CC BY
82
Freeman R.E. Strategic Management: A Stakeholder Approach. Pitman, Boston, MA, 1984.
Gurkov I. Innovations in Russian Industries: Conditions for Implementation and Impact on Competitiveness // Journal for East European Management Studies. 2005. № 3.
Gurkov I. Innovative Actions and Innovation (in) Capabilities of Russian Industrial Companies - An Extension of the Quasi-Longitudinal Study // Post-Communist Economies. 2006. Vol. 18. № 3.
Gurkov I. Dominant Strategic Archetype of the Russian Industrial Firm // Journal for East European Management Studies. 2007. № 1.
Hutzschenreuter T., Kleindienst I. Strategy-Process Research: What Have We Learned and What Is Still to Be Explored // Journal of Management. 2006. Vol. 32. № 5. P. 673-719.
Prahalad C.K., Hamel G. The core competence of the corporation // Harvard Business Review. 1990. № 68. P. 79-91.
Shetty Y.K. New Look at Corporate Goals // California Management Review. 1979. № 22 (2). P. 71-79.
Stalk G., Evans P., Schulman L.E. Competing of Capabilities: The New Rules of Corporate Strategy // Harvard Business Review. 1992. March/April. P. 57-69.
Teece D.J., Pisano G., Shuen A. Dynamic Capabilities and Strategic Management // Strategic Management Journal. 1997. Vol. 18. № 7. P. 509-533.
Рукопись поступила в редакцию 20.03.2008 г.
ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМ ЭНЕРГОСБЕРЕЖЕНИЯ В СТРАНАХ
ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА П.С. Каныгин
В статье анализируются правовая база, экономические механизмы и опыт решения проблем энергосбережения в промышленной и бытовой сферах ЕС, включая влияние экономии энергии на структуру и тенденции экономического развития, эффективность производства, импорт энергоносителей, воздействие парниковых газов на окружающую среду ЕС, а также тенденции технического прогресса в этой области. Приводятся оценки реальности выполнения планов Евросоюза по повышению энергоэффективности своей экономики на 20% к 2020 г. и рекомендации по критическому использованию опыта энергосбережения ЕС в рамках Энергетической стратегии России на период до 2030 г.
Ключевые слова: энергосбережение, энергоэффективность экономики, энергетическая политика ЕС.
Движущей силой перехода мировой экономики на интенсивную, ресурсосберегающую модель устойчивого развития является экономия энергии в ее различных формах. Это вполне закономерно, поскольку при нынешней энергоемкости производства и прогнозируемых темпах экономического роста миру пришлось бы изыскать до 2030 г. только нефти, больше чем запасы Саудовской Аравии.
Между тем эра изобильного и дешевого углеводородного сырья уже прошла, и мировая экономика в дополнение к финансовому вступает еще и в энергетический кризис. Он заключается в сокращении предложения топлива при росте его цен. «В то время как текущие дисбалансы (дело не только в дисбалансах рынка) иногда еще и могут вести к временно-
му падению цен, - констатируют эксперты Международного энергетического агентства (МЭА), - становится все более очевидным, что эра дешевой нефти закончилась» (International Energy Agency..., 2008, p. 15). А потому - делают вывод эксперты ООН - «сопоставление всех вариантов развития показывает, что в любом случае энергосбережение и повышение эффективности энергопотребления являются приоритетом в становлении устойчивой экономики будущего» (Развитие энергетики., 2006, с. 4). На это также было обращено внимание в предложениях России саммиту «Группы 20» в Лондоне (2009 г.).
С особой силой указанные тенденции проявляются в странах Европейского союза. Его развитая промышленность и сложившаяся модель потребления соседствуют с крайне ограниченной и истощающейся собственной ресурсной углеводородной базой. Именно поэтому наряду с Японией ЕС выступает ныне лидером в программах организованной экономии энергии, а накопленный в данной сфере опыт представляет интерес даже для такой энергоизобильной (но и энергорасточительной) страны, как Россия.
Научной и практической целью статьи является обобщение и анализ опыта замещения расхода ископаемого топлива и сокращения импорта за счет экономии, а также повышения общей энергоэффективности хозяйствования и снижения разрушающей нагрузки на европейскую окружающую среду.
ЭФФЕКТИВНОСТЬ ЭКОНОМИКИ ЕС
При поверхностном рассмотрении ситуация с экономией энергии в ЕС выглядит впечатляюще. На протяжении последних 15 лет энергоемкость ВВП сокращалось здесь на 1,3% в год; к.п.д. тепловых электростанций за тот же период возрос на 4,2 процентного пункта и достиг почти 50%. Наблюдаются значительные результаты экономии энергии в про-
мышленности, строительстве, на транспорте и в быту (рис. 1, 2) (EU. Energy., 2008, р. 5). Однако проблемы, стоящие в данной области перед ЕС, остаются достаточно сложными и специфическими.
Во-первых, вопреки официальным оптимистическим декларациям, речь здесь пока отнюдь не идет о каком-то абсолютном сокращении потребления энергии. Наоборот, к 2015 г. прогнозируется рост с 1725 до 1900 млн т у. т., а в целом за период 20002030 гг. - рост на 15%, к 2050 г. - новый рост потребления (EU. Education., 2006, р. 3).
Между тем пик собственного производства углеводородов в ЕС уже пройден: с 2004 по 2006 г. производство сократилось до 880 млн т у.т., а оставшихся запасов нефти в ЕС едва хватит на 10 и газа - на 20 лет, тогда как вклад альтернативных, возобновимых источников энергии в энергобаланс составляет пока менее 10%, тогда как мощности АЭС под давлением общественного мнения остаются «замороженными» (EU. Dос.COM, 2008, 744, р. 10, 26, 28).
Во-вторых, эту растущую диспропорцию будет все труднее покрывать за счет импорта. В мире имеется (или появляется) немало других крупных претендентов на энергию, в результате чего мировой спрос на нее к 2025 г. возрастет, как ожидается, в
Рис. 1. Динамика энергоэффективности экономики ЕС (т у.т. на млн евро ВВП)
2,2 раза (EU. Memo /07/02, 2007) при том же отставании предложения ресурсов. Это делает перспективы энергоснабжения Евросоюза (при ожидаемой к 2030 г. зависимости от импорта нефти на 92-93%, газа - 71-73 и угля -50-59%) весьма проблематичными. К тому же при прогнозируемых на 2030 г. ценах (без учета инфляции) нефти в 120 долл./барр. и газа - в 17,2 долл./ ГДж и угля - в 251 долл./т страны ЕС вообще вряд ли смогут оплатить такой импортный счет (Еи^ос.СОМ, 2008, 744, р. 17; Green Peace, 2008, p. 15). Появления же какой-то принципиально новой, неуглеродной (малоуглеродной) базы энергетики (например, водородной или термоядерной) в ЕС и мире можно ожидать не ранее середины XXI в. - по совпадающим оценкам научного и делового сообщества.
Важно учитывать и то, что проблема энергообеспечения в ЕС имеет далеко не только технико-экономическую, социальную, политическую, но и экологическую составляющую. Брюссель не устает повторять, что европейцы будут расходовать меньше энергии только в том случае, если они смогут сохранить при этом то же качество жизни (EU. 2020 Vision, 2007, p. 1). Зависимость от отдельных крупных поставщиков энергии (ОПЕК, Россия) трактуется как «слабость», которую следует устранить.
800
0 ^-1-1-1-1-1-1-1-1-1-1-
1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006
"Л-Химическая Пищевая
~~Х~Горная (кроме металлургии ♦ Бумажная, полиграфическая
Рис. 2. Динамика энергоэффективности по отдельным отраслям промышленности ЕС (т у.т. на млн евро ВВП)
Наконец, сохранение нынешних масштабов и преимущественно углеводородной структуры энергоснабжения связанно с неприемлемо высокими выбросами в атмосферу парниковых газов (прежде всего, СО2), что грозит к середине века повысить температуру атмосферы Европы на 2°С за «красную черту» (с момента промышленной революции атмосфера на Земле потеплела пока на 0,76°, в ЕС - на 0,95°), а это грозит необратимыми изменениями климата. До 80% такой эмиссии парниковых газов дает к тому же сама современная энергетика (см. подробнее: (Развитие энергетики..., 2006, с. 4-11)).
Конечно, существуют и паллиативные пути решения указанных проблем. Например, увеличение в энергобалансе доли возобновляемых источников энергии (биомассы, ветровой, солнечной, геотермальной и гидроэнергии, водорода и пр.) - собственных и экологически чистых - или «размораживание» ядерного энергетического потенциала ЕС, что во всяком случае позволит сократить выброс СО2 и начать замещение традиционной энергетики. Однако и эксперты, и политики сходятся в том, что наиболее эффективным путем в настоящее время выступает именно всемерная экономия энергии, и у ЕС есть для этого резервы.
«Энергоэффективность нашей экономики, - отмечает в этой связи официальное издание ЕС, - в последние годы существенно возросла. И с позиций технологии, и с позиций экологии обосновано ожидать к 2020 г. сбережения, основываясь на различных сценариях такой экономии в различных сферах конечного потребления энергии, до 390 млн т у.т. в год». С учетом же структурных сдвигов в хозяйстве потенциал такой экономии оценивается в 490 млн т у.т./год (EU. 2020 Vision, р. 2) (с разбивкой по секторам и сценариям -согласно табл. 1).
Соответственно в декабре 2008 г. руководство Евросоюза установило задание по повышению энергоэффективности экономики ЕС к 2020 г. на 20% (или на 1,5% в год), причем вместо прежних рекомендательных реше-
Таблица 1
Оценки потенциала экономии энергии в различных секторах хозяйства ЕС, млн т у.т.
Сектора I II III IV
Обрабатывающая
промышленность 297 382 95 25
Транспорт 332 405 105 26
Бытовой сектор 280 338 91 27
Строительство 157 211 63 30
Примечание. I - общее фактическое потребление в 2005 г.; II - экстраполяция энергопотребления на 2020 г. при нынешних параметрах энергоэффективности; III - потенциал сбережения электроэнергии к 2020 г.; IV - то же в процентах к столбцу II.
Источник: EU. 2020 Vision, p. 2.
ний этот показатель сделан нормативным и отчетным. Таким образом, Брюссель надеется «сделать первый шаг в направлении прорыва самовоспроизводящегося круга растущего энергопотребления, растущего импорта, а с ним - и растущего оттока богатства, создаваемого в Евросоюзе, в уплату нынешним поставщикам» (Ibid., p. 2), поскольку уже сейчас, при 54% зависимости от импорта, такие платежи составляют 350 млрд евро или по 700 евро на душу населения стран ЕС в год (EU. Doc.SEC, 2008. 2794, p. 2).
Эти планы реализуются в русле нынешнего научно-технического прогресса, науки управления и поведенческих моделей потребителей. Даже в современной развитой экономике реально едва используются 2/5 первичной энергии, а экономить ее сознательно согласны до 2/3 жителей ЕС, не говоря уже о промышленности, где такая экономия превратилась в самостоятельный фактор конкурентоспособности. Бизнес уверовал в ее необходимость еще и потому, что в мире складывается свой рынок энергосберегающего оборудования и технологий, который сегодня оценивается в десятки миллиардов евро, а сами энергосберегающие изделия уже стали приоритетными как при государственных закупках, так и при планировании семейных бюджетов. «Эконо-
мить энергию - значит экономить свои деньги, - суммировал эти настроения член Комиссии ЕС С. Димас. - Поэтому в поведении наших граждан есть логика, благотворная для нашей экономики» (http://www.ec.europa.eu/ news/public/story_page/064-37253-350-12-51-94-20), тем более что достижение упомянутого выше 20%-го рубежа дало бы в год экономию на топливе и электроэнергии в 1 тыс. евро на каждую семью в странах ЕС (EU. Education in Energy, p. 3). Вместе с тем на практике все обстоит не столь однозначно, и потому опыт экономии энергии в ЕС требует углубленного и поэлементного анализа.
УСПЕХИ И УРОКИ
Сознательно сберегать энергию европейцы активно начали уже после первого нефтяного кризиса, на рубеже 1980-х гг. В 1990-е гг. в дополнение к национальным схемам энергосбережения в ЕС существовала специальная программа Intelligent Energy (2003-2006 гг.), ядром которой (наряду с проектами внедрения возобновимых источников энергии Altener и международного сотрудничества Cooperer) действовали целевые проекты Save (собственно энергосбережение) и Stir (энергосбережение на транспорте). Было принято и по многим пунктам выполнено около 20 в разной степени обязательных документов органов ЕС в области энергосбережения. Эта политика, начавшись в промышленности и на транспорте, в настоящее время распространяется также на строительство и бытовую сферу. На практике реально сформировалось три основных направления энергосбережения:
а) структурные сдвиги в экономике;
б) сокращение потерь и повышение эффективности в самой энергетике;
в) сбережение энергии в секторе ее конечного потребления.
В первом случае экономия выступала и выступает скорее как следствие происходящих
изменений, чем результат сознательной политики. В хозяйстве ЕС происходят объективные сдвиги в пользу сферы услуг (во всех странах - членах ЕС она дает уже свыше половины ВВП, но эта сфера менее энергоемкая) за счет промышленности. В 2007 г. промышленность в ЕС потребляла уже только 17% всего расхода первичной энергии, тогда как сфера услуг, включая транспорт, - 28%, бытовое потребление - 16% и т.д. (EU. 2020 Vision, p. 7). К тому же часть энергоемких отраслей (цветная и черная металлургия, нефтехимия, производство удобрений и целлюлозы) выносится из ЕС за рубеж. Практически энергосбережение происходило здесь в последние годы также путем квотирования выброса СО2 в атмосферу, опосредованно заставлявшее экономить само топливо и переходить на его более эффективные виды. В целом за счет этого достигалось около 0,3 процентного пункта экономии энергии из указанных 1,3 пункта повышения энергоэффективности хозяйства ЕС в год.
Совершенствование технологий в самой энергетике происходит за счет сокращения потерь при преобразовании и передаче энергии и повышения к.п.д. энергоустановок. Действительно, только потери энергии на ее пути к потребителю составляют 15-50%, и только за счет их сокращения можно сберечь до 20% производимой энергии, а при применяемых сегодня технологиях на ТЭС в отпуск электроэнергии выходит всего от 25 до 60% используемого топлива (EU. Do More with Less, 2005, p. 21-23). Всего в процессах трансформации первичной энергии, по имеющимся оценкам, в ЕС теряется до V3 ее первоначального объема (EU. 2020 Vision, p. 7). Одной из причин этого является сохранившаяся от доинтеграционных времен национальная раздробленность рынков энергоресурсов стран-членов, нехватка и перегрузки в инфраструктуре трансграничной передачи энергии (особенно газа), которые сводят к минимуму возможности маневра мощностями снабжения и генерации. Поэтому даже в условиях единого рынка ЕС взаимная торговля электроэнергией остается малообъемной, хотя
одна лишь адекватная инфраструктура оперативного трансграничного обмена позволила бы, по некоторым оценкам, стабилизировать спрос на нее вплоть до 2020 г. (Еи. Doc.COM, 2006. 105, р. 29).
Соответственно основными путями сбережения энергии внутри самого ТЭК ЕС с середины 1990-х гг. стали ускоренное развитие инфраструктуры передачи и распределения энергии, перевод генерации с угля на газ, а в сфере технологий - упор на внедрение когене-рации, т.е. получение на ТЭС одновременно и электроэнергии, и тепла.
В сфере инфраструктуры сооружаются дополнительные газопроводы Северное море - континент Европы, ЕС - Турция, а главное - происходит ускоренное развитие сети импортных газопроводов (Северный поток, «Интерконнектор» - из Великобритании на континент с возможностью реверса и т.д., Алжир - Италия, Алжир - Испания, «Набукко» -с Ближнего и Среднего Востока в ЕС), строительство новых морских терминалов СПГ, что позволит довести объем поставки газа в ЕС к 2010 г. до 140 млрд м3. Сооружаются дополнительные нефтепроводы Братислава - Швехат, Констанца - Триест, «Адрия» и импортные трассы Одесса - Броды, Бургас - Алексан-дропулос, Баку - Джейхан и т.д. В сфере электроэнергетики полным ходом идет создание Балтийского, Черноморского и Средиземноморского энергетических колец, но самое главное - происходит эффективное объединение существующих энергосистем Скандинавии, Западной, Центральной и Восточной Европы. До сих пор эти системы работают по различным техническим параметрам, по сути - в автономных режимах. Для этого сооружаются восемь магистральных линий электропередач (Франция - Бельгия - Голландия - Германия; Италия - Франция - Швейцария - Австрия -Словения; Франция - Испания - Португалия; Греция - Балканы - Центральная Европа; Великобритания - континентальная Европа; Великобритания - Ирландия; Дания - Германия - Бельгия; Германия - Польша - Чехия - Словения - Австрия - Венгрия - Слове-
ния) (Ibid, p. 45-46; EU Transeuropean Energy Network, 2004, p. 6).
В сфере генерации начат масштабный перевод электростанций с угля на газ - как более калорийное и экологически чистое топливо. За период 2000-2030 гг. объем генерации в газоэнергетике намечено удвоить (а на базе возобновляемых источников энергии - утроить), соответственно выведя из эксплуатации к 2025 г. половину нынешних угольных генерирующих мощностей (Ibid, p. 13, 15). Что же касается ко-генерации, то сегодня ее доля доведена в ЕС до 11% мощностей ТЭС, к 2030 г. намечается до 24%. При этом уже при доле в 18% газогенерация позволит экономить 3-4% общего энергопотребления в ЕС и снизить выбросы СО2 в атмосферу на 127 млн т в 2010 г. и 258 млн т в 2020 г. (Directive 2004 (8) EC, 2004).
Однако все эти годы основное внимание властей Евросоюза и стран-членов было сосредоточено на снижении энергоемкости в местах конечного потребления энергии. Действительно, по ряду оценок, потенциал экономии энергии в ЕС равен в строительстве - до 40% ее нынешнего потребления, в ЖКХ - 22, на освещение улиц и зданий - 30-50, в бытовых энергоприборах - 5-10% и т.д. (EU. Energy, 2006, p. 27-28; EU. Do More with Less, p. 19).
Сбережение энергии достигается также путем модернизации и замены существующего оборудования, энергосетей и предложения новых продуктов и проектов зданий и сооружений. Такие проекты прошли соответствующую экспертизу на «экодизайн» и специальный энергетический аудит. Более 5 тыс. фирм ЕС регулярно представляют свои проекты на специализированную экспертизу. При этом считается, что при особой остроте энергокризиса в ЕС «свою роль может сыграть каждый источник энергосбережения. принимая во внимание не только узкие места в энергоснабжении нашей экономики, но также и экологические и геополитические соображения» (EU. Report., 2005, p. 1).
В дополнение к модернизации генерирующих мощностей в ЕС намечена массовая замена котельно-печного оборудования мощ-
ностью от 4 до 400 кВт (Directive 92/42/EEC, 1992). В области строительства введен обязательный энергетический аудит всех общественных зданий площадью свыше 1000 м2 и индивидуальных домов (коттеджей) площадью свыше 50 м2 на предмет их соответствия установленным стандартам теплоизоляции, вентиляции, климатизации, качества энергооборудования, монтажа на них установок улавливания солнечной и иной возобновляемой энергии, теплонасосов и т.д. Причем эти требования касаются как новых, так и реконструируемых зданий. Здесь нет мелочей. Только в Швеции лучшая теплозащита зданий позволила (в 2006 г.) сэкономить до половины потребленного тепла (Energy Policy, 2007. № 2, p. 1386). Появились даже проекты «энергосамодостаточных» зданий и сооружений, и ожидается, что все эти меры помогут сэкономить до 28% энергозатрат на отопление, или не менее 11% общего энергопотребления в ЕС (EU. 2020 Vision, p. 6).
Транспорт поглощает V3 всего энергопотребления Евросоюза, поэтому Европа постепенно передает часть грузов с автомобильного на более экономичный и экологичный электрифицированный железнодорожный и водный транспорт. Поощряется внедрение электромобилей, средств немоторизирован-ного транспорта, автомобилей и автобусов на топливных батареях (водороде) или гибридных машин. Не остается вне внимания энергоинженеров и традиционное автостроение. Например, оптимизация сцепления шин с дорогой дает экономию до 20% бензина, расшивка автомобильных пробок - на 20%, синхронизация давления в шинах - на 5%, (правда, пока 45-70% автолюбителей в ЕС ездит на колесах с несинхронизированным давлением, что ведет к перерасходу топлива в 4%). Своевременное переключение передачи уменьшает затраты на бензин на 100 евро в год и т.д. Автомобили моделей 2008-2009 гг. расходуют на 100 км в среднем уже всего 5,8 л бензина и 5,25 л дизельного топлива, т.е. на 25% меньше, чем в 1998 г. (EU. Do More with Less, p. 13, 27), а автомобили, превосходящие
конкурентов по энергопоказателям на 10-20%, могут быть маркированы как представители премьер-группы класса А.
Наиболее результативными, однако, меры экономии оказались в сфере производства и эксплуатации бытовой электротехники. Для холодильников, морозильников, посудомоечных, стиральных машин, кондиционеров и аппаратов климатизации, бытовых печей, водонагревателей, водоаккумулирующих устройств, светотехнического оборудования и т.д. в ЕС введена специальная «экомаркиров-ка», указывающая их энергоемкость. Такие приборы имеют право получить маркировку «СЕ», т.е. «сделано в ЕС и по стандартам ЕС». Стандарты такой «экомаркировки» регулярно ужесточаются, а с 2005 г. они распространяются на нагревательное оборудование зданий, бытовые электромоторы, осветительные приборы, офисное оборудование, бытовую электронику и т.д. (Directive 92/75/EEC, 1992; 2005/32/EC, 2005; Decision 2006/1005/ EC, 2006).
Эти требования почти безоговорочно восприняла промышленность (еще и потому, что они применяются к импорту такой техники и, следовательно, отсекают от рынка ЕС дешевые и низкотехнологичные изделия третьих стран). Так, например, только за 1992-2003 гг. в бытовом секторе ЕС стиральные машины с «экомаркировкой» экономили 10-11 ТВт-ч электроэнергии, холодильники 12-13, осветительные приборы - 1-5, посудомоечные машины - 0,5, а вся бытовая электротехника - от 24,5 до 31,5 ТВт-ч, причем к 2010 г. эта цифра прогнозируется в 40,2 ТВт-ч в год (Euractiv, 28.11.2008). Новые типы электроламп служат в 15 раз дольше старых, что дает экономию владельцам в 100 евро в год. Еврохолодиль-ники потребляют на 30% меньше электроэнергии, что в сумме равно работе 15 ТЭС среднего размера, а в целом за 1990-2005 гг. абсолютное потребление энергии в бытовом секторе росло в ЕС всего на 1% в год, в расчете на 1 м2 жилой площади - на 0,4%, что ниже аналогичных показателей по всей экономике в целом (EU. Energy and Environment Report,
2008, p. 6; EU. Energy, p. 26). Энергосбережению начинают учить еще в школе. И это дало результаты: в 76% семей, где растут такие ученики, потребление энергии реально снизилось (EU. Energy, р. 24).
Вместе с тем в сфере энергосбережения ЕС не все проходит гладко. Во-первых, следует отметить, что показатели роста энер-гоэфективности хозяйства ЕС на 2020 г. (на 20%) сформулированы без должного технологического и экономического обоснования, а под давлением «зеленых» и антиимпортных кругов. Поэтому нет реальных гарантий того, что оно будет реально достигнуто. Еще менее убедительны прогнозы Брюсселя о том, что к 2020 г. ЕС удастся сократить энергопотребление также и в абсолютном выражении до 1670-1710 против 1725 млн т у.т. в 2007 г. Авторитетный прогноз МЭА называет для 2020 г. цифру в 1900 млн т у.т.
Во-вторых, становится все более очевидным, что наиболее простые меры энергосбережения в ЕС уже предприняты и дальнейшая работа в этом направлении потребует целевых капиталовложений в масштабах, которые пока недоступны в обстановке нынешнего финансового кризиса. Например, обновление действующих генерирующих мощностей к 2030 г. на 60% может обойтись даже дороже, чем создание всего их сегодняшнего парка. Потребности инфраструктуры энергетики ЕС оцениваются в следующие 20 лет в 800 млрд евро (EU. Doc.COM, 2006. 105, р. 14, 15). Технически имеются способы снижения энергопотребления в бытовом секторе до 15-35 кВт-ч на 1 м2, но затраты на это вряд ли будут доступны большинству семей (Research.EU. 2008. April, p. 14). Выброс СО2 автомобилями также может быть сокращен до 120 г на 1 км. Однако установленная еще в 1999 г. норма такого выброса (140 г) до сих пор не выполняется (фактический выброс в 2007 г. составил 163 г), поскольку одно это нововведение резко повысило бы стоимость автомашин (EU. А Sustainable Future..., 2008, p. 24). Наконец, чтобы сэкономить 1 кВт-ч электроэнергии стоимостью 46 евроцентов,
уже в 2004 г. нужно было затратить 22 евро-цента. Имеются расчеты, согласно которым показатели энергосбережения и затрат на него скоро могут сравняться (EU. Report... , 2005, p. 6).
В-третьих, экономика разных стран по-разному реагируют на нормативные требования энергосбережения ЕС. В частности, в ЕС-12 для их выполнения нужны вдвое более высокие темпы роста энергоэффективности, чем наблюдаются в настоящее время, что доступно не всем странам. Поэтому глобальные задания Брюсселя по сбережению энергии обрастают национальными исключениями (Польша, страны Балтии). Более того, по расчетам П. Кумара и П. Арти, даже среди 30 развитых стран ОЭСР только 22 могут экономить энергию без отрицательного влияния на рост их ВВП. В девяти странах экономия энергии будет сковывать экономический рост, в том числе в семи странах ЕС (Австрии, Великобритании, Греции, Италии, Португалии, Словакии, Чехии) (Energy Policy, 2008, р. 910-918).
В-четвертых, бизнес «настраивается» на энергосбережение с разной скоростью. При упомянутых 5 тыс. фирм, которые установили режим энергоаудита на свою продукцию, общее число «энергоемких» фирм в ЕС составляет 39 тыс. Только с июня 2006 г. в сфере энергосбережения стало формироваться частно-государственное партнерство (EU. Doc.COM, 2007. 642, р. 8, 15).
Наконец, оказалась несостоятельной ставка идеологов ЕС на то, что экономии энергии можно добиваться преимущественно рыночными методами, уповая, в частности, на рост цен на энергоносители и разрозненные действия самих участников рынка. В самые последние годы темп роста энергоэффективности в странах ЕС явно снижается. Наметилось и определенное отставание энергосбережения в странах Евросоюза от США и Японии, а по отдельным показателям - даже от КНР, причем такое отставание экстраполируется на перспективу в большинстве имеющихся сценариев развития мировой энергетики. «Одни
только рыночные силы, - обобщил происходящее директор Международного института по устойчивому развитию Г. Манн, - здесь явно не срабатывают» (http://www.oecd.org/ dataоecd/17(1)41557634.pdf). Такое положение дел вызвало необходимость массированного вмешательства государства, причем как на наднациональном, так и страновом уровне.
НА АВАНСЦЕНУ ВЫХОДИТ ГОСУДАРСТВО
В стимулировании энергосбережения участвует широкий круг полномочных органов ЕС и его стран-членов, что создает правовое поле и экономико-организационные механизмы поощрения подобного рода действий. При этом в отличие от иных направлений интеграции в сфере энергосбережения особенно активно работают не только наднациональный и национальный, но и региональный и даже муниципальный эшелоны управления.
На уровне Евросоюза в целом полномочия в энергетике прописаны в новом Конституционном акте ЕС, который ожидает ратификации. Это, безусловно, юридическая новелла, поскольку ранее в его уставных документах этого положения не было. Органы ЕС в своей энергетической политике руководствовались так называемыми «сконструированными» полномочиями, основанными на различных и опосредованно применяемых положениях документов по иным вопросам и прецедентных решениях Верховного Суда ЕС (см., например, (Р^.^Е МаШ^еп, 2004, р. 419-425)). Однако даже на этой пока еще юридически слабой основе ЕС утвердил два пакета директив по либерализации рынков газа и электроэнергии и схему торговли квотами выброса парниковых газов (куда включено 40% таких выбросов, торговля охватывает 10 тыс. предприятий ЕС), а также подвел правовую базу под многие конкретные направления энергосбережения.
В их числе стоит упомянуть, в частности, программу Intelligent Energy («Ответственное энергопользование») на 2003-2006 гг., сменивший ее План действий по энергоэффективности на 2007-2012 гг., Стратегический план развития энергетических технологий, предложения Комиссии ЕС по Плану действий по энергетической безопасности и солидарности и т.д. (http://ec.europa.eu/dgs/energy_transport/ index_en.htm).
Для стимулирования энергосбережения в 10 избранных секторах хозяйства (строительство, генерация и распределение электроэнергии, энергоемкость авто, бытовой электротехники, инвестиции в энергосбережение, налоговый режим, энергопроблемы городов, особые проблемы ЕС-12, международное сотрудничество, работа с населением) на уровне ЕС в целом было принято более 20 директив, регламентов, решений и других документов. В частности, меры, направленные на повышение энергоэффективности бытовых холодильников и морозильников, были подкреплены директивой 96/57/ЕС, сферы услуг - 93/76/ ЕЕС и 2006/32/ЕС, электроламп - 2000/55/ ЕС, водонагревательных котлов - 92/42/ЕЕС, когенерации - 2004/8/ЕС. «Экодизайн» базируется на директивах 96/57/ЕЕС, 2000/32/ЕС и 2000/5 5/ЕС, «экомаркировка» - 92/75/ЕЕС и т.д. Имеющаяся правовая база, по некоторым оценкам, обеспечивает более половины объема энергосбережения.
На базе тех же решений на экономию энергии выделяются бюджетные субсидий, устанавливаются разного рода финансовые льготы (государственная помощь, налоги, инвестиционные льготы и т.п.).
Крупнейшим источником бюджетных ассигнований на уровне ЕС являются шестилетние рамочные программы ЕС поощрения науки, технологического развития и демонстрации их достижений. В очередной (VII) такой программе на 2006-2013 гг. на цели энергетики выделено около 5 млрд евро, в том числе на энергосбережение (EU. Doc. 1982/2006/EC, 2006 и 929/2006/ЕС, 2006), которое также дополняется целевым финан-
сированием энергосбережения из средств, отпускаемых ЕС на региональное развитие, и целевых средств Европейского инвестиционного банка - на развитие инфраструктуры европейской энергетики (EU. Doc. COM, 2006. 545). При этом к более чем 1 млрд евро таких средств для мелких и средних предприятий открыт упрощенный доступ. Этот корпоративный сектор уже предложил в данной области немало интересных решений. Так, например, только один демонстрационный проект по программе Life Plus (таким предприятиям ежегодно выделяется 30 млн евро по грантам) позволил Великобритании получить 75% экономии электроэнергии, 30% - угля и мазута, рециклировать половину отходов и снизить «парниковую эмиссию» до 10 мг на 1 м3. Число таких примеров можно умножить (см. (EU. Small, Clean and Competitive, 2008, p. 19-21; Apercu des projets, 2008. Avril)).
В странах ЕС действует экономический механизм поощрения энергосбережения, разнообразные и наднациональные условия разрешенной государственной помощи. Среди этих мер можно выделить целевые инвестиционные льготы, налоговые стимулы и прямую государственную помощь.
В частности, центральные и региональные власти предоставили инвестиционные льготы для оборудования солнечными панелями крыш четырех жилых домов в Оберпфаль-це площадью 40 тыс. м2, что позволило обеспечить их собственной тепловой и электрической энергией в размере 1,5 ГВт-ч в год по цене в 51,8 центов за 1 кВт-ч (VDI Nachrichten, 2006, р. 12), а итальянское правительство оплатило 47% стоимости проекта по установке таких панелей на крыше одной из школ в Риме (Sonne, Wind und Warme, 2007, р. 26).
По принятому плану действий в области энерготехнологий ЕС разрешает выделять государственную помощь в размере до половины стоимости проектов (VDI Nachrichten, 2006). Наконец, в городе Ратенау (ФРГ) власти возвращают жителям до 80% стоимости сэкономленной энергии, списывая эту стоимость со счетов за электроэнергию: так, уже в пер-
вые три года таким образом было возмещено 35 тыс. евро (EU. Education..., 2006, p. 10).
Что касается налоговых льгот, то только на транспорте экономия горючего достигается через повышенное налогообложение тяжелых и энергоемких грузовиков (Австрия), целевую модернизацию дорожных налогов (Болгария), освобождение от налогов и акцизов пользователей альтернативных видов топлива (в большинстве стран ЕС), скидки с акцизов (Дания), налоговые субсидии (Нидерланды), поощрение мультимодальных перевозок (Дания, Венгрия, Чехия, Нидерланды), поощрение использования безмоторного транспорта (Австрия, Болгария, Франция, Италия, Великобритания). Во многих странах устанавливают повышенные налоги на проезд спортивных машин, внедорожников, других энергоемких автомобилей. Монако доплачивает по 3 тыс. евро покупателям гибридных машин и электромобилей. Италия покрывает 65% стоимости дооборудования машины под снижение потребления топлива и т.д. (EU. Doc.COM, 2007. 642, p. 8; http://www.avere. org/state_subsidies.pdf).
Наконец, в число экономических рычагов входят и государственные закупки, которые в настоящее время составляют до 16% ВВП ЕС в условия которых включаются повышенные требования к энергоэффективности закупаемых товаров, работ и услуг. Эти требования к документам начиная с 2001 г. ужесточались уже пять раз, включая требования к экодизайну и экомаркировке. В настоящее время они распространяются на 10 приоритетных групп товаров и услуг (строительство, пищевая промышленность, общественное питание, транспорт, энергоснабжение, офисное оборудование, одежду и униформу, бумагу и полиграфию, мебель, здравоохранение). Комиссия ЕС намерена в итоге сделать «энергосберегающими» до половины объема всех государственных закупок в ЕС. «Государство в Европе - это весьма влиятельный покупатель, - комментирует ситуацию агентство "Евроактив", - немало сфер, где государственные органы ввиду их сравнительно высокой
покупательной способности вполне в состоянии инициировать спрос на энергоэффективные изделия». И действительно, именно они закупают в ЕС, в частности, 35 тыс. грузовиков и специальных автомобилей и 17 тыс. автобусов в год» (Euractiv, 21.11.2008).
Одновременно с экономическими стимулами в том же направлении используется и административный ресурс. Он прежде всего касается разработки нормативных требований и прогрессивных технических стандартов на энергопотребление, утверждения строительных проектов, установления штрафов за перерасход энергии и норм эмиссии парниковых газов, разного рода административных предписаний, выдачи так называемых «Белых сертификатов» на сэкономленную энергию, которыми можно торговать на рынке. Эти сертификаты обычно приобретают излишне расточительные энергопотребители (Великобритания, Нидерланды, Франция, Италия), в том числе для оплаты штрафов за перерасход топлива. В этой области работает около 400 специализированных агентств по экономии энергии, поощрение которой вменяется также в обязанность специализированным государственным органам. В числе прочих административных мер можно упомянуть совершенствование правил организации дорожного движения (одно только «расшивание» пробок дает до 20% экономии топлива), развитие общественного транспорта при ограничении движения индивидуального (специальные полосы движения, приоритет парковки и пр.) Последней новинкой в этой области стало введение рационирования топлива для авиации (4,12-6,18% общих продаж) как наиболее энергоемкого вида транспорта и одновременно загрязнителя природной среды (за один только рейс Лондон - Нью-Йорк - Лондон «Аэробус» выбрасывают в атмосферу столько парниковых газов, сколько средняя семья в ЕС за год (EU. Do More with Less, p. 25; EU A Sustainable... , 2008, p. 22, 23).
Действенность всех этих мер можно проиллюстрировать на примере Болгарии и Венгрии, которые специально выбраны как
энергопотребляющие страны ЕС, в разной степени ведущие активную деятельность в области энергосбережения.
Отойдя от «энергетического перекорма» по льготным ценам СЭВ, Болгария тратит сегодня на 40% меньше энергии, чем в 1990 г. Однако до половины ее все еще теряется при трансформации и транспортировке. Поэтому в 2004 г. здесь был принят закон об энергоэффективности, реализацией которого с 2006 г. занялось специальное государственное агентство, в том числе на базе разработанной Национальной долгосрочной программы повышения энергоэффективности до 2015 г., в которую заложена необходимость снижения потребления первичной энергии к 2015 г. на 17%, а ее конечного потребления - на 8%. На ближайшие три года сумма экономии энергии определена в 209 кт у.т. (бытовой сектор -61 кт у.т., или 29%; транспорт - 63, или 30; услуги - 29, или 14; промышленность - 14, или 23 и агробизнесс - 8 кт у.т., или 4% соответственно). Государство выдает гранты и проводит энергоаудит. Введено дифференцированное налогообложение бензина и дизто-плива, в результате чего 15 560 болгарских семей сэкономили в 2007 г. 108 ГВт-ч электроэнергии, получив на это займы в 45 млн левов и бонусы за экономию в сумме 7,8 млн левов. Электроэнергия от возобновляемых источников продается по государственным ценам на 80% ниже обычных, а ее производство освобождено от налога на прибыль и может претендовать на возмещение 20% привлеченных заемных средств (Energy Charter..., 2008).
В Венгрии для руководства энергосбережением созданы Парламентская комиссия для будущих поколений и Национальный совет по устойчивому развитию, но комплексной политики повышения энергоэффективности здесь пока нет. И страна в основном следует централизованным директивам и рекомендациям ЕС, в том числе в части выдачи грантов и установления льгот на строительстве, транспорте и в бытовом секторе.
При действенности и разнообразии государственной политики ЕС и его стран-
членов в области энергосбережения к ней можно предъявить и обоснованные претензии. Прежде всего обращает на себя внимание эклектичность идеологии проводимых мероприятий. Здесь на практике смешаны крайние подходы - от рыночной либерализации до мобилизационной экономии. Например, первый и второй либерализационные пакеты мер по экономии газа и электроэнергии в ЕС однозначно были направлены на освобождение рынков. В то же время усилия по экономии энергии, особенно на национальном уровне, сплошь и рядом имеют дирижистский характер и потому лишают энергополитику ЕС единой концептуальной основы. Отчасти это происходит потому, что различные звенья органов ЕС стоят в этой области на различных позициях, а необходимость консенсусных решений уже сама по себе порождает эклектику.
Во-вторых, не проработанной остается внешняя составляющая энергетической политики ЕС. В этой области можно отметить лишь совместный с США проект энергосбережения Star. В отношениях с остальными (третьими - нечленами ЕС) странами тема энергоэффективности остается на втором плане. Более того, ЕС здесь действует скорее протекционистски и вопреки интересам партнеров, в том числе России. Так, ограничивается импорт «чужого» (хотя и более дешевого) биотоплива в ЕС, импорт в потреблении электроэнергии составляет всего 1%. Несмотря на огромные затраты, создаются альтернативные и дублирующие друг друга пути доставки и распределения топлива, вводится практически разрешительный порядок иностранных капиталовложений в ТЭК ЕС, прежде всего для российских компаний.
Политика энергоэффективности демонстративно нацелена не на рациональные решения, а на «солидарность» всех стран ЕС при принятии решений. Понятно, что любой конценсус 27 государств может быть только рамочным, а сама «солидарность» пока выливается в саботаж отдельными странами ЕС, особенно из числа ЕС-12, решений и инициатив, объективно выгодных Евросоюзу в
целом. В итоге в диалоге между Россией и ЕС по вопросам энергообеспечения стороны пока не могут начать продуктивной проработки инициативы ЕС по обмену опытом в области экономии энергии.
Наконец, политика в практике ЕС в этой области сплошь и рядом преобладает над технико-экономическими соображениями. Отсюда и рубеж повышения энергоэффективности к 2020 г. в 20%, хотя даже в 2009 г. эти наметки достигнуты пока меньше чем наполовину. Если при государственных закупках учесть все технические рекомендации и экологические требования, то цена городского автобуса со 150 подскочила бы до 594,3 тыс. евро, что сделало бы закупку автобусов нереальной (Еигасйу, 21.11.2008).
Как правило, отстает от реализации принятых решений также разработка энергосберегающих стандартов.
* * *
Все сказанное - даже в критическом ключе - является важной информацией для России. Удельная энергоемкость отечественной экономики остается пока в 2,5-3 раза выше, чем в странах ОЭСР, причем это превышение можно объяснить холодным климатом максимум наполовину. За вторую половину «несут ответственность» техническая отсталость и изношенная материальная база нашего ТЭК и хозяйства в целом. Отсутствует в стране современная политика и дисциплина энергосбережения, которая пока сводится к декретируемому росту внутренних цен на энергоносители в направлении уровня мировых.
При всех ссылках на «позитивную динамику» развития отечественной энергетики из проекта Энергетической стратегии России до 2030 г. (далее - Стратегия) видно, что экономия энергии у нас происходит не системно, а самотеком, причем ее главной движущей силой была в последние годы не осознанная государственная политика, а застой в промышленности и структурные сдвиги в хозяйстве в сторону менее энергоемкой сферы услуг. Провозглашая, что «масштабное сни-
жение удельной энергоемкости экономики является центральной задачей энергетической политики России, без решения которой топливно-энергетический фактор неизбежно будет сдерживать социально-экономическое развитие страны», проект так и не предлагает для этого никакого - хозяйственного и даже правового - механизма. В итоге намеченных до 2030 г. масштабов экономии энергии на 65-75% власть собирается получить за счет все того же роста цен и только на 25-35% -технического прогресса и совершенствования менеджмента, что можно рассматривать как рецидив агрессивного либерализма 1990-х гг.
Поэтому и сами энергосберегающие задания Стратегии воспринимаются скорее как оценка потенциала такой экономии, чем рубежи ее реализации. По различным сценариям Стратегии удельная энергоемкость ВВП в России должна составить к 2020 г. 48-52, а к 2030 г. - 32-37% от уровня 2005 г. (взятого за 100%). Это означает, что задается темп снижения энергопотребления, примерно вдвое более высокий, чем даже в ЕС, с выходом к 2030 г. на современные показатели стран ОЭСР. Нет, к сожалению, внятной программы того, как этого достичь, хотя российские экспертное и деловое сообщества предлагали и предлагают здесь свои небезынтересные наработки (см., например, (Энергетика России, 2006, разд. 2, 3, 4 и 6)).
В работах ряда российских экспертов выражаются сомнения в перспективах возобновляемых источников энергии. Так, например, Н. Симония в недавней дискуссии на страницах журнала «Нефть России» считает, что призывы к их освоению «имеют привкус популизма» (Симония, 2009). Однако в той же дискуссии В. Андрианов (как и другие участники, например А. Гудин, Э. Рачко, Н. Марков), наоборот, защищает тезис о том, что «после завершения экономического спада многие государства станут уделять альтернативной энергетике еще большее внимание» (Нефть России, 2009, с. 2). Правильной, безусловно, представляется вторая точка зрения, с той лишь поправкой, что развитие альтернативной
энергетики уже само по себе приближает выход из кризиса. Неслучайно тема энергосбережения проходит красной нитью через антикризисные программы всех государств, а сама Российская Федерация в предложениях саммиту «Группы двадцати» в Лондоне (2009 г.) прямо называла «повышение роли ядерной и современной возобновляемой энергетики» и «разработку новых энергетических технологий» в качестве основных мер для перехода мира на энергоэффективный рост (Предложения... , 2009, с. 6).
Поэтому главным научно-практическим выводом из проведенного анализа видится дополнение проекта Энергетической стратегии России на период до 2030 г. четким перечнем законодательных и регуляторных инициатив, а главное - набором хозяйственных механизмов, способствующих созданию в стране развернутой системы экономии энергии на производстве и в бытовом секторе, в том числе с учетом наработок, которые предлагают для этого деловое и академическое сообщества страны (см., например, (Энергетика России, 2006, разд. 2, 3, 4 и 6)). В части же отношений Россия-ЕС энергосбережение давно заслуживает того, чтобы занять свое достойное место в диалоге сторон по вопросам энергообеспечения.
Литература
Предложения Российской Федерации к саммиту «Группы двадцати» в Лондоне (апрель 2009) //http://www.kremlin.ru/text/docs/2009/03/ 213992.shtml.
Развитие энергетики и снижение выбросов парниковых газов. Нью-Йорк, ООН, 2006.
Симония Н. // Нефть России. 2009. № 3.
Энергетика России: проблемы и перспективы. М.: РАН, 2006.
Apercu des projets, 2008. Avril.
Decision 2006/1005/EC, 18.12.2006.
Directive 2004 (8) EC, 11.02.2004.
Directive 2005/32/EC, 6.07.2005. Directive 92/42/EEC, 21.5.1992. Directive 92/75/EEC, 22.09.1992.
Energy Charter Secretariat. In Depth Review of the Energy
Efficiency Policy of Bulgaria. Brussels, 2008. Energy Policy. 2007. № 2. Energy Policy. 2008. № 2.
EU. 2020 Vision. Saving Our Energy. Brussels, 2007. EU. A Sustainable Future Is in Our Hands. Luxemburg, 2008.
EU. Do More with Less. Green Paper on Energy
Efficiency. Luxemburg, 2005. EU. Doc. 1982/2006/EC, 18.12.2006. EU. Doc. 929/2006/EC, 18.12.2006. EU. Doc.COM, 2006. 105. EU. Doc.COM, 2006. 545. EU. Doc.COM, 2007. 642. EU. Doc.COM, 2008. 744. EU. Doc.SEC, 2008. 2794. EU. Education in Energy. Luxemburg, 2006. EU. Energy and Environment Report, 2008. Brussels, 2008. EU. Energy. Luxemburg, 2006, p. 27-28. EU. Memo /07/02, 08.01.2007.
EU. Report on the Green Paper on Energy. Brussels, 2005.
EU. Small, Clean and Competitive, 2008. Brussels, 2008. EU. Transeuropean Energy Network. Luxemburg, 2004. Euractiv, 21.11.2008. Euractiv, 28.11.2008.
Green Peace. Energy (R) evolution. Brussels, 2008.
htpp://www.avere.org/state_subsidies.pdf
http//www.oecd.org/dataoecd/17(1)41557634.pdf
http://ec.europa.eu/dgs/energy_transport/index_en.htm
http://www.ec.europa.eu/news/public/story_page/064-
37253-350-12-51-94-20 International Energy Agency (IEA). World Energy
Outlook, 2008. Paris, 2008. P.S.R.F. Mathijsen A. Guide to Europen Union Law.
London, 2004. Research. EU, 2008. April. Sonne, Wind und Warme, 2007. № 4. VDI Nachrichten, 2006. № 28.
Рукопись поступила в редакцию 01.03.2009 г.
