CC BY
61
УДК 398.80 ББК Т52(251.7)-72
М. И. Гомбоева, О. Ш. Дарижапова
г. Чита
Историко-культурная преемственность традиционной песни хори-бурят
В работе представлены и введены в научный оборот ранее не опубликованные материалы полевых исследований автора о песенной культуре хори-бурят, проживающих в эвенкийском хушуне (районе) Внутренней Монголии Китая (Шэнэхээнэй Баруун сомон (село), Зуун сомон), Хэнтэйском и Дорнод аймаках (Дадал, Биндэр) Монголии и в Агинском бурятском округе Забайкальского края (с. Узон, с. Зуткулей, с. Цасучей, п. Могойтуй, п. Агинское, с. Цокто-Хангил) России. Впервые на основе метода комплексного изучения хори-бурятской традиционной народной культуры с привлечением широкого круга этнографических, культурно-этнологических материалов, данных по истории становления и развития песенного творчества хори-бурят показана историко-культурная преемственность песен хори-бурят как системы, состоящей из единого традиционного песенного ядра и локальных инноваций.
Ключевые слова: песенная культура, хори-буряты, трансграничье, локальные инновации.
M. I. Gomboeva, O. Sh. Darizhapova
Chita
Historical and Cultural Succession of theTraditional Khori-Buryat Song
The article presents the results of the author's field research work concerning the song culture of Khori-Buryats dwelling in Evenk region of Inner Mongolia in China, Khentei and Dornod aim-ags in Mongolia and in Aginsk Buryat Region of Zabaikalsky krai (Uzon, Zutkuley, Tsasuchey, Mogoytuy, Aginskoe, Tsokto-Khangil) in Russia. The investigation of the author is based on the method of complex study of Khori-Buryat traditional popular culture with a wide range of ethnographic, cultural and ethnological materials, facts of history of formation and development of Khori-Buryat folk arts . For the first time the article reveals historical and cultural succession of Khori-Buryat songs as a system consisting of common traditional song kernel and local innovations.
Keywords: song culture, the Khori-Buryats, cross-borderland, local innovations.
Необходимость изучения историкокультурной преемственности традиционной песни конкретного этноса, бытующей в синкретическом единстве с языком народа, обрядом, игрой, танцем, словесными и изобразительными формами фольклора, заключается в том, что, вскрывая истоки происхождения и общую логику ее развития, подобные исследования позволяют делать обобщения, касающиеся специфики бытования и истории формирования традиционной культуры, народного искусства в целом. Это тем более важно, что изучение данного явления позволит осмыслить механизмы обеспечения устойчивости функционирования народного искусства в современном мире и разработать предложения по государственной и общественной поддержке традиционных сфер культурной жизни народа.
Важное значение имеет этнокультуроло-гическая значимость народной песни, прямо или косвенно указывающая на происхожде-
ние народа, его родственные и исторические связи и культурные взаимоотношения с другими народами. Именно песня является этнокультурным маркером, она выступает эт-ноидентифицирующим фактором наличия единых протокультурных основ, каковым является монгольское наследие. Это особенно ярко проявляется у хоринских бурят, проживающих достаточно длительное время (более девяноста лет), в трех соседствующих странах: Китае, России, Монголии. Хоринские буряты трех стран поют одинаковые старинные песни. Их современные песни столь разительны, что в связи с этим возникает необходимость осмысления культурных явлений и закономерностей, возникших под влиянием цивилизационных отличий, бытующих в разных социальных системах, но в одной культуре. Возможно, проживание хори-бурят на территории трех стран не просто определяет специфику локальной культуры каждой страны, но может рассматриваться в качестве ресурс-
Филология и вотоковедение
ного потенциала сохранения и взаимной корреляции утрачиваемых элементов песенной традиции, культуры этноса в целом.
Исследования традиционной песни хо-ринских бурят носили фрагментарный характер, что не позволяло получить целостного представления о песенной культуре хори-бурят. Большинство собирателей записывало напевы бурятских народных песен не на предмет научно-теоретического исследования, а в качестве материала для аранжировки и использования мотивов народных песен в своих произведениях.
Анализ исследовательской литературы указывает на недостаточность изученности историко-культурной преемственности народных песен, отсутствие работ монографического характера, содержащих историкокультурологический анализ песенной культуры хори-бурят в контексте выявления причин и факторов передачи песенной традиции.
В качестве методологической основы исследования был применен ряд методов, среди которых наиболее важным является системный подход, типологический и сравнительно-исторический методы. Системный подход и типологический метод [1, с. 43; 2, с. 17; 3, с. 65.] позволяют произвести жанровую классификацию песен хори-бурят. Сравнительно-исторический метод [4; 5; 6; 7; 8] дает возможность выявить историкокультурные и производственные бытовые особенности развития песенной культуры народов, равно как типологически общие и специфически локальные черты песенной системы хори-бурят.
Источниковедческую базу исследования составили введенные в научный оборот экспедиционные материалы, собранные
О. Ш. Дарижаповой в ходе полевых исследований 1990-2010 гг. в районах компактного проживания хори-бурят: в российском Агинском Бурятском округе (АБО), сомоне Шэнэхэн - автономном районе Внутренняя Монголия (Китайская Народная Республика), Хэнтэйском и Дорнод аймаках (Монгольская Народная Республика); образцы песен хори-бурят из сборников Д. С. Дуга-рова (1964) - песни российских хори-бурят, Ш. Ж. Бадамдаша (1998) - песни монгольских хори-бурят, А. Нумаа (2003) - песни китайских хори-бурят.
Авторами выявлены и описаны два способа наследования песенной культуры хори-бурят: естественные, аутентичные факторы и условия сохранения песенной культуры ло-
кального сообщества, а также фасилитацион-ные, стилизованные факторы и условия, передаваемые через социокультурные механизмы поддержки и трансляции восстановленной традиции. Доказано, что виды наследования песенной культуры, обеспечивающие передачу устойчивых элементов песенной культуры хори бурят, уточняют основные формы историко-культурной преемственности традиционной культуры, такие как актуализация архаики и осовременивание архаики [7]. В связи с этим различаются естественные (аутентичные) и стилизованные, вторичные, воссозданные и социально транслируемые механизмы наследования песенной культуры. На фоне эволюции культуры хори-бурят трех стран происходил процесс утраты и разрушения глубинных слоев народной культуры в связи с исчезновением среды ее бытования, в которой сохранялся и поддерживался основной фонд народной культуры. В процессе межкультурной, межпоколенной коммуникации происходит взаимовлияние традиционной песенной культуры и современной стилизованной культуры. В связи с этим все большее распространение получает второй тип передачи и наследования песенной традиции - стилизованный тип.
Новыми результатами, опубликованными в данной статье, является детализация некоторых жанров песенной культуры, ранее не зафиксированных в искусствоведческой, культурологической, этнографической литературе. Песенная традиция хори-бурят оказалась восприимчивой к влиянию со стороны китайской, монгольской и русской культур в области интонирования.
В народных песнях российских хори-бурят наблюдается влияние профессиональной музыкальной культуры с развитостью мелодической линии, большим диапазоном и строгой метрикой. Песни потеряли импровизационную свободу в метроритмическом развитии. Большую роль в создании акустического кода песен хори-бурят имели распевы на слогах со звонкими согласным, длительное пропевание долгих гласных звуков «уу», «00», «оо», «аа», «ээ», «ии», «уу». Современные исполнители с утратой родного языка, отсутствием традиционной среды исполнения народных песен, унифицированностью школьного образования изменили акустический код песни.
В монгольской среде, благодаря естественному языковому окружению традиции исполнения семейной, бытовой песни хори-бурят, жанры и структура, календарная последовательность обрядовой песни сохра-
нились в большей степени. Исполнители народных песен умело сохраняют традиции импровизации, которые проявляются в свободе использования мелизматики, гибкости ритма, наличии большого количества метафор в поэтическом тексте. Сохраняется практика распевов. Пение в высокой тесситуре дает эффект удаленности в пространстве («глубина пространства» - Е. Назайкинский). Наблюдается появление авторских и композиторских песен, стилизованных под образцы традиционной музыки кочевников, реконструируется древний культурный пласт монгольской народной музыки, записанный благодаря новым техническим возможностям.
На территории Китая вследствие изолированного положения хори-бурят сложилась особая культурная среда, в литературе называемая «культурная капсула». Эта среда сохранила основы культурообразующих традиций: язык и старомонгольскую письменность, устное народное творчество и фольклор, семейные и религиозно-духовные ценности, в том числе и традиционную песню, вместе с музыкально-певческим стилем монгольской кочевой культуры. Сохранение старомонгольской письменности позволило сохранить некоторые звуки и окончания старобурятского наречия, что дает возможность выявить основы музыкального канона. Вместе с тем наблюдается влияние интонационных особенностей китайского языка в песенном творчестве молодого поколения исполнителей песен, что проявляется в более развитом мелодическом рисунке песен и высоких обертонов за счет особенностей звукообразования.
Сравнительный анализ образцов песенной культуры в трех странах дал возможность определить и выявить механизм сохранения
историко-культурной преемственности традиционной песенной культуры хори-бурят, проявляющейся в наличии системы их песенного канонического искусства, который сохраняется при заимствованиях и новшествах. При этом канон частично продолжает функционировать, приобретая новые художественные черты в условиях ассиметрии транграничных отношений.
Так, современная традиционная песня хори-бурят АБО (РФ) имеет незавидное состояние. Изменение среды бытования, исчезновение из хозяйственной практики отдельных традиционных видов деятельности ведет к потере той части песенной культуры, которая носила обрядово-прикладной характер. Народное пение среди большей части бурятского населения становится редкостью. Исчезает интерес к восприятию культуры родного народа уже в раннем возрасте, так как теряется родной язык, а язык является хранителем основного фонда народной культуры. Тем не менее, несмотря на разрушительную работу времени, некоторые традиционные песни хори-бурят сохранены до наших дней.
Происходящие в обществе социокультурные изменения ведут к значительной трансформации традиционной песенной культуры хори-бурят. Современные исполнители народных песен упрощают исполнение традиционных песен, в ходе чего теряется присущая им широта и протяжность мелодического развития. Для народных песен, звучащих с концертной эстрады, характерно сокращение текстов, пропуски повторов, куплетов, что приводит к изменению самой песни. Обрядовая часть фольклора в основном существует благодаря деятельности фольклорных коллективов, которые на сцене воспроизводят не только песенный материал, но и само действо.
Список литература
1. Агапкина Т. А. Сюжетика восточнославянских заговоров в сопоставительном аспекте. М., 2006. М.: ИМЛИ РАН. 249 с.
2. Новик Е. С. Семиотические функции голоса в фольклоре и верованиях народов Сибири. Фольклор и мифология Востока в сравнительно-типологическом освещении. М.: Наследие, 1999. 235 с.
3. Пашина О. А. Календарно-песенный цикл у восточных славян. М: Буквоед, 1998. 280 с.
4. Веселовский А. Н. Избранное: Историческая поэтика. М.: РОССПЭН, 2006. 357 с.
5. Земцовский И. И. Песня как исторический феномен // Народная песня. Проблемы изучения. Вып. 6. Л.: ЛГИТМиК, 1983. 135 с.
6. Пропп В. Я. Поэтика фольклора. М.: Лабиринт, 1998. 208 с.
7. Путилов Б. Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. Л.: Наука, 1976. 314 с.
8. Сергеев Д. В. Основное содержание изобретенной архаики как стратегии преодоления культурного кризиса / / Гуманитарный вектор. 2010. № 1 (21). С. 188-192.
