CC BY
102
УДК 821.512.162
З. И. Рустамова
доктор филологических наук, профессор Бакинского славянского университета, Азербайджанская Республика, Баку; e-maiL: [email protected]
ИСТОРИЯ ПЕРЕВОДА НА РУССКИЙ ЯЗЫК ПОЭМЫ М. Ф. АХУНДЗАДЕ «НА СМЕРТЬ ПУШКИНА»
Автор статьи пишет об истории создания азербайджанским просветителем и писателем Мирзой Фатали Ахундзаде поэмы «На смерть Пушкина»; прослеживает историю переводов поэмы и их публикаций, приводит примеры из переводов разных авторов, обращает внимание на характерные особенности переводов.
Ключевые слова: азербайджанский; перевод; поэма; поэт; просветитель; Сабу-хи; Пушкин; Ахундзаде; подстрочник.
Z. I. Rustamova
Doctor of PhiLoLogy (Dr.habiL), Professor,
Baku SLavic University, Baku, The RepubLic of Azerbaijan;
e-maiL: [email protected]
THE HISTORY OF TRANSLATING M. F. AKHUNDZADE'S "EASTERN POEM ON THE DEATH OF PUSHKIN" INTO THE RUSSIAN LANGUAGE
The articLe contains the history of creation of "Eastern Poem on The Death of Pushkin" by the Azerbaijani educator and writer Mirza FataLi Akhundzade; it aLso makes the history of the poem transLations and their pubLications cLearLy visibLe, it provides exampLes from the authors' different transLations, it draws attention to typicaL transLation features.
Key words: Azerbaijani; TransLation; Poem; Poet; Educator; Sabukhi; Pushkin; Akhudzade; Metaphrase.
Мирза Фатали Ахундзаде (1812-1878), творивший под псевдонимом «Сабухи» (человек утра, человек зари), остался в истории азербайджанской культуры как почитаемый на всем Востоке просветитель, писатель и философ. Он оставил потомкам поэтические, прозаические, публицистические, философские произведения, многие из которых сам переводил на русский язык.
Русский язык Фатали начал изучать в юности. Традиционно для своего времени и по настоянию дяди, который был воспитателем
Фатали, юноша должен был получить религиозное образование. Дядя привозит его в Гянджу и отдает на обучение одному из образованных служителей культа. И здесь гисмет / судьба сводит его с известным поэтом-вольнодумцем, Мирзой Шафи Вазехом (1794-1852), у которого будущий писатель брал уроки каллиграфии [Ахундов].
Это был тот самый Мирза Шафи Вазех, чьи стихи немецкий поэт Фридрих Боденштедт в 1850 г. издаст в своей книге «Тысяча и один день на Востоке», а позже станет выдавать за свои.
Это был тот самый Вазех, который оставил нам прекрасные строки:
Когда тебе хотел я свить венок,
Искал цветы и отыскать не мог.
Теперь, когда уж нет тебя со мною,
Цветут цветы, моих касаясь ног [Вазех 1986, с. 158].
Мирза Шафи почувствовал недюжинный ум своего ученика и в частных беседах старался пробудить в нем интерес к светским наукам.
Старания учителя не пропали даром: Фатали принимает решение поступить в русскую школу в Нухе (1833). Через год он переезжает в Тифлис, где получает должность переводчика с восточных языков при наместнике Кавказа бароне Розене. С честью исполняя возложенные на него обязанности, Мирза Фатали дослужился до чина полковника [Ахундов 1987, с. 5].
Целью своей жизни и творчества Ахундзаде поставил по мере сил просвещать свой народ, направлять его к новому дню, свету, новой заре - отсюда и его псевдоним «Сабухи», человек зари.
Круг общения и сотрудничества Ахундзаде в Тифлисе был довольно широк: азербайджанские писатели А. Бакыханов, основоположник азербайджанской историографии, друг и единомышленник А. Грибоедова, И. Куткашенский - поэт-просветитель, К. Закир, один из основоположников критического реализма в азербайджанской литературе; грузинские писатели Г. Эристави, А. Чавчавадзе; ссыльные писатели-декабристы А. Бестужев-Марлинский, А. Одоевский; участник польского восстания Ф. Заблоцкий (Тадеуш Ладо); и будущие востоковеды Адольф Берже, Николай Ханыков и другие деятели русской и западноевропейской науки и культуры [Ахундов 1987, с. 5]. На формирование и развитие мировоззрения Ахундзаде оказали влияние как тифлисское просвещенное общество и государственная служба,
так и его педагогическая деятельность в Тифлисском училище. Окружение Ахундова на протяжении долгих лет поддерживало его интерес к мировой и русской философии, истории и культуре.
Весть о смерти Александра Сергеевича Пушкина долетела до Тифлиса к марту 1837 г. Мирза Фатали, потрясенный этим известием, создает «Восточную поэму на смерть Пушкина» [Ахундов 1987, с. 278-279]. Ему было тогда 25 лет.
По мнению азербайджанских исследователей, «Восточная поэма на смерть Пушкина» - это первое произведение на Востоке, посвященное русской литературе [Караев, Касимзаде 1991, с. 216].
Поэма была написана на персидском языке, ее поэтическая форма характеризуется отчетливо выраженным восточным романтическим духом, сравнениями, метафорами и эпитетами, присущими восточной классической поэзии, яркостью и причудливостью орнаментации стиха. Художественная сила и ценность поэмы М. Ф. Ахундзаде заключены прежде всего в новизне и действенности ее материала, глубине чувства, эмоциональности содержания. И первым переводчиком ее на русский язык стал сам автор. Вот как звучит начало поэмы:
Не предавая очей сну, сидел я в ночи и говорил сердцу: О родник жемчуга тайны!
Что случилась, что соловей цветника твоего отстал от песен?
Что случилось, что попугай красноречия твоего замолк? Что случилось, что путь витийства твоего загражден?
Что случилось, что гонец мечты твоей остановился? Взгляни, наступила весна, все растения будто девы величаются красотою и прелестью...
И сердце отвечало:
Разве ты, не ведающий мира, разве не слышал о Пушкине, главе собора поэтов?
О том Пушкине, которому стократно гремела хвала со всех концов, когда он игриво изливал свои мечтания.
О том Пушкине, от которого бумага жаждала потерять белизну свою, чтобы только перо его проводило черты по лицу её. В мечтах его, как в движениях павлина, являлись тысячи дивных цветов литературы [Восточная поэма].
Свой перевод Ахундзаде показал сослуживцу по канцелярии главноуправляющему в Грузии Ивану Ивановичу Клементьеву. Перевод Клементьеву понравился настолько, что тот, возможно сделав некоторую стилистическую правку, послал его в редакцию журнала «Московский наблюдатель», сопроводив кратким письмом [Попов 1954, с. 85].
Поэма была сразу же напечатана в журнале с заметкой, в которой редакция приветствовала произведение как дань уважения не только Пушкину, но и русской культуре в целом [Рафили 1936, с. 246]. В небольшом примечании к поэме говорилось: «Вполне разделяя чувства г. Клементьева и благодаря его искренне за доставление нам прекрасного цветка, брошенного рукою персидского поэта на могилу Пушкина, - мы от души желаем успеха замечательному таланту, тем более, что видим в нем такое сочувствие к образованности русской» [цит. по: Ахундов 1987, с. 279].
Несколько месяцев спустя барон Розен предложил декабристу А. А. Бестужеву (Марлинскому) сделать поэтический (по некоторым версиям, подстрочный) перевод произведения. Поэт постарался как можно точнее передать своеобразие языковой и стилистической манеры автора поэмы:
Не предавая очей сну, сидел я в темную ночь и говорил своему сердцу: О, родник жемчужин тайны! Отчего забыл песни соловей цветника твоего?
Отчего замолк попугай твоего красноречия? Отчего сталось, что запал путь твоей поэзии?
Отчего сталось, что гонец мечтаний твоих остановился? Взгляни кругом - наступила весна, и все растения красуются юною прелестью, словно девы!
И сердце отвечало:
Разве ты, чуждый миру, не слыхал о Пушкине, о главе собора поэтов?
О том Пушкине, которому стократно гремела хвала со всех концов света за его игриво текущие песнопения! О том Пушкине, от которого бумага жаждала потерять свою белизну, лишь бы его перо рисовало черты на лице ее! В мечтаниях его, как в движении павлина, являлись тысячи радужных отливов словесности [Вост. поэма... в пер. Бестужева].
Этот перевод оказался последним произведением Бестужева, убитого вскоре у мыса Адлер.
Впоследствии перевод был опубликован в газете «Кавказ» (1871, 22 ноября 1874, № 137); в 1874 г. по инициативе известного русского востоковедаАдольфа Берже - в журнале «Русская старина» [Розен-фельд 1949, с. 83]. Перевод неоднократно публиковался в дореволюционной русской периодической печати. Особенно широкое распространение он получил в годы Советской власти.
В 1880 г., когда в Москве состоялось открытие памятника Пушкину, «Петербургский листок» (№ 99, 25 мая) поместил на своих страницах поэму Ахундзаде в переводе российского журналиста, драматурга и романиста, одного из издателей газеты А. А. Соколова (1840-1913). Перевод был сделан белым стихом и считается первым стихотворным переводом поэмы на русский язык [Шариф 1979, с. 224].
В 1889 г., в связи со столетием со дня рождения А. С. Пушкина, газета «Кавказ» повторно напечатала поэму в переводе А. А. Бестужева. В примечании к публикации говорилось: «Когда до нашего края долетела роковая весть о трагической кончине гениального русского поэта, Фат-Али в звучных стихах излил свою скорбь» [Цит. по: Кур-банов 1959, с. 121].
Перевод был также напечатан в одном из «Иллюстрированных прибавлений» к газете «Тифлисский листок» (1899, № 120, 26 мая) и в «Пушкиниане» (Киев, 1903, вып. 2, с. 10-12) известного русского и украинского литературоведа, фольклориста и библиографа В. В. Каллаша.
В 1938 г. в журнале «Литературный Азербайджан» (№ 2, с. 40-41) и газете «Бакинский рабочий» (24 октября, № 247) был опубликован новый стихотворный перевод русского советского поэта и переводчика Павла Григорьевича Антокольского. Этот перевод вошел в «Антологию азербайджанской поэзии» (1939).
П. Антокольский не остановился на первом варианте своего перевода, он, не раз возвращаясь к нему, перерабатывал его снова и снова; окончательный вариант этого перевода вошел в книгу «Обманутые звёзды. Избранные произведения М. Ф. Ахундова», изданную в 1963 г. в Москве в издательстве «Художественная литература».
В 1982 г. в Баку (изд-во «Язычы») вышло отдельное издание поэмы в переводе П. Антокольского. Во всех последующих изданиях
художественных произведений М. Ф. Ахундзаде на русском языке (1950, 1956, 1963, 1973 и 1987 гг. и др.) публиковался именно этот перевод Павла Антокольского, который остается актуальным и сегодня, потому что поэту удалось не только передать своеобразную авторскую метафорику, но и сохранить весьма сложную структуру оригинала: поэма написана в форме касыды (касыда - жанр восточной одический поэзии, длинное моноритмическое стихотворение), состоит из пятидесяти бейтов (двустиший, в которых рифмуются первые две строки, а дальше - через строку); во всех рифмующихся строчках насчитывается по четырнадцать слогов.
Я сердцу говорил, глаз не сомкнув в ночи:
- Хранитель тайников, свой жемчуг расточи!
Зачем твой соловей умолк в саду весеннем,
Не разглагольствуют, как прежде, турачи.
Не прогремит поток речений превосходных?
Встань, скороход-мечта, в далекий путь умчи!
Смотри, пришла весна. В полях и на ложбинах
Цветы, как девушки, под солнцем горячи [Ахундов 1987, с. 191].
И сердце отвечало:
Ты помнишь Пушкина, забывчивый! Ты слышал,
Что Пушкин всех певцов, всех мастеров глава
Ты помнишь Пушкина, о чьих могучих строфах
Из края в край неслась стоустая молва.
Ты помнишь Пушкина, как жаждала бумага,
Чтоб он чертил на ней крылатые слова! [Ахундов 1987, с. 192-193].
Через созданные поэтические образы и сравнения Ахундзаде выражает свое отношение к творчеству Пушкина и восхищается им. Хорошо зная историю русской литературы, автор поэмы выстраивает своеобразную поэтическую иерархию от Ломоносова до Пушкина, характеризуя заслуги и определяя место выдающихся писателей допушкинской поры в развитии русской литературы. Не противопоставляя Пушкина его предшественникам, Ахундзаде видит в нем их преемника, продолжающего и завершающего начатое ими дело обновления
русской литературы. Вот как звучит эта часть поэмы в переводе Бестужева:
Ломоносов красотами гения украсил обитель поэзии -мечта Пушкина водворилась в ней.
Державин завоевал Державу поэзии, но властелином ее Пушкин был избран свыше.
Карамзин наполнил чашу вином знания -Пушкин выпил вино этой полной чаши.
Распространилась слава его гения по Европе, как могущество Николая от Китая до Татарии.
Светлотою ума был он любимцем Севера так, как взор молодой луны драгоценен Востоку [Вост. поэма... в пер. Бестужева]
Этот же отрывок в переводе П. Антокольского получает звуковое и ритмическое преображение:
Чертог поэзии украсил Ломоносов, Но только Пушкин в нем господствует один.
Страну волшебных слов завоевал Державин, Но только Пушкин в ней державный властелин.
Он смело осушал тот драгоценный кубок, Что наполнял вином познанья Карамзин.
Пусть Николай царит от Волги до Китая, Но покорил весь мир лишь Пушкин-исполин.
Как дорог лунный серп для жителей Востока,
Так дорог лик его для северных равнин [Ахундов 1987, с. 193].
В заключительной части поэмы передается не только людская горечь от потери великого таланта, но и показывается истинная причина безвременной гибели русского поэта, вслед за М. Лермонтовым открыто определяется как убийство:
Вся русская земля рыдает в скорбной муке, -Он лютым палачом безжалостно убит.
Он правдой не спасен - заветным талисманом -От кривды колдовской, от козней и обид.
Он в дальний путь ушел и всех друзей покинул. Будь милосерд к нему, Аллах! Он крепко спит.
Пусть вечно плачущий фонтан Бахчисарая Благоуханьем слез две розы окропит.
Пусть в бейтах Сабухи Кавказ сереброкудрый
Справляет траур свой, о Пушкине скорбит! [Ахундов 1987, с. 194].
Восточную поэму с русского языка на азербайджанский язык перевели поэты Беюкага Гасымзаде (1916-1957) и Маариф Солтан (1856). С оригинала с фарси на азербайджанский язык поэму перевел (1937) известный азербайджанский поэт-романтик Микаил Муш-фиг (1908-1939).
Как отмечают многие критики, Микаил Мушфиг «сохранил стиль и слог поэмы, передал думы и чаяния М. Ф. Ахундова, при этом мастерски использовал звуковое и смысловое богатство родного языка» [цит. по: Шарифова 1987, с. 119].
Поэма была переведена на украинский (И. Гончаренко), грузинский (Иосиф Гришашвили / Ашот Граши), татарский (Заки Нури), казахский (К. Мурзалиев), а также белорусский, узбекский, латышский, якутский и др. языки.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Ахундов М. Ф. Избранные произведения. Баку : Азернешр, 1987. 294 с. Вазех М. Ш. Избранная лирика. Баку : Язычы, 1986. 240 с. Ахундов М. Ф. Восточная поэма на смерть Пушкина [Электронный ресурс] / пер. с перс. М. Ф. Ахундов. Режим доступа : ru.wikis0urce.0rg/wik:i/%0D 0%92%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%87%D0%BD%D0%B 0%D1%8F_%D0%BF%D0%BE%D1%8D%D0%BC%D0%B0_%D0%BD %D0%B0_%D1%81%D0%BC%D0%B5%D1%80%D1%82%D1%8C_% D0%9F%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%B0_(%D0 %90%D1%85%D1%83%D0%BD%D0%B4%D0%BE%D0%B2) Караев Я., Касимзаде Ф. Азербайджанская литература // История всемирной
литературы : в 9 т. Т. VII. М. : Наука, 1991. С. 215-221. Курбанов Ш. Пушкин и Азербайджан. Баку : Азербайджанское изд-во детской и юношеской лит-ры, 1959. 249 с. Попов А. В. Лермонтов на Кавказе. Ставрополь : Ставропольское книжное изд-во, 1954. 219 с.
Рафили М. Пушкин и Мирза-Фатали Ахундов // Пушкинский временник.
М. : Изд-во Академии наук СССР, 1936. С. 240-256. Розенфельд А. З. А. С. Пушкин в персидских переводах // Вестник ЛГУ. Л.,
1949. № 6. С. 81-101. Шариф А. А. Из истории публикаций поэмы М.-Ф. Ахундова «На смерть Пушкина» // Пушкин в странах зарубежного Востока. М. : Наука, 1979. С. 215-229.
Шарифова Диляра. Рукою вдохновенного поэта // Литературный Азербайджан. Баку : Изд-во Союза советских писателей Азербайджана, 1987. № 8 (август). С. 116-120.
