CC BY
100
10. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. СПб., 1899 - 1904. Т. Х. Вятская губерния; Т. XIV. Казанская губерния; Т. ХХХ. Пензенская губерния; Т. ХХХ1. Пермская губерния; Т. ХХХVI. Самарская губерния; Т. ХХ^Ш. Саратовская губерния; Т. ХХХ1Х. Симбирская губерния; Т. XIV. Уфимская губерния.
11. Сборник постановлений Вятского губернского земства за 25 лет (1867 - 1892). Т. 1. Вятка, 1894.
12. Сборник постановлений Самарского губернского земского собрания (1865 - 1899). Самара, 1899.
13. Свод постановлений Казанского губернского земского собрания (1865 - 1887). Казань, 1887.
14. Симбирские губернские ведомости. 1865. 21 октября;
4, 6, 9, 11 ноября.
15. Систематический сборник постановлений Саратовского губернского земского собрания (1866 - 1882). Саратов, 1884.
16. Систематический свод постановлений Пермского губернского земского собрания. Пермь, 1901 - 1910. Вып. 1 - 5 (1870 - 1907).
17. Уфимский земский календарь на 1913 год. Уфа, 1913.
УДК 94(470)
ИСТОКИ ЭТНИЧЕСКОГО ПРАВОСУДИЯ МОРДВЫ
Ю.Н. Сушкова,
кандидат исторических наук, доцент кафедры международного и европейского права, Мордовский государственный университет
ВЕСТНИК. 2009. № 1(25)
Одной из древнейших форм этнонормативного регулирования жизнедеятельности народа является обычное право, аккумулировавшее в себе общепризнанные юридические воззрения этноса, его правовые идеалы и ценности, нормативную культуру взаимопомощи. В данной статье анализируются наиболее ранние упоминания о народном правосудии мордвы, позволяющие отчасти осветить, в том числе и самые древние, предго-сударственные его институты, кодифицировавшиеся подчас в устно-ритмических речевых структурах, особенно в песенном и паремическом творчестве.
В народной песне «Кезэрень коесь кодамо» («Закон предков какой») отмечается, что «закон предков», «вера предков», «обычай предков» обитает на Черном море, на острове, в голове рыбы-щуки: «...Щука хвостом махнула - иную веру утвердила, иной обычай утвердила. - Давайте созовем единый совет, давайте придем к единомыслию. Думайте, старейшие, гадайте, к единомыслию, почтенные, придите! Как жизнь нашу утвердить, как свой закон сотворить?..» - поется в ней. Был созван сельский сход с участием сельских старейшин и старушек, в результате чего были утверждены принципы распределения обязанностей между мужчинами и женщинами, на которых во многом базировалась модель уп -равления в общине.
Поведенческие нормы были тесно связаны с организацией древнемордовских племен, каждое из которых включало несколько отцовских родов, в свою очередь, состоявших из ряда патриархальных семей. Во главе патриархальной семьи обычно стоял кудатя (от куд - «дом», атя -«старик»). Родом руководил старейшина покштяй (от покш - «большой», атя - «старик»), а племенем - выбираемый родовыми старейшинами вождь - текштяй, тюштень, тюштян, тюштя (от текш - «верх», атя -«старик»). Этим словом древняя мордва называла своих верховных старейшин, управлявших как мирными, так и военными делами мордовских племен. Существует мнение, что тюшти исполняли и религиозно-идеологические функции, ибо в фольклоре мордвы они наделяются сверхъестественными качествами.
В фольклорных материалах о Тюште отражена практика различных обычаев управления, таких как деятельность сельского схода, бросание жребия и др. В случае возникновения конфликтов между членами рода и кудазором спор переносился на рассмотрение старейшин других соседних родов. Суд старейшин выносил решение в устной форме, оно считалось окончательным, потому что никаких высших инстанций не существовало .
В произведениях арабского писателя Ибн-Русте (20 - 30-е гг X в.) содержатся древние упоминания о буртасах, которых отдельные исследователи считали мордвой. В них автор сообщал об отсутствии у народа верховного главы, который обладал законной властью, управлял им. В каждом селении было по одному или по два старшины, осуществлявших
судебное разбирательство. Если один из них оскорблял другого или наносил ему удар, то примирения между ними не происходило, пока потерпевший не отомстит обидчику. Девушка по достижении совершеннолетия переставала подчиняться отцу и самостоятельно выбирала себе мужа, который по обычаю должен был присвататься за нее и в случае согласия отца получал ее жены.
Стародавние судебные традиции у мордвы отмечал К. Митропольский, писавший, что по осени народ ежегодно собирался где-либо при большом озере для судопроизводства над личностями, подозреваемыми в каких-либо преступлениях, совершенных в течение года. «Судьи, чтобы узнать истину чинили «суд Божий»: приказывали перевязать серединою бичевы шею обвиняемого и с быстротою перетаскивать его через озеро из конца в конец непременно три раза; оставшегося в живых признавали невинным». Преступников наказывали «сообразно их вине»: убийством, отрубанием членов, снятием кожи и пр. [6, с. 74].
Некоторые архаичные способы разрешения спорных ситуаций иллюстрируются материалами устнопоэтического творчества мордовского народа. В большей степени модели народных судебных разбира -тельств рассматривались на примере конфликтов между теми или иными божествами. Как повествует песня «Норов и Комля заспорили», мордовские бо -жества Норовава и Комлянява поспорили относительно того, кто из них сильнее. В качестве метода разрешения спора указывается состязание по приготовлению мордовского алкогольного напитка - пуре. Но ни у одной из сторон напиток не удался. Поразмыслив, они решили объединить усилия и совместно приготовить желаемый напиток. С тех пор «Норовава с Комлянява всегда вместе, Норовава с Комлянява всегда дружны» [11, с. 29 - 30].
Наиболее древней формой народного правосудия был сельский сход, где обсуждались наиболее значимые для общины вопросы. В народных легендах с деятельностью сходов связывают возникновение ряда сел, их наименование. Например, существует мнение, что название села Старые Найманы произошло от имени старейшины из первых поселян, которого звали Найманом. Согласно одной из версий село Носакино получило свое обозначение на собрании старейшин, являвшихся первыми поселенцами.
В дохристианских религиозных верованиях для мордвы были характерны жертвоприношения. В глубоком прошлом наиболее ценной жертвой считался сам человек. В мордовском фольклоре отражены свидетельства о человеческих жертвах, приносившихся по решению общинного схода при возведении крупных сооружений: городищ, водяных мельниц, церквей. Например, такой обряд, судя по одной из песен, был исполнен при строении церкви в городе Казани: «На казанской горе церковь закладывают, на вершине казанской горы церковь воздвигают. Вай, основание просит человеческую голову церковь просит (в жертву) человека. Надо вначале бросить голову пахаря, надо вначале положить эрзянского парня, надо пустить человеческую кровь, положить тело, Масторава просит человека в жертву.» [11, с. 48]..
Сигизмунд Герберштейн, австрийский государственный деятель и дипломат, историк, совершивший дважды (в 1516 - 1518 и в 1526 - 1527 гг) путешествия в Московию, красноречиво описывает их в сочинении «Регит Моэсс^Шсагит Соттег^агп» («Записки о Мос-ковитских делах»). Большим достоинством сочинения С. Герберштейна является то, что его автор не ограничивался описанием только собственно русского народа, а посвятил немало страниц другим народам, населяющим Московское государство, в том числе мордве. «На восток и юг от реки Мокши, - констатировал С. Герберштейн, - встречаются огромные леса, в которых живет народ мордва («Могс1иа рориН»), который имеет свой собственный язык и состоит под властью московского князя. Из них некоторые пребывают в идолопоклонстве, другие - магометане. Они живут рассеянно по деревням, обрабатывают поля, питаются дичиной и медом, имеют в изобилии драгоценные меха; это люди в высшей степени свирепые, потому что не раз храбро отражали даже татарских разбойников. Почти все они -пешие, отличаются продолговатыми луками и искусством метать стрелы» [2, с. 99 - 100].
Еще в первой половине 1 тыс. н. э. у мордвы довольно четко прослеживается имущественная, а затем и социальная дифференциация. Во второй половине этого тысячелетия они значительно возрастают, приводя к появлению в рамках распадающегося первобытно-общинного строя патриархального домашнего рабства как общественно-экономического подуклада. Имущественное и социальное неравенство нашли широкое отражение в фольклоре: «У богатых, скажу нет правды, у имущих, скажу нет честности. Бедные, скажу, самые справедливые, только у них сердце доброе», - пелось в одной из песен.
Вплоть до X в. у мордвы сохранялись элементы домашнего рабства, прослеживаемые, в частности, по археологическим, этнографическим и лингвистическим данным. Так, изучение погребального инвентаря мордовских могильников этого времени позволяет констатировать наличие бедных и богатых погребальным инвентарем захоронений [8, с. 94]. В мордовских языках есть слово уре, обозначающее раба, слугу. Оно входит в названия сироты - уроз, снохи - урьва (эрз.), рьвяня (мокш.). С термином уре связан, видимо, и другой термин - ур, бытовавший у мордвы в значении «деньги». В обозначении снохи, безусловно, проявилась новая идеология брака, когда к женщине стали относиться как к товару покупке, рабочей силе.
Покупной брак создавал почву для широкого развития многоженства. По несколько жен, как правило, имели люди знатные, состоятельные. В одной из мордовских народных песен говорится о богатом эрзянине, у которого «семь взятых жен, семеро детей - мальчиков», в другой - о мордвине-мурзе, имевшем трех жен и тридцать детей. Что касается мордовских крестьян, то они традиционно могли иметь не более двух, реже трех жен. Как отмечал И.И. Лепехин, проводивший непосредственные полевые наблюдения в Поволжье в 1769 - 1770 гг., хотя в дохристианскую пору у мордвы дозволялось «брать столько жен, сколько кто содержать в состоянии, однако, смотря по крестьянским достаткам, никто более трех жен не имел» [4, с. 173]. В
крестьянской среде более распространенной до крещения была бигиния, т. е. двоеженство, что нашло отражение и в документах русского делопроизводства первой четверти XVIII в.
Однако бигинических браков у мордвы, по крайней мере в первой четверти XVIII в., было сравнительно немного. Так, по всему Алатырскому уезду составитель переписной книги 1722 г., по нашим подсчетам, зафиксировал 33 бигинических брака на 2 693 жилых двора. В связи с христианизацией, завершившейся к середине XVII в., бигиния полностью заменяется моногамией.
Элементы древних родовых отношений особенно явно проявляются в обычно-правовом регулировании брачно-семейных отношений. Так, у мордвы долгое время широко бытовал обычай женить мальчика 6 -10 лет на девице 20 - 30 лет [5, с. 321; 7, с. 112; 9, с. 153 -155; 10, с. 189; 12, с. 707 - 710]. В прошлом мордовского народа имели место случаи так называемого «колыбельного сговора», когда родители помолвливали своих детей еще в малолетстве. Колыбельный сговор был продиктован стремлением заранее обеспечить малы-ша женой, а девочку мужем, он же облегчал уплату калыма, растягивавшуюся на более длительный срок, а иногда и снижал величину калыма по сравнению с обычной. Свидетельством этого обычая является наблюдение И.-Г Георги, согласно которому родители заключали помолвку между своими детьми, «разменивая та-башные роги». На девочку помолвка не возлагала брачного обязательства, мальчик же, повзрослев, в случае принятия решения об отказе жениться на ней, должен был его компенсировать, т. е. заплатить за «обход» несколько рублей [1, с. 44].
Интересным является сообщение шведского посла Петра Петрея де Ерлезунда о мордовском обычае заключения пробного брака, согласно которому, если в течение трех лет сожительства у молодых не рождались дети, то муж был вправе требовать развода [3, с. 373 - 374].
Широкое распространение у мордвы получил обычай сорората (женитьбы на родной сестре своей жены по смерти последней). Более того, овдовевший супруг мог даже требовать свою свояченицу в замужество. Первые упоминания о таком обычае относились к концу XVIII в. «Когда умрет жена, то охотно женятся на свояченицах. Если же получит кто в том отказ, то кладет тихонько на стол маленький хлебец, и говорит: промысли мне свояченицу! После сего обращается он в бег и ежели его настигнут, то бьют немилосердно, если же уйдет, то выдают беспрекословно за него помянутую свояченицу», - писал И.-Г Георги [1, с. 45].
Эти наблюдения о свадебных обычаях мордвы согласуются с данными И. Лепехина, собранными в это же время. Исследователь верно констатировал, что имевшие место у мордвы умыкание (кража невест) практиковалась по преимуществу женихами, у которых не было средств для оплаты выкупа: «... неимущие, - писал он, - которые не в состоянии даже выкуп за невесту, стараются подцепить где-нибудь девку удальством. На такой конец подговаривают шайку удалых ребят и тайно приезжают в ту деревню, где подговорена девка, а иногда и с базаров и других мест увозят противу воли
девок. Во всех сих случаях совершается с ними простая наша пословица: или добыть, или домой не быть, ибо, когда нагонят с девкою, то за добычу должно отплачиваться боками, а иногда и головою. Если же удается увезти благополучно, то и владеют ею, однако, и тут калыму или выкупу избыть не можно, но платят его исподволь . С того времени, как они начали больше иметь обращения с русскими, несколько и свадебные их обряды переменилися. Они сватаются по русскому обыкновению, примешивая и свои обряды, а особливо в самый тот день, когда невеста к венцу приготовлена» [4, с. 173 - 174].
Отдельные формы и проявления родового строя сохранились и в традиционной брачной обрядности. Например, имитация женихом и его родственниками борьбы за обладание девушкой, обряд преграждения их пути, обычай соединения рук молодых и некоторые другие ритуалы являются пережитками ранее бытовавшей форма брака умыканием.
Итак, многие виды народного правосудия имеют корни, уходящие в глубокую древность. К таковым относятся организация и деятельность сельских сходов, использование при осуществлении судопроизводства различных видов доказательств («божьего суда», жеребьевки, свидетельских показаний, клятв и др.). Основная часть свидетельств о существовании тех или иных обычно-правовых традиций, главным образом, сохранилась в устно-поэтическом творчестве народа, а также в пережитках норм-обычаев, имевших место в более поздние периоды правовой истории мордвы и особенно ярко отразившихся в брачно-семейных отношениях.
1. Георги И.-Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей / пер. с нем. СПб., 1799. Ч.1.
2. Герберштейн С. Записки о Московитских делах. СПб., 1908.
3. Дербенева А.М. Этнографические сведения о мордве в работах голландских и шведских авторов XVII в. // Вопросы финно-угроведения. Саранск, 1975. Вып. 6.
4. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта И. Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 году. СПб., 1771. Ч. 1.
5. Евсевьев М.Е. Избранные труды: в 5 т. Саранск, 1966. Т.5. Историко-этнографические исследования.
6. Митропольский К. Прежнее судопроизводство у мордвы // Мирское слово. СПб. № 10. 5 марта 1877 г С.74.
7. Паллас П.-С. Путешествияпо разным провинциям Российской империи. СПб., 1809. Ч.1.
8. Петербургский И.М., Аксенов В.Н. Древние памятники на реке Ляча. Саранск, 2008.
9. Смирнов И.Н. Мордва. Историко-этнографический очерк. Казань, 1895.
10. Сырнев И.Н. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье. Ульяновск, 1998.
11. Устно-поэтическое творчество мордовского народа. Саранск, 1982.
12. Шахматов А.А. Мордовский этнографический сборник. СПб., 1910.
