CC BY
148
УДК 908
ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА В ФОРМИРОВАНИИ МЕДИКО-
СОЦИАЛЬНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
В.Р.Вебер, А.В.Смирнов, *С.А.Коварская, *К.Г.Самойлов
HISTORY AND CULTURE OF VELIKIY NOVGOROD IN MEDICAL AND SOCIAL ATTITUDE
FORMING
V.R.Veber, A.V.Smirnov, *S.A.Kovarskaya, *K.G.Samoylov
Институт медицинского образования НовГУ, *Гуманитарный институт НовГУ, novsu@novsu.ru
Статья посвящена рассмотрению истории медицинских знаний и медицинского образования в Великом Новгороде с эпохи средневековья до современности. Дается обзор свидетельств письменных и археологических источников относительно уровня развития медицинских традиций в средневековом Новгороде. Делается вывод о том, что эффективность современных медико-социальных программ должна подкрепляться историческим и культурологическим просвещением медицинских работников и населения.
Ключевые слова: Великий Новгород, история медицинских знаний, археологические находки, письменные источники, медико-социальное мировоззрение
The article is devoted to the history of medical knowledge and education in Velikiy Novgorod from the Medieval period to the present. The evidences of written sources and archeological data about standards of medical traditions in medieval Novgorod are reviewed. It is concluded that effectiveness of modern medical and social programs could be increased through historic and cultural education of medical staff and the rest strata of society.
Keywords: Velikiy Novgorod, history of medical knowledge, archeological finds, written sources data, medical and social attitude
Великий Новгород всегда занимал в истории российской государственности и культуры особое место. Активное взаимодействие в республиканском городе власти, Церкви и народа позволили сформировать целостную картину мира, в которой жизнь любого человека понималась как воплощение гармонии Земного и Небесного. Осознавалась самоценность человеческой личности, ее разума, формировалось понимание необходимости ее защиты и сохранения как основы существования социума. Поэтому деятельность всех слоев новгородского общества в той или иной степени должна была воспроизводить этот ментальный принцип. Одним из наиболее социально-значимых видов деятельности на Новгородской земле, уже начиная с принятия христианства, становится врачевание, как неотъемлемый атрибут повседневной жизни новгородцев.
Первым, кто стал выстраивать основы государственной политики в сфере врачевания в первой половине XI в., был Великий князь Киевский, князь Новгородский Ярослав Мудрый, талантливый и деятельный «устроитель земли Русской», который был «умом совершенен» и поражал своих современников высокой образованностью и начитанностью.
Именно по инициативе Великого князя через переводы книг с греческого на церковнославянский язык на Русь стали проникать духовные и умственные богатства античной культуры, накопленные в области литературы, философии, богословия, а также медицины.
Можно предположить, что в круг чтения новгородцев вошли переводы греческих книг, в которых
мы встречаем сведения по анатомии, хирургии, методам лечения, материалы исследований различных недугов и эпидемий. Среди них известные в медицинском мире: «Шестоднев» Иоанна Болгарского (X в.); «Источник знания» Иоанна Дамаскина, сборники «Измагард» («Изумруд»), «Златая цепь». Особой популярностью среди врачевателей пользовались медицинские трактаты Гиппократа и Галена. Таким образом, новгородские врачеватели были знакомы с достижениями античной и византийской медицины и активно применяли их на практике.
Ярослав Мудрый, как умный и прагматичный политик, принял ряд мер по укреплению правового статуса городской (светской) медицины.
Как предполагают исследователи, он был автором ряда статей первого письменного свода законов «Правда Русская», в том числе 2-й статьи, в которой определено, что потерпевшему в драке обидчик должен оплатить лечение («а лекарю плата») [1]. Таким образом, в Древней Руси оказание медицинской помощи носило возмездный, платный характер.
Распространение медицинских знаний на Руси продолжалось при сыне Ярослава Мудрого Святославе, для которого в 1073, 1076 годах были переписаны «Изборники», переведенные с греческого. Наряду с богословскими текстами о христианской морали, в «Изборнике» Святослава помещены сведения о болезнях (их описание), методах их лечения, говорится о «лечцах-резальниках» (хирургах), также помещены рекомендации по гигиене и культуре питания.
Во фрагменте из Иоанна Златоуста читаем: «...неумеренная еда и питие приводит к большому
злу и много беззаконного происходит от пьянства и объедания... Для того сам Христос голодал в пустыне 40 дней, что бы показать нам путь спасения» [2]. Во фрагменте из св. Нила — «питие (вина) умеренное делает человека довольным и веселит его, а безмерное само по себе бешенство есть» [3]. Во фрагменте из св. Георгия — «апостол сказал: и ногам, и глазам, и голове болезнь от питания, и старость от неумеренной пищи без времени приходит, и разум помрачает, и чувства ослабевают... другие же, состарившись, но воздерживаясь в пище, продолжительную жизнь живут» [4] (переводы В. Г.Дидковской).
Врачевание в Новгороде выполняло культуро-творческую функцию, нацеленную на преодоление раскола между душой и телом человека, между индивидом и обществом, между Земным и Небесным. Врач (лечник, лекарь) воспринимался не как узкий специалист, а как философ, мудрец-духовник, восстанавливающий через просветление Души полноценную телесную жизнь.
Условия жизни в любом средневековом городе подразумевали целый ряд угроз здоровью. Во-первых, скученность населения, влекущая за собой распространение инфекционных заболеваний. Во-вторых, достаточно низкая санитарно-гигиеническая культура и не всегда оптимальная структура питания. Кроме того, следует отметить, что медицинской практике мешали многочисленные суеверия, бытовавшие в сознании определенной части горожан.
Результатом являлся крайне высокий уровень смертности, в первую очередь детской и женской. Часто в городах возникали эпидемии. Например, в XIV—XV вв. Новгород (как и остальная территория Руси) почти обезлюдел от легочной и бубонной чумы. В других случаях, очевидно, причинами эпидемий были различные виды тифов и цинга. Так, в начале XIII в. климатические изменения, сопровождавшиеся многолетними неурожаями, привели к широкому распространению «синьги» (т.е. цинги). Летописцы повествуют о бедственном положении новгородцев — мор достиг такой силы, что умершие оставались лежать на улицах непогребенными, а родители для спасения детей от голодной смерти продавали их в рабство. Этот кризис подтверждается и археологическими данными.
Например, в 2010 г., при раскопках культурного слоя начала XIII века в Старой Руссе, археологическая экспедиция НовГУ обнаружила останки двух младенцев первых месяцев жизни, погребенные прямо под полом одной из построек. Палеопатологический анализ, проведенный А.П.Бужиловой, показал, что причиной смерти послужила цинга в острой форме заболевания вследствие недостатка доброкачественного питания и очевидного голодания матери [5].
Вместе с тем в традиционной культуре существовали механизмы, обеспечивающие выживание даже в таких, казалось бы, не самых благоприятных условиях.
Из летописей мы знаем о распространении в Новгородской земле обычая мыться в бане — автор «Повести временных лет» относит этот обычай к самым ранним пластам новгородской истории. Русская
паровая баня в те годы являлась средством врачевания. Баня была самым чистым помещением в усадьбе. И поэтому она использовалась не только по прямому назначению, но и как место, где принимали роды, в первое время ухаживали за новорожденными, вправляли вывихи, проводили кровопускание, делали массаж, лечили простуду и болезни суставов, растирали лекарственными средствами при заболеваниях кожи.
Благодаря данным археологии, мы достаточно много знаем о бытовой гигиене средневековых новгородцев. Находки предметов, непосредственно связанных с бытовой гигиеной, многочисленны.
Например, необходимыми атрибутами средневековых горожан, важнейшими инструментами борьбы с бытовыми насекомыми были костяные и деревянные гребни. На территории Древней Руси они известны с IX—X вв. Для IX — первой половины XI в. характерны односторонние гребни-расчески с футлярами, имеющие корни в североевропейской традиции. На смену им, начиная с конца X в. приходят прямо -угольные или трапециевидные двухсторонние гребни, имеющие на одной рабочей стороне редкую, а на другой — частую гребенку. Миниатюрные гребни размером от 3 см, очевидно, они предназначались либо для детей, либо для расчесывания усов и бороды.
Североевропейское происхождение имеют и изредка встречающиеся в культурном слое Новгорода и Старой Руссы бронзовые сосуды (чаши) для умывания [6].
Для гигиенических целей, очевидно, предназначалась и часть найденных археологами ножниц. В Новгороде они распространены с X в., т.е. начиная с древнейших слоев [7]. Были известны два типа ножниц: пружинные (типа современных овечьих) и шарнирные (более привычные нам). Ножницы малых размеров (самые маленькие имеют длину лезвий около 9 см), по всей видимости, применялись в быту как туалетные. Особенно это касается шарнирных ножниц, многие из которых богато украшены.
Древнерусские бритвы были впервые открыты в 1950-е годы именно при раскопках в Новгороде. По иконам и другим памятникам изобразительного искусства известно, что в XII—XIII вв. на Руси было модно брить усы и бороду. Именно в слоях XIII века в Новгороде находят достаточно много бритв. Обращает на себя внимание острота лезвия — ими можно бриться и в настоящее время: заново отточенная древнерусская бритва чисто и легко бреет сухой волос на руке [8].
Любопытными представляются миниатюрные костяные или бронзовые лопаточки с рукоятками, так называемые «копоушки». По всей видимости, это предметы, служившие для гигиены уха.
Начиная с XIV—XV вв. в Новгороде проводятся санитарно-гигиенические мероприятия городского масштаба, в том числе прокладка протяженных линий подземного дренажа для отвода грунтовых вод и осушения районов города.
Вместе с тем в лечебной практике преобладали методы, которые мы сейчас вряд ли назвали бы медицинскими. Речь идет о многочисленных суевериях, лечении заговорами и т.п.
Так, например, найденная в Новгороде берестяная грамота № 715 (1220—40-е гг.) содержит типичный заговор от лихорадки: «Тридевять ангелов, тридевять архангелов, избавьте раба Божия Михея от лихорадки (букв.: трясавицы) молитвами святой Богородицы» [9]. Известны и другие грамоты похожего содержания, относящиеся к гораздо более позднему времени (XV в.).
Избавлению от опасных болезней (вызываемых, как полагали, нечистой силой) должны были служить также амулеты. Наиболее известны так называемые амулеты-змеевики, на одной стороне которых помещено изображение святого-демоноборца (архангела Михаила, св. Козьмы и Дамиана и т.п.), а с другой — демона в виде женской головы с волосами-змеями. Помещенный по окружности такого амулета текст (часто на греческом языке) содержал заклинание, призывающее демона подчиниться святому. Судя по тексту заговора, греческое имя демона штера (Иу81ега) связано с женскими болезнями. Относящаяся к неканоническому православию традиция ношения таких амулетов пришла на Русь, по всей видимости, из Византии, вместе с христианством.
В связи с тем, что основной причиной массовых заболеваний и эпидемий в эпоху Средневековья считался гнев Божий, наиболее действенными средствами против них предполагались литургические действия и строительство храмов. Так, например, под 1360-м годом Новгородская первая летопись сообщает: «.был сильный мор во Пскове и псковичи прислали послов архиепископу (новгородскому) с мольбой и челобитием, чтобы ехал (во Псков) и благословил. И архиепископ поехал и благословил и город Псков с крестами обошёл и литургии три совершил. И псковичам с этого времени пришла милость Божия и перестал мор» [10].
Существуют археологические свидетельства о бытования подлинно медицинских знаний и профессиональных врачей. Одним из наиболее ярких свидетельств такого рода являются находки хирургических ножей. Один из них был обнаружен в Новгороде в слоях первой половины XIV в. Он целиком сделан из металла, т.е. металлическая ручка выкована вместе с клинком. Лезвие — со стальной наваркой. Известные нам хирургические ножи XVIII—XIX вв. также всегда изготовлялись с металлическими рукоятками, что позволило Б.А. Колчину считать эту находку лекарским инструментом (ножом, употреблявшимся для ампутаций) [11].
Духовным ядром медико-социальной политики в Новгородской республике изначально была Православная Церковь, для которой врачевание являлось еще и мощным объединительным символом, ключевым механизмом преодоления внутрицерковных и социокультурных конфликтов. Церковь представлялась как организующее, мироупорядочивающее, духовное начало, которое не только просветляло умы и души, но и было способно исцелять тело человека.
В медицине Великого Новгорода особую роль играли монастыри, которые были не только религиозными учреждениями, но и являлись центрами науки и культуры, благотворительной социальной орга-
низации жизни людей. В городе и его окрестностях в XII—XVI вв. действовало более 64 монастырей, в которых создавались лечебницы, приюты, странноприимные дома. Больницы эти были общедоступными и бесплатными, с научными и эффективными целительными практиками. Монастырские врачи-монахи были образованными, знающими людьми, профессионалами, искусно владеющими своей профессией.
По мнению специалистов, труд святых лечцов, которые самоотверженно возвращали зрение, речь, разум, способность двигаться, фактически приравнивался к исцеляющим чудесам Христа. Поэтому значимость врачевания как особого вида чудотворной деятельности нашла свое отражение в иконописи и фресковых росписях Великого Новгорода, на которых врачеватели изображались равными по статусу иным святым.
В Рождественском соборе (1117 г.) Антониева монастыря на предалтарных столбах помещены изображения святых врачевателей. С левой стороны прихожан встречают святые Иоанн и Кир. В руках Иоанна свиток и скальпель, Кир одной рукой держит сосуд, а другой его благославляет. На плоскости правого столба помещены святые целители Флор и Лавр. Флор в левой руке держит свиток, а в правой руке Лавра — пиксида (коробочка для снадобий). Предметы символизируют врачевательную специализацию святых. В Месяцеслове Мстиславова Евангелия врачи объединены одной службой, во время которой было положено чтение из Евангелия от Матфея: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте. Даром получили, даром давайте» (Мф. 10: 5—8).
Исцеляют не святые, а сила веры и воля Христа. Такой посыл заключали в себе центральные фрески Рождественского собора.
В монастырях большое внимание уделялось именно телесному врачеванию. Сохранилось поучение антониевского игумена Моисея (ум. в 1187 г.), которое свидетельствует о том, что многие (лечники, лекари) были не только искусными врачевателями, но и мудрецами-духовниками (философами), восстанавливающими через просветление Души полноценную телесную жизнь.
Моисей рассматривает болезнь комплексно: как грех в душе, а недуг в теле. Причины телесных невзгод Моисей связывает с действием в организме человека физиологических факторов: желтой, зеленой и черной кручин. Их болезнетворное проявление в организме объясняется нарушением телесной меры во время приема пищи или при нарушении поста. Некоторые высказывания позволяют составить представления о физиологии болезненных процессов. Вызывающая болезни желчь, в трактовке Моисея, свертывается или воспаляется при чрезмерном употреблении еды, от пьянства и лености. Каждая из кручин порождает свою болезнь: желтая — горячку, зеленая — лихорадку, а черная приводит к смерти. В связи с телесными причинами заболеваний игумен пропагандирует и телесные средства противодействия. Он рекомендует соблюдать меру в еде и питье, что позво-
лит и организм содержать здравым и предохранит от впадения в душевный грех. Согласно такой логике душевное состояние ставится под управление тела [12].
Любовь, сострадание и милосердие к страждущему — непреложные заповеди деятельности новгородских целителей, которые продолжали свою деятельность в последующие века существования города.
В лавочных и писцовых книгах сохранились имена новгородских врачевателей конца XVI в. — лекарей Гаврилки Клементьева, Михалки и Иванки Никифоровых, Иванки Данилова, кровопуска Васюка и Фомки, зубоволока Васюка, дохтура Елисея-резальщика.
С 1680 г. в Новгороде начинается обучение учеников-лекарей на базе госпиталя, который был открыт в 1667 г., занятия с которыми проводили полковые врачи Вальдемар Крестьянусь и Рудольф От-терсон.
В 1706 г. новгородский митрополит Иов, «первым из духовенства победив предрассудки», основал при Колмовском монастыре больницу для инвалидов и первый в России воспитательный дом для сирот и незаконнорожденных детей. Можно предположить, что там работали врачами выпускники, которые прошли обучение у полковых врачей госпиталя.
В сентябре 1802 г. медицинский класс был открыт в Новгородской духовной семинарии. В медицинском классе читались лекции по анатомии и физиологии человека, причинам самых распространенных болезней.
В архивах Новгорода сохранился написанный в XVIII в. неизвестным новгородским лекарем лечебник, который можно рассматривать как первый медицинский учебник на Новгородчине. Это «Реестр "О заморских лекарствах и о травах разных к лекарству полезных"».
Среди выпускников Новгородской духовной семинарии известный врач, один из основателей экспериментальной онкологии Мстислав Александрович Новинский, профессор Императорской Военно-медицинской академии Иван Гаврилович Карпинский.
В Первой мировой войне участвовали врачи, выпускники Новгородской семинарии — Виктор Арсеньевич Вихров, Петр Иванович Левочский, Василий Николаевич Озеров и др.
Активно развивалась Новгородская медицина в XIX—XX вв., строились больницы, лечебницы, создавались учебные заведения. С 1975 по 1994 г. в Новгороде были организованы подготовительные курсы 1-го Ленинградского государственного медицинского института имени И.П.Павлова.
В 1993 г. открыт медицинский факультет, а спустя два года — Институт медицинского образования.
Духовный тысячелетний опыт новгородской медицины («врачевание народа») позволяет сделать вывод о том, что эффективность любых медико-социальных программ не может быть обеспечена одной лишь деятельностью медицинских учреждений,
пусть даже и оснащенных по последнему слову техники, а должна неизменно подкрепляться комплексными мероприятиями исторического и культурологического просвещения, как самих медицинских работников, так и всего населения региона. Эти выводы подчеркивают непреложную значимость организации непрерывного, широкомасштабного социокультурного диалога всех субъектов гражданского общества, который был визитной карточкой свободной вечевой республики на Новгородских землях.
«Прошлое должно служить современности». Это слова академика Д. С.Лихачева. В этом основной смысл и направление деятельности творческого коллектива ученых НовГУ, которые изучая историческое прошлое, внедряют его опыт в современную лечебную и духовную практику.
1. Правда Русская: в 2-х т. Т. I. Тексты / под ред. акад. Б.Д.Грекова. М.-Л., 1940. С. 367.
2. Изборник 1076 г. М., 1965. С. 621-622.
3. Там же. С. 623.
4. Там же. С. 625-626.
5. Торопова Е.В., Бужилова А.П. Детские погребения на Пятницком раскопе в Старой Руссе: археологический комментарий к Новгородской первой летописи // Российская археология. 2012. № 3. С. 72-77.
6. Торопова Е.В. Западноевропейская чаша XII века из раскопок в Старой Руссе // Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 2013. Т. 1. № 73. С. 111-113.
7. Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого (Продукция, технология) // Труды Новгородской археологической экспедиции. Т. II. М., 1959. С. 58. (Материалы и исследования по археологии СССР, № 65).
8. Там же. С. 56-58.
9. Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. 2-е издание, переработанное с учетом находок 1995-2003 гг. М., 2004. С. 522.
10. Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. М.-Л., 1950. С. 367.
11. Колчин Б.А. Ук. соч. С. 55 (рис. 43 Г), 56.
12. Герасимова И.А., Мильков В.В. Антониев монастырь и древнерусские лечебно-целительные практики // Кирик Новгородец и древнерусская культура: Сб. в 3 ч. Ч. III. Великий Новгород, 2014. С. 116.
References
1. [Russian Truth] in 2 vols, vol. I. Moscow-Leningrad, 1940, p. 367.
2. Izbornik 1076 g. Moscow, 1965, pp. 621-622.
3. Ibid, p. 623.
4. Ibid, p. 625-626.
5. Toropova E.V., Buzhilova A.P. Detskie pogrebeniya na Pyatnitskom raskope v Staroy Russe: arkheologicheskiy kommentariy k Novgorodskoy pervoy letopisi [Child tombs in Pyatnitskiy excavation: archaeological comment to the First Novgorod Chronicle]. Rossiyskaya arkheologiya, 2012, no. 3, pp. 72-77.
6. Toropova E.V. Zapadnoevropeyskaya chasha XII veka iz ras-kopok v Staroy Russe [Western European Bowl XVII century of excavations in Staraya Russa]. Vestnik Novgorodskogo gosudar-stvennogo universiteta im. Yaroslava Mudrogo, 2013, no. 73, vol. 1, pp. 111-113.
7. Kolchin B.A. Zhelezoobrabatyvayushchee remeslo Novgoroda Velikogo (Produktsiya, tekhnologiya) [Iron-craft of Novgorod the Great (Production, technology)]. Trudy Novgorodskoy arkheologicheskoy ekspeditsii. T. II. Moscow, 1959, p. 58. (Materialy i issledovaniya po arkheologii SSSR, no. 65).
8. Ibid, pp. 56-58.
9. Zaliznyak A.A. [Old Novgorod dialect]. Moscow, 2004. p. 522.
10. [First Novgorod Chronicle of senior and junior recension]. Moscow-Leningrad, 1950. p. 367.
11. Kolchin B.A. Ibid, pp. 55 (ris. 43G), 56.
12. Gerasimova I.A., Mil'kov V.V. [Antony Monastery and Old therapeutic healing practices]. Kirik Novgorodets i drevnerusskaya kul'tura: In 3 p. P. III. Velikiy Novgorod, 2014. p. 116.
