CC BY
29
УДК 811.161.1:821.161.1-192 ББК Ш33(2Рос=Рус)64-45:Ш105.51 Код ВАК 5.9.5 ГРНТИ 16.21.33
А. А. ДИВЕЕВА
Череповец
ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ ЕСТЬ: ТЕМАТИКА И ПРАГМАТИКА РУССКОЯЗЫЧНОГО ЖЕНСКОГО РЭПА
Аннотация. В статье рассматриваются тематическое своеобразие и прагматические особенности русскоязычного женского рэп-текста в аспекте гендерного самопозиционирования рэп-исполнительниц. Выделены традиционные темы и типичные коммуникативно-прагматические стратегии женского рэпа, функционирующего в контекстах глобальной и локальной культуры, а также как часть мужского рэп-дискурса. В качестве ведущих стратегий женского рэпа определены стратегии дискредитации и самопрезентации. Выявленные индивидуальные прагматические стратегии отражают путь развития женского рэпа как самобытного явления в пространстве современных художественных текстов.
Ключевые слова: русский рэп; рэп-тексты; женский рэп; коммуникативные стратегии; гендерное самопозиционирование; поэтические тексты
Сведения об авторе: Дивеева Алина Альбертовна, старший преподаватель кафедры отечественной филологии и прикладных коммуникаций Череповецкого государственного университета.
Контакты: 162600, г. Череповец, пр. Луначарского, 5; alina-diveeva@yandex.ru
A. A. DIVEEVA
Cherepovets
THE STORY THAT IS: THEMES AND PRAGMATICS OF RUSSIAN-LANGUAGE FEMALE RAP
Abstract. The article examines the thematic originality and pragmatic features of the Russian-language female rap text in the aspect of gender self-positioning of rap performers. Traditional themes and typical communicative and pragmatic strategies of female rap, functioning in the contexts of global and local culture, as well as part of male rap discourse, are highlighted. The strategies of discrediting and self-presentation are identified as the leading strategies of female rap. The identified individual pragmatic strategies reflect the path of development of female rap as an original phenomenon in the space of modern artistic texts.
Keywords: Russian rap; rap lyrics; female rap; communication strategies; gender self-positioning; poetic texts
About the author: Diveeva Alina Albertovna, Senior Lecturer of the Department of Russian Philology and Applied Communications, Cherepovets State University.
Актуальность данной статьи обусловлена обращением к русскоязычному рэпу как к одному из жанров художественных текстов, функциони-
© Дивеева А.А., 2022
рующих в сфере современной массовой культуры. Актуальной при изучении прагматических особенностей рэп-текстов является также тема тендерной идентичности в русскоязычном женском рэп-тексте. В современных лингвистических исследованиях этот вопрос оказывается практически не изученным. Тем не менее отечественный женский рэп можно считать современным феноменом, который представляет собой ценность в своём концептуальном и эстетическом потенциале.
Цель статьи - охарактеризовать тематическое своеобразие и выявить ведущие коммуникативно-прагматические стратегии отечественного женского рэпа в аспекте гендерного самопозиционирования рэп-исполнительниц.
Материалом исследования послужили 30 рэп-текстов таких женских рэп-групп и рэп-исполнительниц, как: «Белый шоколад», «Тема креста», «На лицо», Rena, MAD-A, Гидропонка, Кима, «АИГЕЛ», Марина Кацуба, NAT, Olven, Mozee Montana, Sabi Miss, A(Z)IZA (Айза), Наташа Скотт, Юля Kiwi, Лема Эмелевская.
В отечественной филологической науке темам женского рэпа и тендерным репрезентациям мужественности и женственности в рэп-культуре посвящено скромное количество научных работ: статьи Е. Р. Худайберди-евой «Рэп и феминизм: борьба с мизогинией и проблематика женского хип-хопа» [9], О. Н. Кошелевой, А. Н. Масловой «Из насмешек, угроз...» [6], диссертация Л. Г. Дуняшевой «Лингвокультурные особенности конструирования гендера в афроамериканском песенном дискурсе (на материале жанров блюз и рэп)» [3] и монография Л. Г. Дуняшевой, Е. С. Гриценко «Конструирование гендера в блюзе и рэпе: глобальное и локальное» [4]. В зарубежной лингвистике гендерный подход в изучении рэп-текста является одним из ведущих направлений (см. об этом в статье «Лингвистические и экстралингвистические аспекты изучения современных русскоязычных рэп-текстов» [2, с. 80-82]).
В метатекстовом пространстве отечественной рэп-культуры часто звучит вопрос о том, есть ли в принципе русский женский рэп? Например, на сайте «The Flow», на котором публикуются современные новости о рэп-культуре и других популярных молодёжных течениях, есть краткий обзор о женском рэпе: «50 главных событий в русском рэпе: Женский рэп» с подзаголовком «Часть 28. История, которой нет». Несмотря на то, что авторы статьи в хронологической последовательности перечисляют немалое количество известных имён российских рэп-исполнительниц, тем не менее они констатируют, что в России истории женского рэпа нет: «Может быть, нет никакого женского рэпа <...> в попытках вспомнить безупречную или хотя бы просто офигенную рэп-песню от лица девушки можно провести полдня и ничего не произойдет» [1]. Название другого обзора «6 исполнительниц, ответственных за будущее женского хип-хопа в России и СНГ», вышедшего в 2019 году на сайте информационного издания «Лайфхакер», также репрезентирует представление о женском рэпе как о таком явлении,
которое ещё только формируется [7]. На наш взгляд, существующий перечень имён рэп-исполнительниц, включающий в себя более 20 женщин, читавших и читающих рэп, всё же может свидетельствовать о том, что женский рэп в России есть и, с одной стороны, он находится в рамках общих закономерностей развития отечественной рэп-культуры, а с другой стороны, он обладает специфическими чертами, которые отличают его как от мужского рэпа, так и от зарубежного женского рэпа.
Обращение к темам табу, тенденция к дисфемизации, иноязычные вкрапления, образный потенциал рэп-текста, представленный метафорами, антитезами, приёмами языковой игры и пр., считаются общими тенденциями в рэпе как в глобальном явлении культуры [3]. В связи с этим канон рэпа как глобального жанра, которому подчиняется развитие женского рэпа, задаёт в качестве ведущей стратегии порождения текста языковую игру, установку на эксперимент. Игровая стратегия выступает как когнитивная модель, реализующая отношения по линии «автор - текст - внетекстовая деятельность», обеспечивает внутреннюю связь между коммуникантами и управляет стратегией развертывания текста.
В контексте отечественной рэп-культуры рэп-исполнительницы наследуют традиционные темы и сценарии мужского рэпа. Так, например, общими темами для мужского и женского рэпа является тема творчества -рэп как наш стиль жизни. В эту категорию «Мы» женщины-рэперы включают всех рэперов, вне зависимости от их гендерной принадлежности, противопоставляя «Наше» привычному, «унылому» образу жизни:
Я, ты и, конечно, он -
Мы каждый день по улице идём.
И эти улицы приводят нас сюда,
Где он, ты и, конечно, я.
Как ты, тоже не люблю,
Когда мне говорят, что не так живу.
Какое им дело до всех до нас?!
(Лика Стар, «Наш стиль») [8]
Наблюдается определённое сходство в манере читки текста у женщин и мужчин. Так, например, стиль Алины Мкртчян (рэп-псевдоним - Mozee Montana) схож со стилем рэп-исполнителя Face. На наш взгляд, тематическая близость и общность некоторых эстетических принципов обнаруживается в творчестве «АИГЕЛ» и Хаски, Анны Зосимовой (сольный проект «На лицо») и Славы КПСС.
Общей чертой женского рэпа как зарубежного, так и отечественного является актуализация гендерной стратегии маскулинизации: «Женщина-рэпер принимает мужские черты характера и манеру общения» [4, с. 140]. Именно поэтому для русского женского рэпа также необходимым условием является выражение несогласия, протеста. Это репрезентируется в таких темах, как: а) борьба за равенство: критика мужского взгляда на рэп-
283
культуру, в которой женщине нет места; б) тема тендерной любви (отношения с мужчиной), в рамках которой репрезентируются как новые образы женщины (альфа-самки, «плохой» девочки), так и традиционные архетипы (верная возлюбленная, заботливая мать). В отечественном женском рэпе при его сопоставлении с русским мужским и с зарубежным женским рэпом меньше всего представлены такие темы, как: «уличная жизнь», «социальные проблемы», «расовая дискриминация», «религиозность».
Стратегия выражения протеста и несогласия представлена в форме отрицательного оценивания субъекта или предмета. Языковая реализация стратегии предполагает:
1) употребление сленга, сниженной и нецензурной лексики: падик, трэш, шлак, мужской кол, жопа, паришь, загнался, поиметь и др.
2) номинации человека и людей, транслирующие слушателю негативную оценку: лох, бич (bitch), дутые куры, мудак, баба и др.
3) использование лексем с семантикой «война», «уничтожение», «поражение», «оружие» и пр.: нож, режь, бои, война, поджигаю твой дом, падай на пол и др.
4) эвфемизацию речи:
И его большой леденец На деле лишь монпансье...
(Юля Kiwi, «Война») [8]
5) указания на отрицательные последствия чьих-либо действий, каких-либо событий, имеющих отношение к лирическому субъекту рэп-текста:
Занимаюсь словесной проституцией Такого, как ты, размножу в репродукциях...
(рэп-проект «На лицо», рэп-композиция «В городе бывших») [10]
6) использование различных средств художественной выразительности с целью отрицательной характеристики субъекта, предмета или события:
Я, как на блюдечке, перед тобой лежу, мальчик Но ты всего лишь одноразовый стаканчик...
(рэп-проект «На лицо», рэп-композиция «В городе бывших») [10]
7) использование прецедентных имён и интертекстуальных включений с целью выражения упрёка, обвинения, а также с целью создания отрицательной характеристики субъекта/объекта, подвергающегося дискредитации:
Паук, попробуй без рук Раздеть меня: Сверхспособностей никто Не отменял
Ибо с руками и Эскобар раздел бы меня Ибо шо эта, шо та рука - такая х***...
(Наташа Скотт, «Паук».) [10]
Мы на кухне Во рту сухо
Под мухой имитирует скуку В духе груза двести С*ка
Что было до - рутина в духе толстого Все что сейчас - новое слово Превосходно...
(группа «Тема креста», рэп-композиция «Суккуб») [8]
Не только мышцами можно стремиться к лучшему, Купите себе, с*ка, томик Тютчева.
(Versus Межсезонье #3: Марина Кацуба vs Drago) [8]
Дискуссионным является вопрос о том, находит ли в женском рэпе своё выражение идея женской коллективной идентичности. Понятие коллективной идентичности подразумевает, что в текстах отдельных рэп-исполнительниц с помощью определённых лексем должно репрезентироваться представление о коллективном «Мы» (например, мы - рэперши, мы - сёстры или что-то другое). Материал исследования показывает, что женское «Мы» включено в контекст мужского и не имеет собственных маркеров коллективной женской идентичности. Тем не менее, на наш взгляд, идея коллективной женской идентичности может быть связана с самовыражением женщины как сильной, независимой. В связи с этим в женском рэпе ведущей стратегией можно признать стратегию дискредитации. Объектом дискредитации является, как правило, мужчина, реже женщина. Разнообразные тактики дискредитации свидетельствуют о том, что часто женское лирическое «Я» находит своё выражение в образе «плохой девочки». Стратегия дискредитации представлена следующими тактиками: 1) высмеивание и издёвка:
Каждая овца хочет прикоснуться к рэпу Делая минет, передавай маме приветы...
(Кима «Женский рэп».) [8]
2) унижение:
Твой *** встал, но это еле заметно.
(Лема Эмелевская и Mozee Montana, «Беллуччи».) [10]
3) опровержение авторитета:
Ты никому не нужен, как твой новый альбом <.. > Завидуешь Фаре и Скрипи
У тебя горит, будто видишь ты сборы Фейса, бой <.. > Ты просто неудачник, ты весь такой! В новом альбоме снова та же картина Что ты опасный roadman и gangsta-boy <.. > В 2010-м был лучшим рэпером,
но тебя пустили в расход, Гуфака Сейчас Басота на твоём велике гоняет,
будто Тиньков в Монако! <.. > Два образования? Гуф, ну хватит Там девять классов, слышь, математик <.. > Ты помнишь, на Кузне в опасном замесе,
ты спрятался за мою спину? Жена получает кулаком в лицо,
а муж за ней прячется как скотина. (Айза, «Supreme»)1 [10]
4) оскорбление:
Эй, полегче, придурок.
(Эмелевская и Mozee Montana, «Беллуччи».) [10]
Ну, не ублюдок ли? Не муж, а чудо-юдо!
(Гидропонка,
«Место встречи изменить нельзя».) [10]
В рэп-тексте стратегия дискредитации напрямую связана со стратегией самопрезентации, так как часто свой положительный образ создаётся рэп-исполнительницами на фоне «уничтоженного» другого. Иными словами, подчеркнуть свои достоинства и способности хорошо удаётся в случае успешно проведённой дискредитации:
1 Приведённый фрагмент является диссом Айзы Анохиной на своего бывшего мужа Алексея Долматова (рэп-псевдоним - Guf, один из самых известных рэперов в России). Цель любого дисса заключается в преднамеренном «нападении» на кого-либо, обычно на другого исполнителя. Дисс Айзы Анохиной является ответом на выпады Gufа в сторону её и нынешнего мужа.
Я знаю семья от меня забесилась Отныне для блока, Mozee - мессия Делай вывод, кто настоящий Если ты playa, то playa в ящик
(Mozee Montana «Город одной истории») [10]
Стратегия самопрезентации часто связана с представлением рэп-исполнительницы о себе как об успешной женщине. Отметим, что оценивание себя как успешной женщины относится, как правило, к оценке собственной внешности или своего финансового положения:
Да, я, да, я удивительно пахну Обладаю исключительным тактом Парни тают, если видели, как я Безобидна и падка
(Лема Эмелевская «Врать») [10]
Мне нету 20-ти, зато есть милли Чтобы быть собою всё ещё нужен Xanny Я снова напиваюсь как долбаный Стивен Кинг Ведь за этим они видят только моё сияние, uh?
(Mozee Montana «Неплохо для бабы») [10]
В вышеприведённых примерах выбор стратегии самопрезентации своих успехов обусловлен не столько актуализацией специфических особенностей личности, сколько выбором соответствующей «маски», «образа», диктуемых влиянием популярного (коммерческого) рэпа. Для российского коммерческого рэпа в целом характерна трансляция культуры, ориентированной на материальные ценности: быть успешным - быть богатым, ни в чём не нуждаться, быть в центре внимания1.
В целом анализ материала показал, что в самопозиционировании рэп-исполнительниц находят своё выражение взаимосвязанные, но диаметрально противопоставленные друг другу качества современной женщины: самоуверенность - неуверенность; чувство превосходства - чувство собственного достоинства; сексуальная активность - верность; агрессивность - наивность; нетерпимость - умение ждать. Данные качества, с одной стороны, определяют «новый тип женственности эпохи постфеминизма и эгалитарной гендерной морали» [4, с. 140], а с другой стороны, формируют традиционный, стереотипный образ женщины в отечественной рэп-культуре.
1 В этом отношении творчество Мо2ее МоПап'ы, Лемы Эмелевской укладывается в парадигму «новой» школы рэпа - Фэйса, Скриптонита, Элджея, Моргенштерна и пр., чьё творчество часто вызывает сильную негативную реакцию у общественности.
287
Специфические черты русского женского рэпа составляют ряд индивидуальных коммуникативно-прагматических стратегий конкретных рэп-исполнительниц. Это такие стратегии, как:
1) фемальные стратегии, направленные на формирование традиционных женских архетипов возлюбленной1 и матери (Азиза «#Яжемать»), а также на трансляцию фольклорного образа невесты («АИГЕЛ» «Невеста») и мифопоэтического образа роковой женщины («АИГЕЛ» «Духи огня»);
2) стратегии, связанные с формированием нетрадиционных образов для русской культуры - альфа-самки2 и/или «плохой» девочки (см. творчество группы «Белый шоколад», рэп-исполнительниц Лемы Эмалевской, Кимы, Sabi Miss, Mozee Montan'bi);
3) квир-стратегия (рэп-группа «Тема креста», например, рэп-композиция «Суккуб»);
4) стратегия формирования металирической героини3 («АИГЕЛ» «Тело»);
5) стратегия ироничной жестокости (сольный рэп-проект «На лицо», например, в рэп-композициях «Не юзаю», «В каждой девочке»).
Разнородность индивидуальных коммуникативно-прагматических стратегий говорит о том, что отечественный женский рэп не сформирован как самостоятельное явление, но являет свою самобытность. Многообразие стратегий соответствует, с одной стороны, общим установкам гендер-ной идентичности и самопозиционированию в рэпе как в глобальном жанре современной культуры, а с другой стороны, тенденциям, которые прослеживаются в отечественном женском дискурсе (женская проза, женские рок-тексты и пр.).
Обобщая сказанное, отметим, что в женском рэп-тексте разнообразие форм выражения авторского «Я», индивидуальных коммуникативно -прагматических стратегий имеет в своём общем виде «глобальную» установку на идею «Я не такая, как все». Тем не менее эта позиция часто очерчивается границами лишь одного объекта женского «повествования» -мужчиной4. Женский рэп - это способ выражения «женского» желания быть равной мужчине: противопоставить ему свои личные качества, способности и умения, констатировать факт своей независимости и личного выбора. Это репрезентируется в ведущей стратегии женского рэпа - в
1 См. альбом «1109» АИГЕЛ, посвящённый ожиданию своего возлюбленного из тюрьмы.
2 Примечательно, что в зарубежном рэпе наименования альфа-самка, бич существуют преимущественно как маркеры мужского рэп-дискурса. В женском рэпе по отношению к себе и другим женщинам рэп-исполнительницы чаще всего используют номинацию «бич» (bitch) или русский аналог «сука».
3 Под металирической героиней мы понимаем лирический субъект, субъект речи, который смотрит на себя как на объект, как на «Другого». В рэп-тексте «АИГЕЛ» «повествование» идёт от 1-ого л., но субъектом речи является «ОНО»: «Я не заказывало тело, но оно наросло» (АИГЕЛ «Тело»).
4 Примечательно, что женщина, как правило, не противопоставляет себя всему миру, как это часто бывает в мужском рэп-дискурсе («Я против всех»).
288
стратегии маскулинности. Стратегия маскулинности предполагает обращение рэп-исполнительниц к жёстким и агрессивным («мужским») языковым формам. Пока в отечественной рэп-культуре наиболее популярными оказываются те рэп-исполнительницы, которые наиболее удачно репрезентируют сценарий мужского рэпа и/или повторяют («калькируют») тенденции зарубежного женского рэпа.
Литература
1. 50 главных событий в русском рэпе: Женский рэп. Часть 28. История, которой нет // The Flow: сайт. - 24 декабря 2015. - URL: https://the-flow.ru/beatsnvibes/50-sobitij-28?ysclid=l4z1124p98465574244 (дата обращения: 25.05.2022).
2. Грудева Е. В. Лингвистические и экстралингвистические аспекты изучения современных русскоязычных рэп-текстов / Е. В. Грудева, А. А. Дивеева // Научный диалог. - 2021. - № 9. - С. 74-97. - DOI: 10.24224/2227-1295-2021-9-74-97.
3. Дуняшева Л. Г. Лингвокультурные особенности конструирования тендера в афроамериканском песенном дискурсе: дис. ... канд. филол. наук / Л. Г. Дуняшева. - Нижний Новгород, 2012. - 234 с.
4. Дуняшева Л. Г. Конструирование гендера в блюзе и рэпе: глобальное и локальное / Л. Г. Дуняшева, Е. С. Гриценко. - Нижний Новгород: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Нижегородский государственный лингвистический университет», 2013. - 213 с.
5. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи / И. О. Иссерс. - Омск: Омский государственный университет, 1999. - 284 с.
6. Кошелева О. Н. «Из насмешек, угроз.» / О. Н. Кошелева, А. Н. Маслова // Вестник Челябинского государственного университета. -2018. - № 6 (416). - С. 83-88.
7. Самодурова Н. 6 исполнительниц, ответственных за будущее женского хип-хопа в России и СНГ / Н. Самодурова // Лайфхакер: сайт. -13 апреля 2019. - URL: https://lifehacker.ru/russian-female-hip-hop/? ysclid=l4z10wi1j8291200263 (дата обращения: 25.05.2022).
8. Тексты песен на русском языке: сайт. - URL: https://l-hit.com/ru (дата обращения: 15.06.2022).
9. Худайбердиева Е. Р. Рэп и феминизм: борьба с мизогинией и проблематика женского хип-хопа / Е. Р. Худайбердиева // Русская рок-поэзия: текст и контекст. Спецвыпуск. Рэп: филологический ракурс. - Екатеринбург; Тверь, 2020. - С. 88-98.
10. Genius | Song Lyrics & Knowledge: сайт. - URL: https://genius.com/ (дата обращения: 22.06.2022).
