителя за указания и сообщал, что Восточные Патриархи, в частности Антиохийский, ждут от митрополита Петра подтверждений «официальным путем или грамотой о своем местоблюстительстве...»34
Митрополит Петр был назван в числе кандидатов на эту должность в завещании Святейшего Патриарха Тихона и соборно признан актом от 12 апреля
1925 г. сонма архиереев Русской Православной Церкви. Архиерейский Синод и митрополит Антоний (Храповицкий), не имея точных сведений на этот счет, с большим недоверием отнеслись к кандидатуре на должность Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), причем не только карловацкие архиереи, но
29 ЦА ФСБ РФ. Д.Н-3677.
30 См.: Мазырин А., иерей. Патриарший Местоблюститель митрополит Петр и русское зарубежье // XVIII Ежегодная богословская конференция ПСТГУ. Т. 1. М., 2008. С. 245—247.
31 ЦА ФСБ РФ. Д. Н—3677. Т. 4. Л. 117.
32 См.: Там же.
33 Там же. Л. 118.
34 См.: Там же. Т. 5. Л. 286.
и Восточные Патриархи сначала не располагали достаточной информацией для признания Местоблюстителем митрополита Петра35.
Митрополит Евлогий сообщает о ситуации, сложившейся среди карловацих иерархов в связи с отсутствием вышеуказанных сведений: «Больше для курьеза, чем по существу, сообщу Вам о том, что думали-гадали о Вашем признании или непризнании. Все хотелось самим возглавить русскую Церковь36. Но потом благоразумие победило, и потому они Вас признали, как будто бы Вы, коему поручено возглавление всей русской церкви, нуждались в нашем признании масонской кучки заграничных, бескафедровых архиереев, а не мы, наоборот, нуждаемся в Вашем признании»37.
Свою роль в оповещении зарубежья с актом, подтверждающим права митрополита Петра на должность Патриаршего Местоблюстителя, сыграл уже упоминавшийся Д. А. Ишевский, который в письме к епископу Тихону (Шарапову) сообщал о событиях, «едва не вовлекших заграничную Церковь в раскол». Он пишет: «Дело зашло так далеко, что не появись в газ[ете] “За свободу” от 2 сентября акт Местоб[люстителя] Пат[риаршего] Престола Митрополита Петра от 30/ІП—12/іу который я не преминул продвинуть во все наши газеты, в Карлов-цах подумывали и даже (страшно сказать) готовились избрать преемника почившему Исповеднику. здесь, в эмиграции. Конечно, единственным кандидатом карловцы считали митроп[олита] Антония»38.
Несмотря на опубликование акта, Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей 16 сентября 1925 г., ссылаясь на отсутствие официальных (не газетных) подтверждений о его издании, определил вопрос о признании митрополита Петра Патриаршим Местоблюстителем представить на решение Священного Собора архиереев Русской Православной Церкви за границей39.
Отношение к митрополиту Петру стало меняться после ознакомления зарубежья с его посланием от 28 июля 1925 г., в котором Местоблюститель выступил против обновленцев. Это послание попало в эмигрантскую печать и таким образом стало известно за рубежом. 1 октября 1925 г. митрополит Антоний писал Преосвященному Иоанну (Поммеру) «М[итрополит] Петр написал прекрасное послание, если верить газетам»40.
К этому времени за границу попали и копии официальных актов. Все это оказало влияние на позицию Архиерейского Синода. Как отмечалось в статье «К признанию Патриаршего Местоблюстителя», опубликованной в газете «Церковные ведомости», «осенью 1925 г. Архиерейский Синод Русской Православ-
35 См. об этом подробнее: Мазырин А., иерей. Патриарший Местоблюститель митрополит Петр и русское зарубежье // XVIII Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. М., 2008. С. 241—250.
36 См. на эту тему подробнее: Кострюков А. Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов: Организация церковного управления в эмиграции. М., 2007. С. 214—215.
37 ЦА ФСБ РФ. Д.Н-3677. Т. 5. Л. 286.
38 Там же. Л. 296—296 об.
39 См.: Кострюков А. Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов: Организация церковного управления в эмиграции. С. 214.
40 Из архива архиепископа Иоанна (Поммера). Письма митр. Антония (Храповицкого) / Публ. Ю. Сидякова. Интернет-ресурс http://www.humanitatis.info/18%20almanax/sibjakov.htm
ной Церкви за границей, по двукратном суждении в сентябрьской и октябрьской сессиях, признал Высокопреосвященнейшего Петра, Митрополита Крутицкого, Местоблюстителем Святейшего Всероссийского Патриаршего Престола»41.
В этом же номере был опубликован Акт о назначении Местоблюстителя Святейшего Патриаршего Престола Всероссийской Православной Церкви и «известительное о сем послание», которое включало завещание Святейшего Патриарха Тихона от 7 января 1925 г., где указывались архиереи, которым Святейший передавал патриаршие права и обязанности в случае своей кончины (митрополит Кирилл, в случае невозможности его вступления в должность, — митрополит Агафангел, далее — митрополит Петр), и заключение сонма архиереев о признании митрополита Петра Патриаршим Местоблюстителем. Здесь же было опубликовано послание митрополита Петра об отношении к обновленчеству от 28 июля 1925 г.
Промедление в признании Местоблюстителя было объяснено «особой важностью сего акта, требующего санкции Архиерейского Собора и необходимой осторожностью»42.
Во время следствия над группой архиереев и мирян, включая митрополита Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского) и епископа Тихона (Шарапова), которое велось в 1925—1926 гг., ОГПУ выявило роль епископа Тихона в информировании зарубежья о событиях, происходивших в Русской Церкви, и русских архиереев о церковных делах за рубежом. В «Обвинительном заключении по делу митрополита Петра (Полянского) и др.» говорилось: «Проявляя большой интерес к заграничным делам, Петр имел специального докладчика по заграничным делам, а именно епископа Гомельского Тихона, недавно прибывшего из-за границы и сохранившего связь с ней. Оттуда он, как видно из его собственных показаний, получал сведения о предстоящем монархическом эмигрантском съезде в Берлине и политике церкви по отношению в этому съезду, о событиях в православной церкви в Польше и Германии и т. д. [...] Петр признался, что, действительно, его информатором был Тихон»43.
В конце декабря 1925 г. на основании завещательного распоряжения митрополита Петра (Полянского) от 6 декабря 1925 г. вступил в должность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский). Несмотря на арест ведущих иерархов, сведения о положении Церкви продолжали поступать за рубеж.
Под рубрикой «К положению Православной Церкви в России» газетой «Церковные ведомости» было сообщено об аресте митрополита Петра и других деятелей Церкви, их высылке в разные места страны44. В газете были помещены документы, связанные с обстоятельствами передачи церковного управления
41 Церковные ведомости. 1925. № 21—22. 1 (14)—15 (28).
42 Там же. Подробно на эту тему см.: Мазырин А., иерей. Патриарший Местоблюститель митрополит Петр и русское зарубежье // XVIII Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. С. 241—250.
43 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-3666. Т. 5. Л. 252.
44 См.: Церковные ведомости. 1926. № 17—18.
митрополиту Агафангелу (Преображенскому) и отказе от прав на восприятие этой должности45.
Митрополит Сергий нашел возможность тайно передать зарубежным иерархам свое письмо от 12 сентября 1926 г., в котором отвечал на их просьбу помочь преодолеть разногласия, возникшие между управляющим Западноевропейскими русскими приходами митрополитом Евлогием (Георгиевским) и Архиерейским Синодом, приведшие к формальному разрыву. В этом письме в последний раз митрополит Сергий говорил с зарубежными иерархами голосом любящего отца и собрата, это письмо осталось ярким контрастом всем последующим актам Заместителя, изданным официальным порядком. В нем можно увидеть указание на то, как следует относиться к таким документам. «Дорогие мои Святители, — говорилось в письме. — Вы просите меня быть судьею в деле, которого я совершенно не знаю. Не знаю, из кого состоит Ваш Синод и Собор... Не знаю я и предмета разногласий между Синодом и митрополитом Евлогием. ...Может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между ними фактически нет отношений?»46 Известна в зарубежье стала и «Памятная записка Соловецких епископов»47. В газете «Церковные ведомости» сообщается об этом документе и излагается краткое содержание его48, а также проект декларации митрополита Сергия 1926 г., что говорит о том, что автор корреспонденций весьма близко стоял к церковному руководству в России.
Митрополит Сергий в марте 1927 г. освободился из тюремного заключения, и вскоре в зарубежье стали появляться сведения совершенно иного звучания. В одной из корреспонденций говорилось: «.Нами получены сведения, что Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Высокопреосвященный Митрополит Сергий, освобожденный уже советской властью из тюрьмы, организовал Священный Синод, который открыл свои действия в качестве Высшего Всероссийского Церковного Управления. Советская власть санкционировала как открытие Синода, так и состав его. И одновременно с этим Митрополит Сергий обратился от имени Синода к пастве с особым посланием, в котором советская власть признается законным правительством в России»49. Имелся в виду известный документ, получивший название Декларация митрополита Сергия (Страгородского) от 29 июля 1927 г. В Сремских Карловцах реакция была резко отрицательной. Первым откликом с оценкой декларации была статья митрополита Антония (Храповицкого) «Отповедь на послание Московского Синода»50 с безоговорочным осуждением этого акта.
Позиция митрополита Евлогия была иной. Она четко выражена в его письме архиепископу Иоанну Рижскому от 24 июля 1928 г.: «Конечно, в деятельности м[итрополита] Сергия есть нечто смущающее, но все же он возглавитель нашей
45 См.: Церковные ведомости. 1926. № 11-12.
46 Вестник РСХД. 1927. № 3. С 29.
47 Там же. № 7.
48 См.: Церковные ведомости. 1927. № 9-10.
49 Там же. № 11-12.
50 Там же. № 17-18.
Церкви (пока м[итрополит] Петр вынужденно бездействует) и, след[овательно], оторваться от него значило бы оторваться от Матери-Церкви, чего я совершенно не могу допустить в своей совести»51.
Эта декларация усугубила разделение Архиерейского Синода и митрополита Евлогия. Отношения к декларации как акту вынужденному и простительному постоянно ставилось в вину преосвященнейшему Евлогию представителями Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей.
9 сентября 1927 г. в Сремских Карловцах было выпущено Окружное послание Собора архиереев Русской Православной Церкви за границей52, посвященное июльской Декларации. Оно попало в Россию и широко распространялось в России среди оппозиционного митрополиту Сергию духовенства и мирян. Однако, как ни странно, по свидетельству уже упоминавшегося протоиерея Димитрия Иванова во время следствия, этот документ распространялся и Московской Патриархией. Протоиерей Димитрий Иванов в собственноручных показаниях указывал: «Из “Московской патриархии” в копиях рассылались “письма м[итрополита] Евлогия к м[итрополиту] Сергию” и “постановления заграничного собора епископов под председательством митр[ополита] Антония Храповицкого”. Собор этот осуждал деятельность м[итрополита] Сергия (странно, почему исходили эти копии, м[ожет] быть, только доверительно <...> »53.
Возможно, в канцелярии Московской Патриархии копировались и распространялись и другие антисергианские документы. Например, в деле архиепископа Серафима (Самойловича) № Р-40493 подшита машинописная копия воззвания от 20 января 1929 г., которая заверена круглой печатью: «МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя СЕРГИЙ Митрополит Нижегородский»54. До настоящего времени остается открытым вопрос, не сделана ли эта копия в ОГПУ с провокационными целями.
Приведенные примеры показывают, насколько сложными и запутанными были мотивы распространения документов в церковной среде, эти документы несли на себе и следы давления властей, личных мнений, организационных действий и многое другое.
Конечно, главным образом в канцелярии митрополита Сергия размножались документы другого содержания. В машинописном сборнике «Дело митрополита Сергия»55 хранятся копии подобных документов. Это были, во-первых, копии с посланий Восточных Патриархов, полученные в ответ на обращения митрополита Сергия, сделанные в 1927 г., после издания документов, свидетельствующих о новом курсе церковной политики. Это грамота Патриарха Антиохийского Григория митрополиту Сергию от 2 ноября 1927 г., грамота Патриарха
51 ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. № 28. Л. 118. Цит. по: Альманах Общества Вештагшт НоЛш Ни-тапйайз / Русский мир и Латвия: Из архива св. священномученика архиепископа Рижского и Латвийского Иоанна Поммера. Письма и другие документы. Т. 2 / Изд. подг. Ю. Сидяков. Интернет-ресурс http://www.humanitatis.info/wordowskie/Almanah%20Nr%2020.pdf.
52 См.: Церковные ведомости. 1927. № 17-18.
53 ЦГАООУ. Ф. 263. Оп. 1. Д. 65744. Л. 129.
54 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-40493.
55 ГА РФ. Ф. 5919. Оп. 1. Д. 1.
Иерусалимского Дамиана от 21 октября 1927 г., обращение Вселенского Патриарха Василия III к митрополиту Сергию от 7 декабря 1927 г. и др. Эти документы скорее всего распространялись с благословения самого митрополита Сергия с целью уверить паству в каноничности своего управления и признании со стороны Восточных Патриархов.
В копиях распространялись письма, защищающие митрополита Сергия, в их числе письмо епископа Захарии (Лобова) к протоиерею Николаю Михайловичу Н.56, письмо епископа Николая (Клементьева) к О. Ф. Б.57, отрывки из писем архиепископа Илариона (Троицкого) из Соловецкого лагеря58 и др.
В послании архиепископов Аверкия и Пахомия (Кедровых) говорилось: «Нас всех интересует мнение заключенных и ссыльных наших архипастырей. Очевидно, придает ему значение и синод митрополита Сергия и потому распространяет выдержки из случайных писем частных различных ссыльных иерархов, чтобы убедить, что все исповедники поддерживают реформу митрополита Сер-
гия»59.
Стоит остановиться еще на одном документе, распространявшемся Московской Патриархией. Это письмо бывшего соловчанина, протоиерея Иоанна Шастова60, датированное 2 (15?) февраля 1928 г. В нем со всей определенностью и без оговорок утверждалось, что священнослужители («все мы»), «находившиеся доселе в Соловках в заключении, как и в тех местах, которые около Соловков»61, состояли в каноническом молитвенном общении с митрополитом Сергием и Патриаршим Синодом. Но этого мало. По свидетельству протоиерея Иоанна Шастова, заключенные Соловков приняли решение «считать Декларацию необходимым актом, свидетельствующим лояльное отношение к государственной власти и не нарушающим ни догматического, ни канонического учения»62. Возникает предположение, что письмо «подсказано» протоиерею и, может быть, даже написано за него.
Оно составлено, по-видимому, в противовес посланию соловецкого епископата 1927 г., в котором говорилось о невозможности принять и одобрить послания в целом по нескольким принципиальным пунктам. В машинописном сбор-
56 См.: Акты Святейшего Тихона... С. 568.
57 См.: Там же. С. 578—579.
58 См.: Там же. С. 618-619.
59 Послание братьев-архиепископов Пахомия и Аверкия (Кедровых) об отношении к политике митрополита Сергия (Страгородского) / Публ. свящ. А. Мазырина // Вестник ПСТГУ:
II (История. История Русской Православной Церкви). 2007. № 4 (25). С. 137-168.
60 См.: Акты Святейшего Тихона. С. 579-580. Протоиерей Иоанн Яковлевич Шастов родился в 1879 г. в с. Елшанка Симбирской губернии. Получил среднее образование. Проживал в с. Сары Ново-Покровского района Оренбургской области, служил в Петропавловской церкви. В период изьятия церковных ценностей проявил себя как мужественный защитник Церкви. 4 февраля 1929 г. был арестован органами ОГПУ (по справке, выданной ФСБ РФ).
17 мая 1929 г. на основании ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР заключен в концлагерь сроком на три года. 13 апреля 1932 г. выслан в Архангельск. В 1942 г. арестован. Приговорен к 10 годам заключения. В 1958 г. благочинный г. Кировска Архангельской области.
61 Акты Святейшего Тихона... С. 579.
62 Там же. С. 579.
нике «Дело митрополита Сергия»63 письмо протоиерея Иоанна Шастова названо подложным64.
Примером искажения первоначального документа является доклад епископа Василия (Беляева), который в октябре 1927 г. прибыл в Москву из поселка Хэ Тобольской губернии, где находился с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Петром (Полянским). Этот доклад распространялся с печатью Священного Синода и заверяющей подписью епископа Сергия (Гришина). На этот документ опирался митрополит Сергий в беседе с ленинградскими оппозиционерами 12 декабря 1927 г., уверяя, что, по свидетельству епископа Василия (Беляева), митрополит Петр одобрил действия Заместителя65. Как выяснилось, первоначально доклад был намного шире и пространнее.
Украинский церковный деятель Г. А. Косткевич в своем «Обзоре церковных событий», отосланном за рубеж, излагает содержание доклада, описывая тяжелое положение и состояние здоровье митрополита Петра, написавшего даже заявление уполномоченному Обдорского ГПУ Иванову с просьбой о переводе на юг66. Между тем митрополит Петр в письме к митрополиту Сергию заявил: «.мне пишут, что епископ Василий о делах от моего имени представил Вам доклад. Должен заметить, что ни ему, ни другому моему сожителю я не давал никаких поручений, касающихся церковных дел»67.
Среди циркулирующих в церковной среде документов можно указать еще на письмо епископа Захарии (Лобова), который от имени священнослужителей, сосланных в Марийскую область, выразил протест «против неразумных и преступных выступлений Владыки Виктора» и осуждение «за его отделение от митрополита Сергия и его Синода». «За митрополита Сергия и его Синод мы, все марийские ссыльные, — писал епископ Захария, — крепко стоим и одобряем все его действия, — и пока не видно никаких отступлений от чистоты Православия»68. Архиепископы Пахомий и Аверкий назвали наивным заявление «старца епископа Захария Лобова, простодушно сознающегося, что он очень боится, как бы протесты против легализации не отсрочили его возвращения из ссылки». «Жаль бедного старца, измученного ужасно всем»69, — писали они.
При этом они отмечали: «Но следует обратить внимание на то, что при всем желании синода использовать авторитет исповедников в свою пользу, во многих публикуемых письмах их вы не найдете ни слова одобрения деятельности митрополита Сергия»70.
63 ГА РФ. Ф. 5919. Оп. 1. Д. 1.
64 Там же. Л. 284.
65 Акты Святейшего Тихона. С. 536.
66 См.: [Косткевич Г. А.] Обзор главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 г. до наших дней / Публ., предисл. и примеч. О. В. Косик // Вестник ПСТГУ: II (История. История Русской Православной Церкви). 2007. № 2 (23). С. 123.
67 Акты Святейшего Тихона. С. 682.
68 Там же.
69 Послание братьев-архиепископов Пахомия и Аверкия (Кедровых). С. 162.
70 Там же.
Братья-архиепископы свидетельствуют, что, встречая многих архипастырей, отбывших ссылку или тюремное заключение, и беседуя с ними или переписываясь, авторы послания не сталкивались с одобрением дела митрополита Сергия. «Напротив, все замечательно дружно высказываются почти одними и теми же словами, что они скорбят и смущены весьма, хотя и не находят возможным разрывать общение с митрополитом Сергием. И будьте уверены, братья и сестры, что все они настолько взволнованы, что некоторых нетерпеливых трудно было удержать от разрыва»71.
При анализе подлинности писем следует учитывать слова архиепископов Пахомия и Аверкия: «.очень возможно, что после благоприятных для митрополита Сергия публикуемых синодом слов, следует в тех же письмах часть критическая, которая замалчивается»72.
Вышесказанное указывает на то, что предпринимались попытки формирования определенных мнений в церковной среде с помощью распространения рукописных (или машинописных) копий документов, причем как со стороны властей, так и со стороны церковного руководства.
Но намного шире, чем документы сергианские, распространялись материалы оппозиции, тех, кто не был согласен с курсом митрополита Сергия. Протоиерей Димитрий Иванов писал, например, что в Киеве был организован особый пункт по переписке и хранению подобной литературы. Он показывал на следствии: «На вопрос, какой был источник листовок, отвечаю: листовки составлялись в разных местах. Так, были листовки ленинградского происхождения, вятского, воронежского, киевского и др. <...> Распространение их шло в обществе с большой осторожностью и осмотрительностью, по особому доверию, внушенному теми лицами, которым они передавались. Бывали случаи даже просто пересылки их почтой. <...> На разные лады варьировался вопрос о советской власти, как то: называлась она “безбожной”, “атеистической”, “антихристианской”, “богоборческой”, говорилось о том, что ей не может быть усвоено понятие власти, проводилось сопоставление с древними гонителями христианства — Нероном, Декием, Диоклетианом и т. д. <...> Часто стиль был научно-академический, с малопонятной терминологией, <...> написаны листовки были в разной литературной форме: эпистолярной, т. е. в виде отдельных писем отдельных авторов (напр[имер], письма епископа Виктора, письма еп[ископа] Дамаскина и др.), в форме официальных обращений. По аналогии с древними “апологиями” (напр[имер], “обращение Ленинградской группы”, “обращение киевских свя-щеников”), в виде архиерейских посланий, напр[имер], “Циркулярное послание архиеп[ископа] Серафима Угличского”, “Послание заграничного синода”. в форме литературных эскизов — “Церковь в пустыне”, наподобие справочных сборников: “Ответы востязующим” и, наконец, научных статей, освещающих тот или другой вопрос»73.
71 Послание братьев-архиепископов Пахомия и Аверкия (Кедровых). С. 163.
72 Там же.
73 ЦГАООУ. Ф. 263. Оп. 1. Д. 65744. Т. 13. Л. 126-127.
И на Украине, и в центре комплектовались целые архивы подобных документов и даже сборники, предназначенные для печати. Так, М. А. Новоселов74 и протоиерей Ф. Андреев создали сборник под названием «Дело митрополита Сергия» и успешно переслали его за границу, где он попал к митрополиту Евло-гию, который передал его в Зарубежный исторический архив в Праге75. Огромную роль в сборе и распространении церковных документов сыграл украинский церковный деятель Г. А. Косткевич, который не только переслал огромное количество важнейших материалов за границу, но и написал ряд обзорных статей, на которых опирались многие позднейшие исследователи76.
В рамках поставленной проблемы нельзя обойти и вопрос восприятия информации о положении Церкви в Советской России русской церковной эмиграцией. Как уже говорилось, с противоположных позиций была воспринята июльская Декларация митрополита Сергия Архиерейским Синодом РПЦЗ и парижским церковным центром русской эмиграции. Отношение к документам, присланным Г. А. Косткевичем, красноречиво выражено в письме историка и общественного деятеля Б. А. Евреинова77 к проживавшему в Польше русскому эмигранту А. П. Вельмину78 от 21 ноября 1930 г., в котором продемонстрирована двойственность взглядов этой части эмиграции. С помощью Г. А. Косткевича за границу были высланы документы, характеризующие церковную ситуацию после выхода июльской декларации митрополита Сергия, письма его оппонентов, переписка митрополита Кирилла с Заместителем Патриаршего местоблюстителя митрополитом Сергием. Эту переписку виднейшие деятели парижской церковной эмиграции не сочли возможным обнародовать. Б. А. Евреинов писал: «... нам здесь, в эмиграции, невозможно втягиваться в церковную распрю и борьбу, происходящую там. В. В. (Зеньковский. — О. К.) рассматривает действия Вашего корреспондента (Косткевича. — О. К.) как желание втянуть нас в эту борьбу. Мы должны, по мнению, В. В., оставаться нейтральными даже в том случае, если мы внутренне убеждены, что правда на стороне Митр[ополита] Кирилла (курсив
74 Новоселов Михаил Александрович (мученик Михаил; 1864-1938) причислен к лику святых Архиерейским Собором 2000 г.
75 См.: Косик О. В. Сборник «Дело митрополита Сергия» и участие в нем М. А. Новоселова // Вестник ПСТГУ: II (История. История Русской Православной Церкви). Вып. 2 (31) С. 77-95.
76 См.: Косик О. В. «Голос из России»: путь церковного документа в русское зарубежье // Вестник ПСТГУ: II (История, История Русской Православной Церкви). Вып. 2. М., 2007. С. 68-96.
77 Евреинов Борис Александрович (1888—1933), историк, писатель, поэт. С июня 1918 по февраль 1919 г. работал в министерстве исповеданий в Киеве. Воевал в Добровольческой армии. После ранения эвакуирован в Грецию, оттуда перебрался в Югославию, а затем в Польшу, где прожил несколько лет, активно занимаясь общественной деятельностью. Из Польши переехал в Прагу, получил звание приват-доцента российских университетов по кафедре русской истории. Сотрудничал в газете «Последние новости».
78 Вельмин Анатолий Петрович (1883-1958), сын настоятеля киевской Десятинной Церкви протоиерея П. Д. Вельмина. Участник Первой мировой войны. Служил нотариусом в Киевском окружном суде. В начале 1920-х гг. входил в антибольшевистские организации. В 1925 г. бежал из России. С 1929 по 1949 г. представитель Русского заграничного архива в Праге, сотрудничал в газете «Последние новости». С 1953 г. представитель в Париже Бахметьевс-кого Русского архива в Колумбийском университете (Нью-Йорк).
мой. — О. К ). Я здесь с В. В. согласен. Но сам все более и более внутренне убеждаюсь, что, по существу (подчеркнуто в тексте. — О. К.), Ваш корреспондент прав, и все мое сочувствие на стороне несчастных ссыльных епископов»79. Данный пример красноречиво свидетельствует о том сплетении мнений, настроений, церковно-политических мотивов и пр., которые накладывали отпечаток на восприятие информации из России.
Касаясь вопроса пересылки сведений о положении Русской Церкви, следует отметить деятельность частных лиц, взявших на себя подвиг ознакомления церковного зарубежья с положением Церкви в Советской России. В частности, бывший секретарь Иерусалимского подворья А. И. Дросси в письме Патриарху Константинопольскому обрисовал картину тяжелого положения Русской Церкви и Святейшего Патриарха Тихона, рассказал о притеснении ее со стороны Соввласти, об обновленческом расколе, отправляя эти письма через посольства, в частности он сообщал о положении Патриарха Тихона английскому посланнику в Москве Ходжсону80.
В 1930 г. А. И. Дросси составил обращение к Константинопольскому Патриарху Фотию, прося его спасти Русскую Церковь от гонения, оказать моральное давление на советское правительство81. Письмо одобрили архиепископ Житомирский и Волынский Аверкий (Кедров) и епископ Коростенский Леонтий (Матусевич). Оба были арестованы по обвинению в том, что «просматривали этот документ, предназначавшийся для а[нти]/с[оветской] кампании за границей, вынесли о нем одобрительное суждение, согласившись с его редакцией...»82.
За приведенными историческими эпизодами стоят неисследованные коллизии, поступки церковных деятелей, как выявленные властями, так и оставшиеся в тени. Частные контакты порой дают важнейшие материалы для историка. Достаточно сказать, что, судя по показаниям на следствии Г. А. Косткевича, архиепископ Аверкий и епископ Леонтий были спасены от расстрела, который им грозил за участие в написании письма Константинопольскому Патриарху, ценой интервью, данных митрополитом Сергием в феврале 1930 г.83
Нельзя не коснуться и крупнейших собирателей церковных архивов. Это Михаил Ефимович Губонин, который собрал и прокомментировал сотни документов по истории Русской Православной Церкви. Подготовленный им для публикации в послевоенные годы сборник «Акты Святейшего Тихона.» содержит множество исторических свидетельств, подобранных с целью дать полную и объективную картину событий церковной жизни с момента восстановления Патриаршества с 1917 по 1943 г. Надо также упомянуть еще не исследованную деятельность митрополита Мануила (Лемешевского), которая поражает как сво-
79 ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 921. Л. 85.
80 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-33647. Т. 1. Ходжсон Роберт — глава английского торгового представительства в Москве, через которого была передана т.н. нота Керзона с предъявлением СССР обвинения в проведении антибританской политики на Востоке и рядом требований, в частности прекращения религиозных преследований в Советском Союзе.
81 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-33647. Т. 1. Л. 36.
82 Там же. Л. 82.
83 См.: ЦГАООУ. Ф. 263. Д. 66923. Т. 2. Л. 44.
им размахом, так и обилием неточностей. Некоторые из копий документов стали источником для диссертации и книги его ученика, впоследствии митрополита Иоанна (Снычева)84. Именно в 1920-1930 гг. были созданы многие источники, вошедшие в известный труд протопресвитера Михаила Польского «Новые мученики и исповедники Российские»85.
Деятельность собирателей материалов по истории Русской Православной Церкви эпохи гонений была особым подвигом, благодаря которому эмиграция была ознакомлена с положением дел в Русской Церкви на родине. Собранные и отправленные за границу сведения давали материал для выступлений, нот, ходатайств, митингов и других выражений протеста против преследования религии в СССР. Эти летописцы эпохи гонений положили начало изучению истории Русской Церкви периода гонений со стороны безбожной власти. Именно по материалам Г. А. Косткевича, документам, вошедщим в сборник «Дело митрополита Сергия», публикациям корреспондентов из России, печатавшихся в газетах «Церковные ведомости», «Новое время», «Сегодня» и других органах печати, создавались первые научные труды по новейшей истории Русской Православной Церкви.
Ключевые слова: церковные источники XX века, гонения на Русскую Церковь, русская церковная эмиграция, газета «Церковные ведомости», митрополит Сергий (Страгородский), мученик Михаил (М. А. Новоселов), проблема подлинности источников.
The Story of the Gathering and the Spreading of Church Documents in the period of 1912—1930: Towards the Problem’s Formulation86
O. V. Kosik
In the article the activity on gathering, preservation, copying and spreading of information about the Russian Orthodox Church in the days of persecutions is
84 Библиотека МДА. Иоанн (Снычев), игум. Церковные расколы 30-х и 40-х годов XX столетия — григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский, даниловский и другие. Их особенности и история. Кн. 2, 3. Машинопись. Куйбышев, 1963; Иоанн (Снычев), архим. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия — григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие. Их особенности и история. Машинопись. Куйбышев, 1965; Иоанн (Снычев), митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия — григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие. Их особенности и история. 2-е изд., доп. Сортавала, 1993. Он же. То же название. Самара, 1997.
85 См.: Польский М., протопр. Новые мученики Российские: В 2 ч. Репр. воспр. изд. 1949— 1957 гг. (Джорданвилль). М.: Т-во «Светлячок», 1994.
86 The article based on the report by the author at the 20th annual Theological conference of the Orthodox St. Tikhon’s Humanitarian University.
investigated. Owing to the activity the important sources of the Russian Orthodox Church’s history were preserved. Many documents have been transferred abroad and published on the pages of a Russian emigrants’ press. The process served as the material for performances, meetings and other forms of the protest against religion prosecution in the USSR. Collected materials originated the study of the Russian Church’s story in the days of militant atheistic persecution.
Keyword: the church sources of the XX-th century, the persecution against the Russian Church, the Russian church emigrants, the newspaper «Tsercovnie Vedomosty», metropolitan Sergiy (Srtagorodsky), martyr Mikhail (M. A. Novoselov), the problem of documents’ authenticity.
