CC BY
127
und erlgutert von Wilhelm A. Bauer und Otto Erich Deutsch. 4 Bde. Bd. 2. Kassel usw.: Bgrenreiter, 1962.
Plessner, H. Grenzen der Gemeinschaft. Eine Kritik des sozialen Radikalismus / H. Plessner // Gesammelte Schriften in 10 Bden, Bd. 5 / Hrsg. von G. Dux, O. Marquard und
E. Str,ker. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1981. S. 141 - 235.
Raible, W. Sprachliche Hoeflichkeit, Realisierungsformen im Deutschen und Franzoesischen / W. Raible // Zeitschrift fuer franzoesische Sprache und Literatur. 1987. № 47. S.10 - 167.
Schiller, F. Werke in 3 Baenden. Bd. 2 /
F.Schiller. Muenchen: Beck, 1966.
И. В. БЫДИНА Волгоград ИССЛЕДОВАНИЕ ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА В КОГНИТИВНОКОММУНИКАТИВНОМ АСПЕКТЕ
Художественный текст как объект исследования всегда привлекал внимание лингвистов. Об этом свидетельствует огромное количество публикаций, как отечественных, так и зарубежных, появившихся в последние десятилетия (Р. Барт, Н.С. Болотнова, Е.В. В еселовская, Л.К. Вильгельм, А.В. Кузнецова, В. А. Маслова, Г. Михель, Г.Ф. Рахимку-лова, М. Риффатер, Г.В. Степанов, И. А. Тарасова, Ц. Тодоров, И. Я. Черну-хина и др.). Опираясь на ставшие уже классическими работы М. М. Бахтина (1976, 1979), В. В. Виноградова (1971), Г. О. Винокура (1991), Ю. М. Лотмана (1964, 1972, 1992), А. А. Потебни (1976), исследователи считают художественный текст специфическим лингвистическим объектом; «это своеобразный квант - неразложимая порция объективного содержания, логической информации, эмоциональной выразительности, эстетического совершенства и многих других его составляющих» (Гей 1975: 450).
Можно выделить три основных подхода к исследованию художественного текста, сложившихся в отечественной лингвистике, которые, как нам представляется, логически связаны между собой и от-
ражают поступательное развитие в изучении данного феномена: функциональный, коммуникативно-прагматический и когнитивный. Каждый последующий базируется на достижениях предыдущего направления. В последнее десятилетие, на наш взгляд, происходит формирование новой научной субпарадигмы - когнитивно-коммуникативной. Остановимся подробнее на тех теоретических положениях предшествующей лингвистики художественного текста, которые являются актуальными для когнитивно-коммуникативного исследования поэтического текста.
Коммуникативно-прагматический подход основан, в первую очередь, на концепциях, разработанных во второй половине ХК в. представителями Харьковской лингвистической школы, прежде всего А.А. Потебней и Д.Н. Овсянико-Ку-ликовским. Идеи, изложенные в трудах этих ученых, были плодотворно развиты в функциональной, а затем коммуникативной стилистике художественного текста. Так, высказанная в свое время Д.Н. Овсянико-Куликовским мысль о том, что специфика поэтического текста определяется, прежде всего, эмоциональным отношением к звукам (1910: 182), нашла подтверждение в более поздних работах лингвистов и литературоведов (Яку-бинский 1986), особенно у представителей так называемого «русского формализма» (Томашевский 1959; Эйхенбаум 1969; Якобсон Р.О. 1987 и др.). Для нашего исследования актуальна идея Д.Н. Овсяни-ко-Куликовского о рождении у читателя «лирической эмоции» в процессе восприятия литературного произведения: признавая поэтический текст эмотивным типом текста, мы считаем, что в процессы его восприятия и понимания вовлечена эмоциональная сфера интеллекта.
Весьма ценными для когнитивно-коммуникативного исследования поэтического текста являются также некоторые идеи, высказанные А.А. Потебней. Он установил аналогию между миром слова и поэтического произведения. В последнем, по мысли ученого, есть «те же самые стихии, что и в слове: содержание (или идея), соответствующее чувственному образу или развитому из него понятию; внутренняя форма, образ, который указывает на это содержание, соответствующее представлению (которое тоже имеет значение только
как символ), и, наконец, внешняя форма, в которой объективируется художественный образ» (1989: 165). Поэтический текст мы понимаем как такое речевое произведение, которое, во-первых, объективирует определенный концепт, т. е. идею, отражающую авторский замысел и формирующую целостность текста, во-вторых, обладает прагматическим эффектом, т. е. эстетически воздействует на адресата. Последний признак обусловлен как раз тем, что языковая материя служит для автора средством выражения определенного художественного образа, или, если использовать терминологию А. А. Потебни, внешняя форма поэтического произведения объективирует его внутреннюю форму, образ.
Кроме того, для когнитивно-коммуникативного подхода огромное значение имеет разработанная А. А. Потебней теория ассоциаций. По мысли ученого, «ассоциация состоит в том, что разнородные восприятия, данные одновременно или одно за другим, не уничтожают взаимно своей самостоятельности <>, а, оставаясь сами собою, сливаются в одно целое» (1976: 136). Мы считаем ассоциативную связь слов одним из законов построения поэтического текста. Представляя поэтическую речь как особую форму общения между автором и читателем, мы исходим в своем исследовании из того, что сотворчество коммуникантов в этом случае осуществляется на ассоциативной основе. Создатель текста в какой-то степени задает определенные ассоциации у реципиента, стимулируя их вербально, прежде всего лексической структурой текста.
Основы функциональной стилистики художественного текста были заложены в трудах В. В. Виноградова (1959, 1963, 1971). Многие идеи, высказанные этим ученым, взяты на вооружение лингвистами последующих поколений в коммуникативно-прагматическом подходе, остаются они актуальными и для нас. Особенно важной для когнитивно-коммуникативного исследования поэтического текста является разработанная В.В. Виноградовым концепция образа автора. Данное понятие, как правило, используется применительно к прозе, где образ автора более конкретизирован, в отличие от поэзии, где он часто не отличается четкими речевыми характеристиками. Не случайно В. В. Виноградов отметил, что проблема «образа
автора тесно связана с теорией и историей стиха и прозы. Особенно сложно и противоречиво ее изучение в сфере лирической поэзии» (1971: 116). Следует отметить, что данная проблема до сих пор остается не достаточно освещенной в работах, посвященных поэтическому тексту. «В образе автора, как в фокусе, сходятся все структурные качества словесно-художественного целого», - подчеркивал ученый. Поэтому в нашем исследовании учитываются многоаспектные проявления этого образа в структуре, семантике и прагматике поэзии. Он понимается как «художественная категория, формирующая единство всех элементов многоуровневой структуры литературного произведения» (СЭС 2003: 253). В. В. Виноградов наметил глобальную перспективу дальнейшего изучения образа автора в отечественной науке о языке художественной литературы (Бахтин 1972; Бескровная 1998; Брандес 1971; Винокур 1990; Караулов 1987; Степанов 1988 и др.). При когнитивно-коммуникативном исследовании поэтического текста он становится одним из ключевых понятий теории первичной текстовой деятельности. Образ автора в данном случае понимается как основная категория текстообразования, которую следует изучать вместе с категорией адресо-ванности (Арутюнова 1999: 643 - 647). Актуальной для нашего исследования является также идея В. В. Виноградова рассматривать этот образ как в плане диахронии - «вглубь», так и в плане синхронии - «вширь». Учет данного положения позволит показать, с одной стороны, различия концептуальных картин мира авторов, принадлежащих к разным направлениям, а с другой - выявить динамику данного образа в творчестве одного или ряда поэтов одной литературной школы.
Важное методологическое значение для нашего исследования также имеет разработанное В. В. Виноградовым положение о роли читателя: «Читатель не только “читает писателя”, но и творит вместе с ним, подставляя в его произведение все новые и новые содержания. И в этом смысле можно смело говорить о “сотворчестве” читателя и автора» (1971: 8). Здесь, по сути, высказана одна из основополагающих идей коммуникативного подхода к изучению художественного текста в единстве первичной и вторичной текстовой деятель-
ности. Для исследования поэтического текста это положение особенно значимо, т. к. этот тип текста наиболее сложен для восприятия, принято говорить о множественности его прочтения; можно сказать, что поэт заранее планирует сотворчество с читателем. При когнитивно-коммуникативном подходе лингвист также опирается на данное положение, идя не только от когнитивных структур к текстовым, но и от вторых к первым.
Идея В. В. Виноградова о сотворчестве автора и читателя созвучна концепции диалогизации М. М. Бахтина (1963, 1975). По справедливому замечанию Н. С. Бо-лотновой, «концепция диалогизации стала определяющей в современном гуманитарном знании вообще» (Болотнова и др. 2001: 14), не может не учитываться она и в когнитивно-коммуникативном исследовании поэтического текста. Кроме того, большое значение для нас имеет идея М. М. Бахтина о том, что «каждое слово пахнет контекстом и контекстами, в которых оно жило» (1975: 106). С опорой на данное положение в нашей работе исследуется одна из основных категорий поэтического текста - интертекстуальность, а также показано соотношение понятий текст -дискурс.
Поскольку объектом нашего исследования является не только поэтический текст, но и слово, входящее в него, постольку значимыми для нас оказываются и некоторые идеи Г. О. Винокура, стоящего, наряду с В. В. Виноградовым, у истоков функционального подхода к изучению художественного текста. В своей книге «О языке художественной литературы» (1991) ученый разработал широкое понимание поэтического языка: это не только «язык, употребляемый в поэтических произведениях», но и язык в особой функции -поэтической. Данная функция в концепции Г. О. Винокура противостоит общекоммуникативному назначению языка, т. к. она предусматривает двойной смысл слова в поэтическом произведении - непосредственный и опосредованный: «действительный смысл художественного слова никогда не замыкается в его буквальном смысле» (Винокур 1991). Поэтическая функция обусловливает вторичную мотивированность, т.е. внутреннюю форму слова.
В последние десятилетия в науке плодотворно развивается коммуникативнопрагматический подход к исследованию художественного текста. Он позволяет взглянуть на этот феномен комплексно. В. А. Маслова, например, считает текст «динамическим коммуникативным образованием высшего порядка», «высшей формой системной организации, содержащей сообщение о фрагменте мира, созданное по замыслу автора, обладающее композиционным, семантическим, прагматическим единством, обработанное в соответствии со стилистическими нормами и функциями языка» (Маслова 1992: 25 - 26).
В настоящее время выделилась в отдельную отрасль лингвистики текста коммуникативная стилистика, активно развиваемая школой Н. С. Болотновой (Коммуникативно-прагматические аспекты сло-ва...2000; Болотнова и др. 2001 и др.). Коммуникативная стилистика исследует «лингвистические и экстралингвистические факторы общения в их единстве и ориентации на языковую личность и ее речевое поведение» (Болотнова и др. 2001: 6). Под лингвистическими факторами общения понимаются отбор и особая организация языковых единиц, под экстралингвисти-ческими - адресат, адресант, их взаимоотношения, наличие цели и определенные условия общения (Там же). Текст является формой коммуникативной деятельности, поэтому в нем отражены и лингвистические, и экстралингвистические факторы общения. Н. С. Болотнова выделяет шесть признаков текста. Это (1) речевое произведение, (2) объективирующее определенный концепт (идею, отражающую авторский замысел и формирующую целостность текста), (3) обладающее стилистической окраской, отражающей определенную сферу общения; (4) ориентированное на адресата; (5) передающее информацию (смысл); (6) обладающее эффектом воздействия (прагматикой) (1999: 10 - 11).
Наряду с коммуникативно-прагматическим подходом к исследованию текста, утвердившемуся в лингвистике с середины ХХ в., в последние десятилетия все зримее становятся очертания когнитивной текстологии. Оба подхода, как нам представляется, не только не исключают, но и предполагают друг друга. Этому способствуют, по крайней мере, два обстоятельства. Во-первых, коммуникативность ху-
дожественного текста понимается как степень его обращенности к читателю. Во-вторых, в нем заключена речемыслительная деятельность автора, рассчитанная на ответную когнитивную деятельность читателя. Лингвокогнитивное исследование этих двух взаимосвязанных линий порождения и восприятия поэтического текста формирует новую научную субпарадигму -когнитивно-коммуникативную. В известной триаде «автор - текст - читатель» вызревает главная идея когнитивно-коммуникативного подхода к изучению художественного текста.
Для порождения и восприятия поэтического текста необходимы: а) соотносимое для автора и читателя з н а н и е 1 языка как кода интериоризации и эксте-риоризации информации; б) соотносимое для них з н а н и е действительности (иначе - наличие общих пресуппозиций), а также в) наличие так называемого канала связи. Последний определяется как особый, художественно-эстетический, способ коммуникации и ее условия, включая сферу общения, характер ситуации, обстоятельства и т. д. В связи с этим особую значимость приобретает понятие пресуппозиции. Необходимо обосновать правомерность выделения ее особого типа - художественной, что отвечает целям и задачам когнитивно-коммуникативного исследования поэтического текста.
Термин пресуппозиция вошел в широкий научный обиход в середине ХХ в. и с тех пор пользуется популярностью у представителей разных школ и направлений как зарубежной, так и отечественной лингвистики (см.: Р. Столнейкер, П. Ф. Стросон; Н. Д. Арутюнова, Н. С. Валгина, В. Г. Колшанский, В. В. Красных, М. Л. Макаров, И. Я. Чернухина и др.).
В отечественной лингвистической традиции пресуппозиция понимается «как один из экстралингвистических факторов, которые вкупе с интралингвистическими факторами составляют предмет коммуникативной лингвистики» (Красных 2003: 103). В.Г. Колшанский, например, подчеркивает, что она воплощает в себе тезаурус коммуникантов, который должен рассматриваться как часть их культурной и научной компетенции при равной языковой компетенции (1984: 9, 25). Обобщая
1 Здесь и далее разрядка моя. - И.Б.
различные точки зрения, скажем, что в самом общем смысле пресуппозиция - это компонент когнитивно-смысловой структуры поэтического текста, который не выражен словесно, это фоновые знания, дающие возможность адекватно воспринимать поэтический текст. Она может возникнуть при чтении предшествующего текста или оказаться вовсе за пределами текста как результат знаний и опыта автора.
Различия в понимании рассматриваемого феномена обусловлены позицией лингвиста, а также тем, какие конкретные исследовательские задачи он перед собой ставит. Этим же, на наш взгляд, объясняются и различия в выделении видов пресуппозиции и их количестве. И. Я. Чернухина, например, выделяла следующие: идеальную, универсальную, локальную, культурную, социальную, профессиональную, формальную (1993: 10 -16). Пожалуй, самый широкий взгляд на данную проблему представлен В. В. Красных. С ее точки зрения, «пресуппозиция есть зона пересечения к о г н и т и в н ы х пространств коммуникантов, она актуализируется в процессе коммуникации, релевантна “здесь и сейчас”» (2003: 104). Исследователь выделяет три типа пресуппозиции. Первый - макропресуппозиция - «тот фрагмент когнитивной базы, который релевантен и актуален для осуществляемого акта коммуникации» (Там же), это наиболее консервативный корпус знаний и представлений человека. Второй тип - со-циумная пресуппозиция - фрагмент коллективного когнитивного пространства, актуализирующийся в коммуникации» (Там же). И третий тип - микропресуппозиция -«общий фонд знаний коммуникантов о конкретной ситуации, в которой осуществляется конкретный акт коммуникации, это спонтанно возникающая “здесь” и “сейчас” зона пересечения индивидуальных когнитивных пространств коммуникантов» (Там же: 105). Для нашего исследования актуальным является выделение именно микропресуппозиции, которая, по В. В. Красных, включает в себя (1) знание конситуации; (2) знание контекста, т. е. понимание всех смыслов, релевантных для акта коммуникации; (3) понимание речи (Там же).
Еще одна точка зрения, важная для когнитивно-коммуникативного подхода к исследованию поэтического текста, пред-
ставлена в трудах Р. Столнейкера, обратившего внимание на наличие общих для коммуникантов «пропозиций, неявно подразумеваемых еще до начала речевой информации» (1985: 428). Он выделяет прагматические пресуппозиции. Последние обусловливают класс возможных миров, в рамках которого определяются границы речевой ситуации. Это означает, что речевая стратегия говорящего (в нашем случае автора поэтического текста) формируется с учетом возможных состояний референциальной ситуации. Осмысленность высказывания требует, чтобы оно было истинным хотя бы в одном из возможных миров, задаваемых прагматическими пресуппозициями. Нам здесь важно подчеркнуть, что поэтический текст, как известно, ориентирован на специфическую «вторую» действительность - субъективную картину мира художника, объединяющую в себе множество его пресуппозиций, пропозициональных установок и интенциональ-ных состояний. Но она, конечно же, во многих чертах альтернативна объективной реальности, поэтому ее и можно трактовать как один из возможных миров. При анализе поэтических текстов следует учитывать, что этот мир является относительно закрытой системой, где действуют свои правила. Он создается конкретной языковой личностью, поэтому в первую очередь зависит от авторского видения реальности мира и отношения к ней. Однако коммуникативный поиск поэта всегда имеет прагматическую направленность: создавая свой уникальный мир, автор рассчитывает на его понимание, прочтение. Поэтому стратегию общения он формирует с учетом возможных вариантов реагирования читателя на представленную в тексте «вторую» реальность. То, насколько успешным будет коммуникативный процесс, насколько адекватно поймут художественное произведение, зависит от наличия у автора и читателя общих пресуппозиций.
Исследователи неоднократно утверждали, что одним из важнейших факторов, обусловливающих адекватность коммуникации, является наличие общего фонда знаний у коммуникантов (Блумфилд 1968; Земская 1979; Тарасов 1996 и др.). Для исследования поэтического текста это положение особенно значимо, т. к. этот тип речи в силу своей ритмической организо-
ванности, смысловой многоплановости и других качеств наиболее сложен для восприятия. Принято говорить о множественности прочтения поэтического текста. Пресуппозиции автора и читателя далеко не всегда совпадают, хотя поэт, как правило, адресует свое произведение такому реципиенту, который по диапазону знаний и особенностям их интерпретации был бы близок ему самому. Их разница создает предпосылки для неадекватного восприятия текста, для неточной или даже ошибочной его интерпретации.
Итак, для изучения поэтического текста в когнитивно-коммуникативном аспекте особую значимость приобретает понятие пресуппозиции. Однако выделяемые лингвистами различные виды пресуппозиций не всегда помогают решить конкретные задачи, стоящие перед таким исследованием. В связи с этим считаем необходимым дифференцировать особый тип художественной пресуппозиции, под которой мы понимаем знание художественных контекстов, релевантных для понимания смысла конкретного поэтического текста. Выделенный нами тип соотносим с микропресуппозицией, о которой пишет В.В. Красных. Однако, как нам представляется, понятие художественной пресуппозиции еще уже. Микропресуппозиция включает знание не только художественных контекстов. Художественную пресуппозицию мы противопоставляем логической, в которую включаем знания человека о мире и собственный индивидуальный опыт. Такая дифференциация соответствует задачам нашего исследования.
Необходимость выделения такого типа пресуппозиции, как художественная, можно аргументировать, обратившись к понятию прецедентный текст. Дело в том, что процесс адекватного восприятия поэтического текста осложняется явлением интертекстуальности, столь характерным для современной поэзии. Интертекст, как известно, «родовое понятие, определяющее, что смысл художественного произведения формируется полностью или частично посредством ссылки на иной текст, который отыскивается в творчестве того же автора, в смежном искусстве, в смежном дискурсе или в предшествующей литературе» (Леонтьев 1998: 302). Понятия интертекстуальность, прецедентный текст особенно часто используются при анализе
произведений литературы постмодернизма. Это и понятно, т. к. заимствование чужого текста в этот период стало принимать самые разнообразные, иногда причудливые формы. Появились даже термины «цитатная литература», «цитатное мышление». Г.Ф. Рахимкулова, определяющая постмодернистскую поэтику как игровую, выделяет интертекстуальность в качестве главного свойства всего «массива игрового текста» (Рахимкулова 2003: 49). Современный читатель должен уметь «играть в игру», которую навязывает ему автор. Проблему их отношений удачно описал У. Эко в своих «Заметках на полях» к роману «Имя розы»: «На какого идеального читателя ориентировался я в моей работе? На сообщника, разумеется. На того, кто готов играть в мою игру <>» (Эко 1989: 453).
Установление интертекстуальных связей помогает читателю адекватно интерпретировать прочитанное произведение, т. к. текст в тексте - это не просто элемент эрудиции автора. Прецедентный текст способен подчеркнуть или проявить доминантные смыслы основного, открыть новые смыслы, рожденные в результате наложения двух и более текстов, а также создать разные уровни восприятия произведения в целом. Важно отметить, что чем богаче художественная пресуппозиция читателя, тем выше вероятность его успешной коммуникации с автором.
Например, только предварительное знание стихотворения М.Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу» помогает адекватно понять смысл поэтического текста
В. Сосноры. Для сравнения приведем оба произведения.
М. Ю. Лермонтов Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел (1988: 222 -223).
В. Соснора Выхожу один я. Нет дороги.
Там - туман. Бессмертье не блестит. Ночь, как ночь, - пустыня. Бред без Бога. Ничего не чудится - без Ты.
Повторяю - ни в помине блеска.
Больно ? Да. Но трудно ль ? - Утром труд. В небесах лишь пушкинские бесы.
Ничего мне нет - без Ты, без тут.
Жду - не жду - кому какое дело ?
Жив - не жив - лишь совам хохотать.
(Эта птичка эхом пролетела.)
Ничего! - без Ты - без тут. Хоть так.
Нет утрат. Все проще - не могли мы ни забыться, ни уснуть. Был - Бог! Выхожу один я. До могилы не дойти - темно и нет дорог (2001: 134).
В тексте стихотворения выделены слова, которые В. Соснора заимствовал у М.Ю. Лермонтова. Узнаваемость лермонтовского произведения зиждется здесь на лексико-семантическом уровне. В. Сосно-ра буквально растворяет его в своем тексте, разбивая, используя лишь отдельные компоненты, придавая им новый смысл. Происходит своеобразное наложение двух текстов друг на друга. Интертекст выполняет в этом случае не только структурную, смысловую и эмоциональную функции, но и метатекстовую, т.к. без знания лермонтовского стихотворения невозможно адекватно интерпретировать поэтическое произведение В. Сосноры 1 .
Значение художественной пресуппозиции для адекватного понимания смысла текста В. Сосноры мы попытались дока-
1Подробнее об этом см.: Быдина, И. В. Формы и функции интертекста в поэзии Виктора Сосно-ры/ И. В. Быдина // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: межвуз. сб. науч. тр. Сочи: СГУТиКД, 2003.Вып. 3. С. 5 - 12.
зать при помощи психолингвистического эксперимента. Мы предположили, что, например, филолог, имеющий богатый читательский опыт, более адекватно поймет смысл предложенного стихотворения, чем нефилолог. Поэтому эксперимент проводился в разных аудиториях. В качестве испытуемых выступали в одном случае 20 студентов-филологов (3-й курс Волгоградского государственного педагогического университета), в другом - 20 студентов-нефилологов (2-й курс инженерно-педагогического факультета того же вуза). В выборе количества информантов мы опирались на выводы, сделанные А. С. Штерн, которая доказала оптимальность группы в 20 - 30 человек для проведения экспериментов, подобных нашему (1991: 75).
Исходными теоретическими посылками первого этапа эксперимента для нас были следующие положения. (1) Текст в психолингвистике рассматривается как двуплановая единица, имеющая план содержания и план выражения. Основные параметры текста - цельность и связность -корреспондируют, соответственно, с планом содержания и с формой (Штерн 1991: 70). (2) Так как нас интересует процесс осмысления поэтического текста, нам необходимо обратиться к такому ее параметру, как цельность. В психолингвистике доказано, что ядерная цельность отражается в наборе ключевых слов текста (Там же: 74). (3) Ключевое слово определяется нами как такое слово или словосочетание, которое наиболее информативно нагружено и, соответственно, является наиболее важным для адекватного понимания смысла поэтического произведения 1. Исходной теоретической посылкой для второго этапа эксперимента было следующее положение: «Ассоциация - это связь между некими объектами или явлениями, основанная на нашем личном, субъективном опыте. Опыт этот может совпадать с опытом той культуры, к которой мы принадлежим, но всегда является также и сугубо личным, укорененным в прошлом опыте отдельного человека» (Фрумкина 2001: 189).
Сначала испытуемым предложили выделить в поэтическом тексте ключевые слова, затем был проведен ассоциативный
1 Ср. данное определение с понятием ключевого слова в литературоведении, где оно обозначает лейтмотив отдельного произведения или творчества писателя в целом.
эксперимент. Задача первого этапа - проверить, будут ли информанты выделять в поэтическом тексте В. Сосноры ключевые слова, которые присутствуют в прецедентном тексте, т. е. в стихотворении М.Ю. Лермонтова. Задача второго этапа - подтвердить наличие/отсутствие художественной пресуппозиции у испытуемых.
В первом случае информантам предлагалась следующая инструкция: «Прочитайте текст. Подумайте над его содержанием. Выпишите из текста слова, наиболее важные для понимания его смысла». Выделенные ключевые слова сводились к исходной словарной форме и заносились в общий список, затем подсчитывалась частота их встречаемости. Результаты первого этапа эксперимента в обеих аудиториях для сравнения сведены в табл. 1.
Таблица 1 Результаты эксперимента с ключевыми словами
Выделенные Показатели Показатели
ключевые слова частотности у частотности у
студентов- студентов-
филологов нефилологов
Выхожу один я 19 -
Ты 18 17
Выходить 1 7 6
Один 16 13
Дорога 16 12
Туман 16 3
Не блестеть 16 3
Нет 15 16
Ночь 15 6
Пустыня 14 5
Больно 14 4
Трудно 14 1
Бог 14 11
Забыться 11 3
Уснуть 11 3
Могила 11 8
Ждать 10 7
Живой 8 9
Утрата 7 9
Блеск 7 4
Темно 7 8
Бессмертье 7 3
Бред 6 8
Ничто 6 7
Не чудиться 5 6
Так 1 4
Тут 1 9
Труд 1 3
Бес 1 1
Быть - 9
Не дойти - 9
Дело - 5
Эхо - 2
Утром - 2
Хохотать - 2
Не мочь - 2
Пушкинский - 1
Помин - 1
Сова - 1
Мы - 1
Для удобства сравнения результатов ключевые слова в представленной таблице расположены в порядке убывания частотности у студентов-филологов. Как видно из таблицы, в показаниях и той, и другой группы информантов имеется высокочастотное ядро в их распределении. Это ядро отражает то общее в восприятии поэтического текста, что можно назвать инвариантным смыслом; что обеспечивает адекватность в акте коммуникации, т.е. в общении между автором и читателем. Но если у информантов-филологов такое высокочастотное ядро состоит из 16 единиц (ключевые слова с показателем частотности более 10), то у нефилологов - из 5 единиц. Кроме того, в их списке разброс данных шире, чем у филологов, значит, в этой аудитории адекватность в понимании смысла поэтического текста ниже.
Следующий вывод, к которому мы пришли, анализируя результаты проведенного эксперимента, касается самого отбора ключевых слов. Как видно из таблицы, в высокочастотное ядро у филологов попали лексемы из прецедентного текста, т. е. из стихотворения М.Ю. Лермонтова: выходить, один, дорога, туман, ночь, пустыня, больно, трудно, Бог, небеса, забыться, уснуть, могила. (Тот факт, что сюда вошли и слова Ты, не блестеть, нет, отсутствующие в интертексте, связан исключительно с созданием новых смыслов в поэтическом тексте В. Сосноры.) У нефи-лологов из этого списка в высокочастотном ядре присутствуют лишь ключевые слова один, дорога, Бог. Кроме того, подавляющее большинство информантов-фи-лологов (19 из 20) в качестве ключевого назвали целое предложение Выхожу один я, которое, безусловно, в первую очередь связывает текст В. Сосноры со стихотворением М.Ю. Лермонтова. У нефилоло-гов оно отсутствует. Все это дает нам основания предположить наличие художественной пресуппозиции у филологов и полное или частичное ее отсутствие у нефи-лологов. Результаты второго этапа эксперимента подтверждают данный вывод.
Перед проведением ассоциативного эксперимента испытуемым была предложена следующая инструкция: «Какую ассоциацию вызывают у вас слова “Выхожу один я”? Напишите первое слово, которое вам пришло в голову». Следует отметить,
что это условие имеет принципиальный характер. Ассоциативная реакция-ответ должна следовать немедленно. Испытуемый не должен р а з м ы ш л я т ь над тем, как ему отреагировать. По справедливому замечанию Р.М. Фрумкиной, нельзя точно сказать, всегда ли именно так происходит на самом деле. «Однако само понятие ассоциативного процесса исключает идею отбора ответов» [2001: 191]. Полученные в ходе эксперимента результаты сведены в табл. 2.
Таблица 2 Результаты ассоциативного этапа эксперимента
Слова-реакции Показатели Показатели
частотности частотности
у студентов-филологов у студентов-нефилологов
Одиночество 6 3
Лермонтов 5 —
На дорогу 4 —
Один 2 —
Познание 1 —
Зима 1 1
Улица 1 —
Поле — 2
Ночь — 2
Пусто — 2
Пустота — 1
Свобода — 1
Жизнь — 1
Лесную — 1
Степь — 1
Странник — 1
Вижу — 1
Совы — 1
Зачем — 1
Путь - 1
Как видно из таблицы, более единодушны в своих реакциях филологи: выдано всего 7 ассоциаций, из них высокочастотными можно считать одиночество (показатель частотности - 6), Лермонтов (5), на дорогу (4). Эти реакции дают основание утверждать, что данная аудитория, безусловно, знает лермонтовский поэтический текст. Ассоциации являются феноменом культуры и тем самым обеспечивают адекватность коммуникативного процесса.
Итак, проведенный эксперимент помог нам доказать, что знание прецедентного текста помогает адекватно понять
смысл поэтического текста. Таким образом, при когнитивно-коммуникативном исследовании поэтического текста правомерно выделять особый тип пресуппозиции -художественную.
Отметим, что пресуппозиция имеет значение не только для вторичной текстовой деятельности, т.е. для интерпретации текста читателем, но и для первичной, т.е. для работы автора над произведением. Данный феномен можно считать фундаментом творчества, т.к. «результатом ре-четворчества является воспроизведение компонентов пресуппозиции и создание новых знаний или новой интерпретации известного» (Чернухина 1993: 9).
В заключение подчеркнем, что когнитивно-коммуникативный подход к поэтическому тексту открывает широчайшую перспективу исследований идиостилей поэтов как в аспекте порождения текста, так и с позиций его восприятия.
Литература
Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. М.: Яз. рус. культуры, 1999. 896 с.
Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет /
М. М. Бахтин. М., 1975.
Болотнова, Н. С. Основы теории текста / Н. С.Болотнова. Томск: Изд-во Том. гос. пед. ун-та, 1999. 100 с.
Коммуникативная стилистика художественного текста: лексическая структура и идиостиль/ Н. С. Болотнова, И. И. Бабенко, А. А. Васильева [и др.]. Томск: Изд-во Том. гос. пед. ун-та, 2001. 331 с.
Виноградов, В. В. О теории художественной речи / В. В. Виноградов. М.: Высш. шк., 1971. 235 с.
Винокур, Г. О. О языке художественной литературы / Г. О. Винокур. М., 1991.
Гей, Н. К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль / Н. К. Гей. М.: Наука, 1975. 470 с.
Колшанский, Г. В. Коммуникативная функция и структура языка / Г. В. Колшан-ский. М., 1984.
Коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном тексте. Томск: Изд-во ЦНТИ, 2000. 160 с.
Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? / В.В. Красных. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 375 с.
Леонтьев, А. А. Интертекстуальные трансформации в романе М.А. Булгакова
«Мастер и Маргарита» / А.А. Леонтьев // Семантика языковых единиц: докл. IV Между-нар. конф. М.: СпортАкадемПресс, 1998.
Лермонтов, М.Ю. Сочинения: в 2 т. Т. 1 / М.Ю. Лермонтов. М.: Правда, 1988. 720 с.
Маслова, В. А. Онтологические и психолингвистические аспекты экспрессивности текста: дис. ... д-ра филол. наук. / В. А. Маслова. Минск, 1992. 451 с.
Овсянико-Куликовский, Д. Н. Лирика как особый вид творчества / Д. Н. Овсянико-Ку-ликовский // Вопросы теории и психологии поэтического творчества. Спб., 1910. Вып. 2.
С. 182 - 226.
Потебня, А. А. Слово и миф / А.А. Потебня. М., 1989.
Потебня, А. А. Эстетика и поэтика / А.А. Потебня. М.: Искусство, 1976. 614 с.
Рахимкулова, Г. Ф. Олакрез Нарцисса: Проза Владимира Набокова в зеркале языковой игры / Г. Ф.Рахимкулова. Ростов н/Д.: Изд-во Рост. гос. ун-та, 2003. 320 с.
Соснора, В. Девять книг / В. Соснора. М.: Новое лит. обозрение, 2001. 432 с.
Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. 696 с. (СЭС).
Столнейкер, Р. Прагматика / Р. Столней-кер // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. Вып. 16.
Фрумкина, Р.М. Психолингвистика / Р.М. Фрумкина. М.: Академия, 2001. 320 с.
Чернухина, И.Я. Поэтическое речевое мышление / И.Я. Чернухина. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1993. 189 с.
Штерн, А. С. Восприятие текста / А.С. Штерн // Текст и его восприятие / Л.Н. Мурзин, А.С. Штерн. Свердловск: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1991. С. 69 - 172.
Эко, У. Имя розы / У. Эко. М., 1989.
Е.И. ГОРОШКО Харьков ПРОБЛЕМЫ ПРОВЕДЕНИЯ СВОБОДНОГО АССОЦИАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
Хотя эксперименты могут быть объективны, они редко бывают беспристрастны.
С. Мильграм
Ассоциативный эксперимент - это прием, направленный на выявление ассоциаций, сложившихся у индивида в его
