CC BY
43
Исторический опыт
Обидин К.В.
историческая характеристика процесса доказывания по делам о взяточничестве
Цель: Исследование доказательственного процесса по делам о взяточничестве с целью обобщения исторического опыта.
методология: Использовались методы анализа, синтеза, индукции и дедукции, а также формально-юридический и историко-правовой.
результаты: Доказательственный процесс по делам о взяточничестве имел особый исторический путь развития. В зависимости от рассматриваемой эпохи процедура собирания, проверки и оценки доказательств претерпевала изменения, существенно выделявшие данный состав преступления из общей системы привлечения к уголовной ответственности.
новизна/оригинальность/ценность: Статья обладает высокой научной ценностью, поскольку является одной из первых попыток рассмотреть историю развития доказательственного процесса применительно к отдельной группе преступлений.
Ключевые слова: уголовный процесс, доказывание, взяточничество.
Obidin K.V.
historical characteristics of the proving procedure in bribery cases
purpose: Research the evidentiary process in bribery cases for the purpose of summarizing historical experience in this sphere.
Methodology: Scientific methods of analysis, synthesis, induction and deduction, and also historical legal and formally legal method were used.
Results: The evidentiary process in bribery cases had a special historical path of development. Depending on the era the procedure of getting, verification and evaluation of evidence in this category of crimes has been changing. Because of that the prosecution procedure in the bribery cases substantially differs from general rules in this area.
Novelty/originality/value: Article has a certain scientific value, because it's one of the first attempt to analyze evidentiary process in relation to the certain group of crimes. Keywords: criminal procedure, proof, bribery.
Проблемы доказывания традиционно являются дискуссионными в юридической литературе, однако попытки проанализировать данную тему через исторический опыт Российской Федерации проводятся крайне редко, особенно на примере отдельных видов преступлений. Подобный подход вызывает множество вопросов, поскольку, как справедливо указывала Л.А. Петручак, «доказывание существует столько же времени, сколько существует и само право» [17]. О неразрывной связи доказательственного процесса с историей писала также Н.А. Якубович, обращавшая внимание на то, что «природа доказательственного права, его сущность обусловлена формой уголовного процесса, присущей той или иной исторической эпохе» [27].
Первая историческая особенность доказывания по делам о взяточничестве напрямую связана с происхождением данного преступления.
В.Н. Ширяев [26] настаивал на том, что моментом возникновения взяточничества можно считать появление первых носителей власти, облаченных особыми полномочиями, что отчасти является верным. Однако следует отметить, что
вопрос, касающийся рассмотрения взяточничества как преступления, оставался неурегулированным продолжительный промежуток времени. Система правосудия во времена Киевской Руси финансировалась посредством посулов - платы судье от заинтересованных лиц [18]. Отношение к данному явлению в научном сообществе неоднозначно [1], поскольку единого подхода к пониманию пределов правомерности подобного поведения в рассматриваемый исторический период нет. Одно из первых упоминаний о недопустимости данного явления встречается в Псковской судной грамоте 1397 года. В данном нормативно-правовом акте устанавливался запрет «тайного посула» [28]. Несмотря на это, в научной литературе сложилось представление о том, что окончательное появление взяточничества как состава преступления следует рассматривать в контексте Судебников XV-XVI вв. [7]. Рассматриваемые источники письменного права закрепляли как само противоправное поведение, так и положения, касающиеся привлечения лица к уголовной ответственности. Деление по отраслевому признаку не предусматривалось.
Специфической особенностью Судебника 1497 года является отсутствие правового запрета на подобную деятельность как уголовно-наказуемого деяния. Однако в Судебнике 1550 года «посул» однозначно трактовался как преступление [10].
Судебник 1497 года рассматривал взяточничество только применительно к нанесению ущерба интересам правосудия, что и определило круг субъектов, попадающих под запрет о посуле. Необычно и то, что единственным последствием выявления подобного поведения судьи являлось признание судебного решения недействительным [9]. Таким образом, отсутствие взяточничества рассматривалось скорее как требование, предъявляемое к органу правосудия при осуществлении возложенных на него полномочий, а также в качестве стандарта доказывания, нарушение которого подрывало всё судопроизводство и нивелировало последующую процессуальную деятельность.
Из этого можно заключить, что изначально процессуально значимое действие с развитием правовой культуры приобретает материальную основу преследуемого по закону деяния. Взаимосвязь и уникальность исторического пути развития доказательственного процесса и процедуры привлечения к уголовной ответственности по делам о взяточничестве не вызывают сомнений. С принятием нового Судебника 1550 года, устанавливавшего ответственность за взяточничество, процесс признания данной деятельности преступной следует считать оконченным. Именно с этого момента можно начинать анализировать историю доказывания по делам данной категории.
Обращая внимание на переходное состояние доказательственного процесса ХУ-ХУП вв., Е.В. Никитина обосновано высказывается о сочетании состязательных и розыскных начал в уголовном процессе. Рассматриваемый ранее как способ поиска преступников розыск становится способом получения сведений о подозреваемом, характеристики его личности у общины [15]. Интересно, что Н. Ланге, который придерживался позиции двойственности процессуального механизма привлечения лица к уголовной ответственности, предусматривающего различные доказательственные стандарты, указывал на то, что судопроизводство проводилось в следующих формах: суд - такая форма уголовного процесса, которая предполагала использование в качестве доказательств свидетельских показаний, «поля» и крестоцелования; сыск - форма уголовного процесса, ориентированная на использование пытки. Сыск применялся
только по «важнейшим» делам и при условии, что обстоятельства по рассматриваемому делу были «известны» (очевидны) [11, с. 122].
Таким образом, в рассматриваемый период времени существовали альтернативные процедуры доказывания, варьируемые в зависимости от категории преступления. С учетом того, что круг субъектов, подлежащих привлечению к ответственности за взяточничество, имел непосредственное отношение к отправлению правосудия, отметим также роль социального положения, зачастую определяющего не только вид наказания за преступление, но и саму возможность привлечения лица к уголовной ответственности.
В силу того, что глава государства нередко непосредственно осуществлял судейские функции [6], а привлекаемые за взяточничество лица традиционно имели особый сословный статус, следует прийти к выводу о сомнительности применения пытки как средства доказывания по делам о взяточничестве, совершенном судьями. Подтверждением данного предположения является также то обстоятельство, что возможное наказание за подобное преступление не предусматривало ничего более строгого, чем уплата денежных средств в кратном размере. Мягкость наказания доходила до того, что глава государства мог ограничиться выговором [11, с. 110-113] за совершение должностного преступления. Особое отношение прослеживалось и к подчиненным судьи, поскольку предусматриваемое за совершение данного вида преступлений наказание ограничивалось использованием кнута. Как утверждал Н. Ланге, преступления, ответственность за совершение которых определялась подобными наказаниями, рассматривались судебным порядком [11, с. 119].
Сказанное означает, что взяточничество изначально воспринималось как особая категория преступлений, со специфическим субъектным составом и правилами доказывания.
Дальнейшее изучение доказательственного процесса по делам о взяточничестве связано с реформами Петра I. Стоит упомянуть интересный факт о размышлениях Петра I по данному вопросу, описанный В.Н. Татищевым. Император крайне неоднозначно подходил к пониманию взяточничества. Так, по его мнению, посул «есть безгрешной, когда судящийся, видя соперника коварного ябедника и просит о своем охранении; или кто, не хотя долго за делом волочиться, имея другую не меньшую нужду просит о скором решении» [23]. Подобный крайне избирательный подход не мог не отразиться на процедуре доказывания по делам данной категории.
евразийская -
> 1 (26) 2017 <
- адвокатура
Субъекты, осуществляющие доказательственную деятельность во времена Петра I, отличались разнообразием. Система судопроизводства вплоть до изменений 1864 года предусматривала множество специализированных судов [4], что отразилось и на формах судопроизводства. В научных исследованиях имеются указания на то, что их число доходило до 30 разновидностей [8]. Подобное положение дел не могло не найти отражения в деятельности по привлечению к уголовной ответственности по делам о взяточничестве. Критерии для определения подсудности дел требовали дифференциации правонарушителей в зависимости от их социального положения и профессии. Система судов включала военные и гражданские суды, при этом вторые рассматривались в значении судов общей юрисдикции.
Различная подсудность приводила к неоднородности доказательственного процесса. Разработанный при Петре I Воинский устав, содержащий «Краткое изложение процессов и судебных тяжб» [13], во многом был не согласован с изданными ранее и имеющими юридическую силу Уложением 1649 года и «новоуказными» статьями [25], активно применявшимися в том числе в гражданских судах. В результате процедура доказывания по делам о взяточничестве различалась у военнослужащих и иных лиц.
На доказательственный процесс также неизбежно влияла система судебных инстанций, возглавляемая Сенатом [22], поскольку данный орган неоднократно передавал полномочия по рассмотрению уголовных дел о взяточничестве между специально созданными «гражданскими» судами. К их числу относились Камер-коллегия, изначально рассматриваемая как финансовое ведомство, отвечающее за государственные доходы [12], и Юстиц-коллегия, созданная с целью возглавить систему судов общей юрисдикции [20, с. 463].
Рассмотрение уголовных дел о взяточничестве первой коллегией, по мнению О.Д. Серова, могло быть объяснено тем, что взяточничество сопровождалось совершением налоговых преступлений [20, с. 311-312].
Что же касается Юстиц-коллегии, то рассмотрение данной категории уголовных дел объясняется социальным статусом привлекаемых лиц. Так, Юстиц-коллегии, руководствуясь указом Сената от 6 июня 1722 г., надлежало рассмотреть уголовное дело о получении взятки курмышским и алаторским городовыми судьями [30]. Более того, этот же признак следует считать ключевым в случаях, когда уголовные дела о взяточничестве рассматривалась самим Сенатом или Высшим
судом, действовавшим с 1724 г. Подсудность последнего во многом определялась непосредственно решениями главы государства [20, с. 250].
Доказательственный процесс по делам о взяточничестве отличался также порядком инициирования уголовно-процессуальной деятельности. Изначально заявление о преступлении со стороны командированных должностных лиц необходимо было направлять непосредственно в адрес губернаторов или Сената [20, с. 123; 2]. Начиная с 1714 г. вступает в силу Указ «О фискалах и их должности и действий», предусматривающий особый орган, контролируемый Сенатом и отвечающий за выявление преступлений по службе, в том числе и взяточничества [14].
Следующей, не менее важной особенностью уголовного преследования по делам данной категории необходимо признать тот факт, что именно по делам о преступлениях против службы впервые в истории России осуществлялось планомерное предварительное расследование. Данные функции закреплялись за «майорскими» следственными канцеляриями, впервые созданными указом Петра I в 1713 г. [3]. Отчитывались данные органы непосредственно пред главой государства, а создавались для установления причастности лиц, подозреваемых в совершении должностных преступлений, и сбора такой доказательственной базы, которая позволила бы избежать «волокиты» во время судебного разбирательства [21]. В роли подозреваемых зачастую выступали высокопоставленные государственные чиновники. Данный орган занимался предварительным расследованием взяточничества, совершенного сибирским губернатором князем М.П. Гагариным и устюжским комиссаром С.М. Акишевым [31].
Проведенные Петром I реформы значительно изменили доказательственный процесс Российской империи. Глава государства уделял огромное внимание защите государственных интересов и проработке правового механизма преследования за незаконную деятельность в этой сфере. Процедура собирания, проверки и оценки доказательств не имела единообразия, подстраиваясь под социальное положение привлекаемых лиц. В результате доказывание по делам о взяточничестве отличалось как особым субъектом доказывания, так и процедурой привлечения к уголовной ответственности, отраженной на различных этапах уголовного судопроизводства.
Следующий исторический этап развития доказывания в России связан с судебной реформой 1864 года, в результате которой был создан первый в отечественной истории кодифицированный ис-
точник уголовно-процессуального права - Устав уголовного судопроизводства (далее - УУС) [5]. Изучение влияния УУС на доказательственный процесс России колоссально и требует отдельного исследования.
В рамках выделения особенностей доказывания по делам о взяточничестве интерес представляет система доказательств, закрепленная УУС. Данный нормативно-правовой акт не предусматривал исчерпывающего перечня доказательств, поскольку основное внимание уделялось следственным действиям, используемым как средство для их получения. Однако в научной литературе вопросы систематизации и классификации видов доказательств рассматривались достаточно основательно [24]. В качестве видов доказательств выделялись: показания обвиняемого, свидетельские показания, вещественные и письменные доказательства, а также экспертизы. В настоящее время специальные знания в доказывании взяточничества используются по большинству дел, но в рассматриваемый исторический период степень развития и применения научных знаний была существенно ограничена. Использование специальных знаний регламентировалось положениями о «сведущих лицах» и врачах, привлекаемых к осмотру и освидетельствованию. Круг вопросов, подлежащих исследованию с их участием, не позволяет сделать вывод о том, что они могли привлекаться к установлению обстоятельств такого преступления, как взяточничество [33, ст. 325-356]. Представляется, что основными доказательствами по делам о взяточничестве выступали показания свидетелей, а также вещественные доказательства.
Описанное ранее разграничение процедуры привлечения к уголовной ответственности в зависимости от социального положения привлекаемых лиц приобретает более выраженный характер. Особенно это прослеживается в отношении военнослужащих и служителей церкви. В этой связи необходимо разъяснить, какие лица могли рассматриваться в качестве субъектов подобных преступлений. Запрет на получение взятки рассматривается как должностное преступление, ответственность за совершение которого предусматривалась главой 6 раздела 5 Уложения о наказаниях 1845 г. Стоит поддержать позицию С.Ю. Оловенцовой [16], которая, анализируя должностные преступления, приходит к выводу о расширительном понимании должностного лица в XIX веке, охватывавшем как государственную, так и общественную службы.
Процедура доказывания неизбежно подстраивалась под различия в профессии и сословном
положении. Однако наибольший интерес представляет обособление в отдельном разделе УУС процедуры привлечения к ответственности за преступления по должности, определяющей особенности подсудности, порядка инициирования уголовно-процессуальной деятельности по делам данной категории, а также порядка проведения судебного заседания и дальнейшей процедуры обжалования.
Отдельно обратим внимание на положения ст. 1109 УУС, требовавшей перед постановлением приговоров рассмотреть информацию, характеризующую личность обвиняемого, а именно послужной список или аттестацию о прежней службе. Таким образом прослеживаются особенности, связные с содержание предмета доказывания по делам данной категории.
Еще одна особенность доказательственного процесса во времена действия УУС связана с разграничением уголовного преступления и проступка. Стоит отметить перспективность подобной дифференциации с учетом участившихся сближений отраслей административного и уголовного права, вызывающих научный и практический интерес, в том числе и у представителей процессуальной науки.
В Уложении о наказаниях 1845 г. имеется следующее определение данных понятий. Преступлением в статье 1 данного нормативно-правового акта называлось «всякое нарушение закона, через которое посягается на неприкосновенность прав власти верховной и установленных ею властей, или же на права и безопасность общества или частных лиц». Понятие уголовного проступка, описанное в ст. 2 данного документа, включает «нарушение правил, предписанных для охранения определенных законами прав и общественной или же личной безопасности или пользы» [19]. Таким образом, взяточничество необходимо было рассматривать как преступление, однако следует признать наличие административных и дисциплинарных начал в уголовном судопроизводстве по делам о должностных преступлениях. Об этом свидетельствует отдельная статья УУС [33, ст. 1066], посвященная разграничению ведения начальства и судебных инстанций за нарушение обязанностей по службе. Первые обладали полномочиями выносить замечания, выговоры и вычеты из жалования, переводить на низшую должность, увольнять или арестовать на срок до 7 суток. Остальные вопросы решались не иначе как по суду. При этом наиболее мягкий вид наказания за взяточничество состоял в удалении от должности или строгом выговоре, что
евразийская -
1 (26) 2017
- адвокатура
может указывать на дисциплинарный характер незаконной деятельности и соответствующую ему санкцию.
Более того, для лиц судебного ведомства УУС [32, ст. 1067] прямо предусматривал особый дисциплинарный порядок за совершение должностных преступлений, к которым относилось и взяточничество. Следует оговориться, что в источнике материального права прослеживается четкое указание на возможность вынесения данного наказания именно судом. Возможно, проблема понимания реальной процедуры привлечения к ответственности по делам данной категории возникла из-за продолжительного периода времени между принятием материального и процессуального законодательства. Наиболее вероятным представляется вывод о том, что доказательственный процесс варьировался в зависимости от вида взяточничества и его общественной опасности. В нынешних правовых реалиях подобная проблема напрямую связывалась бы с вопросом о пределах криминализации подобного поведения.
В результате система доказывания по делам о взяточничестве в рассматриваемый исторический период демонстрирует целый ряд вопросов, как в части использования различных видов доказательств, так и относительно процедуры привлечения к уголовной ответственности в целом, требуя дальнейшего исследования.
Завершает рассмотрение данной темы эпоха советского законодательства, во многом изменившая процедуры преследования по уголовным делам. Изменение идеологического вектора развития государства потребовало пересмотра законодательства, включая вопросы привлечения к уголовной ответственности. Сложно переоценить влияние научной мысли рассматриваемого исторического периода на доказательственный процесс России, поскольку современное законодательство является преемником УПК РСФСР 1960 года, просуществовавшего более 40 лет. Стоит отметить, что вектор внимания выдающихся советских ученых был направлен на формулирование основ доказательственного процесса, поэтому вырабатываемые модели зачастую носили унифицированный характер. Таким образом, за рамками изучения оставались проблемы дифференциации доказательственного процесса применительно к отдельным составам преступлений. Подобный подход был полностью обоснован для описываемого исторического периода, однако в настоящее время в науке ведется поиск новых способов систематизации научного знания, одним из которых является изучение доказательственно-
го процесса применительно к отдельным видам преступлений.
Поводя итог, заметим, что взяточничество является преступлением, исследование которого не теряет актуальности со сменой эпох, а процедура доказывания по делам данной категории требует дальнейшего изучения опыта привлечения к уголовной ответственности, накопленного за долгую историю России.
Пристатейный библиографический список
1. Ананьева Н.Г. Толкование статей о посуле в праве XV-XVI веков // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2010. № 2. С. 164. (Юридические науки).
2. Астанин В.В. Борьба с коррупцией по законодательству Петра I. М., 1999. С. 248-249.
3. Веретенников В.И. История тайной канцелярии петровскаго времени. Харьков, 1910. С. 52.
4. Вилкова Т.Ю. Основные начала рассмотрения мировыми судьями уголовных дел в период действия Устава уголовного судопроизводства 1864 года // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 4. С. 546-555.
5. Головко М.В. Великая реформа: К 150-летию Судебных уставов: в 2 т. Т. II. Устав уголовного судопроизводства / под ред. Л.В. Головко. М.: Юстицинформ, 2014. С. 30.
6. Горский А.Д. Российское законодательство XXX вв.: в 9 т. Т.2 / под общ. ред. И.О. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 131.
7. Довгяло В.К. Проблема борьбы с коррупцией: историко-правовой анализ // АНТРО. 2015. № 1. С. 65.
8. Духовской М.В. Русский уголовный процесс. М., 1905. С. 18.
9. Казначеев А.В. Формирование понятия, критериев оценки и системы наказания за взятки в памятниках русского права XV-XVII веков // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2012. № 1. С. 49.
10. Крюкова Н.И. Коррупция, её сущность и исторические корни в России // Вестник РГТЭУ. 2013. № 9-10 (79). С. 124.
11. Ланге Н. Древнее русское уголовное судопроизводство. СПб.: Типография и Хромолитография А. Траншеля, 1884.
12. Ларин О.Г., Данилова Л.А. Судебная и бюджетная функции Камер-коллегии в России в первой половине XVIII века // Известия Юго-Западного государственного университета. 2012. № 2. С. 124.
13. Маньков А.Г. Российское законодательство XXX вв.: в 9 т. Т. 4 / под общ. ред. И.О. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 404.
14. Намнясева В.В. Анализ регламентации ответственности за ложный донос, лжесвидетельство и отказ от дачи показаний по законодательству Петра I // История государства и права. 2015. № 14. С. 28-29.
15. Никитина Е.В. Из истории развития средств доказывания // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 11. С. 25-41.
16. Оловенцова С.Ю. История дифференциации ответственности за должностные преступления по рос-
eurasian
> 1 (26) 2017 <
- advocacy
сийскому законодательству IX-XIX вв. // Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию д-ра юрид. наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации Льва Леонидовича Круглых / под ред. В.Ф. Лапшина. М., 2015. С. 293-294.
17. Петручак Л.А. Проблемы возникновения, развития и формирования правил оценки доказательств в уголовном судопроизводстве России (историко-право-вой аспект): дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2000. С. 45.
18. Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов Особенной части старого и нового Уложений. М., 1909. С. 490.
19. Рогожин А.И. Российское законодательство XXX вв.: в 9 т. Т. 6 / под общ. ред. И.О. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 174.
20. Серов Д.О. Судебная реформа Петра I. Истори-ко-правовое исследование. М.: Зерцало-М, 2009.
21. Серов Д.О. Первые органы следствия России (1713-1723 гг.) // Российский следователь. 2014. № 14. С. 48-49.
22. Стус Н.В. Источники уголовно-судебного права Российской империи в XVIII - первой половине XIX века // Российский судья. 2015. № 6. С. 43-44.
23. Татищев В.Н. Судебник государя царя и великого князя Иоанна Васильевича и некоторые сего государя и ближних его преемников указы, собранные и примечаниям изъяснённые покойным тайным советником и астраханским губернатором Василием Николаевичем Татищевым. 2-е изд. М., 1786. С. 11.
24. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. II. 3-е изд., СПб., 1910 С. 259.
25. Числов П.И. История русского права московского и петербургского периодов. М., 1902. С. 133.
26. Ширяев В.Н. Взяточничество и лиходательство в связи с общим учением о должностных преступлениях. Уголовно-юридическое исследование. Ярославль, 1916. С. 3.
27. Якубович Н.А Курс советского уголовного процесса. Общая часть / под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Кар-пеца. М.: Юрид. лит., 1989. С. 521.
28. Янин В.Л. Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. Т. 1 / под общ. ред. И.О. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. С. 173.
29. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 248, кн. 1887, л. 390-390; кн. 1889, л. 248.
30. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 26, оп. 2, кн. 193, ч. 1, л. 14.
31. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 9, отд. 2, кн. 41, л. 338-341, 368.
32. Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
References (transliterated)
1. Anan'eva N.G. Tolkovanie statej o posule v prave XV-XVI vekov // Vektor nauki Tol'jattinskogo gosudarst-vennogo universiteta. 2010. № 2. S. 164. (Juridicheskie nauki).
2. Astanin V.V. Bor'ba s korrupciej po zakonodatel'stvu Petra I. M., 1999. S. 248-249.
3. Veretennikov V.I. Istorija tajnoj kanceljarii petrovs-kago vremeni. Har'kov, 1910. S. 52.
4. Vilkova T.Ju. Osnovnye nachala rassmotrenija mirovymi sud'jami ugolovnyh del v period dejstvija Ustava ugolovnogo sudoproizvodstva 1864 goda // Aktual'nye problemy rossijskogo prava. 2014. № 4. S. 546-555.
5. Golovko M.V. Velikaja reforma: K 150-letiju Sudeb-nyh ustavov: v 2 t. T. II. Ustav ugolovnogo sudoproizvodstva / pod red. L.V. Golovko. M.: Justicinform, 2014. S. 30.
6. Gorskij A.D. Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vv.: v 9 t. T.2 / pod obshh. red. I.O. Chistjakova. M.: Jurid. lit., 1984. S. 131.
7. Dovgjalo V.K. Problema bor'by s korrupciej: istor-iko-pravovoj analiz // ANTRO. 2015. № 1. S. 65.
8. Duhovskoj M.V. Russkij ugolovnyj process. M., 1905. S. 18.
9. Kaznacheev A.V. Formirovanie ponjatija, kriteriev ocenki i sistemy nakazanija za vzjatki v pamjatnikah russkogo prava XV-XVII vekov // Nauchnye problemy gumanitarnyh issledovanij. 2012. № 1. S. 49.
10. Krjukova N.I. Korrupcija, ejo sushhnost' i istoriches-kie korni v Rossii // Vestnik RGTJeU. 2013. № 9-10 (79). S. 124.
11. Lange N. Drevnee russkoe ugolovnoe sudoproiz-vodstvo. SPb.: Tipografija i Hromolitografija A. Transhelja, 1884.
12. Larin O.G., Danilova L.A. Sudebnaja i bjudzhetnaja funkcii Kamer-kollegii v Rossii v pervoj polovine XVIII veka // Izvestija Jugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. 2012. № 2. S. 124.
13. Man'kov A.G. Rossijskoe zakonodatel'stvo XXX vv.: v 9 t. T. 4 / pod obshh. red. I.O. Chistjakova. M.: Jurid. lit., 1984. S. 404.
14. Namnjaseva V.V. Analiz reglamentacii otvetstven-nosti za lozhnyj donos, lzhesvidetel'stvo i otkaz ot dachi pokazanij po zakonodatel'stvu Petra I // Istorija gosudarst-va i prava. 2015. № 14. S. 28-29.
15. Nikitina E.V. Iz istorii razvitija sredstv dokazyvani-ja // Aktual'nye problemy rossijskogo prava. 2014. № 11. S. 25-41.
16. Olovencova S.Ju. Istorija differenciacii otvetst-vennosti za dolzhnostnye prestuplenija po rossijskomu zakonodatel'stvu IX-XIX vv. // Materialy mezhdunarod-noj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvjashhennoj 75-letiju d-ra jurid. nauk, professora, zasluzhennogo de-jatelja nauki Rossijskoj Federacii L'va Leonidovicha Krug-lyh / pod red. V.F. Lapshina. M., 2015. S. 293-294.
17. Petruchak L.A. Problemy vozniknovenija, razvitija i formirovanija pravil ocenki dokazatel'stv v ugolovnom sudoproizvodstve Rossii (istoriko-pravovoj aspekt): dis. ... kand. jurid. nauk. Stavropol', 2000. S. 45.
18. Poznyshev S.V. Osobennaja chast' russkogo ugolov-nogo prava. Sravnitel'nyj ocherk vazhnejshih otdelov Oso-bennoj chasti starogo i novogo Ulozhenij. M., 1909. S. 490.
19. Rogozhin A.I. Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vv.: v 9 t. T. 6 / pod obshh. red. I.O. Chistjakova. M.: Jurid. lit., 1984. S. 174.
20. Serov D.O. Sudebnaja reforma Petra I. Istoriko-pra-vovoe issledovanie. M.: Zercalo-M, 2009.
21. Serov D.O. Pervye organy sledstvija Rossii (17131723 gg.) // Rossijskij sledovatel'. 2014. № 14. S. 48-49.
22. Stus N.V. Istochniki ugolovno-sudebnogo prava Rossijskoj imperii v XVIII - pervoj polovine XIX veka // Rossijskij sud'ja. 2015. № 6. S. 43-44.
евразийская
> 1 (26) 2017 <
адвокатура
23. Tatishhev V.N. Sudebnik gosudarja carja i velikogo knjazja Ioanna Vasil'evicha i nekotorye sego gosudarja i blizhnih ego preemnikov ukazy, sobrannye i primechani-jam iz#jasnjonnye pokojnym tajnym sovetnikom i astra-hanskim gubernatorom Vasiliem Nikolaevichem Tatish-hevym. 2-e izd. M., 1786. S. 11.
24. Fojnickij I.Ja. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva. T. II. 3-e izd., SPb., 1910 S. 259.
25. Chislov P.I. Istorija russkogo prava moskovskogo i peterburgskogo periodov. M., 1902. S. 133.
26. Shirjaev V.N. Vzjatochnichestvo i lihodatel'stvo v svjazi s obshhim ucheniem o dolzhnostnyh prestuplenijah. Ugolovno-juridicheskoe issledovanie. Jaroslavl', 1916. S. 3.
27. Jakubovich N.A Kurs sovetskogo ugolovnogo processa. Obshhaja chast' / pod red. A.D. Bojkova, I.I. Karpe-ca. M.: Jurid. lit., 1989. S. 521.
28. Janin V.L. Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vv.: v 9 t. T. 1 / pod obshh. red. I.O. Chistjakova. M.: Jurid. lit., 1984. S. 173.
29. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov (RGADA), f. 248, kn. 1887, l. 390-390; kn. 1889, l. 248.
30. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov (RGADA), f. 26, op. 2, kn. 193, ch. 1, l. 14.
31. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov (RGADA), f. 9, otd. 2, kn. 41, l. 338-341, 368.
32. Ustav ugolovnogo sudoproizvodstva ot 20 nojabrja 1864 g. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy «Garant».
АГ
«Новая адвокатская газета» - корпоративное издание нового типа, появление которого обусловлено коренными переменами, произошедшими в адвокатском сообществе России после принятия Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Являясь органом Федеральной палаты адвокатов РФ, издание не преследует цель выступать в роли указующего или направляющего перста, представляя интересы той или иной части корпорации или группы лиц, а позиционирует себя как выразитель интересов всей российской адвокатуры. Принципиальное значение при этом имеет
закрепленная Законом организация адвокатского сообщества, основанная на обязательном членстве каждого адвоката в адвокатской палате субъекта федерации, являющейся в свою очередь членом ФПА РФ. Рассматривая в качестве высших ценностей адвокатского сообщества заложенные в Законе принципы независимости, самоуправления, корпоративности и равноправия адвокатов, газета оценивает события государственной и общественной жизни и действия тех или иных лиц с точки зрения соответствия данным принципам. Выступая органом корпорации юристов-профессионалов, газета рассматривает профессионализм как главное качество адвоката и уделяет первостепенное внимание проблемам учебы и практического опыта коллег в различных отраслях права.
Основными направлениями издания являются:
- оперативное информирование о деятельности и решениях ФПА;
- освещение взаимоотношений адвокатуры с государственными и общественными институтами;
- освещение корпоративной жизни адвокатских палат;
- рассказ о созданных адвокатами прецедентах в национальной и международной судебной практике, публикация наиболее интересных решений судов;
- ответы на вопросы, волнующие адвокатов и адвокатские образования;
- взаимодействие с информационными изданиями адвокатских палат;
- поддержка общественно значимых инициатив адвокатов и адвокатских образований;
- информирование о наиболее важных событиях из жизни иностранной адвокатуры, о сотрудничестве российских и зарубежных адвокатских образований и адвокатов.
Адрес редакции: 119002, г. Москва, пер. Сивцев Вражек, д. 43 Тел.: (495) 787-28-35 Тел./факс: (495) 787-28-36 E-mail: [email protected], [email protected]
