CC BY
46
ИСТОРИЯ
Л'дÍ'JÍ- J'JÍ. ¿r^¿TÍ. лм. ¿t«.л;?.¿»te. ¿¡i. ¿j^¿t^лт«. »'Г?.¿j^¿j^¿y* ¿j«. ¿SJÍJ¿j^¿r^¿j?.
DOI 10.24411/2223-0564-2020-10104 Р.Г. Буканова УДК 944(470.577)
ИСТОРИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА ФРОНТИРНОЙЗОНЫ ВОЛЖСКО-УРАЛЬСКОГО РЕГИОНА. В XCVII-XCVIII ВВ.1
Аннотация
В статье рассматривается историческая динамика фронтирной зоны Волжско-Уральского региона в XVII-XVIII вв., этапы и методы освоения данной территории Российским государством. Критически осмысливается правомерность применения терминов «колонизация», «фронтир», «естественная граница», «подвижная граница» в современной историографии. Анализируются причины неоднозначного отношения историков, изучающих историюбывших национальных окраин России, к понятию «колонизация», а также к использованию термина «интеграция» к ранним периодам политической абсорбции локальных приграничных территорий Российским государством. По мнению автора статьи, они отражают односторонний подход к изучаемым явлениям: с позиции центра, без учета глубинных процессов, происходивших в среде местных сообществ инкорпорированной территории. С этой точки зрения показана возможность использованиятеории фронтира для изучения исторических процессов, происходивших за пределами фронтирной линии.
В статье обосновываются понятия «точечный фронтир» и «линейный фронтир», которые отражают методы освоения Российским государств ом новых территорий. На конкретных примерах показан процесс перехода от «точечного фронтира» к «линейному». На начальной стадии продвижения России hei территорию Волжско-Уральского региона в местах дисперсного расселения земледельческого населения строились отдельные слободы, монастыри, укрепленные остроги. Следующий этап характеризовался строительством выдвинутых вглубь осваиваемой территории отдельных городов-крепостей, в частности Уфимской крепости. С середины XVII в. московское правительство переходит к методам сооружения непрерывной системы оборонительных черт (линий) и сплошному заселению приграничных земель военно-служилыми людьми. В XVIII в. окончательно устанавливаются государственные границы, а Волжско-Уральский регион становится внутренней фронтирной зоной.
Ключевые слова: Россия, Волжско-Уральский регион, Башкирия, колонизация, «точечный фронтир», «линейный фронтир», «естественная граница», государственная граница
Roza G. Bukanova
THE HISTORICAL DYNAMICS OF THE FRONTIER ZONE OF THEVOLGA-URAL REGION IN THE XVII-XVIII CENTURIES
1 Публикация подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект -N"2 18-09-00313 А «Русский фронтир: социально-экономическая динамика, повседневно-бытовые модели населения, образование государственной территории и мобильная граница. XXXVI - нач. XIX в. (по материалам южных и юго-восточных уездов Центрально-Европейского региона)».
Буканова Роза Гафаровна, доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры истории и теории государства и права Уфимского юридического института МВД России, руководитель научной лаборатории южноуральского городоведения Башкирского государственного университета (У(фа), e-mail: brg777.50@mail. ru
Roza G. Bukanova, Prof. Dr. Sc. (History), Professor of the Chair of History and Theory of State and Law, Ufa Juridical Institute of the MIA of the Russian Federation, Head of the Research Laboratory for the South Urals' Towns Studies, BashkirState University (Ufa), e-mail:[email protected]
© Буканова Р.Г., 20220
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2020/1 (87)
Abstract
The article discusses the historical dynamics of the frontier zone of the Volga-Ural region in the XVII-XVIII centuries, the stages and methods of development of this territory by the Russian state. The legitimacy of the use of the terms "colonization", "frontier", "natural boundary", and "moving boundary" in modern historiography is comprehended critically. The author analyzes the reasons for the ambiguous attitude of historians studying the history of the former national border districts of Russia to the concepts of "colonization", as well as to the use of the term "integration" in the early periods of political absorption of local border territories by the Russian state. According to the author of the article, they reflect a one-sided approach to the phenomena being studied: from the position of the center, without taking into account the underlying processes that took place among the local communities of the incorporated territory. From this point of view, the possibility of using the theory of the frontier to study the historical processes taking place outside the frontier line is demonstrated.
The article substantiates the concepts of the "point frontier" and "linear frontier", which reflect the methods of development of new territories by the Russian state. Concrete examples show the transition from a "point frontier" to a "linear frontier". At the initial stage of Russia's advancement into the Volga-Ural region, in the places of dispersed resettlement of the agricultural population, separate settlements, monasteries, fortifications were built. The next stage was characterized by the construction of individual fortified towns, in particular the Ufa fortress, advanced deep into the new territory. Since the middle of the XVII century the Moscow government is moving on to the methods of constructing an uninterrupted system of defensive lines and the complete settling of border lands by military men. In the XVIII century state borders are finally being established, and the Volga-Ural region is becoming the internal frontier zone.
Key words: Russia, Volga-Ural region, Bashkiria, colonization, "point frontier", "linear frontier", "natural border", state border
Понятие «подвижная граница», введенное американским историком Ф.Дж. Тёрнером [1, с. 13], позволяет по-новому взглянуть на проблему последовательного расширения территории Российского государства в ХУП-ХУШ вв., историю формирования государственных границ и пересмотреть некоторые положения о российской колониальной политике, изложенные в трудах С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, М.К. Любав-ского и других русских историков. В идеологическом концепте Российской империи во второй половине XIX столетия утвердился тренд рассматривать Россию наряду с крупными колониальными империями как одну из колониальных держав той эпохи. Практически все неславянские территории, присоединенные к Московскому государству начиная со времени царствования Ивана Грозного, стали рассматриваться в качестве объекта колониальной политики царизма, а история России, по мнению В.О. Ключевского, являлась историей колониального освоения новых территорий. Предметом особого интереса исследователей стал Волжско-Уральский регион, а именно Башкирия, наиболее ярко отразившая всю палитру сложных, противоречивых отношений с Россией.
Эта тема нашла отражение и в исторической литературе советского периода, основанной на симбиозе марксистской теории классовой борьбы и большевистской программы по националь-
ному вопросу. В условиях новой парадигмы, оставаясь в то же время в рамках классического подхода к данной проблеме, советская историческая наука эволюционировала от общеизвестного тезиса Ф. Энгельса о прогрессивной роли господства России по отношению к Востоку и ее цивилизующей роли «для Черного и Каспийского морей и центральной Азии, для башкир и татар» [2, с. 211] к ленинской характеристике колониальной политики царизма. В частности, характеризуя земельную политику царского правительства в Башкирии, В.И. Ленин писал: «Это - такой кусочек колониальной политики, который выдержит сравнение с какими угодно подвигами немцев в какой-нибудь Африке» [3, с. 253], т.е., надо полагать, он не делал различий между колониальной политикой России и других развитых империалистических государств.
Это двойственное отношение к проблеме инкорпорации восточных земель в состав России проявилось, с одной стороны, в подробном освещении роли русского земледельческого населения в приобщении скотоводов-номадов лесостепной зоны к российской цивилизации, с другой - в отрицательной оценке политики правительства как одной из причин социальных и национально-освободительных движений на окраинах Российской империи. По мере развития советской общности во второй половине XX в. термин «колонизация» применительно к
истории национальных регионов дореволюционной России постепенно был вытеснен понятием «освоение и заселение», которое так же не в полной мере отражало суть и особенности происходивших на окраинах исторических процессов. Не случайно в российской историографии сложилось неоднозначное отношение к этим понятиям. На наш взгляд, причина кроется в том, что понятия «колонизация», «освоение и заселение», а также применяемый некоторыми историками термин «интеграция» в условиях незавершенного освоения территории Волжско-Уральского региона в имперский период грешат односторонним подходом к изучаемым явлениям: с позиции центра, без учета глубинных процессов, происходивших в среде местных сообществ инкорпорированной территории. Именно это обстоятельство вызывает неприятие и теории фронтира со стороны ряда исследователей. С критикой ряда позиций Тёрнера открыто высказались казахстанские историки. Согласно Тёрнеру, по их мнению, «не было колониальных захватов, а было только продвижение границы и освоение», а также не было «национально-освободительного движения, так как оно не вписывается в теорию фронтира» [4]. Критически был воспринят также тезис Тёр-нера о «естественной границе» фронтира. Так, Г.К. Кокебаева считает недопустимым применение этого выражения к российской истории. Поставив риторический вопрос о местонахождении «естественной границы империи», сама же отвечает: «...Оказывается, «естественная граница» империи находилась далеко на востоке, «достижение» которой было главной целью государства (Российского)» [5]. Здесь заметим, что Тёрнер писал о естественной географической границе фронтира, а не империи. Это было отмечено и в статье редакторов русского издания книги Тёр-нера В.В. Согрина и Л.М. Троицкой: «На рубеже XIX-XX вв. «фронтир» («граница») достиг своего естественного географического предела». Имеется в виду, что американцы достигли тихоокеанского побережья и дальнейшее продвижение стало невозможным [6, с. 8]. Это - особенность континентальных государств, расширять свои территории, если нет к тому адекватных препятствий: либо в виде сильного государства, либо непреодолимого географического препятствия. Вместе с тем следует согласиться с казахстанскими коллегами в том, что механическое использование концепции фрон-тира, разработанной американским ученым еще на рубеже XIX-XX вв., явится возвратом к прежней
теории колонизации, характерной для русской историографии того же периода, но под новой теоретической оболочкой. Безусловно, Тёрнер не рассматривает положение индейцев в зоне фрон-тира, а твердо стоит на позициях европоцентризма. Советская историческая наука в отличие от американской, пусть и не в полном объеме, но обращала серьезное внимание на историю коренных народов, вошедших в разное время в состав России, и воспитала целую плеяду историков разных национальностей, в т.ч. и казахских. Однако если рассматривать концепцию Тёрнера лишь как общий подход к изучению пограничных явлений, то, напротив, открываются широкие возможности для исследования тех исторических процессов, которые происходили за линией фронтира. Ведь фронтир как граница имеет отношение и к той, и к другой стороне. Такой подход нами был апробирован при изучении проблемы русского города в иноязычной среде как опыта соприкосновения и взаимной адаптации разных цивилизаций: урбанистической и аграрной, православной и мусульманской [7]. Здесь уместно говорить о фронтирной зоне, а не о непосредственной границе, которые зачастую не совпадали: до XVШ в. государственные границы России в восточном направлении были весьма условными или отсутствовали, что способствовало беспрепятственной миграции земледельческого и торгово-промышленного населения в Сибирь.
Исходя из вышесказанных нами основных подходов, рассмотрим историческую динамику фронтирной зоны Волжско-Уральского региона в XVП-XVШ вв. Под исторической динамикой фронтирной зоны мы понимаем последовательное, поэтапное освоение приграничных территорий с последующим политическим закреплением их в составе Российского государства, в процессе которого изменялось соотношение численности пришлого (русского) и местного населения в пользу первых, происходило распространение господствующих на основной территории страны форм экономической деятельности, менялся административный статус освоенной территории, социальный и правовой статус населения фронтирной зоны. Волжско-Уральский регион в XVИ-XVШ вв. - это территория, расположенная к востоку от р. Волга и нижнего течения р. Кама, населенная главным образом башкирами, в русских исторических источниках XVП-XVШ вв. она называется «Башкирия». Этот термин дли-
тельное время использовался наряду с административными названиями «Уфимский уезд» (конец XVI - начало XVIII в.), «Уфимская провинция» (до 40-х годов XVIII в.), «Оренбургская губерния» (после строительства г. Оренбурга и учреждения одноименной губернии в 1744 г.). Этот край, несмотря на признание башкирами российского подданства в 1557 г. - вскоре после падения Казанского ханства, длительное время не представлял собой ни особого интереса, ни особой опасности для Московского государства, оставаясь так называемой буферной зоной, отделявшей Московское государство от сильных восточных соседей. Более того, охрана новых земель от внешней угрозы осуществлялась самими башкирами, для которых военная служба в пользу московского сюзерена и регулярная выплата ясака являлись гарантией сохранения вотчинного права на исконные земельные владения. В ходе последующей экспансии России на Восток Башкирия стала зоной активного соприкосновения славяно-православной и тюрко-мусульманской цивилизаций и оставалась фрон-тирной зоной вплоть до буржуазных реформ 60-х годов XIX века. В соответствии с географическим положением данной местности относительно европейской части России той эпохи мы определили ее как юго-восточную фронтирную зону [7, с. 162-163].
При выявлении отличительных черт, характерных для юго-восточного фронтира, следует обратить внимание на следующие особенности Волжско-Уральского региона:
- данная территория некогда являлась относительно защищенной внутренней областью Золотой Орды (не случайно именно в Башкирии скрывались от преследования противников как Тохтамыш, так и Эдиге, искали убежище после разгрома Сибирского ханства потомки сибирского хана Кучума);
- после падения Казанского ханства и установления господства России на всем протяжении Волги Башкирия стала территорией безвозвратной иммиграции мусульманского населения Поволжья, что значительно укрепило роль Башкирии в мусульманском мире;
- ко времени вхождения в состав России Башкирия была политически раздробленной, но единой в социокультурном и военном отношении страной с ярко выраженными элементами военной демократии;
- особенность вотчинного права определялась коллективной формой землевладения башкирской общины с широко развитым институтом припуска (землепользования на условиях аренды);
- если в самой стране башкир волостные и вотчинные земли имели четкие границы, то внешние границы государства оставались открытыми вплоть до середины XVIII в., т.е. до окончательного оформления контуров Оренбургской укрепленной линии.
Все эти особенности не могли не оказывать влияния на динамику фронтирной зоны Волжско-Уральского региона. Данная территория не могла быть включена в состав России единовременно. Ее освоение шло поэтапно на протяжении длительного времени начиная с XVI в. и завершилось после установления единой общероссийской системы управления при Александре II и уравнения правового статуса башкир с правовым статусом «сельских обывателей» пореформенной России.
Возможность широкого толкования тёрне-ровской концепции фронтира применительно к специфическим особенностям российской истории позволяет ввести в научный оборот такие понятия, как «точечный фронтир» и «линейный фронтир». Они отражают методы освоения пограничных территорий. Так, в процессе продвижения на новые земли Москва первоначально использовала стратегию «точечного» фронтира, возводя на присоединяемых землях расположенные отдаленно друг от друга города-крепости и остроги [8, с. 84, 87]. Занимая стратегически господствующие высоты и ключевые пункты на реках и транзитных путях, русские крепости становились прочной военно-оборонной основой для дальнейшей колонизации края, являясь одновременно символом принадлежности данной территории к Российскому государству. Их функцию можно обозначить как оборонительную. По мере укрепления позиции царской власти, увеличения численности гарнизонов крепостей и русско-православного населения вокруг них политика России все более и более приобретала наступательный характер, создавая возможность перехода к методам «линейного фронтира» - созданию непрерывной системы укреплений, состоящей из городов-крепостей, искусственных фортификационных сооружений и естественных природных препятствий. В XVII столетии такая система укреплений называлась «черта», в XVIII в. -«линия».
В ходе освоения территории Волжско-Уральского региона были использованы и те, и другие методы, которые менялись по мере освоения новых земель и закрепления их в составе государства. По их основным признакам можно выделить несколько этапов в развитии фронтирной зоны Волжско-Уральского региона ХУ1-ХУШ вв.
На начальном этапе дисперсное расселение русского народа на обширных просторах приграничных земель сопровождалось возникновением далеко отстоящих друг от друга дворцовых сел, слобод, монастырей и укрепленных острогов -фронтирных «точек», вокруг которых происходила самоорганизация общественно-экономической жизни новопоселенцев, приспособление их к новым условиям и инородческому окружению. Вслед за ними или одновременно появлялись и выдвинутые вглубь новых территорий русские крепости. Так, в непосредственном окружении башкирского населения в 1586 г. возникла первая русская крепость Уфа. В тот же год к западу от этнической территории башкир была построена крепость Самара, а на северо-восточном направлении - Тюмень, которые символически обозначили военно-административное присутствие Российского государства на этих территориях. В конце XVI в. возникают локальные территории в северной части Башкирии: управляемая из Москвы Осинская дворцовая волость на р. Кама и строгановские владения на Среднем Урале.
До середины XVII в. шел процесс политической абсорбции локальных территорий вокруг русских поселений: формирование Уфимского уезда и уездной администрации, установление характерной для всей России системы управления податным населением при сохранении лояльного отношения к аборигенам.
Возникновение «линейного» фронтира в Волжско-Уральском регионе - строительство цепи укрепленных городков и сплошной зоны заселения фронтирной полосы военно-служилыми людьми - относится к середине XVII в. Закам-ская черта, построенная в 1652-1655 от р. Волга до р. Ик, притока р. Кама, общая протяжённость которой составила около 450 км, фактически явилась завершением непрерывной системы русских оборонительных сооружений: Белгородской, Тамбовской и Симбирской черт, образовавших фронтирные зоны на юге России и в Поволжье.
Во второй половине XVII в. продолжается дисперсное земледельческое освоение северных и северо-восточных приграничных территорий Башкирии. Возникновение фронтирных «точек» в виде Бирского и Соловарного городков, заселенных стрельцами, было обусловлено главным образом интересами торгово-промыслового освоения края.
Первая треть XVIII в. ознаменовалась строительством в 1731-1736 гг. Новой Закамской линии и определением стратегии дальнейшей политики России на юго-востоке. Она также представляла собой «линейный» фронтир, протянувшийся от р. Самара до р. Кичуй на 270 км. Однако процесс укоренения переселенного на Новую Закамскую линию военно-служилого населения был прерван началом экспансионистской политики Российской империи в юго-восточном регионе. Башкирия оказалась плацдармом для решения амбициозных планов продвижения России в пределы Средней и Юго-Восточной Азии.
30-50-е гг. XVIII в. условно можно назвать периодом фронтирной модернизации в этом регионе, т.к. коренным образом изменились формы и методы освоения приграничных земель. Строительство Оренбурга и цепи укрепленных городов-крепостей вдоль внешних границ Башкирии, составивших Оренбургскую укрепленную линию, привело к окончательному закреплению данной территории в составе Российской империи, установлению охраняемых государственных границ.
С последней четверти XVIII в. Волжско-Уральский регион становится внутренней фрон-тирной зоной.
ЛИТЕРАТУРА
1. Тёрнер Фредерик Дж. Фронтир в американской истории / пер. с англ.: А.И. Петренко; отв. ред. В.В. Согрин. М.: Весь Мир, 2009. 303 с.
2. Энгельс Ф. Манчестер, 23 мая 1851 г. // Карл Маркс, Фридрих Энгельс. Сочинения. Издание 1. Т. 21. Переписка 1844-1853 / под ред. Д. Рязанова. М.; Л.: Госиздат, 1929. С. 209-212.
3. Ленин В.И. Развитие капитализма в России // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 3. Издание пятое. М.: Издательство политической литературы, 1971. С. 1-609.
4. Нуртазина Н. Теория фронтира: попытка современных историков России оправдать историю
колониальных захватов в Казахстане и Евразии. [Казахстан, 2014] // Алтынорда. URL: https://www. altyn-orda.kz/istorik-nazira-nurtazina-teoriya-frontira-popytka-sovremennyx-istorikov-rossii-opravdat-istoriyu-kolonialnyx-zaxvatov-v-kazaxstane-i-evrazii/ (дата обращения: 01.05.2018).
5. Кокебаева Г.К. Теория фронтира и изучение истории колониализма // Вестник КазНУ URL: https://articlekz.com/article/7223 (дата обращения: 01.05.2018).
6. Согрин В.В., Троицкая Л.М. От редакторов // Тёрнер Фредерик Дж. Фронтир в американской истории. М.: Весь Мир, 2009. С. 7-8.
7. Буканова Р.Г. Русский город XVI-XVII вв. в иноязычной среде: параллельные миры или начало социокультурной модернизации Урала? // Сборник научных статей «Региональный фактор модернизации России XVIII-XX вв.», 15 ноября 2013 г. / под ред. В.В. Алексеева. Екатеринбург: Институт истории и археологии УрО РАН: ООО «УИПЦ», 2013. С. 282-284.
8. Буканова Р.Г. Роль строительства укрепленных линий и новых городов в формировании юго-восточных границ России в XVII-XVIII вв. // Вестник Тамбовского университета. Серия «Гуманитарные науки». 2019. № 182. С. 160-168.
9. Буканова Р.Г., Тычинских З.А., Муратова С.Р. Особенности фронтира на Урале и в Западной Сибири в XVI-XVIII вв. // Уральский исторический вестник. 2018. № 4 (61). С. 83-89.
REFERENCES
1. Turner, Frederick Jackson. Frontir v amerikanskoj istorii [The Frontier in the American History]. Transl. from English by A. Petrenko; Ed. V. Sogrin. Moscow: Ves' Mir Publ., 2009. 303 p. (in Russ.).
2. Engels, F. Manchester, 23 maja 1851 g. [Manchester, May 23, 1851]. In: Karl Marx, Friedrich Engels. Sochineniya. Izdanie 1. T. 21. Perepiska 18441853 [Works. Edition 1. Vol. 21. Correspondence 18441853]. Moscow; Leningrad: state Publishing House, 1929. P. 209-212 (in Russ.).
3. Lenin, VI. Razvitie kapitalizma v Rossii [The Development of Capitalism in Russia]. In: Lenin, V.I. Polnoe sobranie sochineniy. T. 3 [Complete Works. Vol. 3]. 5th Ed. Moscow: Publishing House of Political Literature, 1971. P. 1-609 (in Russ.).
4. Nurtazina, N. Teorija frontira: popytka sovremennykh istorikov Rossii opravdat' istoriju kolo-nial'nykh zakhvatov v Kazakhstane i Evrazii [The Frontier Theory: An Attempt by Modern Russian Historians to Justify the History of Colonial Conquests in Kazakhstan and Eurasia]. [Kazakhstan, 2014]. In: Altynorda. URL: https://www.altyn-orda.kz/istorik-nazira-nurtazina-teoriya-frontira-popytka-sovremennyx-istorikov-rossii-opravdat-istoriyu-kolonialnyx-zaxvatov-v-kazaxstane-i-evrazii (Accessed May 1, 2018) (in Russ.).
5. Kokebaeva, G.K. Teorija frontira i izuchenie istorii kolonializma [Frontier Theory and the Study of the History of Colonialism]. Vestnik KazNU - Bulletin of KazNU. URL: https://articlekz.com/article/7223 (Accessed May 1, 2018) (in Russ.).
6. Sogrin, V.V., Troitskaya, L.M. Ot redaktorov [From the Editors]. In: Turner Frederick J. Frontir v amerikanskoy teorii [The Frontier in American History]. Moscow: Ves' Mir Publ., 2009. P. 7-8 (in Russ.).
7. Bukanova, R.G. Russkij gorod XVI-XVII vv. v inojazychnoj srede: parallel'nye miry ili nachalo sotsiokul'turnoj modernizatsii Urala? [The Russian Town of the XVI-XVII Centuries in a Foreign Language Environment: Parallel Worlds or the Beginning of Sociocultural Modernization of the Urals?]. In: Sbornik nauchnykh statey "Regional'nyj faktor modernizatsii Rossii XVIII-XX vv." [Collection of Scientific Articles "Regional Factor of Modernization of Russia in the XVIII-XX Centuries"]. November 15, 2013. Ed. V. Alekseyev. Yekaterinburg: Institute of History and Archeology, RAS Ural Branch: UIPTs Ltd, 2013. P. 282284 (in Russ.).
8. Bukanova, R.G. Rol' stroitel'stva ukreplennykh linij i novykh gorodov v formirovanii jugo-vostochnykh granits Rossii v XVII-XVIII vv. [The Role of Constructing Fortified Lines and New Towns in the Formation of the South-Eastern Borders of Russia in the XVII-XVIII Centuries]. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya "Gumanitarnye nauki" - Bulletin of the Tambov University. The Humanities Series. 2019. No. 182. P. 160-168 (in Russ).
9. Bukanova, R.G., Tychinskikh, Z.A., Muratova, S.R. Osobennosti frontira na Urale i v Zapadnoj Sibiri v XVI-XVIII vv. [Features of the Frontier in the Urals and in Western Siberia in the XVI-XVIII Centuries]. In: Ural'skiy istoricheskiy vestnik - The Urals Historical Bulletin. 2018. No. 4 (61). P. 83-89 (in Russ.).
