CC BY
128
информацию по холерным эпидемиям за 18471848, 1871 гг. Сохранность этих документов удовлетворительная, хотя многие трудночитаемы из-за выцветших чернил или написания карандашом и неразборчивым почерком.
Особо отметим «Наряд со сведениями о ходе заболеваемости холерой в г. Липецке и Липецком уезде» объемом более 1000 листов. Дело охватывает период с сентября 1847 по март 1848 г. и содержит сведения по всей Тамбовской губернии, а не только по Липецкому уезду [1]. В деле отложились распоряжения и циркуляры МВД, губернского холерного комитета уездным комитетам, журналы губернского и рапорты уездных холерных комитетов, обзоры об эпидемии холеры в губернии, телеграммы и переписка с уездными властями, медицинским персоналом и другими губерниями.
В рапортах уездных холерных комитетов сосредоточены первичные материалы. Они еженедельно поступали в губернский холерный комитет в период эпидемий и включали ведомости о количестве заболевших, выздоровевших и умерших в уездах людей. Встречаются также именные списки холерных больных некоторых сел. Кроме статистики в рапортах содержится много описательных материалов, в частности, о путях заноса инфекции в ту или иную местность, о проводимых местными властями медицинских и противохолерных мероприятиях, о поведении населения в условиях холерных эпидемий. Достоинством этих документов является то, что еженедельная статистика представлялась по ходу развития и угасания эпидемии, часто с конкретным обозначением числа и месяца. По ней можно проследить динамику распространения холеры в 1847 г. на городском, уездном, волостном и поселенном уровнях, процент излечиваемости и смертности. К недостаткам этих документов можно отнести то, что статистика собиралась только по трем параметрам: «заболело», «выздоровело»,
«умерло». Более широкая информация о половозрастном составе, сословности, количестве жителей в той или иной местности до эпидемии встречается нечасто. Кроме того, представленную статистику нельзя считать полной, исчерпывающей, так как регистрировались только те больные, которые обращались к врачу, а это, по свидетельству медиков, лишь четвертая часть. Остальные лю-
ди в силу невежества, различных слухов избегали обращений к врачам или лечились «чем попало».
Сбор статистических сведений в дозем-ский период был очень сложен в силу ряда причин. Положение стало улучшаться только с 1880-х гг. в большей степени благодаря усилиям земств. Рапорты подписывались уездными предводителями дворянства, или уездными судьями, врачами, исправниками -членами уездных холерных комитетов и поступали в губернский холерный комитет. Эти материалы рассматривались на заседаниях губернского холерного комитета, которые в период холерных эпидемий проводились через каждые 2-3 дня. Ход заседания и обсуждавшиеся текущие вопросы отражались в «Журнале губернского холерного комитета». Это были своего рода оперативные сводки поуездной статистики за несколько дней. В текстовой части представлен анализ информации из городов и уездов, обсуждение новых документов МВД, постановления о проведении различного рода противоэпидемических мероприятий, об оказании помощи пострадавшим.
Статистика, собранная за весь период холерной эпидемии, обобщалась в «Общих обзорах по уездам», затем включалась в «Общий обзор по губернии». В уездах обзоры составлялись уездными штаб лекарями, за губернский обзор отвечал инспектор Тамбовской губернской врачебной управы. Статистика оформлялась в таблицы по форме, утвержденной МВД: место, население до эпидемии, начало эпидемии, высшая степень развития, конец, заболело, умерло. Кроме статистики в обзоры включались «врачебные замечания» с описанием природно-климатических условий местности, обстоятельств появления и способов распространения холеры, анализировались результаты анатомических исследований, методы лечения, медикополицейские меры.
Общий обзор по губернии за 1847 г. не давал полной картины о масштабах распространения холеры. Не очень тщательно и не по всем пунктам заполнялась таблица, отсутствовала совокупная статистика по некоторым уездам, ее необходимо восполнять по другим источникам.
При имеющихся недостатках обширная статистическая и описательная информация,
сосредоточенная в рапортах уездных холерных комитетов, журналах губернского комитета, обзорах и других документах фонда, в целом позволяет реконструировать события, связанные с распространением холерной инфекции в Тамбовской губернии, мобилизацией всех сил и ресурсов власти и общества на борьбу с опасной болезнью, выявить сложности, возникавшие на этом пути.
Документы о тяжелейшей в XIX в. эпидемии холеры 1848 г. сосредоточены в делах Тамбовского губернского холерного комитета под названием «Наряд с ведомостями о действиях холеры в разных губерниях и уездах» (около 1,4 тысячи листов) и «Дело со сведениями о ходе борьбы с холерной эпидемией» (около 350 листов) [2]. В первом из этих дел основной массив документов отражает ход развития холерной эпидемии в Тамбовской губернии в 1848 г., и в нем выделяются, как и прежде, те же виды материалов - рапорты, журналы, общие обзоры, распоряжения и циркуляры, переписка, телеграммы. В деле есть ведомости с очень подробной поуездной и общегубернской статистикой, присланные из других губерний -Пензенской, Нижегородской, Саратовской, Орловской, Рязанской, Владимирской. Эти ведомости содержат очень полные статистические сведения как промежуточного характера, так и общего.
В отличие от этих документов, статистика по Тамбовской губернии за 1848 г. представлена несистемно и неполно. По промежуточным, еженедельным ведомостям восстановить общую картину сложно, так как они представлены с временными интервалами. Из некоторых уездов данные вообще отсутствуют. Возможно, какие-то документы не сохранились. Но имели место, видимо, недобросовестность и отсутствие четкости в организации сбора статистики и ее доставки, что подтверждается записью в журнале Тамбовского губернского холерного комитета от 12 августа 1848 г. За отсутствие сведений из Моршанского, Кирсановского, Козловского уездов холерным комитетам этих уездов был объявлен выговор и приказано срочно доставить ведомости [3].
Довольно полная и регулярная статистика представлена по Елатомскому и Лебедянскому уездам. Получить же итоговые цифры в целом по Тамбовской губернии о количест-
ве заболевших, выздоровевших, умерших людей по разрозненным уездным и губернским отчетам сложно. Однако динамика развития эпидемии все же прослеживается.
Общая статистика об умерших от холерной эпидемии 1848 г. по уездам и губернии была собрана в ведомости Тамбовской духовной консистории, представленной в губернский холерный комитет в феврале 1849 г. [4]. Скорее всего, эти цифры достоверны, поскольку отмеченная выше добросовестная статистика по Елатомскому и Лебедянскому уездам близка к показателям в ведомости консистории. Данных же о количестве заболевших, выздоровевших в ведомости нет.
В сведениях о ходе борьбы с холерной эпидемией статистических материалов мало. Основная масса документов в деле - переписка официальных лиц, организаций в связи с холерной эпидемией, документы об оплате счетов за лекарства, просьбы о поощрении провизоров за бескорыстную помощь во время эпидемии и т. д.
Дела 6-8 (Ф. 175) составляют более тысячи листов и насыщены разнообразной информацией о холерной эпидемии 1871 г. В отличие от материалов по эпидемии 1848 г. в них хорошо представлена уездная и общегубернская статистика, много данных по волостям и селам некоторых уездов.
Среди основного массива документов, сосредоточенных в этих делах, большую часть составили рапорты и ведомости. Рапорты уездных исправников и холерных комитетов губернатору, губернскому холерному комитету, губернскому врачебному инспектору, комитету общественного здравия содержали сведения о случаях холеры, путях их заноса, распространении эпидемии и просьбы разрешить те или иные действия местным властям в связи с эпидемией. В рапортах подавались также сведения о мерах предотвращения эпидемии, борьбе с уже начавшимся распространением инфекции, об оказании помощи больным, семьям, потерявшим кормильцев, детям-сиротам. В рапортах частично приводились статистические данные.
Губернатору Гартингу также доставлялись рапорты губернского врачебного инспектора Зедергольма о ходе эпидемии, применяемых мерах, доставке медикаментов и дезинфекционных средств. Основные статистические сведения о холерной эпидемии
1871 г. сосредоточены в Ведомостях уездных и общегубернских. Очень много еженедельных оперативных сведений присылалось в губернский холерный комитет.
Важные сведения можно почерпнуть из журналов присутствия Тамбовского губернского правления, губернского и уездного холерных комитетов, санитарного совета уездных земских управ. Они содержали текущую статистику об эпидемии, информацию о действиях властей, расходах на лечение, покупке лекарств, расчетах с аптекарями, врачами, фельдшерами и другими лицами, участвовавшими в борьбе с эпидемией. В журналах отражена межгубернская переписка об эпидемии, документы о командировании военных врачей в губернию и т. д.
В журнале заседаний Тамбовской городской думы отражены важные вопросы, обсуждавшиеся в сложный период развития холерной эпидемии в городе - о соблюдении санитарных правил захоронения умерших от холеры людей, о пресечении действий «барышников», поднимающих цены на гробы и услуги по захоронению, об оплате аптекарям счетов за лекарства и раздача их бедным жителям, о подвозе продовольствия для бедных горожан и др.
В особую группу документов можно включить многочисленные письма, телеграммы, обращения, записки, сообщения, донесения, которыми обменивались официальные лица, органы власти различных уровней, медицинские работники, частные лица по поводу холерной эпидемии. Оперативность информации, четкость, а порой критические замечания и эмоциональность языка этих документов, просьбы о помощи передают атмосферу жизни людей в нелегкий период противодействия стихии, показывают возможности властей эффективно действовать в экстремальных условиях.
Нередко из уездных управ губернатору направлялись телеграммы с просьбой прислать врачей. С аналогичной просьбой губернатор обращался в медицинский департамент МВД. Правительство откликалось и несколько раз командировало в Тамбовскую губернию гражданских и военных врачей и фельдшеров, студентов медико-хирургической Академии. В материалах дела сохранились списки 40 врачей, работавших в Тамбовской губернии в период холерной эпидемии 1871 г. [5].
Сохранились и необычные документы, в частности «холерные билеты» стоимостью 20 копеек, выдававшиеся за привоз в больницу холерного больного.
Значительный пласт источников отложился в делах Врачебного отделения Тамбовского губернского правления (ГАТО. Ф. 30). Основная информация о холере сосредоточена в 16 делах фонда. Сохранность их удовлетворительная. Из материалов этого обширного фонда можно извлечь важные сведения о холерных эпидемиях 1866-1867, 1892 гг., холерных вспышках в 1893, 1894, 1899, 1900 гг.
Всю информацию можно подразделить на две группы. Первая - это отчетность о ходе холерных эпидемий, промежуточная и итоговая статистика по селам, уездам, городам и в целом по губернии. Хотя эти данные неполные, они дают представление о начале, развитии, затухании эпидемий, наиболее пострадавших районах губернии. По ним можно проследить пути заноса инфекции в губернии.
Вторая группа документов включает информацию о предупредительных, профилактических мероприятиях, методах борьбы с холерой, медицинской помощи населению, финансовом обеспечении и различных проблемах, возникающих в ходе развития холерной эпидемии. В этой группе документов отражена деятельность органов власти различных уровней, учреждений здравоохранения по прекращению эпидемии и преодолению их последствий, показано их взаимодействие с населением.
Структура многих материалов врачебного фонда сходна с материалами губернского холерного комитета: примерно такие же рапорты, отчеты и ведомости со статистикой, составленные уездными исправниками, городовыми и уездными врачами. В отчетах по отдельным населенным пунктам наряду со статистикой содержится много описательной информации. Нередко помещались «сведения о заболевших холерой» и «именные списки заболевших». Сведения о заболевших записывались со слов больных, или их родственников и соседей. Они позволяют исследовать половозрастной состав холерных больных, состояние их здоровья до болезни, образ жизни, пути заражения.
Общую картину развития и угасания холерной эпидемии 1866 г. в губернии, ее мас-
штабы, географические рамки можно проследить по сводной ведомости дела № 12 [6]. Достоверность некоторых данных можно перепроверить по ведомостям отдельных сел.
В рапортах и ведомостях за 1892 г. также есть статистика и описательные материалы. Очень подробная ведомость на 600 листов представлена Моршанской уездной земской управой во Врачебное отделение губернского правления в сентябре 1892 г. о ходе холерной эпидемии по Моршанскому уезду. Она включает два вида документов: акты земских врачей с подробным описанием осмотра сельских жителей (пол, возраст, особенности здоровья, как протекает болезнь) и рапорты Моршанского уездного полицейского управления с ведомостями о холере в различных селах с подробными данными о каждом заболевшем [7].
Восстановить в полном объеме по материалам фонда статистику о холерной эпидемии по губернии в целом за 1892 г. нельзя. Но анализ данных на уровне уездов, сел, сопоставление с материалами из других документов может дать информацию не только о числе заболевших, выздоровевших, умерших, но во многих населенных пунктах и по ряду других параметров: пол, возраст, сословие, звание, число жителей дома, где осмотрен больной, является ли он местным или приезжим.
Среди других документов врачебного отделения необходимо отметить циркуляры Медицинского департамента МВД губернатору и врачебному отделению губернского правления. Особенно часто они встречаются в делах по эпидемии 1892 г. В одном из них департамент предлагал представить в оригинале все материалы о холере 1892 г. в Тамбовской губернии (отчеты, бюллетени, карты, планы, санитарные исследования воды, почвы, распоряжения местных властей при организации борьбы с холерой) в МВД для ознакомления съездом врачей. На съезд 13 декабря 1892 г. приглашались два врача от губернии. Программа съезда представлена в деле. Необходимо было представить Отчет
об эпидемии 1892 г. по форме, утвержденной МВД. Форма состояла из четырех разделов и включала 18 пунктов (географические, климатические, демографические, хозяйственноэкономические, медицинские, финансовые сведения, условия развития холерной эпиде-
мии и борьбы с ней и др.) [8]. К сожалению, самого отчета по такой форме в материалах фонда нет, и его придется искать в центральных архивах.
Другие циркуляры МВД включали правила по предупреждению холерной эпидемии, условия открытия в губернии курсов санитаров по уходу за холерными больными, правила погребения умерших от холеры людей с особыми наставлениями по захоронению евреев и магометан, указания о приеме в местные больницы холерных больных с железной дороги.
Довольно много важных сведений об эпидемии 1892 г. сосредоточено в журналах общего присутствия Тамбовского губернского правления, материалах съездов земских врачей, заседаниях Тамбовского медицинского общества. Они содержат информацию о противохолерных мероприятиях, проблемах финансирования, причинах Абакумовского бунта, волнениях в с. Бондари и г. Саратове. В материалах фонда информация о расходах на борьбу с холерой, оплате труда медицинских работников и лиц, работавших в противоэпидемических отрядах, сосредоточена в ведомостях, счетах, переписке между органами власти, докладных записках врачей и фельдшеров. Много документов связано с проведением дезинфекционных работ в городах, уездах, на железнодорожных путях, станциях и речных судах. В документах об эпидемии 1892 г. нечасто поднимался вопрос о нехватке медперсонала, даже есть телеграммы от студентов-медиков, которые предлагали свои услуги в борьбе с холерой.
В целом, материалы Врачебного отделения губернского правления охватывают различные аспекты профилактики, борьбы, преодоления последствий холерных эпидемий. Очень многие документы вскрывают разного рода проблемы, связанные с противохолерными мероприятиями. Чувствуется, что эпидемия 1892 г. дала толчок к более глубокому исследованию природных, экономических, социальных, экологических причин эпидемических процессов в Тамбовской губернии и их связи с другими регионами.
Комплекс документов, освещающих историю холерных эпидемий 1830, 1866, 1871, 1892 гг. в губернии, включает в себя и фонд Канцелярии Тамбовского губернатора (ГАТО. Ф. 4). Около двухсот дел Комитета
по борьбе с холерой этого фонда содержат материалы за 1830-1831 гг. Но в этих документах практически нет информации о самой эпидемии, а только о предупредительных мероприятиях. Пока не выявлено документов о том, как впоследствии развивались события. Холера, видимо, распространялась, так как шла переписка между МВД и губернским холерным комитетом о недопущении повышения цен в связи с холерой, а наказании нарушителей штрафом. Статистики в исследованных материалах губернского уровня за 1830-1831 гг. не выявлено, присутствует только описательная информация.
По холерной эпидемии 1866 г. в «Материалах к годовому отчету Тамбовского губернатора» из того же фонда есть сводная ведомость, которую можно перепроверить по уездным отчетам.
Очень важная обобщенная информация с анализом, статистикой по губернии по холерной эпидемии 1871 г. представлена в «Материалах к годовому отчету Тамбовского губернатора». В Общем обзоре подробно описывается, как распространялась эпидемия по уездам и губернии, какие меры принимались и какие потребовались финансовые расходы. В докладе Тамбовской губернской земской управы основательно объясняется, на какую законодательную базу опирались власти в антихолерной кампании 1871 г., как распределялись средства для борьбы между разными ветвями власти, на что расходовались, каковы были действия земств, каков объем частной благотворительности.
Важная информация о борьбе с холерной эпидемией 1871-1872 гг., финансировании этой деятельности, организации медицинской и медикаментозной помощи, профилактических мер на уровне отдельных уездов почерпнута из документов Тамбовской губернской земской управы (Ф. 143). В них содержатся материалы о борьбе с холерной эпидемией в отдельных уездах: запросы уездных холерных комитетов, земских управ
о денежных средствах, приглашении врачей, счета врачей за лекарства, суммы, израсходованные на содержание больниц, лечение больных, зарплату врачей. Есть также сведения об умершем медицинском работнике. В документах перечисляются пораженные холерой местности, даются некоторые статистические выкладки. Достоверность собран-
ной статистики подвергалась сомнению самими составителями. В частности, в докладе Спасской уездной земской управы статистика по уезду подытоживается утверждением о невозможности реально оценить степень развития эпидемии в уезде, так как много больных, особенно старообрядцев, из-за предрассудков не обращались за медицинской помощью.
Из личного фонда В.И. Вернадского (Ф. 52) для нашего исследования представляет интерес записка врача Беркина о борьбе с холерой в Моршанском уезде в 1892 г. Он упоминает о путях заноса инфекции в губернию, о причинах распространения ее, о выдаче заболевшим крестьянам, кроме лекарств, качественных продуктов питания для поддержки организма. В записке есть яркие зарисовки поведения крестьян в период эпидемии [9].
В личном фонде И.И. Дубасова (Ф. 238) имеются сведения о холерных эпидемиях 1830, 1871 гг., волнениях населения в связи с различными слухами. И.И. Дубасов обратил внимание на санитарные проблемы Тамбова в период эпидемии 1871 г.
В целом, в архивных источниках имеется обширный и разнообразный материал о холерных эпидемиях в разные годы, как статистический, так и описательный. Он дает возможность проанализировать качество медицинской помощи, меры профилактики и защиты, деятельность властей по оказанию помощи пострадавшим. Сопоставление сведений об одних и тех же холерных годах в разных источниках позволяет определить степень их достоверности, уточнить цифры и факты, восстановить последовательность событий, восполнить пробелы в статистике.
Опубликованных источников по теме исследования немного.
Сведения о заболевших и умерших в Тамбовской губернии от холеры в 1847 г. можно почерпнуть из «Обозрения хода и действий холерной эпидемии в России в 1847 г.», помещенного в Журнале министерства внутренних дел [10]. Небольшие, но содержательные данные о холерной эпидемии 1866 г. имеются в «Сборнике земских известий» [11]. В разделе «народное здравие» приведена статистика о холерных больных, выздоровевших и умерших в Тамбовской земской больнице. Кратко описаны причины и харак-
тер течения эпидемии. Автор подчеркивал, что холера поражала людей всех сословий и возрастов. Важным является «Обзор Тамбовской губернии за 1892 г.» [12]. Он содержит статистические и описательные материалы о холере в 1892 г. В документе анализируются ход и развитие опасной эпидемии, пришедшей вслед за катастрофическим неурожаем 1891-1892 гг., вскрываются причины быстрого распространения холеры.
При изучении социально-экономических и демографических процессов, происходивших в губернии в годы холерных кризисов, важно выяснить мнения специалистов-меди-ков. Исследования врачей, имевших академическое образование и опыт работы с местным населением, являются надежным и достоверным источником. Особенно большой интерес представляет «Медико-топографическое описание Тамбовской губернии»
Э.Х. Икавитца [13]. В работе содержится информация о холерных годах в Тамбовской губернии середины XIX в. Подробно описаны эпидемии 1848 г. и вспышки в 1853, 1859 гг. Дана оценка заболеваемости и смертности, выявлены пути распространения инфекции, подмечены различные закономерности развития эпидемии в зависимости от географического положения сел, погодных условий, количества жителей.
Работа доктора медицины И. Буховцова имеет сходные черты [14]. В ней описаны санитарно-гигиенические и экологические условия пригородных участков и г. Усмань, подробно изложен ход холерной эпидемии 1871 г. в уезде и действия земской управы, представлена статистика заболеваемости и смертности, а также суммы расходов на борьбу с эпидемией. В работе доктора медицины В. Горбатовского холерные эпидемии 1866, 1871, 1892 гг. показаны в контексте истории развития земской медицины в Козловском уезде [15]. В качестве источника можно использовать брошюру И.И. Молле-сона «Деревенские беседы о холере» [16]. Важная информация об успехах в борьбе с эпидемией холеры 1892 г. в Тамбове содержится в «Отчете заразного отделения» Тамбовской губернской земской больницы за 1892 г. [17].
В особую группу нами выделены источники, содержащие сведения о «холерных бунтах» в Тамбовской губернии 1830 и 1892 гг.
Не все материалы об этих неординарных событиях дошли до нас: в первую очередь это касается документов конца 1820 - начала 1830-х гг., особенно Тамбовского губернского, городских и уездных полицейских управлений, которые могли бы стать незаменимыми источниками при изучении самого «холерного бунта» и «сопровождавших» его толков, слухов и суждений, обычно фиксируемых полицейскими структурами. С другой стороны, по тамбовским документам весьма сложно определить реакцию «верхов» на события в Тамбове и губернии во время «холерных бунтов». То, что события эти вызвали в Петербурге тревогу - факт бесспорный; однако проследить степень реакции правительственных кругов, их оперативности в принятии ответственных решений (во многом, кстати, зависящей от качества информированности) по местным архивным источникам также не представляется возможным.
Разделенные шестьюдесятью годами «холерные бунты» 1830 г. (Тамбов и с. Никольское Тамбовского уезда) и 1892 г. (с. Абакумовка Тамбовского уезда) приходятся на разные исторические эпохи, поэтому мы считаем правильным рассматривать относящиеся к ним документы как отдельные комплексы.
Если их классификацию осуществлять «сверху вниз», то прежде всего следует сказать о печатных объявлениях за подписью тамбовского губернатора И.С. Миронова, относящихся к ноябрю 1830 г. Хотя эти документы отразили сугубо официальную трактовку действий местных властей в чрезвычайных условиях, они помогают понять причины, побудившие население Тамбова и окрестностей выражать свой протест в резкой и агрессивной форме.
Следующая группа документов представляет собой «отношения» и «предложения» И.С. Миронова Тамбовской городской думе, отдельным чиновникам, а также в адрес «Следственной комиссии, учрежденной для открытия происшедшего 17 и 18 ноября в городе Тамбове буйства». Они датируются периодом с 22 ноября по 6 декабря 1830 г. Наибольший интерес из них представляет «отношение» в адрес Следственной комиссии, являющееся развернутым показанием губернатора как очевидца событий начиная с
15-го (момента получения первых известий о появлении в Тамбове холеры) и кончая 21-м (временем окончательного «водворения спокойствия» в городе) ноября [18]. Ценность этого документа, составленного 25 ноября
1830 г., заключается в том, что автор его не просто пользовался донесениями чинов полиции, но и сам был в гуще событий. Выраженный «личностный» оттенок губернаторского описания «холерного бунта» ценен для понимания субъективных мотивов его действий по прекращению волнений.
Отчеты губернатора на имя императора Николая I и министра внутренних дел А.А. Закревского, составленные в период 20 ноября - 7 декабря, также полностью посвящены описанию «холерных беспорядков». Их сравнение с отношением в адрес Следственной комиссии позволяет выявить существенные различия в характере подачи губернатором информации в разные властные инстанции. Так, в отчетах на имя Закревского дана характеристика событий не только в Тамбове, но и в с. Никольское Тамбовского уезда (где 13 ноября толпа произвела «буйство») и в других населенных пунктах, где, если и не было прямых беспорядков, но ощущался «дух недоверчивости» [19]. Рапорты на имя императора кратки по содержанию, в них конкретизируют отдельные моменты - в частности, социальный состав участников «возмущения» в с. Никольское.
Отношения, донесения и рапорты на имя губернатора за ноябрь 1830 - апрель
1831 гг. следует разделить на три части: а) рапорты и донесения нижестоящих чиновников и прочих должностных лиц; б) рапорты членов Военно-судной комиссии; в) «отношения» на имя губернатора равных или близких по занимаемому положению должностных лиц.
К первой подгруппе документов мы относим донесения городского головы, городского полицмейстера и вольноопределяющегося врача. Так, врач Рокк подтверждает в рапорте от 16 ноября факт заражения за сутки до этого нескольких жителей города холерой [20], а начальник полиции информирует губернатора о подробностях событий две недели спустя [20, л. 241об.-242]. Интересен с точки зрения «личностного фактора» и рапорт городского головы И. Байкова (без обозначения точной даты). Автор, оправдывая
свое поведение во время тамбовских «беспорядков», приводит ряд примечательных деталей, в частности, перечисляет требования «смутьянов» [20, л. 28-29].
Сохранилось два рапорта Военно-судной комиссии: от 8 декабря 1830 г. и 11 апреля 1831 г. Если последний представляет собой лишь препроводительное извещение к перечню осужденных участников «холерного бунта» [21], то декабрьский рапорт, подписанный всеми членами комиссии во главе с «презусом» (председателем) князем Голицыным, носит как бы аналитический характер. В нем предпринята попытка выяснить причины «возмущения тамбовских мещан и однодворцев» [21, л. 53-53об.].
Послания, по сути, перекликаются с рапортами и донесениями на имя губернатора «нижестоящих» лиц. Единственное различие -статус корреспондентов И.С. Миронова. Среди них - вице-губернатор Е. Вердерев-ский, епископ Тамбовский Евгений, правящий должность тамбовского уездного дворянского предводителя полковник Ковальский и флигель-адъютант граф Ивелич. Послания их касаются событий, связанных с появлением в Тамбове холеры (письмо Е. Вердеревского от 15 ноября 1830 г.), самим «холерным бунтом» и т. д. Ценные сведения о настроениях участников «бунта» можно почерпнуть из уведомления епископа Евгения от 25 ноября, в котором, как и в послании городского головы, но более подробно перечислены требования тамбовских мещан и однодворцев к властям. Большой интерес представляет отношение графа Ивели-ча от 1 декабря, в котором, «домогаясь узнать истину», он просил губернатора сообщить, «какие последовали здесь распоряжения при появлении болезни холеры в городе». Это послание - доказательство серьезности намерений правительства разобраться в причинах народного недовольства, приведшего к столь серьезным последствиям [22].
К перечисленным выше группам документов близки рапорты нижестоящих чиновников вышестоящим и в учреждения. Их составители также стремились доложить о причинах, побудивших население к противодействию властям и ликвидации последствий «холерных беспорядков». Так, рапорт на имя Е. Вердеревского инспектора Врачебной управы Кашинского и штаб-лекаря Барицко-
го от 15 ноября является «основой» письма вице-губернатора от того же числа о первых проявлениях холеры в Тамбове [22, л. 121-122]. Другие материалы в большинстве своем касаются вопросов, связанных с отдельными эпизодами тамбовского «бунта» 17 и 18 ноября. По этим документам можно проследить поведение толпы в первый день «бунта», действия (вернее, бездействие) полиции и поступки отдельных должностных лиц [22, л. 26-27об., 101-103об].
Прочие материалы также касаются отдельных, весьма драматичных эпизодов тамбовского «бунта»: попытка нападения народа на «холерную больницу» вечером 18 ноября, «буйное и азартное» поведение» отдельных участников «беспорядков» (донесения в
Следственную комиссию поручика внутреннего гарнизонного батальона Ершова от 30 ноября и полицейского пристава Тимофеева от 2 декабря) и т. д. [22, л. 90-90об., 216-217об.]. Наконец, о преодолении последствий «холерного бунта» повествуют рапорты тамбовского полицмейстера в ту же комиссию от 29 и 30 ноября об аресте некоторых его участников [22, л. 98, 125].
Особо следует сказать о частных письмах, по содержанию которых можно (разумеется, с оговорками) судить об отношении «господствующего класса» к тамбовским событиям. В частности, сохранились письма помещика с. Эксталь Тамбовского уезда П. Оленина на имя И.С. Миронова от 22 и 30 ноября 1830 г. В этих письмах прослеживается явная враждебность адресанта к «рассвирепевшей черни», которая «опаснее зверей», и в то же время страх перед ней [23].
Если письма Оленина представляют точку зрения крепостников-помещиков, то крестьянские прошения на имя епископа Евгения отражают позицию «противоположного лагеря». Эти прошения (одно - от 82 жителей «бунташного» с. Никольское, два других -от крестьян этого села Т.С. Растегаева и И.С. Позднякова) составлены людьми, которых, если использовать образную риторику П. Оленина, поразил «дух неверия на наказание Божие», и в них изложена своя точка зрения на причины «холерных событий». Особенно ценно в этом плане «коллективное прошение», составленное 16 ноября 1830 г. -вскоре после подавления никольского «холерного бунта». В нем излагается крестьян-
ское понимание причин, приведших к драматической развязке в проведении антихолерных мероприятий в селе. В письмах Растегаева и Позднякова от 16 и 20 ноября изложены обстоятельства подавления крестьянского выступления в с. Никольское [24].
Все сохранившиеся крестьянские прошения за 1830 г. написаны были под диктовку никольских жителей тамбовским мещанином Д.Н. Ильиным, впоследствии признанным «главнейшим зачинщиком в склонении к ослушанию и буйству большей части народа» [25]. В фонде Канцелярии тамбовского губернатора сохранились документы самого Д.Н. Ильина, которые по значимости своей достойны выделения в особую группу. В этой группе представлены: а) письма на имя императора (ноябрь 1830 г., без обозначения точной даты); б) письмо на имя «графского сиятельства» (предположительно, А.Х. Бенкендорфа, октябрь 1830 г.); в) дополнение к письму под заголовком «Душевное рассуждение о болезни холеры». Сюда же с оговоркой можно включить и «мнение», составленное предположительно 17 ноября 1830 г. и тогда же «подкинутое» собранию купцов, мещан и однодворцев Тамбова. Причина оговорки в том, что Ильин на следствии не признал за документом своего авторства. К тому же и почерк составителя «мнения» не похож на ильинский [Там же].
При изучении писем к царю и к «графскому сиятельству» складывается впечатление, что автор их - если не «идеолог» местного «народного движения», то, по крайней мере, выразитель настроений участников тамбовских «холерных бунтов». Настроения эти отчетливо прослеживаются в письмах к Николаю I (сохранились только черновики) [26]. Из этого и прочих посланий видно, что Д.Н. Ильин «вжился» в роль «народного заступника», готового «ради правды» давать советы «властителям». Так, в письме к «графскому сиятельству» правдоискатель даже склонен учить адресата, каким образом можно выяснить, болен ли человек холерой или чем-то еще [26, л. 308, 309].
Влияние ильинских «рецептов» и предложений относительно медицинской проверки ощущается и в ранее упомянутом «мнении». Однако, в отличие от несколько сумбурных рекомендаций «народного заступника», в подброшенном общественному собра-
нию документе изложена довольно цельная и последовательная программа контроля «избранных людей» за действиями медицинского персонала и администрации [26, л. 24-25]. Вряд ли один Ильин с такой четкостью смог бы сформулировать подобные пункты, но его причастность к разработке документа можно считать более чем вероятной.
Самая большая группа документов, имеющих отношение к «холерным беспорядкам», состоит из протоколов допросов, произведенных в Следственной комиссии, созданной 26 ноября 1830 г. «для открытия виновных в буйстве противу принятых начальством мер к прекращению болезни холеры» [26, л. 39]. Протоколы допросов, очных ставок и поименных показаний участников и свидетелей событий составлены в период с 26 ноября по 5 декабря 1830 г. Судя по ним, допросам были подвергнуты 52 обвиняемых: 29 мещан, 12 однодворцев, 7 ямщиков, 3 крепостных и экономических крестьянина,
1 отставной поручик [26, л. 24, 25]. Мы видим, что материалы допросов позволяют изучать настроения и действия представителей всех сословий Тамбова, участвовавших в «бунте».
По показаниям обвиняемых можно составить наиболее полную и насыщенную картину «холерных событий» и их последствий. Наибольшего внимания в этой связи заслуживают материалы допросов Е.П. Акимова, Д.Т. Толстошеина, А.П. Устинова и некоторых других участников «бунта». Но и они, достаточно подробные и обстоятельные, буквально «блекнут» на фоне показаний Д.Н. Ильина, который, судя по всему, в любой ситуации стремился «быть на виду». Это видно как по его ответам на вопросы (в которых Ильин стремится обрисовать весь свой сознательный жизненный путь - начиная с 1822 г.), так и по количеству данных показаний. Судя по сохранившимся материалам, всего с 28 ноября по 4 декабря этих ответов было три, причем последних два - дополнительных, написанных собственноручно [26, л. 139, 151-207]. Несмотря на явно преувеличенное самомнение (характеристика себя, «как ревностного человека», который всегда «занимался делом, а не вздорами» [26, л. 95об.]), они помогают разобраться в психологии и понять мотивы поступков «маленького», но незаурядного человека, осознавшего несправедли-
вость жизни и жаждущего добиться «торжества правды».
Важную группу документов представляют собой именные списки участников «холерных беспорядков». Всего их пять: первые три составлены в ноябре 1830 г. (наиболее полный - на 49 чел.), еще один - в апреле
1831 г. Дата составления последнего списка не указана [27]. Документы содержат весьма ценную информацию. Во-первых, они показывают примерное количество лиц, привлеченных к ответственности за участие в беспорядках, во-вторых, дают краткую, но почти исчерпывающую характеристику каждому задержанному, в-третьих, отражают реакцию властей на «холерный бунт», что видно по характеру вынесенных (и помещенных в двух списках) приговоров.
В целом документы 1830-1831 гг., несмотря на указанные «изъяны» и субъективный характер, все же дают достаточно полную картину причины, хода событий, состава участников и их требований, последствий «холерного бунта» в Тамбове.
При изучении «холерных беспорядков» 1892 г. в качестве главного источника также выступают документы Канцелярии тамбовского губернатора, которые представляют подробную картину событий. Конечно, по сравнению с событиями 1830-1831 гг. их объем гораздо меньший - они посвящены разбирательствам обстоятельств «холерного бунта» только в одном в с. Абакумовка Тамбовского уезда 15 июля 1892 г. Пристального внимания «бунт» заслуживает потому, что являлся своеобразным «переломным моментом», от которого берет начало активная фаза аграрно-крестьянского движения конца XIX - начала XX вв.
Сохранилось всего два отношения и предписания губернатора В.П. Рокасовского в адрес гражданских и военных властей: отношение на имя начальника Тамбовского гарнизона от 23 июля 1892 г. о частичном выводе войск из с. Абакумовка и предписание липецкому уездному исправнику от 10 октября о наказании нескольких крестьян д. Старая Ситовка Сокольской волости за «дерзкое поведение» [28].
Тремя документами представлены в архиве отчеты губернатора в адрес высшей власти: две телеграммы министру внутренних дел от 16 и 19 июля 1892 г. и письмен-
ный доклад министру от 29 июля [29]. В документах речь идет о «холерном бунте» в с. Абакумовка, причем в докладе об этом инциденте говорится намного более подробнее. Доклад примечателен также и тем, что составлен человеком, непосредственно побывавшим на месте событий (16 июля совместно с прокурором Тамбовского окружного суда) [29, л. 30об.].
Довольно полную картину «холерных событий» и откликов на них дают отношения, рапорты и донесения на имя губернатора тамбовских чиновников и медицинских работников. Они представлены телеграммами и письменными докладами советника губернского правления Наумова, земского врача Цветаева и других авторов, посвященными «бунту» в с. Абакумовка и его «усмирению». На первый взгляд может показаться, что телеграммы в силу их особенностей не могут дать подробной и исчерпывающей информации об интересующих событиях. Однако, с другой стороны, «скудость» их содержания порой «компенсируется» эмоциональностью. «Бунт всеобщий, убивают, немедленно помощь», - взывал к Рокасовскому со ст. Токаревка вечером 15 июля врач Цветаев [30]. Подобная краткость в отдельных случаях может дать больше сведений о психологическом состоянии человека, подвергшегося опасности и поэтому не могущего адекватно реагировать на события.
Телеграммы подобного рода могли, помимо прочего, служить «детонатором» такого социального явления, как слухи.
Более достоверную и подробную информацию несут рапорты советника П. Наумова, козловского и борисоглебского уездных исправников Сахарова и Новосельцева, других должностных лиц за июль - декабрь 1892 г. Посвящены они тем же событиям в с. Аба-кумовка, откликам на них и высказываниям крестьян ряда уездов против мероприятий властей и действий медицинского персонала. Никаких выводов «аналитического» характера эти документы не содержат. В рапортах Наумова речь идет о «водворении порядка» в Абакумовской волости и «изъявлении покорности» со стороны крестьян, умолявших на коленях «вывести войско» [30, л. 20об.]. В донесении тамбовского уездного исправника от 16 декабря приводятся слова жительниц с. Кочетовка о том, что «медицинская по-
мощь приносит только вред» [31]. Приводимые факты помогают определить народные настроения, но полного отражения происходящих событий не дают.
В целом, если проводить сравнение с «отношениями» и «рапортами» 1830 г., документы 1892 г., выигрывая в «географии» (объем охвата: Тамбовский, Козловский, Борисоглебский уезды), проигрывают в количестве и информативности.
Приблизительно то же можно сказать о рапортах нижестоящих чиновников вышестоящим. Объем их «охвата»: Тамбовский, Кирсановский и Козловский уезды, время: июль - август 1892 г., отправители: земский фельдшер, полицейский урядник и приставы. Содержание их являлось «источниковой базой», опираясь на которую, уездные исправники составляли свои рапорты на имя губернатора. В донесениях низших полицейских чинов и врача описываются «народные настроения» в губернии в связи с холерой и противоэпидемическими мероприятиями властей. Здесь же приводятся высказывания местных жителей о докторах, «которые будут морить, а не лечить народ» [32] и т. п. Одно из донесений (телеграмма полицейского пристава Милинькова от 16 июля 1892 г.) посвящено абакумовским событиям [Там же], а рапорты полицейских урядников 1-го и 7-го участков Кирсановского уезда от 18 и 23 июля - слухам, распространявшимся в с. Оржевка в связи с получением письма о «холерном бунте» в Астрахани [33].
Послание об астраханских событиях (отнесенное нами к разряду частных писем) -блестящий образчик того, как происходит процесс распространения слухов. Отправленное на родину от проживавших в Астрахани супругов Бубликовых, оно с такой убедительностью описывает «зверства» медицинского персонала и реакцию возмущенных жителей, что многие, читавшие его (а чтение, по данным полиции, происходило «группами»), не принимали все на веру, но и сопоставляли с тем, что происходит вокруг них [34]. Так, в письме (сохраняем его орфографию) говорилось, что «здеся холера народ очен много-умиралю... иездиют по уличам доктора солдатами чуть хворой ловут нарот хватают щипцами и кладут ящики скривной (? - Ю. М.) ивезут хоронить живых» [34, л. 13об.-14]. Оржевцы, распространяя по-
черпнутую из письма «информацию» о захоронении живыми на кладбище, добавляли, что «явились уже в Кирсановском уезде фельдшера для той же цели» [34, л. 12об.]. Как видим, даже одно письмо может дать чрезвычайно ценные сведения о настроениях людей, находящихся (вне зависимости от места обитания) в состоянии страха за свою жизнь и при определенных обстоятельствах способных обратить этот страх в ненависть с непредсказуемыми последствиями.
Подобно частной переписке, до нас дошло единственное крестьянское прошение. Речь идет о документе, поданном от «общества села Горелова (Горелое - авторы) Го-рельской волости Тамбовского уезда» на имя уездного исправника 17 июля 1892 г. Суть прошения: «общество» желало разобраться, на каком основании его земля была использована под строительство «холерных бараков». Документ интересен тем, что в нем переплетаются «антихолерные» («холеры
нет»), экономические («за эту постройку на-значится какой-либо сбор с общества» [?]) и «мирские» (барак построен на общественной земле, подлежащей скорому переделу) [35].
В отличие от частных писем и крестьянских прошений, следственные материалы по делу об абакумовском «холерном бунте» и сопутствовавших ему событиях сохранились в большом количестве. Дела, связанные с абакумовкими событиями, с «дерзкими высказываниями» против властей и медицинского персонала, с распространением слухов проходили через полицейских приставов, которые «опрашивали» подозреваемых и свидетелей и оформляли соответствующие протоколы. Отсутствие необходимости в создании Следственной комиссии образца 1830 г. объяснялось тем, что ситуация в Тамбовской губернии шесть десятилетий спустя, хотя и была напряженной, не носила чрезвычайного характера. Осуществленная в пореформенный период перестройка полицейской структуры позволяла органам охраны порядка более оперативно реагировать на ситуации, подобные той, которая сложилась в 1892 г., и в рамках предоставленных полномочий успешно справляться со своими задачами.
«География» расследования событий 1892 г. оказалась сравнительно «обширной»: 4 уезда, 18 сельских населенных пунктов (по
7 - в Тамбовском и Кирсановском и по 2 - в Козловском и Липецком уездах) и, наконец, сам Тамбов. «Тематика» производимых дознаний также была широка: расследование «бунта» в с. Абакумовка, откликов на него в Тамбове и других местах губернии, реакция на аналогичные события в Астрахани и Саратове, выявление распространителей слухов о предстоящем поджоге «холерного барака» в с. Горелое и, наконец, определение виновных в «грубых» и «дерзких» высказываниях против властей и врачебного персонала.
Последнее, если судить по протоколам дознаний, представляло собой наиболее распространенное явление в «затронутых» эпидемией местах. Вся народная ненависть в сочетании со страхом выплескивалась на «лекарей» и «фельдшеров», которые якобы «не лечат, а морят людей», «травят лекарствами», «сыплют мор в реку Битюг» и т. д. [36]. Иногда перечень «душегубов» расширялся: крестьянин с Балыклей Кирсановского уезда П. К. Коржавин будто бы говорил односельчанам в августе 1892 г.: «К попам не ходите за каплями, они морят людей...» [37]. «Неизвестные крестьяне» в мануфактурной лавке с. Лаврово Тамбовского уезда 20 июля, присоединившись к разговору о «холерных бараках», утверждали, что «все происходит от дворян, которые стараются изморить их же, крестьян, и для этого придумали эти самые бараки» [38].
Как и в 1830 г., в 1892 г. медицинский персонал оставался одним из основных объектов нападок со стороны горожан и крестьян. Если судить по их высказываниям, врач и вообще медицинский работник был для крестьян фигурой достаточно «известной» (в отличие от 1830 г.), но, тем не менее, чужой и потенциально враждебной. В этом плане протоколы полицейских дознаний дают впечатляющий процесс того, как слухи о событиях в Астрахани, Саратове, в самой Тамбовской губернии, попадая на благоприятную почву, «обогащаются» новыми, чисто «местными» подробностями и «прорастают» всходами ненависти. Если сравнивать их с аналогичным явлением 60-летней давности, то слухи 1890-х гг., конечно же, более «насыщеннее», изощреннее и (с учетом географического фактора) более «обширнее». По сути дела, они могут расцениваться как своеобразное «взрывчатое вещество», могущее разбу-
дить (как это и случилось в с. Абакумовка) протестную энергию и перевести ее в новое, «критическое» состояние.
Завершая разговор об источниковой базе документальных данных по истории «холерных бунтов», отметим, что в отложившихся документах как власть, так и народ давали свое видение одних и тех же событий, во время которых они оказались в противоположных «лагерях». Но для историка разноречивая информация из «властных» и «народных» источников дает прекрасную возможность для сравнения и перепроверки выявленных фактов.
1. См.: ГАТО. Ф. 175. Оп. 1. Д. 1.
2. См.: Там же. Д. 3, 4.
3. См.: Там же. Д. 3. Л. 71.
4. См.: Там же. Д. 4. Л. 124.
5. См.: Там же. Д. 7. Л. 118-118об.
6. См.: Там же. Ф. 30. Оп. 41. Д. 12. ЛЛ. 44-71об.
7. См.: Там же. Оп. 67. Д. 56.
8. См.: Там же. Д. 41. Л. 7, 47, 49-50.
9. См.: Там же. Ф. 52. Оп. 1. Д. 7. Л. 1-2об.
10. См.: ЖМВД. Ч. 23. СПб., 1848. С. 472-485.
11. См.: Сборник земских известий. Вып. II. Тамбов, 1869. С. 81.
12. См.: Обзоры Тамбовской губернии за 1892 г. Тамбов, 1893. С. 49-52.
13. См.: Икавитц Э.Х. Медико-топографическое описание Тамбовской губернии. М., 1865.
14. См.: Буховцов И. Медико-топографическое описание пригородного медицинского участка Усманского уезда 1877 г. Тамбов, 1877.
15. См.: Горбатовский В. История развития земской медицины в Козловском уезде Тамбовской губернии 1866-1901 гг. Козлов, 1903.
16. См.: Моллесон И.И. Деревенские беседы о холере. Саратов, 1893.
17. См.: Тамбовская губернская земская больница в 1892 году. Тамбов, 1893. С. 579-574.
18. См.: ГАТО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 740. Л. 13-13об., 21об.
19. См.: Там же. Д. 739. Л. 5-11об., 15-21об.
20. См.: Там же. Д. 740. Л. 123.
21. См.: Там же. Д. 739. Л. 80-81.
22. См.: Там же. Д. 740. Л. 102-103об., 119-120, 173-173об.
23. См.: Там же. Д. 739. Л. 25.
24. См.: Там же. Д. 740. Л. 330-333об.
25. Там же. Д. 739. Л. 82об.-83.
26. См.: Там же. Д. 740. Л. 302-302об., 307-307об.
27. См.: Там же. Л. 30-31об., 44об., 63. Д. 739. Л. 58-61, 82об.-92.
28. См.: Д. 4268. Л. 18-18об., Д. 4315. Л. 4-5.
29. См.: Там же. Д. 4268. Л. 13-14об., 30-32об.
30. См.: Там же. Д. 4268. Л. 2.
31. См.: Там же. Д. 4305. Л. 1об.
32. Там же. Д. 4280. Л. 3.
33. См.: Там же. Д. 4268. Л. 8.
34. См.: Там же. Д. 4269. Л. 11.
35. Там же. Д. 4307. Л. 6-7.
36. См.: Там же. Д. 4268. Л. 25. Д. 4310. Л. 2об., Д. 4315. Л. 2.
37. Там же. Д. 4309. Л. 6об.
38. Там же. Д. 4317. Л. 2об.
Поступила в редакцию 22.12.2005 г.
