CC BY
106
Е.М. Гостюшева
Историографическая концепция народников (региональный аспект)
Региональная народническая концепция развивалась неотрывно от общероссийских тенденций, но имелись и свои специфические особенности. Можно проследить преемственность между родоначальниками народничества А.И. Герценом, Н.Г. Чернышевским, М.А. Бакуниным и региональными исследователями-народниками 1880-1890-х гг. П.А. Голубевым, Н.М. Зобниным, И.Е. Овсянкиным,
Н.М. Тыжновым, Л.С. Чудновским, С.П. Швецовым. Нельзя не указать влияние сибирского регионалиста П.А. Щапова на формирование в целом народнической историографии. Основная линия, которая прослеживается в работах народников - это желание привлечь внимание правительства и общественности к социально-экономическим проблемам региона, стараясь убедить его в необходимости предоставления прав этого края на доступ к ценностям общечеловеческой культуры, на экономическое благоустройство и собственно гражданское развитие.
Ключевые слова: народники, региональный аспект, исследователи-народники 1880-1890-х гг., П.А. Голубев, Н.М. Зобнин, И.Е. Овсянкин, Н.М. Тыжнов, Л.С. Чуд-новский, С.П. Швецов, сибирский регионалист П.А. Щапов.
Историографическая концепция народников имеет глубокие корни. Обращает на себя внимание многообразие идейных истоков народничества и различных его интерпретаций. В этой идеологии можно отчетливо проследить влияние мировоззренческих ценностей эпохи Просвещения, западноевропейского социализма, немецкой философии (по преимуществу это идеи Г.В.Ф. Гегеля, И.Г. Фихте, Л. Фейербаха). Правда, первоначальные ориентиры оппозиционно настроенной русской интеллигенции - просвещение народа, вера во всесилие разума и науки -получили свое развитие, прежде всего, в дворянском либерализме. Однако либеральная доктрина, нацеленная в основном на развитие отдельной личности, полностью исключала сохранение традиций взаимопомощи и взаимоподдержки, присущих массовому сознанию русского общества. Своеобразной реакцией на либерализм становится социалистическая альтернатива. Это противостояние двух парадигм хорошо прослеживается в работах А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского.
Для родоначальников русского народничества общечеловеческая цивилизация должна двигаться эволюционно-поступательно по
23
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
направлению к социализму. Позиция мыслителей-народников считается альтернативной по отношению к тому варианту решения аграрного вопроса в России, который предлагали западники. Либеральные деятели в период подготовки реформы 1861 г. считали целесообразным уничтожение общинной формы землепользования как низшей, архаической. Народники, наоборот, делали ставку на традиционную русскую общину. Здесь ярко прослеживается влияние славянофильства на мировоззрение основоположников народничества. Вместе с тем они эволюционировали в ином направлении, нежели славянофилы, выдвинув теорию «скачка», необязательности прохождения Россией буржуазной стадии с целью достижения национального социализма и соединив свою концепцию с программой антикрепостнических и антиабсолютистских преобразований. Определяющим моментом для идеологических постулатов родоначальников народничества послужила известная социальная однотипность общинной формы отношений и собственно идеалов социализма. Поэтому тот факт, что община в России «дожила» до эпохи, когда на повестку международного исторического процесса ставится вопрос о социализме, являлся для них чрезвычайно благоприятным обстоятельством. Органически присущий Герцену и Чернышевскому историзм позволял им намечать стратегические задачи развития страны, не отвергая идей преемственности и возможности преобразования этого традиционного института. В результате признания действительными определенных свойств, присущих национальному (крестьянскому) сознанию, они пришли к оценке данного фактора как системообразующего в создаваемой исторической концепции и не менее важного в прогнозировании будущего.
До 60-х гг. XIX в. взгляды родоначальников народничества оставались «чистой» теорией, социологической гипотезой. В 1860-е гг. на формирование исторической мысли в России все большее влияние оказывает позитивизм, воспринявший от рационализма XVIII в. веру в возможность безграничного прогресса общества, убеждение в определяющей роли научных и технических знаний для всего исторического развития. Как и рационалисты, они ссылались главным образом на достижения математики и механики. Позитивисты считали, что наука складывается из двух элементов: во-первых, из установления фактов (в их прямом восприятии); во-вторых, из разработки законов, путем обобщения фактов посредством индукции. Познание закономерностей общественного развития позитивисты объявляли целью истории. Результатом выполнения первой части их программы - установление фактов - был громадный прирост исторического знания, основанного на пристальном внимании к деталям,
предельной точности в исследовании источников. Усилиями историков были изданы и подвергнуты критике многочисленные коллекции источников: королевских указов, хроник, актов, археологических материалов. Один из основоположников позитивизма французский философ О. Конт отводил истории вспомогательную роль в научном познании. Он предложил создать новую теоретическую науку - социальную физику, или социологию, которая должна была стать «сверх-историей». Именно социологам, по мнению позитивистов, предстояло научно осмыслить исторические факты, открыть законы и тем самым поднять историю до ранга науки. Конт придавал огромное значение влиянию социальных факторов на деятельность человека, социально-политического контекста - на развитие культуры.
Распространение идей О. Конта приходится на конец XIX в. В 1880-е гг. позитивизм в России становится предметом напряженного общественного внимания: 1885-1886 гг. в истории науки исследователи называли «годами Конта». Необходимо отметить, что первые российские ученые-социологи, разделяя в какой-то мере оптимистичность позитивизма, критически относились ко многим идеям О. Конта и его сторонников [12, с. 181-189].
Большое влияние на генезис региональной народнической концепции оказал профессиональный отечественный историк А.П. Щапов. Он первый использовал для объяснения специфики исторического процесса в нашей стране демографические идеи. А.П. Щапов настойчиво ставил вопрос о переоценке места и значения трудового народа в истории России. Уже в его докторской диссертации проявился коренной принцип, которому ученый следовал неизменно - единство науки и жизни. Он пытался найти объяснение многим повторяющимся явлениям в историческом прошлом русского народа. Народ для Щапова - это, прежде всего, производитель материальных благ и устроитель земли русской. Согласно его воззрениям, русская история «есть история областных масс народа, история постоянного территориального устройства, разнообразной этнографической организации и разнообразного политического положения областей...» [17, с. 648]. Анализируя отечественную историографическую ситуацию, сложившуюся во второй половине XIX в., А.П. Щапов замечал, что историки традиционного, консервативно-охранительного направления по преимуществу уделяют внимание государственному началу, выдвигая на первый план политическую деятельность правительства. Под нее затем подводятся все разнообразные факты локальной исторической жизни. В противовес централистскому детерминизму А. П. Щапов писал о необходимости локализации исто-
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
рии. Каждая область России имела свой неповторимый облик, поэтому совокупную интегральную историю России невозможно понять и объяснить без соответствующего изучения местной истории, без вычленения ее провинциального разнообразия. Будучи одним из предшественников современной регионалистики, А.П. Щапов составил обширную программу «областных» исследований. По мнению историка, предметами научного анализа должны стать следующие явления локальной жизни: региональные особенности сознания, материальной и духовной культуры, политического и социального самосознания [17, с. 652]. В сущности, регион - территория, отличающаяся характерным направлением развития экономико-географических, социально-демографических, культурных и политических структур, совпадающая или несовпадающая с государственным административным делением.
Ключевая категория «областности», по мнению А.П. Щапова, должна составлять основу периодизации общенациональной истории. Преувеличивая демократизм сельских общин, миров и сходов, областных советов и городских собраний, исследователь считал необходимым учитывать в современной жизни если не сами формы самоорганизации народного управления, то хотя бы их главные, системообразующие принципы. А для того, чтобы понять подлинную жизнь народа, по мнению историка, надо, прежде всего, выяснить, каким способом исторически видоизменялась сама форма «областности». Согласно мнению Щапова, основной научной целью регионалистики является анализ основных сфер жизнедеятельности каждой провинции. Причем они должны рассматриваться не изолированно, а как неотъемлемые составные части органического процесса генезиса общероссийского социума и, в перспективе, национальной государственности - федерального союза всех русских земель. Идеи щаповского регионализма находили сочувствие и широкую поддержку среди представителей сибирского областничества. Таким образом, в творчестве А.П. Щапова концепция регионализма получила научное историографическое обоснование [14, с. 34].
Щапов разделял увлечение сторонников демократического движения естествознанием и внедрением его в разные сферы деятельности. Он пытался положить в основу изучения общественных взаимоотношений законы и методы естественных наук. Знание природы есть первый, главный, существенный экономический фактор и могучая сила, которой предстоит преобразовать социально-экономический мир. Прогресс есть борьба мысли с неумолимыми законами физической природы и столь же неумолимыми антисоциальными инстинктами человечества. Историк активно сотрудничал с восточносибирским отделом Русского
географического общества, находившегося в Иркутске. На средства, предоставленные обществом, он совершил несколько экспедиций.
Отсутствие (или, вернее незначительность) помещичьего землевладения в Сибири способствовало распространению в либеральных кругах русской общественности мифа о свободе и независимости населения Алтая. Весьма расхожим оказалось мнение, что Алтай - это «рай мужиков», «страна вольности», свободная от крепостничества. Но в результате более детального изучения социально-экономического развития региона демократически мыслящие исследователи пришли к диаметрально противоположным выводам. Представители народнического направления изначально предпринимали все, чтобы привлечь внимание образованных слоев российского общества к достаточно острым социальным проблемам региона, находящегося в частной собственности правящего императора, т.к. данный факт определял все стороны жизни Колывано-Воскре-сенского (Алтайского) горного округа.
Особый статус округа, превращенного Елизаветой Петровной в 1747 г. в один из важнейших источников дохода императора, предопределял традиционную тесную связь истории региона с господствовавшим в России политическим режимом. Для превращения колывано-Воскресенского округа в один из промышленно развитых горнозаводских районов России широко использовался экономический, финансовый, военный потенциал государства и его квалифицированные людские ресурсы [15, с. 12]. Руководители металлургического производства колывано-Воскресенских заводов с 1761 г. входили в наиболее привилегированный слой русского общества - корпус горных офицеров, зачисление в который фактически гарантировало получение потомственного дворянства. Казенная промышленность делилась с Колывано-Воскресенскими предприятиями квалифицированными специалистами. «Сюда назначались, - писал П.А. Голубев, - уже испытанные и зарекомендовавшие себя наиболее известные начальники со знаменитых казенных заводов Тульского, Златоустовского, Горноблагодатских и Богословских, а иногда профессора Горного Института» [3, с. 40]. Колывано-Воскресенские заводы не платили казне традиционных податей за производство драгоценных металлов, которыми в обязательном порядке облагались все другие частные предприятия. Кроме того, местные казначейства регулярно предоставляли им на внутренние потребности беспроцентные годовые ссуды из собираемых с населения налогов. Колывано-Воскресенские мастеровые, работные (рабочие) люди значительно раньше своих собратьев на государственных заводах освободились от подушного тягла, рекрутской повинности и других «общенародных тягостей» [15, с. 13]. Но взамен они
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
принуждались к выполнению целого ряда других, еще более обременительных повинностей.
Алтай стал объектом повышенного интереса со стороны основоположников народнического движения. Так, уже А.И. Герцен и Н.П. Огарёв на страницах изданий Вольной русской типографии обличали практиковавшуюся на этой отдаленной от центра территории Российской империи крепостническую эксплуатацию горнозаводского населения и чиновничьи злоупотребления. Сибирскими корреспондентами лондонской эмигрантской газеты, отправлявшими материалы обличительного характера, сообщающие о народных чаяниях и бедах, были М.А. Бакунин, Г.Н. Потанин [6, с. 147-153; 13], В.Д. Скарятин и другие известные публицисты.
Сами издатели на страницах своей газеты также внимательно рассматривали вопрос о правомерности владения правящим императором землями Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. В связи с этим А.И. Герцен задавал характерный вопрос: «А на какие деньги купила Елисавета эти заводы?» [8, с. 721]. По мнению редактора «Колокола», она воспользовалась казенными, т.е. «общенародными» деньгами. А значит, все эти заводы принадлежат именно народу. А.И. Герцен называл эту территорию «майоратом, украденным у народа». Императорское имение на рубеже 1850-1860-х гг. являлось особым «государством в государстве», походившем больше на «опричнину» в ее экономической ипостаси, нежели на вотчину. По справедливому замечанию современного исследователя горнозаводской промышленности Алтая Г.П. Жидкова, отсутствие в законодательстве ясного юридического определения собственности на Колывано-Воскресенский и Нерчинский округа породило разногласия в ее оценке среди бюрократии XIX - начала XX вв. и исследователей, изучавших историю горно-металлургической промышленности России и сибирского региона [7, с. 63-64, 68-70]. Различные позиции по данной проблеме сохраняются среди ученых до настоящего времени.
М.А. Бакунин, являясь одним из корреспондентов Вольной русской типографии в Сибири, считал необходимым обратить внимание Герцена и Огарёва, а вместе с ними и большой аудитории российской интеллигенции, на крайне бедственное положение трудящихся масс. В 1857-1859 гг. он целенаправленно изучал крепостнические реальности Алтайского горного округа, с которыми лично познакомился во время ссылки в Сибирь. Основное внимание будущего лидера первых русских демократов-народников, по понятным причинам, с самого начала сосредоточилось на «крестьянском вопросе». Ведущую роль в первоначальном освоении
сибирской территории он отводил народу, а не имперскому государству. Он подчеркивал, что в «старину лихие казаки без спроса и даже ведома начальства открыли Сибирь, овладели Амуром, построили на нем город Албазин» [5, с. 51]. Перерыв в беспрепятственной свободной колонизации людьми восточных земель исследователь связывал с утверждением в России всеобъемлющей системы крепостничества. Данная теория освоения окраин России свойственна всем представителям народнической историографии. В дальнейшем представители региональной историографии наполнили ее реальными примерами и фактами из истории освоения Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа.
М. А. Бакунин первым из выдающихся деятелей освободительного движения XIX в. обратил внимание на отчетливо выраженную специфику общественных отношений в Алтайском горном округе. В особенности заинтересовала его специфика социального статуса горнозаводских крестьян. «Я ознакомил в своем публицистическом письме издателя “Колокола” о результатах своего исследования, - где их приписано более 130.000 к Алтайским горным заводам». «А знаете, что такое горные крестьяне? - писал М. А. Бакунин в «Колокол» - это крестьяне, в десять раз более разоренные, угнетенные и несчастные, чем самые бедные помещичьи крестьяне» [1, с. 317]. Оказалось, во-первых, что «это - крепостные», да еще не чьи-нибудь, а самого царствующего государя-императора. Во-вторых, по его данным, русские «горные» крестьяне Алтая подвергаются беспрецедентному притеснению и угнетению со стороны чиновников императорского Кабинета, управляющих округом. Уровень крепостной эксплуатации был здесь выше «в десять раз», т.е. на целый порядок, чем в любом из помещичьих имений европейской России [Там же]. В такой системе редистрибуционного типа, по его мнению, сочетались худшие стороны крепостного статуса как частновладельческих, так и подведомственных государству «казенных» крестьян. Выводы М.А. Бакунина значительно позже, уже в советской историографии, подтвердили многие современные исследователи Алтая и Сибири [2, с. 41-42; 11; 16, с. 22-24]. «...По степени эксплуатации крепостные крестьяне Алтая, -указывает уже современный исследователь А.П. Бородавкин, - не только не уступали, а даже превосходили помещичьих крестьян центра России» [2, с. 41].
Как и многие другие современники, вначале М.А. Бакунин, по-видимому, и не подозревал о существовании в глубине Сибири подобного крепостнического анклава. Подход к освещению «алтайского вопроса», сформулированный одним из основателей народнической социологии, был вполне реалистичен и, по-видимому, выдержал необходимое
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
испытание временем. Ряд уже современных исследователей с привлечением дополнительного фактического материала подтвердили данный вывод [2, с. 41-42; 9, с. 34-36; 10, с. 97-133; 16, с. 22-24].
На фоне ужасающей нищеты приписанного к заводам закрепощенного населения М.А. Бакунин приводит примеры обеспеченной жизни местного горнозаводского чиновничества. «Напротив того, - замечал он, - чины горного управления Алтайского округа, от мала до велика, пользуются вполне всеми благами мира сего; Г.г. горные офицеры, приезжая сюда на службу и получая жалование весьма ограниченное, ведут жизнь роскошную и, в короткое время, приобретают значительное состояние» [6, с. 212]. Главный источник доходов горных чинов состоял в злоупотреблении, экономии труда, зафиксированного в сметах на производство заводских работ и в обращении этой экономии в свою пользу. Для более точного и емкого определения данного вида злоупотреблений автор ввел термин «трудокрадство» [Там же, с. 211]. Баснословное обогащение кабинетской бюрократии - реальный факт, достоверность которого подтверждена многократно как исследователями, так и очевидцами. В рапорте из Томска 20 марта 1859 г. начальник губернского жандармского управления полковник Герасимов сообщал в Петербург: «С давнего времени известно, что лица, служащие по горному ведомству и живущие в Барнауле, ведут роскошную жизнь и в короткое время наживают огромные капиталы, не соответствующие получаемого ими от казны содержания и что роскошь эта доходила даже до того, что мужья выписывали для жен своих готовые платья из Парижа» [5, с. 56]. По свидетельству Г.Н. Потанина, в Барнауле «даже у урядников зимой за столом подавали апельсины» [14, с. 254]. Такой обрисовали русскому обществу представители демократического направления суровую действительность, царившую на землях правящего в России государя императора.
Данные выводы были углублены и фактически подтверждены последующими поколениями исследователей-народников. Первая «ученическая» статья Г.Н. Потанина была также опубликована в «Колоколе». В этой статье Потанин воспроизводит ключевые авторские тезисы М.А. Бакунина о «крепостном состоянии» мастеровых и приписных крестьян и о недоступности богатых природно-геологических ресурсов края для развертывающейся частнопредпринимательской индустрии [8, с. 605].
Таким образом, складывание региональной народнической концепции происходило на фоне кризиса системы государственного и частновладельческого крепостничества (рубеж 1850-1860-х гг.). Основной вопрос -являлась ли Сибирь в целом и Алтай, в частности, регионами, где существовало крепостничество? Это принципиальный вопрос, от ответа на
который зависела позиция того или иного исследователя. Компоненты народнического подхода к проблематике заключались в акцентировании факта наличия крепостничества («казенного», т.е. государственно-бюрократического или, по терминологии некоторых советских авторов, «государственного феодализма») в Сибири, а, тем более, в Алтайском округе. Вместе с тем большое внимание народниками уделялось актуализации и популяризации тщательно скрываемых верховной властью фактов. В первую очередь, о феноменально высоком уровне натурально-рентной эксплуатации («заводская барщина») русских мастеровых и приписных крестьян Алтая императорским (кабинетским) ведомством, как в пользу собственника, так и для своей корыстной выгоды чиновников, местной бюрократической верхушки - «корпуса горных инженеров».
Напомним, что время характеризуется особой ролью печатного журнального слова («журнал стоит кафедры», - говорил В.Г. Белинский). Учитывая все вышеперечисленные компоненты, обязательным атрибутом народнической концепции являлась острая критика злоупотреблений властью, коррупции, казнокрадства, некомпетентности горнозаводской бюрократии. Понятно, что главная цель народников - это полная дискредитация режима, базовой для него системы крепостничества (государственного и частного). В противовес, как альтернативу крепостнической системе, уже первые народники (Бакунин, Герцен, Чернышевский) выдвигали свой идеал - идеал так называемого крестьянского социализма, осуществить который мог бы только свободный (не зависимый от государства, бюрократии, помещиков) русский народ, большинство в котором составляли тогда крестьяне. Отсюда - вопрос о земле, вернее, о собственности крестьянства на всю землю.
Публикация данных фактов в «Колоколе» как единственном независимом органе русской печати адресованы не к простому народу. Этот материал был адресован к просвещенной элите, к «образованному обществу». Именно через популярную в то время прессу М. А. Бакунин и многие другие представители демократического направления рассчитывали повлиять на позицию правящего императора и на всю многочисленную бюрократию, направить их внимание на бедственное положение основной массы российского народа. Конечно, в «Колоколе» были представлены лишь общие моменты истории развития горного дела на Алтае и характеристики основных социальных групп. Основное же внимание первых народников было сосредоточено на критике самой системы крепостничества и акцентировании ее несостоятельности. Данные публикации лишь обозначили будущий круг проблем исследования, подняли сам вопрос. Не имея доступа к архивным материалам, основатели народничества
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
выдвигали догадки и рабочие гипотезы, которые требовали своего документального подтверждения. Но все они преследовали благородную цель привлечь внимание к социальным проблемам округа хотя бы у образованных слоев населения страны, а потому их работы не лишены публицистического перехлеста и некоторой односторонности в изложении фактического материала.
Начатая работа была продолжена новым поколением исследовате-лей-народников, которое было представлено ссыльно-поселенцами 1880-1890-х гг.: П.А. Голубевым, Н.М. Зобниным, И.Е. Овсянкиным, Н.М. Тыжновым, Л.С. Чудновским, С.П. Швецовым и др. Конкретные условия, в которых они действовали, - полицейский надзор, отсталость и низкий уровень общественной жизни Сибири - обусловили преобладание в их деятельности легальной практической культурно-просветительской работы. Но эта деятельность содержала в себе ясную демократическую перспективу, желание привлечь внимание правительства к экономическим проблемам региона, стараясь убедить его в необходимости предоставления прав этого края на доступ к ценностям общечеловеческой культуры, на экономическое благоустройство и собственно гражданское развитие. Тем самым они рассчитывали содействовать скорейшему осуществлению назревших реформ. Они занимались учительской деятельностью, читали лекции, организовывали библиотеки, изучали историю и реальную действительность края, быт местного населения, его насущные проблемы, организовывали социологические исследования.
Библиографический список
1. Бакунин М. А. Письмо А.И. Герцену и Н.П. Огареву от 7 ноября - 8 декабря 1860 г. Из Иркутска - Красноярска // Бакунин М. А. Собр. соч. и писем. Т. IV. М., 1935.
2. Бородавкин А.П. Реформа 1861 г. на Алтае. Томск, 1972.
3. Голубев П.А. Ликвидация горного дела на Алтае // Русское богатство. 1892. № 11.
4. Должиков В.А. Неизвестные публицистические статьи М.А. Бакунина об Алтае 50-60-х гг. XIX в. // Актуальные вопросы истории Сибири. Барнаул, 1998.
5. Должиков В.А. М.А. Бакунин в контексте сибирской и общерусской политической истории переломной эпохи 1850-1860-х гг.: Дис. ... д-ра ист. наук. Томск, 2000.
6. Должиков В.А. Социологические заметки М.А. Бакунина «Алтайцы» (1858 г.) // Образование и социальное развитие региона. Барнаул, 1999. С. 207-214.
7. Жидков Г.П. Кабинетское землевладение (1747-1917 гг.). Новосибирск, 1973.
8. Императорский Кабинет и Муравьев-Амурский // Колокол. 1860. Вып. III. № 87-88.
9. Лукичёв С. С. О поставках приписных и крестьянами Колывано-Воскресен-ского (Алтайского) горного округа провианта и фуража для заводов и рудников // Вопросы истории Сибири. 1967. Вып. 3.
10. Лукичёв С. С. Заводская барщина приписных крестьян Колывано-Воскре-сенкого горного округа в пореформенный период 19 в. // Вопросы истории Сибири. Томск, 1969. Вып. 4. С. 97-133.
11. Лукичёв С.С. Государственные повинности приписных крестьян Колыва-но-Воскресенского горного округа в первой половине XIX в. // Из истории Сибири. Вып. 1. Томск, 1970.
12. Мечников Л.И. Школа борьбы в социологии // Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995.
13. Паршукова Н.П. Сибирь на страницах «Колокола» // Актуальные вопросы истории Алтая. Барнаул, 1980.
14. Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь, ее современное состояние и нужды. СПб., 1908.
14. Смищенко Р.С. Демократический регионализм А.П. Щапова // Известия Алтайского государственного университета (АГУ). 1999. №. 4.
15. Соболева Т.Н., Разгон В.Н. Очерки истории кабинетского хозяйства на Алтае (вторая половина XVIII - первая половина XIX вв.). Управление и обслуживание. Барнаул, 1997.
16. Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири (1861-1899 гг.). Томск, 1979.
17. Щапов А.П. Великорусские области в Смутное время // Щапов А.П. Собр. соч. Т. 1. СПб., 1906.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
