CC BY
77
REFERENCES
1. Radloff, W. Die jakutische Sprache in ihrem Verhältnisse zu den Türksprachen. St. Petersburg, 1908. 86 S.
2. Sleptsov, P.A. Proiskhozhdenie i razvitie yakut-skogo yazyka [Origin and Development of the Yakut Language]. In: Yakuty. Sakha [The Yakuts. Sakha]. Moscow: Nauka Press, 2013. P. 107-114 (in Russ.).
3. Kotvich, V.A. Issledovanie po altajskim jazy-kam [Studies in Altaic Languages]. Translated from Polish. Moscow: Izd. Inostr. Lit. Press, 1962. 372 p. (in Russ.).
4. Baskakov, N.A. Tjurkskie jazyki [The Turkic Languages]. Moscow: Izd. Vostochnoj Literatury Press, 1960. 248 p. (in Russ.).
5. Shcherbak, A.M. Grammaticheskij ocherkjazyka tjurkskikh tekstov X—XIII vv. iz Vostochnogo Turkestana [A Grammatical Outline of the Language of the 10th -13th Centuries' Turkic Texts from Eastern Turkestan]. Moscow: Izd. Vostochnoj Literatury Press, 1962. 211 p. (in Russ.).
6. Malov, S.E. Jakutskij jazyk i jego otnoshenie k drugim tjurkskim jazykam [The Yakut Language and Its Relation to the Other Turkic Languages]. Vestnik AN SSSR - Herald of the Academy of Sciences of the USSR. 1941. No. 5-6. P. 63-64 (in Russ.).
7. Clauson, G. An Etymological Dictionary of Pre-thirteenth Century Turkish. Oxford, 1972.
8. Levin, G.G. Istoricheskie svjazi jakutskogo jazyka s drevnetjurkskimi jazykami [Historical Links between Yakut and the Old Turkic Languages]. Yakutsk: NorthEastern Federal University Press, 2009. 438 p. (in Russ.).
9. Illich-Svitych, V.M. Opyt sravnenija nostrat-icheskikh jazykov. Sravnitel 'nyj slovar' [An Attempt of Comparing Nostratic Languages. A Comparative Dictionary]. Moscow: Nauka Press, 1971. Vol. 1; Moscow, 1984. Vol. 2. 286 p. (in Russ.).
10. Sidorov, E.S. Sanskritsko-jakutskie leksicheskie paralleli [The Sanskrit-Yakut Lexical Parallels]. Yakutsk: Yakutsk State University Press, 1992. 146 p. (in Russ.).
11. Gadzhieva, N.Z. K voprosu klassifikatsii tjurkskikh jazykov i dialektov [On Classification of the Turkic Languages and Dialects]. In: Teoreticheskie osnovy klassifikatsii jazykov mira [Theoretical Foundations of Classifying the World's Languages]. Moscow: Nauka Press, 1980. 368 p. (in Russ.).
12. Rassadin, V.I. Burjatizmy v jakutskom jazyke [Glosses of Buryat Origin in the Yakut Language]. In: O.N. Betlingk i jego trud o jazyke jakutov [O.N. Botlingk and His Scholarly Work on the Language of Yakuts]. Yakutsk: Institute of Language, Literature and Arts, RAS Yakutsk Research Centre Press, 1973. P. 69-78 (in Russ.).
В.Г. Котов, Т.К. Темуров УДК 902 (470.5):902(55)
ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЯЗИ НАСЕЛЕНИЯ ЮЖНОГО УРАЛА С ИРАНСКИМ МИРОМ С ДРЕВНОСТИ ДО ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Аннотация
Первые свидетельства проникновения населения с территории иранского нагорья относятся к концу верхнего палеолита. После оледенения заселение Южного Зауралья осуществлялось с территории Южного При-каспия. В неолите новая волна переселенцев принесла на Южный Урал домашних животных и навыки ското-
Котов Вячеслав Георгиевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела археологических исследований Института истории, языка и литературы Уфимского федерального исследовательского центра РАН (Уфа), e-mail: [email protected]
Темуров Торник Кярамович, аспирант Института истории, языка и литературы Уфимского федерального исследовательского центра РАН (Уфа), e-mail: [email protected]
Vyacheslav G. Kotov, Cand.Sc. (History), Senior Research Fellow of the Department for Archaeological Research, Institute of History, Language and Literature, Ufa Federal Research Centre, Russian Academy of Sciences (Ufa), e-mail: [email protected]
Tornik K. Temurov, Postgraduate Student, Institute of History, Language and Literature, Ufa Federal Research Centre, Russian Academy of Sciences (Ufa), e-mail: [email protected]
© Котов В.Г., Темуров Т.К., 2018
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2018/1 (79)
ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЯЗИ НАСЕЛЕНИЯ ЮЖНОГО УРАЛА С ИРАНСКИМ МИРОМ.
35
водства. В Урало-Поволжье были обнаружены самые ранние свидетельства одомашнивания лошади. Предположительно, от праалтайского населения степной зоны Урало-Поволжья навыки коневодства были переданы другим народам. Очередной культурный импульс пришелся на эпоху развитого бронзового века и связан с распространением вместе с индоарийским населением металлургии и сложного потестарного общественного устройства. В раннем железном веке территорию Южного Урала заселяют кочевники, среди которых были восточные иранцы, саки и савроматы. В середине I тыс. до н.э. сарматы Южного Урала создали мощное объединение во главе с «царем». В этот период сарматы стали играть доминирующую роль в противостоянии кочевых народов с Ахеменидским Ираном. Вместе с тем между ними наладились тесные торговые и политические отношения. В конце I тыс. до н.э. сарматы в составе других кочевых народов стали активно проникать на территорию Ирана, в Средней Азии кочевники в симбиозе с оседлым населением образовали государства Хорезм и Парфию. В эпоху раннего средневековья отмечено влияние в Урало-Поволжье зороастризма, а затем проникновение из Ирана исламской религии.
Ключевые слова: этнокультурное взаимодействие, древность, средневековье, Средняя Азия, Иран, Южный Урал
Vyacheslav G. Kotov, Tornik K. Temurov
HISTORICAL CONNECTIONS OF THE SOUTH URALS' POPULATION WITH THE IRANIAN WORLD FROM ANCIENT TIMES TO THE MIDDLE AGES
Abstract
The first evidence of the penetration of the population from the territory of the Iranian highlands refers to the end of the Upper Palaeolithic. After the Glacial period, the settlement of the Southern Trans-Urals proceeded from the territory of the Southern Caspian region. In the Neolithic, a new wave of immigrants brought domestic animals and cattle-breeding skills to the Southern Urals. In the Urals-Volga region, the earliest evidence of the horse's domestication was discovered. Presumably, the skills of horse breeding from the Pre-Altaian population of the steppe zone of the Urals-Volga region were transferred to other peoples. Another cultural impulse came in the era of the advanced Bronze Age and is associated with the spread (together with the Indo-Aryan population) of metallurgy and a complex potestary social system. In the early Iron Age, the territory of the Southern Urals is inhabited by nomads, among whom there were Oriental Iranians, the Sakas and Savromatians. In the middle of the 1st millennium B.C. the Sarmatians of the Southern Urals had created a powerful confederation headed by a "tsaf'. During this period the Sarmatians began to play a dominant role in the confrontation of nomadic peoples with the Achaemenid Iran. At the same time, close trade and political relations between them were established. At the end of the 1st millennium B.C. the Sarmatians in the alliance of other nomadic peoples began penetrating the Iranian territory actively; in Central Asia nomads in symbiosis with the settled population formed the states of Khorezm and Parthia. In the era of the early Middle Ages, the influence of Zoroast-rianism in the Urals and the Volga region was noticeable and then penetration of Islamic religion from Iran was felt.
Key words: ethno-cultural interaction, antiquity, Middle Ages, Central Asia, Iran, South Urals
Население Южного Урала с глубокой древности испытывало воздействие со стороны индоевропейских, а затем иранских народов Ближнего Востока. В разные эпохи это взаимодействие имело разный характер: в эпоху каменного века оно выражалось в проникновении на территорию Южного Урала протоевропейцев, а затем различных групп европейского населения. После возникновения ахеменидской империи взаимоотношение степных кочевников с иранским миром приобрело другие формы, в основном, характер культурного обмена. В данной статье мы наметим основные вехи взаимодействия Волго-Уральского региона с народами, проживавшими
на территории «Исторического Ирана», которые можно условно назвать «иранским миром».
Наиболее ранние свидетельства проникновения ближневосточного, и, очевидно, индоевропейского населения относятся к концу эпохи верхнего палеолита. В бассейне р. Тобол была изучена стоянка Шикаевка II с выразительным комплексом вкладышевых изделий в виде асси-метричных трапеций с выемками и остатками плейстоценовой фауны (мамонтов), имеющая возраст 13 тыс. лет [15]. Это может свидетельствовать о том, что население Ближнего Востока, оставившее на территории Северного Ирана такие памятники, как Зарзи VI, Палегавра, нижние слои
пещеры Белт, в конце эпохи верхнего палеолита продвинулось через Восточный Прикаспий в Южное Зауралье [12, с. 240]. В эпоху мезолита (XVII тыс. до н.э.) в Южном Зауралье обитало население янгельской культуры, индустрия которой в качестве главных отличительных признаков также имела формы вкладышевых изделий в виде ассиметричных трапеций с выемками, появление которых Г.Н. Матюшин связывал с миграцией индоевропейского населения из Южного Прикаспия [12, с. 267, 283, 287]. В эпоху верхнего палеолита территорию Южного Приуралья населяли носители «уральской» верхнепалеолитической традиции, ярко представленной в индустрии стоянки Талицкого (Прикамье) или Сергеевки-1 (р. Нугуш) [10]. На ее основе в послеледниковую эпоху сложилась романовско-ильмурзинская культура, носителями которой, предположительно, являлось население уральской общности [12, с. 283, 286]. Важно отметить, что между населением Южного Приуралья и Южного Зауралья в эпоху мезолита отсутствовали какие-либо интенсивные контакты, что лишний раз подчеркивает этнические различия между двумя общностями [12, с. 287].
Возникшая в мезолитическую эпоху в Зауралье этнокультурная общность, судя по преемственности в каменной индустрии, существовала и в неолите, причем начало этой эпохи было отмечено появлением на территории региона скотоводства, в частности, коз и овец, первоначально одомашненных на территории Ближнего Востока [12]. Можно предположить, что в ходе распространения скотоводства на территории Южного Урала охотниками был сделан шаг к приручению дикой лошади-тарпана [12]. Археозоолог А.Г. Петренко считал, что самые ранние остатки одомашненной лошади были обнаружены на стоянке Муллино в Туймазинском районе Башкортостана и на Ивановской стоянке в Оренбургской области, которые имеют возраст 6100±160 (ИГАН-383) лет до н.э. и 6070±90 (Ле-2343) лет до н.э. [14, с. 83]. Навыки доместикации лошади в дальнейшем были распространены вместе с населением на Восток и Запад от Урала [14, с. 83].
Распространение нового типа хозяйства, инородных для этих мест животных и навыков доместикации происходило в результате тесных контактов населения Зауралья и Приуралья, а также переселенцев из районов Южного и Восточного Прикаспия. Таким образом, в эпоху неолита под
влиянием древних индоевропейцев произошла кардинальная перестройка материальной и духовной культуры уральского населения, что стало основанием для сложения новой этнической общности в степной зоне Южного Урала - скотоводов-коневодов.
Предположительно, в эпоху неолита произошло разделение уральских и алтайских языков [5, с. 16-17]. Единственная общность, которая является исконными коневодами, по данным языкознания, - это праалтайцы [6]. Они сформировались где-то в горностепной местности на контакте с южносибирской тайгой [5, с. 16-17]. Наряду с Алтае-Саянским регионом, местом формирования и выделения праалтайцев из урало-алтайской общности должен быть и Южный Урал. В пользу этого предположения свидетельствуют как самые ранние следы доместикации лошади в южноуральском регионе, так и архаические пласты тюркской мифологии, сохранившиеся в башкирском эпическом наследии и мифологии [9].
Эпоха раннего металла отмечена проникновением новых волн переселенцев из Ближневосточного региона, стремящихся сюда в поисках металла и удобных пастбищ. Наиболее ярким свидетельством этих миграций является феномен синташтинской культуры с многочисленными укрепленными поселениями, среди которых наибольшую известность получил Аркаим. Более древние памятники с такой же архитектурой были исследованы на Ближнем Востоке. Большинство исследователей сходится во мнении, что эта культура была оставлена древними ариями [11]. В языках финно-пермских народов сохранились следы продолжительных контактов с древними, средними и поздними ариями [13]. Подобные исследования еще не проводились в отношении башкирского языка. Между тем в башкирском фольклоре присутствуют многочисленные проявления индоарийской мифологии и наиболее впечатляющие - заключительные разделы мифологического эпоса «Урал-батыр», являющиеся вставками сюжетов из арийской мифологии и самым поздним пластом данного эпоса [8]. До проведения серьезных лингвистических исследований можно осторожно предположить, что выделение и формирование прото-тюрков и протоариев происходило в условиях тесного взаимодействия и взаимовлияния в южноуральском и/или южносибирском регионах. Например, древнеиранским влиянием объясняет-
ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЯЗИ НАСЕЛЕНИЯ ЮЖНОГО УРАЛА С ИРАНСКИМ МИРОМ.
37
ся появление в древнетюркском языке обозначений колеса и металлов, которые приходятся уже на период распада пратюркского языка на диалекты, очевидно, во время существования анд-роновской общности, т.е. приблизительно в III-II тыс. до н.э. [5, с. 17]. Этот период, очевидно, отразился в южноуральском фольклоре появлением ряда эпосов, имеющих в себе «индоиранский» след (эпосы «Атсбузат» - «Акбузат», «Ку-цыр буга» - «Кунгыр-буга»).
Следующая волна иранского влияния связана с появлением в регионе в начале I тыс. до н.э. кочевых народов: саков тиграхаунда, сармат, даев, скифов. Часть из них являлись ираноязычными, кроме того, все они были так или иначе вовлечены в орбиту политической истории Ахеменид-ского Ирана. Во второй половине VI в. до н.э. Ахеменидская империя завоевала значительную часть Средней Азии и вышла к границам кочевого мира огромной евразийской степи. Стоит отметить, что именно в погребениях ранних кочевников Южного Урала обнаружено наибольшее количество произведений ахеменидского круга (памятники торевтики, бронзового литья, стеклянные сосуды и т.д.), найденных где-либо за пределами Ахеменидского Ирана. Важно, что распределение «импортов ахеменидского круга к северу от границ Ахеменидского государства свидетельствует о том, что в контексте связей Ахеменидской державы с кочевым миром Евразии важнейшая роль принадлежала именно номадам Южного Урала. Очевидно, здесь в V-IV вв. до н.э. сложилось сильное этнополитическое объединение кочевников во главе с «царями», создавшее условие для налаживания тесных торговых связей с ахеменидским Ираном, и ставшее мощным политическим и военным фактором в среднеазиатском регионе. Своеобразным «мостом» между кочевым миром и миром иранской цивилизации был древний Хорезм. В конце VI в. до н.э. Хорезм и часть кочевников между Аралом и Каспием вошли в состав одной из сатрапий персидской державы. Часть номадов не пожелала признать господство персов и перенесла центры своего племенного объединения (и родовых могильников) на север, в степи Приуралья» [16, с. 54]. Переселенцы могли сохранять связи с населением Хорезма. Со временем к границам Хорезма начинают опять переселяться южноуральские кочевники.
Очевидно, в это время появились наиболее ранние варианты башкирских эпосов «ЗаятYлэк»
(«Заятуляк»), «'Кара юрга» («Кара-юрга»), «Кун-гыр-буга», а также цикл героических сказок.
Новый всплеск культурно-политического влияния иранского мира отмечен во второй половине I тыс. н.э. в эпоху Сасанидов. Он имеет два пласта - зороастрийский и мусульманский. Первый пласт выражен слабо в форме упоминаний в эпосах, преданиях и сказках демонических персонажей иранской мифологической традиции. Так, в эпосе «Ку^ыйкурпэс» («Куз-Курпяч», версия Т. Беляева) описывается огромная собака, охраняющая Мяскай: из шерсти этого животного сыплется зерно, которым и питается добрая колдунья [2, с. 302]. По нашему мнению, этот мифологический образ является полузабытым воспоминанием о крылатой собаке зороастрийской мифологии - Сенмурве-Симурге, рассыпающем из своей шерсти семена над источником вод, которые он собрал с дерева всех семян [17, с. 292]. Образ Сенмур-ва присутствует на поясной накладке из Боль-ше-Тигановского могильника Х-Х1 вв. в Татарстане [18, рис. 11, 15]. Описание же крылатого существа в башкирском эпосе «Алдар менэн Зehрэ» («Алдар и Зухра»), создание которого относится к раннебулгарскому времени, показывает сходство по характерным деталям с описанием птицы Саэна в зороастрийском тексте «Бундахишн» [7]. Это можно объяснить только тем, что население Урало-Поволжья было знакомо в раннебулгарское время с зороастрийски-ми текстами и, очевидно, с зороастрийской религией от миссионеров. В этой связи заслуживает внимание упоминание в книге Таджетдина Ялсыгулова «Тарих нама-и булгар» среди предков башкир последователей зороастрийской религии [3, с. 158-159]. Для нас важно, что мусульманская религия также пришла к нам из иранского мира, поскольку ее распространяли проповедники из Средней Азии [1; 4, с. 139]. Постоянные торговые контакты со Средней Азией и Ираном поддерживали глубокий интерес к иранской культуре и ее влияние на башкирскую культуру во всех ее проявлениях вплоть до недавнего времени.
Следует отметить, что история взаимодействия иранской цивилизации и кочевого мира имеет глубокие корни. Контакты между ними были постоянные и с веками только усиливались. Взаимодействие происходило как в форме вооруженной конфронтации, так и в процессе торгового и культурного обмена.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аминев З.Г. Почему башкиры приняли ислам? // От древности к новому времени (Проблемы истории и археологии). Вып. 9. Уфа, 2006. С. 6-13.
2. Башкирское народное творчество. Т. 1: Эпос. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1987. 544 с.
3. Галяутдинов И.Г. «Тарих нама-и булгар» Тад-жетдина Ялсыгулова. Уфа: Китап, 1998. 269 с.
4. Гарустович Г.Н. Особенности распространения ислама среди башкир в эпоху средневековья // Уфимский археологический вестник. Вып. 13. 2013. С. 137-143.
5. Дыбо А.В. Исследования по тюркологии и ал-таистике в отделе урало-алтайских языков Института языкознания РАН // Урал-Алтай: через века в будущее. Уфа: Гилем, 2005. С. 15-20.
6. Дыбо В.А. Язык - этнос - археологическая культура. (Несколько мыслей по поводу индоевропейской проблемы) // Глобализация - этнизация: этнокультурные и этноязыковые процессы. Кн. 1. М.: Наука, 2006. С. 75-94.
7. Котов В.Г. Об одной археологической иллюстрации эпоса «Алдар и Зухра» // Ватандаш. 1999. № 11. С. 92-99.
8. Котов В.Г. Башкирский эпос «Урал-батыр». Ис-торико-мифологические основы. Уфа: Гилем, 2006. 408 с.
9. Котов В.Г. Архаические башкирские эпосы в сравнении с эпосами народов Сибири // Эпическое наследие народов мира: традиции и этническая специфика. Якутск: Алаас, 2017. С. 15-16.
10. Котов В.Г., Румянцев М.М. К вопросу о культурной ситуации в уральском регионе в эпоху верхнего палеолита // Урал-Алтай: через века в будущее. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2012. С. 189-192.
11. Кузьмина Е.Е., Смирнов К.Ф. Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических открытий. М.: Наука, 1977. 83 с.
12. Матюшин Г.Н. Мезолит Южного Урала. М.: Наука, 1976. 368 с.
13. Напольских В.В. Уральско-арийские взаимоотношения: научная традиция и новые вопросы // XVIII Уральское археологическое совещание. Уфа: БГПУ, 2010. С. 30-39.
14. Наумов И.Н. Факторы сложения предма-риупольской культурно-хозяйственной общности в По-волжско-Донских степях // Археологические записки. Вып. 3. Каменный век. Ростов-на-Дону, 2003. С. 83-89.
15. Петрин В.Т., Смирнов Н.Г. Палеолитический памятник в Шикаевке на правобережье Тобола // Вопросы археологии Урала. Свердловск. 1975. С. 75-85.
16. Таиров А.Д. Изменения климата степей и лесо-степей Центральной Евразии во II—I тыс. до н.э.: Материалы к историческим реконструкциям. Челябинск: Рифей, 2003. 68 с.
17. Тревер К.В. Сэнмурв-Паскудж, собака-птица // Из истории докапиталистических формаций. М.; Л., 1933. С. 293-328.
18. Халикова Е.А. Больше-Тиганский могильник // Советская археология. 1976. № 2. С. 158-178.
REFERENCES
1. Aminev, Z.G. Pochemu bashkiry prinyali islam? [Why Have the Bashkirs Adopted Islam?]. In: Ot drev-nosti k novomu vremeni (Problemy istorii i arkheologii) [From Antiquity till Modern Times (Problems of History and Archaeology)]. Issue 9. Ufa, 2006. P. 6-13 (in Russ.).
2. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. T. 1: Epos [Bashkir Folk Arts. Vol. 1: The Epic]. Ufa: Bashkirskoe knizhnoe izda-tel'stvo [Bashkir Publishing House], 1987. 544 p. (in Russ.).
3. Galyautdinov, I.G. "Tarih nama-i bulgar" Tadzhet-dina Yalsygulova [Tarih nama-i bulgar by Tadjetdin Yal-sygulov]. Ufa: Kitap Press, 1998. 269 p. (in Russ.).
4. Garustovich, G.N. Osobennosti rasprostraneniya islama sredi bashkir v epokhu srednevekovya [Features of the Dissemination of Islam among Bashkirs during the Middle Ages]. Ufimsky arkheologicheskiy vestnik- The Ufa Archaeological Bulletin. Issue 13. 2013. P. 137-143 (in Russ.).
5. Dybo, A.V Issledovaniyapo tyurkologii i altaistike v otdele uralo-altayskikh yazykov Instituta yazykoznaniya RAN [Research on Turkology and Altai Studies in the Department of the Ural-Altaic Languages, Institute of Linguistics, the Russian Academy of Sciences]. In: Ural-Altai: che-rez veka v budushcheye [The Urals-Altai: Through Centuries to the Future]. Ufa: Gilem Press, 2005. P. 15-20 (in Russ.).
6. Dybo, VA. Yazyk - etnos - arkheologicheskaya kul 'tura. (Neskol'ko mysley po povodu indoyevropeyskoy problemy) [Language - Ethnos - Archaeological Culture. (Several Thoughts Concerning the Indo-European Problem)]. In: Globalizatsiya - etnizatsiya: etnokul 'turnye i etnoyazykovye protsessy. Kn. 1 [Globalization - Ethniza-tion: Ethnocultural and Ethnolinguistic Processes. Book 1]. Moscow: Nauka Press, 2006. P. 75-94 (in Russ.).
7. Kotov, V.G. Ob odnoy arkheologicheskoy illyus-tratsii eposa "Aldar i Zuhra" [One Archaeological Illustration of the Aldar and Zukhra Epic]. Vatandash - The Compatriot Journal. 1999. No. 11. P. 92-99 (in Russ.).
8. Kotov, V.G. Bashkirskiy epos «Ural-batyr». Is-toriko-mifologicheskie osnovy [The Bashkir Epic Ural-batyr. Historical and Mythological Foundations]. Ufa: Gilem Press, 2006. 408 p. (in Russ.).
9. Kotov, VG. Arkhaicheskie bashkirskie eposy v srav-nenii s eposami narodov Sibiri [Archaic Bashkir Epics in Comparison with Those of the Siberian Peoples]. In: Epiche-skoe nasledie narodov mira: traditsii i etnicheskaya spetsifika [Epic Heritage of the World's Peoples: Traditions and Ethnic Specifics]. Yakutsk: Alaas Press, 2017. C. 15-16 (in Russ.).
10. Kotov, V.G., Rumyantsev, M.M. K voprosu o kul 'turnoy situatsii v ural 'skom regione v epokhu verkh-nego paleolita [To the Issue of the Cultural Situation in the Urals Region during the Upper Palaeolithic]. In: UralAltai: cherez veka v budushcheye [The Urals-Altai: Through Centuries to the Future]. Ufa: Institute of History, Language and Literature, Ufa Scientific Center, the Russian Academy of Sciences Press, 2012. P. 189-192 (in Russ.).
11. Kuzmina, E.E., Smirnov, K.F. Proiskhozhdenie indoirantsev v svete noveyshikh arkheologicheskikh ot-krytiy [The Origin of Indo-Iranians in the Light of the Latest Archaeological Findings]. Moscow: Nauka Press, 1977. 83 p. (in Russ.).
12. Matyushin, G.N. Mezolit Yuzhnogo Urala [The Mesolithic of the South Urals]. Moscow: Nauka Press, 1976. 368 p. (in Russ.).
13. Napolskih, VV Ural'sko-ariyskie vzaimootnoshe-niya: nauchnaya traditsiya i novye voprosy [The Urals-Aryan Relationships: The Scientific Tradition and New Issues]. In: XVIII Ural 'skoe arkheologicheskoe soveshchanie [The 18th Urals Archaeological Meeting]. Ufa: Bashkir State Pedagogical University Press, 2010. P. 30-39 (in Russ.).
14. Naumov, I.N. Faktory slozheniyapredmariupol'-skoy kul'turno-khozyaystvennoy obshchnosti v Povolzh-
sko-Donskikh stepyakh [Factors of Establishment of the Premariupol Cultural and Economic Community in the Volga Region and the Don Steppes]. In: Arkheologicheskie za-piski. Vyp. 3. Kamennyy vek [Archaeological Notes. Issue 3. Stone Age]. Rostov-on-the Don, 2003. P. 83-89 (in Russ.).
15. Petrin, V.T., Smirnov, N.G. Paleoliticheskiy pam-yatnik v Shikaevke na pravoberezhye Tobola [A Paleolithic Monument in Shikayevka on the Right Bank of the Tobol]. In: Voprosy arkheologi Urala [Issues of Archaeology of the Urals]. Sverdlovsk, 1975. P. 75-85 (in Russ.).
16. Tairov, A. D. Izmeneniya klimata stepey i lesoste-pey Tsentral'noy Evrazii vo II-I tys. do n.e.: Materialy k istoricheskim rekonstruktsiyam [Climate Changes of Steppes and Forest-steppes in Central Eurasia in II-I millennium B.C.: Materials for Historical Reconstruction]. Chelyabinsk: Rifey Press, 2003. 68 p. (in Russ.).
17. Trever, K.V. Senmurv-Paskudzh, sobaka-ptitsa [Senmurw-Paskudzh, a Bird-Dog]. In: Iz istorii dokapi-talisticheskikh formatsiy [From the History of pre-Capi-talistic Formations]. Moscow; Leningrad, 1933. P. 293328 (in Russ.).
18. Khalikova, E.A. Bolshe-Tiganskiy mogil'nik [The Bolshe-Tigansky Burial Ground]. Sovetskaya arkheolo-giya - Soviet archaeology. 1976. No. 2. P. 158-178 (in Russ.).
Р.Р. Баязитова УДК 39. 392+394. 21
ЗАПРЕТЫ И ПРЕДПИСАНИЯ В ТРАДИЦИОННОМ ЭТИКЕТЕ БАШКИР САМАРСКОЙ И САРАТОВСКОЙ ОБЛАСТЕЙ*
Аннотация
Целью исследования является анализ запретов и предписаний, записанных у башкир Самарской и Саратовской областей Российской Федерации. Актуальность исследования обусловлена проблемой пересмотра взглядов на общечеловеческие и национальные ценностные ориентиры в современном обществе.
Автором был использован комплексный подход, предполагающий анализ философских, этнографических работ. Исследование проведено с использованием полевых материалов, полученных в ходе глубинного интервью. Кроме того, в работе использовались сравнительно-исторический и типологический, описательный методы исследования.
* Статья выполнена при финансовой поддержке гранта РФФИ «Урал: история, экономика, культура» в рамках научно-исследовательского проекта «Этнофольклорная экспедиция по исследованию духовной и традиционной культуры иргизо-камеликских башкир», №17-14-02605
Баязитова Розалия Рафкатовна, кандидат исторических наук, доцент кафедры башкирской литературы и культуры Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы (Уфа), e-mail: rosali8 @mail. ru
Rozaliia R. Baiazitova, Cand.Sc. (History), Associate Professor of Bashkir Literature and Culture, Bashkir State Pedagogical University Named after M. Akmullah (Ufa), e-mail: [email protected]
© Баязитова Р.Р., 2018
