CC BY
102
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
УДК 101.1:316
А. В. СУШКО
Омский государственный технический университет, г. Омск
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ НАЦИОПОНИМАНИЯ В РОССИИ
Статья посвящена истории изучения наций и национализмов в отечественной науке. В центре исследовательского интереса вопрос о смене исследовательских парадигм и основаниях классификаций существующих на текущий момент теорий нациепонимания. Автор приходит к выводу о необходимости создания «синтетической» теории национализма, которая должна соответствовать требованиям к универсальной теории, вносящей новое знание в современное нациеведение, объединяющей сильные стороны разных концепций и нивелирующей их недостатки
Ключевые слова: теории наций и национализмов, примордиализм, модернизм, конструктивизм, инструментализм, этносимволизм.
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ научного проекта № 16-03-00421.
В современном научном знании значительны объемы и масштабы междисциплинарных исследований и дискуссий, посвященных процессам суверенизации и нациестроительства, нациям и национализму. Для того, чтобы отделить философскую основу понимания дефиниции нация, исследователями Н. А. Мосуновой и Г. П. Корневым был предложен специальный термин — нациопонимание, как рефлексивная область философских размышлений о концепциях и теориях, изучающих нацию, национализм и другие взаимосвязанные с ними явления в их парадигмальной целостности [1, с. 86]. Цель данной работы — проанализировать развитие и особенности нациопонимания в России в зависимости от развития общественно-политической ситуации.
Понятия «нация» и «национализм» вошли в отечественный общественно-политический дискурс и стали предметом для философского осмысления российскими мыслителями в XIX столетии. С. М. Сергеев, относя генезис русского националистического дискурса к началу XIX в., пишет: «Националистический дискурс, несомненно, присутствует в писаниях традиционалистов, начиная,
по крайней мере, с А. С. Шишкова и Ф. В. Ростопчина, он хорошо виден у таких представителей «официальной народности», как М. П. Погодин, у большинства ранних славянофилов (особенно братьев Аксаковых и Ю. Ф. Самарина), Ф. М. Достоевского и Н. Я. Данилевского, М. Н. Каткова и Н. П. Гиля-рова-Платонова. Но, конечно, ни для кого из них он не имел самодавлеющего значения, всегда оставаясь в подчинении у ценностей более высокого порядка — религии и династических (недаром, в знаменитой уваровской формуле «Православие. Самодержавие. Народность» этническое начало стояло на последнем месте)» [2, с. 11 — 12].
Современный исследователь Д. Э. Летняков, обратившийся к изучению наследия Н. М. Карамзина, представляет его не только как идеолога русского консерватизма, но и как основоположника идей русского национализма. В этой связи он пишет: «Карамзин сумел наметить ряд важных тем, которые и в дальнейшем будут волновать многих русских националистов (проблема культурного раскола в обществе, обоснование русской национальной специфики и пр.); Карамзин заложил и определенные мировоззренческие тенденции, присущие
всему русскому национализму, по крайней мере, до 1917 г. (его сугубо консервативный и антизападнический характер, неотъемлемая связь с монархизмом). В-третьих, Карамзин в немалой степени способствовал появлению у русского национализма какой-то реальной основы в виде готового исторического нарратива, собственной национальной традиции, к которой можно апеллировать, а также разработанного национального языка» [3, с. 81—82]. Обратившись к изучению взглядов отечественных мыслителей на феномен нации, А. И. Миллер сделал вывод: «Если в период 1840 — 70-х годов понятие «нация» использовалось в основном авторами западнической, либеральной ориентации (В. Г. Белинский, М. Н. Катков в его либеральный период), то с утверждением этого понятия как общепринятого в 1880-е годы оно вошло в арсенал правых, которые боролись с либералами за утверждение собственной, часто авторитарной и расовой, трактовки «нации». В либеральной прессе это вскоре привело к появлению сентенций с осуждением национализма как гипертрофированного и искаженного патриотизма, как формы ксенофобии. Уже в 1880-е годы либералы во многом отдали понятие «нация» на откуп своим противникам справа, часть которых вскоре стала определять себя как националистов» [4, с. 86].
Мотивом для начала интенсивных дискуссий о нации и национализме являлась необходимость осмысления исторического пути России и русского народа. Современные историки выделяют ряд направлений русской национальной идеологии, оформившиеся в XIX столетии. Русский европеизм (западничество): его сторонники полагали стратегической целью России включение в «европейское единство» и дальнейшее движение по одному пути с Европой. Русский мессианизм: его идеологи пропагандировали в качестве императива идею всемирного признания России, ее вселенское призвание. Русский панславизм как разновидность мессианизма, доминировала идея славянского объединения во главе с Россией. И собственно русский национализм как идеологию 8шдепеп8 [5, с. 109—111]. Несмотря на то что с момента начала изучения национализма проблема была политически ангажирована, представители указанных направлений в ходе общественно-политических дискуссий заложили основы для философского осмысления наций и на-ционализмов в России.
Следует подчеркнуть, что при наличии широкого спектра подходов к нациопониманию в начале ХХ столетия в отечественной культуре появилось самобытное осмысление нации и национализма через религиозно-философский поиск «русской идеи». В отечественной философии «русская идея» рассматривается в качестве философского термина, введенного В. С. Соловьевым «для интерпретации русского самосознания, культуры, национальной и мировой судьбы России, ее христианского наследия и будущности, путей соединения народов и преображения человечества» [6, с. 421]. В ходе дискуссий в рамках «русской идеи» религиозным философом С. Н. Булгаковым была предложена типология изучения нации. В трактовке ее природы, по мнению С. Н. Булгакова, проявлялись «два основных направления, естественно, обозначились в истории философии, принимая в ней разные формулировки: номинализму и реализму средневековой философии в новейшей соответствует позитивизм, эмпиризм или идеализм (конечно, «трансценден-
тальный») в их противоположности реализму, мистическому или спиритуалистическому. Для первого воззрения бытие исчерпывается непосредственной данностью состояний сознания, которая в своем выражении и логической обработке облекается в символику общих понятий и суждений. Для другого воззрения действительность несравненно глубже опытной данности, показания опыта суть только касания подлинных res о нашу субъективность, ее изменчивые и несовершенные, неадекватные символы...» [7, с. 386]. Следует отметить, что на протяжении ХХ столетия эти подходы, модернизируясь, продолжали определять развитие нациеведе-ния во всем мире, получая у исследователей национализма разные названия при сохранении их сути.
Вплоть до завершения Гражданской войны в России и установления коммунистического режима в отечественной науке существовал методологический плюрализм. Представителями различных общественно-политических сил велись дискуссии о сущности нации, которые были крайне актуальны для развития страны. В этой связи историк В. В. Журавлев отмечает, что «несхожие трактовки искомых понятий на различных изломах и зигзагах истории и тем более реальные социальные действия по воплощению в жизнь содержащихся в их ткани идеологических убеждений, установок, требований всегда служили и продолжают служить непременным инструментом как государственной политики, так и идейной и социально-политической борьбы в недрах российского социума» [5, с. 3]. Однако русский национализм потерпел политическое фиаско в ходе революции и Гражданской войны. Его идеологи эмигрировали из страны. Оценивая последствия этого, С. М. Сергеев отмечает: «Проиграв политически, национализм продолжал развиваться идеологически, прежде всего, конечно, в русском зарубежье» [2, с. 19]. До распада СССР философия русского зарубежья не могла значимо повлиять на развитие нациопонимания в России. В стране утвердился марксизм-ленинизм с декларированием подхода к нации на основе теории общественных формаций.
Если оценивать взгляд на природу наций в СССР не с позиций идеологических клише, навязанных советской идеологией, то следует признать, что советские ученые и политики были «модернистами». В этом мы согласны с мнением российского исследователя М. О. Мнацаканяна. Он пишет: «Классическими являются и марксистские материалистические теории нации и национализма, они не просто близки модернизму, но, по существу, они являются особым направлением, ветвью внутри широкого модернистского течения мысли» [8, с. 27]. Для иллюстрации этой мысли сошлемся на И. В. Сталина, который в конце 1929 г. утверждал: «Русские марксисты давно уже имеют свою теорию нации. По этой теории нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на основе четырех основных признаков, а именно: на базе общности, языка, общности территории, общности экономической жизни и общности психического склада, проявляющегося в общности специфических особенностей национальной культуры» [8, с. 105]. Основываясь на таком определении нации, И. В. Сталин считал, что «не было и не могло быть наций в период докапиталистический, так как не было еще национальных рынков, не было ни экономических, ни культурных национальных центров, не было, стало быть, тех факторов,
которые ликвидируют хозяйственную раздробленность данного народа и стягивают разобщенные доселе части этого народа в одно национальное целое» [9, с. 107]. При этом И. В. Сталин подчеркивал, что национальное государство не является обязательным атрибутом нации. Сталинская линия преломляла модернистские идеи в этносимволиче-ские контексты1.
Советские специалисты, развивая воззрения И. В. Сталина, связывали возникновение наций с развитием капиталистических отношений. При этом большое значение они предавали культурным символам нации. В год 50-летия образования СССР (1972 г.) правящая партия провозгласила образование новой исторической общности людей — советского народа. Это была вершина советского опыта нациестроительства. В специальной статье, посвященной этому событию, исследователь М. А. Фа-деичева отметила, что «советский народ полностью соответствовал совокупности признаков нации, приведенных И. Сталиным». При этом советские теоретики изменили сталинскую последовательность признаков нации, «в советской теории нации сначала обозначалась общность территории, затем большое внимание уделялось общности экономической жизни, затем — культура, язык как ее основа и, наконец, некоторые черты советского характера, например, «общенациональная гордость советского человека»» [10, с. 232].
Советские обществоведы обслуживали политический заказ правящей партии. «Научная» марк-систко-ленинская методология противопоставлялась «буржуазным фальсификациям» теорий нации. При этом большинство советских специалистов не были знакомы с исследованиями своих западных коллег. Несмотря на определенные достижения в нациопонимании, отсутствие плюрализма мнений препятствовало полноценному развитию советской научной мысли. В той ситуации проблема классификации теорий наций и национализмов для отечественной науки не была актуальной. К концу ХХ века в области нациопонимания советские ученые остались далеко позади своих западных коллег, выработавших множество подходов к изучению наций и национализма.
С крахом коммунистического режима в отечественную науку вернулся методологический плюрализм. Закономерным явлением отечественной общественно-политической и философской мысли стало появление трудов российских ученых, в новых условиях продолживших разработку тематики «русской идеи». В конце ХХ века произошел ее своеобразный «ренессанс». Были переизданы основные работы дореволюционных авторов и мыслителей русского зарубежья, где рассматривались теоретические концепты наций и национализмов. Это объяснялось рядом факторов: потребностью общества в самопознании, всплеском русского национализма и стремлением государства найти идеологические основы бытия. В стране возродились основные направления мысли, развивавшиеся в XIX — начале ХХ веков. Представители европеизма (западничества) в современных условиях трактуют нацию как гражданскую общность и выступают за построение российской нации [11]. Для современного русского мессианизма интересы русского народа по-прежнему подчинены всемирно-исторической цели сохранения и распространения православия [12, 13]. Только немногочисленные собственно русские националисты выступили на защиту
национальных интересов русского народа, считая это в современных условиях главной задачей [14]. Русский панславизм в конце ХХ века потерял свою актуальность.
Для актуализации национальной проблематики важным событием стал объявленный 30 июля 1996 г. по инициативе президента России Б. Н. Ельцина «Российской газетой» конкурс «Идея для России». В его материалах националистический дискурс играл значимую роль. В 1998 г. были подведены итоги конкурса, отразившие отсутствие идейного консенсуса в стране по поводу идеологии ее развития. Одна из статей, посвященных итогам конкурса в этой связи, называлась «В больном сознании великое не рождается» [15]. В то же время анализ материалов конкурса, проведенный ИСПИ РАН, свидетельствовал о наличии общих ценностей у большинства населения страны. Формула национальной идеи России получилась в виде триады «Нравственность. Народность. Патриотизм» [16]. Материалы конкурса свидетельствовали о том, что, как и прежде, в общественном сознании россиян националистический дискурс не имел самодовлеющего значения. Несмотря на высокую общественную значимость, разработка «русской идеи» не стала ведущим направлением современной отечественной нациеведческой мысли.
Основной особенностью нациеведения в постсоветской, российской науке стало широкое распространение теоретических идей западных ученых, творчески осваиваемых отечественными специалистами. В оценке отечественного нациеведения следует согласиться с исследователями Н. А. Мо-суновой и Г. П. Корневым, которые пишут: «Благодаря доступу к западному «видению» национализма и особенностям его проявления в России, в последнее время появились интересные и вполне конкурентоспособные исследования, посвященные проблемам этноса, этничности, этнической и национальной самоидентификации, национализму, способствующие выходу нашего отечественного нациопонимания из своего рода идеологического затворничества. Это — статьи, монографии и диссертации А. Р. Аклаева, В. М. Воронкова, Ю. Д. Гранина, Н. М. Губогло, А. В. Дахина, Л. М. Дробижевой, А. Г. Здравомыслова, С. Г. Ка-гияна, В. В. Коротеевой, В. С. Малахова, О. Ю. Малиновой, В. В. Мархинина, Б. В. Межуева, М. О. Мнацаканяна, Э. И. Паина, В. Б. Пастухова, Э. А. Позднякова, Э. Д. Понарина, С. Н. Пушкина, С. В. Соколова, С. В. Соколовского, Г. У. Сол-датовой, А. И. Субетто, Г. Т. Товадова, В. А. Тиш-кова, В. П. Торукало, С. В. Чешко, В. Н. Шевченко, В. А. Шнирельмана, В. Д. Шуверовой и многих других авторов» [1, с. 10]. В отличие от начала ХХ века, когда российская мысль в рамках поиска и осмысления «русской идеи» имела самобытное направление нациопонимания, современная российская наука развивается в рамках основных направлений мировой науки, определяемых в западных университетах.
На современном этапе развития нациопонима-ния перед российскими нациеведами, точно так же, как и перед западными специалистами, встала проблема демаркации основных подходов к нации и национализму. Она может быть решена через создание соответствующей типологии. Проблема типологии наций и национализма в западной науке специально рассмотрена А. В. Нехаевым, в примечании коротко затронувшим и основные типологии,
существующие в российской науке [17, с. 44]. В отечественном нациопонимании их к настоящему времени существует несколько.
В России преобладают троичные типологии парадигм изучения наций и национализмов, зачастую связанные с трактовками этничности. Ведущие отечественные специалисты справедливо объясняют методологическую связь в изучении этничности и национализма следующим образом: «Под исследование национализма попадает также феномен этничности и обширное поле этнических штудий (ethnic stadies). Причина здесь все та же: этничность в своей политической форме очень часто обращается к категории «нация», ровно как и гражданские сообщества, в которых присутствует соответствующий дискурс, обращаются к образу единой культуры или единых этнических корней» [18, с. 21]. Ю. В. Арутюнян, Л. М. Дробижева и А. А. Сусо-колов выделяют три подхода к пониманию этнического феномена: примордиализм, инструментализм и конструктивизм2 [19, с. 32 — 35]. Внутри указанных подходов авторы описывают ряд направлений. Как наиболее распространенную, эту же типологию приводят Н. А. Мосунова и Г. П. Корнеев, при этом отмечая существование иных вариантов классификации [1, с. 19].
Троичную типологию теорий наций и нацио-нализмов, но несколько по-иному, выстраивает М. О. Мнацаканян. Он разделяет существующие теории на классические и не классические и делит неклассические теории на три парадигмы: модернизм, конструктивизм и постмодернизм. По мнению ученого, если «современный модернизм, являясь теоретическим выражением новых процессов и явлений в национальной жизни эпохи глобализации и модернизации, выступает в роли законного наследника классического модернизма, то конструктивизм, есть отход от некоторых фундаментальных положений модернизма, это, по существу, переходное состояние, сближение с постмодернизмом». Постмодернизм, по мнению ученого, как и конструктивизм, «совершенно новое течение теоретической мысли, свободное от каких-либо преемственных связей с классическими теориями. Он как раз и апеллируют к глобализму, берет на вооружение наиболее слабые положения авторов-глобалистов об отмирании уже сегодня нации, национальных культур, национальных государств и т.п. Постмодернизм сегодня выдвигает идею о космополитизме и о космополитическом видении мира как якобы уже утвердившихся и даже господствующих реальностей» [8, с. 33]. М. О. Мнацаканян представляет развитие современного модернизма в историческом контексте как линейную эволюцию научной мысли при творческом сохранении и развитии идей классических модернистов. В свою очередь, в интерпри-тации исследователя конструктивизм, и особенно постмодернизм, порвали с классической традицией. Они — следствие конкурентной борьбы разнонаправленных идей, породивших разные парадигмы в новых исторических условиях.
Достаточно простую двоичную типологию теорий наций и национализмов предлагает В. С. Малахов. Он пишет: «Несмотря на многообразие подходов, характерное для национализмоведения последних десятилетий, эти подходы можно объединить под двумя рубриками — «эссенциализма» (или субстанциализма) и «номинализма» (или инструментализма). К эссенциализму можно отнести примордиализм и историцизм, к номинализму —
функционализм и марксизм» [20, с. 117]. Такая типология не охватывает всей палитры современных подходов к нации и национализму.
Вместе с тем В. С. Малахов предпринимает попытку расширения двоичной типологии за счет введения третьего альтернативного подхода к изучению феноменов наций и национализма — социально-конструктивистского, основываясь на том, что сторонники конструктивизма пытаются уйти от крайностей объективизма и субъективизма. Известный отечественный философ И. Т. Касавин отмечает, что «в широком понимании конструктивизм — это исследовательская позиция, обусловленная необходимостью понимания процессов самоорганизации в природе и обществе, согласно которой конструирование является универсальным механизмом их генезиса. Следовательно, обоснование и объяснение социальных явлений лежит не в человеческой субъективности, а в самой природе социального» [21, с. 5—14].
В связи с анализом национализма в рамках парадигмы социального конструктивизма В. С. Малахов пишет: «К сожалению, социально конструктивистская методология в литературе о национализме подверглась аберрации, а точнее, вульгаризации. Утверждение, согласно которому нации суть социальные конструкты, означает прежде всего то, что они возникли в ходе социальной деятельности и социального взаимодействия, т.е. произведены людьми, «сотворены» под воздействием разного рода социально-исторических обстоятельств. Однако очень многие авторы, как российские, так и зарубежные, склонны редуцировать социальное конструирование к сознательному манипулированию, фабрикации. Равным образом тезис о нациях как «воображаемых сообществах» они склонны понимать как утверждение их «вымышленности», «нереальности»...» [20, с. 119—120]. По мнению В. С. Малахова, при отказе от вульгаризации социального конструктивизма, он дает возможность «преодолеть непродуктивное размежевание эссен-циализма и номинализма» [20, с. 120]. В соответствии с теоретико-методологическими взглядами В. С. Малахова, конструктивизм смыкается с натурализмом (примордиализмом, эссенциализмом), объясняя происхождение национализмов и наций объективными культурными и социально-экономическими факторами. Также конструктивизм смыкается и с субъективизмом (инструментализмом, номинализмом) в ходе объяснения происхождение национализмов, учитывая в качестве важнейшего фактора формирования наций деятельность интеллектуалов, порождающих националистический дискурс и включающих элиты в проекты нациестрои-тельства.
Таким образом, несмотря на продекларированную двоичную типологию, на деле В. С. Малаховым приводится распространенная в различных вариантах троичная типология исследовательских парадигм наций и национализмов, где в интерпри-тации В. С. Малахова социальному конструктивизму отводится роль теории, позволяющей избежать крайностей объективистского и субъективистского подходов. Действительно, социальный конструктивизм, реализующий действие «мягких» факторных принципов позволяет избежать вульгарных крайностей объективизма и субъективизма. При анализе конкретных проектов нациестроительства, конструктивисты получают уникальные комбинации объективных и субъективных факторов, делая
акцент на социальной природе нации, объективируя субъективное. При этом конструктивисты не нашли общего основания успешности проектов нациестроительства. Они ставят ее в зависимость от соответствия программ элит, культурным, социально-экономическим и политическим условиям развития общества.
В ходе теоретического осмысления национальных проблем в отечественном нациеведении сложились объективиистское и субъективисткое понимания природы нации, а также были предприняты попытки их синтеза. Соответственно этому в науке сложились три парадигмы, истолковывающие природу нации и национализма. Первая: нация и национализм как историческая данность, как выражение этничности (натуралистический подход, эссенциализм или примордиализм). Вторая: нация и национализм как социальный конструкт (конструктивистский подход). Третья: нация как «фальсификация», как фикция, как идеологический ответ на определенные вызовы (номинализм или инструменталистский подход). Объективистское понимание природы нации присуще сторонникам примордиализма, в то время как инструменталисты связывают существование наций преимущественно с субъективной деятельностью людей.
Современное состояние нациопонимания в России в общих чертах связано с западным. Его состояние можно выразить с помощью метафоры, сравнив его со спортивной командой. Зададимся вопросом, что позволяет людям стать успешной спортивной командой (нацией)?
С точки зрения примордиалиста, это форма клуба, которую надели все спортсмены. При этом для примордиалиста важно, чтобы у этой формы имелась богатая история и традиции. Но как быть, если создается новый клуб? Сделает ли одинаковая форма спортсменов командой? Нет.
Инструменталисты начнут свой анализ команды с общего интереса, объединяющего игроков. Это может быть желание выиграть значимый турнир, выделившись из подобных команд, заработав при этом значительные деньги (получив ресурсы). Однако интересы людей непостоянны. Игроков могут переманить другие клубы или они перестанут заниматься этим видом спорта. Позволят ли в этом случае устаревшие субъективные интересы команде сохраниться? Многие команды не переживают таких кризисов. Но по задумке их создателей команды должны существовать успешно и долго. Очевидно, что на историческую перспективу инструментализм ограничен в объяснении природы нации.
Социальные конструктивисты, делая акцент в объяснении того, как спортсмены становятся командой на социальные факторы, определяющие субъективную деятельность людей, стараются избежать крайностей примордиализма и инструментализма. Они учтут роль создателей клуба и интересы спортсменов, соотнося их с состоянием данного вида спорта и его социальной значимостью. У конструктивистов получится некий набор факторов, позволивших или не позволивших конкретным людям стать командой. При этом в каждом случае факторы будут разными. При таком объяснении рождения команды (нации) конструктивисту уместно задать лишь один вопрос. А есть ли универсальный фактор, определяющий успешность процесса становления команды (процесса нациестроитель-ства)? На этот вопрос конструктивист не сможет дать однозначного ответа, соотнося объективные
и субъективные факторы (либо объективируя субъективные).
В рамках конструктивистской парадигмы невозможно будет объяснить победу молодой команды, состоящей из малоизвестных игроков, над титулованным клубом, укомплектованным звездами. Спортсмен объяснит такой успех общим эмоциональным настроем команды, когда каждый игрок разделял общие эмоции, ставшие коллективным аффектом. Правильно организованные эмоции молодой команды способны взять верх над давней историей и традициями титулованного клуба. На наш взгляд, подобным образом, в обязательном порядке учитывая эмоциональную составляющую проектов нациестроительства, можно объяснить их успешность или неуспешность. Не отрицая значимости объективных и субъективных факторов, которые в ходе анализа процесса нациестроительства приведет конструктивист, подчеркнем, что правильно организованные эмоции являются универсальной основой эффективности националистического дискурса и успешного существования наций.
Возвращаясь к проблеме демаркации подходов к изучению наций и национализмов в отечественном нациопонимании (в настоящий момент тесно связанным с западной традицией), осознавая методологические недостатки существующих типологий, в которых акцент делается на те или иные факторы (культурные, политические или социально-экономические) согласимся с мнением В. В. Коротеевой. Отечественная исследовательница зарубежных теорий национализма предлагает подход к типологии в зависимости от универсальности или локальности теории (такие теории, на ее взгляд, различаются углом зрения и преимущественным объектом внимания). В. В. Коротеева аргументированно пишет: «Итак, казалось бы, изящное и удобное выделение двух типов теорий, один из которых, по разному определяемый, но скорее мифический примордиализм, а другой — модернизм, конструктивизм или инструментализм, не очень помогает в классификации современных теорий. Можно предложить принципиально иные способы упорядочить картину теоретического поля. Самый простой из них — по тому, насколько предлагаемые теории претендуют на универсальные объяснения феномена национализма» [22, с. 14].
Действительно, очевидно, что деление теорий на объективистские и субъективистские, постановка акцентов на отдельных чертах и особенностях наций и национализма не приносят удовлетворительного результата. При этом попытки выработки универсального объяснения национализма встречают острую критику среди ученых, связанную с упущениями тех или иных существенных факторов развития наций и национализмов. В этой ситуации правильнее вести речь о «синтетическом» (универсальном) объяснении феноменов наций и национализмов, синтезирующем характеристики отдельных теорий, и о локальных теориях, призванных обеспечить детальное изучение своеобразия отдельных наций и национализмов. «Синтетическая» теория национализма должна соответствовать требованиям к универсальной теории, вносящей новое знание в современное нациеведение, объединяющей сильные стороны разных концепций и нивелирующей их недостатки.
В заключение выделим исторические особенности нациопонимания в России. Во-первых, изучение национализма было связано с острой политической
борьбой, которая велась между сторонниками западного пути развития страны, сторонниками разных политических идеологий (либералами и социалистами), со сторонниками самобытного цивилизацион-ного развития России, осуществлявшими разработку различных вариантов «русской идеи» (русский мессианизм, панславизм и собственно русский национализм). В России складывалось самобытное религиозно-философское направление нациопонима-ния. Но его развитие было прервано революцией и Гражданской войной. Во-вторых, развитие нацио-понимания в СССР шло в русле модернистской парадигмы и не имело альтернатив, будучи в высшей степени политически ангажированным. В результате советские ученые в области нациопонимания серьезно отстали от западной науки, где между учеными плодотворно велись острые концептуальные дискуссии. В-третьих, ренессанс «русской идеи» в конце ХХ века, не стал определяющим для развития современной отечественной нациеведческой мысли. В условиях методологического плюрализма современное российское нациопонимание успешно освоило основные западные парадигмы и постепенно интегрируется в мировую науку, творчески развивая идеи, существующие в ней. Отечественные нациеведы в своих работах воспроизводят одну из западных типологий существующих подходов к нациопониманию. При этом, несмотря на то что в российской традиции нация обычно безальтернативно связывается с этничностью, она не выделяет «этносимволизм» в особую парадигму.
Примечания
1 Модернизм — группа теорий, объясняющих возникновение национализмов и наций в связи с капиталистической модернизацией западных обществ, начавшейся в Новое время. Этносимволизм — группа теорий, объясняющих возникновение национализмов и наций на основе мифов, традиций и символов этнического наследия, используемых в процессах нациестроительства интеллигенцией.
2 Примордиализм — группа теорий, утверждающих, что прототипы наций и национализмов восходят к родоплемен-ным группам, связанным общей историей и территорией проживания. Инструментализм — группа теорий, объясняющих возникновение национализмов и наций манипуляциями элит и интеллигенции, вовлекающих массы в процессы нациестро-ительства. Конструктивизм — группа теорий, рассматривающих национализмы и нации как «воображаемые сообщества», продукт идеологического дискурса государства и элит в условиях «печатного капитализма».
Библиографический список
1. Мосунова Н. А., Корнев Г. П. Нациопонимание: поиск объективных оснований и социальное конструирование. СПб.: Алетейя, 2012. 184 с.
2. Нация и империя в русской мысли начала ХХ века. М.: Издат. группа «СКИМЕНЪ», Издат. дом «ПРЕНСА», 2004. 352 с.
3. Летняков Д. Э. Н. М. Карамзин и зарождение националистического дискурса в России // История философии. 2016. Т. 21. № 1. С. 72-86.
4. Миллер А. И. Нация, или Могущество Мифа. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2016. 146 с.
5. Патриотизм и национализм как факторы российской истории (конец XVIII в. — 1991 г.): коллективн. моногр. / Отв. ред. В. В. Журавлев. М.: Политическая энциклопедия, 2015. 783 с.
6. Русская философия: слов. / Под общ. ред. М. А. Маслина. М.: Республика, 1995. 655 с.
7. Булгаков С. Н. Размышления о национальности // Вопросы философии и психологии. 1910. Кн. III (103). С. 385 — 412.
8. Мнацаканян М. О. Нации в современном глобальном мире. Модернистские, конструктивистские и постмодернистские теории. М.: Анкил, 2011. 324 с.
9. Сталин И. В. Национальный вопрос и ленинизм // О национальном вопросе: сб. ст. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2014. 127 с.
10. Фадеичева М. А. Нация и человек в советской концепции новой исторической общности людей // Науч. ежегодник Института философии и права Уральского отд-ния РАН. 2005. № 6. С. 230 — 243.
11. Тишков В. А. Российский народ: история и смысл национального самосознания. М.: Наука, 2013. 649 с.
12. Новоселов О. Н. Русская православная судьба. Религиозно-философское исследование. Киров, 1997. 560 с.
13. Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Изд-во Эксмо, 2003. 544 с.
14. Митрополит Иоанн. Русская симфония. Очерки русской историософии. — СПб.: Изд-во «Царское дело», 1998. 494 с.
15. Кива А. В больном сознании великое не рождается // Российская газета. 1998. 12 февраля.
16. Меркулов Д. Что показал конкурс (контент-анализ публикаций «Российской газеты») // Российская газета. 1998. 1 августа.
17. Нехаев А. В. Теории наций и национализмов: проблема классификации // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. 2016. № 2. С. 36 — 46.
18. Национализм в мировой истории / Под ред. В. А. Тиш-кова, В. А. Шнирельмана; Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН. М.: Наука, 2007. 601 с.
19. Арутюнян Ю. В., Дробижева Л. М., Сусоколов А. А. Этносоциология. М.: Аспект Пресс, 1999. 271 с.
20. Малахов В. С. Национализм как политическая идеология: учеб. пособие. — М.: КДУ, 2005. 320 с.
21. Касавин И. Т. Конструктивизм: заявленные программы и нерешенные проблемы // Эпистемология и философия науки. 2008. Т. XV, № 1. С. 5 — 14.
22. Коротеева В. В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.: РГГУ, 1998. 140 с.
СУШКО Алексей Владимирович, доктор исторических наук, доцент (Россия), заведующий кафедрой отечественной истории Омского государственного технического университета; профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Омского автобронетанкового инженерного института.
Адрес для переписки: [email protected]
Статья поступила в редакцию 27.01.2017 г. © А. В. Сушко
