CC BY
28
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 8 (337). История. Вып. 59. С. 102-105.
ПРОБЛЕМНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
А. А. Лавров
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ПАМЯТНИКОВ ЭПОХИ ЭНЕОЛИТА-БРОНЗЫ НА ТЕРРИТОРИИ СРЕДНЕГОПРЕДУРАЛЬЯВ XX- НАЧАЛЕXXIВЕКА
Археологическими исследованиями памятников эпохи энеолита-бронзы с 30-х гг. ХХ в. накоплен значительный материал, открывающий возможности углубленного анализа и обобщения. В статье выделяются пять основных этапов в истории изучения памятников эпохи энеолита-бронзы в Среднем Предуралье.
Ключевые слова: археология, энеолит, бронзовый век, гаринская культура, борская культура, ерзовская культура, Среднее Предуралье.
Началом изучения поселений эпохи энеолита-бронзы в Среднем Предуралья можно считать исследования А. В. Шмидта и Н. А. Прокошева в зоне строительства Камской гидроэлектростанции в плане работ Камской экспедиции ГАИМК.
Первым памятником этого времени, открытым Н. А. Прокошевым в 1934 г., было Астраханцевское поселение на оз. Грязном, близ Левшина. В том же году и в последующие три года были открыты еще шесть поселений эпохи энеолита, которые, несмотря на единичные находки медных предметов, Н. А. Прокошев считал неолитическими. В те же годы и тем же исследователем произведены первые широкие раскопки на трех из этих поселений (Астраханцевском, Северном и у Гремячего ручья). Раскопки были исчерпывающими, и главным достижением их стало исследование двенадцати с половиной жилищ-полуземлянок, в двух случаях давшее общую картину всего древнего поселка1.
Необходимо отметить, что и А. В. Шмидт, и Н. А. Прокошев, относя интересующую нас здесь группу поселений к неолиту, все же выделяли их в более позднюю группу, нежели Левшинская стоянка и близкие ей. Так, А. В. Шмидт в своей работе отнес Левшинскую стоянку и «часть находок нижнего слоя Астраханцевекой стоянки ко времени около 2000 лет до н. э., а «основную массу находок нижнего слоя» Астраханцевской стоянки, так же как стоянки у д. Верхние Гари и д. Верхняя Курья, датировал ХУШ в. до н. э.2; Н. А. Про-кошев в последней работе отнес стоянки у оз. Грязного и Гремячего ручья, у д. Верхняя Курья и д. Верхние Гари к концу неолита и эпохе бронзы3.
Но все же оба исследователя не дали четкой дифференциации керамических типов неолитического и энеолитического времени; это следует, в частности, из того, что ни один из них не выделил керамического комплекса энеолитической эпохи из массы керамики Левшинской стоянки, хотя он там хорошо представлен.
В период с 1947 по 1960 г. не было ни одного года, когда бы не велись поиски и раскопки поселений эпохи энеолита-бронзы. Основные итоги полевых исследований каждого года регулярно освещались в предварительных отчетах Комплексной антарктической экспедиции (КАЭ), в которых публиковались и некоторые материалы.
Археологическими исследованиями занимались КАЭ (1947-1959), Чусовской отряд Института геологии АН СССР (1947-1949), Камская палеоантропологическая экспедиция Института антропологии МГУ (1951), Воткинская экспедиция Института археологии АН СССР (1959).
На данном этапе были обнаружены новые поселения эпохи энеолита-бронзы в зоне затопления Пермской и Воткинской гидроэлектростанций и проведены исчерпывающие раскопки большинства из них. Так, уже в первый год работы (1947 г.) в низовьях Чусовой О. Н. Бадеру удалось утроить число известных поселений эпохи бронзы, а в период с 1951 по 1959 г. на отрезке течения Камы между Пермью и югом Пермского края, где до этого не было известно ни одного поселения эпохи энеолита-бронзы, удалось открыть, обследовать и большей частью раскопать 50 поселений. Таким образом, к началу 1960-х гг. было обследовано 76 поселений эпохи энео-
лита-бронзы, из них 70 - работами О. Н. Ба-дера и его учеников (В. П. Денисова, З. П. Соколовой, А. И. Ширинкиной, А. И. Чистина, Б. Г. Тихонова, Б. X. Кадикова и др.).
Этот большой материал наряду с многочисленными памятниками других эпох обрабатывался коллективом Камской и Воткин-ской экспедиций и по мере возможности публиковался.
В то время в достаточной мере были опубликованы результаты раскопок и разведок следующих памятников: поселений, разведанных на Чусовой, - Выстелишна, Боровое озеро IV, Бор II и Астраханцевское у оз. Грязного (жилище 6); на Каме - материалы разведок поселений по зоне затопления Воткинской ГЭС, т. е. по отрезку течения Камы между Пермской и Воткинской плотинами и ниже до г. Чайковского: Заюрчимское, Ново-Ильинское, Забойное I и II, Кама-Жулановское III, Чернашка, Бойцовское II, Еловское I и Чернушинское; опубликованы данные о раскопках поселений в зоне затопления Воткинской ГЭС (от Перми до Чайковского): Ново-Ильинское I, Камский Бор I, Забойное I, Кама-Жулановское I, Кама-Жулановское II, Раздорное I и Раздорное II.
По мнению О. Н. Бадера, в Среднем Предуралье не было периода энеолита, а был переход от неолита к эпохе бронзы. В эпоху бронзы он выделил турбинскую археологическую культуру, в которой обозначил два этапа - гаринский (начало II тыс. до XIV в. до н. э.) и борский (от XIV до XII в. до н. э. включительно). Конец борского этапа и всей турбинской культуры определяется началом ерзовского, позднейшего этапа эпохи бронзы в Среднем Предуралье4.
В 1961 г. В. П. Денисовым на материалах среднекамских поселений эпохи бронзы (могильников на тот момент открыто не было) была выделена ерзовская культура, занимавшая территорию среднего течения Камы от с. Елово на юге до Перми на севере, а также ее притоков. Схема развития ерзовской культуры отражает, по мнению автора, эволюцию материала от гаринско-борских древностей, в то время относимых к раннему бронзовому веку, до ананьинского времени5.
В 1960-е гг. рядом исследователей был поднят вопрос соотношения гаринско-бор-ских памятников и турбинского могильника. Так, В. П. Шилов, ориентируясь на некоторые несоответствия, отрицал принадлежность турбинского могильника к местным
племенам и видел в материальной культуре последних лишь один из компонентов, составляющих инвентарь турбинского могиль-ника6. В. А. Сафронов обратил свое внимание на основу доказательств О. Н. Бадера - совпадение некоторых кремневых форм. Из детальных сопоставлений всех кремневых форм следовало, что все прочие формы в тур-бинском могильнике и на гарино-борских памятниках не отождествляются7. Кроме того, гипотеза О. Н. Бадера в данный период подвергается сомнению и даже критике8.
В 1970 г. вышла монография Е. Н. Черных «Древнейшая металлургия Урала и Поволжья», где на основе исследований металлов гарино-борских поселений и турбин-ского могильника было доказано отсутствие связей между памятниками этих культур. Таким образом, Е. Н. Черных доказал, что турбинской культуры, которую ввел в понятие О. Н. Бадер, не было. Кроме того, Е. Н. Черных относит гаринские и борские памятники к эпохе энеолита9.
В 80-х гг. после небольшого затишья продолжилось изучение жилищ данного периода. Так, под руководством С. Н. Коренюка продолжается изучение памятника Заюрчим I, на котором исследовано несколько построек, дающих общую картину домостроительства на данном поселении. В это же время открыто и исследовано поселение Сосновка IV, на котором вскрыто одно жилище. Под руководством В. П. Мокрушина было изучено поселение Заосиново VI. По результатам раскопок были обнаружены несколько жилищ ерзовской культуры.
В конце 80-х - начале 90-х гг. был пересмотрен вопрос гаринского и борского этапов эпохи энеолита. Сначала Л. А. Наговицин в своей диссертационной работе выделил но-воильинскую археологическую культуру как ранний период энеолита Волго-Камья10. Чуть позже он совместно с А. Ф. Мельничуком начал рассматривать гаринский и борский этапы. Так, Л. А. Наговицин выделил гаринскую культуру и в то же время выдвинул гипотезу, что борский этап не может быть заключительным в эпоху энеолита11. Одновременно с этим А. Ф. Мельничук занимался вопросом борских памятников. Он выдвинул следующую идею - борские памятники являются узкой локальной группой, представляющей отдельную энеолитическую культуру, входящую в состав гаринской общности12.
104
А. А. Лавров
Период с начала 1990-х гг. характеризуется, в силу объективных и субъективных причин, падением интереса к археологии эпохи энеолита-бронзы в Прикамье и, как следствие, отсутствием крупных исследований памятников данного периода.
Данный этап можно назвать периодом «затишья», поскольку в этот временной отрезок не было полностью изучено ни одной постройки эпохи энеолита-бронзы.
В 2002 г. на юге Пермского края под руководством Е. Л. Лычагиной были проведены раскопки на поселении Чернушка. В ходе раскопок были обнаружены остатки двух жилищ ерзовской культуры, тем самым территориальные границы данной культуры были расширены. В 2008 г. под руководством С. Н. Коренюка было продолжено изучение поселения Заюрчим I. В ходе раскопок на многослойном памятнике были исследованы жилища гаринской и новоильинской культур. В 2009 г. Е. Л. Лычагиной были проведены раскопки Новоильинского III поселения, в ходе которых была изучена часть жилища га-ринской культуры.
Благодаря последним исследованиям, проведенным С. Н. Коренюком и Е. Л. Лычагиной, были получены материалы для радиоуглеродного анализа. Так, на основе материалов, полученных в ходе раскопок Новоильинского III поселения, гаринскую культуру решено было удревнить - середина IV в.13
Таким образом, в истории изучения жилищ эпохи энеолита-бронзы можно выделить пять основных этапов:
1) 20-30-е гг. ХХ в.: характеризуется началом изучения жилищ данного периода. При этом материалы эпохи энеолита ученые относят к эпохе неолита. Основные исследователи - Н. А. Прокошев, А. В. Шмидт;
2) 1947-1960-е гг. ХХ в.: идет активное изучение памятников эпохи энеолита в зонах затопления Камской и Воткинской ГЭС. Исследовано большое количество поселений и жилищ данного периода. Открыта ерзовская культура. Основные исследователи - О. Н. Бадер и его ученики - В. П. Денисов, А. Д. Вечтомов, З. П. Соколова, А. И. Ширинкина, А. И. Чистин, Б. Г. Тихонова, Б. Х. Кадиков;
3) 60-80-е гг. ХХ в.: изменяется периодизация энеолита и бронзы. Вводятся понятия новоильинская, гаринская и борская культуры, которые относятся к эпохе энеолита. Весь
период бронзы в Среднем Предуралье занимает ерзовская культура, которую активно исследуют в данный период. Основные исследователи - В. П. Денисов, Л. А. Наговицин, С. Н. Коренюк, В. П. Мокрушин, А. Ф. Мельничук;
4) 90-е гг. ХХ в.: период «затишья», поскольку в этот временной отрезок не было полностью изучено ни одной постройки эпохи энеолита-бронзы;
5) с 2000-х гг. ХХ в. вновь поднимается интерес к изучаемому периоду. Проводятся раскопки жилищ новоильской, гаринской и ерзовской культур. Получены данные материалов радиоуглеродного анализа. Основные исследователи - Е. Л. Лычагина, С. Н. Коренюк.
Примечания
1 Прокошев, Н. А. Жилища эпохи бронзы в Пермском Прикамье // Крат. сообщ. ин-та истории матер. культуры АН СССР. М., 1939. Т. II. С. 19-21.
2 Шмидт, А. В. Стоянка у станции Левшино // Совет. археология. М., 1940. Т. V. С. 1-31.
3 Прокошев, Н. А. Археологические исследования в бассейне р. Камы // Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг. (краткие отчёты и сведения). М. ; Л., 1941. С. 114.
4 Бадер, О. Н. Поселения Турбинского типа в Среднем Прикамье // Материалы и исслед. по археологии СССР. М. : АН СССР, 1961. № 99. 196 с.
5 Денисов, В. П. Итоги изучения памятников эпохи поздней бронзы в Прикамье // Вопр. археологии Урала. Свердловск, 1961. № 2. С.66-75.
6 Шилов, В. П. К вопросу о происхождении ананьинской культуры // Исследования по археологии СССР. Л., 1961. С. 120-126.
7 Сафронов, В. А., 1965. О древнейших металлургах Приуралья // Вестн. Ленинград. ун-та. 1965. № 20. С. 24-27.
8 Третьяков, П. Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М., 1966. 347 с.
9 Черных, Е. Н. : 1) О терминах «металлургический центр», «очаг металлургии» и других // Совет. археология. 1967. № 1. С. 295-301; 2) Древнейшая металлургия Урала и Поволжья. М., 1970. 180 с.
10 Наговицин, Л. А. Энеолит бассейна р. Вятки : автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1983. С. 20.
11 Наговицин, Л. А. Культурно-хронологическое соотношение гаринских и борских памятников Прикамья // Энеолит лесного Урала и Поволжья. Ижевск, 1990. С. 95.
12 Мельничук, А. Ф. О памятниках борского типа в Прикамье // Там же. С. 97-104.
13 Лычагина, Е. Л. Новые данные по радиоуглеродному датированию позднеэнеолити-ческих памятников на территории Среднего Прикамья // Рус. арх. 2013. № 1. С. 168-172.
