CC BY
10
Российский университет театрального искусства — ГИТИС,
Москва, Россия
ИСТОРИЯ И МЫ
Межвузовская научно-практическая конференция
Аннотация
15 ноября 2012 года кафедра истории, философии и литературы Российского университета театрального искусства — ГИТИС в тесном сотрудничестве с руководством университета провела межвузовскую научно-практическую конференцию «История и мы», посвященную году российской истории и 1150-летию летописного свидетельства о создании Русского государства. В конференции приняли участие руководство ГИТИСа, преподаватели кафедры и представители ведущих московских вузов и архивов, специалисты по различным аспектам истории, культуры, философии и литературоведения. Краткие тезисы выступлений, пропитанных острым чувством любви к истории и ясным интеллектом исследователей, мы и представляем в данном сборнике.
Ключевые слова: история, феноменология русской религиозной жизни, ментальное пространство, исторические парадигмы, историография, палеография, дипломатика, археология, архивоведение, новаторские исследовательские концепции.
Russian University of Theatre Arts (GITIS), Moscow, Russia
HISTORY AND US
An inter-university research and practice conference
Abstract
On the 15th of November , 2012 the chair of History, philosophy and literature of Russian University for Theatre Arts - GITIS in cooperation with the university's administration held an inter-university research and practice conference «History and us» arranged to coincide with the 1150th anniversary of the first written evidences commemorating the foundation of the Russian state and fitting well into the context of the year of Russian history. University's academic and administrative staff, representatives of Moscow's leading higher education establishments and archives alongside with specialists in different aspects of history, culture, philosophy and literary studies took
part in the conference. In this issue we are most delighted to present the selected abstracts from various reports that all share two features much sought-for — dedication to history and robust intellect of the participants.
Key words: history, phenomenology of Russian religious life, mental space, historical paradigms, historiography, paleography, diplomatics, archaeology, archivistics, pioneer research theories.
А. Л. Ястребов
СМЫСЛОВЫЕ РЕСУРСЫ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В КОНТЕКСТЕ СМЕНЫ ИСТОРИЧЕСКИХ ПАРАДИГМ
Сфера смысловых ресурсов современной культуры в равной степени отмечена качествами устойчивости и воспроизводства, как и несистемности. Культура продолжает оставаться и душеполезным паролем для приверженцев традиции, и престижным предметом модного потребления. Чем она перестала быть, так это конформистски готовым знанием, однообразным по выводам и инерционным в аспекте универсальности применения.
Стало очевидным, что интенсивное возвращение к наследию русской художественной мысли, как правило, осуществляемое в акте ее приватизации той или иной профессиональной институцией, приводит к нивелировке наследия и в конечном итоге к его неконкурентоспособности на рынке читательских предпочтений.
Культура столкнулась с проблемой разрушения личности читателя. Произошло формирование случайных идентичностей, состоящих из хаотичного набора элементов. Кризис культуры связан с общим кризисом культуры потребления культуры в России. Читатель освобождается от обязательств ориентироваться на отдаленные цели и самокультивацию в соответствии с некими высокими идеалами. Потребитель культуры более нуждается не в разъяснении смысловых параметров мира, а в социабельности.
Современная критика отказалась от традиционной теоретической почвы. Такие категории и понятия, как «народность», «эстетический идеал», «художественный метод», ощущаются устаревшими и не отвечающими реальной литературной прак-
тике, как и понятие «герой». Слово «герой» распрощалось с древнегреческой этимологией, так и с патетическими ассоциациями и нивелировалось до лишенных активного действенного начала синонимов-субститутов «характер», «персонаж», «субъект действия», «субъект речи» и т.д.
В современной литературе отсутствует герой как носитель идеологии, противопоставленной социал-дарвинизму. Очевидно, если такой герой и существует, то в гамлетовском облике наблюдателя, рефлектирующего над увиденным, или в образе жертвы происходящего. Сегодня отсутствует универсальный метод и стратификации и идентификации читателя, так как человек пребывает в размытой картине между игрой, мифом, рациональным знанием, мистикой и т.д.
Отсутствие общегражданской идеи. В «перестройку», освободившись от «идеологии», страна оказалась в ситуации вакуума идей и идеалов. Идеология дискредитировала себя фактом навязывания художнику канонов нормативной эстетики, как это было в эпоху соцреализма, либо экономическим диктатом — как в наше постсоветское время.
Культура перестала быть носителем памяти. Она сама дезориентирована и не в состоянии выстроить что-то осмысленное, называемое проектом настоящего или будущего. «Эпоха идеологического вакуума», прикрывавшаяся мыслью о необходимости непременного разрушения ценностей предшествующих периодов, исчерпала себя. Но современный писатель не в состоянии увидеть за фактом реальности и флером классического мифа само вещество философских смыслов, приращивающих отдельного человека к онтологии мира и феноменальности того, что в эстетике соцреализма называлось «народной судьбой».
Понятие «народная судьба» полностью дискредитировало себя сотрудничеством с соцреализмом, покинуло книги и критические статьи. Следом ушла в небытие тема патриотизма. Российская культура последней четверти века так и не смогла найти интонацию, с которой можно говорить о любви к Родине, минуя архаичный официоз, игнорируя различия классовых приоритетов, социальную раздробленность, идеологическую тавтологич-ность новой государственной пропаганды. Государственный заказ на реализацию данной темы языком культуры существует и
даже весьма выразительно финансируется, однако за последнее время трудно найти хотя бы несколько литературных явлений патриотического характера, реализованных в сильной эстетике и философии, которые могли бы свидетельствовать о возникновении тенденций. Как результат, отсутствие идеи общего «мы» в современной культуре. Лакуна заполняется идеей религиозного единения или неряшливой пропагандой.
Привычный инструментарий понятий «культура», «искусство», «личность» уже практически не в состоянии объяснить человеку, кто он. Поэтому легитимизируются двусмысленные категории «алиби автономности», «заложничество личности», «корпоративная порука», «негативная идентичность».
Особый тренд современной культуры — разрушение системы культурных авторитетов. Культура часто воспринимается автономной субъективностью индивида без шпаргалки авторитета и традиции. Отсутствие четко сформулированной общенациональной или общегражданской идеи приводит к тому, что эрозии подвергаются не только константы культуры, но и те, кто с ними ассоциируется. Внутреннее ощущение растерянности у деятелей российской культуры вызвано сменой культурных парадигм: традиционные культурные системы ушли, а новые еще не сформулированы.
Конкуренцию книге составляет культура Интернета со всеми философскими последствиями.
Культура настойчиво избирает роль имитатора возбуждения самостоятельного интеллектуального процесса, но при избытке форм, тенденций, читательских типов дефицит репродукции идей сегодня, как и прежде, ощущается остро.
Л. А. Лыкова
«АРХИВ» Н. А. СОКОЛОВА: ИСТОРИЯ ПОИСКОВ И ОТКРЫТИЙ
Уникальные документы предварительного следствия судебного следователя по особо важным делам Омского окружного суда Н. А. Соколова по делу об убийстве российской императорской семьи и их приближенных лиц сохранились в архивах разных
стран. Известно местонахождение документов и вещественных доказательств следствия Н. А. Соколова в США, Великобритании, Греции, Франции и Российской Федерации.
Н. А. Соколов выехал 20 марта 1920 г. из России в Европу с документами, оформленными в восемь томов и вещественными доказательствами по делу. Он прибыл 16 июня 1920 г. в Париж. Документы следствия о гибели царской семьи Н. А. Соколов проверял в Париже и 18 января 1921 г. передал подлинники на хранение бывшему послу Временного правительства в Риме М. Н. Гирсу, который составил расписку о том, что 18 января 1921 г. от судебного следователя по особо важным делам Н. А. Соколова им принято на хранение подлинное следственное производство об убийстве отрекшегося от престола государя императора Николая II, его семьи и бывших при ней лиц в десяти (10) томах с вещественными по делу доказательствами. Н. А. Соколовым в «Настольном реестре» составлена «Справка», в которой сделана отметка, что он продолжил следствие по дубликатам постановлений.
Из России были вывезены подлинные документы следственного дела и их копии, изготовленные для М. К. Дитерихса и Р. Вильтона. М. К. Дитерихс намеревался передать экземпляр дела об убийстве царской семьи в Центральное управление Русского Обще-Воинского Союза в Париже, но, узнав о похищении генерала Миллера, руководителя РОВС, изменил свое намерение. Документы хранила его вдова. «Позже они были переданы на хранение в надежное место в одну из западных стран, где хранятся и поныне», — так написал Н. Росс. «Надежное место» — это Свято-Троицкий монастырь в городе Джорданвиле. Основным текстом публикации Н. Росса послужил экземпляр дела, ранее принадлежавший ген. Дитерихсу и любезно предоставленный его нынешними владельцами. В собрании ген. Дитерихса содержится на пронумерованных страницах несколько сот следственных протоколов, не разбитых на отдельные тома. Эти документы покрывают отрезок времени от начала следствия до поздней осени 1919 г. и расположены в приблизительном хронологическом порядке. Копии документов на обычной бумаге того времени и не скреплены подписью следователя.
Копия Р. Вильтона в 1937 г. была продана его вдовой на аукционе «Сотбис». В 1964 г. экземпляр, ранее принадлежавший
Р. Вильтону и побывавший в частных коллекциях, был подарен Хаутонской библиотеке при Гарвардском университете.
О тех копиях документов и вещественных доказательствах по делу об убийстве императорской семьи и их слуг, которые были в работе у Н. А. Соколова и которые были переданы его родственниками князю Н. В. Орлову, долгие годы было неизвестно.
Дальнейшая судьба документов следствия, переданных Н. А. Соколовым М. Н. Гирсу, до недавних пор не была известна. Н. Росс писал в 1987 г. , а Джон Стюарт в 1995 г. повторил: «Обычно считается, что ящики были помещены в одном из парижских банков, где они оставались вплоть до Второй мировой войны». Ящики в парижском банке были разысканы и вскрыты немецкими оккупационными войсками. В. Александров в своей книге сообщил, что в конце войны комиссия по охране императорских реликвий в составе великого князя Андрея Владимировича и историка Макла-кова обыскала Париж в надежде найти эти ящики, но их не было.
Д. Стюарт высказал предположение: «Представляется вероятным, что в самом конце войны, когда Красная Армия оккупировала Берлин, Советы обнаружили их и отправили в Москву».
Предположение Д. Стюарта можно считать верным. В двух российских архивах в 1992 г. были обнаружены следственные тома по делу об убийстве царской семьи — в бывшем ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС и ведомственном архиве Главной военной прокуратуры.
Открытие спецхранов отечественных архивов в 1991 г. преподнесло российским и зарубежным исследователям много сюрпризов. В архивах Москвы, Екатеринбурга, Новосибирска и Томска были обнаружены материалы следствия Н. А. Соколова.
История возвращения в Россию документальных источников по расследованию обстоятельств гибели царской семьи до сих пор неясна. В 1945 г. папки с документами следствия были обнаружены военнослужащими Группы советских оккупационных войск в Германии в подвальном помещении склада г. Бернау в числе других папок с материалами на русском языке. Четыре тома (№ 5, 8 и 11 — по делу № 20 и один том из личного архива Дитерихса) в 1948 г. попали в Главное управление МГБ СССР, с 1949 г. в Центральный архив МГБ — КГБ при СМ СССР. По рас-
поряжению ЦК КПСС 15 июля 1964 г. четыре тома были переданы Учетно-архивным отделом КГБ при СМ СССР Центральному партийному архиву Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (РГАСПИ) на постоянное хранение, где хранились в фонде № 588 (Коллекция документов по истории России. 1885— 1985), оп. 3с (секретная).
Документы следствия Н.А. Соколова подшиты в папки темно-синего цвета, на обложках которых типографский текст:
История четырёх томов следствия Н. А. Соколова, которые были переданы в 1964 г. в б. ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, связана с ведением расследования обстоятельств гибели царской семьи в ЦК КПСС.
Документы следствия Н. А. Соколова поступили в Государственный Архив РФ в сентябре 1997 г.
Таким образом, сегодня в России сосредоточены подлинные документы и вещественные доказательства, собранные и спасенные русским патриотом — судебным следователем Н. А. Соколовым. Архив Н. А. Соколова имеет непреходящее значение для истории.
М. А. Бабкин
СВЯТЕЙШИЙ СИНОД РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И СВЕРЖЕНИЕ МОНАРХИИ В 1917 ГОДУ
Современные исследователи взаимоотношений царской и церковно-иерархической властей работают, по большому счёту, в одной из двух парадигм. Первую из них можно условно назвать «клерикально-патриархической», а вторую — «имперско-монар-хической». Подавляющее большинство специалистов придерживаются первой из них, широко растиражированной и ставшей в церковных кругах, можно сказать, «канонической». Автор же настоящих строк изучает соответствующие исторические события в русле второй, основание которой положил в конце XIX в. профессор церковного права Московского университета Н. С. Суворов.
С рубежа Х1Х—ХХ вв. вплоть до начала Февральской революции представителями высшей иерархии РПЦ проводилась
деятельность, направленная на ограничение участия императора в церковном управлении и на «отдаление» церкви от государства. В целом духовенство с начала ХХ в. постепенно становилось в оппозицию к царской власти, стремясь освободиться от государственного надзора и опеки и получить возможность самоуправления и самоустроения.
При начале революционных волнений в Петрограде высший орган церковного управления — Святейший Синод смотрел на них безучастно, не предприняв никаких шагов по защите монархии. Поступавшие же в те дни к Синоду ходатайства видных сановников империи о необходимости поддержки царского престола остались неуслышанными.
Члены Синода фактически признали революционную власть (Временное правительство, сформированное Исполнительным комитетом Государственной думы) уже днём 2 марта, до отречения от престола Николая II. В первых числах того месяца они вели сепаратные переговоры с Временным правительством: о поддержке духовенством новой власти в обмен на предоставление РПЦ свободы в самоуправлении. Т. е. до опубликования официальной позиции Св. Синода в отношении совершившегося государственного переворота и церковная, и светская власть двигались друг другу навстречу при осознанном решении «отменить» монархию в России.
Позиция высшего духовенства свидетельствовала о том, что иерархи решили воспользоваться политической ситуацией для осуществления своего желания освободиться от влияния императора («светской» власти) на церковные дела и фактически избавиться от царя как своего «харизматического конкурента».
Священнослужителям принадлежит временной приоритет в узаконивании российской демократии (народовластия). Если Россия была провозглашена А. Ф. Керенским Республикой через шесть месяцев после революционных событий февраля-марта 1917 г., то Св. Синодом «молитвенно-духовно» (и «богословски», и «богослужебно») это было сделано уже буквально через шесть дней. Св. Синод фактически упразднил государственно-религиозные праздники Российской империи — «царские дни» до соответствующего правительственного постановления.
Смена государственной власти, происшедшая в России 2—3 марта, носила временный характер и теоретически была обратима
(в том смысле, что самодержавие как авторитарную власть возможно было реформировать в конституционную монархию). За такой вариант de jure выступала, в частности, конституционно-демократическая партия «Народной свободы» — кадеты (точнее — их правое крыло). Члены же Св. Синода в своих «республиканских» устремлениях в марте 1917 г. фактически оказались левее кадетов.
Члены Св. Синода, приведя православную паству к присяге на верность Временному правительству и не освободив народ от действовавшей присяги на верноподданство императору, спо-двигли, по сути, российских граждан на клятвопреступление.
Уже к концу марта 1917 г. все места богослужебных, ставлен-нических и других чинов РПЦ, где ранее поминалась царская власть, были исправлены Св. Синодом. Изменения заключались в буквальной замене поминовения императора и лиц царствующего (по версии Св. Синода — «царствовавшего») Дома на поминовение «благоверного Временного правительства». Однозначная замена царской власти на народовластие не соответствовала политическому положению страны, потому что образ правления в России должно было установить только Учредительное собрание (потенциально — высший орган государственной власти). Содержание же изменённых книг соответствовало республиканскому устройству России как якобы свершившемуся факту.
Действия Св. Синода в первые недели Февральской революции свидетельствовали об отсутствии у его членов стремления рассматривать политическое положение России как находящееся в состоянии «неопределённости» образа правления до соответствующего решения Учредительного собрания. Действия Св. Синода носили безапелляционный характер и указывали, что органом высшего церковного управления выбор сделан в пользу процесса становления новой власти, а не «реставрации» монархии. В результате такой позиции церковной власти — с учётом влияния подведомственного ему духовенства на 100-миллионную православную паству — была, по сути, ликвидирована вероятность монархической альтернативы политического развития России. И революция, опираясь на ряд факторов, получила необратимый характер. Вследствие чего можно утверждать, что члены Св. Синода в марте 1917 г. осуществили определённое вмешательство в политический строй российского государства.
Действия высшей церковной иерархии в период февральско-мартовских событий 1917 г. оказали заметное влияние на общественно-политическую жизнь страны. Они послужили одной из причин «безмолвного» исчезновения с российской политической сцены правых партий, православно-монархическая идеология которых с первых чисел марта 1917 г. фактически лишилась поддержки со стороны официальной церкви.
Р. Г. Гагкуев
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
КАК ОСНОВА СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ГЕРОЯ
Одним из примеров воздействия исторических исследований на общественное сознание может служить некоммерческий проект «Белые воины». Его работа позволила в какой-то степени повлиять на формирование в обществе и искусстве образов ряда исторических фигур — русских офицеров, участников Первой мировой и Гражданской войн.
Проект «Белые воины», занимающийся изучением истории Русской Императорской армии и Белого движения, увековечиванием памяти видных русских офицеров возник в 1999 г. Первоначально предполагался только выпуск книг военно-исторической серии «Белые воины». Но уже после первой книги серии появились идеи по дальнейшему развитию проекта. Со временем книги стали в большей степени служить средством продвижения тех или иных проектов.
Так, во многом благодаря выходу книги «Марков и мар-ковцы» (М., 2001; 2012) в декабре 2003 г. в городе Сальск Ростовской области был установлен первый в России памятник участнику Белого движения генералу Сергею Леонидовичу Маркову. Его авторами стали народный художник России скульптор Владимир Суровцев и его сын Данила Суровцев.
Благодаря выходу книги «Каппель и каппелевцы» (М., 2003, 2007, 2010) удалось найти в Китае, в Харбине, могилу генерала Владимира Оскаровича Каппеля, спасти его останки и даже более того, перевезти их в 2006 г. Россию и перезахоронить в До-
нском монастыре в Москве, рядом с могилами генерала А. И. Деникина и мыслителя И. А. Ильина.
Работа над книгой о генерале Михаиле Дмитриевиче Скобелеве («Генерал Скобелев». М., 2011) позволила в очередной раз поднять вопрос о восстановлении памятника этому выдающемуся русскому генералу, автором которого был скульптор П. А. Самонов (памятник, установленный в Москве перед Дворянским собранием в 1912 году, был снесен в 1918 г.).
Это только некоторые из практических дел, осуществленных «Белыми воинами» за время своей работы. Деятельность проекта «Белые воины» а также работа многих других профессиональных историков из разных городов России, позволила добиться не только конкретных результатов, но и в немалой степени изменить отношение в обществе к русскому офицерству, участвовавшему в Гражданской войне в рядах белых армий.
В определенной степени эта работа оставила след и в художественной культуре. Речь идет об образе генерала Каппеля в широко известном фильме «Адмиралъ», вышедшем на экраны страны в 2007 г. В данном случае исследования историков помогли в работе над художественными образами исторических личностей и творческим людям. Работа над очередным (дополненным и расширенным) переизданием книги о генерале В. О. Каппеле, а также поиск его захоронения происходили почти одновременно со съемками фильма режиссера Андрея Кравчука «Адмиралъ». В этой киноленте одну из главных ролей — генерала Каппеля — сыграл актер Сергей Безруков.
О своем знакомстве с источниками, опубликованными в книге «Каппель и каппелевцы», он неоднократно говорил в своих интервью: «Я не могу сказать, что сразу же сильно обрадовался, когда мне предложили работу в этом фильме. Для меня всю жизнь Каппель и "каппелевцы" — это в первую очередь была та картинка, тот пасквиль, который все мы видели в фильме "Чапаев". Я знаю "Чапаева" наизусть, поэтому отношение к каппе-левцам у меня было соответствующее, как, наверное, и у многих людей, которым преподавали историю с детства по советским учебникам. Но, прочитав сценарий, а потом и книгу "Каппель и каппелевцы", я понял, что все, чему нас учили в детстве, было абсолютное вранье. Я осознал, что это была настолько уникаль-
ная личность, что это великая честь для меня — играть такого человека. Так что я рад и счастлив, что смог участвовать в таком большом фильме, пусть даже в этом эпизодике, что мне была предоставлена возможность в нескольких сценах рассказать посредством кино об этом человеке. Каково ощущение, когда тебе сначала всю жизнь преподают одно, и когда ты помнишь только советскую пропаганду, а потом тебе показывают настоящего реального человека, такого, как мы хотели представить его в фильме. Истово любящего Родину, каждый день которого был посвящен своей стране. Был эпизод в его жизни, когда во время офицерской вечеринки он попросил слова и сказал: "Господа, сегодня мы украли один день у России". Это не пафос, просто человек так жил. Так что я рад, что я снялся в таком фильме, в такой роли».
Подобный подход актера к работе над ролью — наглядный пример того, как художник может ответственно подходить к созданию образа того или иного исторического деятеля. И в этом свете работа актера и историка не только могут, но и должны «взаимопроникать» и идти в общественное сознание вместе.
В. Г. Макаров
ОФИЦЕРЫ, АДМИРАЛЫ И ГЕНЕРАЛЫ ВЕРМАХТА О СРАЖЕНИЯХ НА СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОМ ФРОНТЕ
Несмотря на то, что архивных материалов о Второй мировой войне опубликовано немало, в то же время каждый новый документ вносит новую грань в мозаику событий тех лет, позволяет по-новому взглянуть на динамику драматических событий Второй мировой и Великой Отечественной войн.
Сборник «Вермахт в СССР. Эпилог» является продолжением работы составителей по публикации документальных материалов из следственных дел немецких военнопленных, оказавшихся после Второй мировой войны в советском плену. Новую книгу отличают некоторые особенности, во-первых, по составу документов. Кроме следственных материалов (протоколы допросов и собственноручные показания и т. п.), в него включены и су-
дебные материалы из архивных дел (кассационные жалобы осужденных, заключения прокуратуры о реабилитации либо об отказе в реабилитации, прошения осужденных о помиловании, определения Военной коллегии Верховного Суда СССР и др.). Во-вторых, по тематике архивных документов: в сборник впервые включаются материалы из дел в отношении адмиралов германского военно-морского флота, которые выделены в отдельный раздел. В-третьих, издание снабжено уникальными фотографиями из фондов Центрального архива ФСБ России.
Анализ показаний немецких адмиралов дает возможность историкам в деталях ознакомиться с подготовкой германского ВМФ к нападению на СССР и боевых действиях летом 1941 г. на побережье Балтики.
В ходе подготовки сборника также были выявлены документальные материалы о пребывании в советском плену бывшего командующего германского военно-морского флота (с 1928 по 1943 г.) гросс-адмирала Эриха Рёдера.
Не меньший интерес представляет и вице-адмирал Ганс Эрих Фосс. С 1 марта 1943 г. Фосс был представителем главнокомандующего германским ВМФ гросс-адмирала К. Денница в Ставке фюрера. Фосс был в числе последних, кто беседовал с фюрером незадолго до самоубийства и в числе первых высокопоставленных военных, которые рассказали представителям советского военного командования о смерти рейхсканцлера А. Гитлера.
Так, Фосс в собственноручных показаниях от 2 мая 1945 г. сообщил, что за две недели до самоубийства Гитлер просил его передать свою последнюю волю о переориентации контактов Германии в послевоенные годы с Англии и Америки на СССР, а также с уважением отзывался о Сталине, как «сильнейшем из своих противников».
В сборнике «Генералы и офицеры вермахта рассказывают...» в связи с ограниченным объемом вступительной статьи не было возможности рассказать о персонажах, архивные материалы из следственных дел которых были использованы в сборнике. Поэтому в данной книге мы постарались несколько заполнить этот пробел. Безусловно, внимание читателей привлекут публикуемые в сборнике архивные материалы в отношении двух генерал-фельдмаршалов германской армии — Эвальда фон
Клейста и Фердинанда Шёрнера, которые не были включены в предыдущий сборник.
Добавим, что кроме Шёрнера и фон Клейста в советском плену также находился еще один генерал-фельдмаршал — Ф. Паулюс. И военная, и послевоенная судьба обоих имеет много параллелей. На Восточном фронте сначала Шёрнер служил под началом фон Клейста, а затем сменил последнего на посту командующего группой армий «А». Оба оказались после войны в плену у американцев. Правда, Шёрнер почти сразу же был передан советскому военному командованию, а фон Клейст сначала находился в английских лагерях для военнопленных, затем отправлен в Югославию, где был осужден, и лишь затем оказался в Советском Союзе.
В сборник включено 142 документа, в том числе: протоколов допросов (опросов) — 87, собственноручных показаний — 18, следственных документов — 18, судебных материалов — 17, документов личного характера (письма) — 2. Все документы публикуются без изъятий. Ссылка на первую публикацию дается в легенде к документу.
Сборник состоит из трех разделов. В первый раздел включены не публиковавшиеся ранее документы из следственных дел адмиралов германского военно-морского флота. Во втором представлены документальные материалы в отношении генералов и офицеров сухопутных войск и военно-воздушных сил вермахта.
В 3-м разделе впервые полностью публикуются материалы допросов, проведенных советскими контрразведчиками с разрешения союзного командования в курортном местечке Ламсдорф (Люксембург) летом 1945 г. высших немецких военных деятелей.
Составители посчитали целесообразным дополнить сборник одним приложением — списком немецких военнопленных, содержавшихся в Нюрнбергской тюрьме. Этот документ был передан представителям СССР союзниками. Знакомство специалистов и широкого круга читателей, интересующихся историей Второй мировой и Великой Отечественной войн, с публикуемыми документами, по нашему мнению, явится новым шагом в изучении истории Второй мировой войны.
А. В. Репников
СУДЬБА МОНАРХИСТА В СССР (В. В. ШУЛЬГИН)
Василий Витальевич Шульгин (1878—1976), дворянин, богатый помещик, политический деятель, писатель, депутат II—IV Государственных дум; человек, стоявший в Гражданскую войну у истоков Белого движения, заключенный Владимирского централа, гость XXII съезда КПСС. Многие факты его биографии малоизвестны даже специалистам. Для реконструкции жизни и взглядов Шульгина большое значение имеют архивные документы, которые постепенно вводятся в научный оборот. Например, материалы следственного дела и дела заключенного Шульгина вышли отдельной книгой в 2010 г. при поддержке Правительства Москвы.
В октябре 1944 г. Сремски-Карловцы, в Югославии, где жил Шульгин, были освобождены Красной Армией. 24 декабря того же года Василий Витальевич был задержан и после проведения первичного допроса вывезен в Венгрию. Затем на самолете он был доставлен в Советский Союз и переправлен в Москву. Следствие продолжалось более двух лет, после чего Шульгин был приговорен к тюремному заключению сроком на 25 лет.
Срок он отбывал во Владимирской тюрьме с 1947 по 1956 г., обжившись там, насколько это можно в таком трагическом месте. Он даже получил возможность писать и впоследствии вспоминал, что «буквально набросился на перо». И писал в трех направлениях: «Написал новый том "Приключений князя Во-ронецкого"... Затем я писал какие-то мемуары. А третье направление было современным дневником. Но дневник не в смысле того, что было на обед или какая была погода, а нечто вроде Достоевского, "Дневник писателя". Другими словами, это был политический дневник». Во время работы над книгами и воспоминаниями Шульгин сидел в камере на двоих. Его соседом был князь Петр Дмитриевич Долгоруков. На воле шла подготовка к 800-летию Москвы и Шульгин язвительно заметил по поводу памятника основателю города: «У наших правителей мало фантазии. Следовало бы поставить бронзового Юрия на площади, а рядом с ним живого Петра. Вот было бы эффектно и интересно». Петр Долгоруков шутку оценил, но язвительность
Василия Витальевича в итоге привела к печальным последствиям. Благоволение к Шульгину было недолгим. Он не просто откликнулся на обращение И. В. Сталина по поводу празднования юбилея Москвы, но и свой ответ «настрочил в ученической тетради», что не могло пройти бесследно. Василий Витальевич едко прокомментировал сталинские слова: «Заявление, что Москва остается цитаделью всемирной революции, равносильно объявлению войны всем буржуазным государствам. И последние сделают свои выводы, а из этих выводов Москва выведет ответные выводы. Следовательно, в ближайшие годы нельзя ожидать прочного мира. На второе заявление, об оплате труда было объяснено: ставки определяются советской властью, а это значит, что труд, полезный для советского правительства, оценивается высоко вне зависимости от его качества. В особенности это ярко видно на литературном рынке. Книга, полезная партии, будет оплачена высоко и выпущена огромным тиражом. Оценка народа отсутствует. В то время как в буржуазном государстве в отношении печатных произведений непрерывно осуществляется всенародный плебисцит: книга нравится — ее расхватывают, и автор богатеет. И о третьем фронте (так в тексте. — А. Р.), о трущобах, "контра проклятая" написала, что в Москве, может быть, и нет трущоб в том смысле, как это понималось раньше. Но если разделить жилую площадь на число населения города, то площадь, предоставляемая одному человеку, так мала, что всю Москву можно назвать одной огромной трущобой. Разумеется, это не могло пройти даром автору дневника».
В феврале 1948 г. из Москвы пришла служебная записка, в которой было написано: «Прилагаемые рукописи, а также все другие рукописи, написанные Шульгиным во Владимирской тюрьме, если они у Вас имеются, уничтожить путем сожжения, о чем составить акт». Шульгина перевели в другую камеру. «Писанию моему пришел конец», — вспоминал он. А Петр Дмитриевич Долгоруков, так и не дождавшись свободы, умер в тюрьме осенью 1951 г. (в 1992 г. он был посмертно реабилитирован).
В централе Шульгин пересекся с разными людьми, среди которых был философ Д. Л. Андреев. Так же там отбывали срок немецкие военнопленные генерал-фельдмаршал Фердинанд
Шёрнер, генералы Эрик Ханзен, Ганс Пиккенброк, начальник личной охраны Гитлера группенфюрер СС Иоганн Раттенхубер; японские военнопленные.
После смерти И. В. Сталина Шульгина освободят досрочно по указу от 14 сентября 1956 г. Вместе с сопровождающим он выйдет из тюремных стен, осматриваясь по сторонам. Заметит множество кошек, которые «лазили повсюду и у всех что-нибудь выпрашивали. Это были бездомные кошки, жившие подаяниями. И подавали. Так я сделал вывод, что советские люди относятся к животным более по-человечески, чем к иным людям».
Шульгин будет некоторое время жить в доме инвалидов Гороховца, неподалеку от Владимира. Осенью 1960 г. ему и его жене, приехавшей из Венгрии, была предоставлена отдельная квартира во Владимире в доме № 1 по улице Кооперативной (с 1967 г. и до настоящего времени улица Фейгина). Дом и квартира сохранились до наших дней. В начале января 2008 г. на доме появилась памятная доска с изображением Шульгина и надписью: «В этом доме с 1960 по 1976 гг. жил выдающийся общественный и политический деятель Василий Витальевич Шульгин».
Д. Э. Харитонович ИСТОРИЯ СВОЯ И ИСТОРИЯ ЧУЖАЯ
Какую историю надо изучать? Свою или чужую? В традициях преподавания своя история именуется отечественной историей, или историей России. Чужая называется всеобщей историей. Автор настоящих строк преподает всеобщую историю в ГИ-ТИСе. Почему и зачем? И что он (автор этих строк) включает в свой курс?
Данный текст можно было бы назвать, в подражание названию потрясающей книги Марка Блока «Апология истории», «Апология всеобщей истории». По мнению моего — читатель не раз встретит эту фамилию — учителя Арона Яковлевича Гуревича (ведь учитель — второй человек после родителей), М. Блок является крупнейшим историком первой половины ХХ в.
Так вот, эта книга, написанная не только прекрасным историком-медиевистом, то есть специалистом по Средним векам, автором книги «Феодальное общество», но и героем (не побоюсь этого слова) французского Сопротивления, человеком, который мог покинуть свою родину во время фашистской оккупации, но остался, участвовал в борьбе с нацизмом, был схвачен, пытан и расстрелян как борец с оккупантами, но и как лицо «неарийской национальности», почему «Апология истории» осталась незаконченной, начинается словами мальчика, обращенными к отцу: «Папа, объясни мне, зачем нужна история».
Я, не пытаясь тягаться с великими, хочу объяснить, зачем нужна всеобщая история. Конечно, каждому человеку, живущему в той или иной стране, в данном случае в России, важна история своей земли, дабы ответить на главный вопрос: «Кто мы, откуда и куда мы идем?»
Арон Яковлевич Гуревич неоднократно повторял совершенно нетривиальную мысль о том, что изучение всеобщей истории, то есть, как было сказано, истории не являющейся отечественной, не менее важно, нежели глубокое внимание к истории нашей страны. Дело в том, что расхожая фраза «Все познается в сравнении» не есть трюизм. Мы не поймем, кто мы (как уже было сказано), если не сравним себя с другими. Даже ребенок (читайте К. И. Чуковского) понимает, что для себя мы — это мы, а они — они, но для них они — мы, а мы — они.
Посему не только с научными целями (а это тоже важно, знать надо все, особенно студенту гуманитарного вуза, кроме, может быть, молекулярной генетики и высшей топологии), но и с целями человеческими, надо знать историю других стран и народов, дабы сравнить эту историю (или эти истории) с нашей и ярче и выпуклей увидеть свою историю, понять и беспристрастно определить, чем наше Отечество отличается от других стран.
Отсюда важно говорить, как настаивал Тацит, «без гнева и пристрастия». Не надо объяснять студентам, как это нередко делают политики и журналисты (чтобы не сказать «журналюги»), что у нас все чудесно и прекрасно, а у них все ужасно, что мы просто переполнены духовностью, а они только о материальном и думают, что все дурное, что есть у нас, объясняется их мерзким влиянием («И в моральном, говорю, моем облике // Есть рас-
тленное влияние Запада» [А. А. Галич]). Потому еще столь важна всеобщая история, при правильном преподавании, разумеется (автор настоящих строк полагает, что он преподает правильно), потому важно внятно и интересно (да-да, студентам надо рассказывать интересно, не вдаваясь в треп, разумеется) изложить историю других стран, других народов, других культур и показать, в чем они (страны, народы, культуры) похожи на нас, а в чем нет.
Необходимо при этом пояснить, что если непохожи, это не значит, что хуже (или лучше). Позволю себе процитировать замечательные слова моего сына, Алексея Дмитриевича Харито-новича: «Считать свою страну, свой народ хуже всех остальных — самый отвратительный вид национализма».
Действительно, если своя история демонстрирует, что хуже, чем у нас, никогда не было и не будет, то нам можно все, омерзительнее, как сказано, все равно не будет.
И именно, исходя из сопоставления-противопоставления «история своя — история чужая», автор настоящих строк строит свой курс. Та история, которую я читаю, — чужая, но ее следует приблизить к своей. Какая из «чужих» историй, историй всех стран и народов, ближе всего к нашей, «своей»? В XVII столетии в Китай вторглись маньчжуры. В нашем Отечестве в том же веке страна, если так можно выразиться, «зализывала раны», после Смутного времени. Есть ли что-либо общее между этими феноменами? Маньчжуры, действительно, ни при чем. Однако, как показал еще В. О. Ключевский, именно в этом веке, при царе Алексее Михайловиче началось активное распространение западного влияния на Россию (наше страна никогда не являлась этаким островом Пасхи, отрезанным от всего мира), принявшее особо яркие формы при Петре I и Екатерине II, и сегодня глобализация, безусловно, затронувшая и нашу страну, есть распространение западной цивилизации на иные культуры. Посему основная часть моего курса посвящена истории Западной Европы и ее культурных провинций, каковыми при всем их своеобразии являются Латинская Америка, да и Северная Америка (США и Канада) тоже — это ведь не история индейских народов.
Так что именно исходя из противопоставления нашей и «не-нашей» истории автор настоящих строк строит свой курс всеобщей истории в ГИТИСе.
О. А. Чуйкова
«АЛЕКСАНДРИИ» В КОНТЕКСТЕ
ВОСПРИЯТИЯ ЛИТЕРАТУРЫ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА.
«ТРАГЕДИЯ О ИУДЕ ПРИНЦЕ ИСКАРИОТСКОМ» А. М. РЕМИЗОВА
«Трагедия о Иуде...» Ремизова содержит несколько полюсов мифологической напряженности, среди которых важнейшие — высоко трагедийное воплощение идущих на муку и смерть (Ун-крада, Иуда) и сниженные, комические, фривольно-фарсовые образы Зифа и Орифа, слуг Иуды, и Обезьяна Великого — Валах-Тантарарах-Тарандаруфы Асыки Первого.
Прозвище обезьяньего царя варьировалось от издания к изданию драмы, но имя его — Асыка — всегда оставалось неизменным. Исследователями высказывается мысль о наиболее вероятной связи ремизовского имени персонажа с легендарным царем Асокой (Ашокой) — «"первым покровителем и главным распространителем буддизма", который, согласно древним сказаниям, жил приблизительно за 240 лет до нашей эры».
Сам Ремизов не только указывал на подобный исторический контекст, но и углублял его философское и художественное прочтение: «Царь обезьяний Асыка Валахтантарарахтарандаруфа, персонаж возможный в "Подвигах Великого Александра", а в существе от гоголевского Вия». Это замечание Ремизова представляется особенно важным, потому что образ царя Асыки претерпевает постепенное перерождение от своего изначального волшебно-комического воплощения — к одному из важнейших и глубочайших для писателя символов русской философско-ми-фологической литературы.
Подтверждают мысль о происхождении многих положений ремизовского мифа о царе Асыке и его подданных из прочитанных им в детстве «Александрий» и описанное в воспоминаниях впечатление: «И при чтении средневековых хроник — в повестях о неведомых странах и одноногих, пупкоглазых и людях с песьими головами и людях-кентаврах, но не с коньим, а со свиным хвостиком; во всех чудесных и волшебных "Александриях" у меня не было чувства, как от чего-то чужого, странного, "уродливого", чудовищного, внушающего когда-то страх или внушающего бес-
покойство». Такая точка зрения высказана и Е. Обатниной, которая видит в упоминаниях Ремизовым населявших волшебный мир «Александрии» существ прямое свидетельство их родства с мифологическими существами и землями, описанными в «Трагедии о Иуде.»: «Ремизов, живо интересовавшийся мифологией и буквально штудирующий труды А. Веселовского, В. Истрина, Ф. Буслаева, несомненно использовал в работе над "Трагедией об Иуде." мотивы и образы русских, южнославянских и греческих списков романа об Александре Македонском». Известно около семидесяти версий романов об Александре, существующих на тридцати языках. Многообразие интерпретаций, а также появление образа Александра Великого в разных, иногда непримиримых культурах привело к тому, что одной из характерных особенностей «Александрий» стало отсутствие заданного канона. В зависимости от времени и места появления меняется сюжетная линия, философские и религиозные акценты.
Сербская Александрия являлась одним из памятников «"второго южнославянского влияния" в русской литературе XIV—XV вв. Характерной особенностью этих памятников, как и оригинальных произведений, складывающихся в тот же период на русской почве, было повышенное внимание к человеческим чувствам». Его основной «экспрессивно-эмоциональный стиль» (термин Д. С. Лихачева) имел глубокий внутренний смысл, коренным образом связанный с общей трагической темой сербской Александрии. Дело в том, что в своих странствиях Александр стремился обрести некую цель, причем во многих списках, известных на Руси, этой целью являлось бессмертие. Покорение всего известного на тот момент мира не давало его обретения. «С каждой новой встречей, будь то индийские гимнософисты, амазонки, египетский бог Серапис, деревья луны и солнца или спящий жрец в сказочном дворце Диониса, в душе Александра угасает надежда». Особенно интересной в этом контексте представляется встреча Александра с брахманами, нагими мудрецами, не покорившимися великому завоевателю — «нагомудреци бо зрять, еже глаго-леться — смотрят, Господа на небесех седя на престоле, того ради не предашась Александру царю». В сербской Александрии, как отмечает Я. С. Лурье, с ее общей тенденцией к христианизации героев, брахманам были свойственны уникальные качества: они
бежали от лжи и клятвопреступлений, были чисты разумом и духом.
Близость ожидания конца света в XV в. и апокалиптические настроения fin de siècle на рубеже XIX—XX вв., когда была создана «Трагедия о Иуде...» позволяют говорить не только о близком исторически-мифологическом контексте этих произведений, но и выделить очевидные фактические параллели описываемых событий.
Э. В. Захаров
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОРОЧЕСТВА Ф. И. ТЮТЧЕВА
Статьи Ф. И. Тютчева «Россия и Германия», «Россия и революция», «Папство и Римский вопрос», опубликованные в 1840-х годах в немецких газетах, представляют собой главы из незавершенного трактата «Россия и Запад». В основе тютчевской оппозиции «Россия — Запад» находятся два мира, разделенных между собой различным пониманием своего исторического вселенского предназначения. Ф. И. Тютчев формулирует вопросы, неизбежно встающие перед западным читателем, к которому прежде всего и обращены статьи: «Что такое Россия? Каков смысл ее существования, ее исторический закон? Откуда явилась она? Куда стремится? Что выражает собою?..» Поэт избавляет Запад от ответов на эти вопросы, он лишь пытается раскрыть объективную картину всего движения в веках, где защитником России служит «история», ибо «вселенная указала ей место». В том Тютчев пытается разрушить представления Запада о России лишь как о «материальной силе», лишенной собственной идеи и которую необходимо подчинить. По Тютчеву, Россия как таковая не стала предметом исторического изучения западных философов и ученых, тогда как она представляет собой «целую половину европейского мира», другую Европу, открывшуюся во всей полноте в эпоху Петра I.
Тютчев полагал, что своеобразие России заключается в единении «Славянского племени» и «православной Империи». С данной позиции Тютчев подступает к обсуждению восточного
вопроса, обострившемуся с началом Крымской войны. Тютчев признает за собой право первенства в раскрытии только еще назревающего кризиса, единственный позитивный результат которого заключается в том, что для всех стало очевидно, что Россия вступила в схватку с «целой Европой». Крымская война, в представлении Тютчева, — это «историческая катастрофа», предопределяющая все дальнейшее мировое развитие.
Несмотря на особое выделение «племенной стихии», все же главный «принцип» России, по Тютчеву, заключен в «православной традиции». Именно православие определяет Империю, которая является единственно законной и оправданной формой правления. Этим определяется государственность России, основанная на единстве: «православная Церковь — ее душа, славянское племя — ее тело». Философ, богослов и историк общественной мысли В. В. Зеньковский особо подчеркнул, что поэт не разделяет Россию и Православие. Россия выступает за торжество исторической законности над революционным движением, что, в частности, и предопределило ее выбор в пользу Германии. Как следствие, представителем этого права становится монарх, находящийся на престоле России. Именно под его началом должна явиться «Империя Востока», он истинный защитник и хранитель исторического права власти и символ единства веры.
Основу историософских взглядов Тютчева составляют категории: «Империя» и «Цивилизация». Империя — фундаментальное понятие, предопределяющее особенности развития человеческого общества. Она «не умирает», а «передается», это является непреложным законом мировой истории. Тютчев определяет пять империй: Ассирия, Персия, Македония, Рим, — окончательная — Христианская, начинающаяся с римского императора Константина Великого (ок. 285—337 гг.). «Цивилизация» — общественное временное устройство, которое может соответствовать или не соответствовать империи, что характеризует её жизнеспособность. С данной позиции он подходит к оценке современной действительности.
По Тютчеву, особенности развития западного мира обусловлены историей его верования. Незаконное притязание на главенство в церкви папы римского было главнейшей причиной отпадения католической церкви от «Непогрешимой Истины».
В результате этого исторический путь западной цивилизации изначально подчинен ложным целям. Тютчев подчеркивал, что по существу католичество стремится устроить «Царство Христово как царство мира сего», что изначально противоречит словам Спасителя.
На протяжении 1840 — 1850-х гг. тютчевская мысль руководствовалась идеей о будущем России как «всемирной христианской монархии», это наблюдается в его публицистике, лирике и эпистолярном наследии. В своих построениях Тютчев стремился охарактеризовать основные черты западноевропейского мироустройства, при этом главной задачей для него оставалось обозначение роли России в стремительно развивающейся истории.
А. С. Божич
О РОЛИ СЛУЧАЙНОСТИ В ИСТОРИИ
Почему историкам до сих пор не удается смоделировать будущее, даже основываясь на самом доскональном знании прошлого? Ответ очевиден — ход истории принципиально непредсказуем. Логика исторического процесса, представленная в учебниках, является производной от логики метанарратива — попытки все объяснить задним числом. При этом хаотичная реальность формализуется, упрощается и в конечном итоге сводится к набору схем.
В недавно вышедшей книге известного исследователя теории вероятностей Нассима Талеба «Черный лебедь» автор говорит о склонности человеческого разума концентрироваться на ясных и четко очерченных формах, к которым он относит не только метанарратив (предельно широкие объяснительные схемы), но и различные теории и модели. Подобную склонность человеческого мышления Талеб условно называет «платонизмом». В частности, он пишет: «Платонизм заставляет нас думать, что мы понимаем больше, чем на самом деле. Я, впрочем, не утверждаю, что Платоновых форм вообще не существует. Модели и конструкции — интеллектуальные карты реальности — не всегда неверны; они лишь не ко всему приложимы. Проблема в
том, что а) вы не знаете заранее (только постфактум), к чему не-приложима карта, и б) ошибки чреваты серьезными последствиями. Эти модели сродни лекарствам, которые вызывают редкие, но крайне тяжелые побочные эффекты».
Согласно этому автору, непредсказуемая ситуация возникает там, где платоновский образ мышления соприкасается с хаотичной реальностью и где разрыв между тем, что вам известно, и тем, что вам якобы известно, становится угрожающе явным. Именно в этом разрыве и появляется то, что человеческий разум воспринимает как случайность. По сути же дела из таких случайностей состоит вся история.
При этом надо сделать существенную оговорку: случайность на событийном уровне и случайность на уровне глобальных процессов не есть одно и то же.
На уровне глобальных процессов мы имеем дело с совершенно иным масштабом пространственно-временного измерения и взаимодействием различных факторов исторического процесса — материальной жизни людей, географического и демографического факторов, культуры, политики и т. п. Их взаимодействие создает определенные процессы, которые кажутся мультидетерминированными. Но при этом возникают различные исторические ситуации, при разрешении которых значительную роль играет человеческая воля, навязывание обществу тех или иных решений. Иными словами, историческая ситуация есть результат игры объективного и субъективного в истории.
Так, европейский капитализм возник на пересечении множества факторов, обусловленных своеобразием исторической ситуации XVI в. и он в известной степени является случайностью истории. Великие географические открытия, поток золота в Испанию, девальвация монеты и последовавшая вследствие этого «революция цен» дали капитализму материальную базу, а протестантская Реформация — базу идеологическую. Но за этими логическими цепочками стояла деятельность человека, мотивация которой была отнюдь не детерминированной внешними факторами, а определявшейся насущными интересами повседневной жизни. Из стихийного столкновения множества интересов и складывался единый вектор развития, и случайность была одним из элементов этого процесса.
А так как случайность принципиально недетерминирована, любые прогнозы хода истории — дело неблагодарное. Это не означает, однако, что моделирование истории не дает никакого положительного результата. Но здесь уже большую роль играет эрудированность и интуиция самого историка. И чем меньше этот историк будет пытаться теоретизировать, чем более разносторонним будет анализ — тем более продуктивным будет результат.
Данные об авторах
А. Л. Ястребов — доктор филологических наук, профессор Российского университета театрального искусства — ГИТИС.
Л.А. Лыкова — доктор исторических наук, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории.
М.А. Бабкин — доктор исторических наук, профессор Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета.
Р.Г. Гагкуев — кандидат исторических наук, заместитель главного редактора издательства «Дрофа».
Вл.Г. Макаров — кандидат философских наук, научный сотрудник Центрального архива ФСБ РФ.
А.В. Репников — доктор исторических наук, профессор, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории.
Д.Э. Харитонович — кандидат исторических наук, профессор Российского университета театрального искусства - ГИТИС.
О.А. Чуйкова — кандидат филологических наук, доцент Российского университета театрального искусства - ГИТИС.
Э.В. Захаров — кандидат филологических наук, доцент Российского университета театрального искусства - ГИТИС.
А.С. Божич — кандидат исторических наук, профессор Московского государственного технического университета им. Баумана.
E-mail: [email protected]
Data about the authors
aA. Yastrebov — Doctor of Philological Sciences, professor, Department of History, Philosophy and Literature, Russian University of Theatre Arts —GITIS.
