CC BY
61
УДК 101
ИСТИНА И ЗАБЛУЖДЕНИЕ: РЕВИЗИЯ КЛАССИЧЕСКИХ ДЕФИНИЦИЙ
А.Д. Майданский
Белгородский государственный национальный исследовательский университет
e-mail: [email protected]
В статье показано, что классические дефиниции истины и заблуждения, как соответствия или несоответствия мышления и реальности, знания и его предмета, представляют собой не более чем формальные абстракции. Истинное (конкретное) определение истины гласит, что это - процесс превращения, перехода знания в предмет и обратно, их практическое слияние.
Ключевые слова: истина, факты, понятие, заблуждение, знание, реальность, абстрактное и конкретное.
Что есть истина? - в устах прокуратора Иудеи вопрос этот звучал почти риторически. Пилат явно разуверился в том, что существует истинное знание о вещах. Совсем иное отношение к истине мы находим у Гегеля: «Истина есть великое слово и еще более великое дело. Если дух и душа человека еще здоровы, то у него при звуках этого слова должна выше вздыматься грудь»1.
Со времен Аристотеля истина определялась как соответствие мышления и реальности, знания и его предмета. Эта дефиниция сделалась классической, и даже законченные скептики, отрицавшие возможность знания истины, принимали ее без всяких оговорок. Проверим, истинна ли классическая дефиниция истины.
В свое время Лейбниц провел различие между «истинами разума» и «истинами факта». Воспользуемся этой полезной дистинкцией, несколько изменив ее смысл. «Истинами факта» назовем описания явлений, т.е. каких-либо данных в опыте предметов или событий, а «истинами разума» - утверждения о существенной связи этих явлений. Например, правописание русских слов можно усвоить, запоминая, как пишется каждое слово в отдельности, либо изучив правила их написания. В первом случае мы получим множество «истин факта», во втором - некоторое число «истин разума». И те и другие, безусловно удовлетворяют классической дефиниции истины. Но по праву ли «истины факта» вообще именуются «истинами»?
Одни и те же факты могут пониматься совершенно по-разному. Доказывать правоту своей теории ссылками на факты опыта, все равно, что стучать кулаком по столу, заметил один логик-острослов. Еще греческим софистам было известно, что для доказательства любого мнения можно подыскать подходящие факты. Что вообще можно считать «фактом»? Это не так просто решить, как кажется. Для того, чтобы разглядеть факты, одного свидетельства чувств еще недостаточно, требуется еще понимание сути дела.
Так, построив телескоп, Галилей увидел на Луне горы и кратеры. Когда же он показал их своим ученым друзьям, те сочли увиденное не фактом, а оптической иллюзией, которую приписали несовершенной конструкции телескопа. Вполне
1 Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М.: Мысль, 1974. Т. 1. С. 108.
доверять свидетельствам чувств мы вправе лишь при условии, что их показания подкреплены истинами разума. Человек видит факты сквозь «очки» разума, и только разум решает, что может считаться фактом, а что нет.
Физики времен Галилея и Декарта признавали за факт одни лишь геометрические свойства тел, или, как тогда говорили, их «протяжение»: форму, размеры и положение в пространстве. Цвет, запах, вкус и температура тел считались «вторичными качествами», или эпифеноменами, вызванными механическим воздействием внешних тел на органы чувств.
Фактическое описание явлений бывает более или менее точным, но истина, разумеется, есть нечто большее, нежели простая точность. Сколь угодно полное и математически точное описание фактов приближает нас к истине лишь в том случае, если в основе его лежит верное понимание предмета. «Есть что-то трагичное, если не трагикомичное, в судьбе выдающейся плеяды химиков XIX века, по праву почитавшихся современниками за высшее мастерство и совершенство точных научных измерений, - отмечал Фредерик Содди. - Ставшие делом их жизни, с таким трудом добытые результаты, по крайней мере на сегодня, выглядят столь же значимыми и интересными как, например, вычисления среднего веса в коллекции бутылок, одни из которых полные, а другие - более или менее пустые»2.
Взятый абстрактно, т.е. отдельно от всех остальных, факт не бывает ни истинным, ни ложным. Мера истинности факта определяется его отношением к другим фактам. Не факты как таковые, а лишь понимание их конкретной взаимосвязи может быть истинным или ложным. В этом смысле истина всегда конкретна.
Слово «конкретный» происходит от латинского concretus (сросшийся). В истинах разума разрозненные поначалу факты обнаруживают свою внутреннюю связь и словно бы «срастаются» в одно конкретное целое. Именно это имела в виду знаменитая сентенция из «Феноменологии духа»: «Das Wahre ist das Ganze» -истинное есть целое. Конкретная целостность (или, как любил еще изъясняться Гегель, «тотальность») есть неотъемлемый признак истинного знания в отличие от ложного.
В основе теоретического мышления, со времен Фалеса, лежит идеальный образ Вселенной, в которой все вещи связаны единой цепью причин и следствий и имеют общее происхождение, одну и ту же «субстанцию». Разум прослеживает эти связи, выясняя место отдельных явлений (фактов опыта) в составе мирового целого. Такая конкретная связь вещей, выраженная в понятии, и представляет собой «истину разума».
Тем самым проблема истинности классической дефиниции истины смещается в новую плоскость: а конкретна ли эта дефиниция истины? Ответ отрицательный. Дефиниция истины, не ухватывающая разницы между суждением, которое описывает любое попавшееся на глаза явление - «факт», и суждением относительно причины или закона существования данного явления, есть не что иное, как формальная абстракция.
Последняя не является ни истинной, ни ложной, потому что она фиксирует не понятие, а всего лишь значение слова - в нашем случае значение слова «истина». Никакого понятия, т.е. конкретного понимания того, что есть истина, в «классической» дефиниции нет и в помине. Истинным или ложным бывает
2 Цит. по кн.: Lakatos I. Philosophical papers. - Cambridge, 1978. - Vol. I. P. 54-55). F. Soddy -лауреат Нобелевской премии по химии 1921 г. за теорию радиоактивного распада (совместно с
Э. Резерфордом).
исключительно понятие, а понятие истины и значение слова «истина», согласитесь, вещи очень и очень разные.
А вот тот, кто принял номинальную дефиницию за понятие истины (авторы учебников формальной логики, например), тем самым получил ложное понятие о том, что есть истина. Точнее сказать, никакого понятия истины у него не было и нет, а есть лишь ошибочное представление о его наличии. Нечто подобное приключилось с королем в сказке Андерсена: он разгуливал голым, пребывая в уверенности, что одет в какое-то платье.
В общем, «классическому» определению истины самое место в толковых словарях, но никак не в учебниках логики. Это отлично понимал еще Спиноза. Он называл согласие знания с предметом лишь «внешним обозначением» (ёепоштайо ехШпБеса) истины. Данный признак действительно присутствует в составе всякой истинной идеи, однако вовсе не он делает идею истинной. Истина формируется и утверждает себя не иначе как в процессе логического доказательства.
Доказательства образуют кровеносную артерию теоретического мышления. Это не просто метод оправдания готовых суждений, призванный их подтвердить либо опровергнуть постфактум. Доказательство есть сам процесс поиска и нахождения новых идей - становление истины. В ходе доказательства истина не только «взвешивается», но и впервые рождается. Недоказанная или плохо доказанная мысль не является истинной, - как бы хорошо она ни согласовалась с фактами и какой бы ясной и очевидной она ни казалась. Нередко, напротив, бывает, что мысль оказывается истинной, несмотря на то, что она расходится с фактически наблюдаемым положением вещей.
Теория Коперника не только противоречила повседневному опыту, наблюдаемым фактам, но и заметно расходилась с астрономическими данными (так как Коперник считал орбиты планет круглыми, а скорости движения планет -постоянными). Тем не менее в принципе она оказалась верной, а теория Птолемея ошибочной, хотя последняя вплоть до открытий Кеплера позволяла с более высокой точностью рассчитывать движение небесных тел и уже тысячу лет служила астрономам верой и правдой.
Истиной то или иное суждение делает конкретный ход мысли, в результате которого это суждение явилось на свет. Процесс и метод достижения истины столь же ценны и существенны, сколь и результат. «Истина не монета, которая дается в готовом виде и может быть спрятана в карман, - читаем мы в гегелевской «Феноменологии». - Не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением... Голый же результат есть труп, оставивший позади себя тенденцию»3.
Теоретическое мышление стремится как можно более строго доказать все, что только возможно, опираясь на те или иные исходные допущения. Сами эти допущения (например, дефиниции, аксиомы и постулаты в математике) формально остаются без доказательства, однако в действительности их доказательством служит теория в целом, поскольку она разворачивает и конкретизирует эти свои первоначала.
***
Расхождение между мышлением и реальностью, неравенство знания и предмета знания принято называть заблуждением. Не следует ко всем без разбору ложным взглядам относиться с высокомерным пренебрежением. Изучение летописи
3 Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М., 1959. Т. 4. С. 2.
заблуждений человечества способно дать разуму пищу, какую не сыщешь в учебниках, переполненных прописными истинами. В истории человеческой мысли истина и заблуждение идут рука об руку, переплетаясь, как спагетти в тарелке. Здесь найдется масса примеров тому, как из невероятных фантазий и ошибочных рассуждений рождались гениальные истины.
Николай Коперник усматривал в Солнце «божественный Разум», правящий Вселенной, - еще и поэтому он решился поставить его в центр мироздания. Иоганн Кеплер признался в «Космографической тайне», что к открытию математических формул движения планет, его привело «восхитительное соответствие» между Космосом и христианской Троицей. Автор закона всемирного тяготения Ньютон полагал гравитацию актом «свободной воли Бога», а пустое пространство - Его «чувствилищем»...
Томас Гоббс, как многие философы-эмпирики, истоки человеческих заблуждений усматривал в неправильном употреблении слов. Имена вещам даются произвольно, по соглашению людей. Мы часто по-разному понимаем одни и те же слова, или неверно связываем их в своих высказываниях, или принимаем пустые слова за истину.
Рене Декарт считал причиной заблуждений преобладание воли над разумом. Заблуждения возникают оттого, что моя воля утверждает нечто такое, что разум не смог понять достаточно ясно и отчетливо: «Область действия воли шире, чем область действия разума... Мы легко простираем нашу волю за пределы ясно воспринимаемых нами вещей, а коль скоро мы так поступаем, ничего удивительного нет в том, что нам случается ошибаться»4. Проще говоря, заблуждение - это необдуманное решение, принимаемое волевым актом вопреки голосу разума. Когда человек выносит суждения или практически действует на основании недостаточного знания, он и впадает в ошибки.
Другой философ-рационалист, Бенедикт Спиноза, винил в заблуждениях чрезмерное доверие к чувствам, которые всегда показывают вещи не такими, каковы они есть на самом деле. «Так, например, когда мы смотрим на Солнце, мы воображаем, что оно отстоит от нас приблизительно на 200 шагов; и мы ошибаемся в этом отношении до тех пор, пока остаемся в неведении истинного расстояния до него. Когда же это расстояние узнано, то уничтожается и ошибка, но... хотя мы и узнаем истинное расстояние до Солнца, мы все-таки будем воображать его вблизи от нас... Точно так же, когда лучи Солнца, падая на поверхность воды, отражаются к нашим глазам, то мы воображаем, будто оно находится в воде, хотя и знаем истинное его положение. Точно так же и другие воображения, обманывающие душу,... не противны истине и не устраняются ее наличием»5.
Если мы перестанем слепо доверять своим чувствам, мы перестанем и заблуждаться, полагал Спиноза. Все до единого показания чувств необходимо проверять и исправлять в «лаборатории» разума. К сожалению, разум человеческий зачастую бывает не властен над чувствами или же ему недостает знаний, чтобы критически осмыслить данные чувств. Тем не менее у всякого заблуждения имеется положительное содержание, «не противное истине и не устраняемое ее наличием»!
Эту мысль Спинозы подхватила немецкая классическая философия. Противоположность истины и заблуждения не абсолютна. Стопроцентных
4 Декарт Р. Сочинения. М., 1989. Т. 1. С. 327-328.
5 Этика, IV, теорема 1, схолия. См. Спиноза Б. Избранные произведения. М., 1957. Т. 1. С. 526-527.
заблуждений не бывает. Всякое из них, вплоть до какой-нибудь сущей нелепицы, отражает одну из сторон реальности, скрывая в себе зерно истины. Любое заблуждение покоится на фактах, на «истинах факта». Просто факты эти недостаточны для понимания самой сути дела или предмета.
Следовательно, заблуждение есть частичная истина. «Всякое заблуждение... бывает лишь частичным и в каждом ошибочном суждении всегда должно быть и нечто истинное», писал в своей «Логике» Иммануил Кант6. Заблуждение возникает, когда абстрактная частица истины выдает себя за всю истину, т.е. частичное знание предмета считается за конкретное целое.
Истинная идея, опровергая ложные, не просто отбрасывает их за ненадобностью, а, словно катящийся с горы снежный ком, вбирает их истинное содержание в себя, устанавливая реальные пределы, внутри которых «снятые» идеи были совершенно верны. Истинное понимание предмета вообще может возникнуть не иначе, как в качестве положительного завершения длинного ряда заблуждений. Подобно мозаике, оно складывается из ранее добытых фрагментов знания, очищаемых им от шелухи ложной конкретности.
«Знание должно совершить длинный путь. - Это становление... не будет тем вдохновением, которое начинает сразу же, как бы выстрелом из пистолета, с абсолютного знания и разделывается с другими точками зрения уже одним тем, что объявляет их вне сферы своего внимания»7. Показывая границы истинности той или иной ошибочной точки зрения, мы превращаем этим частичную, абстрактную истину (= заблуждение) в конкретную. Если мы не просто отреклись от заблуждения, удалив его из области своих знаний и позабыв о нем, а разобрались в его причине и поняли, в чем конкретно ранее заблуждались, то тем самым заблуждение обратилось в истину. Причем в истину абсолютную, ибо данное заблуждение более уже не возможно, снято раз и навсегда. Всякое заблуждение подобно кори: вторично та же болезнь мышлению не грозит.
Абсолютная истина есть исправленное, или «снятое», заблуждение.
Вернемся к примеру Спинозы: как ошибочная оценка удаленности Солнца может превратиться в истину? Для этого необходимо сравнить между собой видимые движения небесных тел относительно самого наблюдателя. В частности, расстояние до Солнца астрономам удалось вычислить методом параллакса8, наблюдая за перемещением Венеры вдоль солнечного диска (на том же принципе параллакса основано и наше, бинокулярное зрение).
Долгое время логики не принимали в расчет то обстоятельство, что исправление заблуждений и формирование новых истин происходит как в теории, так и в реальной жизни - на практике. Истинной или ложной бывает не только мысль, но также и предметная деятельность людей. Более того, люди могут практически превращать ошибочные мысли и суждения в истину.
В своих лекциях-комментариях к гегелевской «Феноменологии духа» Александр Кожев9 предлагает вообразить, что некий средневековый поэт написал
6 Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 361.
7 Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М., 1959. Т. 4. С. 14.
8 Параллакс (греч. parallax - смена, чередование), изменение видимого положения объекта относительно удаленного фона в зависимости от положения наблюдателя.
9 Кожев (Кожевников) Александр Владимирович (1902-1968), философ-неогегельянец, эмигрировал во Францию в 1920. На лекциях Кожева в парижской Практической школе высших исследований воспитана целая плеяда крупных французских философов. Широкую известность получила оригинальная интерпретация Кожевым гегелевской идеи «конца истории».
строку: «человек летит над океаном». На протяжении многих веков эта мысль оставалась ошибочной, до тех пор, пока авиаторы не осуществили ее на практике, тем самым превратив поэтическую фантазию в истину. «Действие, которое преобразует данную реальность с тем, чтобы сделать истинным человеческое заблуждение,... называется Трудом: трудясь, человек построил самолет, который превращает в истину (добровольное) заблуждение поэта»10. Истина не только подтверждается на практике, но и творится практически - «в кровавой Борьбе и созидательном Труде» (А. Кожев).
Практика - активное преобразование человеком внешней природы в соответствии с ее собственными законами, с одной стороны, и потребностями самого человека, с другой, - и является верховным, решающим критерием истины. Впервые это положение с полной ясностью высказал молодой Карл Маркс. «Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления»11.
Практическая деятельность, в отличие от чувственного созерцания и «опыта» (в кантовском смысле), имеет дело не с «феноменами», а напрямую с реальностью. В ходе практический деятельности людей совершается взаимное превращение идей и вещей, идеального и материального: внешняя вещь распредмечивается - раскрывает свою природу, уступая человеческим целям либо оказывая им сопротивление, - в то время как мысль опредмечивается, воплощается в форме внешней вещи. Тем самым различие между знанием и реальностью снимается. Знание оказывается деятельной формой выражения природы самих вещей. Опредмеченная мысль есть не что иное, как распредмеченная реальность.
Истина - это не просто соответствие знания и предмета, но превращение, переход знания в предмет и обратно, их практическое слияние. Для «практически истинного» (термин Маркса) знания проблема соответствия с предметом вообще не встает, ибо такое знание целиком и полностью возникает из реального предмета, извлекается из него человеческой деятельностью. Если человек почерпнул свои знания не с чужих слов, а в процессе деятельности с вещью, то сама эта вещь и является источником достоверности знания, гарантом истинности своей идеи.
Такое, предметно-практическое знание вещи не требуется потом к этой вещи прикладывать, чтобы удостовериться в их соответствии. Проблема «верификации», т.е. сравнения мыслей с фактами на предмет их взаимного соответствия, встает только тогда, когда мы знаем не предмет как таковой, а слова, формулы, чертежи и прочие знаки, при помощи которых этот предмет описывается. Сравнения с предметом требует лишь такое, абстрактное знание, полученное от других людей, а не добытое нами практически из самого предмета.
Если человек знает предмет с чужих слов, а с самим предметом он дела не имел, тогда ему, конечно, требуется убедиться в том, что это знание слов соответствует реальному положению вещей. Так вырастает проблема соответствия знания и предмета. Она актуальна только для знания абстрактного, отвлеченного, чисто словесного.
Согласно Спинозе, такое «знание из знаков» есть низший вид познания. Немногим лучше знание на основе чувственного восприятия - «созерцания» тех или
10 Кожев А. Введение в чтение Гегеля. СПб., 2003. С. 575.
11 Маркс К. Тезисы о Фейербахе (текст 1845 года) // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1974. Т. 42. С. 261.
иных внешних свойств вещей. Истинное же, «адекватное» знание предмета воспроизводит в уме процесс формирования отдельных вещей на основе знания всеобщих законов природы («атрибутов Бога», как выражался Спиноза), диктующих «порядок и связь вещей».
Спиноза называл знание конкретных причин вещей «интуитивным», как будто оно возникает в результате догадки, некоего озарения ума. На самом деле такое знание представляет собой теоретическую проекцию, идеализацию практической деятельности человека в природе. И сама наука, теоретическое знание, появляется лишь на достаточно высокой исторической ступени развития практики, общественного труда.
«Будда, составители вед, десятки египтян и арабов, Сократ, Платон, Аристотель, Спиноза, Кант, наконец, Бергсон и Шпенглер - все силились догадаться про существо вселенной. А вся суть в том, что догадаться об истине нельзя, до нее можно доработаться: вот когда весь мир протечет сквозь пальцы работающего человека, преображаясь в полезное тело, тогда можно будет говорить о полном завоевании истины»12. - В этом философском рассуждении героя рассказа Андрей Платонова «Эфирный тракт» хорошо передана старая истина: суди о вещах и людях не по словам, а по делам и поступкам. Только практические дела обнаруживают истинную меру совпадения мыслей с действительностью. Если мысль неадекватна своему предмету, реализовать ее практически попросту не удастся. Реальность воспротивится и отторгнет неистинную мысль.
Практика в этом смысле есть своеобразный «мост» между миром идей и физическим миром. Те наши мысли и знания, которым удается встретиться на этом «мосту» со своим предметом и слиться с ним, тем самым доказывают свою истинность. В практическом слиянии мысли с предметом образуется идеальная реальность. Любая вещь, созданная со знанием дела, может служить наглядной демонстрацией истины - неопровержимым доказательством возможности истинного познания.
Относительно кантовского учения о невозможности познания истины о вещах в себе Гегель однажды заметил: «Даже животные не так глупы, как эта метафизика, ибо они набрасываются на чувственные предметы, хватают их и пожирают»13, - тем самым на деле демонстрируя их реальность.
Пилатов скепсис в отношении истины продолжает, конечно, жить среди людей, наравне с догматической уверенностью в собственной правоте: дескать, не кто иной как я «есмь истина и жизнь»14. И в республике ученых не редкость релятивистское отношение к истине: все наши знания, де, могут считаться истинными лишь условно и до поры до времени, в конце же концов любая истина обязательно оборачивается заблуждением. - «Наука всегда оказывается неправа, - иронизировал Бернард Шоу на банкете в честь Эйнштейна. - Коперник доказал, что Птолемей был неправ... Галилей доказал, что Аристотель был неправ... Ньютоновская Вселенная пала замертво, а на ее месте оказалась Вселенная Эйнштейна».
И это верно, но еще вернее обратное: наука всегда права. Это не Ньютонова Вселенная «пала замертво», а лишь догматическая уверенность физиков в том, что механическое описание Вселенной заключает в себе истину в последней инстанции. Очертив настоящие границы истинности законов механики, Эйнштейн не отменил
12 Платонов А. Собрание сочинений. М., 1984. Т. 1. С. 171.
13 Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М., 1959. Т. 4. С. 58.
14 Евангелие от Иоанна, 14:6. Эти слова Иисуса обращены к неверующему Фоме.
эти законы, а просто их уточнил, конкретизировал. Можно сказать, что именно благодаря эйнштейновской теории относительности Ньютонова Вселенная обрела конкретные границы, и тем самым классическая механика превратилась из истины относительной - в абсолютную.
Список литературы
1. Lakatos I. Philosophical papers. - Cambridge, 1978.
2. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. - М. - Л., 1929-1959
3. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. - М.: Мысль, 1974-1977.
4. Декарт Р. Сочинения. - М., 1989-1994.
5. Кант И. Трактаты и письма. - М., 1980.
6. Кожев А. Введение в чтение Гегеля. - СПб., 2003.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. - М., 1955-1981.
8. Платонов А. Собрание сочинений. - М., 1984.
9. Спиноза Б. Избранные произведения. - М., 1957.
TRUTH AND ERROR: RECONSIDERING CLASSICAL DEFINITIONS
A.D. Maidansky
Belgorod state national research university e-mail: [email protected]
The paper shows that classical definitions of truth and error, as the agreement or disagreement of thought with reality, or knowledge with its subject matter, are nothing more than formal abstractions. The true (concrete) definition of truth states that it is a process of transformation, transition of knowledge into its object, and vice versa, or their practical confluence.
Keywords: truth, facts, concept, error, knowledge, reality, abstract and concrete.
