CC BY
45
Этот факт - еще один неопровержимый довод в современном споре о значении атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки стратегической бомбардировочной авиацией США. Именно в результате безоговорочной победы Красной Армии над Кван-тунской армией Император Хирохито объявил решение о сдаче на милость победителям, а вовсе не из-за гибели в атомном пламени еще двух небольших провинциальных городов. Гибели, которая на фоне чудовищной трагедии - сотен тысяч заживо сожженных американскими ковровыми бомбардировками людей в Токио и десятках других важнейших промышленных, экономических и культурных центрах Японии - никак не выглядела чем-то выдающимся.
Милитаристская Япония, получив серьезный урок в 1939 г., больше не отважилась вступать в военные конфликты с СССР, и А. Гитлер тщетно дожидался открытия «второго фронта» против СССР на Дальнем Востоке в годы Великой Отечественной войны.
Список литературы:
1. АВП СССР. Ф. 4366 (фонд Международного военного трибунала для Дальнего Востока). Д. 13. Л.236, 237. Цитируется по: Военный конфликт в районе озера Хасан: взгляд через шесть десятилетий / Под общ. редакцией В.Н. Кузеленкова. М.: Ре-дакционно-издательский центр Генерального штаба Вооруженных сил РФ. - 2003. - С. 48.
2. Балакин В.И. Военный конфликт 1938 г. у озера Хасан: международный аспект / Военный конфликт в районе озера Хасан: взгляд через шесть десятилетий. Под общ. редакцией В.Н. Кузелен-кова. М.: Редакционно-издательский центр Генерального штаба Вооруженных сил РФ. - 2003. - С. 44-49.
3. Внешняя политика СССР / Сборник документов. Т.4. 1935 - июнь 1941 г. М.: 1946. - С. 290291.
4. Внешняя политика Советского Союза. 1948 г. Документы и материалы. М., 1949. - С.459.
5. Гагин В.В. Воздушная война в Китае и Монголии / В.В. Гагин. - Воронеж, 1999. - 84 с.
6. Джордж Марион. Базы и империя. Карта американской экспансии. М.: Издательство иностранной литературы, 1948. - С. 131.
7. История войны на Тихом океане. Т. III. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - С. 190-191.
8. Квантунская армия (японская) // БСЭ / под ред. Б.А. Введенского. 2-е изд. Т.20. М.: Большая Советская энциклопедия. 1953. - С. 462.
9. Кодратьев В. Халхин-Гол: война в воздухе. М.: Техника - Молодежи, 2002. - 64 с.
10. Коломиец М. Бои у реки Халхин-Гол. М.: Стратегия КМ, - 2002. - 80 с.
11. Коротаев В.Н. Реакция Запада на военный конфликт у озера Хасан (по документам иностранного происхождения РГВА) / Военный конфликт в районе озера Хасан: взгляд через шесть десятилетий. Под общ. редакцией В.Н. Кузеленкова. М.: Ре-дакционно-издательский центр Генерального штаба Вооруженных сил РФ. - 2003. - С. 98-101.
12. Малая советская энциклопедия. Т. 11. М.: ОГИЗ СССР, 1947. - С. 402.
13. Морской Атлас. Т. III. Военная история. Ч.1. Описания к картам. М.: Воениздат, 1957. - С. 942.
14. Рагинский М.Ю. Милитаристы на скамье подсудимых. М.: Юридическая литература, 1985. -365 с.
15. РГВА. Ф. 29. Оп. 37. Д. 22. Л. 54.
16. РГВА. Ф. 33113. Оп. 1. Д. 676. Л. 276-278.
17. Сабуро Хаяси. Японская армия в военных действиях на Тихом океане. М.: Иностранная литература, 1964. - С. 24-37.
18. Скайа У. Великая европейская война и подъем радикального синтоистского ультранационализма в Японии. Берегиня. 777. Сова, 2016, №4 (31). С. 266-275.
19. Спильман К. Размышления о фашизме в новейшей истории Японии (1918-1941). Берегиня. 777. Сова, 2016, №4 (31). С. 276-287.
20. Ямабэ М. Парашютисты японского флота. Пер. с японского. Под. ред. ген.-майора И.Я. Ли-сова. М.: Издательство иностранной литературы, 1959. - С. 6-7.
21. Documents on British Foreign Policy (19191939). Third Series. Vol. 8, 9. L.: 1955. №.l. - PP. 112.
22. Grew J. Ten Years in Japan. N.Y. 1944. - P.
191.
23. Ikle F. German-Japanese Relations 19361940. N.Y. 1956. - Р. 55.
ИСТОРИЯ МИНИАТЮРИСТОВ И КАЛЛИГРАФОВ БУХАРЫ (XIX-XX ВЕКОВ) HISTORY OF MINIATURISTS AND CALLIGRAPHS OF BUKHARA
(XIX-XX CENTURIES)_
Джураев Хусен Хайруллаевич,
соискатель кафедры истории Бухарского государственного университета
РЕЗЮМЕ.
В данной статье идёт речь о широком распространении в Средней Азии искусства каллиграфии с начала времен Тимур и тимуридов, развития искусства каллиграфии началось со столицы Хуросона в Герате, затем искусство перешло в Бухару где образовались школы каллиграфов. Автор делится своими рассуждениями о письменных источниках и научной литературы представителей школ каллиграфии и оформление книги.
RESUME.
The article The article is about development of the art of calligraphy in Central Asia, where it started in the edge of Temurids in Hirat, capital of Khuroson, and developed through to Bukhara. This article also states the stages of calligraphy development in Bukhara and discusses both handwritten and scientific evidences of the lives of talented calligraphers of Bukhara.
Ключевые слова: Средняя Азия, Бухара, школа, каллиграф, насталик, бумага, карандаш, рукопись, миниатюра, искусство книгописания и библиотека.
Key words: Central Asia, Bukhara, school, calligrapher, naskh, paper, pencil, manuscript, miniature, art of book writing and library.
Миниатюристы и каллиграфы Бухары (мусса-виры, музахибы, наккоши, хаттоты и другие) издавна участвовали в создании художественной рукописи. Муссавир писал миниатюры, музахиб наносил позолоту, хаттот работал переписчиком. Саххаф сшивал листы, муковасов делал художественный переплет, афшангар окрашивал бумагу, заргар украшал переплет металлическими украшениями. Существовали и другие вспомогательные профессии, связанные с изготовлением художественно оформленной книги: лакировщик, врезчик, заготовщик бумаги, картонажник, мастер по краскам, мастер по изготовлению масла.
Для чтения и письма употребляли многие принадлежности: подставка для книг (лявх), папка (джузгир), перо (калам), чернильница (сиёхдон), пенал (каламдон), линейка (тахта джадваль), ножницы (кайчи), циркуль (паргол), футляр для прошений (арзачуб), местный транспарант (мистор), пергамент местной выделки (пусти оху), бумага особой выделки (когази муккарари). К принадлежностям чтения и письма можно отнести также подсвечник (шомъдон), щипцы для снимания нагара с сальных свечей (биндигирак). Во всех этих изделиях мастера не вторили европейским образцам и имели свои самостоятельно найденные формы. Источником этих форм был уклад жизни людей, присущий им образ мышления, сказавшийся в предметном видении и художественной обработке самых простых бытовых вещей.
Для миниатюр и письма художники и каллиграфы пользовались различными сортами бумаги. Цвет, фактура, выработка бумаги имели большое значение для рисунка и начертания письма. Насчитывали до 13 сортов бумаги. В Бухаре была наиболее распространена бумага чинори цвета чинары с прожилками (зеленоватая), затем иштархони - белая гладкая, ее выделывали в Бухаре, привозили из Коканда. Бумага абрешим, лучшая из бумаг, шелковая, поступала из Китая. Кроме того, использовалась китайская бумага из хлопчатника (когази чаг-бути) и старая иранская бумага из оленьей кожи (вараки оху), применявшаяся, главным образом, для изготовления переплетов. В последние годы писцы пользовались также фабричной цветной бумагой из Турции (когази стамбули) и писчей бумагой русской фабричной выделки (когази мирзой).
Из отходов бумаги делали бумажную массу, растирали, размешивали ее палкой, служившей пестиком (куба), затем прессовали и делали из нее картон для переплетов. Украшением переплетов занимались переплетчики, мастера тиснения по кар-
тону и коже (муковаи чармин). Заргары делали металлические застежки и прорезные серебряные накладки (муковаи шабака).
Миниатюристы и каллиграфы - это один цех, наккоши и составители узоров для декоративной росписи и архитектурной мозаики (машшаки) - другой, который объединял и мастеров кирпичных работ, резьбы и росписи по ганчу. Гилкоры постоянно обращались за помощью к декораторам - наккошам и машшакам, а те, в свою очередь, не обходились без каллиграфов. Это говорит о том, что миниатюра и каллиграфия были искусством не только дворцовой среды и культурных меценатов, но опирались на все искусство, которое служило народу и которое народ почитал, воспевал и любил.
К началу XIX века профессия миниатюриста и особенно портретиста (мусаввир) по существу исчезает. Она уступает профессии позолотчика (музахиб) и рисовальщика узоров (наккош). Наккоши писали заставки и виньетки для рукописей, делали нусха - орнаментальные и цветочные рисунки, эскизы для резчиков и сами расписывали стены комнат. Очень немногие из них писали миниатюры.
Мир Масумм Оламион работал чиновником для поручений при эмире Хайдаре (1800-1826), иллюстрировал книгу Ахлоки Мухсина (о физическом строении человека) и стихи Саади. Он же делал в книгах заставки (лавха) и расписывал их цветочным рисунком (накш), делал художественные переплеты (мукова) и рисунки для росписи стен (нусха).
Мирзо Содик Джондори известен больше как секретарь (мунши) Насруллохана (1827-1860), писал стихи под псевдонимом Содик, рисовал цветы и жанровые композиции, иллюстрируя Хафиза и Саади.
Ахмад Махсуми Калля известен больше как Ахмади Дониш - миниатюрист и каллиграф, астролог (мунаджим), поэт и политический деятель времени Музаффархана (1860-1885) и Ахадхана (1885—1910).[10.25.]
Все другие известные в Бухаре наккоши XIX -начала XX века, кажется, не писали миниатюр. Исключение составляет мастер-заргар усто Поччо (Почаев). Однако самобытный талант этого художника-самоучки проявился только после революции (усто Поччо стал писать миниатюры лишь с 1926 года).
Другой художник наккош Наби Хафизов изображал пейзажи и жанровые сцены только на стенах комнат (1914-1920). Они пользовались некоторым успехом в домах торговцев, посредников и других
лиц, поддерживавших связи с европейскими и индийскими торговыми фирмами.
Заимствовались рисунки в последние годы эмирата из печатных изданий, привозившихся из Казани, Константинополя, Бомбея, Калькутты, Тебриза Тегерана. Оттуда же завозили литографированные лубки с изображением святынь Мешхеда, Стамбула, Мекки Рисунки эти копировали и размещали даже в кельях духовных училищ (например, в медресе Улугбека в Бухаре).
Станковой живописи в Бухаре не было, лишь среди проживавших здесь персовшиитов были распространены иконы с изображением мусульманских святых. Эти так называемые шамаили были суррогатом портретной живописи. Даже шахи Ирана, подражая европейским владыкам, носили в это время на шее миниатюрные иконки.
В Бухаре их чаще называют «ойят»; они были распространены только среди персидских чиновников и купцов, обитавших в Джуйбаре и на Хиёбоне. Выполняли их на холсте, доске, бумаге, изображая Али, имамов Хасана и Хуссейна в виде канонизированных на христианский лад персон: Али черной округлой бородой и нимбом вокруг головы, его сыновья - имамы в зеленых чалмах. Кроме них изображали старца с белой бородой Салмани Фариси и юношу с темным лицом - сына эфиопского царя Канбар (Фаттох), державшего в руках атрибут дервиша. Изображались еще Али с воинством и сцена отравление имама Ризо. Но все эти шиитские изображения привозили в Бухару в готовом виде.[3.142.]
Среди муковасозов начала XIX века сохранил славу упоминавшийся уже Мир Махсум Оламион -: миниатюрист, который делал также тисненые переплеты, подставки для книг, росписные пеналы и тисненые кожаные портфели. Современниками его были Насриддин муковасоз и Калчидари Саххоф. Во второй половине XIX в. славился Кори Одил, а в конце XIX и в начале XX века Абдулхак.
Украшение переплетов, заглавных листов и страниц книги, а также украшение отдельных листов изречениями (кыт'а ида) выработало известные приемы и композиции. Роспись велась на белке, часто с позолотой, поля рукописи, фон заглавных листов и фон кыт'а заполнялись легким мотивом веток или чаще рисунком, известным под названием «весеннее облако» (абри бахор). Более грубым фоном отличаются кыт'а, покрытые лаком (раугани), часто очень пестрого пятнистого рисунка (кирмизи равгани).
Заглавные заставки (энваны) разнообразны. Одни в виде фигурной рамки с медальонами и цветовым орнаментом, другие как бы свешиваются с верхнего края страницы в виде половины ковра, покрытого цветочным орнаментом. Тот же рисунок, выполненный в мозаике, встречается и в памятниках архитектуры. Мастера считают зтот мотив архитектурным по преимуществу (отсюда и название его - кутармаи ислими гумбаз). Рисунок образован симметричными спиралевидными побегами веток, усыпанных бутонами и цветами. Растительные мотивы вообще играют большую роль в архитектуре,
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) #4 (61), 2019 оформлении рукописей и во многих видах прикладного искусства Бухары. Особенно часто встречаются ислами-джанги - «борющиеся» побеги.
Сплетающиеся по спиралям, а также обычный ислими в виде вьюнка. В зависимости от количества вьюнков различают ислими як рафтор, ислими ду рафтор, ислими се рафтор и т. д.
Раппорты вьюнка или ветки, откладываясь то вправо, то влево от оси рисунка, образуют ислими чап рост. Вьюнки и ветки, расположенные по принципу свободной симметрии, образуют сложный ис-лими. Сложные сочетания веток и вьюнков образуют медальоны с цветами и ягодами (лула), принимая форму подноса или вазы. Рамки (атрава) строятся чаще на геометрическом орнаменте. Каллиграфия выступает здесь прямым продолжением и развитием искусства орнамента.
Писец сидел за работой на полу в характерной позе, положив на колено лист бумаги, и писал тростниковым пером (каламкат). Строчки размещались с помощью транспаранта из бумаги, прошитой в несколько слоев тонким канатиком. Бумага накладывалась на транспарант и протиралась с обратной стороны так, что на ней оттискивались следы канатика. Строчки шли на полях листа там, где требовались комментарии к основному тексту, или где это отвечало задуманному оформлению листа. Для письма пользовались красными и черными чернилами; последние выделывали из смеси копоти, льняного масла, тертого риса, клея и молотого камня (зог). Принадлежности письма дополняли чернильница (сиёхдон или давот), кисточка (лос) и ножик для обрезания пера (кордча, каламтарош).
Выдающиеся бухарские каллиграфы владели семью почерками (хафт калам). Старинное письмо куфи применялось редко и почти исключительно в архитектурном декоре. Полагают, что форма куфического почерка была выработана в Геджасе под влиянием сирийского письма; она получила распространение с VI века н. э. и закрепляет момент перехода от слогового письма к буквенному, причем каждый знак алфавита является одновременно слоговым знаком и буквой.[2.155.]
Преобразователь «куфы» Джамалэддин Якут, живший в XIII в. в Багдаде, где он был рабом халифа, писал почерком «сулс». Почерк этот применялся в дальнейшем для коранических текстов и получил распространение также и в архитектуре. Позднейшими последователями Якута называют двух бухарских каллиграфов - Дуст Мухаммеда и Дарвеш Мухаммада; последователем Якута был также Мухаммад Амин Халвой (сын торговца халвой), современник Мир-Алишера Навои. Мухам-мад Амин Халвой и его ученик Мир Убайд стали распространять еще иранский почерк «зулф», но в общем он был мало употребительным и применялся тоже только для коранических текстов. Также мало применялся старый иранский почерк «рукоо» (связный). Почерком «райхон» (райхон -ароматное растение), «кудреватым, как женский локон», писали главным образом иранцы, проживавшие в Бухаре, и знатоки «хафт калам», т. е. вы-
дающиеся каллиграфы. Встречается почерк «шика-ста». Это ломаный почерк без знаков, который наряду с почерком «талик» выработался под влиянием пехлевийского и зендского письма. Им писали во времена Насруллохана Мирзо Фузали Бо-хора переписчик Навои и Хафиза, а также Мнрзо Юнуси Шахрисабзи, переписывавший во времена Музаффархана многотомные сочинения Бе-диля.[7.27.]
Господствующее значение имел в Бухаре «насталик». Изобретателем этого почерка считают Мир Али Гератского, современника Тимура, который был отправлен позже из Герата в Бухару. С ним же прибыл в Бухару известный каллиграф Махмуд Шихвои бини Исхаки Шяхаби «Заринкалам».
XVII и XVШ века сохранили нам имена Ходжа Ядгара, работавшего секретарем у Абдулазизхана и переписчиком книг, а также Мирзо Исматулло Мунши, который работал в первой половине XVШ в. переписчиком и секретарем Абдулфайзхаяа и был учеником многих мирзо. [8.45.]
XIX и начало XX века сохранили нам родословные многих бухарских каллиграфов. Каллиграфы различаются - мирзо, мунши и котиби. Мирзо переписывали документы и составляли письма или преподавали каллиграфическое искусство, они не состояли на службе у эмира. Переписывая изречения и стихи для иллюстрации почерка, они часто и сами составляли таблички с изречениями (кыт'а). Таблички эти интересны во многих отношениях: наряду с прославлением искусства каллиграфии, они содержат различные сентенции нравоучительного характера, любовную лирику, вольнодумные призывы и пессимистические сетования в духе морально-этической проповеди мусульманских сект. Мунши были секретарями и состояли на службе у эмира или сановников, составляли для них письма, приказы, послания, грамоты. Котиби - переписчики книг, некоторые из них владели и искусством орнаментального украшения книги (накш).[5.25.]
Среди этих разносторонне подготовленных каллиграфов выделялись упоминавшиеся уже Мирмасуми Оламион, Домулло Мухеддин Лавво и Мирзо Содики Джондори. Мирмасуми работал у эмира Хайдара и был, как уже отмечалось, миниатюристом, но он делал и художественные переплеты (мукова), расписывал пеналы (каламдон), делал эскизы для росписи стен и резьбы по ганчу. Домулло Мухеддин Лавво не работал у эмира - он преподавал каллиграфию на дому. Его братья Кори Шамоль и усто Низам были гилькорами (последний выстроил баню козикалона, ныне читальный зал библиотеки имени Ибн Сина), и Домулло Му-хеддин Лавво делал для них рисунки. Кроме того, он писал книжные виньетки и заставки (лявха), но живых существ не изображал. Мирзо Содики Джондори, миниатюрист, приехал из кишлака
Джондора учиться в медресе, стал работать секретарем у министра (кушбеги) и от него попал в переписчики к Насруллохану.
Многие крупные художники и каллиграфы
XIX века не были потомственными писцами, рисовальщиками или сыновьями мулл. Ряд выдающихся художников и каллиграфов выдвинулся на поприще искусства из ремесленников и дехкан. Так, родоначальник крупной школы каллиграфов XIX-
XX веков Домулло Бобо-бек был раньше мастером выделки полушелковой ткани (адрасбоф). Его отец был тоже адрасбоф. Домулло Бобо-бек не работал у эмира, он преподавал каллиграфию, имел много талантливых учеников.[1.5-6.]
Школа Бобо-бека охватывает ряд поколений. Ученик Бобо-бека, Умар Ходжа, раньше был мастером набойки - читгаром; другой его ученик, упоминавшийся уже Мирзо Содик Джондори, был дехканином. Учеником этого каллиграфа был известный Ахмед Махсум «Калля». О нем уже говорилось. Этот каллиграф был сыном судьи (кози) куховного звания и ярким представителем нарождавшихся просветителей. При Музаффархане и Ахадхане он был послом в Москве, делал рисунки для книг, писал «хафт калам» (семью почерками), занимался стихотворством и был образованным челове-ком1.[13.412-415.]
Другую ветвь школы Бобо-бека представлял его ученик Абду Кодир Ходжа. Отец этого каллиграфа писец Абду Хамидходжа (бухарцам он был известен по кличке «Пшик», ибо содержал сотню кошек). Сын Абду Кодирходжа жил и преподавал в медресе Имом Бахри Хомид вблизи Файзабада и обучил грамоте свыше 200 учеников из знатных семейств города. Одним из его учеников был Мирзо Махдихан, отец последнего бухарского каллиграфа Абду-фаттоха. Ему же я обязан рядом сведений по генеалогии бухарских каллиграфов.
Учеником Бобо-бека был также домулло Сайд, проживавший в медресе Калобод. Учеником последнего был домулло Камариддин (мало примечательный мирзо). Среди других представителей школы Бобо-бека следует назвать еще Мухаммада Субхонкули, сына тоже известного в Бухаре каллиграфа Субхон Берды по прозвищу Мирзой Джим (любитель одной из букв арабского алфавита), а также других учеников Бобо-бека: Искандара, Му-хаммада Назар Урате-паги, Мухаммадниёз, Аб-дурахими Томано и других. Большинство из них умерли в середине XIX века. Все они оставили оригинальные кыт'а, хранившиеся в Бухарском музее.
Там же находились кыт'а Мулло Ходжи Ко-либтароша - мастера сапожных колодок, который делал также подставки для книг; Кай-фи - поэта времени Насруллохана; мирзо Мухаммади Забби-ёни - переписчика книг и составителя кыт'а (имя его носил в Бухаре гузар Заббиён); далее кыт'а Абдул Маджид Максума «Зафнун» («всезнающего»), в конце XIX в. писавшего книги, леласшего печати (славился как пекарь и охотник), Мирзо Абдулло
1 Шарифжон Махдум, Каталог рукописье, АНУзИВ, инв № 2460 и его научное донисение, СВР, 5-том, ^.412- 415
Мунши, секретаря у Ахадхана и переписчика книг (славился тем, что виртуозно писал ногтем); мирзо Абдуллобека «мирохур», специализировавшегося на переписке корана почерком «насх» (экземпляры переписанного им корана оценивались до 20 тысяч тенга); Мухаммад Шариф - по профессии ювелира (заргар), служившего в конце XIX в. при дворе (носил титул «тохсаба»); Астанкул - по профессии гил-кор (брат гилкора Ибрагима Хафизова), на рубеже XIX-XX веков писал кыт'а, переписывал книжные рукописи и составлял архитектурные чер-тежи.[9.250.]
Следует упомянуть еще мирзо Мухаммади Фо-хира - эмирского мунши эмира Хайдара. Его десятилетний труд был запечатлен в переписанной им многотомной рукописи книги Мохити Бурхони. Потребности переписки большой массы рукописей выработали определенные стилевые приемы почерка, которым рядовые каллиграфы только следовали, слепо подражая принятым формам.
Литература
1. Абдулгафур Раззок Бухарии. Образцы восточной каллиграфии и искусста миниатюры. Т.: "О^ЬеШоп" -2011. 450. стр.
2. Абдухаликова Д. Сильное семейно-духовное образование. Научная коллекция. Т.: «Сано-стандарт» - 2012. 195 стр.
3. Бартольд В.В. Места домусульманского культа а Бухаре и ее окресностях "Восточные записки". Т.Л., 1927. 250.стр.
4. Бахтовархан, Трактата о каллиграфов., АНУзИВ, инв. № 202, -С. 89.
5. Валидов А. О собраниях рукописей в Бухарском ханстве. "Записки Восточного отделения Русского Архиологического общества", т. XXIII, вып. III, 1916.
6. Вяткин В.Л. Бухарский книжный рынок. "Туркестанские ведомости", 1887, № 61,62,64.
7. Зуфаров Т. Знание письм. Т.: "Meriyus" -2010. -Б.53.
8. Муродов А. Из истории искусство каллиграфии Средней Азии. Т.: Фан. -1971.
9. Ремпель Л.И. Далёкое и близкое. Т.: изд. лит. "Г.Гуляма". -1981. -350 стр.
10. Сааков В.Г. История Бухары. Т.: «Шарк». -1996. 174. стр.
11. Собрание восточных рукописей Академии Наук Узбекской ССР, том I-VII, Ташкент, Изд-во АН УзССР.;
12. Шарифжон Махдум, Каталог рукописье, АНУзИВ, инв № 2460 и его научное донисение, СВР, 5-том, -C.412- 415.
МРНТИ 03.61.91_
_АРАБСКАЯ НАЦИЯ КАК МЕТАЭТНИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ
Ильясова З.С.1, Кенбаев Ш.О. 2
Евразийский национальный университет имени Л.Н.Гумилева
Астана, Казахстан
АННОТАЦИЯ.
Арабы являются одним из самых многочисленных народов в мире, этногенез которых имел сложный процесс и включил в себя различные компоненты древних обществ Ближнего Востока и Северной Африки. Многие из этих компонентов не имеют близкого кровного родства с арабскими племенами выходцами из Аравийского полуострова. Поэтому перед исследователями встает вопрос о выборе правильной дефиниции по отношению к арабам с точки зрения этнологии и антропологии. Таким образом, перед нами появляются три термина: этнос, народ и нация, каждый термин имеет собственное смысловое значение, отличающееся от других.
В статье также проводиться сравнительный анализ с арабскими аналогами этих терминов и даются обстоятельства их употребления в современных реалиях арабского мира.
Ключевые слова: арабская метаэтническая общность, арабская нация, шаб, уммах.
Во время изучения любой крупной общности людей современные исследователи апеллируют тремя основными концептами: «этнос», «народ» и «нация». Рассмотрим эти категории при помощи сравнительно-сопоставительного подхода. Первым и самым популярным в науке термином является «этнос». Слово имеет древнегреческое происхождение и первоначально использовалось для обозначения различных общностей людей, а также живых существ. Затем греческие мыслители стали употреблять этот термин в качестве определения для сообществ негреческого происхождения. И только в XIX веке с подачи немецкого ученого Адольфа Бастиана термин был веден в научный оборот [1;
с.2]. Однако хотелось бы отметить, что до сих пор не существует общепринятой смысловой нагрузки термина, так как категория и ее составляющая очень сложная организация, поэтому разные теоретические школы и направления ведут постоянную дискуссию в данном направлении. При этом исследователи понимают что «этнос предполагает существование гомогенных, функциональных и статичных характеристик, которые отличают группу от других, обладающих иным набором подобных характеристик» [2]. Еще Макс Вебер предполагал что этнос - «это принадлежность, которая объединена культурной однородностью и верой в общее происхождение» [3; с.32]. Но в целом есть две наиболее
