CC BY
64
УДК 3371.22(470) ББК 3372.24-11
И .А. ЛЕБЕДЕВ
ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОЕ ФОРМИРОВАНИЕ ПРИНЦИПА СОБОРНОСТИ В КОНТЕКСТЕ НОВОГО ЗАВЕТА
Ключевые слова: соборность, христианство, историческая церковь, А.С. Хомяков, Новый завет, Святая Троица, интериоризация ценностей, язычество.
Статья посвящена осмыслению историко-философского формирования важнейшего принципа внутреннего устроения Русской православной церкви - «единства во множестве» - в контексте Нового завета. Дан сравнительный анализ трактовки данного принципа А.С. Хомяковым и православным богословием. Показана онтологичность данного принципа для Православия. Также обозначено, как данный принцип формировался и культивировался в исторические новозаветные времена Христом и апостолами, как он осознавался последователями Христа, как формировал и сегодня формирует в среде православного общества взаимопонимание, братскую любовь и другие добродетели, положительно влияющим на общество в целом.
I. LEBEDEV
HISTORICAL AND PHILOSOPHICAL FORMATION OF PRINCIPLE OF SOBORNOST IN THE CONTEXT OF NEW TESTAMENT
Key words: sobornost, Christianity, historical church, A. S. Khomyakov, New Testament, Holy Trinity, interioriza-tion of values, paganism.
The articles is devoted to understanding a historical and philosophical formation of the most important principle internal dispensation of the Russian orthodox church - «unity in variety» in context of New Testament. The comparative analysis of the interpretation of this principle by Khomyakov and Orthodox theology is given onto-logical of this principle for Orthodoxy is shown. Also we can see how this principle was formed and was cultivated in the historical new Testament times of the Christ and the apostles, as it was understood by the followers of Christ, as it was formed and today forms in the environment of the Orthodox society understanding and brotherly love, and other virtues, positive impact on society as a whole.
Исследование темы соборности в жизни Русской православной церкви всегда сопряжено с определенного свойства трудностями, поскольку слишком неоднозначно отношение к данному понятию и принципу жизни, в первую очередь, в среде самой экклесии. Для одних богословов термин «соборность», введенный святыми братьями-просветителями Мефодием и Кириллом, раскрытый А.С. Хомяковым как «единство во множестве» и характеризующий внутренний фундаментальный принцип жизни Церкви, как сообщества людей, не только допустим, но и является характерной особенностью православия, для других, что ожидаемо, - нет. В частности, современник Хомякова, профессор Московской духовной академии П.С. Казанский писал, что «нужно отрешиться совсем от наших понятий о Церкви, чтобы стать на точку зрения Хомякова» [7. С. 518]. Другой современник философа, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, Н.И. Барсов, писал, что в его сочинениях «едва ли можно отыскать что-либо противное учению Церкви» [2. С. 196]. Профессор в своих статьях сопоставляет труды Хомякова с творениями святителей Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского, отмечая «апостольский» и «святоотеческий» дух богословствования Хомякова [Цит. по: 8. С. 374-375].
Именно в этом вопросе - приемлема или нет соборность в том виде, в каком нам её предлагают славянофилы, нам следует разобраться. И прежде всего с вопросом о том, искусственна ли эта конструкция или она органично связана с евангельской религией.
В данной статье мы обратимся к рассмотрению, безусловно, авторитетного в среде всего христианского мира первоисточника православия - Священного писания, в рамках данной статьи - Священного писания Нового завета. Таким образом, в данной работе мы постараемся проследить историко-философское становление и развитие фундаментального принципа соборно-
го сознания православия - «единства во множестве» - в новозаветных текстах Церкви и, отчасти, раннехристианской истории, запечатленной в первых. Необходимо отметить, что нижеследующий текст будет насыщен цитатами и ссылками на Новый завет, что, на наш взгляд, неизбежно при научном исследовании заявленной тематики.
Как мы уже разобрались в предыдущей статье [см. 9. С. 132-138], идеальным выражением соборности является пример Святой Троицы. Именно Троиче-ская жизнь, согласно мнению православия, являет нам идеальным этот образ «единства во множестве», о котором высказывался Хомяков. «Единомыслие, -пишет св. Григорий Богослов, - ведет начало от Св. Троицы, так как Ей и по естеству всего свойственнее единство и внутренний мир» [3. С. 292]. Итак, обратимся к Новому завету.
В рамках данной статьи мы не будем вдаваться в подробности непосредственно триадологических споров, касающихся вопросов о становлении и развитии догмата о Святой Троице, приняв последний как некую данность, предпосылки которой в Новом завете и последствия появления которой в церковном сознании нам необходимо исследовать. Исторически раскрытие троической тайны Божества, согласно Библии, начато еще на страницах Ветхого завета, полноценно же было явлено Христом и окончательно раскрыто в основанной им Церкви новозаветной.
Согласно православной триадологии, в Новом завете есть описание как прямых, так и косвенных явлений Святой Троицы. Официальное богословие видит прямые указания на явления Святой Троицы, в первую очередь, при крещении Иисуса Христа, которое поэтому именуется еще Богоявлением [12. С. 67-68]. Святое Евангелие от Матфея 2, 15-17: «И, крестившись, Иисус (здесь и далее курсив мой. - Л.И.) тотчас вышел из воды, - и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (см. еще Крещения (см. Матфея 2, 1317; Марка 1, 9-11; Луки 3, 21-22, Иоанна 1, 32-33)). В данной выдержке из Священного писания мы выделили слова, необходимые нам для осмысления разбираемой проблемы. Отметим, в свою очередь, что церковное предание, частью коего, среди прочего, является литургическое богословие, усвояет прямые явления Троицы кроме события крещения Христа еще событиям Преображения (Матфея 17, 1-9; Марка 9, 2-9; Луки 9, 28-36) и Вознесения Христа (Марка 16, 19-20; Луки 24, 50-53, книга Деяний св. апостолов 1, 8-12), празднику Пятидесятницы, когда, по учению Церкви, на собранных «единодушно вместе» апостолов и верующих (книга Деяний Апостольских, 2, 1) сошел Дух Святой. Так, в православном «чине освящения разноличных икон» находим: «... в Крещении от Иоанна на Иордане, в пресветлом Преображении на Фаворе и в пре-славном Вознесении на Елеоне явивыйся, образ Пресвятыя Троицы нам показал еси...» [13. С. 491]. Во второй коленопреклоненной молитве, читаемой в чине «недели пятидесятницы вечера», т.е. вечернего богослужения дня Пятидесятницы, находим: «Иже в сей последний и великий спасительный день Пятьдесятницы праздника, тайну святыя и единосущныя, и соприсносущныя, и неразделимыя, и неслиянныя Троицы показавый нам.» [14. С. 200]. А святитель Феофан Затворник, толкуя смысл праздника Святой Троицы, говорит: «Чему благоволил Бог Отец, что исполнил в Себе Сын Божий, - то присвоить верующим снисшел ныне Дух Святый» [Цит. по: 1. С. 384].
Кроме обозначенного выше существуют, согласно православному богословию, несколько новозаветных изречений, которые раскрывают истину о
Триедином Боге. Рассмотрим их. Матфея 28, 19: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына, и Святаго Духа». Здесь мы видим, с одной стороны, упоминание об имени Бога в единственном числе, с другой -упоминание о трёх ипостасях Божества. Именитый православный богослов -преподобный Иоанн Дамаскин, толкуя данный текст, пишет: «Веруем в силу, которая знает все прежде бытия всего, единую сущность, единое Божество, единую силу, единое хотение, единое действие, единое начало, единую власть, единое господство, единое царство, в трех совершенных ипостасях познаваемую и покланяемую единым поклонением, веруемую и почитаемую от всякой словесной твари (в ипостасях), неслитно соединенных и нераздельно разделенных, что и непостижимо, - в Отца и Сына и Духа Святаго, во имя Которых мы и крестились, ибо так Господь заповедал крестить Апостолам, сказав: «крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» [4. С. 29-31].
Еще вполне очевидное упоминание о триипостасном Божестве содержится в 1-м послании апостола Иоанна Богослова, 5, 7: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино». Преподобный Иустин (Попович) относительно разбираемого нами новозаветного текста пишет: «Это составляет всю истину о Троическом Божестве. Опытный факт, но и интеллектуальная недоступность. То, что Бог есть Троическая сущность - это реальность, которой непрерывно жительствуют "через Отца", "Сыном", "во Святом Духе". Эта истина полностью открыта в Богочеловеке и исполнена в Церкви. Об этом свидетельствует вся благодатная, но и повсюду истинная жизнь Церкви. И это она свидетельствует в реальных, опытных, очевидных событиях, истинность которых человечески реальна и логически неоспорима» [6. С. 18].
Еще один интересующий нас текст содержится во втором послании апостола Павла к коринфянам, 13 глава, 13 стих: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами. Аминь». Объясняя этот стих послания, профессор Санкт-Петербургской духовной академии А.П. Лопухин говорит, что «апостол перечисляет лица Святой Троицы не в обычном порядке, показывая этим самым, что все Они равны между Собою» [10. С. 1058].
Таким образом, зная, во-первых, что идеальным выражением соборности является пример Святой Троицы, зная, во-вторых, что догмат о Троице является основополагающим в православном богословии, и, видя, в-третьих, что упоминания о Боге-Троице имеются на страницах основного первоисточника историко-догматического сознания Церкви - Священного писания, мы можем сделать вывод, что Православная церковь онтологически соборна.
Но, вполне очевидно, что осмысление онтологического статуса соборности было постигнуто последователями Христа не сразу, к этому они шли постепенно, это осознание было подвержено ряду эмпирических факторов. Подробнее об этом поговорим ниже.
Изучая исторический генезис разбираемого нами принципа «единства во множестве» в Священном писании Нового завета, совершенно однозначно можно сказать, что осмысление его онтологического присутствия в недрах Церкви всеми способами культивировалось, воспитывалось в сознании первых христиан как самим Христом, так и, впоследствии, апостолами.
Любой человек, открывающий Священное писание православной церкви может тут же удостовериться, что практически все важнейшие речи Христа и апостолов содержат обращение, призыв к собранию людей, а не к конкретной личности: «стойте и держите», «внимайте», «чтите», «извергните» и так далее. И как ответ народа Богу и иерархии: «принесем», «воспоем» и тому по-
добные. Таким образом, очевидна тенденция к становлению соборного сознания в исторические новозаветные времена, предполагающая совместное слушание и ответствование народа Божьего.
Свое общественное служение Иисус Христос ознаменовал обширной Нагорной проповедью (см. Матфея 5, 1-7, 29), квинтэссенцией которой явились девять «заповедей блаженств» (см. Матфея 5, 3-5, 12), направленных, в отличие от ветхозаветного Декалога, регламентирующего, в свою очередь, больше внешние поступки человека, на организацию правильного внутреннего духовного настроения человека. Всю суть этих заповедей, на наш взгляд, можно выразить одной фразой - «призыв к смирению» как необходимой основе для единства верующих. Именно так, например, толкует эти заповеди святой древней Церкви - Иоанн Кассиан Римлянин: «... никаким образом не может в душе нашей созидаться здание добродетелей, если наперед не будет положено в нашем сердце основание истинного смирения, которое, будучи крепко утверждено, могло бы поддержать верх совершенства и любви» [11. С. 163].
В контексте Нагорной проповеди кроме заповедей блаженств Христос также обозначил существенные принципы своей проповеди, которые должны были лечь в основу сознания новозаветного человека, которые были необходимы для становления как раз соборного сознания верующих. Устанавливается новая парадигма нравственных ценностей путем их интериоризации. Во-первых, Христос определяет, скажем так, новый уровень ответственности своих последователей за совершаемые поступки. «Вы, - говорит он, - соль земли» (Матфея 5, 13), свет мира (Матфея 5, 14)», поэтому ваши дела должны быть светом для людей, чтобы они «прославляли Отца вашего Небесного» (Матфея 5, 16). Здесь мы видим, на наш взгляд, глубочайший посыл человеку-христианину на все исторические времена, чтобы он осознавал свои дела, как, если хотите, дела официального представителя Бога. А Бог - Троица, высший идеал соборности. Значит, поступки последователя Христа должны нести, в свою очередь, этот посыл соборного сознания в общество, ведь кто «нарушит одну из заповедей сих меньших и научит так людей, тот меньшим наречется в Царствии Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царствии Небесном» (Матфея 5, 19), и «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Матфея 18, 6), и «горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Матфея 18, 7).
Далее идут поучения Христа более конкретизированные: «Не гневайся» (Мф. 5, 21-26); «не противься злому» (Мф. 5, 38-42); «любите врагов ваших» (Мф. 5, 43-48). Новая нравственная высота: «Если любишь любящих тебя, что особенного делаешь, ибо и грешники так делают», люби врагов и наречешься «сыном Всевышнего» (Лк. 6, 32-35).; о милостыне (Мф. 6, 1-6); «прощайте и будете прощены» (Мф. 6, 14-15); «не осуждайте других» (Мф. 7, 1-5); «золотое правило нравственности»: во всем как хочешь чтобы с тобой поступали, так и ты поступай с другими (Мф. 7, 12). Все эти высказывания, очевидно, призывают человека к христианскому смирению, как к основе реального и проспективного всеединства верующих, отрицая эгоизм человека и социальную стратификацию общества во всех их проявлениях.
Еще один характерный для нашего исследования пример такой христианской диалектики находим, когда Христос, на просьбу учеников научить их молиться, произнес, так называемую, «молитву Господню» - «Отче наш» (Мф. 6, 7-13). В самом начале этой молитвы, оставленной своим последователям самим Христом, что подчеркивает её непреходящее значение для всякого хри-
стианина, мы находим слова «Отче наш...», а не «Отче мой». Таким образом, на наш взгляд, Христос намеренно подчеркнул необходимость соборного осознания даже личной молитвы. «Это потому, - пишет автор православного катехизиса митрополит Филарет (Дроздов), - что по христианскому братолюбию следует призывать Бога и просить у Него благ не только для себя, но и для всех» [16. С. 67]. Эту мысль подтверждают, на наш взгляд, и другие слова Христа, где он говорит о необходимости совместной молитвы: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там и я посреди их», так чего не попросят - «будет им от Отца Моего Небесного» (Матфея 18, 18-19).
Далее мы видим, как исторически, с возникновением Церкви в день Пятидесятницы (см. книга Деяний апостольских, 2, 1-13), сформировалось совместное богослужение, целью которого было объединения людей. Благодаря осознанию верующими необходимости единения происходит некое развитие, эволюция эмпиризма молитвенной практики индуктивно от «молитвы Господней» к совместной молитве и далее к совместному богослужению и, в итоге, - к евхаристическому общению. Христос установил таинство Евхаристии и заповедал апостолам всегда совершать последнее в память о себе (см. Луки 22, 19). В основу евхаристического общения верующих в Церкви уже с первых веков её существования лег принцип единения людей. Так, в Дидахи, учении 12 Апостолов, исторически засвидетельствованном памятнике рубежа 1-11 веков, в 9 главе, 4 стихе, в контексте учения о Евхаристии мы находим: «Как сей преломляемый хлеб был рассеян по холмам и собранный вместе стал единым, так и Церковь Твоя от концев земли да соберется в царствие Твое, ибо Твоя есть слава и сила чрез Иисуса Христа во веки» [15. С. 15]. Еще, к примеру, святитель Василий Великий в составленной им Литургии, в контексте Анафоры1 проводит этот принцип. В составленной им молитве в конце евхаристического канона он пишет: «Нас же всех, от единого Хлеба и из единой Чаши причащающихся, соедини друг другу в едином общении Святого Твоего Духа» [Цит. по: 5. С. 151].
В контексте вышесказанного следует также осветить проблему взаимоотношения новозаветной религии к языческому миру не как к системе определенного свойства религиозных ценностей, а как к онтологическому свойству сознания человека-язычника, его системы ценностей вообще. На фоне коллизии иудейства и язычества отношение христианства и язычества выходит на принципиально новый уровень, когда представитель язычества рассматривается уже не как нечистый и скверный априори, но ценится, прежде всего, как человек, личность. Наивысшим проявлением этого когнитивного диссонанса христианства и иудейства стало обращение проповеди новозаветного учения к языческим народам с целью их дальнейшего крещения и воцерковления. Об этом говорил сам Христос, когда отправлял учеников «научить все народы, крестя их» (Матфея 28, 19), устраняя тем самым всякую социальную дифференциацию общества перед возможностью воспринять евангельскую проповедь.
Развитие этой ситуации мы видим в крещении апостолом Филиппом евнуха царицы Эфиопской (см. книга Деяний апостольских, 8, 26-40) в видении апостола Петра и крещении сотника Корнилия (см. книга Деяний апостольских, 10-11 главы), в признании особого промысла Бога о язычниках апостолами, которые, выслушав Петра: «прославили Бога, говоря: видно, и язычникам дал Бог покаяние в жизнь» (книга Деяний апостольских 11, 18). Кроме этого, христианам из язычников на апостольском Соборе 51 года (см. книга Деяний апостольских, 15 глава) было разрешено не соблюдать Моисеев закон, что было, по сути, революцион-
1 Евхаристическая молитва (др.-греч. даафора - возношение) — центральная часть христианской литургии, древнейшая по своему происхождению и наиболее важная, во время которой, согласно православной традиции, происходит преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Иисуса Христа.
ным решением церковного сознания того времени. А апостол Павел, фарисей, именованный впоследствии «апостолом язычников», скажет, что все верующие -«сыны Божии по вере во Христа Иисуса»; что «все во Христа крестившиеся, во Христа облеклись». И поэтому - «нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Галатам 3, 26-28), так как «во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью» (Галатам 5, 6).
Вопрос апостольского Собора 51 года необходимо приводит нас к мысли о том, что разбираемый нами принцип «единства во множестве» целенаправленно встраивается в систему религиозно-нравственных ценностей развивающейся Церкви. Канон Священного писания сформировался лишь к концу IV в., соответственно, почерпнуть системные знания об основных принципах веры и нравственности было трудно. Собрание первоиерархов Церкви явило собой пример основного принципа решения важнейших, но спорных вопросов, естественно возникающих внутри Церкви, прежде всего, как динамично развивающегося общества людей, куда каждый пришел со своим внутренним миром и был призван подстроить последний под общую систему ценностей. Принцип - действование Духа Святого в единодушном собрании верующих, следствием которого, объективно, является принятие богочеловеческого решения: «ибо угодно Духу Святому и нам.» (см. книга Деяний апостольских 15, 25-28). Характерно, на наш взгляд, что в дальнейшем христианин всю свою жизнь слышит этот призыв к, скажем так, локальным богочеловеческим решениям, касающихся сугубо его жизни - к действиям, поступкам через призму любви к Богу и ближнему (Матфея 22, 36-40). Именно поэтому со страниц Священного писания Нового завета мы слышим соответствующие призывы, как то: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 послание Иоанна 4,16); «кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий - как служащий» (Луки 22, 26); «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6 и 1 Петра, 5, 5); и, на наш взгляд, самое характерное - «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанна 15, 13).
Еще одно высказывание Христа мы не можем оставить без внимания в рамках настоящего исследования. «Мир мой оставляю вам, мир мой даю вам», - говорит он (Иоанна 14, 27). Мир - не вселенная, а состояние души и, как следствие, общества. Индукция умиротворенности путем работы над собой. Святитель Григорий Богослов говорит по этому поводу, что «мир - дар», который Господь оставил нам, как некий залог, смысл которого, опять же, в смирении себя ради чего-то более ценного: «Предоставим над собою победу, чтобы и нам победить. Уступим в иной малости, чтобы получить взамен важнейшее, то есть единомыслие» [3. С. 292].
И еще одна важная тенденция прослеживается в новозаветных текстах, о которой необходимо упомянуть. Это - выстраивание отношений между клиром и мирянами в духе формирующегося соборного сознания Церкви, что было, на наш взгляд, в противовес подобным же отношениям в иудейской среде, где иерархи «возлюбили», по слову Христа, «председания в синагогах и приветствия в народных собраниях» (Луки 11, 43) и всячески притесняли простых верующих (см. Матфея 23). «А вы, - говорит Христос, - не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель - Христос, все же вы - братья»; и более того: «больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Матфея 23: 8, 11). Этот же завет Христос в дальнейшем повторял не раз, в частности, на Тайной Вечере (см. Иоанна 13).
Развитие и реализацию данной тенденции мы можем увидеть уже, непосредственно, в основанной Христом церкви. Наиболее ярко это выражено в так
называемых пастырских посланиях апостола Павла к своим ученикам - 1- и 2-е послания к Тимофею, послание к Титу. В последних апостол призывает Тимофея и Тита, как это можно увидеть, к управлению паствой исключительно любовью и личным примером. «Цель увещания - пишет апостол, - есть любовь от чистого сердца и доброй совести, и нелицемерной веры.» (1 Тимофею 1, 5). А среди прочих необходимых требований к чести епископа апостол называет: «страннолюбив», «не бийца», «не сварлив», «миролюбив», имеющий «доброе свидетельство от внешних», т.е. язычников (1 Тимофею 3, 1-7). И еще характерное: «Старца не укоряй, но увещевай, как отца; младших - как братьев; стариц - как матерей; молодых - как сестер, со всякою чистотою. Вдовиц почитай» (1 Тимофею 5, 1-3). Как мы видим, налицо новые и, вместе с тем, проспективные принципы внутрицерковных взаимоотношений клира и мирян, что очень важно осознавать с процессе рассмотрения темы соборности, принципа «единства во множестве» Русской православной церкви.
Как мы знаем, свое видение данного принципа А.С. Хомяков развивает в процессе полемики с инославием - католицизмом и протестантизмом, возвышая любовь как основу единства и критикуя рационализм как основу последних, однако подробное рассмотрение этого вопроса выходит за рамки нашего исследования и ему будет посвящена отдельная статья.
Итак, принцип соборности, как мы могли убедиться выше, не является случайной характеристикой церковной жизни, а, как показывает приведенный анализ, онтологично присущ новозаветному сознанию. В то же время «человеческий фактор», присущий исторической церкви, может подавлять или, напротив, способствовать развитию соборности.
Литература
1. Аверкий (Таушев), архиепископ. Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2010. 846 с.
2. Барсов Н.И. Новый метод в богословии // Христианское чтение. 1869. № 2. 148 с.
3. Григорий Богослов, святитель. Слово 23. Творения: в 2 т. Т. 1. Слова. М.: Сибирская Благозвонница, 2007.
944 с.
4. Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. М.: Сибирская Благозвонница, 2012.
476 с.
5. Ионафан (Елецких), архиепископ. Молитвословия и ектении Божественной литургии святителей Иоанна Златоуста и Василия Великого на русском языке. Толковый путеводитель по Божественной литургии. Н. Новгород: Изд-во Нижегородской духовной семинарии, 2010. 240 с.
6. Иустин (Попович), преподобный. Толкование на 1-е соборное послание Святого Апостола Иоанна Богослова. М.: Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999. 20 с.
7. КазанскийП.С. Воспоминания об А.В. Горском // Богословский вестник. 1900. Нояб. 268 с.
8. Карсавин Л.П. Малые сочинения. СПб.: Алетейя, 1994. 532 с.
9. Лебедев И., иерей. Онтологический статус соборности и её значение для общества // Духовно-нравственное состояние общества и православие: XXI Рождественские православно-философские чтения. Н. Новгород: Нижегородский гос. пед. ун-т, 2013. 397 с.
10. Лопухин А.П., профессор. Толковая Библия. Минск: МФЦП, 2001. Кн. 2. 1312 с.
11. Писания преподобного отца нашего Иоанна Кассиана Римлянина. 2-е изд. / Афонский Русский Пантелеимо-нова монастырь. М., 1892. 652 с.
12. Помазанский Михаил, протопресвитер. Православное догматическое богословие / Издательский совет Русской Православной Церкви. М.: ДАРЪ, 2005. 464 с.
13. Требник: в 2 ч. / Московская Патриархия. М., 1991. Ч. 1. 540 с.
14. Триодь Цветная. В неделю пятьдесятницы вечера. М.: Изд-во Московской Синодальной типографии, 1902.
15. Учение двенадцати апостолов. Недавно открытое сочинение времен апостолов / пер. с греч. К.Д. Попова. М.: Тип. Высочайше утвержд. Т-ва И. Д. Сытина, 1898. 23 с.
16. Филарет (Дроздов), митрополит. Катехизис Православной Кафолической Церкви. переизд / Свято-Троицкая Сергиева Лавра. Сергиев Посад, 1995. 104 с.
ЛЕБЕДЕВ ИЛЬЯ АНДРЕЕВИЧ - аспирант кафедры философии и теологии, Нижегородский государственный педагогический университет имени Козьмы Минина, Россия, Нижний Новгород (i-lebedev86@mail.ru).
LEBEDEV ILYA - post-graduate student of Philosophy and Theology Chair, Nizhniy Novgorod State Pedagogical University of Kozma Minin, Russia, Nizhniy Novgorod.
