Исторические формы существования гражданского общества Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

В.Г. Доманов

ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО

ОБЩЕСТВА

Гражданское общество с первых стадий и форм своего существования, по сути, носило этнорегиональный характер, возникая как форма упорядочения и структурализации бытия этноса. Первой исторической формой существования его был античный полис, которому предшествовали общие протоформы - род, семья, соседская община и т.д.

Специфика этого социально-исторического феномена заключалась в том, что он - не политическое или гражданское образование в чистом виде. Полисная организации общества характеризовалась синкретичностью всех сфер социума (иногда это называют «панполитизмом»), однако столь же верно, что и гражданская жизнь была инклюзивной, всеобъемлющей. Общий синкретизм общественной античной жизни выражался в том, что различить реальности общества и государства можно лишь терминологически. Быть членом полиса означало обладать статусом гражданина, т.е. являться частью общности (общества), имеющей определенный набор прав и обязанностей, характерных для социокультурного уровня данного сообщества, но одновременно - и членом государства. У древнегреческих мыслителей «политическое» -оно же по смыслу и «гражданское» - охватывает и пронизывает все остальные стороны общежития. Негражданин полиса лишен возможности участия в общественных делах настолько же, насколько отчужден от собственности в рамках полиса. Для Античности быть гражданином государства означало являться субъектом политики и членом гражданской жизни, одним словом, - частью полиса. Древнегреческая ментальность, таким образом, раскрывает перед нами первый наивно-архаический тип гражданского общества - полис. Его естественная смерть - образование империй-космополитов, где человек - песчинка в божественном целом, которому неведомы сословные и этнические различия.

Итак, полис - тип общественно-государственного устройства, сложившийся в Античности, опиравшийся на экономический и политический суверенитет общины свободных собственников и производителей - граждан полиса. Территориально он не ограничивался чертой городских стен, а включал в себя и прилегающие земельные угодья - наделы граждан, а зачастую - колонии за сотни и тысячи километров от полиса-метрополии. В числе граждан полиса не было рабов и иностранцев-метеков. Для граждан суверенитет представлял определенный набор политических и гражданских прав и обязанностей, суть которых, прежде всего, заключалась в соучастии при решении вопросов полисной жизни. Основная форма подобного соучастия - голосование в народном собрании. Полисная организация общественной жизни выступает как реальное синкретическое единство политической сферы и гражданского общества. Из основных элементов полисной жизни можно выделить следующие:

- принципом функционирования полиса и его институтов (народное собрание, суд, выборные органы власти и пр.) является самоуправление, основанное на суверенитете его граждан;

- основой гражданства служит не только факт принадлежности к полису рождением, но и наличие у индивида определенного ценза собственности, хотя при этом часть полисной собственности является общественной (культовые и административные сооружения, часто - земля, выгоны и пр.);

- наличие гражданства имплицитно предполагает правоспособность и возможность политического соучастия через механизмы политических прав и обязанностей;

- наличие вполне дифференцированных социальных слоев и сословий и их политических репрезентантов - политических партий, строящихся, правда, более по личностно-вождистскому принципу;

- полисная организация способствовала выработке гражданских добродетелей, особого морального климата с характерными для него духом патриотизма, сотрудничеством, равноправием, зачастую закрепленных в писаном или неписаном своде законов, Конституции (законы Солона, Драконта, Ликурга; 12-и таблиц и др.).

На наш взгляд, следует признать верным вывод Д. Драгунского и В. Цымбурского: «В формирующемся генотипе полиса появляется... компонент - сообщество собственников, как бы протоплазма будущего гражданского общества» [6, с. 8]. При этом внутренняя особенность европейского типа цивилизации -разделение институтов власти и гражданского общества при автономии личности - здесь почти еще не прослеживается. Однако плодотворным является подход Р. Даля, определяющего полис как «...наиболее суверенную и инклюзивную ассоциацию», а государственное устройство - как «организацию полиса в том,

что касается его учреждений вообще, но особенно в том, что касается специфических учреждений, являющихся во всех своих отношениях суверенными» [2, с. 88].

Х. Ортега-и-Гассет, рассматривая формы, предшествующие государству, называл «полис», или «город»: «Город предназначен для вершения дел общественных». Это - социальное пространство для выполнения общественных функций. Именно здесь, по его мысли, человек, полностью порывая с путами зависимости от мира животного, созидает замкнутый в себе, чисто человеческий мир - сообщество граждан. Вслед за Аристотелем он считает, что «город... это создание высшей, более сложной и абстрактной социальной единицы, чем “ойкос” (очаг) семьи. Если семья состоит из мужчин и женщин, то город-республика, “политейа”, состоит уже из абстрактных “граждан”». Значит, делает вывод Ортега-и-Гассет, «город» с самого начала возникновения существует как государство. Сущностная черта античных «гражданских обществ» в форме полисов, в отличие от современных, - замкнутость, обособленность друг от друга. Здесь правовое и политическое единство еще не требует непременной административной централизации, поэтому общественные самоуправленческие учреждения были муниципальными, неотделимыми от города, подобно «дриадам, которые увянут, если оставят свое древо». Наступление Средневековья не означало полного забвения полисной организации. Это верно, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, крупные средневековые города зачастую развивались из античных городов-полисов. Во-вторых, не была утеряна и не прерывалась интеллектуальная традиция, особенно аристотелевская и платоновская, которые явились в свое время теоретическими попытками реанимации полисной жизни. С общецивилизационной точки зрения менялась лишь одна форма: Аристотель «примерил» тонзуру, а на городской площади средневековых городов скульптуры Зевса сменили на кресты.

Традиция автономной городской коммуны, восходящая к античному полису, «есть тот

цивилизационный момент, который обеспечил в течение сотен лет преемственность развития западного общества» [3]. В лице средневекового вольного города перед нами выступает вторая форма исторического существования гражданского общества. В общем и целом, социальная жизнь средневекового города тоже синкретична. Нетождественность гражданской и политической жизни носит, скорее, внешний характер, в виде социального противоречия «город-феодал», «город-суверен» (особенно ярко это проявилось в ХШ-Х1У вв. в Альбигойских войнах), как конфликт авторитарного политического управления и муниципального самоуправления городов-коммун. Даже в период сильных тенденций централизации в Европе оставались «островки» такого самоуправления - «порто-франко» (Ганзейский союз, Венецианская и Генуэзская республики, Псков и Новгород), где действовало так называемое «магдебургское право». Входя формально в политические структуры того или иного государства, в дела местного самоуправления, а зачастую и внешних отношений, город оставался автономен, выступая для феодального сеньора, скорее, союзником-сувереном, нежели подданным.

Г ородское самоуправление было сосредоточено в руках выборного муниципалитета; сам город делился на улицы, «концы», цехи, гильдии. Подобное деление не просто упрощало процесс управления, но и отражало социальную стратификацию в городе. Цех, гильдия, корпорация - образования и территориальные, и социально-профессиональные, и экономические. Цеховое хозяйство (как и натуральное крестьянское) средневекового города удовлетворяло и социально-экономические потребности горожан, и давало немалый доход городу в целом. Основная функция цеха, этой матрицы средневекового «гражданского общества» - социально-компенсаторская (передает традиции и навыки профессионального мастерства, выражает политические интересы во внутригородской социальной борьбе, выполняет функции элементарной социальной защиты, но является и «школой» гражданской жизни, готовя молодежь не только к частной, но и к общественной, гражданской деятельности) [4].

В Средние века отдельный человек не мыслил себя вне экономической, социальной, культурной, религиозной и иных сфер, вне своего социального статуса и ролевых функций, которые, в свою очередь, составляли неразрывное целое с государством, с политической системой, и все важнейшие области общества были пронизаны государственным началом (в значительней степени персонифицированным), ведь господствующая религиозная идеология представляла государство как высшее воплощение божественного в земном, а суверена - помазанником божьим (в чистом виде указанное свойство раскрыто в Папском государстве, где власть духовная и светская слиты в одном лице).

Можно согласиться с мнением, что при феодализме само общество носило политический характер. Здесь важнейшие институты человеческой жизни - собственность, организация труда, семья и пр. - в форме феодального владения землей, сословий, корпораций приобрели статус элементов государственной жизни. В этих условиях индивидуальные члены общественного целого не могли создать развитой частной сферы - этого минимума гражданского общества. Их судьба была неразрывно связана с коллективом или

социальной группой, к которой они принадлежали по рождению. Феодально-корпоративная кастовость, безусловно, затрудняла свободное развитие начал гражданской жизни.

Но и в этих условиях средневековые города имели право самостоятельно объявлять войну, заключать мир, чеканить свою монету, определять налоги и таможенные сборы. Самоуправляющиеся города-коммуны обладали собственными судом, финансами, военными ополченцами (или наемниками-кондотьерами), правом самообложения. «Городской воздух делает свободным», - гласила средневековая мудрость. При этом цех был и военной организацией, участвовавшей в охране города, несении патрульносторожевой службы и выступавшей как отдельная боевая единица городского ополчения в случае войны. Цех имел своего святого-покровителя, День которого он праздновал, свои церкви или часовни, являясь своеобразной первичной ячейкой религиозной организации. Цех выступал и в качестве организации взаимопомощи для своих членов, обеспечивавшей их за счет вступительного взноса, штрафов и иных платежей.

Жизнь средневековых горожан была столь же синтетична, что и у граждан полиса. Интересы целостности превалировали перед потребностями отдельного лица. Поэтому в границе города собственность в большой мере была обобществлена (общие земельные выгоны, пастбища, ратуша и собор, рынок, муниципальные постройки). Следующий уровень собственности в городской (муниципальной) общине - корпоративная собственность сословий, цехов, корпораций и гильдий. Все остальное -домашние владения и земля под ними, огороды, хозяйственные и пр. - отчуждено (в немецком феодальном праве было даже сформулировано понятие Privateigentum) в частную собственность. Существенным отличием городских отношений собственности от классически-феодальных являлся ее подвижный, текучий характер (собственность как деньги, или капитал), что способствовало безболезненному завоеванию капитализмом городских стен.

Известный американский социолог Ш. Айзенштадт [5, с. 445] доказал, что неразвитость

государственных структур в средневековой Европе была одним из условий формирования социальных предпосылок гражданского общества. А «нормальное» развитие азиатского типа государства (с сильной степенью централизации) блокирует социальную дифференциацию: развитие городов, классов, науки и пр. В этом смысле фактор феодальной раздробленности может быть оценен как чрезвычайно благоприятствующий созданию предпосылок зарождения основ гражданского общества. А деспотизм возникает (при отсутствии гражданского общества) при чрезмерной мобилизации сил общества для решения крупномасштабных задач: постройка пирамид в Древнем Египте, Великой китайской стены*, ирригация в Месопотамии, коллективизация и индустриализация в СССР, прокладка автобанов в гитлеровской Германии и т.п.

Таким образом, в Европе с раннего Средневековья VI-VIII вв., отвоевывая свободу у баронов, возникал иной, нежели в государстве, уклад жизни - зародыш и основа будущего гражданского общества классического капитализма XIX века. Не случайно Д. Локк полагал, что латинский термин Civitas («государство») не передается английскими community («община») и citty - «город» (в ХVII веке).

Набирающие силу буржуазные общественные отношения повсеместно вступали в противоречие с феодально-государственной системой. В ХVI веке это вылилось в Нидерландскую, а в ХVII веке -и Английскую революции. Начинался процесс эмансипации всех сторон (общественной жизни и гражданского общества, «третье сословие» (староангл. - middle classе - «средний класс») из безгласного и аполитичного превращалось в активного субъекта политического процесса; по социально-политическому принципу создавались и политические партии. Складывалась и соответствующая новая мораль («протестантская этика», по М. Веберу), рассматривающая любую личность как самоценную и автономную. Выделение гражданского общества означало процесс высвобождения личности от разного рода норм и установлений, иерархических условностей и сословных предрассудков, сковывающих ее повседневную жизнедеятельность.

Начало этого процесса ознаменовано появлением личности гражданина - сознательного члена гражданского общества.

Если полис («архетип», прообраз и прототип гражданского общества) и вольный город-коммуна - лишь «островки» независимой гражданской жизни своей эпохи, то всеобщее пространство свободы может дать только развитое, структурированное и массовидное гражданское общество; оно и складывается - но уже на своей собственной основе - в Европе и в Новое время. Всеевропейская известность «Декларации прав человека и гражданина», а на этой основе Code Civile Наполеона, подкрепленная мощью колонн наполеоновской армии, помогла европейцам лучше усвоить отличия «гражданина» от «подданного». (Хотя история знала и «чистые гражданские общества»; такова, например, безгосударственная Исландия эпохи саг (VIII-XI вв.), которую заселили норвежцы, бежавшие от сильной королевской власти Олафа Святого.

Именно здесь они достигли долгожданного консенсуса по поводу норм, регулирующих имущественные и иные отношения. Да и современную Швейцарию можно назвать «полным политическим государством» только из боязни обидеть другие народы*.)

В докапиталистических формациях личность растворялась в институализированном социуме. Ее ценность и значимость определялись социальным положением (свободный или раб), принадлежностью к конкретной территории (гражданин или иноземец), местом в государственной или сословной иерархии. Однако уже в этот период растут элементы неинституализированной и неангажированной государством свободной жизни и постепенно происходит сужение «пространства государства», а образовавшийся вакуум заполняют структуры становящегося гражданского общества. Церковь, сословия, рыцарские ордена, отмирая как государственно обусловленные институты, нередко сохраняются как образования гражданского общества. Напротив, отдельные компоненты гражданского общества по мере своего становления и развития превращаются в политически функционирующие органы. Так было и с парламентом - голосом протогражданского общества** Средневековья. Сфера частных интересов, наемного труда и частных прав личности отдаляется от имманентного политического контроля. Поэтому политическую революцию против старого порядка К. Маркс называл революцией самого гражданского общества, а выделение в особую систему политики одновременно означало деполитизацию общественной жизни. Тем самым устранялись пангосударственный синкретизм феодального общества, гомогенное единство политики и религии, которая изгонялась в сферу частных интересов.

Все, что составляло социокультурный и духовный мир человека, весь комплекс институтов и организаций, призванных осуществлять общественную компенсаторику, стало принадлежать гражданскому обществу. При всей необходимости государственной поддержки это та сфера, где требуется большая степень самостоятельности, самовыражения, поскольку именно здесь человеческое начало проявляется в наиболее концентрированном виде. Но по-прежнему этнополитическая канва остается охранительной линией и ограничителем гражданских обществ друг от друга. Постепенно из этнорегионального диссонанса вырастают контуры единого регионального гражданского общества, где демаркационной чертой служат лишь степень развития и уровень зрелости начал гражданской жизни.

Любое микросообщество в рамках целостности более высокого порядка - гражданского общества - по своей структуре не обязательно повторяет и воспроизводит в деталях макросообщество. Оно может образовывать и иное, специфическое, сочетание структурных элементов и качество их связи, чем общенациональное гражданское общество.

Таким образом, гражданское общество в истории обнаруживает, по меньшей мере, следующие формы своего существования: полис (прообраз гражданской жизни), средневековые вольные города-коммуны (цех как матрица гражданской жизни), собственно гражданское общество индустриального типа (классически буржуазное), гражданское общество постиндустриального типа («гражданское общество»). Это означает последовательную смену парадигм бытия гражданского общества в истории: от корпоративной до сословной и от нее ко всеобщей. Не переоценить роли процессов урбанизации на рубеже Средневековья и Нового времени нельзя, ибо только в той матрице и созревает фигура самодостаточного индивида - члена гражданского общества. Но в современности наметился и крен от доминирования по преимуществу экономической составляющей к социокультурной и духовно-компенсаторской, информационной, образующих настоящее ядро современного гражданского общества. Это и составляет усиливающийся процесс аффиляции. Постепенная ассимиляция мононациональных гражданских обществ приводит к образованию единых региональных гражданских сообществ. Опыт европейской и евразийской интеграции на протяжении, по крайней мере, последних двух столетий свидетельствует, что она ускоряется при условии высвобождения национальных гражданских обществ из-под опеки национальных государств. Поэтому усиливающаяся тенденция передачи основных государственных функций гражданскому обществу - объективная закономерность настоящего и будущего развития.

Литература

1. Драгунский Д.В., Цымбурский В.Л. Генотип европейской цивилизации // Политические исследования. 1991. № 1.

2. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 3, 4.

3. Кропоткин П.А. Современная наука и анархия // Кропоткин П.А. Сочинения. М., 1990.

4. Вебер М. Город. Социология религии // Вебер М. Избранное. М., 1994.

5. Айзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. М., 1999.

6. Библер В.С. О гражданском обществе и общественном договоре // Через тернии. М., 1990.

7. Васильчук Ю. Гражданское общество эпохи НТР // Политические исследования. 1991. № 4.

8. Дамье В. Европа левых в поисках социалистического проекта // Коммунист. 1990. № 16.

9. Дюверже М. Политические партии. М., 2000.

10. Человек и общество // Социально-политические науки. 1991. № 7.