CC BY
140
Вестник ДВО РАН. 2011. № 2
УДК 630 (571.6)(092)
Ю.И.МАНЬКО
Исследователь дальневосточных лесов Мечеслав Пястушкевич
На основе архивных материалов впервые охарактеризована роль запасного лесничего М.И.Пястушкевича в изучении лесов Амурской области и Южно-Уссурийского края. Конспективно изложено содержание его отчетов, показана их ценность, сохраняемая до настоящего времени.
Ключевые слова: Амурская область, Южно-Уссурийский край, леса, исследование, история.
Researcher of the Far East forests Mecheslav Pyastushkevich. Yu.I.MAN’KO (Institute of Biology and Soil Science, FEB RAS, Vladivostok).
For the first time the role of forester M.I.Pyastushkevich in the investigation of forests of Amur andSouth-Ussurisky areas is described on the basis of archived data. The content of his reports is briefly given in this paper and their value up to nowadays is shown.
Key words: Amur Area, South-Ussurisky Krai,forests, investigation, history.
Изучение лесов российского Дальнего Востока началось с направления во вновь присоединенный к Российской империи край специальной лесной партии под руководством штабс-капитана корпуса лесничих А.Ф.Будищева (1859 г.) «для приведения в известность лесов около берегов Восточного океана, на Амуре и его притоках» [14, с. 134]. Партия проработала в Приамурье до скоропостижной смерти ее руководителя (1868 г.).
После этого обязанности по исследованию лесов были возложены на А.Г.Петровича, назначенного в 1877 г. лесным ревизором Приморской области. В его задачи входило заведование лесами «на казенных землях, смежных с Владивостоком, на полуострове Амурском и острове Русском, равно для ведения правильного, по соображениям с местными условиями, лесного хозяйства в Приморской области» [13, с. 52]. Однако собственно лесо-водственные работы в регионе после А.Ф.Будищева не производили более 15 лет - вплоть до назначения сюда запасного лесничего М.И.Пястушкевича.
Мечеслав-Игнатий Иосифович Пястушкевич родился 29 октября 1850 г. После окончания Санкт-Петербургского земледельческого института в 1876 г. определен на должность младшего таксатора, через два года вступил в должность лесничего в Олонецкой губернии. 26 августа 1884 г. назначен запасным лесничим в Приамурское генерал-губернаторство. В 1885-1887 гг. по заданию генерал-губернатора командирован в Амурскую, Приморскую и Забайкальскую области для выяснения состояния лесного дела. В объемистых отчетах он характеризовал леса и древесные породы посещенных территорий (РГИАДВ, Ф. 702, оп. 1, д. 22). В 1886 г. на одной из секций второго Хабаровского съезда представителей «сведущих людей» Пястушкевич сделал сообщение о вреде лесных палов [1]. Им составлены лесные таксы для Амурской области, утвержденные военным губернатором И.Г.Барановым (РГИАДВ, Ф. 702, оп. 2, д. 80).
В январе 1889 г. Пястушкевич вступил в должность лесничего 1-го разряда, став первым руководителем Хабаровского лесничества, организованного в том же году. Ушел
МАНЬКО Юрий Иванович - доктор биологических наук, главный научный сотрудник (Биолого-почвенный институт ДВО РАН, Владивосток). E-mail: manko@ibss.dvo.ru
в отставку в 1890 г. «с мундиром» (т.е. с правом его ношения. - Ю.М.) с должности лесничего Владивостокского лесничества (РГИАДВ, Ф. 702, оп. 1, д. 2033, 2248; приказ по корпусу лесничих № 3 от 7 марта 1890 г.). Приказом по корпусу лесничих № 2 от 7 февраля 1890 г. Пястушкевич переведен из коллежских асессоров в надворные советники.
Исследования лесов Амурской области
В 1885 г. (28 июня-25 сентября) М.И.Пястушкевич по поручению Приамурского генерал-губернатора исследовал леса в Амурской области от слияния рек Шилка и Аргунь до Благовещенска с посещением одного из приисков Верхне-Амурской золотодобывающей компании (РГИАДВ. Ф. 702, оп. 2, д. 22, л. 18-127). В его пространном отчете «Очерк состояния лесной части в Амурской области» (более 200 рукописных страниц), включающем 6 частей, разделенных на главы, содержатся оригинальные сведения о лесных насаждениях и основных древесных породах, лесных пожарах и мерах их предупреждения, влиянии золотых приисков и пароходства на леса; кроме того, примерно определено общее количество ежегодно вырубаемых бревен и дров в Амурской области и рассмотрен существующий порядок продажи леса, а также предложены меры для увеличения лесного сбора.
В первой части отчета кратко описаны древесные породы (сосна обыкновенная, лиственница, ель сибирская, березы белая и черная, дуб, осина, вяз, липа, черемуха, клен), кустарники (лещина разнолистная, боярышник, рябина, бузина, таволга) и полукустарники и их распространение. Также приведены обмеры 10 моделей лиственницы (половина их повреждена гнилью, что Пястушкевич связывал с влиянием пожаров) и 41 модели сосны, взятых на пространстве от с. Покровка до станицы Черняевая и ниже до р. Бирея. Лиственница господствовала от с. Покровка, где достигала размеров строевого и даже корабельного леса, до станицы Черняевая - здесь она встречалась реже, размеры и полно-древесность стволов были меньше. Около ст. Аносовой старые сосны постепенно вытеснялись дубом и отчасти березами (белой и черной). Лиственница росла преимущественно чистыми насаждениями и вместе с сосной и белой березой. Наиболее старые лиственницы из числа обмеренных были в возрасте 180-220 лет, толщина стволов на высоте 1,3 м достигала 46-47 см. Самые крупные особи этой породы имели высоту 30,6 м. Лиственница в основном шла на хозяйственные постройки (бани, амбары) и топливо, а снятая с нее кора использовалась для крыш домов.
Сосна, по описаниям исследователя, отличалась хорошими строевыми качествами, хотя и занимала «самые негодные места». Она росла чистыми насаждениями или в смеси с лиственницей и березой. Наиболее старые сосны имели возраст 226-284 года (высота стволов - 25,6-21,3 м, диаметр на высоте 1,3 м - 51-47 см, соответственно). Самые высокие экземпляры достигали 27-28 м. Для сосны было характерно наличие в кроне жевлаков («тетерников»), собираемых населением при рубке этой породы: их использовали для получения смолы и освещения изб вместо свечей и лучины. На глубоких и богатых почвах сосну вытесняли дуб и береза. Древесина сосны мелкослойная, на богатых почвах делалась более рыхлой, при этом возрастала сучковатость стволов. Сосну повреждали короеды и другие насекомые, поражали грибные инфекции. Доля деревьев в спелом возрасте, поврежденных сердцевинной гнилью, не превышала 10%, в возрасте 180 лет составляла до 5%. По мере движения вниз по р. Амур к станице Кумарская сосна встречалась реже и была хуже по техническим качествам, около станицы Корсаковская и по р. Гуран почти не встречалась, уступая место дубу и березам.
Ель сибирская была представлена не очень толстыми деревьями по речкам и ручьям. Вяз рос на островах по р. Амур, часто встречался ниже Албазина (высота наиболее крупных особей - 13 м, диаметр ствола - 50 см), наряду с вязом отмечена липа (высота - 8,5 м, диаметр - до 27 см). Древесина дуба была поражена гнилью.
Рапорт на имя генерал-губернатора И.Г.Баранова, представленный М.И.Пястушкевичем 23 ноября 1885 г.
Береза белая преобладала от с. Покровка до станицы Черняевая, где появилась береза черная (небольшие деревья), ниже по Амуру роль последней в лесном покрове возрастала. Березы были представлены чистыми насаждениями, занимавшими незначительную площадь. Их древесина шла на дрова и поделки, кора белой березы использовалась населением для производства дегтя.
Осина произрастала на вырубках и пожарищах.
Дуб монгольский отмечен между станицами Пермыкина и Бейтонова в виде маленького кустарника, ниже по Амуру встречался чаще в виде корявых деревьев, пораженных гнилью.
Отдельная глава отчета посвящена лесным урочищам и насаждениям, которые обследовались в процессе выполнения маршрута. Отмечено, что в растительном покрове преобладала лиственница, сосна была распространена по хребтам и самым высоким вершинам. М.И.Пястушкевич указал лучшие насаждения сосны, а также характеризовал состояние лесов вдоль маршрута. Так, по его наблюдениям, в районе с. Покровка было много сосны, но преобладали лиственничники, истощенные рубками. Около р. Кудикан росли чистые сосняки примерно 200-летнего возраста с полнотой 0,7. В лесах велась выборочная рубка, случались палы. Естественный отпад сосны происходил примерно в возрасте 300 лет. Хорошие сосновые леса были в урочищах Бырки, Бургали и по рекам Амазар, Алчакен, Урка и Тумача.
Низменные места, по наблюдениям исследователя, покрыты ерником. Ниже станицы Игнашиной распространены смешанные леса из лиственницы и сосны в возрасте 150-200 лет.
Ниже станицы Свердеевой хорошие сосновые леса встречались в трех урочищах под общим названием Черенеловые. «Тут я видал самые лучшие насаждения прекрасных качеств сосны, - пишет в отчете М.И.Пястушкевич. - Большинство деревьев насаждения высокие, гладкие и полнодревесные 35-ти аршинной высоты при диаметре на высоте груди до 10 вершков и более. В кроне их много “тетерников”. Встречались участки с полнотой 1,0. Около станицы Орловая в урочище Каменная падь росли сосновые леса строевых размеров».
От станицы Рейновая по дороге на золотые прииски Верхне-Амурской кампании преобладали лиственничные леса, сильно поврежденные палами и рубками. Ниже Албазина впервые отмечены небольшие кустики дуба и лещины. Сосновые леса между станицами Толбузина и Ольгина сильно вырублены. Около станицы Черняевая преобладали сосновые насаждения в смеси с дубом, ниже - лиственнично-сосновые леса, где в то время велись почти сплошные рубки, как и в урочище Цагоян, где раньше господствовала сосна. Вся береговая полоса от урочища Цагоян до Кумары, по наблюдениям Пястушкевича, «представляет оголенную совершенно площадь».
Ниже станицы Бибиковая (в 76 верстах от Благовещенска) казачье и крестьянское население в деревнях Сергеевка, Михайловка, Екатериновка, станицах Марковая и Игнатьевая имеет большую плотность и в силу этого крайне нуждается в топливе. Здесь, по наблюдениями М.И.Пястушкевича, от лесов не осталось и следа; по хребтам растут только «кустики дубняка» и лещины, и хотя еще 15 лет тому назад эта местность была богата лесами из лиственных пород, сейчас она представляется безлесной пустыней. Ниже ст. Кумарская леса частично уцелели по верхнему течению рек Бирея и Белая.
На основе обследования М.И.Пястушкевич пришел к выводу о том, что если в Амурской области не будут приняты меры против рубок и палов, то лесов здесь хватит не более чем на 10 лет. При характеристике лесов он исходил прежде всего из их современного состояния, по-видимому, не принимая во внимание зональные особенности. Об этом свидетельствует фраза о том, что лесоистребление, начавшееся около Благовещенска, с большой быстротой дошло почти до станицы Черняевая. Ранее К.И.Максимович эту территорию отнес к области «луговой степи»; позже П.Д.Ярошенко включил ее в зону
лесостепи [6, 17]. То есть малолесность этого пространства была обусловлена прежде всего зональностью, а не только бесхозяйственной деятельностью и лесоистреблением, которые, безусловно, тоже имели место.
Вторая часть отчета М.И.Пястушкевича посвящена лесным пожарам, которые он считал главной причиной лесоистребления в Амурской области. Палы, организуемые людьми, по его заключению, ведутся неразумно, даже варварски, бесконтрольно, в результате гибнет лес на огромных пространствах. Например, при пуске палов вокруг приисков и сел контролируют край горящей полосы со стороны жилых строений, обращенный же к лесу край, как правило, остается без контроля, в результате чего лес гибнет на огромных пространствах. Исследователь с чувством горечи писал: «Как первобытный человек, так и настоящего времени житель Амурской области по унаследованной привычке относится крайне легко к лесам, как вообще ко всему тому, что... не добыто собственным тяжелым его трудом».
Палы повторяются ежегодно от весны до осени (в зависимости от погоды), дым от них даже в городах не дает людям дышать в течение месяца и больше. По годичным кольцам на спилах деревьев М.И.Пястушкевич установил усиление влияния пожаров на леса в связи с заселением области и подчеркнул, что они имеют вредные последствия для климата, «полноводия» рек, приводят к наводнениям и засухам. Он считал, что если не прекратятся пожары, которым способствовуют увеличение населения, развитие пароходства, золотодобычи, промышленности, Амурская область через 20 лет может превратиться в пустыню.
Лесным пожарам посвящена отдельная глава отчета, где автор рассмотрел их вред со всех возможных позиций: потеря древесины, ухудшение товарных свойств поврежденных древостоев, гибель подроста и изменение условий для естественного возобновления древесных пород, эрозия почв в результате поверхностного стока вод, изменение климата и условий влагообеспечения, размножение насекомых и усиление вредоносных последствий грибных болезней, уменьшение численности пушного зверя и полезных птиц, развитие эпизоотий и т.д. Он ссылается на опыт европейских стран в этом направлении и говорит о печальных экологических последствиях сведения лесов, вспоминает А.Гумбольдта (немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник, почетный член Петербургской Академии наук. - Ю.М.), утверждавшего, что, истребляя деревья на вершинах и «отлогостях» гор, человек готовит будущим поколениям два бедствия разом - недостаток воды и топлива.
М.И.Пястушкевич предложил проект «Меры против лесных пожаров в Амурской области», согласованный со статьями действующего в то время Лесного устава и охватывающий все вопросы, связанные с лесными пожарами. Автор настоятельно подчеркивает необходимость его принятия, ссылаясь на циркуляр военного губернатора И.Г.Баранова от 1880 г., после выхода которого количество лесных пожаров в Амурской области на какое-то время существенно снизилось [13]. («Правила об охране лесов от пожаров в Амурской области» разработаны позже и утверждены военным губернатором К.Н.Грибским 10 мая 1898 г. [5, № 238].)
Раздел отчета, посвященный лесным пожарам, заслуживал опубликования, но так и остался в рукописном виде. До этого, да и позже подобной работы на Дальнем Востоке не было. На основе обследования лесов М.И.Пястушкевич пришел к выводу, что Амурскую область по многим причинам нельзя считать изобилующей лесными богатствами: леса здесь имеют «значение для населения» и необходимы для стабилизации климатических условий.
Третья часть отчета посвящена влиянию золотых приисков на леса и мерам защиты лесной растительности от истребления. Старатели пускали палы, от которых возникали обширные возгорания, заготавливали лес для своих нужд. Кроме того, кочевой характер данного промысла (закрытие одних приисков по мере выработки и открытие других) обусловливал вовлечение в хозяйственный оборот значительных лесных территорий.
По расчетам М.И.Пястушкевича, в результате 18-летней деятельности золотых приисков Верхне-Амурской компании по р. Джалинда посредством почти сплошных рубок
оголена территория в 89 040 десятин. Золотопромышленниками Амурской области ежегодно истреблялось не менее 32 000 строевых бревен и 24 000 сажен однополенных одноаршинных дров. Пястушкевич обратил внимание на необходимость разработки мер по предупреждению пожаров и предложил облагать золотые прииски и вообще горную промышленность лесным сбором.1
В четвертой части отчета рассмотрено влияние пароходства на леса прибрежной полосы Амура и сделано предложение об обложении пароходов лесным сбором. Необходимость этого была вызвана большим объемом потребляемой пароходством древесины - в среднем (по итогам двух лет) более 18 тыс. одноаршинных однополенных сажен.2
В пятой части отчета М.И.Пястушкевичем приблизительно рассчитано ежегодное количество потребления лесных материалов по всей Амурской области. В частности, в г. Благовещенск для построек использовали 28 625 бревен, для отопления - порядка 10 тыс. саженей однополенных дров, казачьим и крестьянским населением на домашние надобности употреблялось 246154 строевых бревен и 85 970 саженей однополенных дров каждый год.
В шестой части рассмотрен существующий порядок продажи леса и необходимые меры для увеличения поступлений лесного сбора.
М.И.Пястушкевича с полным основанием следует считать первым исследователем лесов Амурской области. Опубликованный несколько ранее очерк Ф.Шперка «Леса Амурского края» [16], где содержалась краткая характеристика основных древесных пород, написан по материалам К.И.Максимовича, А.Ф.Миддендорфа, Г.И.Радде, Ф.Б.Шмидта, Р.К.Маака и др. Самому Шперку принадлежат компиляция имевшихся сведений и замечания о времени развития листьев и цветения некоторых лиственных пород в Благовещенске, где он отмечал эти явления в течение 5 лет.
Таким образом, до М.И.Пястушкевича специальных исследований лесов этой территории не проводили. Им приведены оригинальные сведения о древесных породах и лесных насаждениях по левому берегу Амура от слияния рек Шилка и Аргунь до Благовещенска, обращено внимание на влияние золотопромышленности и пароходства на леса, оценено воздействие лесных пожаров и рубок. Хотя в его работе не было широкого охвата территории, а полученные сведения во многих случаях не отличались глубиной и детальностью, этот отчет был первым документом, характеризующим леса и первоочередные лесохозяйственные проблемы в наиболее заселенной части Амурской области.
Обследование лесов Южно-Уссурийского края
В 1886 г. М.И.Пястушкевича командировали в Южно-Уссурийский край, где он обследовал местность от оз. Ханка до зал. Петра Великого, на запад - до границы с Китаем, на восток - до бухты Кангауз на берегу Уссурийского залива, затем по перевалу
1 «Правила пользования для золотопромышленных надобностей лесом из казенных лесных дач» высочайше утверждены 8 июня 1903 г. Согласно им отпуск леса производился за плату (кроме ряда областей, куда не входили области Дальнего Востока). В 1916 г. разработаны «Правила продажи леса без торгов для нужд золотопромышленности из неисследованных и не имеющих сбыта леса на сторону казенных дач Амурской области», на проекте которых генерал-губернатор Н.Л.Гондатти наложил резолюцию «Возражений нет» (РГИАДВ, Ф. 702, оп. 2, д. 320). Золотые прииски действительно оказывали существенное влияние на лесную растительность Амурской области. В 1898 г. здесь работало 156 приисков, на которых трудилось около 10 тыс. рабочих; в 1906 г. приисков было уже 225, а рабочих почти в пять раз больше [9], в 1914 г. работало 344 прииска с числом рабочих 21800 [7]. Кроме того, по тайге бродила масса золотоискателей - потенциальных виновников пожаров.
2 В 1885 г. в области было 36 пароходов, в 1898 г. - 99, в 1907 г. - 167 [9]. Так что воздействие пароходства на прибрежные леса, где готовились дрова для пароходов, было очевидным и существенным. В связи с этим управление государственных имуществ Амурской области в 1917 г. отказало в просьбе амурских судовладельцев о заготовке древесины в прибрежной полосе Амура. Однако после обращения судовладельцев к генерал-губернатору управление, «приняв во внимание обстоятельства переживаемого времени», разрешило с некоторыми оговорками заготавливать дрова вблизи пристаней (РГИАДВ. Ф. 702, оп. 2, д. 320).
Майхэ-Тудагоу до Лоренцевой телеграфной станции, далее - до с. Камень-Рыболов. Осмотренная им территория включала три полицейских участка (Посьетский, Суйфунский и Ханкайский), а также земли Уссурийского казачьего пешего полубатальона.
К этому времени уже имелись достоверные сведения об основных особенностях состава, строения и размещения лесов Южно-Уссурийского края, опубликованные А.Ф.Будищевым, совершившим более 10 маршрутов по этой территории [12]. Он установил, что здесь преобладали многопородные смешанные разновозрастные насаждения. Особенности природных комплексов на этой территории метко охарактеризовал Н.М.Пржевальский [11], обративший внимание на смешение здесь форм севера и юга как в растительном, так и в животном мире.
По итогам командировки М.И.Пястушкевич представил рапорт на имя генерал-губернатора (РГИАДВ. Ф. 702, оп. 2, д. 22, л. 134-147), а несколько позже - «Краткое описание лесов осмотренной части Южно-Уссурийского края» (там же, л. 163-196) объемом свыше 60 рукописных страниц. Ниже приводится конспективная характеристика лесов, основанная на обоих документах.
В рапорте Пястушкевич докладывал, что осмотренную часть «следует признать совершенно малолесной». Он писал: «Там, где только существует значительное и более давнее по времени заселения крестьянское, казачье или корейское3 население, там положительно ощущается уже большой недостаток в строевом лесе, а местами даже в необходимом топливе (Турий Рог, Усачи, Астраханка, Рыболов, Полтавка, Посьет, Новокиевка, Красное село и пр.)». Подобное положение было и в казачьих станицах Нестерова, Благодатная и других, где, чтобы привести одно годное бревно, нужно затратить 3-5 дней. В станице Полтавская строевой лес покупали на китайской стороне. Жители станиц Комиссаров-ская, Благодатная и Платоно-Александровская и с. Ильинское, докладывал Пястушкевич, ходатайствуют о прирезке земель на соседних участках. Ссылаясь на старожилов, он писал о том, что еще 15-20 лет тому назад весь берег оз. Ханка и «все склоны, хребты и увалы ближайших гор были покрыты хорошими лесами разных лиственных и частично хвойных пород».
Эта часть Южно-Уссурийского края, по мнению Пястушкевича, «быстрыми шагами» приближается к безусловному безлесью «по причине ежегодных лесных палов, хищнической вырубки лесов и увеличивающегося населения». Леса сохранились вблизи китайской границы по верхнему течению рек и притоков Тизинхэ, Рязановая, Кедровая, Сидеми, Адими, Левый Монгугай, Шуфан, Ушагоу и других, а также в верховьях Раковки, Супу-тинки и Чахэза, по верхнему течению Лефу, Цимухэ, Кангаузы и по перевалу от р. Лефу до р. Майхэ.
В «Кратком описании» М.И.Пястушкевич дает характеристику климата, лесов и древесных пород. Он приводит конспективное описание лесов в зависимости от их расположения (леса в долинах, на солнцепеках, на сиверах), но без сколько-нибудь развернутой их характеристики. Он лишь отмечает, что в долинах леса более сохранились в своем величии и красоте, на солнцепеках они расстроены пожарами, а сивера благоприятны для хвойных пород. Это можно рассматривать как первую попытку классификации лесов в зависимости от местообитания. Невысокое качество лесов обследованной территории Пястушкевич связывал с ежегодным воздействием палов и неблагоприятным влиянием морских ветров, которое проявляется, по его мнению, в неширокой береговой полосе.
Лучшие для построек леса на всей осмотренной территории Пястушкевич обнаружил только по р. Супутинка и частично по притокам рек Сиянхэ и Рязановая, где «много встречалось здорового кедра до 300-летнего возраста при толщине на высоте груди до 1,5 аршина и более». В частности, по Рязановой он обмерил два кедра, срубленные на постройку во
3 Стихийное переселение корейцев на самый юг Приморья началось в 1864 г. [10], но Н.М.Пржевальский писал о том, что первые 12 корейских семей появились здесь уже в 1863 г. [11].
Владивостоке и Посьете: диаметры стволов составляли 120,1 и 137,9 см на высоте груди, возраст - 280 и 326 лет, соответственно. Ежегодно для Владивостока заготавливалось до 25 тыс. штук кедра.
Леса строевые поделочных и даже корабельных качеств были на значительных площадях по рекам Шмидтовка (впадает в зал. Угловой около почтовой станции «Тигровая»), Перевозная (впадает в р. Суйфун около с. Раздольное), Супутинка, Раковка, Панихеза, по верхнему течению Лефу, Цемухэ, Кангаузы, в особенности - по перевалу от р. Лефу до р. Майхе.
«Дровяные» насаждения располагались по обеим сторонам почтового тракта от р. Тигровая к с. Раздольное, около Барановской почтовой станции, а также вокруг поселений на оз. Ханка и ряда станиц (Платоново-Aлександровской, Полтавской, Комиссаровской, Aлексей-Никольской и др.). Лесистость остальной осмотренной Пястушкевичем территории была ниже на «20% общепринятой нормальной площади лесов».
По поводу состояния лесов на п-ове Муравьева-Aмурского, для которых специально разрабатывались правила рубок в 1877 и 1881 гг., он писал, что в верховьях рек Лянчихэ, Шамора и Черная имелись незначительные по площади истощенные огнем и хищническими рубками леса, состоящие почти исключительно из лиственных пород дровяного качества. Он также отметил частичную сохранность лесов на островах Попова и Русский (в бухтах Новик, Воевода и Рында).
В отчете также содержались сведения о распространении кедра, «ели» (пихты цельнолистной. - Ю.М.), сосны (могильной. - Ю.М.), лиственницы и других древесных пород. Пястушкевич писал, что «ель» растет вместе с кедром, который вырубается в первую очередь, но по рекам Сидеми, Эльдогоу, Aдими, Рязановая, Грязная и Лянчихэ производятся ее интенсивные рубки. Исследователь обратил внимание на факты рубки кедра ради сбора шишек и выразил беспокойство по поводу его исчезновения. Он писал, что кедр на осмотренной территории не образует чистых древостоев даже в первобытных лесах на самых высоких точках перевала от р. Лефу до р. Майхэ, где он преобладает, но не господствует. Кедр встречался участками от 2 до 5 десятин в верховьях рек Супутинка, Раковка, Кедровка, Эльдагоу, Грязная, Перевозная и Майхэ, в ограниченном количестве присутствовал в лесах по Рязановой, Монгугаю, Aмбабелла и менее всего по Лянчихэ.
Много внимания М.И.Пястушкевич уделил сосне, которая единично встречалась в верховьях р. Фаташи, а хороший строевой сосновый лес был по притокам р. Сиянхе. Ранее, когда эта река была более полноводной, по ней сплавляли строевой сосновый лес почти от дер. Барабаш-Левада для сел Ильинское, Усачи, Троицкое и Камень-Рыболов. На оз. Ханка в тихую погоду приплавленную сосну тащили по отмели на быках.
Сосна в достаточном количестве осталась в трех местах: около Aтамановского урочища, по верхним притокам р. Ушагоу, около дер. Николаевка. М.И.Пястушкевич отмечал, что в первом пункте сосну рубят на местные нужды, по Ушагоу ее не заготавливают из-за трудностей доставки. Древесину для строительства церкви в Полтавке (основана в 1879 г.) покупали в Китае, хотя станица строилась из местного леса, который ко времени возведения церкви был уже вырублен. Около Николаевки сосну пока не рубили. В то же время Пястушкевич отметил исчезновение сосны во многих пунктах в бассейне оз. Ханка, где она широко использовалась для возведения построек. Это заключение он сделал на основании сообщений старожилов и сведений, ранее приведенных A.Ф.Будищевым [12].
Сосна во всех местах имела хорошие строевые качества и росла «на самых верхушках и обрывах гор на почвах песчаных, щебнистых и каменистых», где другие породы расти не могут. Обычно она встречалась в виде чистых, весьма незначительных по площади куртин: «от десяти деревьев - самое большое до тысячи». Куртины сосны обычно одновозрастные (90-130 лет). Из большинства деревьев, как отмечал М.И.Пястушкевич, готовятся весьма чистые бревна от 3 до 5 сажен длиной и от 5 до 8 (10) вершков в верхнем отрубе. Лучшее качество сосна имела в районе Aтаманского урочища. По размерам даже отборные ее экземпляры уступали кедру и «ели».
Лиственница, по сведениям Пястушкевича, встречалась в двух местах частыми, хотя и малыми по площади насаждениями (до двух десятин). Он указал на ее наличие в Лиственничной пади и по верхним притокам рек Сиянхэ (около Атамановского урочища) и Ушагоу. Деревья этой породы, по его данным, достигают возраста 200 лет, а по размерам превышают сосну. Для построек их используют в малой степени, предпочитая сосну; лиственницу же пускают на дрова. По Ушагоу вследствие удаленности лиственницу не рубят.
М.И.Пястушкевич обратил внимание на большую устойчивость («выносливость») дуба и черной березы к огню. Дуб в долинах, менее подверженных влиянию пожаров, по его наблюдениям, достигал корабельных размеров: «Мною встречались отдельные экземпляры роскошных дубов, из которых свободно могли бы для кораблестроительного дела выйти весьма ценные брусья от 3-х до 4-х и больше сажен длиною при 12 и больше вершков по каждой стороне квадрата». В отчете приведена характеристика и других древесных пород; в частности, отмечено, что ильм, тополь и липа достигают 2 аршин в диаметре. Пястушкевич с горечью писал о том, что ценные породы - ясень, орех и пробковое дерево (бархат) - рубят на дрова. Для подтверждения варварского отношения населения к лесам он приводил рапорт Южно-Уссурийского исправника военному губернатору Приморской области о том, что жители и нижние чины рубят кедр и ореховое дерево для сбора с них орехов и в целом варварски относятся к лесу.
Пястушкевич постоянно обращал внимание на широкое распространение пожаров. Он писал о том, что во время его апрельских поездок по южному Приморью за исключением нескольких дождливых дней, после которых на короткое время открывался ясный и дальний горизонт, из-за дыма было видно только мерцающее солнце, а по ночам - зарево пожаров: «Это ужасное зрелище давило как кошмар». Только там, куда не заходили палы, «леса представляются во всей своей красе и достигают глубокой старости: не суховершинны, не дупловаты, не корявы». Но таких участков, по его наблюдениям, немного.
Отмечая печальное состояние лесов и лесного дела в Южно-Уссурийском крае, лесничий сделал вывод о том, что в плохом состоянии лесов виновато «темное, не сознающее опасности и не заботящееся о завтрашнем дне население». Он отмечал, что лесная охрана плохо знает свои обязанности, не носит форму, слабо представляет границы охраняемых участков, указал также на необходимость обеспечения объездчиков ружьями. Пястушкевич считал совершенно необходимым усиление охраны лесов от порубок и пожаров, а также высказался о том, чтобы не выделять земли для хлебопашества на склонах круче
5 градусов, а также в долинах речек, ширина которых менее полверсты. Будущей администрации он рекомендовал иметь «планы действий» в лесу, а также ввести клеймение деревьев при отпуске. На обследованной территории он считал необходимым объявить существующие леса и заросли «исключительным государственным достоянием».
В 1887 г. М.И.Пястушкевич обследовал леса Забайкалья (соответствующий отчет пока не найден в архиве, хотя известно, что он был).
Содержание отчетов М.И.Пястушкевича позволяет сделать вывод о том, что они представляют не только исторический, но и практический интерес, поскольку включают материалы, позволяющие судить о состоянии и динамике лесов за прошедший период. К сожалению, отчеты остались в рукописном виде в служебных бумагах и неизвестны специалистам. Даже современник М.И.Пястушкевича Г.Е.Грумм-Гржимайло в многостраничном «Описании Амурской области» не упоминает о нем как об исследователе лесов [2].
06 отчетах Пястушкевича говорил лишь П.И.Делле в пленарном докладе на хабаровском съезде лесных чинов в 1908 г., критически отозвавшись о них как не содержащих таксационных сведений, которые позволили бы определить размеры возможного отпуска леса [3]. В то же время, как мы видели, в этих отчетах обращается внимание на самые «больные» точки в охране и использовании лесов, они ориентировали генерал-губернатора на необходимость принятия первоочередных мер для наведения порядка в этой сфере и, безусловно, послужили основанием генерал-губернатору барону А.Н.Корфу для ходатайства
об организации в Приамурье лесничеств и выделении необходимого штата лесничих. На основе этого 17 мая 1888 г. принят закон, по которому в Приамурском генерал-губернаторстве были установлены штаты лесных чинов в числе 11 лесничих и одного лесного ревизора, а на следующий год организованы первые 9 лесничеств.
М.И.Пястушкевич, будучи лесничим по должности и по призванию, имел склонность и к земледелию - его называют одним из первых садоводов на Дальнем Востоке [4]. Он предпринимал попытку разведения большого плодового сада в районе с. Никольское, в «Отчете о съезде сельских хозяев Приморской области» представлялся как агроном [8]. В Обществе изучения Амурского края хранится переданное им в дар собрание книг по сельскому хозяйству (22 названия) [15].
ЛИТЕРАТУРА
1. Владивосток. 1886. № 6.
2. Грумм-Гржимайло Г.Е. Описание Амурской области (с картой) / под ред. П.П.Семенова. СПб. Б.и, 1894. 639 с. + VIII.
3. Делле П.И. Краткий обзор лесного хозяйства в Приамурском генерал-губернаторстве // Труды съезда лесных чинов Приамурского управления государственных имуществ. Хабаровск: Тип. т-ва «Общий труд», 1908. Прил. 2. С. 3-42.
4. Казьмин Г.Т. Дальневосточная тайга как источник природных исходных форм плодово-ягодных растений // Леса и лесное хозяйство Хабаровского края. Хабаровск: Кн. изд-во, 2000. С. 62-71.
5. Леса и лесное хозяйство Дальнего Востока: Указатель основной литературы на русском языке (17551967 гг.). Владивосток: ДВФ СО АН СССР, 1970. 365 с.
6. Максимович К.И. Амурский край (географический очерк) // Зап. Имп. Акад. наук, 1862. 90 с. (Прил. № 2).
7. Непомнящий Л. Состояние народного хозяйства Дальнего Востока прежде и теперь // Экон. жизнь Дальнего Востока. 1922. № 2. С. 73-87.
8. Отчет о съезде сельских хозяев Приморской области 11-14 ноября 1912 г. в г. Никольске-Уссурийском. Хабаровск: Тип. канцелярии Приамурского генерал-губернатора, 1913. 410 с. (Материалы по изучению Приамурского края; Вып. 11 / под ред. А.Я.Эггенберга, Д.И.Золотова).
9. Перрон М.И. Некоторые данные к вопросу об увеличении числа лесничеств в Амурской области // Труды съезда лесных чинов Приамурского управления государственных имуществ. Хабаровск: Тип. т-ва «Общий труд». 1908. Прил. 33. С. 252-259. Прил. 43. С. 302-313.
10. Петров А.И. Корейская иммиграция на Дальний Восток России в 1860-1917 гг. // Вестн. ДВО РАН. 1998. № 5. С. 3-17.
11. Пржевальский Н.М. Путешествие в Уссурийском крае. 1867-1869. Владивосток: Примиздат, 1949. 347 с.
12. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Изд. 2-е. Т. 5. Леса Приамурского края. Вып. 1. Описание лесов Приморской области. Хабаровск, 1898. 488 с. + 49 с.
13. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Т. 5. Леса Приамурского края. Вып. 2. Меры, принимаемые к упорядочению устройства лесов Приамурского края. Иркутск, 1883. 162 с. + 3 прил.
14. Столетие учреждения лесного департамента. 1798-1898. СПб., 1898. 252 с. (Факсимильное издание. 1998 г.).
15. Хисамутдинов А.А. Три столетия изучения Дальнего Востока (Материалы к биобиблиографии исследователей). Вып. 1 (1639-1939). Владивосток: Дальнаука, 2007. 667 с.
16. Шперк Ф. Леса Амурского края // Лесн. журн. 1882. Вып. 1. С. 28-47.
17. Ярошенко П.Д. К вопросу о выделении в зоне хвойно-широколиственных лесов Дальнего Востока особой Верхне-Амурской провинции // Вопросы сельского и лесного хозяйства Дальнего Востока. Вып. 3. Владивосток: ДВФ СО АН СССР, 1961. С. 259-274.
