CC BY
108
дится осуждению, неприятию коллективом, ближайшим окружением подобного рода слов и выражений.
Можно ли победить сквернословие? Победить его полностью нельзя. Не даст результатов и официальный запрет бранной и нецензурной лексики. Но нужно ли бороться? Безусловно. Мы должны стараться максимально преуменьшить распространение сквернословия, не допускать его проникновения в повседневную речь.
Как же бороться? Например, самый прос-
той ответ: учить сотрудников правильно выражать свои мысли, демонстрировать им образцы культурной, правильной речи, что позволяет вытеснить сквернословие из употребления в том или ином кругу говорящих. Необходимо воспитывать у сотрудника правоохранительных органов сознательное отношение к своей речи, речи окружающих, развивать способность воспринимать язык как национальную и общечеловеческую ценность, воспитывать у него личную ответственность за каждое сказанное слово.
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ЯКОВА I СТЮАРТА (ЭВОЛЮЦИЯ ВИГСКОГО МИФА)
А.А. ТРУНОВ,
кандидат философских наук, доцент (Белгородский университет потребительсской кооперации)
Изучение вопросов, связанных с личностью и политическими воззрениями Якова I (VI) Стюарта (родился 19 июня 1566 г.; король Шотландии с 24 июня 1567 г., Англии и Ирландии - с 24 марта 1603 г. по 27 марта 1625 г.), получило развитие преимущественно в британской историографии. Однако значительное количество научных трудов, посвященных этой актуальной теме, носят заведомо ангажированный характер.
Дело в том, что еще в середине XVII в. было опубликовано скандальное сочинение Э. Уэлдона «Двор и характер короля Якова». Позднее основные идеи Уэлдона были некритически восприняты представителями вигской историографии, внесшими значительный вклад в процесс политической дискредитации династии Стюартов.
Примерно на рубеже XVN-XVNI вв. начал формироваться вигский миф, искажающий исторический образ Якова I. Согласно этому мифу, Яков I был королем-шотландцем, который так и не сумел адаптироваться к новым условиям. Поэтому первый британский монарх якобы не мог понять и принять английскую политическую традицию.
Либеральные историки XIX - начала XX вв. (Дж.М. Тревельян, Ф. Монтегю) полагали, что Яков I твердо и последовательно стоял на позициях теории Божественного права королей. Они утверждали, что в Англии Яков I всячески стремился претворить в жизнь эту политическую теорию путем установления в стране абсолютистского режима.
Парадокс состоял в том, что предшественники Якова I, представители великой династии Тюдоров, обладали гораздо большей политической властью [8, с. 9-44].
По словам доктора Дж.П. Соммерви-ля (Кембриджский университет), именно «сторонники абсолютизма увеличили королевскую мощь» [12, с. 35]. Однако никаких серьезных теоретических трудов по данному вопросу они так и не оставили. Возможно, потому, что они сталкивались с типичными проблемами средневековых правителей, которые ввиду доминирования нетранспа-рентных политических практик не требовали серьезного публичного обсуждения.
Абсолютистская доктрина в Англии действительно зародилась в первой четверти XVII в. И главная роль в формулировке ее исходных посылок действительно принадлежит королю-интеллектуалу Якову I. Однако абсолютизм короля относился скорее к чисто теоретической сфере. На практике же, например, в реализации своих прерогатив, монарх почти всегда действовал в рамках «общего права» - common law.
Так, выступая 21 марта 1610 г. на заседании обеих палат английского парламента Его Величество говорил о том,что «своим Королевством он не обязан ни какой избранной власти и не зависит от одобрения народа». Тем не менее «закон возложил корону на его голову, и он является королем на основании common law страны» [8, с. 53].
Любопытную характеристику личности
Якова I дает крупнейший представитель шотландского Просвещения Д. Юм. По его словам, Яков I обладал многими добродетелями, но ни одной из них не имел в чистом виде, свободном от примеси смежных пороков.
«Его щедрость граничила с расточительностью, ученость - с педантством, мирный нрав - с малодушием, ум - с пристрастием к мудреным тонкостям, дружелюбие - с легкомысленными увлечениями и ребяческой доверчивостью» [11, с. 103].
Дарования Якова I были обширными. Но годились они «скорее для рассуждений на общие темы, чем для практического руководства сложными делами; намерения его были благими, но полезными более в частной жизни, нежели в управлении государством» [11, с. 103].
Не остались без внимания Юма внешность, характер, умственные способности монарха. «Непредставительный в своей наружности и неловкий в манерах, он не мог внушать особого почтения; пристрастный и неразборчивый в привязанностях, он не в силах был добиться всеобщей любви» [11, с. 103]. В целом же, все качества Якова I портила слабость и украшала гуманность.
Как видим, у Юма образ первого британского монарха амбивалентен: в нем содержатся и привлекательные и отталкивающие черты. Подобные описания будут весьма популярны в дальнейшем.
Только далеко не все историки будут с таким изяществом выдерживать баланс между позитивными и негативными высказываниями в адрес Якова I. Напротив, отталкиваясь от Юма, последующие авторы будут усиливать негативные качества монарха, нейтрализуя его позитивные качества. Такой прием называется инверсия.
Обратимся в этой связи к конкретным примерам.
Проторенным путем Юма следовал известный английский исследователь Д.Р. Грин, автор монументальной «Истории Англии и английского народа» [5]. Правлению первого Стюарта он посвятил одну из глав своего объемного труда. При этом в изображении английского монарха на первый план им вынесены заведомо гротескные черты.
«Ни один государь не мог так мало, как Яков I, отвечать тому представлению о правителе Англии, какое сложилось при Плантагенетах и Тюдорах», - полагает Грин [5, с. 494].
В чем же заключалось это несоответствие?
Прежде всего - во внешности монарха: «Его толстая голова, слюнявый язык, подбитое ватой платье, шатающиеся ноги представляли такой же смешной контраст со всем, что люди помнили о Генрихе и Елизавете, как его болтовня и хвастовство, отсутствие личного достоинства, шутовство, грубость речи, педантизм и позорная трусость» [5, с. 494].
Однако далее Грин все же смягчает свой менторский тон и утверждает следующее: «Под этой смешной внешностью скрывался человек с большими природными способностями, отличный ученый, с большим запасом проницательности, остроумия и находчивости» [5, с. 494]. По словам Грина, меткий юмор Якова I обогатил политические и богословские споры своей эпохи ловкими оборотами речи, каламбурами, эпиграммами, ироническими замечаниями.
Яков I предстает здесь уже не только как публичный политик, но и как незаурядный ученый-гуманитарий. Согласно Грину, он был очень начитан, особенно в богословских вопросах, и много писал о самых различных предметах, начиная от Божественного предопределения и колдовства и заканчивая табаком.
«Все шло бы хорошо, ограничивайся он теориями колдовства, предопределения и вреда курения», - заключает Грин [5, с. 494]. Кстати, высказанные Яковом I идеи о вреде курения значительно опережали свое время. Просто тогда их мало кто понял.
Пером влиятельного историка и крупного государственного деятеля Т.Б. Маколея Яков I был лишен какого-либо сакрального статуса. Монарх был показан человеком «слезливым, заикающимся, запинающимся, дрожащим при виде обнаженной шпаги, в обличие то клоуна, то ментора или тупого педанта» [7, с. 50].
В изображенном Маколеем Якове I просматриваются все те же комические черты: «Его малодушие, ребячливость и педантизм, его неавантажная внешность и манеры, его провинциальный выговор - все это служило предметом всеобщего осмеяния» [7, с. 49]. Словом, не король, а просто персонаж средневековой смеховой культуры в духе М.М. Бахтина!
Более взвешенную (хотя и не лишенную сарказма оценку) дает Якову I выдающийся историк С.Р. Гардинер. По его словам, Яков I обладал «довольно значительными умственными способностями. Обыкновенно он лучше других знал, что желательно сделать. Но всякое беспокойство для него
было ненавистно, и вникать в детали дела он избегал» [4, с. 15].
Подобные установки практически без изменений перекочевали и в труды отечественных историков. Так, великолепный знаток европейского абсолютизма Н.И. Кареев, рассматривая личность Якова I, писал: «Это был человек вульгарный, склонный к грубым удовольствиям, начитанный, но довольно ограниченный, высокомерный, но трусливый, иногда не без остроумия, но лишенный такта. С одинаковою серьезностью писал он о Божественном характере королевской власти и о непозволительности курения табаку» [6, с. 57].
Похожие мысли высказывает и блестящий русский историк А.Н. Савин. При этом он постоянно подчеркивает, что Яков I был человеком, который просто оказался не на своем месте. Отсюда - и все его проблемы. «Король, особенно английский король, из него вышел плохой: получужой и малоспособный войти в английскую психологию, совершенно не царственный по внешности и образу жизни, ленивый в политике, непоследовательный, расточительный, болтливый, малоспособный ценить людей, совсем не популярный» [9, с. 58].
Все это вполне традиционно. А вот далее
- весьма неожиданный поворот авторской мысли! «Из него вышел бы хороший шотландский, даже английский член университетского колледжа или профессор. Он неглуп, даже остроумен, жизнерадостен, любит охоту, вино, красивых людей, умную беседу» [9, с. 58].
Как видим, при чтении Юма, Грина, Ма-колея, Гардинера, Кареева, Савина и других замечательных мастеров исторического портрета вырисовывается довольно малопривлекательный образ Якова I. При этом неизбежно возникают следующие вопросы: 1) как такой ничтожный человек мог более двадцати лет править Британскими островами? 2) почему его странности так долго терпели подданные? Ответов на эти вопросы авторитетные историки прошлого, к сожалению, не дают.
Лишь относительно недавно, уже в 80
- 90-е гг. XX в., в исторической науке наметилась серьезная тенденция к переоценке правления первого британского монарха. По словам Соммервиля, одного из лучших знатоков раннестюартовского периода, «Яков был наиболее необычным среди английских монархов, поскольку он был ученым» [12, с. 115]. Это действительно так.
В трудах Д. Херста, Э. Хьюза, Р. Эштона и других историков «постревизионистского» направления, отказавшихся от тривиальных штампов вигской историографии, стал вырисовываться новый и весьма неожиданный образ Якова I - мудрого человека и гибкого политика. Наметилась серьезная тенденция к комплексной переоценке личности и идейно-политического наследия первого британского монарха.
Что же касается отечественной историографии, то ее достижения довольно скромны. Мнения русских историков мы уже приводили. А вот в советский период правление Якова I специально не изучалось. Советские историки были буквально зачарованы той уничижительной характеристикой, которую дал Якову I К. Маркс, походя назвавший этого британского монарха «нелепым выродком».
Хрестоматийную оценку правление и политические идеи Якова I получили в первом томе академического издания, посвященного Английской буржуазной революции XVII в. [1, с. 80-85] Монарх здесь предстает педантичным пропагандистом абсолютистских идей, лишенных всякой оригинальности.
По словам М.А. Барга, король Яков I довольно неплохо «усвоил абстрактную теорию абсолютной монархии, но при этом оказался абсолютно неспособным понять специфику исторических условий Англии, в которых ему предстояло эту теорию реализовать» [2, с. 99]. Этот вывод, сделанный выдающимся советским историком, своеобразно синтезирует широко распространенные рецепции вигского и марксистского подходов.
В постсоветский период интерес отечественных исследователей к изучению личности и политических идей Якова I существенно возрос. В немалой степени этому способствовали исследования доктора исторических наук, профессора С.Е. Федорова [10] и его учеников, кандидатов исторических наук В.А. Ковалева [3, с. 527-553], А.А. Паламарчук [3, с. 519-526], Е.И. Эциной [3, с. 554-572].
По существу, впервые в отечественной исторической науке была сформирована полноценная научная школа, ориентированная на специальное изучение раннестюартовского периода. Социальная история Британских островов в раннее Новое время, история элит, династическая политика, становление абсолютизма, придворная культура, официальные церемонии, мифология власти, протестантизм, - все это (и многое другое) стало предметом глубокого и всестороннего анализа.
Среди публикаций последних лет так-
же следует отметить великолепный очерк Подводя общий итог, можно сделать вывод
доктора юридических наук, профессора о том, что былая притягательность вигского
В.А. Томсинова, раскрывающий специфику мифа, негативно изображающего Якова I
государственного строя Англии накануне (VI) Стюарта, в современной историографии
революции 1640-1660 гг. [8, с. 45-76]. Автор заметно ослабевает.
не только виртуозно владеет историческим Указанные обстоятельства создают до-
материалом, но и вводит в научный оборот статочно широкие перспективы для более
малодоступные юридические документы, поз- основательного изучения сюжетов, связан-
воляющие глубже понять характер королевс- ных как с весьма неоднозначной личностью
кой власти ранних Стюартов и механизмы ее Якова I, так и с его политическим теорети-
репрезентации в первой половине XVII в. зированием.
Литература
1 . Английская буржуазная революция XVII века / Под ред. Е.А. Косминского и Я.А. Левицкого.
- М.: Изд-во АН СССР, 1954. - Т. 1. - 494 с.
2. Барг МА. Великая английская революция в портретах ее деятелей. - М.: Мысль, 1991.
- 397 с.
3. Власть, общество, индивид в средневековой Европе / отв. ред. Н.А. Хачатурян; сост. О.С. Воскобойников; Ин-т всеобщ. истории РАН; МГУ им. М.В. Ломоносова. - М.: Наука, 2008. - 600 с.
4. Гардинер С.Р. Пуритане и Стюарты. 1603-1660 гг. / Пер. с англ. и предисл. А.В. Каменского;
Гос. публ. ист. б-ка России. - М., 2008. - 192 с.
5. Грин Д.Р. История Англии и английского народа / Пер. с англ. - 2-е изд., испр. и доп.
- М.: Кучково поле; Гиперборея, 2007. - 888 с.
6. КареевН. Две английские революции XVII века. - Петроград: Книгоиздательство «Сеятель»
Е.В. Высоцкого, 1924. - 271 с.
7. Маколей Т.Б. Англия и Европа. Избранные эссе / Пер. с англ. Д.В. Соловьева. - СПб.: Але-
тейя, 2001. - 502 с.
8. Проблемы истории государства и права. Сборник научных трудов / Отв. ред. ВА. Том-синов. - М.: ИкД «Зерцало-М», 2009. - 320 с.
9. Савин АН. Лекции по истории Английской революции. - М.: «Крафт+», 2000. - 536 с.
10. Федоров С.Е. Раннестюартовская аристократия (1603-1629). - СПб.: Алетейя, 2005.
- 525 с.
11. Юм Д. Англия под властью дома Стюартов. Т. 1. / Пер. с англ. АА. Васильева; под общ. ред. С.Е. Федорова. - СПб.: Алетейя, 2001. - 563 с.
12. Sommerville J.P. Politics and ideology in England, 1603 - 1640. - L.; N.Y.: Longman, 1986.
- X, 254 p.
ИСТОРИЯ БРАУНШВЕЙГСКОГО СЕМЕЙСТВА
В РОССИИ
Е.И. ЧЕРНИКОВА,
кандидат экономических наук,доцент;
А.А. ТРУНОВ,
кандидат философских наук, доцент (Белгородский университет потребительсской кооперации)
В русской истории немало белых пятен и темных мест, запутанных сюжетов и забытых героев. Один из наиболее загадочных и трагических ее персонажей - император Иоанн VI Антонович, а также члены его семьи, так называемой Брауншвейгской фамилии.
Данная статья посвящена рассмотрению
истории Брауншвейгского семейства, незаслуженно забытого в России. В ней мы намерены не только пролить свет на относительно малоизученный сюжет отечественной истории, но и показать, как люди могут сохранять человеческое достоинство в весьма сложных жизненных обстоятельствах.
А начиналась эта запутанная история
