CC BY
42
2004_ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ___________Сер. 6. Вып. 2
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Д.А. Ланко, М.В. Осипова
ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМ МИРА В СЕВЕРНЫХ СТРАНАХ И В РОССИИ
Проблемы безопасности остаются одними из наиболее актуальных в современных международных отношениях. Несмотря на прогнозы оптимистов, окончание «холодной войны» не привело к снижению числа локальных конфликтов. Конечно, некоторые из них были завершены, например закончилась война за независимость в Эритрее, в стране был проведен референдум, на котором подавляющее большинство населения высказалось за отделение от Эфиопии. Многолетнее вооруженное противостояние Нигерии и Камеруна также завершилось. Однако в других регионах, например на Ближнем Востоке, начался очередной виток эскалации насилия. Вспыхнули новые конфликты. Можно сказать, что с окончанием «холодной войны» число локальных конфликтов на планете даже возросло. Соответственно ученые всего мира продолжают исследовать их причины, ход и способы мирного разрешения.
Эти проблемы рассматриваются в рамках различных научных направлений и школ. Общепризнанными научными направлениями в указанной сфере являются, например, исследования проблем безопасности и проблем войны - «security studies» и «war studies». Первое из названных научных направлений концентрирует свое внимание на способах поддержания мира, в том числе военных, предметом второго являются способы ведения войн, таким образом оно находится под значительным влиянием военной науки. Научно-исследовательские центры, работающие в данных направлениях, широко представлены во всем мире, в том числе и в России. В Западной Европе наиболее влиятельным центром по изучению проблем безопасности является германский центр имени Дж. Маршалла. В сфере исследований проблем войны особо следует отметить кафедру исследований проблем войны Лондонского университета.
Настоящая статья посвящена третьему научному направлению, связанному с изучением конфликтов, - так называемым исследованиям проблем мира. Следует отметить, что в русскоязычной литературе по международным отношениям отсутствует общее название для этого научного направления. Так, термин «исследования проблем мира» был введен А.Л. Демчуком при переводе статьи К. Гоулдмана «Международные отношения: общие проблемы»1. П.А. Цыганков относит данный феномен к теориям, а не к научным школам и называет его просто «исследованиями мира»2. A.C. Макарычев предлагает название «мирные исследования»3. Нельзя не отметить, что все эти термины имеют право на существование. Однако в «исследованиях (проблем) мира» не учитывается двойное значение слова «мир» в русском языке, а «мирные исследования» не отвечают требованиям к эстетике русского языка. В настоящей работе авторы будут использовать термин «исследования проблем мира».
За рубежом, где различные научные школы работают в рассматриваемом нами направлении уже более сорока лет, единое название также отсутствует. Например, в Северной Америке для обозначения этой научной школы используется термин «peace studies»; секция с таким названием действует в рамках Ассоциации международных исследований, имеющей статус всемирной организации ученых, однако базирующейся в США. Вместе с тем более распространенным является англоязычный термин «peace research», принятый не только в
© Д. А. Ланко, М. В. Осипова, 2004
Западной и Северной Европе, но и в странах Восточной Азии: Японии и Южной Корее. Именно данный термин используется в английском названии «Международной ассоциации исследований проблем мира». В настоящее время ассоциация базируется в Японии. В 2004 г. она провела свою 40-ю юбилейную конференцию. В рамках ассоциации действуют региональные отделения, например Европейская и Африканская ассоциации исследований проблем мира; активно работают аналогичные ассоциации в отдельных странах, например Финляндская ассоциация. Научные центры, институты и университетские кафедры, использующие термин «peace research» в своих названиях, занимаются профессиональными исследованиями проблем мира на территориях от Норвегии до Японии. Они имеют различный статус: это и неправительственные организации, и институты в рамках университетов. Некоторые их них созданы специальным решением органов государственной власти, наконец, учредителем подобных институтов может выступать Организация Объединенных Наций.
В регионе Балтийского моря и в особенности в Северной Европе в англоязычной литературе предпочтение отдается термину «peace research». Однако первая литература по этой проблематике, вышедшая в свет в Северных странах в середине XX в., была издана на шведском языке. Соответственно для скандинавских и финляндских ученых термин «peace research» является переводом шведского термина «fredsforskning», который может означать как «исследования проблем мира», так и «исследования ради мира». В первом случае сложившуюся в Северных странах школу можно рассматривать как одну из научных школ по международным отношениям, во втором случае - как программную формулировку научно-популярного толка. В последнем случае Й. Гальтунг, основатель этой научной школы, настаивает, что термин «fredsforskning» имеет также свое ценностное значение, поскольку в качестве неотъемлемых условий формирования социальных предпосылок мира он называет отсутствие войны, государство благосостояния, правовое государство, социальную гармонию и т.д.4 И хотя пропаганда ненасилия более не служит лейтмотивом работ ученых из Северных стран, принадлежащих к исследуемой научной школе, все вышеперечисленные ценности сохранили для нее свою актуальность.
Положение северной школы исследований проблем мира по отношению к другим научным школам по международным отношениям оценивается по-разному. Сорок лет назад, когда она только зародилась в Норвегии и еще не была представлена в других Северных странах, Р. Боек выделил три основные научные школы в рамках этой субдисциплины: теорию стратегии, конфликтов и собственно норвежскую школу5. Таким образом, была проведена грань между норвежской школой исследований проблем мира и, например, школой исследования конфликтов, которая сформировалась в то же время вокруг одноименного центра в Энн Арбор (штат Мичиган, США). Вместе с тем норвежскую школу можно считать также и последовательницей вышеупомянутой американской школы. Ведь первый Институт исследований проблем мира в Северных странах (в Осло) был создан во многом благодаря стажировкам норвежских ученых в Энн Арбор и работе американских ученых из Энн Арбор в Осло после закрытия их центра в Америке.
Важной особенностью северной школы исследований проблем мира является широкое применение эмпирических методов. По предложенной Ю. Хабермасом типологии, различающей эмпирико-аналитическую и историко-герменевтическую науку, а также критическую теорию6, данная научная школа тяготеет к первому типу. Сам Гальтунг, доказывая значение эмпирических методов для исследований проблем мира, сравнивал их с медициной и утверждал, что цель состоит в избавлении от «знахарства» в международных отношениях7. Эта особенность исследований проблем мира неудивительна, если принять во внимание исторический контекст, в котором они формировались. После окончания Второй мировой войны в развивающихся странах активизировалось национально-освободительное движение, соответственно ученые
Западной Европы и США «вновь открывали» для себя «третий мир» и пытались найти механизмы разрешения конфликтов, возникающих там в ходе процесса деколонизации. Лично Гальтунг рассматривал в качестве оптимального механизма принцип ненасилия, и его работы этого периода в значительной мере были инспирированы идеями М. Ганди8.
Роль Й. Гальтунга в формировании школы исследований проблем мира в Северных странах трудно переоценить. И хотя сегодня он и его последователи составляют лишь одну из групп в рамках этой научной школы, следует уделить особое место его теоретическому и методологическому наследию. Не только ранние работы Гальтунга, заявил в ходе сентябрьской конференции Президент европейской ассоциации исследований проблем мира У. Веса9, но и все его творчество было вдохновлено идеологией М. Ганди и пацифистскими идеями, распространенными на Западе в 1950-1960-х годах. В его работах рассматриваются причины конфликтов, а также ненасильственные пути достижения мира. Необходимо отметить, что его ранние работы создавались в период, когда восприятие войны в мире претерпевало значительные изменения.
С одной стороны, после окончания Второй мировой войны большинство государств отказалось от войны как способа реализации своих национальных интересов; соответствующий принцип был закреплен в Уставе ООН. С другой стороны, сохранялась возможность, что в кризисный период то или иное государство поддастся соблазну напасть первым, тем более что принцип «наказания агрессора» также был закреплен в Уставе ООН. Гальтунг разрешал эту дилемму, используя идеологию Ганди, согласно которой «готовность принять страдание способна изменить отношение противника»10 и, таким образом, избежать конфликта. Гальтунг шел еще дальше, создавая образ предпочтительного миропорядка, в котором даже для государств, не признающих основные принципы международного права (в настоящее время для обозначения таких государств активно навязывается термин «ось зла»), не возникало бы необходимости дестабилизировать международную обстановку. По его мнению, мир - не просто отсутствие войны, но еще и справедливость в отношениях между государствами".
Вместе с тем, в отличие от реалистов, Гальтунг не рассматривал государства в качестве важнейших акторов в международных отношениях, а соответственно и в качестве важнейшего объекта исследований. По его мнению, главную роль в международных отношениях играют не государства, а их место (центральное или периферийное) в международной системе. Данная концепция характерна не только для Гальтунга, но и для целого ряда теоретиков международных отношений, среди которых наиболее известен И. Валлерстайн12. На основе этой концепции Гальтунг создал «структурную теорию агрессии»13, согласно которой главной причиной конфликтов является разбалансирование критериев, определяющих место государства в международной системе. Например, конфликт возникает, когда одно государство значительно увеличивает свой экономический потенциал, но при этом остается слабым дипломатически, поскольку другие субъекты международных отношений не воспринимают его в качестве значимого актора.
В формировании мировой системы, по мнению Гальтунга, кроме государств, значительную роль играют международные неправительственные организации. В 1960-е годы их деятельность практически не была отражена в науке о международных отношениях, что давало Гальтунгу возможность называть совокупность этих организаций «невидимым континентом»14. Понятие «континент» в данной ситуации вводилось, чтобы подчеркнуть внетерриториальность их деятельности. В самом деле, лишь для незначительной части международных неправительственных организаций сфера деятельности неразрывно связана с положением их штаб-квартиры на карте мира. Эта внетерриториальность дала Гальтунгу возможность приписывать таким организациям значительную роль в мирном процессе. Ведь оценка собственного геополитического положения, по мнению соратника Гальтунга
П. Валленстина15, является одной из четырех наиболее распространенных причин возникновения конфликтов.
Помимо продвижения идеи неприменения насилия, Гальтунг также известен своими трудами по методологии социальных наук. Созданная им интегральная концепция социальных наук изложена в трехтомнике, вышедшем в конце 1970 - 1980-х годах16. Следует отметить, что она создавалась под влиянием позитивистской методологии американской социологии середины XX в., когда существовало убеждение о возможности создать единую концепцию, объединяющую все социальные науки. Дальнейшее развитие науки показало тщетность таких попыток и привело в постмодернизме к отказу от метанарраций даже в рамках одной из социальных наук, однако концепция Гальтунга заслуживает краткого рассмотрения в настоящей работе. По его мнению, научное знание конструируется из трех основных элементов: данных, ценностей и теории. Соответственно можно выделить три основных действия по конструированию научного знания, а именно эмпирицизм, критицизм и конструктивизм. Под первым понимаются попытки объяснить, почему мир такой, а также предвидеть пути его развития. Критицизм создает образ наиболее предпочтительного будущего, а конструктивизм дает возможность проанализировать существующие и сформулировать новые предложения по проведению изменений.
Следует отметить, что в современной науке о международных отношениях под конструктивизмом рассматривается иная методологическая парадигма, чем та, о которой писал Гальтунг. В рамках школы исследований проблем мира конструктивизм в его современном понимании становится одной из наиболее широко распространенных методологических концепций. Очередной виток развития она получила в сентябре 2003 г., когда в Санкт-Петербурге прошла 16-я Северная конференция по исследованиям проблем мира под названием «Новые вызовы безопасности как вызовы исследования проблем мира». Центральную роль в ней сыграла секция «Новые тенденции в исследовании проблем мира», участники которой обосновали возможности конструктивистской методологии для изучения социальных причин и последствий конфликтов. Различным аспектам этой проблемы были посвящены доклады директора Института проблем мира в Тампере (Финляндия) Т. Вяюрюнен|7и научных сотрудников этого института С. Пехконена18, Ф. Мёллера19 и А. Хосу20.
Конструктивистская методология, применительно к изучению международных конфликтов, ставит во главу угла анализ идентичности возможных участников конфликта, т.е. кого и каким образом они рассматривают в качестве своих вероятных противников и союзников. Такой подход не противоречит теоретическому наследию, накопленному за многие десятилетия существования науки о международных отношениях; ведь и реалисты признавали, что «искаженное восприятие противника способствует развязыванию конфликта»21. Эта методология не отрицает и значительной роли национальных интересов как фактора возникновения международного конфликта или, напротив, причины проведения тем или иным государством политики умиротворения агрессора. Уже на протяжении десяти лет конструктивисты ведут исследования взаимодействия в формировании идентичности и интересов22.
Понятие идентичности в социальных науках существует уже не одно десятилетие; впервые оно было глубоко разработано в рамках антропологической школы, возглавляемой К. Леви-Штрауссом23. В рамках петербургской политологической школы в свете анализа роли идентичности в политическом процессе следует отметить работы О.В. Поповой24. В разное время в качестве факторов, «ложащихся в основу формирования этнического, а позднее и более сложных видов самоидентификации социума»25, назывались языковая близость, общность идеологии и традиций, сходные стили жизни и способы хозяйствования, территориальная близость, сходный правовой и политический статус, гражданская
солидарность. На основе этих факторов формируются этническая и религиозная, национальная и государственная, классовая и территориальная и другие виды идентичности. В свою очередь, идентичность кладется в основу поведения субъектов международных отношений в мировой политике.
И российские, и зарубежные ученые признают в качестве такого элемента внешнеполитического поведения государств мессианство - важный фактор во внешней политике России на протяжении всей ее истории. И. Бугрова подчеркивает двойственную природу мессианства26. С одной стороны, оно формируется как результат успешного развития страны, благодаря чему становится возможным разрушение культурных барьеров, а соответственно предотвращение конфликтов. С другой стороны, оно может являться также и результатом протеста в отношении ценностей, навязываемых извне, следовательно, способствует возникновению конфликта под маской «культурного» или даже «цивилизационного сопротивления». На опасность превалирования второго основания мессианства над первым, а также на его аморальность с точки зрения этики международных отношений указывает и С. Хантингтон27.
Естественно, что в рамках одной конференции невозможно было целиком показать значение идентичности в развязывании конфликтов или в их предотвращении. Ее участники сосредоточились на трех важных элементах конструирования идентичности: наррациях, рефлексиях и секьюритизации. Раскрытие данного понятия в настоящей работе требует особого внимания, поскольку оно, несмотря на ряд упоминаний в отечественной литературе, остается для российской науки о международных отношениях новым. Под ним понимается рефлексия какого-либо субъекта или проблемы международных отношений в качестве угрожающей безопасности рефлектирующего субъекта. Дж. Штозингер писал, что международный конфликт имеет больше шансов разразиться, когда один из предполагаемых участников уверен, что вероятный противник может напасть на него28.
Рассмотрение секьюритизации в науке о международных отношениях особенно актуально на настоящем этапе, когда понятие безопасности размывается, ведь сейчас оно включает в себя как «жесткие» угрозы, в том числе агрессию со стороны другого государства, так и «мягкие», создаваемые терроризмом, организованной преступностью, последствиями использования ядерной энергии, плохим состоянием окружающей среды. Несмотря на свою размытость, понятие безопасности является ключевым в современных международных отношениях. Поставить проблему государственной безопасности на повестку дня означает придать ей приоритетное значение. Значение понятия «безопасность» в современных международных отношениях анализируется целым рядом авторов. Б. Бузан пишет, что понятие безопасности «провоцирует неразрешимые споры по поводу своего значения и способов применения»29, по мнению С. Дэлби, безопасность является «спорным понятием с различными значениями, некоторые из которых не имеют под собой логической основы»30.
Понятие секьюритизации предполагает и наличие понятия десекьюритизации, т.е. снятие того или иного актора или проблемы с повестки дня политики безопасности государства. В своем выступлении на сентябрьской конференции Ф. Мёллер противопоставил две фотографические серии: «Картины с нулевого уровня» Дж. Мейеровица31 и «Ирак в портретах и ландшафтах» Я. Эберга32. Первая из них - пример секьюритизации, она показывает последствия террористических актов 11 сентября в Нью-Йорке и соответственно оправдывает в глазах американцев то значение, которое их правительство начало придавать в конце 2001 г. борьбе с терроризмом. Напротив, вторая фотографическая серия служит примером десекьюритизации, в ней показывается не Ирак под властью С. Хусейна, представляющийся американцам угрожающим, а Ирак простых людей, главным желанием которых является избежать войны.
Секьюритизация и десекьюритизация - частные случаи рефлексии на конкретные проблемы современности. Нельзя не заметить, что рефлексия на проблемы современности и в большей степени на события истории играет важнейшую роль в формировании коллективной идентичности. На сентябрьской конференции в качестве основною подхода к рефлексии рассматривалась эпистемологическая теория П. Бурдье, которая предлагает изучать различные научные школы, объектом анализа которых являются международные конфликты, с позиций их зависимости от верований, убеждений и сферы практической деятельности ученых, принадлежащих к ней".
В качестве метода рефлективного исследования участники сентябрьской конференции предложили нарративный подход. Интерес к нему растет во всех без исключения социальных науках, начиная с 1980-х годов34. Применение этого подхода в анализе международных конфликтов позволяет избежать, по меньшей мере, четырех распространенных ошибок. Он позволяет сделать классификацию источников, используемых в анализе, более тщательной, препятствует преуменьшению значения внутренних факторов возникновения конфликта по сравнению с внешними. Также этот подход дает возможность раскрыть заинтересованность в конфликте сторон, провозгласивших себя нейтральными, и, таким образом, предсказать возможность их вмешательства в конфликт в будущем. Наконец, он позволяет избежать использования метанарраций при объяснении причин конфликта. Так, неправомерно было бы утверждать, что все международные конфликты имеют под собой исключительно экономическую основу.
Следует отметить, что и нарративный поход, и многие другие положения конструктивизма легко могут быть поняты российскими учеными-политологами и международниками, поскольку они в значительной мере соответствуют дебатам, имевшим место в рамках марксистской методологии. Так, конструктивистская дискуссия о соотношении материалистического и идеалистического детерминизма в современных международных отношениях во многом повторяет марксистскую «критику немецкой классической философии» в целом и Гегеля в частности. В России также существует тенденция к разграничению теории и практики. Эту же задачу ставит перед собой и конструктивизм35. Понимание проблемы причинности в конструктивистском ключе также не вызывает трудностей у российских ученых, поскольку конструктивизм подходит к ней с тех же позиций, что и диалектический материализм. Перечисление параллелей можно было бы продолжить, однако очевидно, что методология, принятая исследователями проблем мира в Северных странах, может легко быть принята и их российскими коллегами.
Несколько слов о роли, которую исследования проблем мира могли бы сыграть в развитии науки о международных отношениях в России. Развитие этой научной школы в нашей стране позволило бы увидеть выход из теоретического тупика, который представляет собой длящийся уже свыше двухсот лет философский спор между «славянофилами» и «западниками». Элементы русского философского и культурного наследия рассматриваются последователями школы исследований проблем мира в качестве неотъемлемой части ее теоретической базы, в частности труды Л.Н. Толстого включены во все значимые западные хрестоматии по исследованиям проблем мира36. И, несмотря на то, что значительная часть российской элиты продолжает придерживаться мнения, что Лев Толстой «велик как романист, но слаб как философ», сто лет спустя философские основы исследований проблем мира стали важным элементом идеологии ленинградской рок-культуры, которая, в свою очередь, сыграла значительную роль в том, что распад Советского Союза в Санкт-Петербурге имел исключительно мирный характер.
Аналогично современная методология исследований проблем мира, преподнесенная участникам сентябрьской конференции как «новые тенденции», легко может быть адаптирована в российской науке о международных отношениях. Ведь и в советские годы, и в настоящее время она формируется под значительным влиянием марксистской методологии. Как отметила
в своем докладе на сентябрьской конференции профессор университета Майями В. Кубалкова, разворачивающаяся в настоящее время в Америке дискуссия о доминировании «агентов» или «структуры» в международных отношениях соответствует марксистскому тезису о доминировании «базиса» над «настройкой»37. И эта методология уже активно применяется в России; среди отечественных конструктивистов следует выделить А.А. Сергунина38. О своей приверженности конструктивистской методологии могут заявить также и авторы настоящей статьи. Несомненно, трудности перевода ряда категорий, принятых в школе исследований проблем мира, на русский язык станут препятствием для работы последователей этой научной школы в России. Например, дословный перевод понятия «секьюритизация», значение которого было раскрыто выше, на русский язык невозможен из-за особенностей словообразования существительного «безопасность» в русском языке. Вместе с тем уже сделан ряд попыток недословного перевода. Так, К. Воронов предлагает переводить его как «политизация»39.
Вместе с тем использование указанной методологии не является неотъемлемым признаком принадлежности ученого к школе исследований проблем мира. В рамках этой школы работают и приверженцы структурного реализма в международных отношениях, например Ю. Кякёнен40. В настоящее время среди сторонников данной научной школы в Северных странах наиболее широко принята конструктивистская методология, однако можно отметить и некоторые элементы постмодернизма, в частности призыв к отказу от метанарраций, прозвучавший в докладе А. Хосу на сентябрьской конференции41. Более того, 40-летняя история развития школы исследований проблем мира в Северных странах показывает, что наиболее широко принятая методология может меняться. На начальном этапе, когда предложенное И. Гальтунгом направление было доминирующим в рамках школы, в качестве таковой выступала позитивистская методология американской социологической школы 1950-х годов42. В настоящее время это - конструктивистская методология, и несомненно, что эта тенденция также изменится.
Таким образом, попытки некоторых ученых призвать всех приверженцев школы исследований проблем мира «присягнуть» одной методологии не только не полезны для ее развития, но и стали важным фактором ее нынешнего кризиса, институционально выразившегося в закрытии ведущего в рамках школы Копенгагенского института. В результате остается забытой «вторая задача», поставленная Й. Гальтунгом перед учеными своей школы, а именно продвижение мира и неприменение насилия как политической ценности43. Это, в свою очередь, приводит к попыткам легитимации «продвижения мира посредством применения военной силы», характерным для исследователей безопасности44, и в исследованиях проблем мира. Нельзя не отметить, что подобные попытки противоречат выводам Г. Шарпа, что даже там, где применение военной скфы было успешным, его наследие остается крайне тяжелым45. Ведь применение насилия одной из сторон в отношении «преступного режима» делает его легитимным и в глазах других участников конфликта, будь то новый режим или его оппоненты.
В свое время, иллюстрируя кризис институционального подхода в политической науке, Д. Риччи писал, что нормативно насыщенные категории классического институционализма, такие как «нация», «патриотизм» или «тирания», сменились аналитическими категориями, например «установка», «когниция» или «социализация»46. Аналогично кризис в исследованиях проблем мира усугубится, если приверженцы этой школы откажутся от использования категорий «мир», «неприменение насилия» и «недопущение дискриминации», поставив во главу угла «дискурсивность», «наррации» и «отношения между агентом и структурой». В своем докладе на сентябрьской конференции один из основоположников школы исследований проблем мира X. Виберг выразил уверенность, что этого не произойдет47. Представляется, что сохранение неприменения насилия в качестве ценностной основы исследовательской школы, не менее чем в Северных странах, актуально в России, где и в кризисный, и в стабильный периоды сохраняется возможность возникновения бунта, «бессмысленного и беспощадного».
Summary
Security issues remain very urgent in the contemporary international relations. This article analyzes one of the approaches to these problems, developed by the so called peace researchers in the Nordic countries. Today the Nordic peace research school is suffering over an institutional and methodological cr/sis, for one of the most important research institutes (COPRI) was closed, and the theoretical paradigm is changing radically at the same time. Undoubtedly, Nordic scholars will manage to overcome this crisis, and this school will continue developing, also with the help of Russian scholars.
' Гоулдман К. Международные отношения: общие проблемы // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина, Х.Д Клингемана; Пер. A.JI. Демчука; Науч. ред. рус. изд. Е.Б. Шестопал. М., 1999. С. 389-409.
2 Цыганков П.А. Теория международных отношений. М, 2002. С. 96.
\Макарычев А.С. Пространственные характеристики трансграничной безопасности // Прозрачные границы: безопасность и трансграничное сотрудничество в зоне новых пограничных территорий России / Под ред. Л.Б. Вардомского, С В. Годунова. М., 2002. С. 28.
4 GaltungJ. Social Cosmology and the Concept of Peace // Journal of Peace Research. 1981. № 2 (18). P. 39-62.
5 Bosc R. Sociology de la paix. Paris, 1965. P. 107.
" Brown C. International Relations Theory. London, 1992. P. 202.
7 GaltungJ. Fredsforskning. Stockholm, 1967. P. 13-20. (Цит. по: Гоулдман К. Международные отношения: общие проблемы. С. 394).
"См., напр.: GaltungJ. Violence. Peace and Peace Research // Journal of Peace Research. 1969. Vol. VI. № 3. P. 167-191
* Vesa U. Nordic Peace Research Conferences: Past Experiences and Future Challenges // New Security Challenges as Challenges to Peace Research / Ed. by K.K. IChudoley. St. Petersburg, 2004. P. 6-11.
i0 Gandhi MX. Ahimsa, or the Way of Non-Violence // A Peace Reader: Essential Readings on War, Justice, Nonviolence and World Order / Ed.-by Joseph J. Fahey, Richard Armstrong. New York, 1992. P. 171-175.
" Galtung J. Violence, Peace and Peace Research //Journal of Peace Research. 1969. Vol. VI. №> 3.
12 См.: Wallerstein I. The Politics of World Economy. Cambridge, 1984.
" GaltungJ. A Structural Theory' of Aggression // Journal of Peace Research. 1964. № 2.
14 GaltungJ. Non-Territorial Actors and the Problem of Peace Oslo, 1969.
15 Wallensteen P. Understanding Conflict Resolution. London, 2002.
" GaltungJ. Essays in Methodology. Vol. 1: Methodology and Ideology. Vol. 2: Papers on Methodology. Vol. 3: Methodology and Development. Copenhagen, 1977-1988.
" Vayrynen T. «Untouchable Memories» - Silence and Peace Research // Доклад на 16-й северной конференции по исследованиям проблем мира. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский государственный университет, 11-13 сентября 2003-г.
'* Pehkonen S. Reflexivity and Peace Research // New Security Challenges as Challenges to Peace Research. Journal of Peace Research. 1969. Vol. VI. № 3. 24-41.
" Moller F. We See the World through Faulty Eyes // Ibid. Journal of Peace Research. 1969. Vol. VI. № 3. 42-55.
2,1 HosuA. Identity Politics and Narrativity // New Security Challenges as Challenges to Peace Research. P. 56-73.
21 Stoessinger J.G. Why Nations Go To War? New York, 1993. P. 215.
22 WendtA. Collective Identity Formation and the International State//American Political Science Review. 1994. Vol. 88. P. 384-425.
25 Levi-Strauss C. What Is Political Philosophy? New York, 1959.
24 См., напр.: Попова О.В. Политическая идентификация в условиях трансформации общества. СПб., 2002.
25 Косолапое И. Явление международных отношений: историческая эволюция объекта анализа // Мировая экономикам международные отношения. 1998. №4. С. 124.
26 Bugrova I. The Role of Identity in International Relations //The Globalization of Eastern Europe / Ed. by K. Segbers, K. Imbush. Hamburg, 2000. P. 263.
21 Huntington S.P. The Clash of Civilizations and Remaking the World Order. New York, 1996. P. 312.
28 Stoessinger J.G. Op. cit. P. 216
29 Buzan В. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. 2™1 Edition. Hemel Hempstead, 1991. P. 7.
511 Dalby S. Contesting an Essentia! Concept: Reading the Dilemmas in Contemporary Security Discourse // Critical Security Studies: Concepts and Cases / Ed. by K. Krause, M.C. Williams. London, 1997. P. 6.
" См.: After September 11: Images from Ground Zero // URL:http://www.91 lexhibit.state.gov/index.cfm
12 См.: Iraqi Faces and Surfaces 2002 - 2003 // URL:http://www.transnational.org/photoseries/iraq/photo_iraq_index.html
" Bourdieu P.. Waquant L.J.D. An Invitation to Reflexive Sociology. Chicago. 1992.
14 См., напр : Hinchman L P.. Hinchman S.K. Memory, Identity, Community: The Idea of Narrative in the Human Sciences. New York, 2001.
" См., напр.: George A. L. Bridging the Gap: Theory and Practice in Foreign Policy. Washington, 1994. ,6 См., напр.: Tolstoy L. Letter to a Non-Commissioned Officer // A Peace Reader: Essential Readings on War, Justice Non-Violence and World Order / Ed. by Joseph J. Fahey, Richard Armstrong. New York, 1992. P. 191-197.
" Kubalkova V. Constructed Knowledge: Russia, Regions and Constructivism // Доклад на 16-й северно! конференции по исследованиям проблем мира. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский государственный университет, 11-13 сентября 2003 г.
58 Sergimin A. Encouraging the EU-Russia Dialogue on Kaliningrad: Problems and Opportunities // Там же. " Воронов К. «Северное измерение» - затянувшийся дебют// Мировая экономика и международные отношения 2003. .№2. С. 76-86.
4,1 См.: Kakonen J., Lahteenmaki К Regionalization and the Theory of International Relations. Tampere. 1995 41 Hosu A. Identity Politics and Narrativity // New Security Challenges as Challenges to Peace Research. P. 56-73 4: Kuhnle S. Norway // International Handbook of Political Science / Ed. by W.G. Andrews. Westport (Conn ), 1982. P. 159.
" Gaining J. Scientists and the Peace Movement: Some Notes of the Relationship // A Peace Reader: Essential Readings on War, Justice, Non-Violence and World Order. P. 421 —430.
44 См., напр.: Warriors in Peacekeeping: Points of Tension in Complex Cultural Encounters / Ed. by J. Callaghan, M. Schonbom. Hamburg, 2003.
45 Sharp. G. The Politics of Nonviolent Action. Part 1-3. Boston, 1973.
4" Ricci D. The Tragedy of Political Science. New Haven (Conn.), 1984. P 196.
" Wiberg H. Nordic Peace Research: Past and Prospects // New Security Challenges as Challenges to Peace Research. P. 371-386.
Статья поступила в редакцию 21 января 2004 г.
