CC BY
106
locutors do not intend to change the established modus of speech behaviour. However a wrong interpretation of true intentions by interlocutors can lead to a change in the type of their speech interaction. When analyzing speech behaviour, it is necessary to consider both correct and erroneous interpretations of an interlocutor’s words. This suggests alternate variants in further interaction.
Key words: intention, interpretation, communication, speech behaviour, speech strategy.
Literature
1. Zemskaya E.A. Category of politeness in the context of speech activities // Logical language analysis: language of speech activities. Moscow, 1994. P. 131-136.
2. Issers O.S. Communicative strategies and tactics of Russian speech. Moscow, 2006.
3. Larina T.V. Category of politeness in English and Russian communicative cultures. Moscow, 2003.
4. Solovyova I.V. Representation of the category of politeness in modern German language: thesis ... cand. of philology. Moscow, 2000.
5. Schulte von Drach M.C. Yalla, Lan! Bin ich Kino? // Süddeutsche Zeitung. URL: http://www. sueddeutsche. de/wissen/artikel/314/106208 (access date 19.03.2007).
6. Svennung J. Anredeformen: vergleichende Forschungen zur indirekten Anrede in der dritten Person und zum Nominativ für den Vokativ. Uppsala; Wiesbaden, 1958.
7. Helbig G. Lexikon deutscher Partikeln. Leipzig, 1988.
ИСТОКИ ЛЕЙТМОТИВА ИЗБРАННОСТЬ В АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОЛОНИАЛЬНОГО ПЕРИОДА
К.М. Баранова
В статье предлагается аналитический обзор истоков одной из основных лейтмотивных тем в американской литературе колониального периода (избранность), значимых для становления национального самосознания. Базой исследования послужили работы Джона Уинтропа, Уильяма Брэдфорда, Эдварда Джонсона и других политических и общественных деятелей страны.
Ключевые слова: избранность, ковенант, миф, достоинство, высшая цель.
В американской литературе XVII в. можно выделить целый ряд лейтмотивов, которые впоследствии находят свое развитие в произведениях авторов XVIII-ХХ вв., а это значит, что их можно рассматривать как предтечу развития основных тем национальной литературы США на протяжении нескольких столетий. Необходимо подчеркнуть, что они базируются на нескольких положениях.
Во-первых, это те идеи, с которыми преследуемые гонениями на родине колонисты появляются на американском континенте. К ним можно отнести незыблемость и «правильность» той веры, которую они почитают и исповедуют. Она основана на постулате изначальной греховности человека, а также признании Божественного предопределения, абсолютного и явного суверенитета Божественного начала.
Во-вторых, переселенцы-пуритане выказывают твердую уверенность, что они избраны Богом для исполнения особой миссии на этой земле - распространять учение Христа. Тема избранности, по сути являющаяся основанием национального самосознания аме-
риканцев, прослеживается во многих письменных источниках Новой Англии, дошедших до наших дней. Так или иначе она затрагивается в произведениях таких колониальных авторов, как Джон Смит, Уильям Брэдфорд, Джон Уинтроп, Инкрис Мэзер, Эдвард Джонсон, Натаниэль Уорд, а позднее в работах Коттона Мэзера и других богословов, а также политических и общественных деятелей, литераторов.
Безусловно, развитие этого положения базировалось на библейских постулатах. Религия проникала во все аспекты общественной и частной жизни переселенцев, основавших колонии на североамериканском континенте, подчиняла себе всю литературную деятельность первых пуританских авторов.
В американской теологии признается, что полагающие себя избранными колонисты верили в непререкаемую власть Бога над человеком, который по своей природе грешен. Согласно этой доктрине избранничества, лишь небольшая группа людей может быть спасена от вечного проклятия. К данной группе пуритане, в первую очередь, причисляли себя, полагая, что только они являлись носителями
истинной веры, причем основанием для спасения были не дела человека, но лишь божья милость. Ограничивая себя во всем, представители этого религиозного течения полагают, что только суровые законы жизни по библейским заповедям являются единственно возможным основанием их бытия.
Как пишет А.А. Елистратова, «пуритане Новой Англии верили, что каковы бы не были добрые дела человека, они слишком ничтожны, чтобы оправдать его в глазах бога. Будущие загробные судьбы людей считались заранее предопределенными. Большинству были уготованы адские муки. Избежать кары, нависшей над человечеством в силу его наследственного соучастия в грехопадении Адама, могли лишь немногие «избранные», на которых почила в качестве особой милости господня благодать» [1].
В-третьих, колонисты-пуритане проводили четкую параллель между собой и жителями древнего Израиля, которым было предначертано уничтожить Хананеев с их идолами. В главе 6 Второзакония подчеркивается избранность израильтян Всевышним: “the Lord your God has chosen you out of all the people on the face of the earth to be his people, his treasured possession. The Lord did not set his affection on you and choose you because you were more numerous than other people, for you were the fewest of all peoples. But it was because the Lord loved you and kept the oath he swore to your forefathers that he brought you out with a mighty hand and redeemed you from the land of slavery, from the power of Pharaoh king of Egypt" [2]. Аналогичным образом трактовали идею избранности по отношению к самим себе переселенцы Новой Англии.
Прежде чем непосредственно переходить к рассмотрению вопроса о том, как интересующий нас лейтмотив зарождался и развивался на страницах литературных произведений первых авторов Северной Америки, представляется необходимым проанализировать пути проникновения подобных воззрений в умы англичан XVI в. В это время в стране начинают распространяться идеи о том, что если Англия будет выполнять повеления Господа, она будет благословенна. В противном случае ее ожидает проклятие. Фактически, речь шла об установлении кове-нанта - своеобразного договора между Всевышним и избранным им народом. В подтек-
сте данного ковенанта лежало предположение о том, что Англия, подобно древнему Израилю, была избрана Господом для выполнения специальной миссии.
Популяризатором подобных воззрений был Уильям Тиндейл (William Tyndale), чей перевод Нового Завета появился в Англии в 1534 г. Занимаясь переводом Библии, Тиндейл особенно проникся идеей ковенанта. Переводчик не ограничился толкованием этого феномена в рамках древнего Израиля. Он считал, что существует возможность рассмотрения такого соглашения также применительно и к Англии.
Как замечает в своей работе «Мифы, которыми живет Америка» (“Myths America Lives by"’) американский профессор-теолог Ричард Хьюз, эта мысль особенно отчетливо звучит в предисловии Тиндейла к книге Иоанна, которая была опубликована предположительно в 1531 г. В ней указывалось на то, что Господь несколько раз посылал своих пророков в Англию, однако в то время страна не смогла внять этим пророчествам. И только XVI в., наконец, оказывается знаменательным в этом отношении: “And now Christ to preach repentance, is risen yet once again out of his sepulcher in which the pope had buried him and kept him down with his pillars and poleaxes and all disguisings of hypocrisy... and as I doubt not of the examples that are past, so am I sure that great wrath will follow, except repentance turn it back again, and cease it" [3].
Заметим, что невозможно переоценить переводы библейских материалов, выполненных Тиндейлом. Целое поколение англичан смогло познакомиться с книгами Священного Писания на родном языке, а также с предисловиями и комментариями переводчика к ним. В них Тиндейл выступил в роли своеобразного национального проповедника, провозглашавшего исключительность своей родины. Несмотря на то, что автор указанных переводов нигде прямо не называет Англию страной, избранной Богом для выполнения особой миссии, тем не менее идея национального ковенанта имплицитно содержит в себе данное положение.
По сути дела, Господь заключил соглашение с древним Израилем только потому, что Он выбрал эту страну как особую землю, отдав предпочтение израильтянам перед всеми остальными народами. Следовательно,
понимание идеи ковенанта переводчиком Библии тех лет можно рассматривать в виде своего рода указания на избранность Англии, что естественным образом переносилось и на ее жителей, т. к. в определенном смысле и на них распространялся договор с Господом. Эта мысль достаточно прочно укоренилась в сознании многих англичан, а затем получила свое четкое оформление у тех из них, кто был вынужден переселиться в Америку из-за политической и религиозной обстановки, которая сложилась в стране в ту эпоху.
Как известно, Эдвард VI (1547-1553) стал королем Англии в возрасте девяти лет. Соответственно, его советники были наделены особыми полномочиями и обладали неограниченной властью. Благодаря тому, что некоторые из них выступали в поддержку протестантизма, это религиозно-философское учение получает одобрение как у короля, так и его совета, а протестантские реформы начинают с удивительной быстротой проводиться в Англии. Сравнивая положение дел на своей родине с событиями древнего Израиля, многие англичане также проводили параллель между Эдвардом и восьмилетним королем Израиля Джошуа (Josiah), восстановившим Божьи законы и проводившим глубокие реформы на их основе. Выявленные параллели способствовали тому, что идея избранности начинала оказывать все большее влияние на умонастроения англичан: “Clearly, the myth of the Chosen People was working its way into the English imagination” [3, p. 23].
Однако четкого понимания того, что означает для Англии установление соглашения с Богом в то время не было. Томас Крэмер (Thomas Crammer), архиепископ Кэнтербе-рийский, получает разъяснения от видного последователя Реформации в Цюрихе Хейнрика Булингера (Heinrich Bullinger), который подчеркивает необходимость возвращения к первоапостольской церкви “You must restore the primitive church” [3, p. 23]. Другие последователи пуританизма поддерживают эту идею, высказывая мысль о том, что только начав возрождать древнюю христианскую веру, Англия сможет претендовать на статус царства Христова. По их мнению, лишь в случае отмены традиций, установленных людьми (читай традиций католической церкви) Англия смогла бы проводить и сохранять
идеи ковенанта: “England could keep the covenant... but only if England abolished human traditions in religion and restored the ancient Christian faith’ [3, p. 24].
Когда же после смерти Эдварда в 1553 г. на английский трон взошла Мария Тюдор, дочь Генриха VIII и Екатерины Арагонской, она приложила все силы к тому, чтобы вернуть Англию в лоно католической церкви. В стране начались гонения на последователей протестантизма, и сотни из них были казнены. Опасаясь за свою жизнь, около 800 англичан покидают родину и переезжают на континент, устраиваясь в таких европейских городах, как Страсбург, Франкфурт, Женева и др. Живя за границей, они пытаются анализировать то, что происходит на родине, и приходят к выводу, что существующее положение дел не случайно. Ведь в предисловиях к Библии на английском языке, написанных Тиндейлом, неоднократно подчеркивалось, что Всевышний проклянет Англию, если ее жители отступятся от Его воли или будут противостоять ей. Истребление большого числа протестантов многими воспринималось как проклятие со стороны Бога. Вопрос, почему так произошло, не вставал. Ответ на него был абсолютно ясен - первоапостольская церковь не была восстановлена. Вместо этого в Англии происходили неугодные Господу изменения.
После смерти Марии Кровавой (Марии Тюдор) многие эмигранты посчитали необходимым вернуться в Англию и начать возрождение истинной христианской веры. Они были твердо убеждены, что только таким образом Англия может быть спасена от кары Всевышнего. Это была новая цель, следуя которой, протестанты надеялись заменить англиканские религиозные институты церковью, очищенной от всех следов католицизма. С их точки зрения, реформированная церковь должна была основываться на модели, берущей начало в библейских текстах. При этом одна часть последователей пуританизма после возвращения из ссылки разрывает связь с доминирующей в стране верой, другая же, все еще входя в состав господствующей (англиканской) церкви, пытается влиять на нее и изменять ее изнутри. И те, и другие борются за чистоту веры. Выбранный ими путь оказался достаточно радикальным, рискован-
ным и опасным. Эти протестанты и были первыми пуританами на английской земле.
Во время вынужденной эмиграции в Женеве, куда попадают английские беженцы, они знакомятся с Джоном Кальвином, общепризнанным лидером европейской Реформации. Кальвин оказывает большое влияние на своих последователей из Англии. В частности, для англичан оказывается весьма важным положение, что Господь избирает для спасения только малочисленную группу достойных людей, в то время как все остальные должны будут погибнуть.
Кроме того, в устройстве кальвинисткой (пресвитерианской) церкви ими была усмотрена идеальная модель для подражания. Она строилась на иерархии и подчинении низшего церковного органа высшему, при этом члены этих церковных общин выбирались и могли быть отозваны со своих постов. Хотя Кальвин не высказывал мысль о том, что данная модель построения церкви являлась единственно возможной, его английские последователи пришли именно к этому выводу. Это положение дел устраивало их, в первую очередь, потому, что в этом случае в руках Папы не сосредотачивалась вся полнота церковной власти.
Исходя из всего вышеизложенного можно заключить, что еще в Англии, до переселения на североамериканский континент, будущие колонисты-протестанты, как последователи пуританизма, полагали себя людьми, избранными Богом и наделенными особой миссией - распространением истинной веры, заключенной в интерпретации Священного Писания. Эта вера в свою исключительность, принадлежность к кругу избранных не могла не найти отражение в тех проповедях, богословских трактатах, дневниках колонистов Новой Англии, которые принято рассматривать в качестве первых произведений раннеамериканской литературы (prenational literature). Первым среди целого ряда подобных работ заслуживает упоминания известный дневник У. Брэдфорда “Of Plymouth Plantation ” [4].
Автор вышеназванного произведения, ставший вторым губернатором колонии Плимута, придает своей литературной работе особое значение, ибо отцы-пилигримы, к которым Брэдфорд относит себя и своих сорат-ников-переселенцев, полагали, что они, без-
условно, отмечены упомянутой печатью избранности.
Так, завершая четвертую главу первой части своего повествования, Брэдфорд прямо указывает на исключительность всей общины и ее членов, подчеркивая их особое предназначение: “But their condition was not ordinary; their ends were good and honorable; their calling lawful, and urgent; and therefore they might expect the blessing of God in their proceeding. Yea, though they should lose their lives in this action, yet might they have comfort in the same, and their endeavors would be honorable” [4, p. 48].
Категория избранности является своеобразным мерилом ценностей в обществе первых поселенцев Новой Англии того времени. Все люди, на их взгляд, делятся на достойных и недостойных. При этом достойные люди - это те, кто совершает благие поступки, угодные Создателю, а значит, их можно рассматривать как безгрешных, т. е. Божьих избранников.
О подобном поведении некоторых переселенцев упоминает Брэдфорд, описывая тяготы путешествия через океан на корабле “Mayflower”. Он отмечает, что суровые условия, в которых проходило путешествие, послужили причиной болезни для многих из тех, кто находился на судне. Однако команда не сочла нужным оказывать помощь путеше-ственникам-пуританам, в то время как последние всячески пытались облегчить существование заболевших, независимо от того, принадлежали они к их общине или нет. Именно этих людей, а не моряков автор хроник относит к категории избранных и характеризует их как “worthy to be remembered" [5]. Все это документально подтверждает вывод о том, что поселенцы, начавшие возведение Нового Плимута, полагали себя людьми особенными.
Своеобразную интерпретацию идеи избранности можно также найти и в работе Джона Смита «Описание Новой Англии» (“A Description of New England") (1616). Уже на первых ее страницах затрагивая эту проблему, автор высказывает некоторые комментарии по поводу двух вышеупомянутых категорий людей - достойных и недостойных. Рассуждения автора на эту тему включают ироничное замечание капитана Смита, что если все представители английского общества
отправятся в путешествие, то дома некому будет праздно жить, не испытывая никаких превратностей судьбы, жить только для того, чтобы есть, пить, спать и, в конечном счете, покинуть этот мир, незаслуженно получив то, что его друзья и соотечественники получают в Новом Свете по достоинству: “Then, who would live at home idly (or think in himself any worth to live) worthily ”only to eat, drink, and sleep, and so to die? Or by consuming that carelessly, [that] his friends got worthily?” [5, p. 5].
Идея избранности американцев и исключительности всей нации проходит красной нитью практически через все лучшие литературные образцы Новой Англии колониального периода, что неудивительно, ибо, повторимся, отправившееся через Атлантический океан ощущали себя Божьими посланниками: “they were God’s chosen engaged in a holy crusade for Christ against his enemies in the wilderness” [5, p. 42]. Именно в этом ракурсе трактуется рассматриваемый феномен и у Уильяма Брэдфорда, и у Джона Уинтропа, второго губернатора колонии Массачусетского залива, и у прибывшего в Бостон в 1630 г. вместе с будущим губернатором поселений Массачусетского залива Эдварда Джонсона. Последний значительно отличался по своему социальному статусу от вышеназванных авторов. Не имея университетского образования и занимая должность всего лишь корабельного плотника, он тем не менее сумел написать книгу, «где идея личных испытаний на пути к спасению сливается с идеей особой миссии, выполняемой англичанами в Америке... где “Христово воинство”, отправляющееся в пустыню, дабы сразиться с дьяволом и создать Град на Горе, движима сознанием своего подвига. » [6].
Эта книга «Чудотворное знамение Сионского спасителя в Новой Англии» (“The Wonder-Working Providence of Sions Saviour in New England") была опубликована в Лондоне в 1653 г. (датирована, однако, она была годом 1654) под названием «История Новой Англии» (“A History of New England”). В ней
Э. Джонсон, говоря о добровольном изгнании в Новый Свет, подчеркивает, что туда отправляются особые люди, избранные Господом (People of Christ). Именно им, воинам Христовым (soldiers of Christ), суждено служить Всевышнему в западном мире, создавая объединенные колонии Новой Англии:
“ ...they are shipped for his service in the western world. for planting the united colonies of New England’ [5, p. 43].
Эдвард Джонсон подчеркивает, что знамение Господа выражается в том, что армия Христова должна способствовать возведению церквей истинного Бога: “. this was the first working providence of Christ to stir up our English nation... this army of Christ at their coming over found as fit helps to further their design in planting the churches of Christ. ” [5, p. 47].
Исполнителей Божьего провидения, т. е. людей, готовых переехать в Америку, Джонсон и рассматривает как избранных (chosen): “Now let all men know the admirable acts of Christ for his churches, and chosen...” [5, p. 46]. Таким образом, в произведении и этого колониального автора явно прослеживается связь с библейской идеей избранности.
По замечанию М.М. Кореневой, «так зарождается поначалу облаченный в религиозные одежды национальный миф об избранности Америки, так он находит свое первое литературное выражение» [6, с. 140].
Упомянутый выше Джон Уинтроп также сыграл значительную роль в становлении категории избранности в раннеамериканской литературе. Наиболее ярко это проявилось в его “Дневнике” (“Journal”) и известной проповеди, произнесенной на борту “Арбеллы”.
Джон Уинтроп принимает решение эмигрировать в Америку исключительно по идейным соображениям. Первоначально он не одобряет эмиграцию из Англии. Невзирая на то, что его убеждения находятся в противоречии с господствующей в стране религией, он лично не испытывает притеснений со стороны властей и искренне полагает, что долг настоящего пуританина бороться за истинную веру на своей родине.
Как указывает в своей монографии “A City on a Hill” Лорен Баритц [7], Джон Уин-троп осенью 1617 г. четко формулирует мысль о том, что Господу более предпочтительны те люди, которые решают остаться в Англии и бороться, а не покидать родину в поисках мира и спокойной жизни. В то время Уинтроп подчеркивает, что не следует ни при каких условиях уклоняться от жизненных испытаний. Тяготам и гонениям следует противостоять во всеоружии, а не избегать их. Он утверждает, что человек не должен ни при каких условиях уклоняться от встречи с
соблазнами, и подчеркивает, что только жизнь, полная трудностей и преодоления, в конечном счете, оказывается наиболее сладостной и безопасной: “[a man] must not ayme at a condition retired from the world and free from temptations, but to knowe that the life which is most exercised with tryalls and temptations is the sweetest, and will prove the safeste. For such tryalls as fall within compasse of our callings it is better to arme and withstande them then to avoide and shunne them ” [7, p. 7].
Однако с каждым годом гонения властей на последователей пуританизма усиливаются, жизнь на родине становится для них совсем невыносимой. Вследствие этого Уин-троп меняет свою точку зрения и в 1629 г. вместе с членами своей общины покидает родину на борту “Арбеллы”.
Весьма показательным можно считать тот факт, что Уинтроп сохранил тезис о необходимости борьбы с грехом в качестве обоснования переезда в Америку. По его мнению, создание на американских берегах церкви, основанной на базе кальвинистской доктрины, должно было послужить преградой для распространения там царства Сатаны, а сама церковь - стать аванпостом Христова учения.
Так, на страницах своего дневника от 5 июля 1632 г. Уинтроп упоминает о схватке мыши и змеи, произошедшей в Уотертауне (“A great combat between a mouse and a snake at Watertown”), из которой мышь выходит победительницей. Интерпретация этого случая, вложенная в уста пастора Уилсона, подается автором как борьба избранных, угодных Богу людей с Дьяволом: “.the snake was the devil; the mouse was a poor contemptible people, which God had brought hither, which should overcome Satan here, and dispossess him of his kingdom” [5, p. 50-51].
Будучи истинным пуританином, Джон Уинтроп разделял свойственное представителям этого религиозного течения убеждение, что человек изначально грешен, а т. к. все в мире предопределено Творцом, то именно Он вычленяет из общей массы людей тех, на ком лежит печать избранности. Безусловно, к подобным Божьим избранникам, представителям истинной веры, кому суждено спастись, а не погибнуть в час расплаты за свои грехи, Уинтроп относит членов своей общины.
В своей знаменитой проповеди «Образец христианского милосердия» (“Model of Christian Charity”) он излагает свое понимание задач, которые предстояло выполнить переселенцам, подчеркивая исключительность пуритан и тот факт, что сам Господь благословил их переселение на новые, неизведанные земли, где им суждено построить град на горе: “.wee must consider that we shall be a City upon a Hill....” [8].
В его речи, прежде всего, подчеркнуто, что отплывающим на североамериканский континент уготована Богом высшая цель -распространять единственно правильную веру на новых неосвоенных территориях, а потому они должны осознать, насколько члены общины отличны от всех остальных, и исполнить возложенную на них миссию, обозначенную как служение Богу: “when ten of us shall be able to resist a thousand of our enemies, when hee shall make us a praise and glory, that men shall say of succeeding plantations: the lord make it like that of New England... ” [8].
В своей речи будущий губернатор колонии Массачусетского залива проводит также параллель между пуританами, пересекающими океан для создания нового общества, и народом Израиля, который Моисей вывел на свет из тьмы египетского плена: “. we shall finde that the God of Israell is among us... ” [8]. Это сравнение, используемое Уинтропом, показывает, какое значение придавалось путешествию в Новый Свет. Предпринимаемое небольшой группой людей переселение в Америку было, по мнению автора проповеди, крайне важным для всего населения земли, ибо взоры всех были обращены к ним, Божьим избранникам: “the eyes of all people are uppon us... ” [8].
Однако губернатор предупреждает своих единомышленников, что если долг, возложенный на них, будет забыт в погоне за мирскими заботами, на колонию обрушится гнев Божий: “But if we shall neglect the observation of these articles, which are the ends we have propounded, and, dissembling with our God, shall fall to embrace this present world and prosecute our carnal intentions, seeking great things for ourselves and our posterity, the Lord will surely break out in wrath against us... ” [9].
Фактически, Уинтроп также говорит о заключении договора между людьми и Бо-
гом, т. е., иными словами, проводит идею ковенанта - члены общины выполняют возложенную на них миссию, а Бог дает возможность благополучно ее завершить: “Thus stands the cause between God and us. We are entered into covenant with him for this work, we have taken out a commission, the Lord hath given us leave to draw our own articles, we have professed to enterprise these actions, upon these and those ends, we have hereupon besought him of favor and blessing” [9].
На протяжении XVII в. культура Новой Англии носила всецело пуританско-религиоз-ный характер. Как замечает А.А. Елистрато-ва, «доктрина предопределения и благодати занимали центральное место в пуританской идеологии... Американские пуритане пытались несколько рационализировать ее. Выработанное ими учение о так называемом кове-нанте благодати (covenant of grace) представляет собою оригинальную попытку истолкования теологических догматов кальвинизма. Согласно этому учению, перед каждым грешником открывалась возможность вступить в личный «ковенант», или договор, с богом. По условиям этого договора грешник обязывался веровать в бога; тот же в свою очередь, обязывался, при соблюдении этого условия, спасти его душу. Отношения верующих к богу уподоблялись, таким образом, своего рода коммерческой сделке» [1, с. 22-23].
Оценивая деятельность Уинтропа на посту губернатора, известный богослов Новой Англии более позднего периода Котон Мезер (1663-1728) весьма высоко отзывался о заслугах последнего и во многом разделял убеждения своих предков. По словам Милтона Стерна, составителя известной хрестоматии колониального периода, Котон Мезер был ярко выраженным пуританином: “In every aspect the man was a Puritan” [5, p. 94]. В своих произведениях известный богослов гневно порицал своих современников за утрату веры и торжество порока в колонии и на протяжении всей жизни боролся за искоренение греха. Будучи потомственным священником, во всех своих произведениях он старался преумножить славу отцов-пилигри-мов, оставаясь истинным приверженцем пуританизма. Поэтому, естественно, идея избранности четко выражена и в его работах, в частности в “Magnalia Christi Americana” («Великие деяния Христа в Америке»).
Рассматривая в вышеупомянутой книге жизнь У. Брэдфорда, известный проповедник неоднократно подчеркивает исключительность губернатора колонии Плимута, характеризуя его как “this worthy person”, и описывает общину колонии Плимута как группу избранных людей, как народ, отобранный Господом: “these people of God” [5, p. 109, 115]. В другой своей известной работе «Чудеса Невидимого мира» (“The Wonders of the Invisible World”) Котон Мезер подробно описывает Сэйлемский процесс. Уже в первых строках этого произведения читатель сталкивается с избранными людьми, к которым автор причисляет первых поселенцев Новой Англии: “The New Englanders are a people of God settled in those which were once the devil ’s territories ” [5, p. 96].
Аналогично трактует идею избранности Натаниэль Уорд, автор знаменитого «Сапожника из Аггавама» (“The Simple Cobbler of Aggawam”), который оставил значительный след в американской литературе XVII в., хотя и не связал полностью свою жизнь с Северной Америкой, прожив в Массачусетсе 12 лет и вернувшись назад в Англию. Проводя в своих произведениях типичное для литературы пуританизма противопоставление царства Господа царству Сатаны, автор подчеркивает, что Сатана не может повлиять на избранных, расставляя свои сети и пытаясь поймать в них сомневающихся: “Though that dragon cannot sting the vitals of the elect mortally... ” [5, p. 65].
Таким образом, можно сделать вывод, что перенесенная на американскую почву тема избранности формирующейся нации получает четкое оформление во многих произведениях колониального периода. Осознание переселенцами себя в качестве особых представителей человеческого рода тесно переплеталось в их сознании с идеей кове-нанта.
В сущности, сам миф о нации избранных своим зарождением обязан этой идее, прозвучавшей еще во времена У. Тиндейла. С развитием же колоний этот постулат из не очень четко оформленного положения выходит на первый план в осознании колониста-ми-пуританами своей миссии. Можно предположить, что связано это было с несколькими моментами.
Во-первых, пуритане-колонисты полагали, что в то время как они весьма успешно возрождали истинную церковь, остальные протестанты совершали лишь ее незначительное реформирование. Не зря же Джон Коттон, один из ведущих священников колонии Массачусетского Залива, тайно провозгласил, что церкви Новой Англии настолько близки к первоапостольской церкви, насколько это возможно, если бы сам Господь лично создавал их: “the Lord Jesus [would erect] were he here himself in person” [цит. по: 3, p. 30].
Во-вторых, пуритане североамериканских колоний и географически и духовно оказались изолированными от остального протестантского мира. И если первоначально в них достаточно сильна была надежда на возможность изменить положение дел на родине, если они ранее искренне полагали, что их эксперимент мог бы подвигнуть англиканскую церковь к глубоким реформам, то вскоре всем стало ясно, что этим мечтам не суждено было сбыться.
Колонисты начинали понимать, что отделенные от своей прежней страны обитания водами Атлантического океана они не могут оказывать существенного влияния на различные процессы, происходящие в Англии. К ним приходит осознание того факта, что и сама английская монархия, и большинство людей, проживающих на территории ее правления, не станут их последователями. Англиканская церковь не собирается возвращаться к истокам христианской веры. Именно поэтому переселенцы приходят к выводу, что, не имея духовной поддержки ниоткуда, они, по сути, противостоят целому свету. А это, в свою очередь, лишь укрепляет колонистов в мысли о том, что именно они являются избранными Богом людьми.
В-третьих, со времен У. Тиндейла, протестанты, проживающие в Англии, проводили параллель между страной их обитания и Израилем. И вот теперь, когда произошло их переселение на североамериканский континент, пуритане нашли это сравнение еще более притягательным. Задолго до XVII в. Всевышний вывел древнееврейский народ из Египта через Красное море на землю обетованную. Теперь Господь вывел через Атлантический океан группу пуритан из Англии, и тоже на обетованную землю. В пуританском мышлении Англия ассоциировалась с Егип-
том, Атлантический океан с Красным морем, а дикие просторы Америки воспринимались ими в качестве Ханаанских земель. Соответственно, члены пуританских общин усматривали четкую связь между собой и израильтянами.
В результате того, что колонисты-пуритане весьма убедительно в течение весьма продолжительного времени внедряли в сознание переселенцев мысль о том, что Америка - это земля, которую населяют представители новой избранной Богом американской нации (the chosen nation), подобные идеи нашли отражение и в умах отцов-основателей вновь образованной нации.
Так, Томас Джефферсон, выступая во время второй инаугурации с речью, подчеркнул, что вполне правомерно, с его точки зрения, проводить параллель между Соединенными Штатами Америки и древним Израилем: “I shall need the favour of that Being in whose hands we are, who led our fathers, as Israel of old, from their native land and planted them in a country flowing with all the necessaries and comforts of life” [3, р. 35].
И в более позднее время миф об американцах как о нации избранных постоянно находил отражение как в литературных произведениях США, так и в работах историков, политиков, религиозных деятелей страны. Например, известный писатель Генри Мел-вилл в своем романе “White Jacket” (1850) описывал Америку как страну, заселенную людьми особого рода, людьми избранными, как страну которую можно рассматривать в качестве Израиля современности: “Escaped from the house of bondage, we Americans are the peculiar, chosen people - the Israel of our time... ” [3, р. 17].
Из анализа вышеизложенного логичным представляется вывод о том, что лейтмотив избранности, безусловно, может рассматриваться в качестве одной из базисных составляющих американского самосознания, которое, словами американского литературоведа Милтона Стерна, может быть выражено следующим образом: “we are God’s chosen people in paradise regained’ [5, p. 20].
1. Старцев А.И., Елистратова А.А., Сильман Т.И. История американской литературы. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 22.
2. Deuteronomy 7: 6-8, New International Version.
URL: http ://www.biblegateway .com/passage/
?book_id=5&chapter=7&version=31&context=c hapter. Загл. с экрана.
3. Hughes Richard T. Myths America Lives by. Illinois, 2004. Р. 22-23.
4. Bradford W. History Of Plymouth Plantation: 1606-1646. s.l. 2001.
5. American Literature Survey. V. 1 Colonial and Federal to 1800 / ed. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P. 20.
6. История литературы США. М., 1997. Т. 1. С. 140.
7. Baritz L. City on a Hill: a History of Ideas and Myths in America. N. Y.; L.; Sydney, 1964.
8. The Harper Single Volume American Literature 3-d edition. Longman, 1999.
9. Wintrop J. A Model of Christian Charity // The Wintrop Papers / ed. by Stewart Mitchell. Boston, 1931. V. 2. P. 293.
Поступила в редакцию 14.10.2008 г.
Baranova K.M. The Sources of the Leitmotif Worthiness in American Literature of the Colonial Period. The article deals with analytical analysis of the sources of one of the most important leitmotifs (worthiness) of the American literature of the colonial period, which plays the vital role in fotmation the American national self-consciousness.
The article is based on works written by J.Wintrop, W. Bradford, E.Johnson and other prominent people of the country.
Key words: worthiness, covenant, myth, dignity, the highest goal.
Literature
1. Startsev A.I., Elistratova A.A., Silman T.I. History of American literature. Moscow, Leningrad, 1947. Vol. 1. P. 22.
2. Deuteronomy 7: 6-8, New International Version. URL: http://www.biblegateway.com/passage/?book_id=5& chapter=7&version=31&context=chapter. Title from the screen.
3. Hughes Richard T. Myths America Lives by. University of Illinois Press, 2004. Р. 22-23.
4. Bradford W. History of Plymouth Plantation: 16061646. s.l. 2001.
5. American Literature Survey. Vol. 1 Colonial and Federal to 1800 / ed. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P. 20.
6. History of the USA literature. Moscow, 1997. Vol. 1. P. 140.
7. Baritz L. City on a Hill: a History of Ideas and Myths in America. N. Y., L., Sydney, 1964.
8. The Harper Single Volume American Literature 3-d edition. Longman, 1999.
9. Wintrop J. A Model of Christian Charity // The Win-trop Papers / ed. by Stewart Mitchell. Boston, 1931. Vol. 2. P. 293.
СТЕПНОЙ ПЕЙЗАЖ КАК ЭЛЕМЕНТ АВТОРСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М.А. ШОЛОХОВА)
Е.С. Игумнова
В статье рассматривается репрезентация языковой картины мира в творчестве М.А. Шолохова с позиций выделения в ней значимых фрагментов. Одним из таких фрагментов в творчестве М.А. Шолохова является степное пространство. Анализ лексических средств, используемых автором для создания языковой картины степи (степного пространства), показал, что определенный набор лексики позволяет ему создавать свою, близкую по каким-то личностным мотивам языковую картину донской степи.
Ключевые слова: авторская языковая картина мира, степное пространство, антропоморфизм.
Совокупность знаний об объективном мире, запечатленных в языковой форме, представляет собой языковую картину мира. В современном языкознании все чаще встречаются попытки изучения русской языковой картины мира с точки зрения выделения в ней каких-либо значимых элементов, или фрагментов. Так, например, Е.С. Яковлева в своих работах говорит о таких фрагментах русской языковой картины мира, как «пространство, время, восприятие» [1]. Опираясь
на имеющиеся в этой области исследования, мы рассматриваем пейзаж как элемент языковой картины мира писателя.
В «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова мы находим следующее толкования слова пейзаж: «Пейзаж - 1. Вид какой-нибудь местности. 2. Рисунок, картина, изображающая природу, вид, а также описание природы в литературном произведении» [2]. Но в литературном произведении пейзаж -это не только «описание природы», пейзаж в
