CC BY
226
УДК 93/94
ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА СОВЕТСКОГО ИНАКОМЫСЛИЯ Багдасарян Вардан Эрнестович, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой истории и политологии, vardanb@mail.ru,
Михеенков Виталий Петрович, доктор исторических наук, профессор кафедры истории и политологии, kafedra@histr.ru,
ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
г. Москва
Маслов Дмитрий Владимирович, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой гуманитарного общественного цикла, dmaslov@divonet@ru,
Филиал ФГБОУ ВПО «Московский государственный индустриальный университет»,
г. Сергиев Посад
В рамках данной статьи рассматривается процесс формирования предпосылок, генезиса и последующего развития диссидентских концепций отечественной истории. На обширном историографическом материале охарактеризованы и проанализированы основные направления неподцензурной исторической мысли в СССР в 1950-1980-е гг. Установлено, что в рамках каждого из направлений ключевую роль играла относительно небольшая группа единомышленников, выдвигавших парадигмальные основания ревизии официальной версии отечественной истории. В качестве объединяющего различные направления момента указывается неприятие существовавшей с 1917 г. модели исторического развития России.
Ключевые слова: диссидентство, историографическая платформа, ретроспекция, либералы, национал-патриоты, евразийцы, социалисты.
The article covers the process offorming preconditions, genesis and further development of dissident concepts in the Russian history. Using a vast historiographic material, the authors analyze and characterize the streamlines of the non-censored historic thought in the USSR in the 1950s - 1980s. The authors have found that within each streamline a considerably minor group of like-minded people played a key role and managed to set forward paradigm bases for revising the official version of the Russian history. Rejection of the 1917 model of Russia’s historic development is indicated as an factor uniting different streamlines.
Keywords: dissidence, historiographic platform, retrospection, liberals, national-patriots, Eurasians, socialists.
Советское диссидентство как историографическая платформа
Ортодоксальное положение марксистско-ленинской историографии в СССР не привело к установлению исторического единомыслия. Развитие советского диссидентства имело свое историографическое преломление. Общественно-политическая позиция диссидентствующей интеллигенции во многом определялась критикой советского исторического опыта. Узловой фигурой для становления советского инакомыслия являлся И.В. Сталин, оценки которого варьировались от демонизации его образа либералами до апологии у национал-патриотов.
Идейные истоки переосмысления истории СССР с позиций инакомыслия были определены политикой десталинизации периода хрущевской «оттепели». По воспоминаниям редактора самиздатовского журнала «Вече» В.Н. Осипова, «секретный» доклад Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС «буквально на глазах низверг пятиконечную звезду в грязь» [41. С. 67]. Именно с «оттепелью» в среде интеллигенции зарождаются различные идейные течения, по существу отсутствовавшие в эпоху тотального идеологического контроля государства. Одни под влиянием разоблачения «культа личности» стали выступать с призывами возвращения к первоначальным ленинским идеалам, другие пришли к отрицанию самой коммунистической системы, предпочтя ей западническо-либеральную или национал-консервативную альтернативу, третьи негативизировали новый правительственный курс десталинизации, сохраняя веру в целесообразность сталинской политики. Примером последнего из обозначенных подходов может служить подпольный патриотический кружок «Российская национальносоциалистическая партия», организованный студентом 1-го курса исторического факультета МГУ А.А. Добровольским. Он был исключен из комсомола, подав заявление о выходе из ВЛКСМ в знак протеста «против наплевательского отношения к памяти вождя» И.В. Сталина.
В идейном отношении диссидентство дифференцировалось на три течения: 1) социалистическое; 2) либерально-западническое; 3) национал-патриотическое. Сообразно с этим делением, сформировались три направления интерпретации российского исторического процесса двадцатого столетия.
Социалистическое направление
Идейный вдохновитель и ведущий теоретик социалистического течения в диссидентской историографии - Р.А. Медведев. Лейтмотивом исторических сочинений социалистов являлась апелляция к истинному ленинскому наследию. Главная ответственность за деформацию идеи социализма связывалась со Сталиным и сталинизмом. Говорилось об исторической подмене диктатуры пролетариата диктатурой
бюрократии. Теоретическое осмысление сталинского периода осуществлялось в развитии концепта о советском термидоре.
Выпускники исторического факультета МГУ составили основу учрежденного в 1957 г. кружка социалисткой ориентации Льва Краснопевцева. В историографическом плане участниками кружка велась обширная теоретическая работа по выявлению истоков сталинизма и большевизма, в целом.
Представителями ленинградского кружка В. Ронкиным и С. Хахаевым в 1962 г. было написано программное сочинение «От диктатуры бюрократии к диктатуре пролетариата». Авторами развивалась концепция, близкая воззрениям М. Джиласа, о формировании нового чиновничьего класса. Среди диссидентской литературы сходные взгляды на направление советского исторического развития выдвигались в написанной горьковскими преподавателями и студентами книге «Социализм и государство». В оконченной в 1981 г. книге Бориса Кагарлицкого «Диалектика надежды» прослеживалась история становления социалистической идеологии в России. В качестве других историографических источников, совмещающих оппозиционность по отношению к официальной историографии с методологией марксистского анализа, выделялись работы: М. Болховского «Судьба революционно-социалистической интеллигенции в России»,
Н. Аргуни «Русские социалисты и будущее России», Е. Андрюшина «Положение рабочего класса в СССР», Г. Хомизури «История Политбюро ЦК КПСС»и др.
Либеральное направление
Становление собственно либеральной историографии соотносилось с ростом правозащитного движения. Сложилась концепция «прямой линии», сущность которой определялась преемством различных этапов в истории СССР, объединяемых насилием по отношению к личности. В отличие от социалистической трактовки, сталинизм рассматривался в качестве прямого наследия ленинизма. Сталинские репрессии определялись логическим продолжением ленинского красного террора.
Историографически объединяла социалистов и либералов борьба с угрозой ресталинизации. Наибольшую известность вызвало письмо 1968 г. Л.И. Брежневу о тенденциях реабилитации И.В. Сталина. Среди его подписантов значились 13 академиков (включая А.Д. Сахарова), знаменитые деятели литературы и искусства. Другим примером эпистолярного формата диссидентской историографии явились письма историков Р.А. Медведева и П.Я. Якира в журнал «Коммунист» с перечнем преступлений сталинского режима.
Многие базовые положения либеральной критики большевистского режима в постсоветской историографии были предвосхищены в исторических исследованиях Р.И. Пименова, который определял большевизм закономерным итогом развития освободительного движения в России с характерным для нее увлечением социалистическими идеями. Генезис большевистской диктатуры связывался с социал-демократической платформой. Ленинское направление в социал-демократии характеризовалось автором идеологическим фанатизмом и приверженностью к политическому сектантству. Основная историческая вина самодержавия усматривалась в том, что оно препятствовало складыванию либерального общественного движения, которое могло бы явиться преградой грядущей социализации России.
Историческая публицистика в рамках критики советского исторического опыта была представлена работами Р.А. Медведева (книга «Перед судом истории» о массовых сталинских репрессиях), Ж.А. Медведева (об идеологическом диктате в науке), В.Ф. Турчина, Г.С. Померанца, Б.И Шрагина и др. Книгой, вызвавшей наибольший резонанс за всю историю самиздата, явилась «Архипелаг ГУЛаг»
А.И. Солженицына. В ней впервые в историографической практике детально реконструировались репрессивные механизмы реализации коммунистического проекта в России.
«Думаю, - оценивал резонанс, вызванный «архипелагом ГУЛаг», Р.А. Медведев, -мало кто встанет из-за стола, прочитав эту книгу, таким же, каким он раскрыл ее первую страницу. В этом отношении мне просто не с чем сравнить книгу Солженицына ни в русской, ни в мировой литературе» [28. С. 237].
Хотя «Архипелаг ГУЛаг» явился своеобразным символом либерального правозащитного движения, сам А.И. Солженицын придерживался принципиально иных идейных позиций. В историографическом отношении он выступал одним из главных теоретиков неославянофильского направления. Программный характер для сторонников русского национально-религиозного возрождения имело солженицыновское «Письмо вождям Советского Союза». В нем содержалась скрытая полемика с «Размышлениями...»
А.Д. Сахарова. Западному либеральному демократизму противопоставлялось исторически апробированная авторитарная форма государственности, сочетаемая с законностью и православием. Факт сохранения Россией национальных жизненных сил вплоть до начала XX в. преподносился автором как главное свидетельство об оптимальности реконструкции для специфических российских условий дореволюционной модели государственного устройства.
Национал-патриотическое направление
Важным фактором, определившим развитие национал-патриотического направления в советском инакомыслии, явилось новое усиление атеистической пропаганды. В период Великой Отечественной войны, как известно, был осуществлен поворот в сторону конструктивного взаимодействия государства и РПЦ. Возвращение к антирелигиозной практике вызвало у части общественности резкое отторжение, приведшее к выстраиванию альтернативной идеологии. Исторический опыт России переосмысливался в ней с позиций православия. Ключевые победы и достижения в российской истории связывались с ролью самодержавной власти и православной церкви.
Характерно, что одной из первых диссидентских организаций в СССР явился учрежденный в 1964 г. Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа (ВСХОН), программные положения которого определяли христианство религией, способный спасти Россию и весь мир от нравственного вырождения.
Согласно воззрениям всхоновцев, коммунистический строй не имеет в России никаких исторических оснований. Сам коммунизм рассматривался в качестве одной из модификаций капиталистического строя. Проводились параллели между ним и германским национал-социализмом. Основная историческая вина коммунистов виделась всхоновцами в доведении до пределов начатого при капитализме процесса пролетаризации масс.
Национал-большевизм
Национал-большевистское течение в историографии определялось идеей преемства советского периода отечественной истории (или отдельных его этапов) от ее дореволюционного национального развертывания. Задача объединения Ленина и Нила Сорского решалась еще в группе А.А. Фетисова, являвшейся одним из первых диссидентских объединений (разгромлена в 1968 г.), стоящих на позициях национал-патриотизма. Исторический процесс рассматривался участниками кружка через призму борьбы порядка с хаосом. Идея порядка нашла свое воплощение в режимах Гитлера и Сталина, соотносившихся с германским и славянским принципами миростроительства. Установление этих режимов оценивалось как явление исторически неизбежное.
Один из видных участников диссидентского движения Г.М. Шиманов на основании осмысления исторического опыта России сформулировал позицию принятия советской власти как меньшего зла в сравнении с либерально-западническим сценарием. Им выражалась надежда на возможную при определенных условиях православную трансформацию коммунистического режима.
Советский период отечественной истории рассматривался публицистом через призму грядущей трансформации коммунизма в православие. Историософия революции была представлена Г.М. Шимановым в ракурсе раскрытия идеологии «Москва - Третий Рим». Средневековая Русь в полной мере соответствовала его критериям. Однако, будучи подвержена иноземным влияниям, самодержавная власть отступила от идеологии Третьего Рима.
Национал-большевистский спектр в историографии советского инакомыслия был представлен также именами С.Н. Семанова, В.А. Чалмаева, М.П. Лобанова, В.В. Кожинова и др. Рупорами латентного распространения национал-большевистских исторических подходов выступали легальные журналы «Молодая гвардия» и «Наш современник».
Неославянофильство
Площадку для распространения неославянофильских воззрений на историю России предоставил самиздатовский журнал «Вече», возглавляемый историком по образованию В.Н. Осиповым. Советский и дореволюционный периоды истории, в отличие от национал-большевиков, им не синтезировались, а противопоставлялись друг другу. Тезис
В.Н. Осипова «спасение русской нации выше гражданских прав» явно диссонировал с либеральной традицией. Историк А.Л. Янов указывал на пять ключевых положений идентификации воззрений вечевцев: 1) современный кризис мирового развития связан с его секуляризацией и, в частности, для Европы с дехристианизацией; 2) оплотом секулярности исторически выступает Запад; 3) миссия русского народа заключается в освобождении от западного порабощения в лице марксизма и преодолении угрозы «желтой экспансии», идущей с Востока; 4) политические режимы и социальные системы вторичны по отношению к проблеме внутренней христианской свободы; 5) интеллигенция представляет собой культурно чужеродный слой, духовно противостоящий русскому народу.
Правда, произошедший в середине 1930-х гг. поворот в сторону повышения степени русскости советской государственной системы оценивался В.Н. Осиповым весьма позитивно. Реабилитация понятий «Отечество» и «патриотизм», хотя и определялась в качестве лицемерия, ставилась им в заслугу режиму.
Широкий резонанс вызвала опубликованная первоначально в самиздате, а затем в Мюнхене историческая работа известного математика, члена-корреспондента Академии наук И.Р. Шафаревича «Русофобия». Главный тезис автора состоял в том, что во всех социокультурных сообществах существует, согласно терминологии О. Кошена, «малый
народ», который пытается на протяжении истории захватить власть и управлять «великим народом». Формы «малого народа» варьируются в зависимости от цивилизационного контекста, традициям которого он пытается противостоять. «Психология «Малого Народа»... не связана непосредственно ни с какой социальной или национальной группой. Однако «Малый Народ» «воплощается»: использует определенную группу или слой, в данный момент имеющий тенденцию к духовной самоизоляции, противопоставлению себя «Большому Народу» [26. С. 62].
Национал-язычество Попытки переосмысления древнейшего периода отечественной истории были предприняты в рамках историографии национал-языческого направления советского инакомыслия (А.М. Иванов, В.Н. Емельянов, В.И. Скурлатов). На основании признания достоверности «Велесовой книги» ретроспективная проекция российского исторического процесса существенно возрастала. Историческая миссия христианизации Руси оценивалась неоязычниками крайне негативно. Христианство определялось в качестве антинациональной по отношению к русской традиции религией. В нем усматривалось не более чем ответвление иудаизма. Наиболее резонансным трудом неязычников явилась книга востоковеда В.Н. Емельянова «Десионизация».
Национал-языческое направление в историографии советского инакомыслия во многом связывались с фигурой А.М. Иванова, выступавшего в самиздатовской печати под псевдонимом Скуратов. Исторический процесс национальной энтропии связывался им с биологическим и духовным воздействием цветных рас. В дальнейшем, предсказывал автор, это грозит полной гибелью арийской белой цивилизации. Советский исторический опыт критиковался А.М. Ивановым за приниженное положение в СССР государствообразующего русского народа [7 с. 32, 35, 54, 78]. Первоначально православие мыслилось автором в качестве единственной религии, способной обеспечить спасение мира от духовного вырождения. Однако впоследствии он перешел на позиции резкой критики христианского учения в ракурсе неоязычества.
Историко-просветительские общества Ряд концептов в историографии национально-патриотического направления советского инакомыслия прошел апробацию на собраниях, организованных Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). Большой резонанс вызвал, в частности, прочитанный 3 февраля 1970 г. доклад историка
С.Н. Семанова «Борьба В.И. Ленина против троцкизма в области истории и культуры». Лейтмотивом выступления явилось разоблачение русофобии Л.Д. Троцкого и его адептов.
Идейные установки деятельности ВООПИК были подвергнуты официальной критике, акцентированной на забвении классового подхода к отечественной истории. Ключевой в ней стала статья А.Н. Яковлева в «Литературной газете» от 15 ноября 1972 г. «Против антиисторизма», обвинявшей широкую группу отечественных писателей и публицистов в патриархальщине и идеализации царской России.
Историческая тематика была положена в основу просветительской деятельности общественной организации «Память». Соответствующие группы возникли в среде интеллигенции в 1980 г. в свете подготовки к 600-летнему юбилею Куликовской битвы. Проводились скрытые параллели между низложением татаро-монгольского ига и грядущим свержением существующего режима в СССР. Свое название общество получило в 1982 г. в связи с выходом в свет одноименного исторического романа
В.А. Чивилихина. В нем автор подверг критике как норманнскую теорию происхождения российской государственности, так и евразийскую версию его генезиса.
Неоевразийство
Инакомыслие в советской историографии было представлено не только политической оппозицией. К нему могут быть отнесены и не принадлежавшие к диссидентству исследователи, чьи воззрения расходились с официальным идеологическим курсом.
Так, перестали допускаться к печати труды исследователя истории евразийской степи Льва Николаевича Гумилева после защиты им в 1974 г. докторской диссертации по проблеме этногенеза. Имея реноме сына монархиста, будущий ученый дважды общим сроком в 13 лет прошел через систему сталинских лагерей и ссылку. Еще в конце 1930-х гг. он, по собственному признанию, пришел к взглядам, близким к концепции цивилизационных типов Дж. Тойнби. Впоследствии Л.Н. Гумилев обвинялся в отступлении от марксизма и биологизаторстве истории. В противовес марксистской трактовке, в основу исторического процесса им были положены не классы, а этносы. Соответственно, движущей силой истории определялась не классовая борьба, а динамика развития биосоциальных систем. В универсальной схеме исторического этногенеза фиксировались в качестве обязательных этапов фазы подъема, перегрева, надлома, инерции и обскурации. Для объяснения их последовательности Л.Н. Гумилёв, отталкиваясь от концепции В.И. Вернадского о биохимической энергии живого вещества, сформулировал «пассионарности» [6. С. 12]. Под вводимым в научный оборот неологизмом понимался некий энергетический заряд, получаемый в виде импульса при начале процесса этногенеза. Происходящей в течение 1200-1600 лет растратой
пассионарности, а соответственно, и уменьшением в этносе доли пассионариев, объяснялся автором тренд этнического угасания. На первой стадии при переизбытке биоэнергетического потенциала, этнос стремится к внешней экспансии. В дальнейшем при уменьшении числа пассионариев наступает гармоническая стадия этногенеза, выражающаяся в стремлении к развитию наук и культуры. При полной утрате пассионарного напряжения этнос впадает в стадию обскурации, определяемую доминацией материального прагматизма и гедонистической этики. Его остатки представляют собой субстрат для начала нового цикла этногенеза [6. С. 47].
Безусловной заслугой Л.Н. Гумилева явилось зарождение неоевразийского направления в отечественной историографии. Исследователь признавался, что разделяет основные положения концепции евразийцев, которой, по его мнению, не доставало привлечения материалов естествознания. Л.Н. Гумилев имел личное знакомство с Г.В. Вернадским и П.Н. Савицким, вслед за которыми гумилевская ревизия курса отечественной истории заключалась, прежде всего, в открытии закамуфлированного прежде мира номадной цивилизации евразийской степи. Мощным геополитическим субъектом представал в его изложении Великий Тюркский каганат. Российская цивилизация рассматривалась как славяно-тюркский этнокультурный симбиоз. При этом подчеркивалось, что тюркский компонент был в ее истории не менее важен, чем славянский. Эпатирующий резонанс произвел пересмотр Л.Н. Гумилевым характера русско-татарских отношений. Утверждалось, в частности, что татаро-монгольское иго есть не более чем историографический идеомиф XVIII в. [3. С. 322, 331, след.]. Источником его возникновения стала польская пропагандистская кампания эпохи Ливонской войны. Л.Н. Гумилев обратил внимание, что первая выплата «ордынского выхода» состоялась почти через 20 лет после Батыевого нашествия, не будучи, таким образом, прямым хронологическим следствием татаро-монгольского вторжения. Вместо ига, полагал он, имел место военно-политический союз Великого Владимирского княжества с Золотой Ордой. Ордынский выход не являлся данью, как его определяли многие поколения историков, а был своеобразной платой за военное покровительство. Религиозная толерантность и этническая комплиментарность татар стала благоприятным фоном формирования русского этноса. Западническая альтернатива, олицетворяемая основным оппонентом Александра Невского Даниилом Галицким, грозила, по оценке Л.Н. Гумилева, для Руси безусловной гибелью. Гумилевская концепция была встречена в штыки не только официальной марксисткой историографией, но и представителями диссидентствующей интеллигенции как либеральной, так и православно-монархической.
Со временем число сторонников евразийской версии российского исторического процесса все более увеличивалось.
В условиях идеологического диктата инакомыслие представляло альтернативные по отношению к официальной историографии подходы интерпретации исторического процесса. С учетом ее существования, можно утверждать, что осмысление истории в СССР не было целиком унифицировано. Многие апробированные первоначально в самиздатовской печати теоретические положения получили впоследствии широкое распространение в историографии перестроечного и постсоветского периодов.
Литература
1. Антонов М.Ф. Учение славянофилов - высший взлёт самосознания в России в доленинский период // Вече. 1971. № 1-3.
2. Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа: Программа, суд, в тюрьмах и лагерях // сост. Д. Данлоп. Париж, 1975.
3. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.
4. Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. М., 1996.
5. Гумилев Л.Н. От Руси до России: Очерки этнической истории. М., 1992
6. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 1993.
7. Иванов А.М. Логика кошмара. М., 1993.
8. Лобанов М.П. Освобождение // Волга. 1982. № 10.
9. Лобанов М.П. Просвещённое мещанство // Молодая гвардия. 1988. №4.
10. Медведев Ж.А., Медведев Р.А. Избр. соч.: В 4 т. М., 2002-2004.
11. Медведев Р.А. Книга о социалистической демократии Амстердам-Париж, 1972.
12. Осипов В.Н. Три отношения к Родине. Франкфурт-на-Майне, 1978.
13. Оскоцкий В. Роман и история. Традиции и новаторство исторического романа. М., 1980.
14. Парамонов Б. Парадоксы и комплексы Александра Янова // Континент. 1979. № 20.
15. Пименов Р.И. Происхождение современной власти. М., 1996.
16. Семанов С.Н. Современное обличье старого врага // Наш современник. 1981. № 7.
17. Скурлатов В.И. Молодёжь и прогресс: Философские размышления о драме Свободы, Любви и Измены в истории. М., 1980.
18. Слово нации // Непрядва. 1991. № 18.
19. Солженицын А.И. Малое собр. соч. в 8 т. М., 1990.
20. Солженицын А.И. Письмо вождям Советского Союза // Публицистика. Париж.
1981.
21. Сотворение нового русского поля. Беседа с Фёдором Абрамовым // Наш современник. 1980. № 10.
22. Чалмаев В. Доверие к жизни // Наш современник. 1971. № 10.
23. Чалмаев В. Неизбежность // Молодая гвардия. 1968. № 9.
24. Чивилихин В.А. Память М., 1981.
25. Шиманов Г.М. Записки из Красного дома. М., 2006.
26. Шафаревич И.Р. Русофобия. Две дороги к одному обрыву. М., 1991.
27. Алексеева Л. М. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс. М., 1992.
28. Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс-М., 1992.
29. Аманжолова Д.А. Гумилев Лев Николаевич (191 Франкфурт-на-Майне - 1992) // Историки России. Биографии. М., 2001.
30. Багдасарян В.Э. «Теория заговора» в отечественной историографии второй половины XIX - XX вв. М., 1999.
31. Ганичев В.Н. Величие и падение «Молодой гвардии» // Наш современник. 1994.
№ 9.
32. Гусев Г. Величие и падение «Молодой гвардии» // Наш современник. 1997. № 9.
33. Иванов А.М. (Скуратов). Русское движение и кривое отражение // Непрявда, 1991. № 19.
34. Кожевников А.Ю. Национально-патриотические течения в русской интеллигенции 1950-х - первой половины 1980-х гг.: дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. М., 2004.
35. Кожинов В.В. Величие и падение «Молодой гвардии» // Наш современник. 1997. № 9.
36. Любомудров М. Сергей Семанов. Юрий Владимирович. Зарисовки из тени // Образ. 1996. № 2.
37. Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 19531985 гг. М., 2003.
38. Михайлов М. Возвращение важного инквизитора. О политических выступлениях Александра Солженицына // Континент, 1981. № 20.
39. Наумова Г.Р., Шикло А.Е. Историография истории России. М., 2008. 472 с.
40. Верховский А., Прибыловский В. Национал-патриотические организации России. История, идеология, экстремистские тенденции. М.: Информационно-экспертная группа «Панорама», 1996.
41. Осипов В. Вече // Москва. 1999. № 10.
42. Поспеловский Д. Русский национализм в сегодняшней исторической обстановке // Посев. 1978. № 12.
43. Политический дневник / под ред. Р.А. и Ж.А. Медведевых. Амстердам, 1972. Т. 1; 1975. Т. 2.
44. Семанов С.Н. Величие и падение «Молодой гвардии» // Наш современник. 1997. № 9.
45. Семанов С.Н. «Русский клуб» // Москва 1997. № 3.
46. Соловей В.Д. Эволюция современного русского национализма: история советского государства в ХХ веке. М., 1993.
47. Шляпентох В. Советская интеллигенция и политическая власть после Сталина. Принстон, 1990.
48. Экстремистские тенденции. М., 1996.
49. Янов А.Л. Идеальное государство Геннадия Шиманова // Синтаксис. 1978. № 1.
50. Янов А.Л. Русская идея и 2000-й год. Нью-Йорк, 1988.
УДК 338.46
РИСКИ И УГРОЗЫ СЕРВИСИЗАЦИИ РОССИИ В РАМКАХ ИДЕОЛОГЕМЫ ПОСТИНДУСТРИАЛИЗМА2 Багдасарян Вардан Эрнестович, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой истории и политологии, vardanb@mail.ru,
Михеенков Виталий Петрович, доктор исторических наук, профессор кафедры истории и политологии, kafedra@hi str.ru,
Свириденко Юрий Павлович, доктор исторических наук, профессор, info@np-unicom.ru, ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
г. Москва
В рамках данной статьи рассматривается проблема возможных негативных воздействий и последствий заимствования западной парадигмы сервисного общества как генеральной модели развития сервиса и социальной сферы в России. Указывается на
2 Статья подготовлена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2012-2014 гг.
