CC BY
216
УДК 130.2 : 2(47+57)"19"
Ю. В. Кузнецов
Историософия Н.А. Бердяева
В статье анализируется историософская проблематика в творчестве Н.А. Бердяева, в частности, раскрываются пять принципов построения общественной жизни: иерархичность, аристократизм, индивидуализм, свобода и консерватизм; рассматривается «русский коммунизм» в контексте «русской идеи» и в эсхатологической перспективе.
The article examines the issues of Historiosophy in N.A. Berdyaev’s works, in particular, it reveals five principles in construction of public life: hierarchy, aristocracy, individualism, freedom and conservatism, it also considers the "Russian communism" in the context of the "Russian idea" in its eschatological perspective.
Ключевые слова: эсхатология, русский коммунизм, русская идея, марксизм, либерализм, демократия.
Key words: еschatology, Russian communism, Russian idea, Marxism, liberalism, democracy.
Интерес к социально-исторической проблематике пробудился у Н.А. Бердяева в самом начале его творческого пути, еще в период его увлечения марксизмом. Правда, это увлечение продлилось недолго, и очень скоро Н.А. Бердяев перешел от апологетики марксистской социальной теории к ее критике. Если говорить точнее, то марксизм используется Н.А. Бердяевым лишь в связи с критикой позитивистской социологии Н.К. Михайловского, и в рамках этой критики он ничего оригинального не предлагает, повторяя, в целом, те аргументы, которые уже выдвигались до него Г.В. Плехановым и В.И. Лениным. Н.А. Бердяев с позиций марксистской теории пытается дать социально-философский анализ категорий прогресса, личности, общества. Впрочем, уже здесь марксизм его не вполне устраивает, и он, в частности, говорит, что «социальное развитие проникнуто принципом социально-психической, а не материально-механической причинности» [6, с. 114].
Уже в 1903 г. Н.А. Бердяев выступает с критикой марксизма. Главными объектами его критики оказываются материализм, экономический детерминизм и учение о классовом характере идеологии. Н.А. Бердяев утверждает, что «нельзя быть идеологом класса, можно лишь принадлежать к данному классу, быть проникнутым его интересами, отстаивать их, тогда неуместным оказывается слово “идеолог”, или, не принадлежа к классу, и, будучи заинтересованным, защищать справедливость его требований, но это значит быть идеологом правды, руководствоваться сверхклассовым интересом, и поэтому тут неуместно слово “классовая”»
[3, с. 125]. Основной пафос критики марксизма сводится к тому, что он перестает быть наукой, или философией, и становится религией:
«Социалистическая религия не есть организация экономической жизни... это целое вероучение, решающее вопрос о смысле жизни и цели истории, она пытается воздвигнуть царство счастья и справедливости, опираясь на идею прогресса, но при этом эта новая вера считает возможным и должным для счастья тысяч одного сделать несчастным и даже уничтожить, превратить в средство, это есть соблазн отвлеченного гуманизма» [5, с. 537].
Критика марксизма приводит Н.А. Бердяева к размышлениям о границах социальной теории и о возможностях ее применения. Такая теория, как и всякая иная, должна начинаться с определения своего предмета, с выделения социальных явлений из многообразия мироздания.
«Выделив общественность, “социальное” из всей совокупности мирового целого, социология начинает внутреннее расчленение, методологическую изоляцию различных родов в общественном процессе, как, например, экономического, правового и т. д. и, таким образом, устанавливает абстрактные соотношения» [3, с. 106].
Но и в этом случае возможности социальной теории будут существенно ограничены, так как такие вопросы, как происхождение общества, его место в мире и многие другие, в рамках социальной теории исследоваться не могут.
«Объединить различные ряды явлений, исследуемые различными социальными науками, и понять их как единое целое, это задача метафизики» [3, с. 111].
Социальная теория может лишь устанавливать функциональные зависимости между отдельными элементами общественной жизни. В конце своей творческой биографии, обращаясь к своим оппонентам, Н.А. Бердяев вновь ставит вопрос о границах социальной теории и о необходимости обращения к метафизике при изучении общества и человека:
«Ваше социологическое мироощущение и миросозерцание затмило для вас тайны Божьего мира, оторвало вас от жизни космической. Вы, “передовые” люди века, выпали из божественного миропорядка и утвердились на ограниченной поверхности земли. Все сделалось у вас социальным, производным от социальных категорий, все подчинилось социальности. Поэтому все стало у вас поверхностным, все лишилось глубоких основ, лишилась глубоких основ и сама социальность. Социальность ваша, общественность ваша есть абстракция из абстракций. Социологическое миросозерцание О. Конта или К. Маркса - абстрактное миросозерцание. Социологизм ваш оторвал вас не только от жизни космической, но и от жизни исторической. Отвлеченный социологизм одинаково противоположен и конкретному космизму, и конкретному историзму» [7, с. 31].
Так, Н.А. Бердяев приходит к осознанию необходимости создания такой социальной теории, которая смогла бы преодолеть ограниченность позитивной науки и рассматривала бы все социальные проблемы с точки зрения вопроса о судьбе человека в мире. Но последний вопрос для Н.А. Бердяева относится к разряду метафизических. Однако в своих усилиях Н.А. Бердяев не одинок, так как у А.С. Хомякова и Вл. Соловьева он обнаруживает аналогичное стремление к восстановлению такого целостного опыта, в котором дано все сущее. Более того, в самом русском национальном духе, в самой русской ментальности заложено стремление к такой целостности. Русская мысль, выраженная в форме литературы, публицистики или философии, в любом случае обращаясь к общественным проблемам, рассматривает их под знаком конечных философских вопросов.
«Наше идеалистическое движение вполне национально и самобытно, оно пытается решить на почве традиций, завещанных нам историкофилософской мыслью, проблему личности и проблему прогресса и приводит к философии свободы и освобождения» [2, с. 723].
Метафизика позволяет раскрыть религиозно-онтологические основы общества и выявить принципы, на которых строится общественная жизнь. Таких принципов Н.А. Бердяев выделяет пять: иерархичность, аристократизм, индивидуализм, свобода и консерватизм. Хотя эти принципы и реализуют себя в конкретном социальном содержании, по своему происхождению они не принадлежат к посюстороннему миру, и поэтому научная мысль не может постичь их глубинное содержание. Эти принципы возникают из глубин божественного творения, они появляются тогда же, когда создается мир. Они представляют собой «законы», установленные творцом для человека, и поэтому на их основании строится любое человеческое общество. Н.А. Бердяев дает такое описание каждого из этих принципов.
Иерахичность. В содержании этого принципа отражается небесная иерархия, в которой раскрывается отношение творца к своему творению. Поэтому человеческое общество организуется в соответствии с небесной иерархией. Принцип иерархии упорядочивает общественную жизнь, устраняет социальный хаос, распределяет индивидов в различные социальные группы и классы. Принцип иерархичности означает, что неравенство неустранимо из общественной жизни, и поэтому оно проявляется в самых разных общественных сферах: в экономической, социальной, нравственной, эстетической и т. д. Ставить вопрос о ликвидации неравенства - значит уничтожать само общество. Любая попытка достижения равенства приведет к еще большему неравенству и как следствие только увеличит социальную несправедливость. Русская революция самым наглядным образом это подтвердила.
Аристократизм. Под принципом аристократизма Н.А. Бердяев понимает стремление к лучшему качеству. Наивысшее качество из всех возможных принадлежит Богу. На социальном уровне аристократизм выражается в господстве лучших. Аристократизм представляет собой обязательное свойство любой социальной организации, он не сводится к классовому или сословному положению, так как имеет духовную природу. В человеке аристократизм выражается в таких качествах, как способность к самопожертвованию, нестяжательство, творческая одаренность и т. п. В русской истории этот принцип реализовал себя с определенными особенностями, так как исторически русская аристократия не прошла через период рыцарства, а после Петра I она оказалась отягощена бюрократическими повинностями. Но, тем не менее, все наивысшие проявления русского духа - в литературе, искусстве, в государственной и воинской службе - связаны именно с аристократией.
Индивидуализм. Этот принцип также проявляется в любой исторической эпохе, так как под ним имеется в виду, что индивидуален не только каждый отдельный человек, но и любое общество, любая историческая эпоха. Степень индивидуализации зависит не только от богатства и развитости общественной жизни, но и от богатства и развитости личности. Утрата индивидуальности означает нивелировку всех социальных качеств, уничтожение всякой иерархии, стирание различий между лучшим и худшим качеством. Общество, стремящееся к достижению равенства, неизбежно принижает индивидуальность, что опять-таки подтверждает опыт русской революции.
Свобода. Категория свободы занимает одно из самых важных мест в философии Н.А. Бердяева. Он связывает ее возникновение даже не со временем творения мира, а с такими глубинами бытия, в которых еще не произошло появление Бога. Бердяев Н.А., вслед за немецкими мистиками, особенно Я. Бёме, утверждает, что первоначально имело место некое особое состояние, характеризуемое немецким словом Ungrund, «безос-новное», «без-дна», в недрах которой и зарождаются Свобода и Бог. Получается, что свобода и Бог родственны и равны по происхождению, и именно поэтому Бог не в праве распоряжаться Свободой. Первое проявление Свободы - акт грехопадения, который был искуплен жертвой Христа. В общественной жизни принцип свободы проявляется в том, что человек обладает правом выбора, он способен по своему усмотрению и даже по своей прихоти преобразовывать окружающую его действительность, но вместе с тем его действия могут повлечь за собой как пользу, так и вред, ибо свобода сохраняет свою двойственность.
Консерватизм. Этот принцип отражает столкновение вечности и времени и противостоит бездумной тяге к изменениям, какими бы они ни были: «Смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперед и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме» [7, с. 100]. В общественной жизни консерватизм воз-
вращает человека к вечным ценностям, к неизменным истинам, без которых сама социальная действительность лишена смысла.
Исходя из этих религиозно-онтологических принципов, Н.А. Бердяев рассматривает разнообразные социальные и исторические процессы.
Так, революция для Н.А. Бердяева враждебна в первую очередь принципу свободы, так как главная ее движущая сила - это народные массы, ведомые не голосом разума, а темными инстинктами. Революция стремится установить равенство и поэтому разрушает иерархическое строение общества. Революционные массы отталкивают от себя все индивидуальное, подчиняют его интересам класса, нации, сословия. Революция враждебна аристократизму, так как она чужда духу творчества и стремится не созидать лучшее качество, а уничтожать его. Единственный положительный аспект революции Н.А. Бердяев усматривает в том, что в последующем отрезвлении от революционного угара особую привлекательность приобретает принцип консерватизма.
В отличие от революции война для Н.А. Бердяева более рациональна и несет в себе определенное творческое начало. Война в известной мере аристократична, так как уничтожает мещанское благополучие и рождает мужество, рыцарство, героизм, самопожертвование. Война, безусловно, представляет собой трагедию, но смысл этой трагедии следует видеть не в столкновении эмпирических народов, а в метафизическом соревновании наций за то, чтобы распространить свои ценности в будущем человеческой цивилизации. Война несет с собой смерть, но она, в отличие от революции, не уничтожает личность, а даже в известной мере возвышает ее. Война всегда питается мистической энергией, ее нельзя вызвать экономическими или политическими мотивами.
Н.А. Бердяев различает нацию и народ, и если народ для него является эмпирическим понятием, то нация выступает как мистическая реальность. Нация несводима к арифметической сумме живущих на определенной территории людей. Это мистериальное родство людей, которых объединяет единый духовный принцип. Величие нации определятся ее историей, сохранением культурной памяти, вековых традиций. Нация индивидуальна и наделена свободой, тогда как народ представляет собой массу и управляется природными и социальными законами.
Аналогичное различие проводит Н.А. Бердяев и между культурой и цивилизацией. Культура - это живой организм, наделенный душой, она имеет периоды расцвета, зрелости, угасания. Цивилизация - это механизм, предполагающий использование определенных методов и инструментов. Культура сохраняет иерархичность, она аристократична и уникальна, цивилизация устремлена к равенству, к повторению.
Но особый интерес вызывает трактовка Н.А. Бердяевым понятия прогресса. Еще на своем кратковременном марксистском этапе он хотя и связывает прогресс с развитием производительных сил, однако понимает
эту связь не столь утилитарно, как того требовала марксистская теория. Прогресс для него не сводится к усовершенствованию орудий труда и увеличению производства. Это, скорее, борьба человека с природой и последовательные его победы над ней:
«Мерилом прогресса является степень победы человека над природой...
прогресс есть победа сознательного над бессознательным» [6, с. 128].
В дальнейшем Бердяев также придерживался представления о сущности прогресса как о борьбе духа с природой. Прогресс представляет собой противостояние свободной человеческой личности анонимным природным и социальным силам. Критерием прогресса выступает у него возрастание личностного, творческого начала в человеке. Любые изменения в обществе - политические, экономические, научно-технические -могут быть названы прогрессивными лишь в той мере, в какой они ведут к росту самостоятельности личности. Но к возможности таких изменений сам Н.А. Бердяев относится весьма скептически, так как, по его убеждению, личность, творчество, свобода развиваются не в обществе и не благодаря ему. Более того, условием прогресса должно быть полное освобождение личности от общества.
Именно поэтому наиболее привлекательной политической идеологией для него был либерализм, соответствующий онтологическому принципу свободы. Однако, когда либерализм принял общественный характер, он утратил свою подлинность. Н.А. Бердяев относит эту трансформацию либерализма к XVIII в., к временам Французской революции с ее знаменитым лозунгом «Свобода, равенство, братство». Французская революция отождествила понятия равенства и свободы, тогда как на самом деле они диаметрально противоположны. Далее логика развития либерализма закономерно привела к демократии, которая фактически уничтожила либерализм, подчинив идею свободы равенству. К демократии у Н.А. Бердяева также двойственное отношение: с одной стороны, она обращена к стихии национальной жизни, с другой - весьма поверхностна и не способна выразить национальную идею, так как, в сущности, представляет собой политический механизм, а не органическую форму. Демократия утверждает право большинства, но право должно принадлежать меньшинству, выражающему собой принципы аристократизма и творческой свободы. Демократия - это политический строй масс, руководствующихся своими темными инстинктами. Еще в большей степени неприемлем для Бердяева социализм, в котором он видит последний этап глобального упадка человечества.
Диалектика свободы и творчества лежит в основании исторического процесса. Каждая историческая эпоха обладает своей индивидуальностью, раскрывая сущность человека с определенной стороны. Если античность акцентировала внимание на природной стороне человека, то Средневековье, пренебрегая природным аспектом, трактуя его в категориях греха, выдвинуло на первый план духовную сторону. Следующая
историческая эпоха - Возрождение - попыталась соединить природное и духовное в человеке. Однако эта попытка, по убеждению Н.А. Бердяева, не завершилась успехом. Реформация, Просвещение, Французская революция знаменовали собой последовательные этапы упадка человека эпохи Возрождения:
«Словом, во всех линиях новой истории есть горькое чувство разочарования, мучительное несоответствие того творческого подъема, с которым человек вошел в новую историю, полный сил и дерзновения, и того творческого бессилия, с которым он выходит из новой истории» [4, с. 140].
Этот упадок свидетельствует о приближении истории к своему концу. История не смогла решить основной своей задачи - создать внешние условия для осуществления человеческой свободы. История привела к закономерному упадку культуры, религии и самого человека. Поэтому конец истории закономерен, мир должен вступить в иное, уже не историческое измерение бытия, в котором появится возможность решения конфликта индивидуального и социального:
«История есть, поистине, - и в этом ее религиозное содержание - путь к иному миру. Но внутри истории невозможно наступление какого-либо абсолютного совершенного состояния, задача истории разрешима лишь за ее пределами. Это и есть основной и главный вывод, к которому приходит метафизика истории, это и есть секрет, который лежит внутри исторического процесса. Переходом от одной эпохи к другой бьется человечество над разрешением своей судьбы внутри истории. Когда оно приходит не к тому, чего ждало, и начинает ощущать безвыходность круга истории, тогда человечество начинает сознавать невозможность разрешить свою задачу внутри самого процесса истории, начинает сознавать, что лишь трансцендентный выход делает историю разрешимой. Для того чтобы разрешить задачу истории, неразрывно связанную с природой времени, нужно всю перспективу истории обратить внутрь и от попытки разрешить ее, вытянув во временном историческом свершении, перейти к разрешению ее через выход за пределы истории, через прорыв истории в сверхисторию, через допущение в замкнутый круг истории сил надисториче-ских...» [4, с. 154].
В такой эсхатологической перспективе Н.А. Бердяев рассматривает проблему судьбы России. Русская нация, русское государство было образовано русской религиозной идеей, считает Бердяев. Эту идею в период царствования Ивана III инок Филофей выразил в знаменитой формуле: «Москва - третий Рим». Этой идеи Россия придерживалась на всех этапах своей истории, в том числе и в коммунистический период, возвестивший о Третьем интернационале. Русский коммунизм для
Н.А. Бердяева не принесен извне, как полагали многие его современники, но порожден всем ходом русской истории. Все самые яркие и самобытные феномены русской культуры нашли свое выражение в русском коммунизме. Н.А. Бердяев обнаруживает в последнем характерную для
русской интеллигенции, особенно для её революционнодемократического крыла, беспочвенность, мечтательность, апокалиптич-ность, нигилизм. В то же время в нем нашли свое выражение мессианство славянофилов, их неприятие Запада.
Хотя русский коммунизм и деформировал русскую идею, его истоки лежат именно в русской истории.
«Русский коммунизм, если взглянуть на него глубже, в свете русской исторической судьбы, есть деформация русской идеи, русского универсализма и мессианизма русского искания царства правды, русской идеи»
[1, с. 126].
Русская идея определяется Н.А. Бердяевым как мессианская, универсалистская идея, так как она направлена на поиски царства правды и справедливости. Ее универсализм является религиозным по своему характеру, и именно этот универсализм несли с собой русская литература, и русская религиозная философия. Однако русский коммунизм воспринял этот универсализм извращенно и утилитарно. Вместо славянофильской идеи об исторической избранности русского народа он выдвинул тезис об особой исторической роли пролетариата, вместо идеи третьего Рима - Третий интернационал, вместо духовного поиска обратился к сфере материального. Н.А. Бердяев говорит, что русский коммунизм похитил русскую идею, воспользовался тем, что создавалось столетиями в русской культуре, заимствовал старую форму, наполнив ее примитивным материалистическим содержанием. Тем не менее, даже несмотря на такого рода глобальные искажения, русский коммунизм имеет положительное значение. Он призывает к служению сверхличной идее и к борьбе с природными хаотическими силами. Но все это сопровождается отрицанием личности и пропагандой социального равенства. Русский коммунизм следует рассматривать в эсхатологической перспективе как закономерный этап окончания человеческой истории, поэтому, согласно убеждениям Н.А. Бердяева, любая борьба с ним обречена на неудачу.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990.
2. Бердяев Н.А. О новом русском идеализме // Вопр. философии и психологии. -1904. - Кн. 75.
3. Бердяев Н.А. Sub specie aetemitatis. Опыты философские, социальные и литературные (1900-1906). - СПб., 1907.
4. Бердяев Н.А. Смысл истории. - М., 1990.
5. Бердяев Н.А. Социализм как религия // Вопр. философии и психологии. - 1906. - Кн. 85.
6. Бердяев Н.А. Субъективизм и индивидуализм в общественной философии: Критический этюд о Н.К. Михайловском. - СПб., 1901.
7. Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии // Русское зарубежье. Из истории социальной и правовой мысли. - Л., 1991.
