CC BY
143
УДК 63.3(2)5, 63.3(2)6
В.А. Ракунов
СГГ А, Новосибирск
ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ РЕГУЛИРОВАНИЯ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВОМ И ЦЕРКОВЬЮ
Статья посвящена кризису государственно-церковных отношений в начале XX века. Радикальные реформы религиозной политики, проводимые императорской властью в годы революции 1905-1907 годов, привели к изменению «фундамента» монархии. Логично было ожидать обрушение всего здания православного государства, приведшее к революционному слому. Первые декреты Советской власти кардинально изменили положение православной церкви и других религиозных организаций.
В настоящее время, учитывая положение нашего государства на арене мировой политики, тесное взаимодействие Государства и Церкви должно быть, направлено на укрепление международного положения России, на возврат к нравственным ценностям, декларируемым Православием. Актуальная задача современности - регулирование отношений между государством и церковью, церковью и обществом, обществом и государством. Русская Православная Церковь отделена от государства, однако, она не отделена от общества и востребована его значительной частью.
V.A. Rakunov SSGA, Novosibirsk
HISTORICAL ASPECT OF STATE - CHURCH RELATIONS REGULATION
The article deals with the crisis of state - church relations in early XX century. Thoroughgoing reforms in the religious policy pursued by the imperial authority in the years of 1905 -1907 revolution resulted in changes of the monarchy “foundation”. Logically expected effect was the collapse of all the structure of the orthodox state, that brought revolutionary destruction. The first decrees of the Soviet power essentially changed the status of Orthodox church and other religious organizations.
Nowadays, taking into account the position of our state on the world arena, close cooperation of the State and Church should be aimed at strengthening of the international position of Russia and recovery of moral values proclaimed by Orthodoxy. The urgent problem of our days is regulation of relations between the state and church, church and the society, the society and the state. Though church is separated from the state it is not separated from the society and is important for the considerable part of it.
Российская политика, направленная на огосударствление русской православной церкви (РПЦ), началась еще в середине XVII века с создания при царе Алексее Михайловиче Монастырского приказа для управления земельными угодьями архиерейских и патриарших домов и монастырей. С начала XVIII в. господствовавшая в Российской империи православная Церковь была частью государственного аппарата и фактически выступала в качестве официальной идеологии, а члены Синода и епископат назначались императором по представлению обер-прокурора Синода. Именно в этот период происходит процесс огосударствления Церкви. Государственная власть практически лишила её самоуправления. РПЦ была интегрирована в
государственную систему с точки зрения полезности её власти и в качестве обслуживающей компоненты. В то же время Православие как религия и идеология оставалось ведущей силой в духовной жизни русского народа; коронная власть выступала его защитником и покровителем. И хотя принцип симфонии властей имел явные нарушения, Русская Православная Церковь стремилась его сохранять и укреплять, поддерживая самодержавную власть. Фактически, союз этот был не равноправным: государство было «ведущей», церковь - «ведомой» силой. Б.В. Титлинов так выразил характер церковногосударственных отношений в дореволюционный период: «За
покровительство государственное Церковь заплатила своей свободой, свободой христианского духа, христианского слова. ...Скованная золотыми цепями, она должна была волей-неволей идти всегда за колесницей победителя» [1].
Во второй половине XIX столетия по степени остроты и необходимости решения в российском обществе на первом месте стоял религиозный вопрос.
М.И. Одинцов [2] в своей монографии отмечает, что либеральная интеллигенция ратовала за реформы в государственно-церковных отношениях, за преодоление феодальных пережитков в религиозной политике государства, при этом не поддерживая и полное отделение церкви от государства.
В этих условиях, на наш взгляд, важно рассмотреть вопрос о том, как относились к своим религиозным прерогативам русские монархи. По мнению религиозного мыслителя П. Иванова, они вместе с наследием царства принимали механическое воззрение на свои отношения к Богу как чудесные ставленники Божией благодати. «Они считали себя в делах государства безответственными перед Богом, ибо верили, что Бог каким-то скрытым и чудесным образом через них осуществляет свои помыслы о России» [3]. Пример тому - действия императора Николая II в начале XX века. К.П. Победоносцев внушал императору, что тот получает свои монаршие прерогативы «Божией милостью своих предков» [4], а С.Ю. Витте, характеризуя пресловутое «безволие» царя, отмечал, что именно на этой черте и развились со временем все его пороки как государственного деятеля, самодержавного и неограниченного: «Бог и Я» [5]. Из этого отношения к себе, к своему служению (почти «священническому» и уж в любом случае «священному») вытекало и его отношение к Православной Церкви. По нашему мнению, здесь кроется ответ на многие вопросы, касательно позиций народа в революции 1917 года. Идея унификации, соединения всей власти в руках одного - верховного ее носителя - не предусматривала «свободной Церкви». С одной стороны, требовался созыв Собора, необходимо было проведение серьезных церковных реформ, предполагавших ослабление государственного контроля за Церковью. С другой стороны, созыв Собора не мог в тех условиях стать способом преодоления существовавших в Церкви проблем. В принципе, восстановление сильной патриаршей власти могло произойти лишь при условии отказа государства от идеи «симфонии властей» и принятия закона о свободе совести, что совершенно закономерно вело бы к
необходимости отделения Церкви от государства, так как в условиях равенства всех религиозных конфессий перед законом «симфония» не имела бы уже никакого права на существование в многоконфессиональной Российской империи. С другой стороны, ликвидация «симфонии властей» означала бы подрыв того «идеологического» базиса, на котором была основана империя. Отделение Церкви от государства вело, таким образом, к разрушению религиозной опоры власти.
В то же время, в начале XX века, в России, на наш взгляд, сложилась такая ситуация, при которой упразднение синодальной системы и проведение кардинальных преобразований в церковном управлении могли не только грозить разрыву союза империи и Православной церкви, но привести к отделению церкви от государства. Перестроив религиозный фундамент монархии, можно было ожидать обрушение всего здания православного государства.
Как представляется, в данном случае важно учитывать тот факт, что в глазах русского народа невозможно было представить Церковь и Царство существующими отдельно и независимо друг от друга. Думается, что именно поэтому Николай II, следуя советам К.П. Победоносцева, не торопился с проведением церковных реформ, оставляя государственно-церковные отношения в нетронутом виде [6].
И только в апреле 1905 г. государственная политика в части вероисповедания претерпела серьезные изменения. В России набирало обороты массовое леворадикальное движение. 17 апреля указанного года император издал указ «Об укреплении начал веротерпимости». Как следовало из этого документа, всем подданным Российского государства предоставлялась свобода вероисповедания. Согласно ему, все религии России уравнивались в правах, из чего следовало, что исконно русское православие фактически встало в один ряд с иноверными исповеданиями. Как следствие, по сравнению со временем до этого царского указа ослабло господствующее положение РПЦ в государстве.
На наш взгляд, благодаря этому документу в России сложилась абсурдная ситуация: по сути, православная вера была единственной среди всех конфессий, неразрывно связанной с государственным аппаратом, а во внутренние же дела остальных исповеданий государство не вмешивалось. Иными словами, инославные и иноверные конфессии были наделены правами свободы совести и оказались в более выгодном положении, чем господствующая Церковь, не имевшая структурной самостоятельности.
Такой документ помимо политического, имел и психологическое значение, подорвав веру многих людей в царское правительство, отказавшего во время роста революционных выступлений в политическом покровительстве православию.
К 1917 году высшие церковные иерархи по вопросу государственноцерковных отношений придерживались своего мнения. Епископы считали, что государству надлежало покровительствовать церкви, в то время как сама церковь должна быть автономна. Имели место и такие высказывания:
органам царской и церковной власти необходимо иметь равную силу и значение: но первым - в государстве, а вторым - в церкви. Органы царской и церковной власти должны быть представлены Государственной думой и Государственным советом, а органы церковной власти - Поместным собором и Священным синодом [7]. Архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) [8] полагал, что если постановления Собора и Святейшего синода будут касаться церковно-государственных отношений, то этим решениям необходимо придавать статус государственных законов. Порядок их принятия должен быть следующим: после соответствующего рассмотрения Государственной думой они должны были утверждаться императором [9]. На наш взгляд, интересным было то, что во всех схемах церковно-государственных отношений, предложенных российскими архиереями, не находилось места императору - помазаннику Божьему. И уже в наши дни в современном научно-богословском журнале о смысле таинства миропомазания государей говорится, что в «традиционном церковном понимании» помазание царей означает лишь ограничение функций верховного правителя нормами христианского закона, а не предоставление светской власти права вмешиваться в церковную жизнь. Из этого нами делается вывод, что «отказ» со стороны духовенства царям в обладании «права вмешиваться в церковную жизнь» фактически означает отказ им в обладании церковной властью. Т.е. среди современных богословов, носящих церковный сан («священства»), идет - в определенном смысле -противостояние «царству» [10].
И это несмотря на то, что, как мы писали выше, в исторической практике Восточно-Православной церкви (и, главным образом, в Византии) цезарь имел непререкаемые церковные полномочия. Как отмечалось выше, император гарантировал согласованность государственного и церковного законодательств; созывал Вселенские соборы и следил за их деятельностью; утверждал постановления Вселенских соборов и являлся их председателем. Православный царь издавал постановления об открытии новых епархий; назначал епископов на вакантные церковные кафедры; награждал архиереев высшими церковными наградами; осуществлял внешний контроль за духовенством, к примеру, следя за его благочестием. Православный Царь являлся высшей судебной инстанцией, что давала право обращаться к нему осужденным по церковным делам. Император мог вносить важные изменения в существующее церковное устройство, например, он мог возвести отдельную область в положение автокефальной епархии [11] и т.д. В области вероучения императоры издавали, помимо соборов, церковные законы и наблюдали за исполнением церковных норм, издавали указы.
Кроме этого, как нами уже говорилось выше, в практике Восточной церкви само царское звание считалось особым чином церковной иерархии: цари зачастую назывались «внешними епископами» церкви [12]. Помазанники Божьи (так именовались цари в Священном Писании: например, в I книге Царств) принимали определенное участие в церковном богослужении. Совершаемое над императорами таинство миропомазания, и
уподобляя их Христу, давало им определенные церковные преимуществ. Только православный царь во дни венчания его на царство входил в алтарь через открытые «царские врата», называемые согласно русской традиции так потому, что во время богослужения через них исходит Царь Славы, то есть Христос. Даже дьяконы не могли пересекать «царские врата», а кроме царей, в определенные моменты богослужения «царскими вратами» могли входить архиереи и священники. Только православный царь во время литургии причащались в алтаре в одно время со священнослужителями и, как и священнослужители, непосредственно из Святой Чаши. Иными словами в церковной иерархии цари занимали особое место: выше низшего клира и монашества, и почти в одном ряду со священнослужителями [13]. В Византии участие императора в церковных службах было еще более широким и, на наш взгляд, ещё более полным, что даёт нам все основания говорить о царях как о священниках.
В России на рубеже XIX-XX веков рассматривая возможность «десакрализации» царя и новые модели церковно-государственных отношений, духовенство не находило в них места для императора как для помазанника Божьего. То есть духовенство вполне допускало смену в стране формы государственной власти. Например, ректор Санкт-Петербургской духовной академии епископ Ямбургский Сергий (Страгородский) прямо говорил, о том, что он не имеет никаких пристрастий относительно форм политического устройства страны. Главное, по его словам, чтобы вера в государстве стояла превыше всего и играла руководящую роль в жизни народа, чтобы целью и частной, и общественной жизни было исполнение воли Божией и велений Священного Писания.
До революции в России сложились относительно устойчивые взаимоотношения между государством и Церковью, приведшие к взаимному влиянию. Церковь в процессе самоорганизации испытала влияние государства, но самодержавие, со своей стороны, по мере приближения к 1917 году все более утрачивало сакральное значение, вовлекаясь в решение чисто политических задач, подчас забывая о своей высшей миссии и религиозном предназначении.
К началу XX века епископат ратовал за восстановление в России патриаршества, имея в виду схему церковно-государственных отношений, при которой патриарх был бы неподконтролен императору; отказывая императору в праве вмешиваться в церковную жизнь, духовенство тем самым отказывало императору в обладании церковной властью, в то время как народом царская власть воспринималась не только как государственный институт, но и как церковный. Иными словами, в конце XIX века в Российской империи появилась тенденция к лишению императора его церковных полномочии, т.е. в России происходил процесс «десакрализации» царской власти.
В начале XX века все больше набирало обороты недовольство духовенства государственно-церковными отношениями. Святейший синод в предреволюционный период нередко действовал как фактически враждебное
государству учреждение. К этому времени решая вопрос о главенстве духовной или светской власти, само духовенство связывало его решение с исчезновением царской власти как таковой и с заменой ее народовластием.
Обострил все эти «острые» вопросы и указ императора «Об укреплении начал веротерпимости», ставивший РПЦ в весьма невыгодное положение по отношению к другим инославным вероисповеданиям. Каждый из участников спора - и император, и епископат - не шли ни на какие уступки друг другу, старались занять обособленное и независимое положение, что, в конце концов, привело к тем государственно-церковным отношениям, какие имели место после революции 1917 года, к небывалым гонениям на Церковь, к краху Империи и другим негативным последствиям.
Каждый имел свои амбиции, каждый имел свое видение развития истории российской государственности, что, на наш взгляд, и привело к гибели Империи.
Без духовного возрождения общества в настоящее время невозможно изменение властной формы на более традиционную для России. Исходя из сказанного, Церковь не представляет возможным в настоящее время становиться инициатором изменения формы правления, а считает своим долгом заниматься одной из главных своих задач - духовным окормлением народа.
Оставаясь по сути своей формами проявления бытия, действуя на одной территории, и общаясь с одним народом, Государство и Церковь обязательно имеют точки соприкосновения, взаимодействия. В настоящее время, учитывая положение нашего государства на арене мировой политики, тесное взаимодействие Государства и Церкви должно быть направлено на укрепление и международного положения России, на возврат к нравственным ценностям, декларируемым Православием.
Светский взгляд на характер этих взаимоотношений делает акцент на приоритет государства перед церковью, т.к., как говорилось выше, «не государство находится в Церкви, но Церковь находится в государстве», следовательно, Церковь должна подчиняться его законам. Богословский взгляд на эти взаимоотношения учитывает тот факт, что Церковь - есть явление более полное, чем Государство, что дает ей приоритетное право во взаимоотношениях Церковь-Государство. На наш взгляд, «соработничество» этих властей на данный момент должно осуществляться на кооперативных началах, регламентируемых светским законодательством, но Церковь может и должна вносить в эти взаимоотношения нравственную составляющую.
История отечественной православной церкви неотделима от истории государства. В советский период их взаимоотношения на каждом историческом этапе определялись складывающимся балансом сил и авторитетом каждой из сторон.
Первые декреты советской власти кардинально изменили положение православной церкви и других религиозных организаций. Документом, обобщившим законодательство республики в области свободы совести и отношений государства с религиозными организациями, является декрет
Совета Народных Комиссаров «Об отделение церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 года.
В декабре 1936 года была принята Конституция СССР. Ее 124 статья гласила: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». Но надо отметить, что, несмотря на такой важный законодательный документ, взаимоотношения церкви и государства в этот период были сложными. Ведь именно в 1930-е годы были закрыты многие церкви, от репрессий пострадал целый ряд религиозных деятелей. Во многом это объяснялось общей политической обстановкой в стране и «успешным» насаждением атеизма. Но все-таки оставались и храмы, и священнослужители, и верующие, которые сохранили лучшие православные традиции, доказав в годы тяжелых испытаний, что православная вера и любовь к Родине для них едины.
С первых дней Великой Отечественной войны многие главы церквей выступили с осуждением варварского нападения фашистов на нашу страну, с призывом встать на защиту Родины, организовать сбор средств фонд обороны страны. Правительство оценило эту поддержку, был принят ряд мер по расширению прав религиозных организаций. Но коренной поворот в деле нормализации государственно-церковных отношений наступил в 1943 году.
8 сентября 1943 года на Архиерейском соборе был избран патриарх Московский и Всея Руси. Постановление Совнаркома СССР предусматривало организацию Совета по делам Русской Православной церкви, открытие православного богословского института. Упорядочение государственно -церковных отношений распространялось и на другие религиозные организации, действующие в стране.
В послевоенное время продолжалась постепенная нормализация отношений между церковью и государством. В 1975 году принимается Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о внесении изменений в Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года, расширявший возможности религиозных организаций в удовлетворении потребностей верующих. В последующих документах расширялось понятие «свободы совести» и гарантировалось право исповедовать любую религию.
Следующим шагом в разработке проблемы взаимоотношений церкви и государства на уровне законодательства явилось принятие в 1977 году новой Конституции СССР.
1985 год положил начало процессу глубоких перемен в отношениях государства и церкви. Были сняты ограничения, которые на протяжении многих лет связывали деятельность религиозных организаций. Это способствовало активизации различных сфер деятельности религиозных организаций всех конфессий, действующих на территории нашей страны.
1 октября 1990 года Верховным Советом СССР был принят закон «О свободе совести и религиозных организациях», который гарантировал права граждан на определение и выражение своего отношения к религии,
устранял многочисленные ограничения и противоречия, препятствующие практическому осуществлению свободы совести. Именно этот документ свидетельствовал о коренных изменениях в отношениях церкви и государства на официальном уровне.
Сегодня Российская Федерация - светское государство, в котором, согласно Конституции, «никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» [14]. Русская Православная Церковь отделена от государства, однако, она не отделена от общества и востребована его значительной частью. Поэтому регулирование отношений между государством и церковью, церковью и обществом, обществом и государством - актуальная задача современности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Начало вероисповедных реформ. Думские баталии. 1900 - февраль 1917 г. Материалы сайта «Объединение исследователей религии».
2. Одинцов М.И. Государство и церковь (история взаимоотношений. 1917-1938 гг.), - М: Знание, 1991. - С. З.
3. Иванов П. Тайна святых: Введение в Апокалипсис. - М., 1993. - Т. 2. - С. 580.
4. Лукоянов И.В. Проекты изменения государственного строя в России в конце XIX-начале ХХ в. и власть. (Проблема правого реформаторства): Дисс. ... канд. ист. наук.
- СПб. 1993. - С. 360.
5. Витте С.Ю. Воспоминания. - М., 1960. - Т. 2. - С. 291.
6. Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 гг.). - М.: Духовная библиотека, 2002. - С. 42, 47-51.
7. ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 196. Л. 11, 28-30.
8. Состав Святейшего ... на 1917 год. Пг., 1917. С. 36-37; Всеподданнейший отчет ... за 1905-1907 гг. - СПб., 1910. - С. 68; Одинцов М.И. Русские патриархи ... Указ. соч. - С. 150-153, 201, 204-205.
9. Панков А. Об исправлении перевода богослужебных книг и о преобразованиях в наших богослужебных чинопоследованиях /ЛДВ, 1907. Прибавл. к № 38. - С. 1635; Фирсов С.Л. Русская церковь ... Указ. соч. - С. 193-215.
10. Соловьев Илия, дьякон. Собор и патриарх: дискус. о высш. церковном
управлении // Церковь и время. М., 2004. № 1. - С. 168.
11. Автокефальная церковь - (в буквальном переводе с греческого) -
самоглавенствующая. Образование такой церкви, называемой иначе поместной,
совершается с согласия государственной власти, и самостоятельность ее канонически устанавливается признанием со стороны той церкви, из которой она выделилась (ППБЭС.
- Т. 1. - С. 44-45).
12. Суворов Н.С. Учебник церковного права. - М, 1913. - С. 40-42, 76-77, 210-211; 216; Асмус Валентин, протоиерей. Седьмой Вселенский собор 787 г. и власть императора в Церкви ЖА, 1996. - № 1. - С. 68.
13. Успенский Б.А. Литургический статус царя в Русской церкви: приобщение Св. Тайнам // УчЗ РПУ. Вып. 2. - М., 1996. - С. 130-170.
14. Конституция Российской Федерации, 1993. - Ст. 14, п.1.
© В.А. Ракунов, 2009
